III Волшебник запаса. 12. Стеклянный дом

       ЗАПРЕТНАЯ ГАВАНЬ.

       Часть 3.
            ВОЛШЕБНИК ЗАПАСА.
       Глава 12.
            СТЕКЛЯННЫЙ ДОМ.

РАССКАЗЫВАЕТ РИКИ АГИ.

   Первое, что я сообразил, очнувшись на закате – это то, что упустил время для поиска моих братьев. Для Полдневного Поиска. Второе – ужас от того, что волшебный осколок кристалла с Зокарды остался в нагрудном кармане рубахи, которая висит на спинке кровати номер восемь в бараке «Мальчики №5». Рубаху, конечно, умыкнули и продали перекупщику. Третье – я по-прежнему не мог говорить и попросить кого-нибудь принести мне рубаху, если она случайно всё ещё там. Что приключилось у меня с голосом? Поскольку я и шевелиться нормально ещё не мог, заключил, что это от слабости. Четвёртое и самое, что ни на есть кошмарное: мне показалось, что надо мной стоит Муравий, он же Моро Дрын, собственной персоной. Нет, не может быть. Лучше я посплю, а потом разберусь со всем этим.
    - Что такое с мальчишкой? – голосом, знакомым мне из историй про Таена, спросил Муравий. – Не мог же он так раскваситься от того только, что вылечил от простуды паршивца с востока.
    Ну вообще! Вот это видения! Это уже похуже даже. Может, кто-нибудь в столовой подсыпал веселящий порошок в гороховую похлёбку? Потому что мне стало смешно от того, что я наблюдаю возле себя Муравия. Так я и заснул, улыбаясь и опять не разжимая левой руки.
   Проснулся я от шума за окном. Кто-то невдалеке то ли рычал, то ли плакал. Мне потребовалось время, чтобы я сообразил: рычит и гавкает собака, а какой-то мальчишка плаксивым голосом просит отпустить его.
   - Ну чего ещё? Я не знаю, - пищал он. – Ну, поиграли в «сшиби денежку». Да. А потом они там все подрались на улице. Тиле подрался и наши. Вот и всё. Не понять, что в драке случилось. Сначала его, вроде, били. Но потом его там не оказалось. А самым побитым из всех оказался… ну, один тут. И всё. Утром очкарика из Ишты не было видно. Потом мы узнали, что он заболел. Дай, думаю, гляну, что там и как. А тут вы, господин, с собакой. Пустите, а?
   - Гав, - заявила о себе псина.
   - А ну, говори, - велел кто-то, - этот Тиле выиграл или проиграл в игру вашу?
   - Выиграл.
   - Вещи его где?
   - Ну, взял тут один. Говорит, ночью продам. А кто же с ним связываться будет? Он самый сильный. И всё.
   - А ну, веди меня к самому сильному, - приказал голос. И был этот голос и впрямь очень похож на голос Моро Дрына. Вот чёрт!
   Не может быть.
   Сам Муравий. Здесь. До того быстро, что меня ещё даже Петрик не отыскал.
   Нет. Это мне кажется. Надо поспать – и всё пройдёт. Перестанет мерещиться. Всё это от слабости. Я по-прежнему даже голову не мог приподнять. Только повернул её, нигде не увидел Рысика, и снова заснул… Не разжимать руку…
   И опять я говорил себе: не может быть. Нет, не может быть, чтобы я оказался в доме из сказки про Таена. Стеклянный дом. Огромные чистые окна и мебель, крохотная по сравнению с ними. Солнце. Луг, поднимающийся по склону. Роса на траве. Голоса птиц и реки, запах вкусной еды. Ужас.
    По сравнению с тем, что было, я чувствовал себя намного лучше. По сравнению с тем, что было, я ощутил прилив сил. Мне удалось сесть. Потом, держась за мебель, добраться до окна. Оно начиналось на уровне моей груди, за кованым, ажурным, низеньким переплётом, безо всякого подоконника.
    Да уж. Вот так история со мной приключилась! Пусть смутно без очков, но я видел вершину склона и верхушки леса. В просветах кустов видел реку, стремительно несущуюся всё ниже. А левее –заросшее травой пространство, тропинки и начало сада, в котором должен стоять домик на сваях. Довольно далеко, над яблонями, торчала высокая палка с флюгером-птичкой. Флюгер Таен заказал специально для Канеке и сам водрузил над маленькой башенкой своего дома. Вы понимаете: всё это я уже видел!
   Пришлось сказать самому себе: «Нет, Рики, это правда. Это происходит с тобой, а не с кем-нибудь. Держись, дружок, потому что Муравий знает, кто ты. Иначе не приволок бы тебя сюда».
   Этот кошмар требовал осмысления. Но знаете, после всего того, что со мной приключилось, я не испытал страха, а ведь просто обязан был испытать. Я ощутил потребность всё хорошенько обдумать. Нет, страх был, только касался он не меня, а Петрика. Конечно, он уже знает, где я. И что он предпримет? Не ринется ли за мной? Не выдаст ли себя? Не попадётся ли в лапы чернокрылых? Я приказал себе думать, что нет, не попадётся. Это же Петрик! Он с товарищами сражался где-то здесь, в лесах, чуть подальше – и ничего, не попался. Он такой удивительно хитроумный, что всё, что не предпримет, окажется правильным. И самое главное, я здесь не так далеко от Миче, если только он по-прежнему остаётся там, ближе к морю. Правда, между нами город волшебников Врата Сна, неприветливые скалы, среди которых он стоит, много разных поселений вдоль речки Вилюйки, её притоки, перелески и поля. Но это ерунда и всё равно ближе, чем от Ишты или даже от лагеря неудачников. Да мне повезло!
   Ладно. Теперь обдумаем то, что произошло со мной в лагере неудачников. Я был ещё очень слаб, сел на пол возле окна, прислонился к стене и стал разглядывать правую руку. Я помнил, что говорил Рысик: она у меня в чернилах и, вроде, я умудрился перепачкаться сургучом. Судя по всему, болел я не так уж и долго. Самое большее – два с половиной дня, если считать с того момента, как я свалился с кровати. День в лагере, а потом меня забрал сюда светлейший аферист Моро Дрын. Допустим, ещё сутки я спал или валялся без сознания. А сейчас, стало быть, третий день, ближе к обеду. И полдень я опять пропустил. Значит, с момента разрушения Ишты идёт… Да, правильно, четвёртый день. Самое большее - пятый.
   Тут у меня в голове всё перепуталось, потому что я вспомнил, что от лагеря неудачников до этого места огромное расстояние. Мой организм говорил мне о том, что я болел дня три, но выходило, что меня везли сюда неделю? И по-прежнему всё вокруг спокойно, никаких признаков бордовых захватчиков? Может, корабли Запретной Гавани победили их флот в бою, и уже держат курс на мою родину? Может, чёрно-бордовые избежали сражения и сами направляются в Някку, а заморыши не желают вмешиваться в безобразие? От всех этих мыслей я снова едва сознания не лишился. Я уже с нетерпением ждал явления светлейшего Муравия: по крайней мере, от него я узнаю, что происходит в мире.
   Размышляя о сроках и расстояниях, я не сводил взгляд со своей ладони. И тут осознал, на что так пристально смотрю. На следы чернил. Да, мои пальцы были в чернилах. Я писал письмо моему другу Тиле таким доисторическим пером, которое брызгается от злости, что его ещё не отправили в мусорную корзину. Я пользовался сургучом во сне, но маленькая капелька прилипла между пальцев наяву, и я её сковырнул и как следует разглядел, близко поднеся к глазам. Всё остальное, конечно, сковырнулось само за эти дни, как бы я ни перепачкался сургучом. На кончиках пальцев я обнаружил корочки чего-то грязно-серого. Клей! Неудобно было пользоваться обратной стороной карандаша. Судя по этим следам, моя болезнь продолжалась не больше трёх дней. В этом я прав.
   Но как это вообще возможно? Потратив все силы в тот безумный день, который закончился лечением Рысика, я повалился на кровать рядом с ним и заснул. И спал. Но, оказывается, в то же время, пробрался в кабинет директора и писал там письмо, и нашёл там конверт, который потом запечатал и отправил домой удивительным способом. Что это за колдовство? Я понятия не имел, что мне известно такое. Да какое там! Я действительно его не знаю. Я не умею!
   Хотя, подождите-ка. Дайте вспомнить… Однажды, когда я был маленьким, и Тиле был маленьким, мы с ним сидели на скамейке у его ворот и фантазировали. Тиле страшно тосковал по маме, которая уехала к своей маме в другой город, и осталась там дольше, чем планировала. Тиле соскучился, а тут ещё несколько дней ожидания. К тому же, он только что пережил какую-то обиду или потерю, я точно не помню. Мы были совсем малышами, и то, что сейчас нас не может сильно огорчить, тогда казалось трагедией. Глаза у приятеля были заплаканными. Я сидел с Тиле и проявлял сочувствие. Была середина лета. Повсюду летали эти пушинки.
   - Вот если бы написать маме, - говорил мой друг. – Только пока она получит письмо, да пока напишет ответ… Так не пойдёт. Вот представь, может, однажды изобретут мгновенную почту. Ты только подумал что-нибудь, а кто-нибудь, скажем, твой дядюшка, скажем, в Крассете, мигом получит сообщение.
  - Ха-ха! Например такое: «Забыл покормить собаку. Пойду покормлю. Поцелую жену: что-то злится. Не пора ли уже на работу? В животе бурчит. Пятка чешется...»
   - «Комар укусил. Понос разобрал. Не бросить ли жену?» – весело подхватил Тиле. – И тут дядюшка чешет в затылке и думает: «Ничего себе! Племянник хочет бросить жену!» А жена мигом об этом узнаёт!
  - И готовит мужу головомойку!
  - А муж узнаёт и не идёт домой!
  - А вся родня узнаёт и злится!
  - Дядюшка думает: «Какого чёрта мне надо знать, что кого-то в пятку укусил комар?»
  - И ещё думает: «Да чтоб вас разорвало с комарами и жёнами!»
  - И вся родня едет в Крассету разбираться с дядюшкой.
  - Да! Как он смел так подумать?!
  - А дядюшка узнаёт и думает: «Где бы спрятаться?»
  - Но родные узнают и находят его и там! 
  Мы с Тиле весело хохотали и придумывали, как усовершенствовать «мгновенную почту».
   - Нельзя, чтобы каждый человек знал все чужие мысли.
   - Надо, чтобы знал только то, что ему сказать хотят.
   - Ой, Тиле, на самом деле, такое существует. Называется «передача мыслей на расстояние». Но чаще всего расстояние небольшое, а мысли такие, что как бы чувства. Без слов. Хотя, я слышал, всякое бывает. Зависит от человека и от обстоятельств. Вот ты мой друг, и я могу почувствовать, если ты упал и ногу подвернул. Я забеспокоюсь, стану бродить везде, и тебя найду. Но если ты в Крассете, я могу почувствовать, а могу нет. Зависит от того, думаешь ли ты обо мне в это время. Что я могу помочь. Но раз ты в Крассете, ты думаешь не обо мне, а о каком-нибудь случайном прохожем, чтобы тебя нашёл. Но если ты подумал обо мне, и я почувствовал и забеспокоился, мои мысли могут повлиять на прохожего, и он свернёт туда, где ты ногу подвернул.
   - И окажется разбойником! Ой, не могу!
   - Нет, я повлияю на хорошего разбойника. То есть прохожего.
   - Ладно. Когда подверну ногу, буду думать о тебе. А вовсе не о докторе.
   - Договорились.
   - Но если, тебе, Рики, плохо, а я в Крассете, ты не сможешь мне просто сказать мысленно: «Тиле, мне плохо. Помоги!»
   - Наверное, не смогу.
   - Не сможешь написать письмо, такое обычное, в конверте. И сразу, моментально передать его мне. Прислать как-нибудь прямо в ту же секунду. А то пройдёт время – и тебе уже не помочь.
   - Надо спросить у Миче. Ты не пугай меня, Тиле.
   - Не сможешь?
   - Наверное, не смогу.
   Я тогда ещё не знал, что есть такое колдовство, которое помогает, например, нам быстро обмениваться письмами, скажем, с друзьями с Навины. Оно требует подготовки и привязано к определённому месту. Например, Лала кладёт письмо в дупло и уходит. А на Навине противный зазнайка Фако, которого мне хочется прилупить, вынимает его из книжки про собак. Пишет ответ, кладёт в книжку, обязательно ставит её на место, и уходит. А Лала часика через три может заглянуть в дупло и найти записку. И я ведь сам лично заколдовал это дупло по её просьбе! Бесит меня этот Фако! Небось, со мной Лала не переписывается! Но я отвлёкся. Короче говоря, дупло – оно на Верпте. И воспользоваться им здесь для общения с Тиле я не могу.
   Я снова обратился мысленно к тому дню, когда мы с моим другом сидели у его ворот. Тиле сказал:
   - Ладно. Я вот думаю, что сам скоро от мамы новое письмо получу. О том, что она уже едет домой. Приедет, тогда я ей всё и расскажу.
   - Конечно, получишь. О! Можно погадать!
   - На детей же не гадают.
   - Да на пушинках же! На пушинках можно. Ты что? Не знаешь? Поймаешь пушинку – получишь письмо.
   - Знаю! Ой, летит, летит!
   - Беги, беги!
   - Поймал!
   - Вот видишь: твоя мама скоро вернётся, но сначала об этом напишет.
   - А ты волшебник, - сказал Тиле, вдруг взглянув на меня так по-взрослому, что я удивился, - ты можешь сделать так, что…
  - Что?
  - Что если тебе плохо, пришлёшь мне пушинку.
  - Как это?
  - Я не знаю. Ты волшебник – тебе и знать. Только ветер – он быстрый очень, он принесёт мне пушинку от тебя. Я узнаю, что тебе нужна помощь. И помогу. Договорились?
  - Ладно. Хорошо, - засмеялся я.
  Романтик и выдумщик Тиле и раньше, и потом, и чем дальше, тем больше пугал всех таким вот взрослым взглядом и странными высказываниями. Мы с Миче даже заподозрили в нём способности к предвидению. Даже предложили обучить его гаданиям. Тиле с радостью ухватился за возможность обучиться, но эти его высказывания были чем-то иным. Что-то вроде советов, которые определяли поступки. Например, он сказал Петрику, когда тот едва не скончался, впервые увидев, сколько вонючего дыма выбрасывает из трубы паровоз:
   - Ну чего ты так переживаешь? Возьми да изобрети другой двигатель, бездымный. Ты же волшебник.
   - Я изобрети? – поразился Чудилка. В ту пору он был ещё школьником. А потом взял – и изобрёл.
   Или вот Лёка пришёл к нам расстроенным после очередной ссоры с дядей Тумой. Дядя Тума запрещал племяннику писать картины и не позволял уволиться с таможни.
  - А ты возьми и прогуляй много дней, а потом нагруби и скажи, что и дальше будешь так поступать. И что дядя сделает с тобой? Съест? Нет, скажет, что ты недостоин чести служить на таможне. И выгонит тебя. Вот и всё.
   - Вот каждая козявка мне что-нибудь умного да посоветует, - рассердился Лёка. Прошло года два-три – и он поступил именно так. И сам же вспомнил о совете «козявки».
   И выходит, тот давний случай, тот разговор всплыл в моей памяти в такой тяжёлый день, когда мне было плохо, когда нужна была помощь. Когда я должен был дать знать, что происходит на Запретной Гавани. Я постоянно думал, как это сделать, но разные события мешали мне, не давали сосредоточиться. Но голова, наверное, всё равно работала над этой проблемой. И это привело к такому вот удивительному колдовству во сне. Или наяву. Я по-прежнему не понимал, как я это проделал. Не помнил, как пробрался в административное здание и в кабинет директора, как искал там все эти вещи. Как потом покинул помещение и оказался во дворе. Не понимал, почему смотрел на себя со стороны и как меня угораздило самому к себе подойти и при этом одновременно свалиться с кровати, на которой я спал в то время как всё это происходило. И решил не задумываться об этом больше. Так недолго и с ума сойти.
   Тут я, наконец, поднёс к глазам левую руку, сильно сжатую в кулак. Почему я не разжимаю её? Даже сейчас смотрю и не разжимаю. Такое ощущение, будто я и не умел никогда шевелить пальцами на ней. Так не пойдёт. Я же волшебник. Мне нужна нормальная конечность! Пальцами правой руки я стал разгибать пальцы левой, а те были словно деревяшки на заржавевших шарнирах. И я сразу же понял, что сжимал в кулаке. Заторопился, желая убедиться, а сердце у меня так и заколотилось о рёбра: бух, бух! И громче всего бухнуло, когда я взял за стебелёк скрюченную и помятую в руке ромашку, а она сама собой расправила листики и лепестки и распрямилась, как пружинка.
   - О, Эя! – пролепетал я. Это была НАША ромашка. Наша ромашка, из дома. Сама светлая Эя в трудный час подарила Миче свой любимый цветок. И он стал ключом в его руках, а переданный в руки Петрику, стал оружием. Я сам это видел! И я подозреваю, что дар Эи помог спасти жизнь Миче тогда, когда врачи только руками развели. Но на помощь пришёл Петрик, не имеющий способностей к исцелению, зато имеющий при себе этот цветок. С тех пор ромашка всегда была в нашем доме, стояла в вазе, в воде, и ответственным за неё считался Чудилка. Но каждый знал, что и без воды она не вянет никогда. Несколько дней была зажата в моём кулаке, а посмотрите-ка, словно только что с луга. Вот чудо какое: Эя передала её мне. То ли, чтобы помочь в сложном колдовстве, то ли, чтобы я не умер после него. Да, видок у меня тогда был кошмарный. Когда я стоял посередине надписи «двор» в пижаме, подобной одежде каторжника. Теперь я должен сохранить ромашку и вернуть в наш дом. Непременно. Я спрятал её за пазуху, под ту же пижамную рубаху, в которой был в лагере неудачников. Цветок не пострадает, не стоит беспокоиться.
   Но тут я подумал: а если сбежать? Попытаться прямо сейчас? Держась за кованый переплёт, я поднялся и попытался выйти на луг через распахнутое окно. И ничего не получилось. Проём оказался заколдован от попыток всяких там запредельщиков пройти сквозь него. Заклинания, которые я применил, не подействовали, зато совершенно лишили меня сил. Ноги подогнулись, я грохнулся у окна, тяжело дыша и недоумевая: это что за защита такая, сквозь которую я не могу пробиться? Я, уж поверьте, знаю толк в защитах. Но вот о такой и не слышал.
   Немного отдышался и подумал: здесь ведь есть и другие комнаты. Есть с окнами на другую сторону, и есть двери. Я побрёл к выходу весь враскорячку, как ходят древние старики.
   Есть одна прекрасная вещь: заклинание Воссоздающей Энергии. Если бы я смог воспользоваться им, был бы уже здоров, и такая ерунда, как попытка снять с окон защиту, не выбила бы меня из колеи. Но пол представлялся мне ледяным и стеклянным, холодным и скользким, а потолок – тёмной воронкой, уходящей в небо. Здесь волшебнику не восстановить силы. Так задумано специально. И сквозь дверь я тоже не смог пройти…
    Когда я открыл глаза и с трудом вспомнил, где я и что здесь делаю, и кое-как огляделся, то увидел, что всё ещё лежу на пороге этой комнаты. Ну, раз я не смог выбраться отсюда, надо хотя бы сделать так, чтобы проклятый Моро, когда он явится, не застал меня в столь позорном виде. Едва ли не ползком я добрался до кровати и со стоном откинулся на подушку. Меня знобило, и снова всё кружилось перед глазами. Нет, пребывание в этом месте не идёт на пользу волшебникам. Надо поспать.
   Проснулся я на закате, чувствуя себя гораздо лучше, чем тогда, когда валялся у двери. Даже лучше, чем тогда, когда я проснулся в прошлый раз. Ну и что бы вы думали? Прямо надо мной торчал Моро.
   - О! – сказал я ему. – Дрын с границы Акети! Как оно живётся на исторической родине?
   Я бы поостерёгся насмехаться, если бы вовремя заметил, что Моро в бешенстве. Но у меня не слишком хорошее зрение, да ещё и эта болезнь…
   Он зашипел, да ещё и зарычал, и схватил меня за горло. И так тряхнул, что чуть душу не вытряс.
   - Негодяй! – голосом простуженного волкодава рявкнул он. – Негодный негодяй! Подлый подонок! Всё из-за тебя!
   Я не столько испугался, что он меня прикончит – ведь не убил же сразу, сколько удивился. Ведь вроде, всё из-за Таена.
   - А чего сразу я-то? – возмутился я, отодрав от себя его клешни путём слабого заклинания Укола Молнии. - Ты ни с кем меня не путаешь?
   - Я? Путаю? Ха! – с этим «ха» Моро шарахнул в стену чернильницу. Испортил ковёр. – Чтобы я перепутал тебя, Рики Аги? О! Я знаю всю вашу породу! Таких вот благородненьких, добродушненьких ублюдков!
   - Чего? – таких интересненьких словосочетаний я в жизни не слыхивал. А Моро шмякнул на пол подушку с кресла и растоптал её ногами. Нет. Таким я не видел его в видениях про Таена. Он представлялся мне намного хладнокровнее. Что-то его допекло.
   - Не смей мне возражать, - запыхавшись топтать подушку, обратился он ко мне. – Всё из-за тебя.
  - Ладно, как скажешь. Из-за меня. А что конкретно из-за меня?
  - Так. Отвечай мне. Ты видел его?
  - Да много кого я видел.
  - Ты видел Таена, чёрт побери? Не смей отрицать! Я, вижу, он успел тебе сказать, кто я. Где он?
  - Таена видел, а где он – не знаю. Нянька я ему, что ли?
  - Где ты его видел?
  - В Иште, - не моргнув глазом, соврал я. Пусть докажет, что это не так. Рассказывать про волшебный осколок и свои видения я не собирался. – А что, твои чернокрылые люди не доложили тебе? Они же видят и слышат всё.
   Моро издал вопль раненого ишака и выкинул в окно настольную лампу.
   - Чёртово ваше племя! – взвыл он. В его вое мне послышалось даже отчаяние. – Ненормальный! Ты понимаешь, что он ненормальный! И ты такой же! Это кровь Агди! Проклятое семя Унагды и её братца! Недаром его назвали его именем! Мне говорили, что с потомством Пагов связываться нельзя! Но что было делать? Только он подходил!
   - Только Таен подходил на роль Познавшего Всё? – догадался я. Остальной бред Моро я не понял. Кто ненормальный? Кого назвали именем брата Унагды Агди, королевы Нтолы, подземной страны анчу? Я вообще редко вспоминаю, что у неё был брат, поскольку сама Унагда такая личность... Всех затмевающая.
   - В гнусных делах нужно остерегаться благородненьких ублюдков, они могут оказаться ненормальными, - назидательно сказал я Моро. И потянул наверх подушку, чтобы разговаривать с ним не лёжа, а сидя.
   - Ненормальным? Это ты про Таена? Нет, он нормальней нас всех! Он вообще всех нормальней, хитрая тварь! – Моро скрипнул зубами и раздробил кулаком чайную чашку на столе. – Ненормальный - это твой родственничек. Твой чёртов… киси-миси!
   - Это ты про Петрика, что ли? – догадался я. Потому что как ни крути, а ругательно его не назвать. Вот именно, что киси-миси. И назло Дрыну спросил, хоть отлично знал сам: – А что, Петрика действительно назвали в честь брата Унагды? 
   - Что? – Моро словно очнулся. Поранившись о чашку, он пришёл в себя и стал похож на руководителя чернокрылых. - Мы что, об истории беседуем?
  - Наверное, да, о чём же ещё? Разве ты не заметил? Мрачные времена! Что может быть интересней и мрачней?
   Моро поморгал глазами, недоумевая, как это он скатился до исторических бесед.
   - Не заговаривай мне зубы, Рики Аги, - прохрипел он. – Мне дела нет до любых времён, кроме этого. Говори, ты виделся с Таеном до нападения?
   - Конечно. Во время нападения я улепётывал оттуда.
   - А Таен?
   - Мы расстались раньше.
   - Какие указания дал тебе Таен?
   - Сказал, чтобы я возвращался домой тем путём, каким явился. Но тем путём я не мог. Моя лодка сгорела.
   - Ладно. Оставим пока негодяя. Зачем ты на этом берегу?
   - Мой брат Миче ослеп. Я решил, что было бы хорошо отправится в разведку вместо него. Удрал из дома на его лодке.
   - В разведку?
   - Ну да. У нас знают, что затевается на этом берегу. Война! Кто-то же должен разнюхать, что тут и как. Я немного промахнулся. Причалил не там.
   - Потому что нечего делать соплякам в море! Нечего отправляться ни в какую разведку!
   Кажется, он мне поверил. Что я один. Без Канеке, воспитанника Таена.
   - Ну, вот и Таен сказал то же самое. Но я, если хочешь знать, всё равно хотел взглянуть на ваш флот. И тогда уж отправляться домой.
   - Что ещё сказал Таен?
   - Что я подвёл своего брата Петрика, который отправился сюда ни в какую ни в разведку, а за мной.
   «Что, съел?» - подумал я.
   На Моро упоминание о Петрике действовало, оказывается, хуже всего. Он содрал со стены картину и разломал раму.
   - О! – обрадовался я. - Прямо как дядя Тума. Сломай ещё.
   - Что ты уже успел тут разнюхать, говори!
   Я прикинул по времени. Да уж. Тут надо не ошибиться.
   - Да ничего особенного. Когда мне разнюхивать было? Сначала я заплутал в море и не там причалил. Потом я видел, что мужчин забирают на войну. В общем, я так и думал. Потом я порасспрашивал разных людей. У вас много кораблей и пушек. Много солдат. Я думал: может, уже рвануть домой? Но тут ко мне прицепился твой Рысик.
   - Ути-пути, - сказал Моро.
   - И тут же дошли слухи о том, что твои паршивые чернокрылые люди напали на моего брата Петрика, хотя он им ничего не сделал, а просто меня искал. Тогда я решил ещё немного здесь побыть. Может, думаю, Петрик меня найдёт, вот вместе и рванём. И потихоньку двигался к Аринари: на всякий случай взглянуть на ваш флот. Тем более, что с Рысиком было по пути.
   - Тьфу, - сказал Моро.
   - Но в Иште меня нашёл Таен. Объяснил, что чем дольше я здесь, тем больше подвожу Петрика. Я всё понял. Хотел купить еды – и домой. Но тут нападение! Кто эти чёрно-бордовые? Не известно? А?
  - Не твоё дело! – взвизгнул Моро. И я понял: он очень боится. Эта его истерика здесь, передо мной, от страха. Великий аферист Моро Дрын наделал в штанишки.
   - Вообще-то, я думал, ты знаешь, – изобразил я обиду.
   - Я-то знаю! – соврал Муравий. – А ты отвечай: где сейчас Таен?
   - Говорю же, расстались до нападения.
   - Куда он направлялся?
   - Не знаю.
   - Знаешь.
   - Ладно. Хотел найти Петрика и сказать, что я уже двигаюсь по направлению к дому.
   - И передать ему наши секреты!
   - Возможно, - не стал возражать я. Это не могло уже навредить ни Петрику, ни Таену. Моро навис надо мной:
   - И уехать со своим дружочком в Някку? Не так ли? Сражаться за неё против меня?
   - О да! Конечно. Именно так.
   - Но он погиб, недоносок.
   Я похолодел. О ком Моро речь ведёт?
   - Петрик? – ахнул я. И почувствовал, что моё сердце летит куда-то в пропасть, в холодную и бесконечную.
   - Твой Петрик никогда не сдохнет, это факт, - прорычал Моро и пнул ногой секретер. – Таен погиб! Мой самый гениальный проект! Сколько в него вложил! Сколько бился с негодяем! Предатель!
   - Ты плохо с ним обращался. Заставлял его погубить друзей, готовить нападение на родину, похитил его и бил. Лишил его родителей и любимой девушки. Угрожал жизни его воспитанника.
   - Я сохранил Таену жизнь, сделал из него, доходяги, относительно здорового человека, не лишал его общения до известных пределов, сохранил некоторую свободу, дал образование! Я дал ему почти всё, чего может желать обычный человек. Не превратил его в настоящего пленника. А мог бы.
   - Но тогда бы он предпочёл умереть.
   - Вся ваша порода такая, все потомки Унагды. И ты тоже такой, - завёлся Моро. – Благородненькие вы наши. Самый распоследний, занюханный из Корков предпочёл бы смерть плену. Я уж молчу об Охти. Я думал, что в Таене возьмёт верх правильная кровь. Я ошибся. Он рассказывал тебе, почему он Познавший Всё?
  - Волшебный шар и образование. Его учили заклинаниям, которых никто не знает, - прошептал я. До меня вдруг дошло то, что сказал Моро: Таена нет в живых. Светлая Эя! Как же так? Он и впрямь зачем-то был в Иште. Может, хотел поговорить со мной? И там погиб.
  - Сколько труда! И он позволил себе быть убитым пришлыми магами! Вместо того, чтобы сражаться под моим руководством и защищать страну, где получил всё! Я расскажу тебе, что он сделал. Он отдал волшебный шар королевичу Петрику. Да. И позволил себе быть убитым. И ты говоришь, что не видел, как это произошло?
   - Нет. Но как это – отдал шар? Сам?
   - Слушай как, - Моро опять схватил меня за шею и вонюче зашипел прямо в нос: - Они встретились здесь. Был бой, и с этого началась погоня за проклятым потомком Унагды. А когда я пришёл к Таену, он такой сидит себе в кабинете, спокойный весь из себя. Котомку собрал и поставил у стула. Просто сидит - и всё. Меня ждёт. Я даже ничего спросить не успел. Он говорит: «Благодарю за всё, что ты сделал для меня, за хорошее, - говорит, - и за плохое. Я стал тем, кто я есть, спасибо тебе. Я, - говорит, - Познавший Всё, и ты, Муравий, мне не указ. Я, - говорит, - тебе служил против воли, а теперь ухожу. Буду делать то, что считаю нужным. Ты вправе попытаться мне помешать. Вправе попытаться убить. Я, - говорит, - имею право обороняться. Познавших Всё больше не будет, - сказал он. - Не будет, - говорит, - Познавших Всё, никем, - говорит, - тебе больше не манипулировать. Я гражданин своей страны Някки, я отдал волшебное око королевичу моей страны по его приказу. Теперь Петрик Охти несёт за него ответственность. Всё, я ухожу. Не пытайся стрелять мне в спину». И ушёл. Сел на педальный двухколёс и умотал. И позволил себя кокнуть неизвестно кому. А кто, спрашиваю я, будет сражаться? Кто защитит нас от чёрно-бордовых? – Моро закипал всё сильнее, и уже не шипел, а вопил. – После того, как твои братья – твои братья, Рики Аги! – истребили всех моих людей!
   Прямо так – за шею, он выволок меня из постели и бросил на пол. И топтал бы, наверное, как подушку, если бы я не был таким большим. А так он просто пнул меня раза два.
   - Они погубили моих людей на Верпте! Лучших людей!
   - Контрабандистов и охотников за девушками? Или ты о тех, кто натравил на нас огненного монстра? Или про одну скотину, напавшую на Нату? – усмехнулся я.
  - А! Благородненький наш! – бесновался Моро. – Ты сам прикончил одного в поезде. Ты убийца! Ты не представляешь, какого волшебника, какого слуги меня лишил! Просто утопил в каком-то болоте! В озере Чара!
   - Он просто стрелял в Миче, - напомнил я.
   - И я уж не говорю про твоего королевича! Про вашего художника, который так… так…
   - Так художественно, - подсказал я, за что мигом огрёб пинок.
   - Лучшего воина приходится сейчас взять и казнить за то, что он не выполнил задание. За то, что допустил несчастье: его люди до сих пор трясутся от неизвестного нам заклятия. Ничего не могут делать, даже стоять.
  Я постарался не захихикать, а то ещё Моро поймёт, что я знаю, о каком заклятии идёт речь и заставит меня расколдовывать всяких там.
   - Остались одни бабы, - бесновался Моро. – Глупые бабы, у которых только любовь на уме, да никакущие маги, потому что туда, где сложно, посылают наилучших. Кто будет сражаться, я тебя спрашиваю?
   - Я почём знаю?
   - Слушай и не смей перебивать, - велел аферист. – Чёрно-бордовые не пошли на Глаз Моря. Не захотели сражения с нашим флотом. Они вошли в реку Наиву – это большая река. Между этим местом и этой Иштой твоей. Слушай дальше. Они поднялись по реке до Фиквы, старого города великанов. Город в лесах. На самой границе территории Покровителей. На самой границе! Они засели там. Город стоит, как новый, хотя люди там не живут. Он не разрушен даже. Потому что на примере этого дома ты можешь видеть, как строили великаны. На века! Люди там не живут потому, что город связан с каким-то местным дурацким суеверием. Его покинули и больше не заселяли. Но бордовые ничего не боятся. Или не знают поверий. Они не присылали парламентёров. Они не идут в наступление – пока. Времени прошло мало. Они двигались с огромной скоростью, и ещё с восемью или десятью городами случилось то, что с Иштой!
   - С восемью!! – ахнул я, ужаснувшись.
   - Или десятью. Это маги. Сильнейшие. Ты видел. Если они убили Таена - самого Таена! - их мощи нет предела. Горели леса. Заповедные леса и сады, на которые местные жители никогда не поднимут руку. Никогда – ты слышишь? Даже я не подниму, хотя плевать хотел на Покровителей и их правила. Но леса выгорели очень сильно. Кто это? Откуда? Не известно. Может, очередные пришельцы с Зокарды. Страшно представить, что будет дальше. Все силы, что готовы были направить на Някку, мы бросим на эту борьбу. Ты должен быть доволен. Радуйся! Все наработки! Все мои бесподобные проекты! Это всё Таен! Это он напел мне в уши, внушил, что надо захватить в плен эту местную сонную нечисть – Мелиорака, сильнейший источник огня! Этот Мелиорак всегда мешает нападению на Някку. Это он призвал к нам бордовых! Хотя, надо быть справедливым. Разыскать нечисть - это была моя задумка. Думал, что смогу управлять им с помощью Таена! Но тот оказался хитрее. Подстроил так, что на пути Мелиорака встретился Миче, проклятый потомок Унагды. И всё. Всё мне нарушил. Призвал беду сюда, в страну, с которой я связан!
   - Ты можешь сбежать, - подсказал я.
   - Ещё чего. У меня есть надежда победить. С твоей помощью, Рики Аги.
   - Что?!
   - Что слышал. Ты заменишь мне Таена.
   - Э, нет. У нас дома дети моего возраста не воюют. И мне мама не велит.
   - Милый, - злым голосом произнёс Моро, наклонившись ко мне, - если бы ты увидел в ваших водах корабли Запретной Гавани, ты первый попытался бы преградить им путь! Никакая мамочка тебя бы не удержала. И твой Миче благословил бы тебя.
   - Да, это так, - с гордостью за Миче, сказал я. – Но помогать врагам не намерен. Ты враг, Моро. И самое главное, я ещё недостаточно силён и искусен, как маг.
   - Не выдумывай. Таен в твоём возрасте и вполовину не был так силён, как ты. Я слышал про тебя.
   - Вот уж нет. Я слышал про Таена.
   - Ладно. Ты почти также силён, как он. И это большая сила, поверь мне. Ты один заменишь не только Таена, но и многих других. Твои братья провинились передо мной, лишили меня лучших слуг. Ты должен искупить их вину.
   На все эти разговоры мне было плевать. На Моро плевать. Но я жалел растерянных, испуганных людей гнусного континента, детей из лагеря неудачников и заповедные леса. Я мог бы выступить на стороне Моро. До поры до времени помогать ему против бордовых. Я сказал:
   - Жизнь Петрика и Лёки Мале и всех, кто с ними, в обмен на моё согласие.
   - Я не торгуюсь. Или ты помогаешь мне, или…
   - Что «или»? Можешь убить меня.
   - О-о! Ненавижу!
   - Я догадался.
   - Вся шайка Петрика обречена, ты понял меня? Ты понял из-за чего?
   - Они отдадут тебе шар с Зокарды. Клянусь.
   - Они обречены, - по слогам произнёс Моро. – Но твоё согласие получить очень просто. Как и Таена, Рики Аги.
    Он открыл дверь и высунулся в коридор. И втащил в эту комнату упирающегося, бледного Рысика. Следом вошёл мускулистый тип – вылитый палач с картинки из книги про старину. В руке у него был нож. И когда мне объяснили, что прямо на моих глазах сейчас сделают с Рысиком, я поступил, как Таен. Я согласился.

ПРОДОЛЖЕНИЕ:  http://www.proza.ru/2015/08/07/1459


Иллюстрация: картинка из "ВКонтакте".