Ивой Дан

Глава 1

Пришли теплые деньки, принеся с собой звонкий перезвон капели. Оживление вокруг стояло дикое. Детвора не могла усидеть на месте, с дикими воплями носилась по округе, то и дело устраивая шуточные баталии. Все, как на подбор, с деревянными мечами и добротно сбитыми щитами.
На предвесевой горе устроили огромную снежную крепость, точную копию основной крепости, что стояла на самой высокой горе и, по словам старожил, была неприступной. Только что снежная крепость уступала своими размерами, да и не омывалась с тыльной стороны озером.
Глядеть на то, как пострелята с боевым кличем Кареев несутся на штурм ледяной крепости, даже на таком расстоянии казавшейся довольно внушительной, деду Панасу было приятно: ведь из таких вот пострелят вырастут славные воины. Сразу же в голове всплывали мысли о том, как он еще мальчишкой вот так же штурмовал ледяные крепости, где получил первый шрам на лице, которым впоследствии гордился и гордится сейчас. Ведь тогда, благодаря его смелости, они с Войданом смогли ворваться в крепость и победить.
Но сегодня дед Панас радуется не только тому, как пацанье дерется у снежной крепости, а еще и тому, что Внук у него стал лучшим охотником веси. Ванька был последней надеждой Панаса, он словно напоминал ему самого себя, да и Войдан говорит что, мол, Ванька, вылитый дед. И правда, со спины их вряд ли можно было отличить; оба крепко сбитые, широкоплечие, словно два огромных титана.
Хотя и Будимир, сын Панаса, пошел в их породу, но было в нем такое, что никто не мог объяснить. Вроде и сила была ему дана от природы, да и смелости ему было не занимать, в детстве не одной драки не пропускал. Но после того как вернулся из похода, стал тихим, точно подменили. Вот и пошла тогда молва, будто Будимир, Панасов сын, бежал из боя, бросив своих товарищей. Для Панаса это было смерти подобно. И как назло ни от кого допытаться не мог, что же все-таки там произошло. Лишь понемногу стал отходить, после того как Иван стал подрастать. Панас в нем души не чаял, но не баловал, старался вырастить в нем настоящего воина. Будимир же, пока была жива жена, еще как-то занимался Ванькой, таскал его на охоту, а после ее смерти пропал на несколько лет, где пропадал, ни¬кто не знает, да и в лесу никому на глаза не попадался.
Злым языкам тогда было кому косточки поперемывать. А страдал от этого больше всех Ванька, все потихоньку стали отворачиваться от него, друзья, какие были, все поразбежались. Ну а Ванька навязываться не стал, точно ничего не происходило вокруг, сутками пропадал в лесу. И тут Панас заметил, что правая рука у парня стала наливаться силой, начали выпирать рельефы мышц.
 - Неужто с мечом тренируется?- думал про себя Панас.
Одно он понять никак ни мог: где достал, ведь по возрасту не положено. Лишь только потом смекнул, когда стал собираться зимой с Войданом на рыбалку, не найдя своей верной спутницы-пешни.  Значит, вот где этот постреленок взял оружие.
Но, как говорится, время все перемелет, то в жизни все обстоит по-другому: злые языки, как мололи бред про его отца, так и  продолжали молоть. Ваньке, словно гусю вода, все было по боку, а молва не унималась, точно и не прошло столько времени. Тут и Урха Валит, сынок нынешнего воеводы, подсмеяться над Иваном захотел, да не тут-то было: Ванька так ему набил морду, что тот целый месяц на  улицу не показывался. После этого злые язычки-то приутихли, а вот Панас был в неописуемом восторге. В тот вечер они с Войданом накушались соседской бражки и всю ночь проучили Ваньку боевым приемам.
Но, как оказалось, не все было так хорошо. Воевода, Кууп Валит, взбешенный проигрышем своего ненаглядного сынка в честном кулачном поединке, так взъелся на Ивана, что, не стесняясь, провозгласил на весь погост:
- Не видать ему младшей дружины как своих ушей. Даже если он и попадет в дружину, то навсегда останется у меня на побегушках. А я постараюсь оставить его без сражений.
Ванька на слова воеводы даже глазом не моргнул, показывая всем, что ему начхать на воеводовы слова. При виде Валита улыбался и говорил:
 - Здоровья вам и долгих лет жизни.
 Доводя тем  самым воеводу до белого каления. Валит, после его слов багровел, кипятился, и пар, что шел от него, наверняка, был виден с середины залива.
И вот Ванька дал еще один увесистый подзатыльник Валитам, разрушив все планы самолюбивого воеводы, став лучшим охотником веси. Валит после того, как узнал, что старейшие выбрали в лучшие охотники Ивана, а не его, чуть было не прибил своих домочадцев. Еле сдержался, долго ходил по дому кругами, сопел, скрежетал зубами, как старый горюн. Ведь рассчитывал он на то, что его сын вскоре станет лучшим охотником, поддержав традиции их рода, который не проигрывал это состязание уже третье поколение. Если бы Урха занял место лучшего охотника, то он по праву смог рассчитывать после смерти отца стать воеводой
-Сегодня решиться все, пришел тот день, когда дрянной корове накрутят хвост. - хлопнув входной дверью, пробубнил Валит, направляясь на вечевую гору.
Народ загодя стал собираться на  горе, предвкушая большую потасовку. Вечевая гора находилась напротив основной крепости с самым большим капищем в округе. Здесь проходили все праздники, здесь же славили бога великого и всеобъемлющего бога Рода, здесь и совершался божий суд, каждый в этом месте мог, попросить божьего суда.
Издали вечевая гора выглядела как огромный и необъятный муравейник, создавалось такое впечатление, что муравьи берутся на горе из неоткуда. Вся гора словно ожила, такое небывалое скопление народа бывало на ней только в самые знатные праздники.


Глава 2.

Ванька шел к вечевой со странным ощущением подвоха, а быть может, с предчувствием беды. Он никак не мог поверить в то, что стал лучшим из лучших, ведь недаром в этом состязании участвуют все мужчины погоста.
- Неужто за правду стал лучшим? - говорил он себе, не обращая внимания на выкрики пацанов, пробегающих мимо него.
Гул толпы, что стоял над округой, привел в себя Ивана. Ноги, словно два непослушных ребенка, никак не хотели подниматься в гору. Нет, он не боялся встречи с Валитом, его больше всего страшили насмешки людей, ведь он не сможет противостоять всем своим злопыхателям. Взобравшись по протоптанной в тающем снегу тропинке на вечевую гору, он ужаснулся огромной толпе.
 - Все, как один к одному? - прошептал Ванька;- Точно пришли надо мной посмеяться.
Лучики солнца, облизывающие гору и пробивающиеся сквозь растущие по всему склону вековые ели, напрочь растопили и без того сырой снег. В ногах захлюпало так, словно он шел не по склону горы, а по вязкому болоту. С дыры в сапоге начал пробиваться бурунчик воды, и вместе с ним вылезла и портянка. Но Ванька на это не обращал и внимание, его мысли были заняты другим, он еще никогда не видел столько славных людей, собравшихся в одном месте. Многих он ни разу не видел, а только слышал про них сказы кощунников, но по одному виду мог безошибочно определить славных воинов.
Ваньке стало не по себе, когда он проходил мимо стоящих плотным кольцом, гогочущих на все благу матушку знатных дружинников. Он почтенно поклонился и прошел мимо, стараясь не показываться им на глаза.
- Ржите, ржите, - сказал сам себе Иван. - Мне наплевать на вас, если сегодня не получу меч, то уйду в Новгород. Там смелости почет.
Эти слова вернули ему уверенность, он распрямился, поднял гордо голову и встал в первом ряду как раз перед самими призывными трубами, словно исполин.
Вокруг стоял нечеловеческий гул, понять что-то в нем было невозможно. Девушки, словно расписные  картинки пестрили платками, переливающимися всеми цветами радуги, точно соревнуясь меж собой. Вдруг Ванькины глаза поймали стоящих поодаль двух смеющихся девчонок, и одна из них показывала своим пальчиком на его сапоги. Заметив, что обладатель этих сапог таращиться на них, как баран на новые ворота, расхохотались, и та, что была пониже ростом, показала ему язык, а затем со звенящим смехом растворились в толпе.
Опустив глаза, Иван увидел, как из его сапога торчит уголок его портянки. Он почувствовал, как к его лицу подступило тепло и не просто тепло, а обжигающее тепло, которое разгорелось да самых ушей. Теперь ему так не хватало того, о чем он никогда не беспокоился, считая, что наряжают себя только женщины, а настоящему мужу нужна сила, смелость и честь, а в чем он ходит неважно. Теперь он был готов отдать все на свете за одну пару новых сапог. И только он собирался наклониться, чтобы поправить портянку, по его спине ударило, словно молотом. Обернувшись, он увидел, как сзади него стоит улыбающийся дед Панас.
- Никогда не преклоняй колени перед своими неудачами. Эка невидаль, портянка вылезла. Подумаешь беда. Ты же не красна девица, чтоб принаряживаться да прихорашиваться. Да и вспомни, как ты дыру-то получил.
Теперь, когда дед Панас стоял рядом с ним, Ванькины переживания испарились, а вспомнив, как получил дыру, он и вовсе успокоился. Тогда еще самый разгар студеней, был, повадились на окраину тати ходить, коней и скотину уводили, а изловить их никак не могли. Засады ставили, но все зазря. Помог случай: Ванька пошел к Чугую, чтоб тот кожу для ремней отделал, а жил Чугуй на отшибе за предвесевым полем. Значит, прет Ванька сверток с просоленной кожей через предвесевое поле и, не дойдя до крытого двора Чугуя шагов с двести, а тьма стояла непроглядная, слышит звон мечей.
Тут Ивану стало уже не до кожи, бросил ее в снег и рванул на голос битвы. Мчался он, что даже глаза заслезились. Открытую настежь дверь он увидел сразу по мерцающему свету зажженных факелов. Влетев на крытый двор, он увидел, как трое бородатых нестриженых мужиков напирают на уже раненного Чугуя.
Не дав татям прийти в себя, Иван, не останавливаясь, одной рукой схватил первого попавшего за длинные космы и со всей дури двинул ему свободной рукой в челюсть. Все произошло мгновенно, да так, что когда оставшиеся обернулись, то увидели стоящего Ивана с мечом в руке. От неожиданности и, не подготовив свое наступление, один длиннобородый рванул на Ваньку, рассчитывая на то, что застанет его врасплох, но не тут-то было, Иван, сделав шаг в сторону, резким движением рассек ему плечо вместе с копытным доспехом почти до самой груди. Нападавший остановился, ноги у него стали подкашиваться, и он с вытянутым мечом рухнул на Ваньку, еле успевшего отскочить, но все же острый конец воткнулся ему в ногу.
Липкое тепло стало заполнять сапог, нога отяжелела. Последний из нападавших, увидев, что пришедшая подмога ранена, громко заржал и быстрым шагом двинулся на Ваньку.
- Что, одноножка, больно? Сейчас еще больней будет. - Смеясь неприятными клокочущими звуками, забасил тать.
Ванька встал попрочнее, чтобы суметь отразить атаки волосатого татя. И только он приготовился к нападению, как бородач шлепнулся на пол с ножом в спине.
- Вовремя ты подоспел. А то я уже начал прощаться с жизнью, - произнес улыбающийся Чугуй с прорубленной рукой. - С меня причитается.
- С меня тоже, - ответил Иван, кивком головы показывая на убитого метательным ножом.
После этого Чугуй пообещал Ваньке новые сапоги, ну а Иван притащил ему добытые еще летом огромные лосиные рога на рукояти для метательных ножей. Сапоги были готовы еще на прошлой седмице, а Ивану зайти было некогда.
Вдруг сзади загудело так, что уши заложило, отогнав Ванькины воспоминания и вернув его в реальность. Сразу появилось незнакомое до сих пор ощущение холода под ложечкой. И тут толпа, что образовывала круг, расступилась, пропуская вперед груженые телеги. Иван сразу узнал свой воз и пришел в ужас. Его телега была гораздо меньшей и по размеру и по тому, как была загружена.
Толпа сомкнула ряды, и вперед вышел Семен Праща, а звали его так потому, что он пращей всадника с сотни шагов с седла вышибает. Собравшийся народ гудел как рой ос, видимо, обсуждали телеги с трофеями. Семен, подойдя к двум возам, поднял руки вверх, прося собравшихся умолкнуть. Публика постепенно затихала, но при этом изредка переругивалась, затыкая самых неугомонных.                                                
- Этот воз выглядит не так впечатляюще. - Провозгласил Семен, жестом руки показывая на телегу с Ванькиными трофеями.
Толпа зарокотала, заглушая все в округе. Семен снова поднял руку вверх - и заорал, пытаясь перекричать о чем-то споривших людей.
 - Так уж грозен этот воз, как кажется. - И с улыбкой до ушей подошел к огромному возу приготовленному Валитом. Телега вся была забита шкурами, но среди них не оказалось ни одного лютого зверя.
- Валита хлебом не корми, только дай ему наживиться. Даже здесь в состязаниях мужчин он и то не побрезговал и набил одной пушнины. Теперь только осталось дождаться Новгородских купцов.
- Народ, что собрался на вечевой горе, заверещал от восторга, особенно те, кто недолюбливал Валитов. Шутка попала в самую точку, ведь и вправду Валит охоч был до наживы, он и в походах участвовал только в тех, которые сулили ему не малый куш.
- Это ты, Семен, верно подметил, - загалдела толпа.
- Кому-кому, а Валиту и вправду будет жалко расставаться задарма со своим трофеем. Вот он и бьет одну пушнину.
И тут Семен начал разглядывать шкуры, что лежали на возу Валита.
 - Совсем старый и ленивый стал,  по дичи издали бьешь. И руки уже не те, хотя бьет метко прямо в глаз, а натяжку перетягивает, вон стрела под ребрами вышла и пушнину попортила. - Критично заметил Семен.
У Ваньки с каждым движением Семена дух перехватывало; ему все больше и больше казалось, что его вызвали для того, чтобы посмеяться лишний раз. Ведь на его шкурах дыры так дыры, всем дырам дыры. А когда Семен направился все с той же и не сходящей с лица улыбочкой  к Ванькиному возу, сердце Ивана норовило выпрыгнуть из груди.
-  Зачем ребенка загубили? - провозгласил Семен, развернув огромную медвежью шкуру.
-  Если это ребенок, то ты-то и вовсе мураш супротив его, - громко смеясь, ответил ему бородатый и чем-то напоминающий скалу человек. – Семен, ты, наверняка, в нее раза два обернешься.
Но тут Семен развернул еще одну медвежью шкуру таких небывалых размеров, что у всех присутствующих дух перехватило. Толпа умолкла, наступила гробовая тишина, такая какой не было на вечевой горе никогда.
-  Даже не стану спорить, сколько раз я в нее обернусь, но шуб из нее можно нашить на все родню, даже соседям на шапки останется.
Отойдя от шока, толпа загудела, выкрикивая и требуя, чтоб тот, кто добыл, вышел в круг, чтобы они смогли увидеть этого смельчака.
- Так, где же он? Выйди в круг, пусть народ посмотрит на такого отчаюгу.
Иван замер, словно его ноги примерзли к талому снегу. Он никак не мог поверить в то, что он все-таки добился своего, наконец-то он стал мужем, воином. Привести его в себя смог только сильный толчок в спину, от этого толчка он двинулся вперед, со всех сторон его подхватили сильные руки и стали подбрасывать вверх всем богам напоказ.
Семен, забравшись на Ванькину телегу, поднял меч в красных ножнах, отделанных золотистыми драконами, вверх.
- Хорош, качать его. Пусть подойдет и возьмет то, что принадлежит ему по праву.
-  По праву ли? - Раздался зычный голос воеводы. – Я, как его соперник, требую божьего суда, пусть  Перун будет нам судьёй, - перекрикивая галдящую толпу, заорал Валит.
Все вокруг замерло, замолкло, впервые за все время, которое мог помнить человек, случается такое. Право божьего суда существовало во всех спорах, но в этих играх им не пользовался никто до этого момента.
Валит, похожий скорее на огромный, налившийся красным цветом помидор, двинулся на Ваньку, доставая правой рукой из ножен меч. Дед Панас железной хваткой перехватил его руку и потянул ее на себя, остановив Валита.
- В своем ли ты уме,- глядя прямо в налитые кровью глаза Валита, произнес Панас. – Совесть, наверно, свою и ту на базаре продал.
Воевода, доведенный до безумия тем, что он Кууп Валит, лучший из лучших в этом погосте, проиграл важнейшее состязание, и кому, своему заклятому врагу. Со всего маха двинул Панаса по лицу,  так что тот отлетел шагов на пять и упал ничком. В мгновение ока между,  разгоряченными и пылающими ненавистью друг к другу,  Ванькой и Валитом оказался Семен и, держа на вытянутых руках обоих, глядя прямо в бешеные глаза Валита, произнес:
- Очнись, Кууп, он же супротив тебя еще пацан. Что здесь за божий суд? Это не по закону великого Рода. Если ты хочешь божьего суда, давай сходись со мной.
Немного пришедший в себя и уже начавший здраво мыслить, Ванька отодвинул рукой Семена, достав из ножен булатный меч, сверкающий в лучах солнца.
- Я не женщина, чтоб меня защищали, и в руках у меня не татьева дубина. Если он хочет божьего суда, то пусть его получит.
Сердце Панаса обливалось кровью, к горлу подступил комок, что мешал пробиваться воздуху - это, наверно, душа хотела вырваться из старого и немощного тела на свободу, но жизнь, словно капкан держала ее в груди. Старый воин понимал, что Ваньке не выстоять против такого опытного воина как Валит. Но сделать он что-либо не мог. Два воина сходились в мужском кругу.


Глава 3.

Ванька нутром чувствовал, что ему не стоит атаковать первому, лучше присмотреться. Но Валит не дал ему возможности переглядываться, пойдя первым на него, вынуждая его защищаться не от его меча, а от щита. Толкая Ваньку ребром щита, Валит  мгновенно наносил  удар мечом. Толпа в эти моменты охала, даже опытные воины не могли понять, как Ванька успевает от них защищаться. Но тут Валит резко сменил тактику. Ванька, ожидавший очередного удара щитом, получил мощнейший удар  мечом сбоку вверх. Еле устоял на ногах, пошатнулся и заработал удар щитом по голове. Повезло, что удар пришелся вскользь, но бровь рассекло, так что кровь потекла ручьем, заливая глаза. Валит, увидев  кровь, расхохотался и стал напирать еще сильнее. Ванька еле сдерживал натиск Валита, а тот
И тут Ваньку осенило, что он зазря теряет своё преимущество в скорости, держа в руках щит. Неожиданно для Валита Ванька смело открыл левый бок, специально подставляя его под удар, а сам, пока Валит начал отвлекающий манёвр с тем чтобы Ванька точно не успел парировать его смертоносный удар, как только Валит нанес удар в право, Ванька быстрым движением двинулся в ту же сторону, и одновременно нанес удар мечом. Воевода, застигнутый врасплох, так неуверенно парировал удар, что даже сам удивился, но все же смог смягчить мощнейший удар, что пришелся в правую ногу.
Воевода, оставляя кровавый след на снегу, попер  на Ваньку с дикими от бешенства глазами. Зловеще улыбаясь такой улыбкой, от которой у самых горячих людей кровь замерзает в жилах. Он надвигался, словно грозовая туча, только что молнии с него не сыпались. И тут Ванька услышал, как воевода тяжело дышит, точно загнанный конь. Отшвырнув свой щит, он сделал два огромных шага и в мгновение ока оказался рядом с Валитом. Сжимая меч обеими руками, обрушил такой град ударов, что щит воеводы стал таять на глазах.
Но Валит, отступая, вдруг скинул с руки щит и одним резким движением достал поясной нож, в тот же миг отклонился от удара и полоснул Ваньку по плечу. Рука повисла как тряпка, спина стала липкой от крови, в глазах помутнело. Ванька стоял и не двигался, словно вкопанный, лишь только рука продолжала сжимать меч. Валит победно пошел по кругу, и только расстояние между ними сократилось, Ванька немыслимым движением по восходящей ударил Валита в незащищенную грудь. Воевода, словно получил удар молотом, громко выдохнул. Внутри у него что-то забурлило, заклокотало, и смотря Ваньке в глаза своими немигающими глазами упал на спину. В толпе наступила гробовая тишина.
Ванька так и продолжал стоять, сжимая меч, он не ощущал ни радости, ни горя, ему было просто все равно. Единственное, что он ощущал, это как кто-то пытается утащить его.
- Ванька, хорош, таращиться на трупятину, сам завалил, теперь еще и слезу пусти.
Теперь Ванька заметил, что под руки его волокут Войдан с Панасом. Силы, что покинули его, вдруг начали вливаться в жилы. Его трясло, нет, не от страха, а от избытка ража, что приходит во время боя. Лишь уезжая, он еще раз взглянул на воеводу, что сейчас лежал в кровавом талом снеге.


Глава 4.

Дома было тепло, отец, видимо, протопил. Ваньку,  наконец раздели, рана была ужасной, постоянно кровоточила, да еще к тому же мышца была почти перерезана. Панас, старый вояка, промыл рану, чего-то нашептал, нажевал и приложил к ней. Рану зажгло, так если бы к ней приложили  красные уголья. Слезы потекли ручьем.
- Ну, вот, опять он заревел. Панас, ну и плаксивый же у тебя внук. Всех ему жалко, и себя бедного, и Валита, ни  за что убиенного.
 Панас взглянул на Ваньку: тот сидел, надувшийся, как бычий пузырь.
- Потерпи, потерпи, сейчас пожжет маленько, а потом отпустит, полехше станет.
Панас, словно скатерть самобранка, накрыл стол. Ели молча, Панас все подкладывал Ваньке печенки. Ванька ел, словно за троих, он никогда не страдал плохим аппетитом. Войдан приволок столетнего меда. Только они собирались с Панасом отхлебнуть по глоточку, в дверь влетела та самая языкастая.
- Ну что расселись? Сидят, пьют. Отца моего убили.
- Семёна? За что? - Округлив глаза, спросил Панас.
- Михалаинен, - не останавливаясь, продолжала девчонка - стал воеводой, Урха Валит просил пазногть на Ваньку, а отец мой сказал, что это бесчестие и он не даст чтоб при нем оно совершалось. Тогда  Урха с младшей дружиной подняли его на копья и сейчас идут сюда.
Ванька словно застыл, сидел и смотрел в одну точку, и этой точкой была девчонка, что осталась без родителей. Ванька так и остался  бы сидеть, если бы не затрещина от деда Панаса.
- Что расселся? Давай живо собирайся: не время сейчас храбреца из себя строить.

- Ванька, я же здесь не причем. Что с меня взять, со старого вояки? Ты сразу прямиком в Новгород, там тебя с радостью возьмут не в дружинники, так в ушкуйники.
Ванька вылетел во двор и оторопел: у коновязи стоял вороной конь, а Войдан прилаживал к нему походный мешок. Рядышком стоял конь Семёна, полностью собранный, по-походному. К спине бывшего коня Семена прилажен мешок, а у мешка висят малый щит и сабля.
- Ну, Ванька принимай подарок. Хотели тебе завтра подарить, когда на службу пойдешь, но, видно, все к одному. Так что не серчай на нас, иди с миром и не поминай нас, старых дураков, лихом.
Одним большим прыжком Ванька оказался в седле, и было, уже хотел ускакать, как заметил, что с крыльца к коновязи идет его спасительница. Увидев его на коне, она прибавила шаг и посмотрела на него глазами с прожигающей глубиной. Ему стало не по себе, он почувствовал себя полнейшим негодяем, ведь он сам должен был догадаться взять её с собой. Сейчас не только ему угрожала опасность, но и ей, как дочери неугодного отца.
Ванька пришел в восторг от того, как его спутница вспрыгнула на коня. Повернула его и, поднимая снопы брызг, пронеслась мимо него в сторону лососевого перехода. Ванька пришпорил коня, тот поднялся на дыбы, показывая свой неукротимый нрав. И понесся с такой скоростью, что все вокруг размазалось и превратилось в непонятного цвета покров. Горизонт на удивление сузился и стал прыгающим кругом.
Вблизи реки журчанье ручейков слилось в завораживающую мелодию весны и пробуждения. Казалось, что сама жизнь находится в этих потоках воды, словно сама весна, пробегая мимо, смеётся и радуется этому солнечному дню. У реки пришлось перейти на шаг, коней вели под узду. Ваньке постоянно хотелось заговорить со своей попутчицей, он то и дело набирал воздуха полную грудь и только хотел заговорить с ней, как смелость покидала его, и он выдыхал весь остаток храбрости.
- Что, болит? - вдруг раздался звонкий долгожданный голосок.
- Что? - удивившись сам себе, сказал Ванька, словно вернувшийся из небытия.
- Плечо, у отца была такая же рана, так он месяц не мог пошевелить рукой. Так болит или нет?
Ванька выпрямился, как мог, предвкушая девичье восхищение, даже умудрился пошевелить рукой.
- Да я даже не замечаю, если бы ты мне не сказала, то я бы и не вспомнил.
Раздался такой задорный смех, что движение сразу замедлилось, Ванька стоял с обиженной мордой.
- Чего ты смеешься? Я не понял, кому лучше знать: тебе или мне - болит у меня или нет.
- Да, конечно, тебе, - продолжая хихикать, ответила ему спутница: - просто вспомнила своего отца.  Лицо её сразу погрустнело: Он тоже никогда бы не сказал, что ему больно.
- Как тебя зовут? - вдруг произнес Ванька, ему показалось, что он совершил что- то преступное, налился красным, словно вареный рак.
- А ты не помнишь? Короткая память у тебя, все позабывал. И как в детстве вместе играли, тоже, наверное, не помнишь.
Ванька, стал перебирать всех, с кем он в детстве играл, а играть с ним мало кто хотел, но друзья у него были, правда, не много, а потом и вовсе исчезли.
 - Олега помнишь?
Олега он, конечно, помнил, это у него был первейший товарищ, но потом исчез куда-то, а после смерти матери он остался совсем один. Он тогда сильно изменился, перестал играть на улице с мальчишками, пропадал целыми днями то на рыбалке, то на охоте.
- Олега, конечно, помню, но при чем тут ты?
- А ты подумай, - сказала она и вырвалась вперед и повела своего коня через перекат,
 - подумай - донеслись до него её слова, прорываемые через раскаты воды.
Ванька, с трудом справляясь с порывами воды, старался побыстрей догнать свою попутчицу. Но она уже оседлала коня и скрылась из вида.





Глава 5

Панас сидел напротив Войдана: столетний мед был нетронутым. Глаза у обоих были сырыми от слез.
-  Знаешь, Панас, что меня утешает? Хорошую девку отхватил наш Ванька. Об одном только жалею, что правнуков мы с тобой на этом свете не увидим.                                                
- А я не жалею. Помнишь, как мы с тобой в молодости мечтали, какая не была бы смерть лишь бы в бою. Ты меня понимаешь, к чему это я.
- Панас, не понимал бы, никогда бы не дал согласия на свадьбу своей дочери и твоего никчёмы.
На улице в ярких лучах света, сверкая обнаженными мечами, к их дому ругаясь и складывая все проклятья, подвалила толпа во главе с Урхой. Тот, что-то, ругаясь и крича, указал двум дружинникам, эти двое отделились от общей массы и ринулись к дому.
- Смотри-ка сотник, какой бравый - сказал, Войдан улыбаясь - сейчас мы ему роги-то пообломаем.
Дверь с грохотом слетела с петель, и в дом влетел молодой парень с мечом на голо.
- Стучаться надо - сказал Войдан и богатырским ударом рассек его до половины. Не вытаскивая меча, он отбежал к противоположной стене, где на полатьях сидел Панас. Следом ворвался второй, уставился на разрубленного, перевел взгляд на стариков.
- Где он?
Но договорить он не успел, как нож воткнулся ему в грудь с такой силой, что он мыкнул, как от удара дубины. Меч из его рук со звоном выпал, непонимающие глаза уставились на дедов, затем он развернулся и пошел обратно.
- Раньше, Панас, они у тебя падали замертво, стареешь, старый вояка.                      
- То было раньше, ведь и ты не молод, какого хрена бросил меч и побежал ко мне. Что испугался?
На улице поднялся переполох, трое из толпы ринулись на помощь своему товарищу. Вдруг раздался пронзительный свист, и одного из парней сбило с ног. Из его груди торчало оперение стрелы, а другая часть с хрустом сломалась с другой стороны тела. Двое других прикрылись щитами и стали отступать.
- Ну что, Панас, пора менять позицию?
Вдвоём они вылезли через подпол  во дворик, перебежали открытое место и схоронились у каменного вала.   На  дом, словно  гнев богов, посыпались горящие стрелы.   Солома, просохшая на солнышке,  вспыхнула  в одно мгновение.
 Как вдруг, откуда ни возьмись, выбежал недюжий мужик и, размахивая руками,  ринулся в толпу.  На него из укрытия вышли двое; первый из них нехитрым, но очень сильным ударом решил положить этого супостата.  Мужик перехватил его руку, завернул её, и меч оказался в его руках.  Резким  движением он треснул рукоятью меча по голове нападавшего, тот рухнул, как подкошенный.  Второй  замедлил свой бег, приготовился к сражению, но противник вопреки его ожиданиям в одно мгновение оказался возле него.  Рукой  схватил, словно тисками, его кисть, что сжимала меч, и двинул локтем ему по голове, лицо его превратилось в сплошной кровоподтек.  Панас  никак не мог разглядеть, кто это пришел им на помощь.  Как вдруг Войдан обладающий лучшим зрением закричал
- Панас, это же Будимир!
Теперь уже и Панас узнал своего сына. Но ни как не мог понять, как это он всю жизнь скрывал от всех, что он витязь, и как он сносил все усмешки, и Ванька из-за этого страдал постоянно. Как вдруг им двоим,  все стало ясно: со рта Федора потекла пена.
 -Берсеркиер!
Панас и Войдан выбежали на открытое место. И стали валить наседавших на Федьку стрелами,  как вдруг все развернулись к ним лицом, прикрываясь щитами, и Федька в мгновение ока превратился в ежа. Он пошатнулся, но устоял на ногах, спокойно подошел к ряду из щитов, с размаху разрубил вместе со  щитом  и  человека,  остальные развернулись  и  пустились наутек.  Округу сотряс нечеловеческий рев, Федор, раздвинув руки, потихоньку падал на спину.
Панасу было видно только оперение стрел. Внезапно сердце пронзила резкая боль, небо вдруг оказалось перед глазами, такое чистое и голубое, оно стало покрываться черным, непроглядным, и эта темнота стала заволакивать все небо.
К погибшим с горы спускался довольный и улыбающийся Урхо Валит. Подошел к лежащему  Панасу, пинком перевернул его и выдернул наконечник своей стрелы.
- Обыскать здесь все, он должен быть где-то рядом. А затем спалите здесь все.


Глава 6.

Порог Ванька преодолел еле-еле, два раза чуть было не сорвался вниз, рана снова открылась и кровоточила. На берег вылез весь сырой, его пробрала мелкая дрожь. Коня пришлось вести под узду, с крутого берега он не давал ему запрыгнуть на себя. Вся оставшаяся сила потихоньку покидала его, и на ровное место он вышел пошатываясь. Превозмогая боль, он залез в седло своего беспокойного коня. Пришпорив коня, Ванька обнял его шею одной рукой, поравнялся со своей спутницей, благо ехала она не очень быстро.
Так бы они и скакали молча, пока она не заметила что у Ваньки вся спина в крови. Поравнялась с конем Ваньки, схватила его коня за узду и резко потянула на себя, оба коня остановились. Ванька словно мешок с камнями, грохнулся на землю.
- Вот же упрямый какой. Что за напасть на меня? Связалась с этим поганцем, помощи попросить не может. Храбрец нашелся.
Ванька лежал без сознания, его всего лихорадило.
- Так мы с тобой не дотянем и до следующего погоста.
Ванька лежал и стонал, тяжело вдыхая. Поднять такого медведя, как Ванька, она не могла. Поэтому поплелась в сторону пролеска, чтобы нарезать веток на волокушу. Но тут до её слуха донесся топот копыт. Обернувшись, она заметила, что к их брошенным коням подъехало двое всадников. Спрыгнув с коней и заметив лежащего Ваньку, один, что был повыше ростом, подошел к нему и со всего маха двинул Ваньке по голове. Теперь, когда убедились, что он им не помеха, двинулись на нее. Она еще никогда в жизни не встречала опасность так близко, хотя отец, не имея парней, все своё умение пытался передать ей.
Девчонка держала в руках маленькую сабельку, которая по сравнению с мечами нападавших была похожа на иголочку.
-  Ишь ты, какая кусачая, но сегодня ты откусаешься.
-  Чур, я буду первый, а ты, Богдан, потом с ней потешишься.
И они стали заходить с двух сторон, ехидно улыбаясь. У нее к глазам подступили слезы и, казалось, вот-вот прорвет; ей так захотелось спрятаться за широкую спину отца, что от этого слезы потекли ручьем . Но теперь от неё зависели две жизни: её и Ванькина.
Ванька от удара пришел в себя, приподнялся и заметил, как к его подруге с гоготом продвигаются два здоровых воина. Ванька, стараясь не шуметь, подполз к своему коню, снял лук, достал из колчана стрелу, сел, упершись ногами в лук наложил стрелу распрямился, из последних сил прицелился и отпустил стрелу.
Один из нападавших выронил меч, схватился обеими руками за горло, из которого торчал наконечник стрелы. Второй в недоумении стал оглядываться по сторонам. Увидев лежащего Ваньку с луком, подбежал к нему и стал избивать его ногами, снег вокруг этого побоища окрасился красным цветом. Тут на его подружку накатила такая волна ярости, что она, оскалив зубы, бросилась на Богдана, крича при этом:
-Бог дал, пускай тебя заберет обратно, - и рубанула его своей сабелькой. Удар был такой силы, что сабля вылетела из девичьих рук.
Богдан, находившийся в булатной кольчуге, только поморщился, развернулся и схватил её за шею.
 - Ну что, соскучилась по мужской любви. Подожди маленько, я сейчас закончу и вернусь к тебе.
Он отшвырнул её так, что от удара у неё перехватило дыхание. Но тут он, схватившись за то место, которое называется достоинством, сел на колени. В одно мгновение она оказалась рядом, и уже с саблей в руках один взмах и сабля пройдя больше половины шеи, застряла. Её руки сами отпустили рукоять сабли, и Богдан упал на землю, фонтанируя кровью. Теперь она увидела, что промеж его ног торчит Ванькин нож.


Глава 7.

- Допрыгались мы с тобой - сказал здоровенный амбал с детскими небесно-голубыми глазами, - Урхо, наших всех переловили, высекли и хотели перевешать, как котят, но заступились за них отцы.
- А Михолайнен?
- Дался тебе этот Михолайнен. Он как прослышал, что старшая дружина переловила всех наших, сразу сбежал. К хямьцам, он давно туда собирался. Говаривали, что у него там молодая жена и что сам хямский конунг взял в жены его Красу.
- Слушай, Коло, нам нужно бежать за ним, он моему отцу многим обязан, должен принять нас. Коло, похожий скорее на скалу, чем на человека не долго думая, двинул по морде Валиту.
- Ты что это, пес смердящий, что удумал, меня на предательство, да я тебя сейчас, как щепку, переломлю. Хямь - это же первейший наш враг, забыл что ли? Э нет, ты не забыл, гаденыш, - и он еще раз двинул ему по морде с такой скоростью, что тот не успел достать меч, хотя рука сжимала рукоять.
Пусть меня высекут, но этого гада я не отпущу. Связывать Урху было для него само удовольствие, он словно одержал великую победу над огромным племенем хямь. Перевязав его как соломенную куклу, перекинул его через седло и двинулся в сторону погоста.


Глава 8.

Ванька лежал как поверженный исполин. Лицо, превращенное в кровавую кашу, покрылось коркой, которая при каждом движений лопалась и из трещинок текла сукровица.
- Потерпи еще немного - шептала ему подруга - сейчас уже приедем. До ведь мачехи осталось не далеко.
Но вдруг, как снег на голову, на поле появился всадник, заметив их, он, развернул коня и стал приближаться к ним. Девчонка достала из ножен свою саблю и встала, так чтобы закрыть раненного Ваньку.
Ну, вот и все, Вань, приехали. Нам с ним не справиться. Всадник загодя спешился и повел коня под узду.
Дядя Ингмар, я тебе его просто так не отдам, - и она решительно сжала рукоять своей иголочки.
- Бог с тобой, ты что, Ольга, совсем что ли ополоумела, когда это было, чтоб я Семену что плохого-то делал. Он же мне как брат был. А тебя люблю, как своих дочерей, разницы никогда не делал.
У Ольги руки от бессилья разжались, сабля выпала из рук, из глаз потекли бесконечные потоки слез. Она уткнулась в широкую грудь Ингмара, которая так напоминала отцовскую, и слезы потекли еще большим потоком. Ей казалось, что она никогда в жизни так не рыдала, и что сейчас из нее вытечет вся вода, и она на глазах превратится в сухарь, и от этого ей стало еще больше, жаль себя.
- Успокойся, не хнычь, если будем стоять посередь поля, то Ванька точно околеет.
Ольга словно проснулась, посмотрела на Ваньку, всхлипнула, слезы, как будто их и не было, исчезли только остались дорожки от высохшей соли.
- Дядя Ингмар, помоги ему, а то мне самой его не дотащить. Тут недалеко идти, вон уже за той горой можно будет разглядеть ее домик.
- Ой, Ольга, не к Ведьмачехе ли шла? И не боялась?
- А что мне бояться? Я же не для себя.
Ингмар взял повод коня, что сейчас тащил волокушу с Ванькиным телом, и громко расхохотался.
- Ну, ты, мать дашь. Что, думаешь, раз не для себя, так она же тогда Ваньку бы твоего съела.
- Он вовсе не мой,  -  покраснев, ответила Ольга, - мне просто его жалко.
Ингмар, продолжая улыбаться, развернул коней, повел их в сторону погоста, кони, почуяв, что их  ведут к дому, прибавили ходу, точно они секунду назад придуривались.        - Ты бы тоже садилась на волокушу, за Ванькой бы присмотрела, да и ехали бы тогда быстрее.
 Небо становилось прозрачно темно-синим, одинокая звездочка, как далекий костер, бледно- золотым светом приковывала ее взор. Талый снег потихоньку замерзал и стал похрустывать под обледеневшей волокушей. От ощущения, что они с Ванькой под зашитой, глаза потихоньку закрывались и наконец и вовсе закрылись.


Глава 9.

У дома Савки, что стоял на самом отшибе погоста, остановился недюжий детина, переводя свой взгляд то на землю, то на окружавших его воинов. Он был похож на нашкодившего пацана, у которого не хватает слов, чтобы оправдаться. Он сидел на своём коне, как взъерошенный воробей. Поднимая глаза на  окруживших его, он тяжело вздыхал и охал.
- Слезай с коня - приказал ему немолодой, но очень крепкий мужик с огромным рубцом, проходящим через все лицо - ну что, так и будешь сидеть вздыхать?
Он как бы нехотя спрыгнул с коня, при этом  выдохнул еще раз, да так, что казалось: потоком воздуха снесет всех стоящих.
-  Твой меч, молокосос! - Приказал ему все тот же мужик. У парня чуть слезы не навернулись на глаза. Он засопел, как загнанный конь, надул щеки и стал похожим на помидор. Немного поколебавшись, он все-таки потянулся к поясу. Меч, словно подкошенный человек, шлепнулся в замерзающую лужу.
-  И как ты нам прикажешь с тобой поступить. Что молчишь? Язык что ли проглотил?
-  Коло, я всегда знал, что твоя дружба с Урхо никогда к хорошему не приведет, - сказал стоящий рядом могучий, словно вытесанный из камня богатырь.
Коло задышал еще отрывистей и громче.
- Батя, я это, ну как его... ну простите, я его сам повязал. Он собирался за Михолайненом и меня звал. Но я ему по роже и в люлю, - он снова осекся, посмотрел на мужиков, и опять громко вздохнул.
- Вяжите его - приказал все тот же мужик со шрамом.
Коло покорно сцепил руки за спиной и позволил себя связать. Мужики не усердствовали, раз сам пришел, то никуда не денется, связывали так, больше для приличия.
Сумерки, словно неприветливая хозяйка, встретили Коло подле его дома. Ему еще повезло больше других. Ведь тех, кого повязали раньше, высекли прилюдно, теперь им и на глаза не показаться. А у него, подумаешь, новых шрамов на спине прибавится, не впервой по заднице получать.
Место наказания он заметил издалека, оно все было захлестано кровью, и теперь выглядело, как место жертвоприношения темным силам. Мурашки побежали так, словно на его спине  разворотили муравейник. Он подходил все ближе и ближе, и ему вдруг стало казаться, что время замерло. Тут он начал вспоминать, как в прошлом году от тридцати с гаком плетей скончался тать, которого поймал Семен.
Но вдруг сильные руки подхватили его под локти и опрокинули на живот. В животе появилось неприятное ощущение, словно он проглотил кусок льда. И тут спину пронзила режущая боль, слезы прыснули сами по себе. Пытаясь сдержать крик, прорывающийся сквозь комок в горле, он понял, что зубами грызет доски, на которые его бросили. Теперь он уже понял, что здесь не только он пытался сдержать свой крик, углы  всех досок были сточены, словно бобром.
Спина горела, будто была объята огнем. Потихоньку огонь начал стихать, как бы уходя от него, тело его стал пронизывать холод, и вдруг он стал проваливаться вниз, темнота пропасти поглощала его, и казалось, что ей нет конца.
- Хорош. Ингмар, забьешь насмерть. Смотри, парень уже сомлел, как бы не околел. Сын же тебе как ни как.
На Ингмара невозможно было смотреть, глаза налились кровью. Его всего трясло, казалось, он стал берсеркиер, но вдруг его рука с плетью опустилась, в глазах померк огонь, бухнулся на колени и застонал нечеловеческим голосом.
- Поднимайте этих обоих, и к дому пусть отойдут, - провозгласил мужик с багровым шрамом на лице.

Глава 10

Подклеть, провонявшая тухлой рыбой и человеческими нечистотами, привела в сознание Валита. Голова, словно пустой чан, по которому вдарили молотом, гудела и раскалывалась. Мысли, словно растопленная смола, неспешно принося невыносимую боль, протекали внутри головы. Он попытался пошевелить распухшими губами и тут обнаружил, что он нестерпимо хочет пить.
- Что же делать? - бубнил он сам себе, - что же делать?
Единственное, что он понял, так это то, что нужно во что бы то ни стало выбираться отсюда. Только как, он еще понять не мог. Руки и ноги у него не были связаны.
- И  то хорошо, - подумал он, - теперь только раздобыть бы оружие или хотя бы дубину. Он точно решил для себя, что он выберется отсюда, не будь он Валитом. Нужно только выждать, переждать, вытерпеть и выстрелить в нужный момент.
Он ходил по подклети, как неприкаянная душа, да и выглядел точно так же, весь такой же серый и мрачный. Как вдруг он заметил, что стена подклети дала трещину, его словно обдало холодной водой.
- Вот она, свобода. Он в мгновение ока очутился возле этой трещины. Ногтями зацепился за выступающую из трещины угловатую и немного напоминающую нож щепу. Не ощущая боли,  изо всех сил потянул её на себя, мышцы  напряглись так, что казалось, вот-вот порвутся от напряжения. В голове отдавалось ударами молота сердцебиение. Дыхание замерло и казалось, что глаза вывалятся на пол или того хуже лопнут, как спелые ягоды. Неожиданно раздался оглушительный треск, и от бревна откололась огромная копьеобразная щепка.
Времени на раздумья не оставалось. Резко развернувшись со щепкой в руках, он направил остриё на вход в подклеть, и только повернулся к входу, как дверь распахнулась, и в подклеть влетели двое. Не долго думая, он со всей дури воткнул острый конец щепы в самое незащищенное место - в горло. Раздался такой неприятный для слуха звук рвущихся тканей, перемешанный с хрустом ломающихся позвонков. Второй, понимая, что у Валита не так много места для маневров, отошел в тот угол, где Валит не сразу сможет его достать, приготовился к атаке. Но Урхо словно ждал этого. Как только противник оказался рядом с противоположным утлом, он упер в один конец все еще болтающегося на щепе человека, а другим концом прижал второго, да так, чтоб тот не смог сразу высвободится.
- Я это возьму себе - и выдернул из его рук меч. И со всего размаху разрубил ему голову вместе со шлемом.
Вылетев на улицу, без промедления отвязал от коновязи двух коней, взлетел на того, который казался покрепче, при этом ухватил второго за узду для смены на случай погони, а если уйдет, то сможет его выгодно продать.
Он летел на украденных лошадях, и чувство ненависти охватывало его всего без остатка, его мысли рисовали картины, как он сначала расправляется с Коло, а за тем с ненавистным Ванькой.
-  Скоро, совсем скоро вы все пожалеете, что вы, никчемны, посмели перечить Валитам


Глава 11.

Ванька шел через болото, вокруг него поднимались пузырьки болотного газа. Сплошь торчали стволы погибших деревьев, словно копья болотного войска. Он хватался за торчавшие из болота коряги, чтобы удержаться на ногах, но они ломались, только он пытался ухватиться за них. Он падал, из последних сил поднимался и снова падал, как вдруг его стала затягивать трясина, чем больше он пытался выкарабкаться из нее, тем сильнее его тащило на дно. Солнце, что совсем недавно светило над головой, вдруг пропало, и к нему из глубины озера потянулись склизкие, все покрытые бородавками и пиявками руки упырей. Внезапно откуда-то сверху до него донесся женский мелодичный голос.
- Ваня, что с тобой?
Этот голос был настолько знаком ему и дорог, что глаза его сами поднялись кверху, и перед ним появилось лицо его попутчицы.
- Вань, с тобой все в порядке?
Раздался снова тот вожделенный голос. Он попытался заговорить с ним, но eго губы не слушались. Теперь он почувствовал, что лицо все горит огнем, и что это расплывчатое видение вовсе уже не сон, а то, что он видит через опухшие глаза. Язык как бы сам по себе проверил, все ли на месте зубы, на удивление, оказались все.
- Долго я спал? - спросил он,  и удивился своему голосу, он прозвучал, как будто из под земли.
- Ты это называешь сном? Да ты уже пятый день так спишь. Вчера только жар спал, все думали, что ты околеешь.                                                
Ванька попытался изобразить, подобие улыбки и, пересиливая боль, ответить.
 - Не дождетесь. Попить бы.
Он хотел подняться, как вдруг его плечо пронзила тугая и режущая до слез боль. Но все же, собрав всю волю в кулак, он поднялся, голова то ли от долгого пребывания в лежачем положении, то ли от неудачного побега закружилась. И тут он ощутил, что если сейчас не поест, то точно помрет не от полученных травм. Поднявшись на ноги, он осознал, что находится не в своем доме.
- Чего встал? Не лежится что ли?
-  Да я уже выспался. Поесть бы чего, а то кишка с кишкой дерется.
Она достала из печи котелок с обалденным запахом, от него так буркнуло в животе, что, казалось, там что-то лопнуло.
- Кушай на здоровье,- и поставила горшок перед ним.
При первом же куске мяса он понял, что есть придется не спеша, так как каждый кус приносил ему нестерпимую боль. Ел и при этом морщился так, что со стороны казалось, будто он жует металл. Она села рядом, стала смотреть, как Ванька поглощает еду, роняя недожеванные куски.
- Дядя Ингмар сегодня баньку протопит, тебя напарит.
- А хочешь, я отгадаю твое имя? - неожиданно сам для себя спросил Ванька.
Она посмотрела на него, как на последнего идиота, она думала, что он догадался еще на поле когда они убегали.
- Ну, давай порадуй меня своей смекалкой.
Ванька насупился, как молодой бычок, да еще к тому же все непокрытые синяками места налились багровым цветом.
- Ольгой тебя нарекли. Ольга, ожидала, что он сейчас будет перебирать все известные ему женские имена, а он засранец взял да сразу отгадал. Но, сделав вид, что это её не трогает, сказала:
- Сам догадался, или кто подсказал, или пращур твой на ухо нашептал. - Но вдруг её лицо сделалось мрачным, и сосем не веселым.
И тут до Ваньки дошло сумрачное ощущение того, что что-то не так. И почему он здесь, а не - А почему я здесь, а не дома и почему нет деда Панаса? Я его знаю, он бы никогда бы не...
И тут Ванька понял, что Панаса больше нет.
-  Ольга, они все мертвы?
Ольга стояла у печки спиной к нему, а из глаз её текли слезы.
- Да - ответила она, скрежещущим голосом, комок в горле не давал ее голосу пролиться по комнате в полной мере. - Панас был застрелен из лука, а Войдана они порубили мечами. Но ты, Вань, не думай, они просто так не дались. Двоих они сразу порубили да еще стрелами пятерых. Твой отец троих вооруженных положил. А потом пришла старшая дружина, всех переловили да повысекали, а потом с Новгорода пришли собирать дружину, а они собрались и ушли в Новгород.
У Ваньки внутри все оборвалось.
- Коло поссорился с Валитом да привез его и сдался. А Валит бежал за Михолайненом, к хямьцам. - продолжала Ольга - Дядя Ингмар самолично высек Коло, тот до сих пор не пришел в себя. Когда его домой, принесли, то мать чуть сума не сошла, думала, что он мертв. А Ингмар сказал, что если выживет, то свою вину искупит.
- Я найду его.
- Кого? - не поняла она Ваньку.
- Валита, он мне за все ответит. И за Семена и деда Панаса с Войданом. Его заплывшие глаза были похожи на горящие синяки.
- Да конечно, можешь идти искать его прямо сейчас. Если ты его найдешь то считай, что Валит мертв, он как тебя увидит сразу околеет, со страха.


Глава 12.

В полумраке комнаты, пропахшей дымом от лучины с привкусом хмельного меда, на топчане лежало неподвижное тело. Мертвецкая бледность вводила в ужас, губы были синими как у покойника. По комнате как бы в тумане передвигалась немолодая женщина с опухшим лицом, то ли от едкого дыма, то ли от слез, которые беспрестанно текли по её лицу.
Напротив её за столом сидел огромный мужичина, который своим телом накрывал практически пол¬стены. Его огромные, словно каменные гряды, руки сжимали ковш, с явным запахом медовухи. Глаза его, захмелевшие, от недюжей порции медка, собрались в кучу и словно две искорки уставились на лежавшее тело.
Как вдруг лежавший пошевелился и застонал, глаза открылись и пробежались по всей комнате.
- Мать, - крикнул из угла мужик-скала - налей ему медку, пусть немного согреется.
Женщина трясущимися руками поднесла своему единственному сыну мед, приподняла голову и стала вливать живительную жидкость. Парень закашлялся, но все-таки осилил поданную ему кружку меда. Жидкость, что вливалась в тело, словно солнечные лучи придала его лицу розоватый цвет.
- Ну, ты и зверь, -  вдруг произнес больной - я думал: все, к пращуру отправился.
Отец ухмыльнулся, видимо, был рад, что к сыну возвращается жизнь. Окинул взглядом своего сына, который по телосложению был, может,  даже крупнее своего отца. Выдохнул и обратился к  жене:
- Сегодня баньку протоплю. Обоих пропарю.
- Кого? - не поняла жена.
- Кого? Кого? Ваньку с нашим охламоном. Оба как духи. Один утром пришел в себя, другой к полудню.
Ингмар поднялся, оперевшись на стол, при этом доски стола издали скрип, граничащий с треском переломленных досок. Но, на удивление шаги его оказались бесшумными, будто,
Открылась дверь, и комнату озарил непередаваемой яркости свет. И так же внезапно все в комнате погрузилось в полумрак, мать мрачным силуэтом ходила по комнате, что одновременно была и кухней, и спальней, и гостиной.
- Мам.- Прозвучал голос как из преисподни, женщина от неожиданности даже вздрогнула, - Жрякать хочется, сил моих нет.
Коло встал, превозмогая боль, сковывающую спину. Попробовал идти, но покачнулся и, опершись на стену, улыбнулся матери.
- Не расстраивайся, через день буду на ногах. Только вот как людям в глаза смотреть буду. Словно во сне был как завороженный. Привык Валитам смотреть в рот и каждое слово ловить. Дурак. Ведь знал, что бесчестие творим, но ведь Михолайнен по праву занял место воеводы. И что мы его должны были ослушаться?
- Семен ведь ослушался.
Он все еще не мог понять, как это они смогли убить Семена. Ведь дядя Семен был первейшим другом семьи.
- Да, он смог. Он был сильный человек. Мракобес меня попутал. Сами Валиты - это истинный мракобес. Как, я только не пойму, смог выпутаться из его пут. Хорошо еще, что Урху поймал. А то бы поросенок к хямьцам сбежал.
Мать посмотрела на сына с такой горечью, что Коло стало ясно, что Валит бежал.
- Он что бежал? - его изумлению не было конца. – Как, не понимаю, его, что не охраняли?
Мать, опустившись на скамейку возле стола, сложила руки на коленях. Глубоко вздохнула. Посмотрела на сына печальным взглядом. Он еще никогда в жизни не видел свою маму такой грустной. Теперь только он заметил, как она постарела за эти дни.
- Я, Коло, мало что знаю. Отец мне мало говорит. Но слышала, что он двоих убил щепой, что выдрал из бревна
Кулаки у Коло сжались до белых костяшек. На лице заходили буруны желваков.
- Теперь он точно вернётся с бедой. Помяни моё слово: с бедой.


Глава 13.

Не сразу можно было сказать, что это была баня. Скорее её можно было назвать землянкой-погребом, но никак не баней. Баня топилась по-черному. Поэтому топили её осиной, чтоб вся нечисть от осинового духа разбегалась. Топка находилась на улице, чтобы дым не попадал в глаза истопнику. Но, на удивление, дым шел централизованно через небольшое отверстие на так называемой крыше, а не валил со всех щелей.
Ингмар уже заканчивал протапливать баньку, закрыл хорошо отшлифованным камнем отверстие на крыше, таким же камнем закрыл топку, в которой остались ярко-красные угли. Открыл дверь, чтобы остатки дыма смогли выйти, и плесканул водой на раскаленные до багрового цвета камни. И дым, что только что стоял под потолком, словно коровье молоко, теснённый горячим паром, в считанные минуты вылетел наружу.
Ждать пришлось недолго, как только он промыл полки, на горизонте показался Ванька, идущий на пару с Ольгой. Та так и преминула поддержать его. За ними плелся Коло, но шел один, тоже пошатывался, и Ольге пришлось разрывать своё внимание на двоих.
Ингмар улыбнулся:
- Ну, просто праздник калик какой-то. Я такого не знаю, но обязательно нужно придумать. Все бы обхохотались.
Но тут Ингмар заметил, что парни не на шутку раскипятились, еле на ногах стоят, а туда же петушатся.
- Дядя Ингмар, растащите их, а то они точно друг друга покалечат. Глядя на них, можно было подумать, что можно покалечиться еще сильнее.
- Уймитесь, ишь два охламона разодрались, и так из-за этой заварухи добрых двух дюжин бойцов лишились, теперь каждый меч на счету. Хотите вы или нет, но вам придется доверять друг другу, а не подножки из-за угла ставить. Ясно?
Что Ванька, что Коло стояли и посматривали друг на друга. Один как смерть белый, другой как синий помидор со щелочками вместо глаз.
- Ясно, - прошептали они. Как будто на самом деле было пасмурно.
 Но этого на первых порах было достаточно для Ингмара.
В бане раздевались неохотно и молча, как два немтыря. Оценивали друг друга. Несмотря на свои размеры Коло, выглядел куда менее внушительно. Ванька же был похож на скульптуру Геракла, что видел Ингмар в Царьграде. Но для Коло видимо хватало его неподъемного веса, хотя и его мышцы могли вогнать человека в оцепенение.                                                
- Ну что, красны девицы, так и будете стоять в предбаннике? -  окрикнул их Ингмар с явной раздражительной ноткой в голосе.
Зайдя в баню, Ванька ощутил, как все-таки отекло его лицо, он даже почувствовал, как и где расположены его отеки. Создавалось такое ощущение, что лицо его пронизано корнями деревьев.
Ингмар плеснул горячей водой на раскалённые камни, и по бане побежал густой пар, разнося не¬выносимый жар. Лицо, распарившись, размякло, стало не таким твердым и уже при нажатии не приносило боль.
- Вот сейчас я подрежу, и завтра будешь как новенький, - ухмыляясь, проговорил Ингмар,
Ванька даже и глазом не повёл. Он видел, как подрезал себе глаз Войдан, когда ему угодил сучок. Тем более он знал, что таким способом избавляются от подтеков все мужчины погоста. Он просто подставил своё лицо Ингмару и расслабился. Боли, которую он ожидал, не почувствовал. Только из разреза потекла мертвая черная кровь.
- Надави - посоветовал Ваньке Коло, - там еще сгусток.
Ничего не ответив, Ванька со всей силы надавил на опухоль, и в руку выскользнул комок застоявшейся крови, а за ней потекла живая красная кровь. Еще несколько надрезов и лицу стало настолько хорошо и свободно, словно оно заново родилось.
- Теперь, Коло, твоя очередь.- И Ингмар добавил парку. Жар пошел невыносимый, но такой приятный и расслабляющий. Ванька весь сомлел. Лицо приятно пощипывало, и в нем, словно сердцебиение, затикала жизнь. Коло же сидел как статуя.
- Что съёжился, а еще такой здоровый. Ложись на полок.
Коло порозовел от жара как свинёнок. На спине его свисала отпаренная и омертвевшая корка спекшейся крови. Когда он все-таки соизволил залезть на полок, Ванька заметил, что у него на спине почти что не осталось кожи.
 - Говорят, сила ума могила, ну а плеть и мертвого разбудит, - съехидничал Ингмар. Достал из угла лохань, накрытую деревянной крышкой.
-Вот здесь, Коло, твоё здоровье. Это еще мой дед, твой прадед Божен научил.
И он достал из лохани тряпицу с запаренной травой. Запах пропаренной травы, словно дурман, окутал все вокруг. Ванька никак не мог понять, что это за трава, он еще таких запахов не знал.
Ингмар тем временем уже приложил тряпицу к спине. Коло застонал, скривил страшную морду, пропитанную болью. Но затем его морда расплылась в блаженственой улыбке. И теперь Ванька заметил, как из-под руки Ингмара, где он водил тряпицей поднимается черный дым.
- Что это? - подлетев с полка, как ошпаренный, вскрикнул Ванька. Ингмар заулыбался, посмотрел на недоумевающих пацанов.
- Раньше, когда была сплошная земля, покрытая льдом на многие километры, люди не знали когда и  какой месяц года. А кормились только тем, что ловили чуду-юду о семи хоботах. Проходила война между добром и злом. Тогда многие народы перешли на сторону зла. Но были тогда Славяне, то есть наши предки. А Славянами их стали звать за то, что они правильно славили бога. И тогда Мракобес, чтобы не смогли люди понять Славян и не могли больше быть православными, научил их другим языкам. А Род за то, что мы славим бога правильно, растопил лед, и первое, что появилось на мертвой и промёрзшей земле - вот эта травка. И сказал тогда Род тысячелетнему волхву Капищу:
- Вот тебе травка: она есть оружие против смерти и хвори разной. Нести тебе знание и исцеление в народы. С тех пор, где стоит наш бог Род, называют место Капище, дабы слышал Род, что его посланник жив и ниспослал на нас свой взгляд и свою милость.
- Разве можно жить тыща лет? -  спросил изумлённый Ванька.
Ингмар сел на полок. Подкинул еще парку и продолжил:                                                -   Народы раньше были единым и могучим народом - Славянами. Ведомые Мракобесом дабы изничтожить православных стали нападать на Славян. В то время лились реки крови. И рассердился Род и укоротил жизнь неправедным народам. Мракобес, прознав про это, сделал, так, чтобы Род и славянам укоротил нить жизни. Но я знаю, что волхвы живут не одну сотню лет и не стареют.
У Ваньки разыгралось воображение, он представил, как огромные тысячелетние воины, возвышающиеся над макушками деревьев, дубасят друг друга огромными булавами.
- Ванька, давай поднимем Коло. Он сейчас до вечера в себя не придет.
Ванька хотел было возразить, что, мол, не стану подлецов поднимать, но, вспомнив, что он обещал, успокоился и помог Ингмару.


Глава 14.

- Ну и странный этот народ хямь, -  пробубнил себе под нос Урхо. Михолайнен появился в сопровождении двух бородатых немолодых, но, как скала крепких мужиков. Валит, сразу определил, что эти не из знати, так как на них был копытный доспех.
Михолайнен, похоже, был здесь самым важным. Он посмотрел на Урху как на недостойного своего внимания, но потом, видимо, вспомнив его отца, смягчился.
- Вот твой дом, - обратился к Урхо Михолайнен, - здесь твой народ, здесь твои корни.
На Урху это не произвело должного впечатления. Ему, если честно сказать, все равно с кем быть в родстве, хоть с самим Мракобесом.
- Я ждал тебя, - продолжил Михолайнен, -  наши колдуны считают, что прожившие столько лет вместе со Славами должны вести их войска. Но ты знаешь, что я уже стар и не так проворен умом. Я  думаю, что поведешь их ты.
- Стар, он стал, как на место воеводы полез, так был не стар, - пробубнил себе под нос Валит.
Михолайнен посмотрел на него пробивающим взглядом, от которого у Валита появилось ощущение, что он смотрит на его душу.
- Или ты не за этим пришел сюда? Нам наш колдун сказал, что это именно так. Кстати, он пойдет с тобой, он считает, что волхвы это то, что вселяет дух в Славов.


Глава 15.

К вечеру Ванька перебрался в дом Войдана, как его не упрашивала Ольга остаться, говорила ему, что он еще слаб. Но когда он сказал, чтоб она выходила за него замуж она отпустила его. Ванька требовать не стал, говоря себе, что кто он такой, чтобы брать её в жены: ни кола, ни двора. Вот стану сотником тогда.
Опухоль с лица сошла, остались только желтые разводы. Да и в голове появилась такая
Ингмар приказал ему до рассвета явиться к нему, он берёт его в свою дружину. Ванька, чуть не задохнулся от радости, ведь все знают, что его дружина самая-самая. Только одно его расстраивало, что придется ему воевать бок о бок с Коло.
Поднялся Ванька так, чтобы успеть сходить помочь Ольге. Ольга даже не проснулась, когда он натаскал воды, нарубил дров и даже умудрился управиться со скотиной.
 -Вот, - думал он - проснется, подумает, что домовой.
Когда он подходил к дому Ингмара, они уже вдвоём с Коло, ждали его на улице. Ингмар с улыбкой во весь рот и, одновременно подмигивая, молвил:
- Свадьбу вам играть надо, а не в игрушки играть, конечно, незаметно ты сегодня за водой ходил. Мы с Коло обхохотались, когда ты тайком скотину управлял. Сегодня же посылай сватов, если не пошлешь ко мне сватов, уши надеру.
- Но она же не согласна, - голосом, полным обиды, произнес Ванька.                                Ингмар заржал как конь:
Лицо Ингмара посерьезнело:
- Ну, о бабах потом. Вон видите ту гору? Будем обгонять стрелу.
Ванька даже и подумать не мог, что когда Ингмар говорит " обгонять стрелу", значит, нужно её обогнать.
Гора была то ли специально выбрана такая, что на неё без веревки не залезть, то ли для Ингмара не было разницы, какую выбирать. С первой же попытки стало ясно, что стрела их обгоняет на первых же метрах, а на гору они заползают, чуть ли не с сотой стрелой. Пыхтя, они карабкались, как два упертых барана, а Ингмар сзади орал:
- Медленно, что за коровы на мою голову.
Руки посбивали в кровь. У Ваньки в висках долбились молоты, он падал и снова забирался вверх. У Коло дела обстояли еще хуже. Он пыхтел, как бык, глаза стали, как две огромных чаши. Он срывался еще чаще, чем Ванька и под своим недюжим весом катился до самого низа. И когда казалось, что они бухнутся на землю без сил, Ваньку осенило.
- Слушай Коло, сейчас уже темнеет так?
- Так ну и что?
- Сейчас он выстрелит, не торопись, поднимаемся, берем стрелу, так же медленно спускаемся, бросаем подальше стрелу в снег. Да так чтоб она улетела подальше, нужно кидать её, как копье, понял. Как брошу, так чеши со всех ног, в гору, понял.
Поднимались, они медленно, словно не куда не торопились. Ингмар собрал на них все эпитеты медлительности. Но каково было удивление, когда они стали спускаться еще медленнее, чем забирались, постоянно оглядывались, словно выбирали место куда ступить. Наконец-то, спустившись, Ванька, поверг в шок самого Ингмара. Протянув ему стрелу, он так запулил её в сторону, что Ингмару показалось, что он с лука бьёт ближе, чем закинул её Ванька. Повернувшись к нахалу, он увидел, как эти две коровы карабкаются на гору.
- Эх, знал бы, вторую стрелу бы взял. Наказал бы засранцев. А эти двое уже ликовали на горе.


Глава 16.

Дверь раскрылась, и в дом зашел Ингмар с подозрительной улыбкой на пару. Можно было сказать, что его улыбка вошла первой. Обернувшись, Ольга в глубоком недоумении уставилась на Ингмара.
Ингмар сделался еще более веселым. Улыбка расплылась по всей его ехидной роже. 
- Радость - то какая. Сегодня по полудню проходил по нашему погосту купец новгородский. Мы с Ванькой его сопровождали по нашей земле, - его улыбочка не сходила c лица, - так он стервец, увидев Ваньку, начал его сманивать в Новгород в свою охрану.
- А Ванька что? - порозовев, спросила Ольга.
Ингмар состряпал невинную мордочку:
- Сначала ни в  какую, мол, любовь у него здесь, жить без нее не может. Видите ли, не дышится ему свободно без нее. Но я ему и говорю: босяк ты для Ольги. Она ни за какие коврижки за тебя не выйдет. Он и согласился. Говорит:  вот скоплю деньжат, вернусь за ней.
Ольга так и села. Брови, словно наконечники стрел, вздернулись кверху. Заморгала с такой скоростью, что Ингмар подумал, что она их закрыла.
- Я, дядя Ингмар, от вас не ожидала. Отец мой и тот сказал, кого ты Ольга выберешь, в тот дом и пойдешь. А ты хоть меня спросил: кто мне мил, а кто мне не мил.
- Так ведь он,  Ольга, босяк. Вот дед его Панас славный был мужик, отец только все ему подпортил, в волховство ударился, а это, как известно, состояний не дает.
Ольг, как бешеная курица, налетела на Ингмара. Тот уже и не рад, что с ней такую игру затеял.
- Я еще буду спрашивать, босяк он или не босяк. Ты смотри, какой он. Да ежели Новгородский купец его на службу пригласил, то воин он не последний. Да и охотник он первый или забыл. Все, что надо сами бы нажили.
И тут её прорвало, слезы потекли ручьем.
- Переборщил, - подумал Ингмар. Но все же чего он добивался, он услышал.
- Ежели так все, то я подожду.
Ольга вся в слезах так грозно посмотрела на Ингмара, что даже он побывавший в боях, отвел свой взгляд.
- Он еще и ждать собирается. Отправил Ваньку, теперь иди его дождись. Пока его купец отпустит, знаю я этих купчишек. Привяжут, потом не отвяжешься.
Ингмар еле сдерживался, ему так захотелось заржать, что сил его не было.
- Не ной ты. Я не собираюсь ждать, пока он наслужится. Сватов я жду.
Ольга теперь не понимала практически ничего: то ли он её собрался отдать другому, то ли Ванька никуда не едет или с собой хочет взять.
- Дядя Ингмар от кого?
Он опять состряпал невинную рожу.
-От кого, от Ваньки твоего. Видишь, как складно получилось.
Ну, теперь Ольга совсем ничего не понимала. Она, как клуша, сидела на скамье и хлопала глазами.

Глава 17.

Беда у Ваньки на сегодняшний вечер была одна: сватов у него не было. Да если честно признаться, то  и друзей тоже. Был бы дед Панас с Войданом, они бы быстро сосватали Ольгу, такого бы там наговорили, как представил, чуть было не засмеялся. Но смешного в этом было мало. Не придет же он к Ингмару, и не будет рассказывать, как сватают Ольгу его деды. Оставалось одно: Коло, ну что, придется идти и просить его.
 Улицы были широченные, да и расстояние между домами никак не уступало им. Строились так из-за безопасности. Если загорался один дом, то огонь не мог перекинуться на другие дома. Да и при случае нападения каждый дом становился крепостью, ведь на открытом
Дом Ингмара ничем не отличался от других домов, покрытый двор вместе жилыми и хозяйственными постройками. Такой дом любую стужу и метель выдержит.
Ванька долго мялся, вздыхал, но потом резким движением зашел во двор. На Ванькино удивление Коло ему обрадовался, как близкому другу.
- Мам, не поверишь, -  расхваливал он Ваньку перед матерью,- как отца сегодня обхитрили. Но если честно говорить, то это все Ванька. Отец нам говорит; обгоните стрелу, и давай нас по горе гонять. Я уж думал, решил нас на ней и заморить. А Ванька мне говорит, не торопись, а то все время меня обгоняешь. Ползи сзади, отдохни, пока я карабкаюсь. Но я и пополз сзади него, правда, так отдохнул, даже поспать успел. А он хвать отцову  стрелу и вниз. И подает её отцу, батя только к ней потянулся, а он кинь, да закинул так далеко, что не всякий так с лука бьет. Пока отец её искал, мы свои толстые задницы на гору-то затащили. Ванька не знал, как бы его попросить, чтоб он помог ему сосватать Ольгу.
- Коло, я вот зачем к тебе пришел, - начал Ванька с видом нашкодившего кота, - Будь у меня сватом. Коло заулыбался, всем видом показывая, что он одобряет выбор сватов.
- Да, конечно же, согласен, какие могут быть разговоры.
Он быстро накинул на себя кушак из дубленой кожи. И они выползли на улицу.
-Только вот что, я не совсем знаю, как нужно сватать.
Ванька посмотрел на него,  как на полного дурака.
- Вот же ты даешь, у тебя же четыре сестры и все замужем. Скажи, что ты не помнишь, как их сватали. Коло глубоко вздохнул:
-  Помнить то помню, только очень смутно. Я же тогда маленький был. Помню песни пели, какие только забыл. Но я; Ванька, много песен знаю, что - нибудь спою, а как закончу петь, ты сразу проси её в жены. И про выкуп не забудь.
- Выкуп я взял. А вот, сколько надо-то не знаю.
- Вот чудак человек, чем больше дашь, тем лучше жить будете. Ведь из чужого дома забираешь, надо домового задобрить.
Размышляя на тему брака, они добрались до дома Семена. Долго стояли, решали, кто первый войдет, тянули жребий но, наконец, сошлись на том, что сначала войдет сват. Коло смело вошел, а Ванька остался ждать, когда он допоёт свою песню. Но Коло вернулся и заявил.
- Знаешь, что их тогда двое было.
- Кого?- не понял Ванька.
-- Кого? Кого? Сватов, да ты не бойся, подпевай мне, а как закончу, так сразу проси её в жены.
Когда они вошли, у Ингмара чудь не начался припадок. А когда Коло затянул свою любимую про отважную гибель далеких предков, а Ванька стоял и подвывал ему нечеловеческим голосом, Ингмар чудь не помер со смеху.
- Ребята, да вы без хлеба не останетесь. Вас скоро весь погост сделает почетными свахами. Тут попробуй, не согласись. Замучите своими песнями.
Ванька, как вареный рак, стоял, не находя себе место. Ольга, услышав такое сватовство, обхохатывалась в уголке. Только Коло стоял, невозмутимый, ни понимая, чем это он не угодил, песня-то хорошая.
- Ну ладно, идите оба ко мне.
 Ольга вышла из темного уголка под свет лучины, и Ванька поразился, какой все-таки она была красавицей. Даже у Коло челюсть отвисла.


Глава 18.

Валиту был выделен дом и сегодня он должен будет познакомиться со своим, так сказать духовным наставником. Его всего переворачивало от одной мысли, что он должен кого-то слушать и подчиняться. Единственное, что его сдерживало, так то, что он поведет войско на тех, кого он до глубины души ненавидел.
Его отвлекло от раздумий на тему: кого и как он будет карать, раздавшееся за дверью шуршание.  Он словно ожидал этих звуков, мгновенно вытащил из ножен короткий, слегка искривленный нож и подкрался к двери. За ней явно кто-то стоял, он только не мог понять, чего же тот хочет. Урха никогда не заставлял себя подолгу упрашивать, на всякого рода любезности он отвечал любезностью. Со всего маха он двинул ногою по двери, да так, что стоявший за дверью человек улетел шагов на пять, не меньше. И придавленный дверью он так и остался лежать на земле и охать.
- Я знал, что ваша звериная вера из людей делает чудовищ, но никогда не представлял, что такими,  - заговорил невзрачный человек с отвратительной бородкой.
 Его  костлявое тело дергалось, пытаясь  поднять дверь.  Его остренькая бородка выражала всю натугу тела при поднятии двери.
-  Мог бы, и помочь могучий гиперборей. Мы с тобой должны быть друзьями.                                Валит  нехотя протянул руку и помог подняться своему новому другу, или не другу, он пока еще не решил.
 - Ну, если ты колдун, то почему ты не наколдовал так, чтоб дверь сама поднялась и улетела прочь, - Попытался задеть самолюбие этого неказистого старикашки.
Дедок ничуть не обиделся на его подколку. Провел рукой по бороде, отряхнул с балахона прилипшую намокшую грязь. Уставился на Валита дружелюбным взглядом. В его неестественно черных глазах, Урха никак не мог понять, что же представляет  собой этот человек.
- Все думают, что если колдун, то должен колдовать на каждом углу. Вы глубоко, ошибаетесь, думая, что мы можем совершать чудеса. Мы совершаем обряды нашей единственной богине Илматар, лечим людей, помогаем душам умерших достичь воздушного царства. А главная наша миссия - это поднимать дух наших воинов, чтобы они в бою становились бесеркиерами.
- Мне это не нужно, для меня важно, чтоб они выполняли мои команды. А остальное неважно: будут они бесеркиерами или не будут.
Колдун посмотрел на Валита с некой ухмылкой, мол, еще молод, а туда же в Конунги лезешь.




Глава 19.

Солнце уже пригревало, так что в зипуне становилось невыносимо жарко. Да еще Ингмар со своими тренировками загонял пацанов. После того как Ванька провел его со стрелой, как несмышленыша, он стал брать с собой колчан. Зато теперь Ванька с Коло взлетают на любую гору аки птицы. Они теперь уже спорят на подзатыльники, кто какую гору возьмет первым. Но, как говорит Коло, что ему просто не везет, и снова поднимает свою шапку с земли.
- Ну что, головастики, - гаркнул Ингмар, выходя из дома, спорившим ребятам, – С горами пока покончено. Сегодня пойдете к вятичам, они у себя хямца поймали, говорят, смотрел, как там челны стоят. Если не случайность, то его и не заметили бы. Пьяный Сил пошел до ветру, да его бабы спугнули,  тот и ломанулся к челнам. Ну и стоит, облегчается, а там кто-то заворочался, да еще и засопел. Он его хвать, глядит человек весь сырой. Сначала было, расстроился, себя обгадил, ладно, своё же, а тут еще и незнакомца, а потом смекнул, что не свой это и как долбанул ему по голове, тот и околел.
- Ну, а зачем мы- то там? - ни понял Ванька. - Там же народу как грязи. Что, сами справиться, не могут?
Ингмар ухмыльнулся и, не тратя время на дурацкие вопросы, продолжил.
- Ваша задача будет не помогать им, а наоборот, притворяться, будто лазутчик еще не пойман. Теперь настал черед непонимания у Коло, если, конечно, у него бывает время понимания.                   
- А как это так, его же поймали? А если мы будем за него вызнавать про Вятичей, то кому мы будем сообщать об этом?                                                После его слов Ингмар даже засомневался, что это ero сын. Не мог же от него родиться такой балбес.
Но Коло не унимался:
- А, теперь я понял, чтобы добро Вятичей не досталось хямьцам, мы отберем его силой.
Ингмар теперь понял, отчего у сына проблемы с мозгами, мать его точно роняла вниз головой, и не раз. Вот же скрытная баба.
- На дураков внимание, говорят, обращать не надо,- после непродолжительной паузы заговорил Ингмар.
- Притворитесь, что вы наблюдаете за Вятичами, хямьцы будут думать, что вы и есть лазутчики, и сами придут к вам на встречу. Как говорится: на ловца и зверь бежит.
- Я уже давно заметил, что Ванька дурак дураком, вот и отец так считает. Мне еще за ним приглядывать придется, - прошептал Коло.


Глава 20.

Земля под жаркими лучами солнца местами высохла. Стала похожа на островки черного озера. Веяло теплом и пробуждением. Птицы словно отогрелись от долгой и морозной зимы, трещали безумолку. Чистили свои перья в просохшем песке. Козы, застоявшиеся во дворах, как игривые скакуны, носились по лужайкам между дворов. Некоторые обрывали молодые веточки, наклоняя кусты передними ногами. Старики, словно по мановению волшебной палочки, повылезали на улицу и устроились на лавочках.
Ваньке было не до весны. В нем проходила борьба, между огромным желанием остаться здесь, рядом со своей Ольгой, и тем, чтобы отправиться в первое настоящее задание, от которого, может, зависела судьба всего погоста. Выбора не было, его беспокоило только одно, как он сможет прожить без своей ненаглядной. Но все же решил, что до кресеня еще далеко, ведь свадьбу назначили на седьмое кресеня, в праздник Лады, чтобы лад в семье был. В дом к Ольге он залетел с улыбкой во всю рожу. Энергия била через край. Ольга смотрела на него, как на полоумного. А тот никак не мог найти себе место поудобней, метался из стороны в сторону. И, наконец, усевшись поудобней, не убирая с лица довольной улыбки, заговорил с Ольгой:
-  Оленька, я должен буду уехать. Ты только не расстраивайся, я ненадолго. Нужно к вятичам съездить. У них там не хватает мужских рук, вот они и попросили у нас помощи, чтоб присмотреть за челнами. Ольга почувствовала:  что-то здесь не так. Радовался бы он, если бы его послали просто смотреть за здоровыми лодками. Если бы это было так, сейчас бы ходил и метал 6ы огонь по комнате. Она переменилась в лице, словно видела его в последний раз.
- А как же свадьба? - произнесла она, как будто Ванька, только что, сказал, что он уезжает навсегда. - Но ведь у нас скоро свадьба, вы не забыли?
Конечно, времени до кресеня почти еще одна луна. Многое может случиться, но к свадьбе, он точно знал, вернется. Даже если все хямьцы захотят его остановить, то он все равно вернется.
- Ольга, не переживай, еще целый травень впереди, только одна седмица прошла. Через две я Скрепя сердцем, она пошла собирать его в дорогу. Ольга еще по отцу знала, что нужно класть побольше хлеба и соли, остальное в дороге будет излишне. Мужчина сам добудет довесок к ломтю хлеба. Они всегда уходят из дома и обещают вернуться, кто-то возвращается, а кто-то нет.
Ванька, облаченный в кольчугу, поддетую под зипун из дубленой кожи с просаленными местами, был доволен собой, но никак не мог поделиться с Ольгой тайной. Пусть думает, что ничего ему не грозит. Меньше знает, дольше проживет.                        Ольга, не торопясь, собрала ему в дорогу, надеясь, что он передумает и останется. Все никак  не могла принять то, что ее Ванька уходит, и, может быть, больше не вернется. Ведь что-то должно было случиться, если вятичи попросили помощи. Что-то изменить она не могла, ведь каждому при рождении от бога посылается его доля, и только он сам, человек, её может менять. А Ванька за свою жизнь ни¬чего не сделал против бога, значит его доля еще прекрасная девочка.
Ольга в последний раз проверила, все ли она положила ему, глубоко вздохнула, посмотрела на широко улыбающегося Ваньку. Тот стоял и показывал всем своим видом, что ничего из ряда вон выходящего не случилось. Ему почему-то очень захотелось уйти, не смотреть на то, как Ольга переживает за него. Появилось внутри непривычное чувство горечи и ощущение долгой разлуки.
- Оль, ты не переживай, все будет хорошо. Не береди душу. - Он еще немного помолчал, словно собираясь с мыслями. - Я тебя люблю и никогда не оставлю. А я свои слова на ветер не бросаю.
У Ольги подступил к горлу непереносимый комок, словно из сухого-пресухого камня. Слеза, как непрошенный и нежданный гость, прорвала так тщательно, и, казалось, надежно сдерживающие запруды ресниц.
Ванька подошел к ней, вытер её слезы расписным платочком, что подарила ему она. И вдруг их глаза встретились: её небесно голубые с его, цвета лесного озера. Сердца у обоих бухали, 'как неумолимый кузнец молотом. Дышать стало трудно, словно кто-то откачал воздух, и казалось, что они вот- вот умрут, как их губы соприкоснулись... И время встало, а, может, полетело вперед,  никто из них не мог сказать. Для них сейчас не было никого кроме них. Они хотели быть рядом, наслаждаться тем мгновением, что подарила им жизнь. Никто сейчас не мог отнять их друг от друга, да и никто бы не посмел это сделать.
- Уходи,- сказала Ольга голосом больше похожим на мольбу, чем на приказ. - Уходи. Не то мы с тобой сейчас делов натворим, не будем. противиться богам.
Ванька сел на колени возле неё, он смотрел на нее, будто пытался запомнить все тонкости её лица, как сейчас лежат её волосы, как прекрасно смотрятся мокрые от слез ресницы, как налились её губы от жаркого поцелуя.
- Ольга, ты только не изводи себя, ты же знаешь, что со мной ничего не случится.
Больше он терпеть не мог этого тягостного прощания. Поднялся, взял мешок и вышел во двор. Наступило такое облегчение, словно он сбросил гору с плеч.


    Глава  21.      

 -  Копуша, чего там, словно красна девица, ковыряешься, никак не можешь выбрать, что тебе взять с собой - раздраженно прокричал Ингмар на нахватавшего почти полдома, Коло.
- Что ты там набрал? Тебя что на телеге повезут что ли? Ты бы еще свои игрушки взял.
-  А я и так взял с собой дудку.
Ингмар так и сел: вот тебе и раз, я ему говорю, что они будут разведывать, скрываться от всех, маскировать все свои следы. Ингмар обладая хорошим воображением, представил, как Коло сидит в засаде и пиликает на свистульке. Его пробила дрожь.
- Ты что совсем рехнулся? Давай-ка сюда, что ты там насобирал, сейчас половину повыкидываю.
Как только Ингмар залез к нему в мешок, и у него чуть челюсть не отпала. В мешке вперемешку с едой были наложены наконечники от стрел, запасные тетивы, наверное, все в этом доме, а так же немыслимое количество ножей. Из еды он взял одно копченое мясо и одну лепешку. Ингмар,  рассвирепевши от такого обращение с оружием, вытряхнул мешок, оставив ему один нож, переложил несколько наконечников в седельную сумку, в мешок  положил свежеиспеченный хлеб. От всей души дал ему подзатыльник, только Коло не понял за что.
Когда они вышли на улицу, то солнышко клонилось к виднокраю, оставляя за собой алый свет. Улицы наводнила ребятня, они носились с деревянными мечами, изображая великих воинов. Наконец пацанье разделилось на команды, и начали биться стенка на стенку. Если бы не их маленький рост и не деревянные мечи, то можно было принять это за настоящую сечу.
- Коло, тебе бы еще с деревянным мечом бегать, а ты мужа из себя строишь.
Коло ничуть не обиделся, он и вправду очень хотел побегать с детворой. Подраться стенка на стенку, придти, как в детстве, домой довольным с расквашенным носом.
Ингмар, конечно, знал, что у Коло силы как у табуна коней, но как он потащит все, что набрал с собой. Он был похож на воина дебила. Метательные ножи, что висели на груди на ремнях, еще можно было понять, если, конечно, ими умеешь пользоваться. Но два меча, щит и два лука с колчаном для стрел - это перебор.    
- Конечно, ты воин великий, - подколол Коло Ингмар. - Скажи мне только: зачем тебе два меча, два лука. Ты насколько я знаю, не умеешь биться двумя руками, а уж тем более стрелять из обеих рук точно.
-Я не себе, у Ваньки точно путного лука нет, это ему, и ножи он метает получше, наверно, тебя. Себе я только мечи, лук и шит взял. А два меча так это про запас. У меня, сам знаешь, удар не только меч не выдержит, но и палица.
Неужто мой Коло не такой уж и дурак. Надо же, смекнул, что у Ваньки со снаряжением не все в порядке, я даже об этом и не подумал, а хотя должен был.
Ваньку они заметили издалека, он шел, словно летел над протоптанной дорогой. За плечами у него висел довольно небольшой мешок. Знал, что идти придется далеко.
Коло, как щенок, обрадовался Ваньке, только, что хвостом не завилял. Засиял словно месяц, глаза заблестели.
- Будьте здоровы,— поприветствовал друзей Ванька.
- Да и ты не болей. - Ответил ему, улыбаясь, Ингмар. - Что ж, пора прощаться, дальше пойдете одни. Нет смысла вас провожать, вам двоим сподручнее будет.
Коло даже глазом не повел в сторону отца, мол, ненадолго, «утром вернусь». И двинулся вперед,  мечтая о том, чтоб Ванька бежал позади и кричал ему, чтоб он подождал его. Ванька, попрощавшись с Ингмаром в несколько шагов, очутился рядом с Коло, у того от негодования чуть бай не отнялся. И тут он вспомнил, что он тащит больше, чем Ванька, надо бы установить справедливость.
- Слушай, Коло, ты в своём ли уме, с таким снаряжением ты далеко не уйдешь. Набрал на целую армию, и что ты с этим будешь делать, таскать за собой?
Коло с довольной рожей и с улыбкой во все лицо, начал снимать с себя все, что у него было в двойном экземпляре. Сложил все это в кучу и двинулся дальше, оставив Ваньку в полном недоумении.
- Это все тебе - обернувшись, сказал Коло.
Ванька осмотрел то, что ему оставил Коло, явно у него не работает соображалка, ведь лук, что он оставил ему был лучше, чем лук самого Коло. Сначала Ванька подтянул ремни, на нагрудных чехлах под метательные ножи, аккуратно разместил их у себя на груди, проверяя при этом, сможет ли он в случае надобности достать любой. Сделал петлю под лук и перекинул его через плечо. Резко свернул и пошел наперерез Коло.
- Пусть, малость попереживает, а я когда  выберусь на место то, что-нибудь сварганю поесть.


Глава 22.   
                                                
Огромная змея, состоящая из вооруженных и крепкосбитых воинов, двигалась по поляне, окруженной холмами, поросшими огромными, словно боговы копья, елями. Валиту ехал, смотря на стены леса, который скоро станет его, в своих мечтах уже представляя покоренный народ Кариев. Шагающие и громыхающие своими доспехами, словно грохот исполинских лат прародителя всего человечества мудрейшего Ария, вернули в чувство замечтавшегося Валита.
Оглядел свое воинство взглядом, похожим скорее на усмешку его черной души, чем на трезвый взгляд истинного воеводы.
- Воевод ко мне! - Гаркнул Валит, пытаясь перекричать звон стали, исходящий от идущих воинов.
По ползущей и необъятной глазом змее побежал рокот из людских голосов, постепенно стихая, удаляясь в голову строя. Вдали, словно покрытой туманом, появились две еле заметные точки, которые стали расти, увеличиваясь в размере. Вырастая, темные пятна стали принимать очертания всадников, затем можно было узнать скачущих на конях, это были Рейса и Карпалло.
Рейса, как помнил Валит, был старый коренастый воин, похожий на древний дуб, такой же могучий и плечистый по телосложению, хотя ростом не вышел, был чуть ниже среднего. Огромный сизый шрам  вводил в ужас видящих его, даже Валит при виде его шрама морщился, представляя какой силы удар выдержал этот человек. Его седые волосы похожие на пепел недельного костровища, словно потоки серебряной реки спускались на его плечи, и словно брызги, разлетались в разные стороны. Валит, обратил внимание на его странный доспех, похожий скорее на ребчатый панцирь. С каким-то интересным наклоном ребра на панцире,  видимо хитро тупящим оружие нападавшего. Два меча, что не показалось странным Валиту, красовались за спиной Рейса, он уже видел оберуких воинов там,  в той веси, в которой он вырос и прожил всю свою жизнь и куда он идет сейчас войной.
Карпало был похож на Одина, что ездил на козе, так как его боевой конь, что тоже по сравнению с другими конями был куском гранита, под своим наездником выглядел козой. Все у этого воина было гигантским, даже его боевое копьё выглядело как ствол вековой сосны, а его плугоподобный меч свисал до самой земли.
- Время пришло разделиться, - не дав остановиться своим тысяцким, заговорил Валит.
 - Ты, Рейса, двинешь прямиком на главную крепость, но нападать на нее не спеши, дождись, когда из крепости выйдут встречать Карпало на челнах, тогда своей конницей ударишь Кариям в спину. А ты, Карпало,  бери самых лучших что есть у тебя, и двигай на вятичей, отобьешь челны и двигай на Лопоть.

Глава 23.

Коло, торопился подальше оторваться от Ивана, но вскоре начал сбавлять шаг, прислушиваясь, не идет ли кто за ним. Приближающихся шагов не было. Чувства подвоха и скорой подколки на его дороге обуяли Коло. Он больше всего боялся того, что Ванька появится в тот момент, в который он меньше всего ожидает, и от неожиданности он покажет свой страх.
По подсчетам Коло, Ванька должен был догнать его еще за тем поворотом, на котором он первый раз остановился послушать, далеко или нет Иван. Но после того поворота он прошел не меньше двух верст, а Ваньки все не было. Теперь, когда он убедился, что Ивана уж точно сзади нет, он остановился, пытаясь обдумать дальнейшие свои шаги, и вдруг он почувствовал запах костра и запеченного мяса.
- Малоца Ванька, понямать сварганил, - мысленно похвалил Ивана Коло, - а то  и вправду кишка кишке кукиши показывает.                                                
Коло, словно маленький ребенок, широко улыбаясь, представлял себе, как он проберется сквозь покрытый лишайником кустарник, вырвется на свет костра и до смерти перепугает Ваньку. Летел он по склону горы так, если бы у него выросли крылья, даже сам удивился тому, что не запыхался. Да и после тренировок отца любой чахотник перестанет кашлять при беге.
Наконец-то, вскарабкавшись, он, остановился, в замешательстве, огонька от костра не было видно, но запах гари и хорошо пропеченного мяса усилился, так что в животе заурчало. Осмотревшись, Коло широко улыбнулся, глаза даже в этой темноте блеснули хитрецой. Прямо перед его глазами в горной расщелине виднелись отблески костра.
- Вот же хитрец, - радуясь разгаданной загадке, провозгласил Коло. - Я бы никогда  не додумался. Стараясь как можно меньше шуметь, но, все же треща всеми сучками в этом пролеске, Коло со всего разбегу спрыгнул вниз и замер как парализованный. Костер, что мерцал и бросал отсветы на пологом склоне расщелины, горел здесь явно не несколько часов, а если быть точнее, то несколько дней. Вдруг голову пронзил каменеющий холод, ноги словно тряпка, набравшая воды, подогнулись, под весом могучего тела. Руки нелепо пытались удержать тело в вертикальном положении. Наступила темнота.
Его несло в вихре темного холодного потока вниз в непроглядную бездонную пропасть. Холод окутывал его, заставляя сжиматься все тело в комок, странный пронизывающий, словно подземный холод пробивал его плоть, насквозь пытаясь выморозить его душу. Вокруг него в плотном воздушном потоке доносились шепчущие, скорее даже шипящие голоса. Страха не было, он как бы был вне своих ощущений отдельно от своего тела, но все-таки где-то рядом.
Вдруг Коло ощутил, как его ноги стало охватывать теплом, оно переросло в жар, в пламя, охватившее его снизу.
-  Вот значит, какая она, вирия.
Голову словно залило плавленым воском, в котором мысли вязли и никак не могли найти себя. Веки глаз стали похожи на две огромных металлических пластины, не хотевшие подчиниться его воли. Приходившее сознание, словно тягучий мед, нехотя вливалась в его заплывшую воском голову, заставляя открыться глаза.
Глаза открылись, принеся с собой нестерпимую головную боль, пульсирующую в висках. И тут он осознал, что вокруг него сидят улыбающиеся бородатые мужики, по снаряжению сразу понял, что не Карий. Еще не ощутив своего тела, он бросился на них, но поздно понял, что он связанный и с удивленной физиономией рухнул на землю, приведя в неописуемый восторг сидящих у костра.
-  Ти сапака кута шел? - заговорил один из окруживших его хямьчуг. - Отин бил иль тфа?
Коло слышал от старшей дружины, что хямьцы все слова корявят, словно у них язык деревянный. Но даже и предположить не мог что до такой степени язык у них деревянный.
- Один я был. - Глубоко вздохнув и выдержав паузу, ответил Коло. –  К  вятичем шел наниматься на службу. Говорили, что у них рук не хватает.
-  Это ми уше сешась усноем хвтает у них рук или нет.

Глава 24.

На поляне стоял гортанный, страшнейший гогот, разносившийся эхом по всей поляне родовита Сила. По всюду восславляли своего князя Стримглава. Вятичи, что сейчас не на шутку разгулялись, ведь сегодня князь привез годовой куш. В неласковых лучах уходящего солнца словно сговорившись, разгорались походные костры  на  этой поляне, окрашенной красно-кровавым цветом, словно дары самой смерти. С челнов вытаскивались огромные бочки с пивом.                                                
- Ты, Сил, говаривают, хямьчуру одним ударом пришиб, - говорил с ядовитой усмешкой коренастый, но очень крепкий мужик с седой бородой, - Скажи только, какого беса ты его обгадил, со страху, наверное. Я тебя еще с детства помню: чуть что сразу штаны обделал.
Сил - смотрел на своего брата, как обиженный стовековой дуб с необхватными руками-ветвями, тяжело вздыхая и играя своими желваками, видимо уставший от постоянных подколок своего брата. С постепенно наливающимися глазами молвил:
- Тебе, Горобей, только и смеяться над чужими боями, а сам, как только меч увидишь, сразу ближайший куст ищешь.
Оба брата как по команде из ниоткуда и совершенно бесшумно вытащили мечи. И со свистом разрезая воздух, двинулись друг на друга. Окрасившись в лучах уходящего солнца, в кроваво-красный цвет, размахивая недюжими мечами, стали похожими на двух бесеркиеров. Все вокруг замерли, наблюдая за боем двух братьев, по признанию, одних из лучших воинов в этом и других весях.
- Убрать мечи! - грянул, словно гром голос Стримглава. Оба воина замерли, опустив мечи смертельным острием вниз, но все-таки не убрали их в ножны, не отводя взгляда от глаз противника.
-Я, что со стенами привык разговаривать? Я же сказал: убрать мечи в ножны.
Не  сводя взгляда, друг с друга, братья стали убирать мечи в ножны, словно два отражения в лесном озере.
- Теперь обнимите брат брата, чтоб я видел вашу братскую любовь.
Два разгоряченных и надувшихся воина, нехотя побратовались и разошлись в разные стороны, что-то бурча себе под нос. С досадой распинывая на своем пути, натасканные и сложенные сучья для костров.
Темнота опустилась, словно воцарившийся Мракобес, протягивал свои темные и бесчисленные руки, стараясь всеми силами загасить костры, но, обжигаясь, отступал, корчась в языках пламени. Пламя, огромными снопами искр отрывалось вверх,  кружа над головами, искры, подхватываемые невидимыми в этой темноте черными мракобесовыми руками, гасли у самых верхушек елей. Где-то в самом центре, у костров, полилась раздольная и берущая за самое сердце песня.
Ой, да смочь бы подняться,
Ой, да развернуть своё плечо.
Взять коня да застоявшегося,
Выйти в поле да накошенное,
Пусть резвиться конь да не нарадуется.
Пусть несет меня да стрелой стальной.
 Хватит травушка да муравушка
За ноги да цеплять меня,
Не сорвать меня да с коня неоседланного.
И не сбить меня, ветры да восточные,
Со спины коня да родного мне,
Пусть резвиться конь да не нарадуется,
 Пусть несет меня да стрелой стальной.
Она неслась над бескрайними просторами, переливаясь эхом, разнося протяжный и раздольный голос поющих. И вдруг  возвращающееся эхо наполнилось пронзительно смертоносным свистом пушенных стрел. Поляна заполнилась глухими ударами, хрустом, криками, гортанным хрипением. Били стрелами, точно застав врасплох забывших о постоянной угрозе воинов.

Глава 25.

Сон и усталость начали брать вверх над сознанием Ваньки, веки глаз, точно заговоренные, стремились друг к другу. Побороть надвигающийся сон становилось все сложней, его сознание проваливалось в бескрайнюю темноту, оставляя тело без контроля, из-за чего Ванька постоянно клевал носом.
- Где этого толстяка носит? - собрав последние отголоски сознания, пробубнил Иван. - Надо было, двоим идти, сейчас бы можно было, хоть немножко, но вздремнуть.
Встряхнув последний раз головой, пытаясь согнать со своих век прилипший, как банный лист, сон, Ванька сорвался с места, стал ходить вокруг горящего костра, щелкая себя по щекам, щипая руки, дергая за волосы, возвращая свое сознание. Внезапно он остановился замер, вглядываясь в непроглядную тьму.
-  Что-то не так, - сказал Иван сам себе, почувствовав неладное своим шестым чувством охотника. - Позиция не из лучших,  а костер гасить некогда.
И только он залег в месте, недосягаемом светом от костра, на пролесок совершенно в открытую вышли двое.
- На дурочка решили взять, сами, небось, за спиной с пяток лучников держит, ну да ладно, пусть подуркуют, - Прошептал Ванька себе под нос, и в тот же миг вытащил метательный нож и, отскочив в сторону, метнул его в стоявшего подбоченившегося воина. Шлепок был ужасен, нож, щелкнув по нагрудной пластине, из подогнанных копыт, вошел прямо в ту ямочку, где сидит душа человека. Не успел стоящий в центре пролеска  даже упасть, как в то место, где секундой назад находился Иван, воткнулось две стрелы, подняв сноп прошлогодних листьев, а третья вошла как раз в корень дерева, за которое он предусмотрительно спрятался.
-  Значится, их четверо было, одного вычали. Нашим легче. - Высунув свою голову из-за ствола дерева, произнес Иван.
Его наметанный глаз вдруг заметил, как на той стороне пролеска, в отблесках догорающего костра, предательски колышутся ветви обочного кустарника.
- Вот ты где, приятель,- произнес Иван, метнув очередной нож прямо в то место, где должна находится грудь, прячущегося за кустом. И уже в кувырке услышал, как нож с хрустом пробил ветви куста и, словно удар молота,  выбил воздух из легких нападавшего. Стрела, пущенная в ответ, пролетела, едва не зацепив Ваньку за руку и, выбив брызги искр, отскочила от огромного каменного валуна, ушла вверх.
- Второй, значит пошел в обход, - сделал вывод Иван.
Молниеносно он выложил под ноги ножи, выдернул все кожаные ремни,  позацеплял их бляшками. Затем получившимся хлыстом оттяжкой шлепнул по стоящим поодаль кустам. Получилось так, будто там кто-то прошел, словно лось, и сразу же в то место воткнулась стрела.
- Черт! - что есть мочи крикнул Ванька, подпрыгнув на месте, и сразу же на поляну из укрытия с улыбкой во все лицо вышел рыжебородый воин в странном, состоящем из роговых пластин, доспехе.
- Я тебя вижу - пробормотал Иван, с интересом разглядывая лучника. - А где же наш друг, что так и будем   разговаривать   вдвоем,   может,   позовем   его?  -  прошептал   Иван,   смотря   на  быстро приближающегося рыжеборода, - Видать не дождаться, - Сказал Ванька, метнув нож в горло, почти, что подошедшему в плотную воину. - Ну а наш дружок подождет, - проговорил Иван, смотря прямо в глаза обалдевшему и постепенно оседавшему рыжебородому воину.
Наступившая тишина, словно огромный валун, давила на грудь, не давая воздуху свободно попасть в легкие. Ванька замер, встав спиной, к стоявшему на самой кромке пролеска, дереву, так, чтобы видеть, что происходит там, в лесу. Но только тишина окружала его.
- Замереть он не мог. - Решил Ванька. - Слишком рискованно для него, он же видел, чем это обернулось для других. Значит, он пошел по дуге, чтоб выйти мне в спину.
И тут, как будто услышав его слова, хямец вышел прямо на Ивана. Забыв про метательные ножики, про все боевые приемы, какие знал, он как сокол бросился на хямьца с широко разведенными руками. Тот даже обернуться не успел, как они оба полетели кубарем вниз точно два ежа-гиганта, собирая на себя всю прошлогоднюю листву.   В голове у Ивана крутилась только одна мысль:
- Главное, не отпустить хямьчуру.
 Поэтому Иван все сильней и сильней сжимал своего противника. Катились они долго, только предрассветное небо с алым оттенком, будто свежая пролитая кровь, мелькало пред глазами. Пролесок, что стал первым настоящим полем боя для Ивана, словно стараясь помочь родной душе, подставлял под ребра хямца все здоровые коряжины и валежины. Ванька только ободрал все костяшки на своих руках, внезапно вращение прекратилось, и он ощутил, как под ним что-то хрипит и щелкает переломанными ребрами.
Голова кружилась, но все же Иван смог подняться на ноги, земля под ногами, точно пропитанный водой болотный мох, пошатывалась и раскачивалась в разные стороны. Ухватившись за торчащую корягу, он сел, глядя на харкающего кровью хямьца.
- Спрашивать, с добром ты или со злом, бесполезно. Гости в хозяев стрелами не пуляют. - Наконец-то, придя в себя, произнес Иван. - А вы вон на меня целый колчан перевели. Теперь говори, зачем пожаловали. - Сменив свой усмешливый тон, на грозный и даже скорее повелительный, продолжал Ванька
Хямец лежал, тяжело дыша, пощелкивая своими ребрами. Глядя в небеса, делая вид, что ничего не понимает по-человечьему, начал закатывать глаза.
-  Не торопись концы отдать, мне еще с тобой побеседовать надо. Или так и будешь дурака из меня делать? Привык там в своей хямии с собаками жить, да с полоумными дело иметь, так и здесь думаешь, что все полные идиоты. Сам подумай, зачем посылать лазутчика в землю, где он ни черта не понимает. Хямчура, выплевывая очередные кровавые брызги, перевел свои озлобленные глаза на Ваньку и заговорил хрипящим голосом:
 - Тепе не шить.
-  Я шить и не собирался. А если жить, то тебя точно переживу. - Не отводя своего взгляда с харкающего кровью хямьца. - Значится говорить мне, что привело тебя в нашу землю, не хочешь. И зная как облупленную вашу богиню придется сожрать твою печень. - Продолжил Иван, вытащив с пояса здоровенный нож. - Хотел бы я посмотреть в глаза твоей богине, когда ты придешь к ней с откушенной печенью в руке.
Лицо у хямьца наполнилось ужасом, губы задрожали:
- Я мноко не знать. - Захлебываясь собственной кровью начал хямьчура. - Я слышать твой трук скасал што был не отин. Это все, што я знать.
-  На сегодня с тебя и этого достаточно. - Сказал Иван, взяв хямца за пропитанную кровью бороду, дернул ее к верху, так чтобы шея осталась беззащитной, и со всей силы пластанул ему ножом по горлу.



Глава 26

Коло лежал, не ощущая ни рук, ни ног, его тело становилось то практически неощущаемым, то снова наливалось соком и становилось невыносимо тяжелым. От бессилья сердце стало огромным комком, что лежал в его груди и не давал спокойно вздохнуть. Голова была занята
Орать хотелось дико, связки от напряжения норовили лопнуть сию же минуту.
- Эй, вы, хямьчура не¬обученная. Кто звал вас сюда, один хрен по макушке получите,
- заговорил Коло, вспомня про то, как тысячелетний Кирий, лет двести назад огромной жердиной наподдал не хило этим поганым хямьцам, - Вот этой сухостоине пращуру Кирий наподдал, так что они до сих пор в две косых сажени растут.
 Длинный переглянулся со своими товарищами и с разбегу двинул сапогом Коло поддых, да так, что у него дыхание перекрыло и надолго.
Ржали долго, пока Коло не восстановил дыхание:
- Смеется тот, кто смеется последним. - На мгновение заставил заткнуться своих неволителей.
- Ти сапака путеш умирать долко, - заговорил сидящий у костра, не слишком молодой и довольно крепко сбитый воин. По всей видимости, он здесь был за старшего, так как все остальные были хуже снаряжены.
- Уж тебя-то переживу - заверил его Коло, глядя прямо в бездонно синие глаза вожака.
- Ти мноко о сепе тумаеш это не есть прафта. - Уже более грозно продолжил незнакомец. - Твой трузья обречены, как толко притут мой ласутчики, умреш и ти.
Коло, забыв про то, что связан, оскалив и без того злобную рожу, со всей дури рванул, связывающие его тело путы. Но не тут-то было, они, словно заколдованные, не уступили не миллиметра. Хямьцы, словно ждали от него такого шага, «с новой силой заржали над тщетными попытками бугая высвободить себя.
-  Не спеши помирать. Это ти всекта успеешь стелать, принеся нам утовольствие. Тепе наферно осень хочется узнать как твой смерть путет.
Коло промолчал ему, если честно было не все равно, как придет его смерть, но показывать свой интерес к этой теме не стал.
- Я вител там, на коре большой мурофейник, там ми тепя и сароем. Я путу фитеть как мурафьи сьетят твои класа, как ти соитя сума от поли перестанеш кричать, как твои ясык поташат мурофй в мурофейник, как еще у жифофа сапелеют кости голофы
Коло от такой грядущей смерти весь сморщился, как прошлогодняя клюква. Он никак не мог и подумать, что его ждет вот такая бесславная смерть, он всегда видел себя победителем, а сейчас по-хитрому опутанный, помрет, как гусеница, упавшая к кровожадным муравьям. Коло даже представил, как из его белеющего черепа муравьи тащат кроваво-красный язык. Скрежеща зубами, он никак не мог придумать, чем бы он мог зацепить за живое, принеся им хотя бы моральную боль.
- Да ты сам пес смердящий, - понесло Коло. - И народ твой и племя, и весь твой род-псы безродные. Да и богинька ваша Мракобесово отродье, все не знает, как ей на себя внимание обратить нашего Рода вот и вас, псов поганых, отправила на детей Рода, чтоб вы наковыряли нам и она уравнялась с нашим богом. Да я тебе сразу скажу, наш Род ее не замечал, и еще тыща лет видеть не захочет.
У хямьцев наступил богобоязненный шок, они ждали, что вот сейчас его могущественная богиня Илматар поразит его молнией или на худой конец, на него упадет огромное дерево, но ничего не происходило. Опомнившись от шока на оравшего Коло, уже перебравшего все, что он смог придумать про их божка, а фантазия у него работала хорошо, пошел с ножом в руке та жердина жертва Кирия.
 - Ми на этой земле штоп защищать наших богов. А твой хваленый Рот пусть зщетит ти.
Вдруг, точно по его заказу, прямо в его разинутую пасть воткнулась стрела с белым, словно лебяжий пух оперением. Хямьцы замерли, а Коло никак не мог сообразить, когда это он попал в любимцы к богам. Вторая стрела вошла прямо в грудь ничего не соображающему хямьцу, пробив его насквозь вместе с его копытным доспехом. Оставшиеся двое хямьчур рванули в сторону леса, но стрела, словно намагниченная, воткнулась прямо в ногу одному здоровенному  хямьцу. Рухнув на землю, бугай поднялся
снова и на одной ноге с ужасом в глазах заскакал вперед, но следующая стрела пробила ему второе колено, бухнувшись на землю с диким криком начал грести землю руками.
- Если тебе, о великий Род, покажутся мои слова обидными, прости, - заговорил, оживившись Коло.- Не мог ли ты развязать эти путы, а то я так и пролежу здесь до скончания времен.
- Сам развяжешься - грянул Ванькин голос, и под ноги Коло упал нож.
- Надо же, голос, какой знакомый, - подумал Коло. - Прости мою настойчивость, но мы с тобой не говорили раньше, а то мне эти псы поганые всю голову отбили.
- Со связным нет, а так мы виделись, - донесся снова Ванькин голос.
- А ты не мог бы, великий Род, наслать на это грязное племя Перуна, пусть надает им по шее, - решил попросить у бога Коло, пока бог с ним разговаривает.
- Губа не треснет? -  сказал Иван и вышел на поляну.
- А где великий Род? - спросил Коло, освободившись, от пут. - Я же только что с ним разговаривал.
- Ушел, только не спрашивай куда.
Коло и вправду  хотел спросить, куда он ушел. Но тут его осенило: этот голос был знаком, потому что у Ивана точно такой же.   
- Так  это был ты?  -  обрадовался  Коло, словно ребенок. -  А  как ты нашел нас?
Иван посмотрел на Коло, как на последнего дурака.
- И где только таких берут?  -  пробубнил он себе под нос.
- Иду, значит, я мимо, - стал рассказывать Иван, - слышу, кто-то орет на всю благу матушку. Думаю, дай подойду, посмотрю. Забираюсь наверх, и что слышу, Коло свадьбы тут богам играет, уж ты мастер в этом деле.
- Я же не со зла, я это так, чтоб хямьчуру задеть, да на поединок вызвать.
- Дурак ты, Коло. - Обвинил Ванька своего друга.
- С чего это я дурак, сам-то, что лучше, одного-то упустил, косоглазый. Надо было всех порешить.
- С того ты и дурак. Того хямьца я специально отпустил, пусть думают, что боги вышли на защиту своего народа. И  вдвойне ты дурак: кто же на честный поединок вызывает бесчестный народ. Ты если умный, вон у того печень съешь, а то знаешь: у них какая богиня, 
Коло изобразил на своем лице тугой, но все-таки мыслительный процесс.
-  Ванька говорит толк, точно, после смерти хямец житья не даст, - додумал он и, вытащив нож, двинулся на уползающего хямьца. Хямьчура весь побледнел, замотал головой, что-то заболоболил на своем собачьем языке.
- Вань, а ты-то знаешь, как её едят: сырую или запекают на костре? - Остановившись и не отводя взгляда от одуревшего от страха хямьца, спросил Коло.
- Да ты у нас настоящий печенег, - с усмешкой произнес Иван,  - схавать ты печенку у него успеешь. Вон смотри, он что-то хочет нам сказать.
- Я не понимаю, что вы хотите знать, - заговорил хямец на чистом и понятном языке древних Ариев.
- Ты что Рус? -  вытаращив глаза, спросил Коло.
-  Нет, я не Рус, я долго жил в Новгороде, а там без толмачества не проживешь, - тяжело дыша и немного успокаиваясь, ответил хямец.
Подсев к лежащему и истекающему кровью хямьцу, смотря прямо в его глаза,  Иван спросил:
- Новый конунг ведет нас на священный бой против вашей звериной веры. Кажется, он здесь
Иван, словно получив пинка под зад, рванул с места и, точно лось во время гона, кинулся вниз по склону. Коло, как обмороженный, стоял и таращил глаза то на истекающего кровью хямьца, то на быстро удаляющегося Ивана. Наконец, решив, что он со своим умением бегать едва ли догонит быстро бегущего Ваньку, рванул вниз, сметая все кустарники на своем пути.                                                


Глава 27

- Хямьцы!  -  ворвавшись в сени, заорал  Сил, вымазанный по локоть в крови.
 - Хямьцы, княже. Наши остановили их почти у самых челнов, но, видимо, ненадолго, много Стримглав бросил взгляд на свою жену, прижимающую к груди крохотного мальца. Малой смотрел на своего отца своими голубыми, словно весеннее небо, глазенками, и улыбался невинной беззубой улыбкой.
- Где моя дружина? - Опомнившись от шока, спросил Стримглав.
- Там у извилины ручья бьются с поганью. Нам надо спешить к челнам. Хямьцы еще не смогли пробраться к ним.
Вдруг дверь распахнулась, и в комнату влетел и грохнулся на пол огромный хямец с лицом, похожим на переспелую сливу. За ним в сени вошел Горобой, с улыбкой во все лицо.
 - Я так и знал: где тишь да гладь, там и Сила нужно искать,  - заговорил Горобой.
- Ты этого, зачем приволок?  - спросил Стримглав, глядя на истекающего кровью, здоровенного хямьца.
- Да шибко он раскомандовался, да еще и драться начал. Я и подумал, что лучше его с собой прихватить, да и на своего вожака хямьцы с опаской наскакивать будут.
- Горобей, у челнов как? -поинтересовался Стримглав, мечущийся из угла в угол.
- Пока чисто, но я думаю, что не надолго. Торопиться надо бы, Княже.
-  Светлана, собирайся.  Хотел тебе вольный люд показать да святым места поклониться, а - А мне и собираться-то что, я ничего еще не выкладывала,  - она прижала сильнее к груди своего малыша, что сейчас смотрел с интересом на собравшихся воинов.
На темной улице уже доносились звуки приближающегося сражения, слышна была брань на всех языках. До челнов оставалось не больше сотни шагов, как перед ними, словно по приказу темных сил, появились два силуэта. Один мало, чем уступал тому хямьцу, что был связан и волочился, стараясь замедлить ход всей группе. Второй силуэт, словно слепленный из теста древних богов Царьграда.
- Везет мне сегодня на амбалов, - весело заметил Горобой.
Как вдруг на них с криками: « Бей хямьчуру, - кинулся самый здоровый силуэт, размахивая своим гигантским мечом. За ним следом, сжимая в руке два коротких Ромейских меча, побежал и второй.
-  Эй, олухи царя гороха, мы же свои,  очумели что ли? - гаркнул Сил на все благу матушку. Огромный силуэт остановился явно в недоумении, опустил свой меч острием вниз, оглянулся на догнавшего товарища и произнес: 
- Вот так всегда, где драка, там Ванька всегда успевает, а только я соберусь подраться, сразу свои. Точно сказали, что я невезучий.
- Нет, ты не невезучий, - ответил ему второй, - просто немного доброватый, вот и все.

Глава 28.

Горящая лучина, одна из тысяч лучин, осветила бревенчатые стены безоконного дома, завешенного пучками сушеной травы. Тени призрачно падали на внутренние венцы дома, передергиваясь словно танцуя.
- Снежа, подойди ко мне, - прозвучал скрипучий старческий голос.
Из темного уголка комнатки вышла девушка лет семнадцати от роду, воздушная словно и вправду снежинка. Ее волосы огромным каскадом слетали на плечи и аккуратными брызгами солнечных лучей легко опускались до пояса.
- Я здесь, бабуль. Я здесь, - присев на краешек кровати, заговорила она голосом теплым, словно первые лучики солнца.
- Мне недолго осталось, - закрыв глаза, прошептала старушка со сморщенным, точно чернослив, лицом и с впалыми губами. - Я  чувствую, что языки огня чистилища уже тянутся ко мне. Но я еще жива и ощущаю беду, она совсем рядом.
Ee губы замолчали, давая возможность набрать груди воздуху.
- Я вижу, как пали Вятичи, застигнутые врасплох на берегу залива, - она снова замолчала, набирая полную грудь воздуха, - только пятерым удалось вырваться из клешень Мракобеса. Я видела их во сне, -  старушка снова вздохнула. - Снежа, они изменят твою жизнь. У тебя есть выбор: либо тебе остаться и ждать когда они придут и перевернут твою жизнь. И тебе придется оставить наше ремесло,  забыть про то, чему я тебя учила. Или уйти к старому Кирию, он примет тебя и поможет тебе устоять на пути великого Рода.
Из глаз цвета весеннего озера, потекли слезы, словно ручей, пробивающий себе путь средь камней.
- Бабуль,  я не хочу, чтоб ты умерла. Я хочу, чтоб было как всегда: мы с тобой и больше никого. Снежа рукавом смахнула град слез, что стекал по ее розоватым щечкам. Я уйду, только пообещай мне, что ты никогда не умрешь, как Кирий? Из глаз ее потекли новые потоки слез.
- Ты же знаешь, что у каждого человека есть свой конец. И мой конец уже близок. - Внезапно грудь ее перестала монотонно двигаться, губы замерли на полуслове, рука, что сжимала руку Снежи, ослабла, жизнь угасла в старом и дряхлом теле женщины.
Всхлипывая и захлебываясь в слезах, Снежа, неподвижно смотрела на испещренное морщинами лицо своей бабушки. Она сжимала теперь уже безжизненные руки, которые совсем недавно заботливо гладили ее по головке.
- У тебя есть выбор! - Голос бабушки стоял в ее ушах, какой выбор лучше она не знала, но что она чувствовала, так это то, что ей нужно бежать, пусть даже Кирий ее не примет, но она ни за что не хотела встречаться с той пятеркой.


Глава 29.

Лада, словно чувствую беду, что ждет ее детей, наполнила парус потоком ветра, разгоняя челн все быстрее и быстрее. Было такое ощущение, что ветер дул только в паруса им никак не хотел поднимать волну. Берег постепенно удалялся, оставляя в видимости только черный дым, что шел от подожженных просмоленных челнов.
-  Красиво горят, Княже, - провозгласил Горобой с улыбкой во все лицо. - Пусть малость пешком потопают.
-  А че им топать-то. Мы же только восемь челнов подожгли, а пять там за косой осталось. - Выдохнув, сказал Сил. - Я их туда еще после того хямьчуры перегнал, - опустив глаза, продолжил он.
 - Самые лучшие отобрал, чтоб не напакостили, засранцы. А оно вон как обернулось.
-  У тебя, Сил, всю жизнь еще с детства с головой не все в порядке было. Тогда еще бате говорили, давай Силу посильней по голове, может ум появится.
- Хватит собачиться, два брата, но аки псы, - разозлившись, заорал Стримглав.
- Я вот что думаю, - подойдя к стоящим на корме, заговорил Иван.
- Ты Сил говоришь, лучшие челны остались там, за косой.
-  Ну да, - пожал плечами Сил.
-  А как думаешь, за сколько они догонят нас? - поинтересовался Ванька.
-  Да вообще не догонят, - усмехнулся Сил, - наверняка набьются на челны, как клюква в бочке.
- Не думаю, - совершенно серьезно ответил Иван, - конницу отправят наперерез, мне кажется,  в "Залив носа" а пеших воинов отправят на челнах. А идти они, во всяком случае, будут не на парусе, а на веслах. Теперь вот и подумай, где они нас перехватят.
Все как завороженные, смотрели на молодого воина, что смог предусмотреть того, о чем они опытные вояки, не смогли даже подумать.
-  У Кары Лады,  - наконец-то ответил Сил, - но там, чтоб пройти, нужен опытный кормчий. Им без кормчего там не пройти, - сделал вывод Сил.
- Я думаю, что есть смысл заманить их туда, но рисковать целым родом князей мы не можем,  поэтому  высадим Стримглава и его жену с ребенком в левом рогу «Бык залива». Ты, Коло, -  Нет, я останусь с вами, а со Светланой пойдет Горобой. - Командным тоном произнес Стримглав.
- Но, Княже, тут я больше пригожусь.
Стримглав посмотрел на Горобоя, как на последнего негодяя:
-  Ты что думаешь, я тебя отправляю в отгул, думаешь, там веселья мало будет, а как на счет хямьской конницы.
-  Тогда я тоже без обид, - вдруг произнес Коло – у  вас тут и делать нечего. Пять челнов потопить ерунда какая, я видел, как они горят. А вот против конного не каждый герой пойдет пешим.
- Вот еще что, - произнес Иван, взглядом окинув челн, - щиты надобно сделать, чтоб из-под них по хямьцам бить.
Хитро улыбнувшись, заговорил Сил:
- А че их делать-то, они уже готовы, нам их только поднять надо.
Теперь и все смогли увидеть, как на кормовом полу виднеются сбитые из широченных досок щиты лежащие, словно второй пол. Креплением для них служили бортовые перила, что сами по себе могли послужить хорошим укрытием.
Каменистый берег появлялся, точно видение в тумане, еще недавно он был еле различим. Теперь на нем уже можно разглядеть до мельчайших подробностей, где какой камень лежит, где растет куст, а где небольшое деревце. Берег раскинулся длинной каменистой косой с острыми, словно бритвами, камнями, над которыми никак не могла взять верх вода.                                                - В рог не пойдем, -  вдруг произнес Сил, - не успеем. Вон уже и парус с Ярилой виден. Я этот челн хорошо знаю, он нас и так-то на парусе скоро догонит, а представь, что там идут на веслах.
 -   Тогда правь вон туда, к ручью, там нас и высадишь, - усмехнулся Горобой, - мы там хоть малины поедим, пока за вами все хямьцы бегать будут. А вы тут вино не все выпивайте, нам оставьте.
-  Какое вино? - С негодованием спросил Стримглав.
-  Я ничего не знаю, я его сам недавно нашел. Залез вниз под корму, смотрю, бочки стоят, открываю, а там вино.
-  Сил, что у тебя там за вино? - Уже полностью разозлившись, задал вопрос Князь.
-  Это я от мужиков спрятал, чтоб не перепили и не передрались, - выдохнув, проговорил Сил,  -  думал наследующий день похмелю нуждающихся.
 Челн, будто бы игрушечный,  вылетел, развернувшись боком к берегу, первым в воду прыгнул Горобой, уйдя под воду с головой.
-  Яромира давайте, - крикнул он, вынырнув из под воды.
Следом за ним в воду скакнул Коло, подняв фонтан брызг, и тут же, с ошалелыми глазами поднялся над водой.
-  Ты чего занырнул, здесь глубины-то по пояс, а ты по шейку в воде сидишь, - заорал Коло.
- Что ты хочешь, чтоб только я один с отбитыми ногами ходил? - Резонно заметил Горобой, помогая Светлане  спуститься в воду.
- И то правда, - подумал Коло, - а так оба поотшибали себе копыта,  одинаково идти будем. Честно.

Глава 30.

Снежа последний раз взглянула на свою бабушку, ведь времени у нее на то, чтоб заложить погребальный костер, не было. Да и собраться тоже. Схватив в охапку амулеты, что они изготовляли вместе со своей бабушкой, она выбежала на улицу, где на поляне перед домом стояло изваяние Рода. Он смотрел на нее ликом Перуна, словно укоряя ее в том, что она бежит с места, где быть может, будет нужна ее помощь.
Спрятав глаза от укоряющего взгляда Рода, она помчалась прочь от того места, где когда-то была счастлива. Она бежала сломя голову, не соображая, куда несут ноги, лишь только ветер
Все вокруг мелькало грязными тенями, невиданные руки веток цепляли ее, пытаясь свалить с ног. Вдруг она увидела на той стороне ручья, как три всадника говорящих явно не по-нашему поили коней. От неожиданности она вскрикнула и замерла на месте, в оцепенении неотрывно глядела на всадников.
Заметив девушку, всадники растерялись, приняв видимо ее за духа но,  теперь признав в ней человека, пришпорили коней, кинулись наперерез.
- Что делать? - в растерянности произнесла Снежа.
Внезапно ноги сами понесли ее прочь от нагоняющих всадников, неведомая сила сама выбирала ей дорогу. Бежала она в сторону пролеска, что вел в залив быка. Вот уже почти прямо перед глазами спасительные кусты, но вдруг тело будто натолкнулось на невидимую нить. Рывок. И она упала на землю, дыхание потерялось, точно весь воздух, что так необходим, вдруг закончился. Снежа помутневшими  глазами, видела, как  пролетают облака, неожиданно небо закрылось темным и ужасно улыбающимся бородатым лицом. Сильные руки подхватили ее и, перекинув через плечо, потащили в сторону стоящих поодаль коней. Теперь она поняла, что ее так внезапно остановило, потому что сзади шел еще один ухмыляющейся хямец и сматывал аркан. В последний раз, подняв глаза, она увидела, как на поляну выбежал огромный витязь, в обеих руках сжимая искрящийся и переливающийся огромный меч. И вдруг в его плечо, выбив брызги крови, воткнулась стрела. И тут темнота окутала ее.

Коло несся, не ощущая боли, только еще крепче сжимал свой меч. Радость близкого сражения охватила eго, дух и тело стали единым целым, давая сознанию такую легкость, что все вокруг словно замерло. Он видел, как пущенная стрела Горобоя пронеслась мимо него, разрезая воздух и пробив доспех  хямьца того, что выстрелил в него, снесла поганца с коня.  Навстречу Коло скакал конь, нелепо, точно попав в невидимую паутину, перебирая копытами. Всадник, оскалив зубы, размахивал  мечом. И тут Коло увидел, как прямо на его голову медленно опускается меч, он резко отскочил в сторону и двинул всадника мечом, раздался пронзительный щелчок в раненом плече и звон разрубленной кольчуги хямьца. Сразу же перевернувшись через бок, оказался возле другого всадника. Тот с округленными от страха глазами едва не свалился с лошади. Но Коло рассек его пополам, да так, что ноги продолжали скакать на лошади, а тело, упав на землю, забилось в судорогах.
Вдруг ощущение легкости прошло, так что он словно на скаку свалился с лошади. Дыхание сбилось и никак не хотело возвращаться, голову кружило как от долгого вращения. Он пошатнулся и сел на землю, стирая с лица  градом, текущий пот.
-  Ну, ты и шустрый парень, - голос Горобоя возвратил Коло в реальность. - Ты первый кто больше моего в сражении ворога положил. А такое, что ты здесь сотворил, я вообще первый раз вижу. Я-то сначала думал, что ты дурень, а ты оказался герой.
Коло слегка улыбнулся, теперь-то он ощущал все и ту боль, что сейчас в ритм биения его сердца, тикала в его плече:
-  А я и сам не ждал этого. Просто я не люблю, когда обижают слабых. - Подняв глаза на приближающегося Горобоя, попытался отшутиться Коло.
- Ранили, ничего сейчас вытащу, - подойдя к Коло, успокоил его Горобой. И только он собирался выдернуть стрелу, как раздался мелодичный женский голос:
- Что ты делаешь?
- О, заарканенная очнулась, -  с привычным сарказмом пошутил Горобой, - а мы думали, что проспишь до вечера, -  и, подмигивая, посмотрел на Коло.
- Ты смотри, не дергай стрелу, - поднявшись с земли, знающим тоном произнесла Снежа.
- Если ее не вытащить, он от боли загнется, - нахмурив брови, сказал Горобой.
- А выдернешь, кровью истечет. У него стрела в плече переломилась.


Глава 31

Парус, что гнался за одиноким челном, был уже не один. Как и сказал Сил, челнов было пять, все они, выстроившись в ряд, словно наперегонки мчались, разрезая волны, стараясь побыстрей догнать вырвавших свою  жизнь из лап хямьцев Кариев.
Солнце стояло уже высоко, жестоко слепя до слез глаза. Оно было повсюду, отражаясь от черной, точно деготь, воде, обжигало глаза. Спрятаться от него было невозможно.
- Боги нам помогают, - щурясь и прикрывая ладонью глаза, нарушил молчание Иван, - пока солнце у нас спереди,  прицельно хямьцам не выстрелить. Сил, сможешь держать солнце по носу, пока не дойдем до Кары Лады.
- Мне-то все равно, где его держать, что спереди, что сзади. Главное, чтоб ветер держался, - 
Белые, словно глыбы снега, паруса, неумолимо росли, уже стало слышно доносящуюся ритмичную речь хямьцев, что гребли на веслах. Казалось, что они не движутся, а летят над волнами.
- Сил успеем или нет? -  Наложив стрелу на тетиву, спросил Стримглав. Щелчок и на приближающемся челне раздался душераздирающий крик, еще один щелчок и снова вскрик.
Ванька намотал на стрелу добрый кусок пакли, обмакнул в бочку с вином, что Сил так к месту спрятал на челне. Чиркнул кремнем, и языки пламени охватили паклю, с жадностью поедая ее.
- Сейчас сделаем подполенка, -  щелкнув тетивой, стрела с гулом улетела в сторону все быстрее приближающего челна. Оставляя после себя в воздухе огненно-дымный след, она с наслаждением вошла точно в парус. Мачта вместе с парусом, раздуваемая ветром, вспыхнула, испуская по округу черный дым. Челн сразу же замедлил ход и стал отставать. Следующая Ванькина стрела, оставив в воздухе след черного дыма, вонзилась прямиком в нос челна и с треском стала пожирать просмоленные борта.
-  И вправду подполят сделал, - с улыбкой на все лицо произнес Сил,  - теперь поосторожней будут. Вперед соваться не станут.
В мгновение ока над заливом поднялось зарево. Треск горшего смоляка смешался с криками людей. Хямьские челны резко поотстали, потеряв время на вытаскивание тонущих воинов. Боясь нового подвоха от убегающих, хямьцы, развернув свои челны, стали издали засыпать их стрелами.
- Вот же, тупоголовые. Кто же на такое расстояние стрелу  пустит. Разве что сам Перун, – с диким восторгом произнес Стримглав, любуясь, как хямьские стрелы, словно рой ос, вздымаются в небо и, не долетая нескольких десятков метров, падают со свистом в воду, - психуют, значит, боятся нас, а это хорошо. Значит, с большим остервенением будут за нами гнаться.
-  Кара Лады,  - развернув челн, маневрируя меж подводных и только ему известных скал, произнес Сил, - вон смотри, видишь, как волна идет буграми, значит, там и есть камень, - объяснил Ивану Сил, показав свободной рукой то место, где и вправду волны поднимались, словно налетая на подводные головы водяных стражников.
Хямьцы, придя в себя от неожиданной потери новоприобретенного челна, налегая на весла, стали быстро догонять убегающий челн. Теперь уже и пущенные стрелы с  хямьских  челнов стали долетать до кормы, со свистом и шлепками втыкаясь в воду.
- Сил, правь к берегу, там вон у ока Лады мы и вылезем, -  укрывшись за щит от уже долетающих хямьских стрел, произнес Иван.
Сереющий скалистый берег, точно гребень закаменевшего горыни, навис непреступно над водой. Челн, скользивший по волнам, несся прямиком на жадно торчавшие прибрежные камни.


Глава 32.

Дверь распахнулась, и в закопченную хижину вошел молодой воин с лицом, покрытым белоголовыми прыщами. Валита передернуло только от одного вида этого парня.
-  Великий конунг - не отводя своих поросячьих глазок от стоящего напротив Валита, заговорил прыщавый малец, - Пак ушел. Собрал своих рядовичей и ушел.
Валита словно облило ледяной водой, тело пробила мелкая дрожь, под ложечкой появился странный комок холода, чувство приближающейся беды.
-  Сколько их было? - Заходив из угла в угол, играя желваками, произнес Урха.
-  Около трех сотен, - наконец-то ответил юнец. – это почти вся наша отборная конница. Род Пака всегда славился лучшими наездниками и конями,  - просветил Валита парень, моргая -  Что, просто так взял и ушел? Ничего не объясняя,  -  остановившись посреди  хижины и устремив свой подозрительный взгляд на стоящего рядом парня, спросил Валит.
-  Он сказал, что якобы всемогущие боги Кариев встали на защиту своего народа. И, что он видел, как боги метали огненные стрелы на его людей, а ему даровали жизнь для того, чтобы он смог рассказать нам.
Валит в один миг побледнел, голос старца, что он слышал в детстве, снова заговорил в его беспокойной голове.
- Зайд, что родился и вырос в священной земле Кариев, поднимет плиту Мракобеса. И мракобесово отродье хлынет, сметая все на своем пути в земли Кариев. И только стрелы Перуна смогут спасти Кариев от гибели.
- Ведь этот Зайд, я, - неожиданно для себя произнес Валит.
- Великий конунг, вы, что-то сказали, я не расслышал.
- Ничего, - отрешенно произнес Урха,  -  ступай, иди.
Хлопнула дверь, и Валит остался один на один со своими воспоминаниями.
-  Зайд, что родился и вырос в священной земле Кариев, поднимет плиту Мракобеса, -голос, словно укор или зловещее предупреждение, не прекращая, звучал в его голове, - и только стрелы Перуна смогут спасти Кариев от гибели.
-  Огненные стрелы, что видел Пак, это есть Перуновы стрелы, - мечась из стороны в сторону, не находя себе места, говорил Валит.
- Ты напуган,  - прозвучал скрипучий и заискивающий голос, - ты боишься тех богов, что угнетали тебя с самого детства.
Обернувшись, Валит увидел как рядом с ним стоит улыбающийся колдун.
 - Как этот проходимец попал сюда?    
-  Мы сегодня взяли волхвов звериного бога. Сожгли капище. Волхвам я лично перерезал глотки. И как видишь, никакие огненные стрелы не поразили меня. Хотя эти окультисты грозили нам неминуемой смертью.
Валит смотрел на колдуна,  как на чокнутого и никак не мог понять, как этот служитель религии не может сообразить что там, в капище, не было настоящих волхвов. Ведь волхвы не служат богу, они поддерживают свой народ на пути Рода.
- Заткнись, и без твоих проповедей на душе тошно! – Заорал  Валит, угрожающе сжав кулаки,  -  иди лучше свой народ наставляй на путь истинный.                                - Будь осторожен в своих выражениях. Ведь Илматар не пощадит того, кто не ценит ее милость,  - сверкая своими черными, словно бескрайние просторы ночного неба, глазами, произнес старик голосом  похожим на треск горящего костра.
-  Иди давай отсель! Пока по морде не заработал, -  не выдержав угроз, хрустнув костяшками пальцев, заорал. Валит.
Старик последний раз посмотрел на стоящего Валита, сверкнул глазами, развернулся и вышел так же шумно, как и вошел.
- Надо будет колокольчик повесить. А то расходился здесь, аки кот,  - глядя на закрывающуюся дверь, пробубнил Урха.


Глава 33.

Монотонное стучание копыт завораживало Коло, оно, точно колыбельная,  старалось убаюкать его,  заставляло закрыться глазам. Он уже давно закрыл бы их, но, ноющая и забирающая все его силы, боль в раненном плече не давала мозгу отключиться. Плечо ныло так, словно его отрубили топором и посыпали солью.
- Смотри, не засни,  -  прозвучал голос Горобоя, полоснувший по сознанию Коло, словно нож,  - заснешь, можешь не проснуться.
Кровь сочилась из раны, точно ключ в ручье, стекая по груди, густея в кольцах кольчуги, делая ее похожую на соты пчел, что собирают вместо меда кровь.
- Терпи, но не засыпай, - голос Сила ударил по мозгу с новой силой, возвращая Коло в реальность. Закрывающиеся глаза неотрывно смотрели на мелькавшие деревья с молодыми едва зелеными листочками. Слабость охватывала тело, делая конечности неподъемно-тяжелыми. Казалось, что его душе невтерпеж покинуть бренное тело и отправится в вирию.
-  Коло, очнись. Приехали,  -  нежный женский голос приятно окутал его сознание, заставил встрепенуться, открыть глаза.
 -  Горобой, что встал, как истукан, помоги ему слезть с коня.
- Я сам, - исступленно проговорил Коло, - я сам еще в силах снять себя с коня.
И неуклюже, стараясь удержать руку в неподвижном состоянии, спрыгнул с седла.
Сильные руки подхватили его, он попытался вырваться из стальной хватки, но силы вконец покинули Коло, сознание затихло и провалилось в вязкую темноту. Ему казалось, что у охватившей его темноты нет ни начала, ни конца, темнота была такой, что он не мог видеть самого себя, руки с неимоверным усилием пытались шевелиться, но вязли в липкой тьме, точно в паутине.
- Смотри, парень-то белый совсем, как смерть. Не загнулся бы. Жалко, хороший воин мог бы получиться,  - положив Коло под ласковыми лучами солнца возле входа в покосившую хибарку, вздохнув, проговорил Горобой.
- Будешь стоять и глазеть, загнется, - оттолкнув Горобоя рукой, уверенным голосом проговорила  Снежа. - Возьми дитя у Светланы, пусть мне поможет, а то от вас, мужиков в  лекарстве толку мало.
Горобой нехотя взял мальца, который потянул свои ручонки к его густой бороде, цепко ухватился за нее и весело заагукал.
- Пусть себе поиграется княжич с бородатой нянькой, - подумал Горобой, морщась от неприятной боли в отрываемой бороде, - надо же, хватка-то отцовская.
Стрелу вытащили, кровь полилась ручьем, стекая по забитым спекшейся кровью кольцам кольчуги. С хрустом, ломая спекшуюся кровь, слабые женские руки пытались снять
Одежду разрезали. И перед глазами появилась ужасная рана, с вывороченным рваными краями.
- С такой раной кровь вам не остановить, - покачав головой, молвил Горобой.
- Много ты понимаешь, - огрызнулась Снежа, сверкнув своими небесно-голубыми глазами, - после вас, охотничков, знаешь, с какими ранами у животных приходилось встречаться, эта,  по сравнению с теми,  детская царапина.
Снежа, как зачарованная, зашептала на древнем, еле понятном языке. Произнося слова над самой раной, она заставила края, как опутанные чарами, покрываться розовой коркой. Наконец-то кровь перестала идти, собралась в центре раны, загустела и свернулась, образовав тромб.
-  Вот те и раз, - произнес Горобой ошалелым голосом с висящим на его бороде мальцом, - я впервые в жизни видел такое чудо, а побывал во многих местах мира, - неотрывно следя за чистой розовой раной, проговорил он.    
- Где ты этому научилась. Твое знание не должно пропадать в лесу. Многие люди нуждаются в твоем волхвовании. Ты не должна тратить свои знания на животных, хотя и животные должны где-то выхаживаться  - голосом, полным удивления, заговорила Светлана.
- Так учила меня бабушка, я никогда, никому не отказывала в помощи: ни Славам, ни Кариям, ни Хямьцам, ведь мы все-дети великого Рода.

Глава 34.

Весь день, после того как увидели черный дым на горизонте, там, где стояла весь Вятичей, у Ингмара сердце было не на месте, точно чувствуя приближающуюся беду. Свербело в груди знакомое чувство близкой опасности, угроза, будто бы черный ворон закружила над головой целого народа, в ожидании сладкой крови.
- Мракобес их разбери, - проговорил Ингмар, обращаясь к стоящему мужику со шрамом, - ты, Ярополк,  что думаешь, хямьцы приперлись. Если это они, а не новые развлечения Сила, то какого им нужно было обнаруживать себя, нападая на вятичей?  Может быть, их два отряда, а то и три. Тогда второй отряд должен был быть на подходе к нашей веси. Если они вообще пришли, тогда почему молчат дальние кордоны.
-  Ингмар, с дальних кордонов уже третий день, ни каких вестей. Я бы и не узнал, если не их жены. Пришли ко мне вчера с руганью, мол, я мужиков домой не пускаю. Вчера отправил разведчиков, но ни костров от них, ни весточки. Наверняка кто-то выдал наши кордоны, и  там уже никого нет.
-  Валит! - Заиграв желваками, выкрикнул Ингмар. Ярополк, кивнув головой в знак согласия.
- Я тоже об этом подумал. Мстить задумал, поганец,  - раздался голос, будто принадлежащий могучему гиганту.
Обернувшись,  Ингмар увидел крепко сбитого старца. Его седые волосы каскадом спадали на плечи. Белоснежная борода, словно недавно купленная у купца,  украшенная странными глиняными амулетами с буквицами из древних славянских вед, удивила своей длиной. Что больше поразило Ингмара так это то, что в руке у старца был посох с молодыми зелеными листочками. В голове вспомнилась песня, что пели кощунники на день тысячелетнего Кирия:
 - Седовласый Кирий, живший тыща лет,
   Сжимающий в руках могущество и силу,
    Вырывавшуюся из посоха, цветущего сотни лет.
-  Да не робейте, лучшие мужи православного народа Кариев. Я, поддерживающий ваш народ на дороге всеобъемлющего бога Рода, не причиню вам никакого вреда. Только лишь помогу вам в борьбе с потерявшими свое родство,  - заговорил старец.
Челюсть у обоих  воинов от удивления отвисла.
-  Вы решаете здесь, хямьцы пришли или нет, но я вам скажу, что второй день они стоят возле веси. Ели-пили беспечно. А вы тут даже нечего и не подозреваете. Костров не жгут, сырьем мясо едят, чтобы злее быть. Дальние кордоны все перебиты и  разведка тоже. Все уверены, что никто  на них в чистом поле не нападет: слишком сила велика. Но возомнивший себя великим конунгом Урха Валит не видит своей гибели.  Поле, что выбрали хямьцы мало, поэтому сидят друг у друга на головах. Вот здесь их и ошибка. Вам только нужно собрать всех воинов и взять их в плотное кольцо. Внезапность и маленькое поле сыграют вам на руку. Это единственный шанс победить.
Старец развернулся и, словно, паря над поверхностью земли, скрылся за посеревшим от старости домом, оставив в недоумении стоящих и таращащихся от удивления воинов.
- Если он прав, то это шанс,  - отойдя от встречи с Кирием, заговорил Ингмар.
- Бей, собирай дружину бесшумно. И без явной паники. Перво-наперво прочешите окружающий нас лес. Мне кажется, там сидят лазутчики. Но прочесывайте так, чтоб они и не подумали, что мы их ищем. Идите двумя группами, одна пусть идет с песнями по лесу, изображая праздник, другие скрытно идут им навстречу.
Глава 35.

Над разбушевавшейся Ладой раздался оглушительный треск, за ним, словно эхо,  раздался еще один. Округа наполнилась разрывающими душу криками тонущих людей. Плывущие сзади челны резко повернули, не обращая внимания на крики о помощи тонущих воинов, налегая на весла, они стали огибать опасное место, стараясь пройти его как можно аккуратней. Головы барахтающихся в воде воинов исчезли.
-  Вот же сволочи, трусы поганые, - крикнул с досады Сил, - это надо же, свои же, а они мимо, даже руки не подали. Гадливое племя.
- Ты еще и заплачь по невинно убиенным хямьцам, -  с усмешкой произнес Стримглав. - Мы же тоже хороши. Свою дружину оставили в поле, одних на верную гибель.
- Ты, князь, не забывай, что для нас нет лучшей смерти, чем в бою, но тогда мы спасли тебя и княжича. Я, как воевода западной веси и твой воевода дружинный,  не мог оставить тебя одного, не знающего этих мест, - сделав недовольную физиономию, молвил Сил.
Князь опустил свой глаза.
- Да, Сил, многих лучших воинов оставили мы в поле, зазря.
-  Нет не зазря, было их около пяти сотен вместе с конницей, а на челнах плыло едва полторы сотни.
-  А конница, забыл наверно, - резонно заметил Стримглав.
-  Скажу тебе, хоть и стыдно, но когда пьяный когорт побежал в страхе погибнуть от хямьских мечей, хямьцы решили в погоню отправить свою конницу, и тут прямо им в незащищенный бок ударили твои конные дружинники. Рассекли хямьчуру надвое и вторую половину сбросили в обрыв. Наши, почувствовав подмогу, развернулись и с налету ударили по замешавшейся коннице, если бы не вовремя подоспевшая подмога, то хямьцы и вовсе лишились бы своей конницы. Вот тогда-то, наверное,  Горобой и схватил того здоровенного хямьца.
Ванька, наблюдавший за разговором, вдруг встрепенулся, недоверчиво посмотрел на Сила.
- Говоришь, что конница почти вся разбита? - Хмуря брови, спросил Иван.
- Да, я лично видел, как они ее еле вывели из боя, человек около тридцати конных смогло сбежать, и то там наверняка боеспособных коней от силы с десяток.
Все вдруг перевернулось в Ванькиной голове и встало на свои места, теперь он понимал, почему  хямьчура с таким упорством перла за ними. Сейчас не они должны боятся хямьцев, а хямь боится их.
- Сил, правь к берегу, - неожиданно крикнул Ванька,  -  да быстрей ты. Расселся и глазищами хлопаешь.
Челн, повинуясь кормчему, резко развернулся, покачнувшись на высокой волне. И пошел, разрезая волны навстречу каменистому берегу.
- Что ты задумал? - в недоумении спросил Стримглав, глядя на спускающегося в подкормное помещение Ивана.
- Лучше помог бы, чем стоять да спрашивать, - Ответил Иван, открыв плотно подогнанную дверь в подкормную.
В подкормной было темно и отдавало протухшей рыбой и водорослями. Пол, покрытый зловонной слизью и непонятного происхождения плесенью, был неимоверно скользким, словно наледь, покрытая снегом. В дальнем углу этого протлевшего помещения лежало исполинское тело хямьца, похожее на кучу сетей. Он тяжело дышал, пытаясь ухватить как можно больше свежего воздуха, что поступал через открытую дверь.
От идущего запаха, сдобренного влажным и разогретым воздухом вперемежку с испарениями протухшего пола, у Ивана перехватило дыхание. Он даже зажмурился, точно от яркого света, пытаясь заставить себя привыкнуть к нечеловеческим условиям.
- Вот же где чистилище-то, - с отвращением произнес, идущий  сзади Стримглав. - Как это хямьчура здесь просидела столько времени, поди уже загнулся?
- Не дождешься, - закрывая ладонью свое лицо, парировал Ванька,  - здесь для него как дом родной.  Лежит себе, да косточки греет.
Ванька подошел к лежащему почти без памяти хямьцу, обеими руками схватил здоровенное тело с необхватными руками и припер его к стенке. Хямец, словно только что не задыхался и не лежал, точно камень на склизком полу, пришел в себя. Своими немигающими и горящими ненавистью глазами он смотрел  неотрывно в глаза Ивана.
 - Гте хваленая честь Кариев. Тот фоин умелый лазутчик хорошо умеет прать плен,  - неожиданно заговорил хямец,  - я хотеть мстить чесный пой.
| - Хорошо, - громыхнул властный голос Стримглава,  - за  ваше бесчестие там, на поле, где погибла моя  лучшая дружина, ответишь ты. - И он указал пальцем, похожим в темноте на хорошо обточенную палку , прямо в горящее ненавистью лицо хямьца. - Если сможешь победить, уйдешь с миром.
 Ванька даже не смог возразить, ведь все делалось по закону чести. Горобоя нет, значит, за него выйдет в бой тот, кому он служит. Так велел великий Род.


Глава 36.

 Лесок, что обступил Лопоть, наполнился веселыми песнями, смехом молодых девушек и парубков, встрепенувшиеся птицы с опаской провожали их по лесной кромке, громко щебеча на все лады.
-  Хмур, смотри-ка, и впрямь обнаглели, глянь, как щемятся от нашей шумной компании. - сказал лежащий, словно валун, поросший мхом, бородатый воин, - сейчас прямиком на нас выбегут.
 Гогот идущих по лесу все приближался, рос, и  уже можно было различить разговоры, что вели молодые. Как вдруг прямо перед глазами выскочили трое воинов в добротных кольчугах, постоянно | озирающиеся и занимающие как можно лучшие позиции. И тут им, как снег на голову, из-под самых ног, точно  ожившая земля, вылетели  Карии.  Мгновение,  и  на землю, точно  подкошенные, упали окровавленные тела.
Чугуй, чего ты там возился с этим дохликом, -  улыбаясь на все свою бородатую рожу, произнес  Хмур.
-  Не поверишь, у этого пса на шее ошейник был, - пинком перевернул убитого лазутчика,
демонстрируя на его шее кольчужный ошейник из чистого булата. - Такое в первый раз вижу. Я ему тресь по шее, а он только закашлялся. Ну, я, не долго думая, хлоп и в глаз ему. Теперь вон вся рука в погани, какой то.
 - Пошли, Чугуй, эти, должно быть, последние, да и руку свою помоешь,  - с усмешкой сказал Хмур.
 - Смотри! - вдруг крикнул Хмур, показывая своей дланью на большой конный отряд, входящий в Лопоть. За ним тянулась несколько груженных оружием обозов. - Что за наваждение. Это ж хямьцы, -поникшим голосом проговорил он.


Глава 37.

Открыв глаза, Коло долго не мог разглядеть хоть что-то в непроглядной тьме безоконного дома. Глаза  нехотя стали привыкать к тусклому освещению бревенчатой комнаты. Рука ныла по-странному,  он еще никогда не испытывал такой странной боли. Эта боль, словно находилась вне его тела, ныла где-то там, на травяной подстилке.
- Где Горобой? -  спроси л он у силуэта, сидящего в другом конце комнаты.
- Ты спи, а то крови много потерял, если бы не Снежа, то не говорили б сейчас с тобой, - ответил ему  знакомый голос. - Горобой погребальный костер пошел закладывать, должны уже скоро вернуться.
- Кто-то умер? - недоверчиво спросил Коло.
- Да, когда мы пришли, то в доме лежала покойница, бабушка Снежи, - все тем же спокойным голосом ответила ему Светлана.
 Коло, борясь со страшнейшим головокружением, поднялся, стараясь остановить комок тошноты, подошедший к горлу. Он чувствовал, как его качает из стороны в сторону, как будто в попавшем в шторм челне.
 Внезапно дверь распахнулась и  в дом влетела  белокурая девушка,  за ней следом ввалился Горобой, явно чем-то недовольный.
- Хямьцы конные, человек около тридцати, - еле переводя дух, произнес Горобой, - рубить бойницы нужно, по две с каждой стороны. Если не заметили нас, то к вечеру здесь будут, а если засекли, то от силы час у нас есть, так что нет времени на посиделки. А ты, болезный, все равно махать топором не сможешь, иди солому скинь с крыши. И земли побольше накидай вместо нее.
-  Я топором еще похлеще тебя смогу махать,  - надувшись, как зоб у индюка, ответил Коло, не отводя своего взгляда от изнеможенной, но все же воздушной девушки.
- Ты что хочешь, чтоб я баб на крышу загнал? Не стой ты, как истукан, дуй на крышу,  - не на шутку  разошелся Горобой
Еле вскарабкавшись на ветхую крышу покосившегося домишки, ухватившись за прогнившую стропилину, под звук рубящего топора стал скидывать посеревшую от старости солому. Голову кружило, и казалось,  что он вот-вот грохнется вниз. Комок, точно примороженный, стоял у горла, цепляясь за каждый глоток воздуха. А руки все хватали истлевшую, но местами., не потерявшую жесткость солому и что есть мочи откидывали ее в растущий у дома кустарник.
Вскоре на месте сереющей соломы появился облезлый скелет бывшей крыши с висящей и торчащей во  все стороны корой осиновых стропил. Глухой звук рубящего топора стих, дверь распахнулась, и на поляну вылез разгоряченный, но не запыхавшийся Горобой.
Вздернув брови кверху, он с удивлением гаркнул, глядя на творения Коло.
- Ты что, спал что ли? Нашел время.
Воткнув топор в венец еле стоящего домика, Горобой соколом взлетел на облысевшую крышу. Ногами, точно таранами, посносил  все торчавшие, словно ребра, стропилины вместе с обрешеткой. Подмигнул качающемуся Коло, одной рукой оперся на край дома, спрыгнул вниз. Коло попытался повторить то, что сейчас продемонстрировал Горобой, ведь внизу стояла та белокурая, словно рожденная  самим  Ярилой девушка, но, не удержавшись на краю, шлепнулся вниз.
- Ты смотри, какой орел, - обливаясь от смеха слезами, вымолвил Горобой, переведя свой сверкающий странными искорками взгляд на вскрикнувшую Снежу.
Снежа не могла понять, что происходит с ее сердечком, почему оно при виде падающего великана  вдруг екнуло, словно кто-то снизу из-за всей силы дернул за жилку, да так что дыхание перехватило. Ей  хотелось подбежать к сидящему и еще не пришедшему в себя Коло, помочь ему подняться на ноги,  заговорить  ту боль, что вышибла на его глазах слезы.
- Да, ты, сам орел. Треснулся о землю, подумаешь, какая невидаль. Лучше бы вон копало у женщин забрал, а  то героем стоишь, подбоченился, - недовольным голосом произнес Коло.
- Сам вот бы и забрал,  - не переставая улыбаться,  ехидно вздернув брови, парировал Горобой.
- Я сама, - неожиданно для себя, проговорила Снежа, тут же покраснев, точно помидор. Коло поднялся, точно сказочный богатырь, казалось, что дом по сравнению с ним так, деревянная загородка.
- Ее Снежей кличут,  - ухмыляясь, познакомил их Горобой, - а я пойду, воды натаскаю, пока время есть.
 И только Горобой повернулся спиной, как вся решимость Коло испарилась, исчезла, точно прошлогодний снег.
- Точно говорят,  - подумал Коло, - не меч ворога заставляет растеряться воина, а красна дева.
застав Коло врасплох.
 - Ты что-то сказал?
 - Я? А говорю, давай я покапаю. А то все руки в кровь собьешь, - нашелся Кололай.  Улыбнувшись, Снежа протянула ему стальное копало, предупредила его:
 - Смотри,  слаб ты еще, крови много потерял, как бы не заснул.
  - Сделав вид, что ему ничего не грозит,  Коло взял  копало и, словно ни в чем не бывало, принялся  вырезать комья дерна и зашвыривать их на крышу.


Глава 38.

Солнце не на шутку пекло, отражаясь от кипящих волн, слепило глаза. Волны с белыми гребнями с  рокотом наваливались на каменистый, похожий на отесанный каменный лоб берег. Челн поскрипывал, крепко схваченный огромными камнями, сброшенными в воду. - Выбирай любое оружие, что есть у нас, -  нe спуская своего пронизывающего взгляда с необъятного хямьца, велел Стримглав.
- Я взять римский меч мой сын,  - показал хямец на два ромейских меча, красовавшихся за плечами Ваньки, - и твой Конунг.
- Не многовато, - ухмыльнулся Стримглав, снимая свой пояс с висящим мечом в красных отделанных золотым  горыней, ножнах. - Хочешь, так бери. - И он бросил пояс с мечом под ноги своего противника. - А я раз остался без меча, так уж и быть, буду биться без него.
Ванька, протягивающий свой короткий ромейский меч хямьцу,  замер после слов улыбающегося  Стримглава. Но тут его одернул за рукав Сил, подмигнув, успокоил его.
- Он Князь, он знает, что делает. Вдруг хямец, выхватив короткий меч из рук Ивана, рванул на стоящего и совершенно расслабленного  Стримглава. И тут Иван поразился, с какой скоростью Стримглав увернулся от двух коварнейших ударов. Схватил руку хямьца, что сжимала его булатный меч, двинул хямьцу локтем в лицо, и меч оказался в его руках.
-  Никогда не бери оружие того, с кем собираешься драться. Оно так и жаждет вернуться  в руку своего боевого  друга  - с  усмешкой произнес Стримглав, не сводя взгляд с обалдевшего хямьца.
Хямец встал с выражением лица, говорившим, что такого не может быть. Но, снова придя в себя, пошел на Стримглава, перевернув кистью ромейский меч. Теперь он стал осторожней, не пер на Стримглава  на храпом. И пропустил неожиданную атаку.
Стримглав сделал шаг вперед, нанося отвлекающий удар в руку, поймал предкистьем незатейливый  удар хямьца, уходящего вправо, громко выкрикнув:
-  Иван, лови свой меч, -  и со всего маха треснул рукоятью меча по кистевому суставу хямьчуру. Меч, точно сверкающая звезда, взлетел  вверх, испуская  ослепительные лучи от отшлифованной поверхности, воткнулся прямо под ногами Ваньки. Хямец, потеряв последнюю надежду победить в этой схватке, решил перейти врукопашку и со всей  дури двинул Стримглава кулаком, да так, что того снесло с ног,  меч со звоном поскакал по камням.  Ванька замер, он видел, как у лежащего Стримглава заплывает глаз, и кровь заливает лицо.
Он лежал, словно в нем погасла последняя искорка жизни. Внезапно, как только хямьчура оказался с ним, Стримглав подскочил на ноги, перехватив в блок несколько сильнейших ударов, увернулся от наносимого удара ногой в грудь. Перевернулся на одном месте и оказался рядом с обалдевшим хямьцем.
 Ванька еще никогда не видел, чтоб кто-то наносил такие удары. Они обрушивались на хямьчуру точно удары молота, разрывая на лице кожу, снося куски мяса, превращая хямьскую рожу  в кровавую отбивную. И хямьца не снесло от таких ударов, он просто стоял и покорно, кивал в такт ударов Стримглава. И тут он рухнул, как подкошенное дерево, с  нечеловечески изуродованным лицом.
 - Ишь ты, кулачный боец нашелся,  - улыбаясь сказал Стримглав,  - вот теперь
- Я так же сражаться хочу, - с восхищением проговорил Ванька. - Научишь?
-  Пойдешь ко мне в старшую дружину, научу. Мне думающие воины нужны.
- Я подумаю, -  стушевавшись, ответил Иван.
Стримглав стоял, все так же улыбаясь, алая кровь сочилась из рассеченной брови, стекая по распухшей щеке.
- Думай,  - посоветовал ему Стримглав,  - с хямьчурой можешь делать все,  что захочешь. Сил тебе поможет. Мы не Печенеги, печень у поверженных врагов не едим.
                                                Глава 38.

 Конный отряд остановился, окруженный вооруженными  Кариями, возле крайних, похожих на маленькие крепости, домов. Впереди поблескивая булатной кольчугой красуясь на своем гнедом лоснящемся коне, восседал статный воин. Вдруг он спешился, подошел к стоящему Ярополку, прислонил колено и  протянул меч и , видимо, знак своего рода, хвостатую беличью шапку.
 - Хорош, бежать, -  взмолился Чугуй,  - ишь ты, древний олимпиец.
-  Причем  здесь древний певец?  Они что,  хорошо бегали?  - остановясь, попытался утолить своё  недоумение Хмур.
- Темнота, - обиженно, ответил Чугуй, переводя дыхание, - место в Царьграде есть, там тризну великую свершали. И не певец, а олимпиец, от названия холма Олимп. То даже не холм, а гора глаз не видит.
- Ты там был? - спросил Хмур, - сам-то видел ту гору?
 - В Царьграде бывал. Но горы не видывал. В корчме слышал от тамошних пьянчуг. Слышал, что там у них Зевс живет, громовержец - это они Перуна так называют.
'Шли они недолго, вскоре услышали, как народ громко спорит, орет что-то,  слышно было, как Ярополк своим громогласным басом затыкает всем рот. Поравнявшись с орущей толпой, Чугуй все понял.
- Чего орете-то? -  гаркнул он, заткнув своим ором горячо споривших. – Ишь, избранные они. Забыли, наверно, что все от одного пера произошли. Единым народом жили, Славянами, потому как бога правильно славили. А земля Кариев святая и не дело, если святая земля откажет блудным детям великого Рода.
- Верно, говоришь,  - прозвучал до боли знакомый голос Кирия. - Все вы одной крови: и Смейлы, и  Хамаровцы, и вы, Карии. На древнем пути в огромный и светлый город Ариев с его великим князем, от  которого и пошли все славяне. Сказано в древних ведах: «Мы произошли от Ария и священной коровы Земун».
Толпа замерла, слушая мудрого старца.
- Арий назывался бык, - продолжал Кирий.
- Не бык, а тур, - поправила старца толпа.
- Верно, тур - заулыбался старик,  - тур, так называют славяне быков. Создал тот Ар тур первый на всей  земле каменный город и назвал его Камнялож. Все люди мира искали дорогу в спасительный город, но здесь, где была рождена Лада, не было прохода средь необъятной долины топкой грязи. И послал тогда Артур лучших своих людей на запад и на восток, чтоб они проводили людей в тот спасительный город  Камнялож. И пришли первые Карии в землю топкой грязи и заложили три города:  Хамар, Смел и самый восточный и крепкий Карамвел. Долго они пересыпали топи, искали обходные пути. Сотни лет прошло, грязь стала оседать, образовывая озера. А народ все шел и шел в благословенный город. Сила Ариев росла с каждым днем, и Мракобес не мог мириться с растущей силой детей великого Рода. Поселил он тогда в сердца людей зависть и жажду наживы. Собрал тогда несметные полчища людей, в чьих  сердцах жил страх, зависть, стремление к власти. И обрушил на древних Ариев.
Толпа зароптала, завозмущалась в праведном гневе. Но вдруг замолчала,  лишь Кирий поднял свой цветущий посох:
- Тогда пал под натиском Хамар,  за ним пал Смел. Перед Карамвелом  встала лагерем от горизонта до горизонта мракобесово воинство. И казалось все, конец пришел Кариям. Как вдруг небо закрылось под чернотой пущенных стрел, земля содрогалась под идущей армией Артура, три дня и три ночи шло сражение, хоть и силы Ариев были не равны, но священная смелость и чистота сердца помогла победить и рассеять мракобесово воинство. Тогда погибло множество смелых мужей, осталось в живых сорок воинов, среди них стоял и я. От племени Артура осталось два сына: Мос и Кос. И пошли тогда воины по славной земле, строя новые города, множа, славянские корни. А хамарцы, потеряв свой славянский язык, стали Хямь, а Смейлы стали Сумь. Но все же в названии племен не потеряли свое начало.
 - А каменный город, что стало с ним? - завопила толпа.
-  Потерпев поражение от Ариев, Мракобес поднял бескрайнее озеро и опустил на город, все, кто был в том городе, погибли, не оставив следа. Арии построили новый город - Новгород, но, боясь Мракобеса, заложили его деревянным. Так и пошло у Славов строить деревянные крепости. - Тут Кирий нахмурился, и казалось, что вот-вот из его глаз,  шипя вылетят молнии.  - Так что, славное племя Кариев, примете блудных детей Рода?
- Мы принимаем вас, славное племя Хамарцев,  - в один голос завопила толпа, замахав шапками.
 Глава 40.

Конные на поляне появились совершенно неожиданно, Коло едва успел выбросить лопату и скрыться в обветшавшем доме.
- Бабы, на пол! - Скомандовал Горобой.
Женщины, как подкошенные, попадали на пол ничком. Светлана, глубоко вздыхая, прижимала к груди маленького Ярополка. Тот, весело урча, хватал ее щеки маленькими ручонками.
- Теперь, Коло, смотри, бей без промаха, - посоветовал Горобой. - Я бью по дальним, ты по ближним, целься в лицо, либо в шею. Нам подранки у выхода не нужны. - Натянув тетиву, пустил стрелу во всадника, стоящего на кромке леса и разглядывающего странный домик. Всадник резко дернулся и неуклюже грохнулся в траву. Зацепившись ногой за стремя, напугал лошадь и ,отскакивая от земли, точно камень от водной глади, поехал вслед за конем.
Хямьцы, видимо, решив взять домик нахрапом, рванули с двух сторон поляны в сторону домика, сжимая в руках дротики.
- Вот теперь держись, - сверкая бешеными глазами,  гаркнул Горобой. Щелчки тетивы по перчатке Горобоя были похожи на удары молотка подмастерья в местной кузнице.
Свист пущенных стрел слился в единый гудящий звук, он то удалялся, то снова нарастал. Коло хоть и отставал от Горобоя, но все-таки остановил хямьцев, заставив их развернуть коней.
- Сколько у тебя? - Улыбаясь, спросил Горобой.
 - Трое, - с явно недовольным видом ответил Коло, - еще двоих  шибко ранил.
- У меня восемь, - начал подсчитывать Горобой, -  твоих пять да моих восемь, дюжина, хоть и бесовская, но все же дюжина. И того около двух десятков их осталось. Теперь они вряд ли полезут на эту хибару. Стороной должны обойти.
- Мракобес их разбери, - глядя в прорубленную бойницу ответил Коло, - вон смотри, рубят что-то, никак хотят щиты сделать.
 - Вот то-то и оно, щиты гады рубят. На волокуши их поставят и попрут под ними,  - сделал вывод  Горобой, - стрелами нам их не взять придется на мечах. А их столько, что можно нас шапками закидать.
Светлана лежала на полу, глядя, как мужчины решают, что им делать в этой безвыходной ситуации. К  горлу подступил комок, перекрывший воздух, словно камень, что не дает молодому ручью бежать по склону вниз. Слез не было, но ей казалось, что они вот-вот побегут. Нет, она не жалела себя, для нее собственная жизнь не имела значения, жалко было ей только сына, что не смог посмотреть этот прекрасный мир, что своей великой любовью сотворил Род. Вдруг ее раздумья прервал возглас Коло.
- Смотри, там что-то случилось, слышишь звон мечей, предсмертные крики хямьцев. Там идет бой, схватившись за рукоять меча, радостно провозгласил он.
                                Глава 41.
 - Что с хямьцем-то сделали, - спросил Стримглав у догнавших его Ивана с Силом.
-  Так, маленькую винную западню, - смеясь, ответил Ванька. Покачав головой, возмутился Сил.
-   Маленькую! Я уж, сколько в жизни повидал, но такого не видывал. Страсть у него, что ли красного петуха пускать?- Переводя дух, сделал вывод Сил. - Хямьчуру-то он связал. Все мое вино попроливал, у меня чуть сердце не остановилось, глядя на это. Перекинул через балку веревку, на нее подвесил этого амбала, а конец веревки привязал к двери. Под веревку подложил огниво, так, чтобы,  когда хямьцы  дверь откроют, искрануло, так что все вино вспыхнуло. - Глубоко вздохнув, ухмыляясь, посмотрел на Ивана, за его реакцией на свой рассказ. - А запах вина там поднялся такой, что я захмелел, так что ажно сейчас качает. Стою и думаю, сорвется сейчас эта хямьчура поганая, разом все вспыхнет, мы даже испугаться не успеем.
 - Ну, ты и душегуб, - удивленно произнес Стримглав. - головастый душегуб.
 - Это у меня семейное,  - шагая впереди, ответил Иван,  - дед мой тоже был на выдумку горазд. Внезапно Ванька остановился, вглядываясь в сырую землю лесного ручья. Потоптался на месте, приглядывал что-то, нюхал. Шагал, повторяя каждое движение людей, что оставили следу у ледяного ручья.
Стримглав тоже заметил четкие следы на сырой земле,  кровь, что свернулась и чернела на молодой траве, следы от перетаскиваемых трупов. В голове завертелись пугающие мысли.
- Кто здесь бился? Неужто нарвались Светлана с Горобоем на конных хямьцев.
 Как вдруг голос Ивана вернул его к жизни:
-  Конных было трое, - изрек Иван,  - все лежат вон там,  в тех кустах. - И своей дланью указал на густой ивятник. - Вот отсюда по хямьцам пустил стрелу Горобой, откинул лук. Достал меч.  И остановился, словно все было кончено. А вот следы Коло, он несся по прямой,  и посмотри, какие он делал огромные шаги, я не сразу и понял что к чему. Вот здесь он был ранен и сильно, видишь, крови  сколько вынесло. Вот здесь они сели на коней. - Перейдя ивятник, сделал вывод Ванька.
 - Но здесь прошли еще всадники по самой кромке ручья,  человек около тридцати. - Обрадовал всех Сил. - И они наверняка пошли за ними.
-Куда они поскакали? -  с беспокойством в голосе спросил Стримглав.
- К ведунье, - ответил Иван. - Она была здесь, и  перепрыгнув ручей, скрылся в густом кустарнике.
Бежали они долго, дыхание сбилось, перерастая в кашель. Деревья мелькали, скользя тенями по сырым от слез глазам. Молодая поросль хлестала по лицу, цеплялась за ноги стараясь свалить бегущих. Топот плавно слился с биением сердец, отзвуком отдавался в голове. Как
-  Они здесь, - шепотом и переводя дыхания; произнес Иван, - рубят деревья, волокушу с щитом делают. Если напасть на них, то можно застать их  врасплох.
- Сделаем так, ты, Иван, останешься тут, прикроешь нас стрелами, а мы с Силом ударим по ним в лоб. Пусть попробуют Славянского меча. – с грозным и совершенно серьезным лицом проговорил Стримглав.
Иван снял с плеч двулучный лук, наложил стрелу на тетиву, глядя в спины удаляющимся Стримглаву и  Силу. Они передвигались так, чтоб их не заметили, увлеченные работой, хямьцы. Внезапно они исчезли. Иван тщетно искал их глазами, но никак не мог найти, словно провалились сквозь землю. Как вдруг Стримглав выскочил, свалив несколькими ударами двоих, несущих срубленное дерево, увернулся от удара мечом стоящего рядом хямьца. И тут Иван пустил в этого хямьца стрелу, следом еще одну в набегающего и размахивающего мечом долговязого воина. Оба рухнули точно подкошенные с  торчащим оперением из незащищенного горла.
Хямьцы, придя в себя, обступили Стримглава плотным кольцом, сжимая в руках дротики, не обращая внимание на жалящие стрелы, летящие из неоткуда. И тут Иван заметил, как в его сторону пробираются  двое, прикрываясь щитами и используя стоящие деревья, как заслон от Ванькиных стрел.
- Веселья мало,  - подумал Иван, - опытные сволочи.- Он сидел на колене и бил, как заведенный,  по напиравшим на Стримглава хямьцам. Переводил свой  взгляд, то на пробирающихся к нему двух воинов, то, на еле отбивающегося от хямьцев, Стримглава. И тут из стоящего на обочине ельника с диким  криком  вылетел Коло, одним махом снес голову замешкавшемуся плечистому хямьцу, следом пробил вместе с булатной кольчугой развернувшегося  верзилу. За ним, свалив двоих стрелами, появился улыбающийся Горобой и, словно нож в плавленое масло,  стал прорубать себе дорогу к Стримглаву. Видимо,  боясь пропустить новое сражение, появился  раздосадованный  Сил, тут хямьцы стали таять на глазах.
- Теперь и мне,  можно заняться своими делами, - облегчено проговорил Иван. Еще  раз взглянул на, машущего мечом, Коло и скрылся за столетними соснами.  Те двое исчезли, точно их и не было, а то, что видел Иван, просто померещилось. Первого он заметил у груды камней, что остались от могучей горы, съеденной беспощадным временем. Хямец стоял спиной к Ивану и глазами прошаривал то место где совсем недавно стоял он.
 - Последнее дело бить в спину, - проговорил Ванька себе под нос. И громко выкрикнул:
 - Эй,-  хямец развернулся в его сторону, округлил глаза, потянулся рукой к метательным ножам, и тут Ванькин нож, пробив лобовую кость, воткнулся прямиком в левое надбровье хямьчуры. В последнем желании тела пошевелиться,  хямец дернул руками, точно хотел ухватиться за бесформенный воздух и, звеня доспехами, грохнулся на землю.
Второй оказался осторожней, вероятно, услышал, что стих недалекий звон мечей, решил отойти и не  ввязываться в заведомо проигранный бой. 
 - Не уйдешь. Хоть прячься, хоть не прячься, все равно найду, - беспокоил себя Иван.
И только он собрался заложить небольшую дугу, чтоб отрезать отход хямьскому лазутчику, услышал радостный возглас Горобоя.
 - Ишь ты, какой умный, меня хотел перехитрить. Знай же, от меня никто не уходил,  - объяснял Горобой, волоча непропорционального, бородатого хямьца с синяком вместо лица.
 - Что делать-то с ним будешь? – Подбоченившись, поинтересовался взъерошенный Сил.
- Что? Что? Вон к дереву привяжу, да в метании ножей руку набью, -  довольной улыбкой ответил Горобой.
Хямец даже бровью не повел на его слова, он камнем лежал на земле и пускал из ноздрей красные пузыри.
- Ты чего это, Сил,  засел-таки в ельнике, а князь твой один тут бьется, -  с невинным лицом спросил запыхавшийся Коло.
- Так это он сам говорит: пока, мол, не попрошу помощи, не лезь, - ответил обиженный Сил
- Надо к крепости идти. Приготовить встречу хямьским челнам. Вдруг не попадутся на нашу удочку, - выйдя из пропахшего смолой ельника, посоветовал Иван. - Там и для женщин безопасней.
Глава 42.

 Ингмар вышел на крытый двор, отвязал от коновязи своего  верного товарища коня, похлопал по его горячей шее и взлетел на его спину, звякнув рукоятью меча по булату кольчуги.
- Что ж, Перебегушка, снова в сечу кровавую поведу я тебя. Не бойся, ведь мы дети -солнца, 
Внезапно дверь, ведущая на крытый двор, распахнулась, и перед, обалдевшим, Ингмаром, появилась  растрепанная и вся заплаканная с огромными мешками под глазами Ольга.
- Где Иван? – еще  не успев подбежать к  застигнутому  врасплох Ингмару, закричала она. - Ты мне сейчас же скажешь, что с Ванькой? - В глазах ее сверкали искры негодования.
- Зачем ты его туда отправил? Я знаю, что вятичи пали. А мой Иван ни за что мимо боя не пройдет.
Слезы новым потоком  хлынули из ее прекрасных глаз, сбивая ее голос.
 - Скажи мне, он мог остаться в живых? - И она с надеждой в глазах посмотрела в грустные иссиня - голубые глаза Ингмара.
- Не наводи панику, женщина,  - выругался Ингмар, пытаясь подобрать в уме слова успокоения для  своей приемной дочери,  - ты не забыла,  что твой Иван не лыком шит. Валита то он победил в честном поединке. А хитер как, весь в деда. Дед у него не из таких переделок вылезал живым.
- Я с вами пойду, - вдруг совершенно твердым и уверенным голосом сказала Ольга, - мне отец, когда жив был еще, добрый доспех справил.
- Ты чего это удумала? - округлив глаза, завопил Ингмар, - нам еще на поле боя женских соплей не  хватало. Что, хочешь, чтоб мы на них поскользнулись?
- Сказала с вами пойду, - грозно опустив свои брови, рыкнула Ольга.
 Ольга, будешь возникать, в подпол посажу, а на крышку жену положу на топчане. И пока Иван за тобой не придет, не выпущу. Ясно! - Взбесился Ингмар.
 - Пасмурно. - Ответила Ольга, и уже собиралась, было уходить, как сильные руки Ингмара схватили ее за плечо, так что она даже вскрикнула.
- Ольга, сама напросилась,  - перекинув ее через плечо, сказал Ингмар. - Я потом как в глаза Ивану смотреть-то буду, не подумала?
Добротную дверь, освещенную закрывающейся подсветью крыши, открыл толчком ноги. В тускло освещенной комнатке стояла немолодая, но все же не потерявшая свою былую красоту женщина.
 - Ты зачем вернулся? С ума сошел что ли? - Заохала она,  - прошлого раза тебе мало.
- Да вот воительницу изловил, с нами собиралась идти, а я не мог просто пройти мимо и оставить ее одну. Того и гляди за нами хвостом попрет и делов наделает, отчаюга, - оправдывался, точно нашкодивший кот, Ингмар.
- Ох, не к добру это. Тогда ты тоже вояку с деревянным мечом домой вернул. Теперь вон воительница. Видать, стреча у тебя такая, вояк неумелых домой возвращать. Присядь хоть на дорожку, -  с печалью в глазах крикнула она в спину уходящему мужу.





Глава 43.

- Слышь, Чугуй, их здесь раза в два больше, чем нас, - удивленно произнес Хмур, глядя на,
- Ты бы лучше сигнал подал, что у нас все чисто, чем хямьцев считать,  - недовольно ответил ему Чугуй.
Хмур отползал на брюхе, к растущему по близости, кусту колючего шиповника, стараясь не трогать, просохшие за весенние жаркие деньки, лежащие по всей горе валежины и выворотни, чтоб шуметь поменьше. И тут он неожиданно заклокотал, точно удод, один в один, да так, что эхо подхватило и понесло над обступившими поляну горами.
 - Чего так орать-то вздумал? - Запротестовал Чугуй. - Перед хямьцами красуешься, что ли?
- Да ладно тебе. Главное: наши  услышали. Вон, смотри, поднимаются, сейчас позиции займут, и можно будет начинать
По лысому, словно побритая голова, склону не издавая ни единого звука, поднимались лучники, таща с собой по два, а то и по три целых колчана стрел. Солнце стремилось поскорей спрятать свои глаза от грядущего кровопролития. И в этом ожидании крови налилось багрянцем, окрашивая все вокруг в кроваво-красный цвет. Даже серебристые кольчуги стали красными, пугающе светились, точно их накалили в кузне. Ингмар восседал на своем  верном коне, успокаивающе поглаживая его по гладкой и приятно горячей шее, глядел, как резво лучники занимают свои позиции. Внезапно с гор точно поднялся ураган, свистя и шипя, полетели стрелы со стальными жалами, неся на своих острых концах смерть. Ингмар похлопал по лоснистой шее коня, поднял руку вверх. Выдержал паузу, и, услышав предсмертные крики хямьчур, резко опустил ее вниз, гаркнув:
- Вперед! Светлая дружина!
Земля содрогнулась от набирающей скорость конницы. Гром, что подняли конные отряды, ударившие по беспечно отдыхающим хямьцам, словно праведный гнев, отдавался в сердцах Кариев.
Вылетев на поляну, Ингмар поразился: он не видел такого скопления воинов со времен службы в  Царьграде.
Вытащив с приседля дротик, Ингмар развернул своего коня, боком захватывая своей дружиной левый фланг, метнул дрот в набегающего хямьца. Группа хямьчур, что попыталась остановить светлую  дружину,  растаяла под летящими дротиками, пущенными Кариями. Ингмар развернул коня в самую середину хямьского лагеря, сбивая стрелами в панике носящихся по лагерю хямьцев.  Как вдруг он заметил, что почти в самом центре лагеря, прикрываясь щитами от летящих со всех сторон стрел, устроили круговую оборону более опытные хямьцы. Жалить стрелами такой панцирь было бесполезно, да и нахрапом его не
Ингмар видел, что с другой стороны поляны, на полном скаку усеивая ее хямьскими трупами, скачет Ярополк со своей старшей дружиной. И в этот момент, когда из всех живых хямьчур оставался  один только ощетинившийся копьями панцирь, в спину Ярополка на полном скаку влетела хямьская конница, взявшаяся неизвестно откуда. Ярополк даже не успел развернуть коней, как его дружина стала таять на глазах.
Лучники, занявшие две противоположных горы, ничем не могли помочь своей сражающейся коннице, могли лишь в своем бессилии смотреть, как гибнут их друзья.
 - Тащи их на хвосте, - орал Ингмар, показывая рукой на два склона, занятых лучниками. Но не тут-то было, досели стоявший без движения панцирь резко развернулся, прикрывая щитами тылы, отрезая отход Ярополковой дружине.


Глава 43.

Стены передовой крепости забелели издали своими дубовыми бревнами, отдавая красноватым цветом в предзакатных лучах солнца. На сердце потихоньку отлегало, но все-таки некое странное ощущение беспокойства не давало покоя, лежа неподъемным камнем в животе.
- Коло, смотри крепость почти пустая, - обеспокоено воскликнул Иван, - там их от силы с десяток, что-то случилось. - И он, пришпорив коня, ринулся вперед.
Коло, глубоко вздохнув, направил коня вослед за Иваном. Поравнявшись с Ванькой, он увидел, что в крепости остались одни молодые.
- Эй, Сиг что случилось? - Сделав лицо, посерьезней и, как ему казалось, отец делает точно так же, когда ведет расспрос.  - Какого ежа вас здесь оставили одних?
Сиг, стоящий на смотровой вышке махнул рукой тем, кто стоял внизу, чтоб открыли ворота, ответил:
- Вся старшая дружина отправилась к лысым горам, там промеж них на поле хямьцы лагерем стоят. Ворота распахнулись, и Иван увидел, что в крепости находится с десяток подпарубков, увешенных  оружием, точно красна девица бусами.
- Эх, вы, бесеркиеры, - улыбаясь, произнес Иван. - Ну-ка, живо поснимали с себя все лишнее. Оставили только мечи и луки. На стены натаскайте колчанов побольше, сменных луков положите. И не лазьте по стенам, как угорелые, когда кого-то заметите. Мы еще не заехали в крепость, а уже знали сколько вас.
 Парни нехотя стали стаскивать с себя кистени, некоторые снимали с себя по несколько пращей.
- Живее, если перед князем не хотите опозориться, - подстегнул пацанье Иван. - Нам еще сейчас и поработать придется.
Теперь парни заработали побыстрее, в мгновение ока поскидывали с себя ненужное оружие и уставились на Ивана.
-Кто из вас посмышленее? - спросил Иван у окруживших его пацанов.
 - Сиг, он и посмышленее и старше нас всех. Он уже в младшей дружине, - ответили почти хором
- Значит, Сиг, ты останешься в крепости. Возьми себе пятерых, только бери тех, кто посноровистей и с лука бьет точно, - распорядился Ванька. - И женщин расположи, да так, чтоб все необходимое у них было, а мы пойдем преграду хямьчуре поставим.
Выехали они почти сразу. Стримглав даже не успел осмотреться в крепости, лишь только успел крикнуть вдогонку, удаляющимся  Кариям.
- Куда теперь собрались?
И погнал своего коня за поднимавшим снопы зеленой травы отрядом.
Перевалив за ровный, словно голова, холм, что стоял, справа от передовой крепости, Иван, не остановив коня, спрыгнул на землю, добежал до стоящих на кромке леса сосен и принялся рубить не самое толстое из деревьев. Коло, стараясь не отставать от Ивана, таким же образом слетел с коня, выхватив топор, и принялся помогать Ваньке.
- Что встали, как вкопанные, нам, по крайней мере, нужно два дерева,  - крикнул Иван, толкая из-за всех сил сообща с Коло срубленное дерево. Хруст, и дерево, покачнувшись, грохнулось на землю, разбросав  по поляне свои раскидистые ветви.
- Парни, теперь ваша работа. Сделайте из этого ствола таран,  - помогая Горобою столкнуть еще одно дерево, -  сказал Иван,  - и  тащите его на берег.





Глава 46.

 - Все, это конец, - проговорил Ингмар, глядя, как смыкаются пешие ряды за спинами отбивающейся Ярополковой дружины. Как вдруг, как снег на голову, хямьцам обрушились Хамаровцы впереди, словно сам Перун несся, снося все на своем пути Пак. Но он не стал вклиниваться в ряды хямьцев, а умело взял в кольцо, пробив брешь в рядах хямьчуры, соединил свою дружину с Ярополковой. Теперь уже лишенная маневрирования хямьская конница, натыкаясь друг на друга, стала испаряться, как кипящая вода.
- Вперед! -  скомандовал Ингмар, отбросил лук в сторону,   снял с приседля длинное копье и ринулся  в бой.
Пешие хямьцы, что недавно чинно смыкали  ряды, укрываясь щитами от жалящих стрел Кариев, увидев ощетинившуюся конницу, рванули  врассыпную. Удар  светлой дружины был ужасен.  Пешие хямьцы не успели даже показать свой тыл, как попадали, сраженные копьями. Не сбрасывая скорости, Ингмар ударил в хямьцев через расступившиеся ряды, двух объединенных дружин, и с ходу, сражая все на своем пути, оказался в центре хямьской конницы. Там, съежившись при виде разгоряченного Ингмара, на вороном коне восседал старик, облаченный в черный балахон. Взмах, и голова, точно провожая своего обидчика глазами, полетела в сторону. Сразу же хямьцы, словно по приказу стали выбрасывать свои мечи.
- Хватит, они сдаются, - прокричал Ингмар. - Род запрещает бить безоружных.
И вдруг небо озарилось грибоподобным, огненным заревом, оно росло, поднимаясь вверх к небесам, черной шапкой дыма. Неся на своих огненных руках горящие доски последнего хямьского челна.
Глава 47.

- Видел! - Восторженно воскликнул Коло.
 - Это наверняка Лада хямьцев жжет. Вот бы вблизи доглядеть.
Стримглав посмотрел на Ивана, хитро улыбнулся и молвил:
- Говорил же живодер. Головастый живодер. Скажи мне только, что ты на этот раз придумал.
- Так таран водный хотел сделать, на остров переплыть с конями, а вы здесь бы мне таран бы и прикрепили к одному концу веревки. Челны пошли, я с той стороны коней бы и погнал. Таран бы разогнался да в бок хямьскому челну. А здесь глубоко, да и вода холодная, вряд ли кто выплыл бы, да еще и в кольчуге махом бы на дно отправился.
-  Живодер! - покачав головой, ответил Стримглав.
Коло стоял и пялился в то место, где только что вздымался огромный огненный гриб, словно ждал повторения.
- Хватит стоять, да зенки пучить. Поехали, посмотрим что там, на поле боя, - хлопнув Коло по спине, предложил Иван.
Солнце уже скрылось за виднокрай, лишь только красные отголоски его виднелись над макушками столетних елей. Коло ехал да вздыхал, рассказывая Ивану, как Лада поджигает ворога.
- Я слышал, кощунники певали в день Лады, что, мол, тыща лет назад Лада тоже подожгла ворога. Тогда их больше было, все иноземный народ. А она тогда страсть как не любила иноземцев. Вот и изрыгнула огонь. Так говорят, его с крепостей со всех видно было. Целую седмицу их коптила, а потом угасло все. И тишина.

- Вот я еще и брехун, сам-то, что не видал, как сейчас полыхнуло? - рассерженно завопил Кололай. - Ты вечно ходишь по лесам охотник, а я завсегда послушать зайдов, кощунников горазд, все слышал про то, как Лада и в прошлые года поджигала ворога.
- Ладно, жгла, она жгла, -  отвлеченно произнес Иван. - Вон глянь, наши волокуши делают. Значит, победа. - И разогнав своего коня, Ванька бросился на встречу с победой.
Ингмар стоял у самого края леса, укладывая булатный меч рядом с, истыканным стрелами, словно еж, Ярополком.
- Дядя Ингмар, - окрикнул его Иван. – Победа!
- Племяша прискакал, -  развернувшись, произнес Ингмар, - дуй, давай домой. Там уже Ольга на войну собралась, еле удержал. Зайдешь ко мне, заберешь ее. И моего увальня забери, а то ,вон уже мужикам работать мешает, -  указал на, стоящего и размахивающего руками,  Коло.
- Ладно, заберу, - развернув коня, произнес Иван.
Ингмар посмотрел на удаляющиеся фигуры молодых воинов. Один - здоровый как скала,
Другой - крепкий с какой-то внутренней кряжью.
 - В хороших руках оставим мы святую землю Кариев. - произнес Ингмар, наклонившись к лицу Ярополка.