Проклятый клад гончара

Из воспоминаний одной долгожительницы

Как то одним ранним летним утром отправила меня мать в соседнюю деревню свою тетушку проведать,  гостинцы ей передать, а на обратном пути принести от нее трав разных лекарственных для приготовления настоев лечебных, отваров целительных.  Стоял месяц август засушливый и нестерпимо жаркий.  Вот и вышла я рано,  пока окружающие луга хранили еще немного свежести,  оставшейся от короткой летней ночи.  Солнце уже взобралось на самые верхушки деревьев и принялось иссушать маленькие капельки росы на придорожных кустах калины и малинника,  наполняя воздух влажной парной духотой. И этот день обещал быть долгим, душным:  ни тучки на бездонном голубом небе, ни легкого дуновения ветерка, одно лишь марево над опаленными полями и переливающаяся, словно кусок легчайшего шелка, безграничная даль.  Даже звон комарья пропал куда-то, вымер раскошный луг,  поблекли его разноцветные пейзажи под монотонной желтой краской безжалостной засухи.
Дыхание раскаленного воздуха встретило меня на обратном пути, опалив волной почти печного жара мои босые ноги и поцарапанные лесными ветками коленки. Чтобы немного прийти в себя от накатившейся со всех сторон внезапной дурноты и непонятной усталости,  я прильнула к горячему стволу огромной ели.  Кружилась голова от ароматной, текущей небольшими слезными прозрачными дорожками, душистой смолы. Надо мной пронзительно затрещала сорока-белобока,  ей сразу же  ответила  вторая. От нестерпимого двоения солнечных бликов в глазах  я не сразу сообразила,  как птичий треск перешел на странную речь, давно забытую,  но, тем не менее,  мне понятную:
- И что ты там, дорогуша, блестящее заметила? Опять небольшое зеленое стеклышко от разбитой винной бутылки или кусочек слюды? Зачем на всю округу трезвонишь: «Клад! Клад!»  Зверей переполошила, от дел своим криком отвлекла и это все в такую жару, когда сидеть надоело в  тени орешника и дремать до наступления вечерних сумерек.  Ты хотя бы,  кумушка,  знаешь, как он выглядит этот твой клад? 
 - Знаю,  конечно же, тетушка, знаю.  Лежит он подальше от любопытных глаз и на солнце ослепительно поблескивает. Глаз от этого волшебного блеска не оторвать,  полетели со мной -  покажу.
 - Хватит таким жарким днем туда-сюда летать. Отдохни немного, успокойся, потом слетаем и посмотрим, что там лежит и блестит.  И поверь мне, глупенькая, что до вечера твоя находка подождет нас и никуда не денется.  Послушай лучше меня, уставшую от твоих криков, от горячего воздуха и прозрачных теней, но умудренную долгой жизнью,  я расскажу тебе про проклятый клад гончара.
Давным-давно в далекие и былые времена, когда все дремучие вокруг леса, обширные, не обмеренные ветром луга и поля,  а также полноводные и стремительные реки,  глубокие бездонные голубые озера принадлежали только одному хозяину – Князю, когда  великая река Неман еще скорбела о потере своего единственного брата-близнеца, подземного истока, когда стада пасущихся зубров покрывали собой холмы и перелески, а от бесчисленных рыбьих стай воды темнели на перекатах,  когда полувека не было войн и разрушений -  люди начали привыкать к спокойной и тихой,  размеренной жизни, вот тогда  и произошла эта история.
В крохотном местечке,  окруженном с одной стороны непроходимыми топями, болотами
и суровым хвойным лесом - с другой,  жил в дряхлой избушке с полупровалившейся соломенной крышей бедный гончар Войцек. Он целыми днями бродил по окрестным местам в поисках хорошей глины, но необходимого качества так и не находил.  Один лишь суглинок тощий, как безрогая коза в сарае.  Из него изделия не держали формы и рассыпались еще до обжига.  От несчастной доли,  от беспросветной бедной жизни такой решил парень утопиться в торфяном глубоком болоте, но в самый последний момент его кто-то по имени окликнул.  Оглянулся бедняк и увидел сидящего на высокой сухой кочке черта,  который крутил в своих шустрых лапках ком голубоватой земли, чем-то похожей на глину.
 - Человек, ты не это часом поздним здесь ищешь? Так бери с собой в подарок, попробуй из него слепить что-нибудь стоящее и если получится,  то заходи в четверг на самой заре сюда еще раз,  может и сторгуемся. 
Сказал последнее слово и исчез, как в воду темную канул, ком глины на берегу для парня оставил. Спохватился Войцек,  поднял с бережка осторожно подарок и домой рысцой припустил.
В сарае он размял драгоценный ком,  добавил необходимое количество воды и превратил глину в кусок тяжелого влажного теста, из которого затем на гончарном круге сделал великолепный кувшин. После длительного печного обжига тонкостенное изделие гончара заиграло неимоверным цветом, зазвенело медным гулом так,  что проезжавший поутру на подводе мельник, завидев такое великолепие, купил, не торгуясь,  чудо-кувшин, отсыпав Войцеку, не считая,  горсть серебряных талеров.  У гончара глаза на лоб от случившегося полезли,  рванул он,  когда вечер начал дворы обходить, прямиком к торфяным топям.  А там его уже хвостатый поджидает,  лапки от нетерпения потирает, договор приготовил, перо острое гончару подает и только одно условие: « Третью часть заработанных денег в болотную жижу бросать нужно и будет тебе, мил человек, счастья целое ведро». Не подумал бедняк, что в ловушку хитрую попал,  подписал с чертом договор, ударил по рукам,  а в полночь нашел возле своих обветшалых ворот целую гору изумительной голубой редчайшей породы.
За короткое время товар гончара Войцека известным стал  - сначала в своей округе,  потом и в воеводстве.  Молва о непревзойденных по качеству и своей красоте кубках, тарелках подсвечниках,  вазах и кувшинах  до городских  стен Вильно докатилась. С далеких  стран многочисленные купцы стали приезжать,  чтобы такой редкий товар приобрести.  День и ночь пылали печи, обжигая огромное количество глиняной утвари.  Золотым дождем летели тяжелые монеты в болотную  вонючую воду.  Мастером стал Войцек,  разрешение от торговой палаты воеводства на личное клеймо получил. Теперь на каждом изделии красовалась вертлявая сорока с золотой денежкой в клюве.  Но чем больше золота и серебра получал за свой товар гончар, тем более жадным он становился.
Один раз не вернул денег по договору черту,  затем второй и,  в конце концов, собрал все имеющиеся в наличии монеты в большой кожаный мешок и спрятал их в заброшенном колодце на самом краю местечка, освятив клад в колодце  святой водой из церкви.  Только он это сделал, домой вернулся, а нечистый дух уже у порога крутится:
  -  Как там моя часть?  Почему уговор не соблюдаешь?  Если нет желания возвращать должное,  давай тогда и расторгнем наше соглашение.  А за неустойку и за проволочки в оплате заберу я твою душу.  Затем черт  расхохотался,  заухал, как филин,  и пропал вместе с должником, только их и видели. Слух потом по округе пошел: вся элегантная посуда в болотную грязь превратилась.  Пропал без следа и Войцек, но говорят люди, что  бродит он ночью по окраине местечка и заброшенный колодец с деньгами ищет и найти никак не может.  А золото,  спрятанное им,  только на рассвете августовского утра ярким пламенем из-под земли светит, словно зовет к себе своего хозяина и никого другого близко не подпускает.  Хотя я могу тебе,  дорогуша,  показать заветное место,  где лежит проклятый клад гончара. Недалеко совсем от нас он и находится, только тридцать шагов на север от двух больших камней в сторону дороги.  Возле них есть обсыпавшаяся яма - старый колодец,  где в позеленевшей  воде,  среди полуистлевших бревен,  блестит  желтой  тяжелой чешуей то,  из-за чего бедный гончар продал свою грешную душу…
Здесь я неосторожно оступилась.  Сухая веточка звонко выстрелила под моей босой стопой и сороки весело треща, рванулись высоко в небо, унося тайну проклятого клада  гончара Войцека.  Теперь мне уже никогда не узнать, где находится место и лежащее поныне на нем проклятие. Но может быть я все же еще раз встречу сорок, обладающих такой чистой памятью и, если мне повезет,  дослушаю историю до конца. Правда я не знаю,  когда это случится со мной снова.

Сергей Качанов-Брандт, 06.08.2015