Хоть писать и стыдно

Виктор Матюк

Хоть писать и стыдно

Хоть писать и стыдно и грешно, что твоя жизнь чернее, чем помойное полотно,
Но всё равно пишу и кота за хвост не тяну! Ну и ну, а где же мне найти яркую белизну?
Вопрос ни к городу и ни к селу и вот почему: сказать не удержусь всю правду я,
Что сам - свинья и таковы мои друзья, хотя есть приличная семья, но ей не хватает кнута палача!
Не стоит рубить с плеча впопыхах и сгоряча, страсть и вправду горяча, словно печать из сургуча.
Невдалеке стоит огромная пожарная каланча, с неё даль небес видна, а вот из открытого окна
Изредка выглядывает моложавая жена, чем-то встревожена она!
Что-то невдалеке стонало и выло, в небе подобие жар-птицы парило, но сил не хватило для того,
Чтобы на путь истины направить грешное естество! Оно само домой дошло и даже в дом вошло,
Спьяну не стало спать в бурьяне, и не завело на стороне любовного романа,
Не хочу чужих баб на стороне ласкать, у меня есть жена и мать, ей не привыкать
Вместе со мной выступать на кровавую рать! Вот такая штука, эта древняя любовная наука,
Болят ноги и руки опосля и уходит из-под тебя матушка-земля, а зря,
Но не кончается песня соловья, пусть эта краля, что спит со мною с краю, сама свой путь выбирает
И обстановку в доме каждый вечер не нагнетает! Не удержусь сказать я,
Что баб у меня было больше, чем до ***, увы, таковы законы земного бытия,
Но на первом месте всегда была и будет семья! Чудом страсть в ночи, отыскав,
Тронул жену за рукав и сказал: «Как же я устал, хотя бы ты сегодня не лукавь,
Ты же знаешь наперёд, что мой грех не в счёт! Спасибо за постиранные носки,
Я пришел, выпивши с тоски, истоптались мои каблуки, туфли пришлось оставить у реки!
Мозги напряги и люби грешника и бабьего приспешника от зари и до зари,
Только воду в ступе часто не мути, своим умом живи! Я иду по своему маршруту,
И нет у меня на траханье ни одной свободной минуты! Фу ты! Да, я - грешен и ты – грешна,
Мы оба не против опорожнить стакан домашнего вина, нам жизнь лишь раз дана,
А рядом тлен и суета, а на черта мне жена нужна? Коль баба та, словно снята с креста?
Куда исчезла её девичья красота? Вот ты лежишь напротив, и согрешить не против,
А из твоего дупла исходит немало тепла! Нынче страсть в тени, хорошо, что мы одни
Коротаем вместе ночи и дни без лишней болтовни! Нет ни шума, ни гама,
Нас разбудят колокола соседнего храма! Хамы мы, хамы! Мужчины и дамы!
Мы в сторону греха идём упрямо, собраны уже все чемоданы, жизнь превратилась в пытку,
Почему по дому разбросаны все пожитки? Утварь без дела лежит на столе,
Что прикажешь делать мне, если зябко и холодно мне в твоей манде? Вот и бегу из дому
К незнакомому террикону, ищу всем известную персону, она страсть остудит
И подскажет, как дальше жить? В каком ухе звенит? Меня заел не обустроенный быт,
Он нам разводом грозит! Быть или не быть? Как себя развеселить?
Твои слипшиеся пряди намного лучше, чем у известной всем в нашей округе ****и,
Она меня встречает при полном параде, у неё дорогие наряды, даёт и спереди и сзади,
Да и зад такой же, как у бабы Нади! Не лежи на спине, повернись бочком ко мне,
Раздвинь шире ноги, уйми в моей душе боль и тревогу! Не строй из себя недотрогу!
Мне всегда всё ни слава богу! Знаю, что ты любишь стоя, чтобы под ногами хрустела хвоя,
Мне надоел образ изгоя и потому, тебя дуру так нежно люблю,
Но постоянно любить не смогу! Вот на том берегу одна девица держится на  плаву,
Она искушает рок и судьбу, я с ней замерзал на зябком льду, она накликала беду
И вот без одного яйца живу, другое пуще головы стерегу! *** его разберёт,
Когда мне предстоит отправиться в полёт? Никто бесплатно не даёт,
Но все живут развратно, церковные свечи уже зажжены и они требуют тишины!
Зачем же мы говорим, что духовно бедны? Нудные будни, скучные дни,
Вот и всё, что нас ждёт впереди!» Не лги сам себе, доверься року и судьбе,
Они под боком и готовы бороться с любым твои пороком, свары и склоки
Мешают устроить жизнь людям одиноким, мне бы живым выбрать из домашнего склепа
И своими глазами увидеть чистое небо, дав верности обет, понял я, что прав был мой сосед,
Когда меня по младости лет он любовному искусству обучал, он как-то на досуге мне сказал:
«Ты – не генерал, а она – принцесса, по складу души – ты бабий приспешник и повеса,
Но в процессе любовной игры поймёшь и ты,
Что все твои несчастья от беспокойной рано поседевшей головы!
Экономь свои силы, чтобы жизнь опосля не опостыла, что было, то было,
Я делаю на этом слове ударение, но в чём моё предназначение?»
Грядут тьма и забвение, но за каждым углом будет стоять искушение! Хвалит ли у меня терпения,
Чтобы легко пережить все тягости и лишения и не встать на колени перед женщиной той,
Что стала мне преданной женой по причине банальной и простой? Я тогда ушёл в запой,
Никого рядом не было со мной, я – не герой её романа, она отдалась спьяну местному хулигану,
После недолгого романа рассеялись туманы, и друг сердечный поклялся ей любить её вечно,
Но ничто не длится бесконечно, наша жизнь скоротечна! Живу с нею и люблю сильнее,
Чем прежде, предаюсь мечте и надежде, что негодяй и невежда, хоть и не дурак,
Но в своём деле мастак, всё же сможет сбежать от наглых и бесстыжих баб! Бежать то некуда,
Везде одна и та же тьма, лёгкая пелена заволокла с раннего утра все окрестные дома!
Страсть выползла из-за угла, как оказалось, она в стельку была пьяна с раннего  утра!
На дворе невыносимая жара, спокойно умереть нельзя, летят облака, ночь близка,
Но баба та, что была с тобой близка, приглашает в койку пожилого мужика,
Баба и вправду хороша, но чересчур вредна, но не те её года, чтобы талая вода
Смывала усталость с почерневшего лица без нанесения вреда черствеющей душе!
На ней уже стоит чужое клише, на мужике тёмно-синее галифе, он едет в купе,
Мыслей нет в голове! Хоть баба та и вправду горяча, но никогда не станет рубить с плеча!
Она танцует от печки, что стоит невдалеке от местной речки, поленья сильно трещат
И по всему видно, что эта ****ь пытается свою судьбу через колено переломать!
Писать об этом стыдно, но другим завидно, я живу в вышине, что-то рассказываю жене,
А она верит многоголосой толпе и утопает в креплёном вине! Волосы дыбом стоят на голове!
Страсть входит туда извне, скромный пиджачишка на мне, я же плыву на одной и той же волне,
Неможется мне, плоть тревожится и страхи множатся! Луна по краешку неба блуждает,
Она все пути и дороги исподволь запоминает, и этого никогда не отрицает, душа горит
И сердце плачет, кто-то любит, а кто-то счёт оплатит,
Но что за внешний вид у распоясавшихся девиц? Карта бита – нечем крыть!
Никто не забыт и ничто не забыто! Над рекой склоненная, семью едва не погубила,
Страсть непрошенная, она высосала мощь и силы, себе место за богатым столом застолбила,
Нравы малость приструнила, но обожгла белоснежные крылья и сбежала из-за стола,
Темень прошла, не затронув ни душу, ни сердце, зато появились деньги в конверте,
Сумма приличная, но страсть двуличная, наглая и циничная легко смахнула пот с лица,
Бросила взгляд в сторону творца и неспешно дальше пошла, остановилась у степного ручья,
В него упиралась её узкая стезя, а рядом с ним была глубокая и мутная полынья!
Пить из неё воду нельзя! Я же смотрю на жизнь через окно, зарешечено оно,
Кручусь, как веретено, но всё равно живу грешно! Мой взор, мечтательный и больной,
Столкнулся с непроходимой стеной, те стены слыли пустыми, но бог с ними,
Как говорил наш физорг, нам по боку фурункулёз! Хочу, чтоб никакой микроб
Не изуродовал любимый лоб! Не буди лихо, сиди тихо, пусть в доме сохраняется интрига,
Тогда ты будешь одет и сыт, пусть зло на соломе у треснувшей стены чуть-чуть поспит,
Ты же дерюгой накрыт, тебе осточертел семейный быт, сил нет, на исходе белый хлеб!
Вздыхает ветер за окном, ему легко тягаться со стариком, у того проблемы с кадыком,
Он их не откладывает на потом! У него прискорбный вид, господь знает, что творит!
Земля под ногами горит, но старик очень твёрдо на ней стоит и молчит, он будет громко смеяться,
Когда душа и тело назад возвратятся, нынче они ходят и бродят где-то вблизи, ползают по грязи,
Словно селезни и что творится в них внутри, никто того не знает!
Похоть шапки с прохожих срывает и на близость незнакомым людям намекает!
Туман внезапно наплывает и сразу за дальней околицей исчезает, он душу не впечатляет,
Если бы она испытала восторг, свалилась бы ног или бесилась до слёз! Гневить бога брось!
Кровь горяча, надо срочно вызывать на дом участкового врача, мой сосед играется с мольбертом,
Я же свои фразы складываю по конвертам! Старый бабник и холостяк наяву увидел тьму и мрак,
Его старенький барак виднелся вдалеке, он увесистую палку сжимал в правой руке,
Хотя выходил из дому налегке, боль была в правом локотке и она держала старика в узде!
Страсть одна в душе осталась, но она всё время разрасталась, пока к ней старость
Исподволь не подкралась! Прелестное дитя, хотя в ней нет прежнего огня!
Настала тишина! Дождь закончился с утра, вечером холодная погода была,
Черёмуха давно уже отцвела, но неприкаянная душа по рукам гулять пошла
И, кажись, до дверной ручки дошла! Страшную болезнь домой принесла!
Вот тогда в дом зашла молодая восемнадцатилетняя медсестра,
Её на набережной я мимоходом встретил вчера! Деву сопровождали странные фраера!
Унылая пора, очей очарованье, господа, я выполнил заданье! Пересказаны слова признания,
Заперта душа на ручку деревянную, а в комнате-ванной неисправен водопровод,
Вода струёй на пол течёт, тем литрам потерян счёт! В огороде завелся старый крот,
Этот обормот испоганил весь огород, он жуёт траву и корни, а ваш слуга покорный
Ведёт жизнь позорную, следит за небом в трубу подзорную и с корнями рвёт траву сорную!
У него от работы руки чёрные, но очи страстные и прекрасные, но какие же они несчастные!
Мы же люди разные, и мысли у нас праздные, исчадие ада на душе и холодно на дворе,
Хочется пожить в тишине, замкнуться наедине, чтобы никто не вспомнил обо мне!
Нет жизни от страсти капризной, она стоит посредине и не переходит через запретную линию,
А небо синее покрыто холодным инеем, внизу галантерейный магазин, есть подвал под ним,
Там ****ом торгует грузин! Он главный из приезжих мужчин! Они продают и ситец, и сатин,
Есть на продажу даже бумазея, я же хренею от такой шантрапы, продай - купи,
И попробуй каждой черноротой бабе угоди! Они привыкли вещи брать нахрапом,
И ни в чём не уступать хохлам и кацапам, иначе погонят этапом в Сибирь, там ширь такая,
Что не видно ни конца, ни края! Как не смотри, впереди не видно ни зги,
Набекрень свихнулись мои мозги! Трудно жить вблизи пороков и лжи!
В комнате дальней на окраине квартиры коммунальной стонет младая дева,
Грех и справа, и слева, но не слышно девичьего напева! Встав на носки, молодые и старики
Потирают раскрасневшиеся носы, им бы сто граммов водки и палку копчёной колбасы,
И шалаш у полноводной реки, многие бабы отбились от рук и сколько этих сук
Пыталось сесть на толстый сук, но попадали то в огонь, то под каблук!
Раздавался ужасный звук, там скрежет и стон, словно бы по морю шагает шальной Посейдон,
Он в молодую русалку был по уши влюблён, но грянул гром небесный
То ли в день будний, то ли воскресный и мир наивный и пресный пошёл на поправку,
Пока на него кто-то из прохиндеев не набросил длинную удавку! Жалко бросать медсестру,
Пришлось покинуть её ближе к утру, отдохнув на шару, иду домой принимать божью кару!
На ступеньках оставляю грязные сандалии, в позапрошлом году привезенные из далёкой Италии!
Мне бы ноги унести, и пару фраз в своё оправдание произнести! Еси на небесех, прости нас всех,
У нас один общий грех! Мне бы переодеться и вспомнить позднее детство,
Его атмосферу до сих пор вспоминают господа-офицеры! С него всё началось,
Во дворе лаял пёс по кличке Барбос, у него в пятнах был огромный нос,
А ноги торчали врозь, сам он был на маленького мишку похож!
Не елозь членом по манде, счастья нет нигде! Ты же под лёгким шафе,
И в модном клетчатом кашне, я же в старомодном шарфе, но он и вправду нравится мне!
Был к бабе неподдельный интерес, но он давно уже исчез, поздно каяться,
Тень греха над седой головою всё сильнее расширяется! Она с карниза наземь спускается,
Но от своих родственников ни на шаг не отрывается, родня молится и кается,
А потом, как лошадь в галоп срывается и перед ней неописуемая даль открывается!
Грех долго ехал по дороге, устали руки, голова и ноги, он хотел бы что-то взять от судьбы,
Но, увы, окромя сладкой халвы у неё ничего нет, её голову тоже посеребрил белый снег!
Взгляд устремлён вверх, там сидит молодая ****ь и не хочет на все вопросы мужчин отвечать,
Ей нечего терять, но она должна заранее знать, в чём её начнут обвинять! Жизнь идёт кругами,
Синяки у неё под глазами, на голове белоснежная панама, а о бабе простые смертные говорят,
Что она королева экрана и потому не вольна вспоминать былые времена!
Перед глазами тина и грязь, в постели один и тот же персонаж, жуткая пьянь, а не князь,
Он уже не раз разбивал ей левый глаз, но половая связь будоражит нас и подавляет страх
Перед грядущим, планы на жизнь, только держись – далеко идущие, вокруг одно удушье,
Было бы намного лучше судьбу сравнить со звездой падучей, она не чувствуя ног под собой,
Рвётся в бой и окунается в тину и грязь с головой! Она прекрасна и ужасна, страшная внутри,
Здесь не люди, а дикари, они трудятся от зари и до зари,
Но никто не знает, что их ожидает впереди? Фортуна вышла из доверия,
И в этом не виноват товарищ Берия, зато в душе – феерия, жизнь течёт по законам бытия,
Извивается стезя, словно гремучая змея, рок издевается, а баба без раздумий раздевается
И жизнь с раннего утра заново начинается! Дела идут на поправку, мне бывает жалко
Молодых работниц прилавка, они сидят на лавках с наброшенной на шее удавкой,
Семечки лузгают и своего суженного на белом коне всю жизнь ждут, им нагло врут,
Что занавес не опускается и баба с приличного конца срывается, но недолго печалится,
Авось, её утлый чёлн к другому берегу привалится, там есть причал, хотя мужик тот стар,
Но с виду молод и ему не грозит сексуальный голод! Закрывшись в комнате - ванной
Ручкой деревянной, представишь жизнь в саване, или идущие по пустыне богатые караваны,
А в твоём дырявом кармане нет ни гроша, судьба режет душу на две части без ножа!
Глумится над нами блатная братва! Идёшь неведомо куда, ветшают веси и города,
И вот падучая звезда призывает на Страшный суд,
Хотя тебе пришлые люди дифирамбы всю ночь поют за твой Сизифов труд,
Они отстающих не ждут, а сами стремятся к саморекламе! Хамы мы, хамы!
На берег набегает волна гремучая, смываются остатки прошлого бытия
С промокшего насквозь песка, от вчерашнего дня не остаётся и следа!
Знакомые места, здесь когда-то была неописуемая красота,
Куда же исчезла она? На руке поддельное кольцо, очень знакомое женское лицо
И что-то ещё напоминает о страстях земных! О, сколько было их? Ноги увязли в грязи,
У каждой бабы нет мужа – князя, да и эта зараза бровь свою подбрила и покатила
На своих двоих постигать незнакомый доселе мир, но дырчатый сыр слишком дорог,
Чуть дешевле в мышеловке творог! Страсть сожжена на полыхающем костре,
Беспорядок во дворе, и нечего дать голодной детворе! Галиматья вертится в голове,
Не надо было жениться на той медсестре, что с первого взгляда понравилась мне!
Её портрет много лет висел на треснувшей стене, нынче вокруг баб, хоть пруд пруди,
Набекрень от их услуг свихнулись мозги! Рок вышел из доверия, у него своя стезя
И она полна безверия, но публика московская выглядывает из открытого настежь окна,
Перед этим опорожнив до дна бокал прелестного вина, что ждёт она?
Что горечь неисцелимая пройдёт мимо? На балконе ветер трепещет старое бельё,
На диване расстелено белоснежное только что поглаженное полотно, женщина хочет ещё,
Но никто страстно и нежно не любит её и уже давно! Ей хочется ночь провести грешно,
Сходить бы в баню или казино, но не приглашает никто! То-то и оно! Поздно в грехах каяться,
Коль ты уже успел на всю страну, как бездельник прославиться! Осталось состариться
И сдуть придорожную пыль с морщинистого лица, а труху – с детородного конца,
А на хрена мне такая жизнь нужна? Учил меня отец, как быть пожирателем женских сердец,
Но у бабы той, что стремилась стать моей женой один персонаж, ему нравится блажь,
Миг страсти невозвратим, но мы легко расстаёмся с ним, но он жив и невредим,
Пока мы слова любви на ухо бабам тихо говорим! Он – наш надёжный страж,
Его нельзя обменять баш на баш, не успев переодеться, исчезло с глаз знакомое до боли детство!
Старинная быль, лишившись двух крыл, мгновенно пошла в утиль, а на море качка,
На берегу стоит морячка, по большому счёту драчка, у неё есть небольшая заначка,
Но в её массивную дверь забит толстый гвоздь, отсюда всё и началось!
Из тени вышел молодой прохвост, он легко произносит за тостом тост,
Он в общении прост, его можно прихватить на огромный нос, и что ж?
Можно поймать девицу за жопу и волоком потащить её к известному всем нам Эзопу,
Смысл жизни ясен, наш труд на ниве любви и страсти был всегда напрасен!
Бормочу странные слова, обо мне идёт неприятная молва, а чужая голова просит кирпича!
Ша, братва! Я ухожу в бега, там болота и леса, там жить приличным людям нельзя,
Но небеса испытывают нас, ввергают в страсть, стоит ей появиться на горизонте
И тут же на любовном фронте грядут перемены, муж трудится в кровати в три смены,
Но жена до утра не уходит с цирковой арены! Ей бы пойти на работу в дом публичный,
Там бы бандорша преподнесла ей презент отличный, но у нас народ циничный,
Его штаны протёрты до дыр, словно швейцарский сыр, потерян весомый ориентир,
Не изменился за многие столетия этот жалкий и наивный мир! По дороге в трактир
Пришлось на пару минут заскочить в общественный сортир, ходят слухи, что наши дети и внуки
Умрут со скуки или утонут в бездне бытия, уж точно знаю я, что весь мир – бардак,
Все люди – ****и наяву, а не на листке писчей бумаги! Сказал бы сразу, что склонен к сглазу,
А то промолчал, и своё счастье тихо проморгал! Где твой идеал? Он проснулся с бодуна
И ему даль небес совсем не видна, рядом спит уставшая жена, но на хрена она сама
Опустошила бокал заморского вина? Шило в мешке не утаишь,
Ну, что ты так долго спишь, словно полевая мышь?
Мне лекарства нужны, но денег нет у красавицы-жены!
Мысль ложится на зелёную траву, я же понять до конца не могу, почему бабу одну всю ночь ищу,
Но даже ближе к утру так и не нахожу её! Ё- моё! Чувствовало нутро, что  страсть скрылась с глаз,
Она ухитрилась прервать половую связь хотя бы на час, ей никто не указ! Вот так всякий раз!
Неужто она ускользнула в старый комод, туда свои старые вещи прячет ушлый народ,
Невдалеке всю ночь пыхтит огромный завод, и он покоя никому в этом предместье не даёт!
Я же бегу, раскрыв рот, куда-то вперёд и бог не разберёт, куда его чадо сквозь сумрак ночи идёт?
Возможно звездочёт, что-то поймёт, но не стану на небо пенять, мне бы бабу стоймя обнять
И в рот поцеловать, если она не ****ь, но как её понять? Мне бы добраться до её гениталий,
Но они закрыты старой белоснежной шалью, чтобы не связываться со всякой швалью!
Слежу с печалью, как мысль ослабела, и задрожало растленное тело,
Вдруг открылись алтарные врата, мне роль шута была дана, замерли в полёте два крыла,
А из-за разбитого стекла даль степная чётко не видна! Крепись духом, старина! Жизнь одна
И другой не будет никогда! Тяжко с бодуна выглянуть из окна, вокруг нехоженая целина,
А на хрена она мне нужна? Моё время отшумело и отгремело, то есть прошло,
Перед ним склонилось лысое чело, и, кажись, ничего страшного ещё не произошло!
Мы все вышли из одной щели, жить праведно не умели, посещали бордели,
И не думали о великом деле! Где наш приют? Где нас ждут? Эта мысль всегда в дороге,
Но чёрт двурогий уже занял чужую берлогу, он поднялся на высокие ступени, его лицо в пене,
Рядом с ним странные серые тени, но молодое поколение живёт само по себе, ходит на голове,
Но не тонет в воде! Ни фига себе! Руки теплы и не видно вблизи ни тумана, ни мглы!
Соскочить бы с иглы, и дела бы прекрасно пошли, нынче разум мой парит над высью внеземной!
Мы обречены: не замечать ни должности, ни чины, для нас иные постулаты важны,
Но все мы грешны, хотя у моей жены грехов меньше всех, один уже точно есть, он свеж,
Как созревший в огороде огурец, таким его задумал, а потом и создал сам Творец,
Для начала он построил сказочный дворец с высокими стенами, такой я видел во Вьетнаме!
Пришлось отшагать немало верст, но я память о первой любви до сих пор сберёг!
Мухи сгрудились под потолком, я же решил поговорить с молоденьким пареньком,
Он просит милостыню за открытым настежь окном! Что у него с лицом?
Приятный шлейф тепла потянулся со стороны кухонного стола, туда вошла баба та,
Что просто-напросто должна дожить лет до ста! Неужто ей хана? А кто будет растить пацана?
На бога надейся, но сам не плошай, греши невзначай и чужие грехи не замечай!
Не хрен плевать в потолок, и зырить бабе между толстых ног! Отдай, что взял, или украл,
На корабле аврал, верни, что видел, но кто же твой идол? Алтарные врата отворены,
А наши пути давно уже благословлены, вдруг слышу голос любимой жены,
Она что-то лепечет от Балды, только бы ей с ума не сойти – неисповедимы господние пути!
Боже, прости! Глянь, как торчит моя длань, посмотри, какая прыть, какой стан? Не баба, а ураган!
К забору подошла многоголосая толпа цыган, она бьёт в барабан, в ушах золото и жемчуга,
Нам жизнь и вправду дорога, но на одной ноге нет рваного сапога! Ветер и пурга замели пути,
Не видно, куда идти, чтобы душу от греха спасти! Мужик без бабы обойтись не сможет,
Её совесть не гложет, она просто вместо него по хозяйству хлопотать не хочет! Смеётся и хохочет,
Словно пьяный аленький цветочек! На её голове синенький скромный платочек!
Душа – благословенна, а тело – дерзновенно и по большому счёту – тленно!
Всюду вижу разбросанную по кухне старомодную посуду, разбито одно богатое блюдо,
Это подарок Иуды! Я - духом слаб и безволен, сам собою недоволен, не слуга и не раб,
Не работяга, не прораб, но люблю со стороны наблюдать, как на баб истекает благодать?
А за стеной гудит и звякает разнобой, хоть бери и матом крышу крой,
Никто не станет во тьме ночной громко спорить с тобой! Отбой! Жизнь дала трещину,
В этом виновата женщина, то выгиб, но раковина, то неприятный вид, то рожа исцарапана,
Баба смеяться перестала, сил у неё не стало, она живёт недалеко – за три или четыре квартала!
Когда-то встарь там висел старинный фонарь, сейчас только старый рояль играет в темноте,
Странная мелодия чудится мне, а на том фонаре, как на яркой звезде, комары и мухи везде!
Только на свежевыбеленной стене нет ни тьмы, ни света, баба прислонилась к своему портрету,
Где она разута и раздета, рядом с ней стоят чужие совестливые  дети, но потоки яркого света
Требуют от тебя дельного совета! Кто-то бренчит на рояле, я не вникаю в творческие детали,
Лежу на пуховом одеяле, все члены устали, да и нервы - не из стали! Мы пахали, сеяли и жали,
В основном, работникам мешали, но не стонали и не рыдали, в ногу со временем шагали!
Полночи не спали, рядом выли злые шакалы, дать бы волю мыслям и словам,
А тем более кулакам! Невдалеке виднеется храм, звон в ушах, труден каждый шаг,
Вот так, иначе – никак! Баба без сорочки, вместо слов у неё запятые и точки,
Она давно жалуется на боли в левой почке, выпила рюмку водки, сняла колготки,
Мысли вернулись вспять и начали деревню на ноги поднимать! ****а мать!
Что делать мне? Припасть к земле или часа два стоять на одной ноге,
Пусть другие нежатся в тепле! На хрена всё это мне? Живу, как во сне,
Приличная одежда на мне, яркий месяц горит в вышине, но я - не на коне, а на осле,
Всё при мне, но я - охотник - одиночка, на мне рваная до дыр сорочка,
Она всю зиму висела на ржавом гвозде, огромная дыра опосля осталась на стене!
Глаза опущены угрюмо, нет ни гама, ни шума, только думы мои уносятся стремглав на край земли,
Чтобы сбежать от повседневного стресса, погулять по дикому лесу, задуматься о прогрессе,
Но в процессе познания ещё сильнее становятся видны муки и страдания всеобъемлющей души,
Прошли пьянки и кутежи, и рядом нет ни одной живой души!
Только божья воля застыла в диком поле, и бушующее море гуляет на просторе,
Они между собою вздорят, долго у огня сидят, о чём-то до утра гуторят!
Ты – женат, рядом мелькнёт приличный зад одной из статных баб, но ты – не холостяк,
Как говорят, уж лучше ад, чем от своих принципов отступать! Воды вешние шумят,
Ослабел их прелестный аромат, торговки на колхозном рынке о высоких чувствах галдят,
Я же вспоминаю отца и мать, и не могу логику бренной жизни понять, страсть осталась,
Она в былые времена алела и разрасталась, но на поверку оказалось,
Что ночная усталость постоянно сопровождает приближающуюся старость!
Ранним утром соловей невдалеке от дома поёт, он не сеет, не пашет и не жнёт,
Ему всё бесплатно господь даёт, но злой рок давно уже оглох, ему не нравится трель соловья,
Как бабам собственные мужья – таковы законы мирского бытия! Зависть вновь в душе расцвела,
Оставлены домашние дела, ведь жизнь ещё не прошла, воспоминания возвращаются вспять,
Вновь предстоит от печки плясать и до утра хотя бы словесно, если откровенно и честно,
Рядом лежащую ****ь, из последних сил ублажать! Хочется сбежать, но некуда,
Всюду чуждая среда, хотя страсть, рождающая робость, вертится повсеместно,
Светлее стала жизнь грешная, но мысль поспешная опережает ход шагов и ты вновь,
Окунувшись в любовь с кондачка, не замечаешь, как с твоего крючка сорвалась баба та,
Что и вправду была красива и молода, да и в постели горяча не в меру, уже ушла,
Оставив тебя раз и навсегда! Завтра тлен и суета закроют на три амбарных замка
Отяжелевшие уста, замолкнут дерзкие речи, и только образ человечий мелькнёт при встрече и ты
Не заметишь неописуемой красоты грешной плоти и божественной души, и продолжишь идти
Бог весть куда, никто не знает своего конца, господа, куда же нас завела извилистая тропа
Земного бытия? Это она источает вечность, но скоротечность жития особенно видна
Вблизи степного полноводного ручья! В него упирается та стезя, которую намедни выбрал я!
Она мечту вздымала до небес, нынче голову мою посеребрил белый снег, время ускорило бег,
Денег, как не было, так и нет, и только свет всесильных небес ты воспринимаешь за честь,
Оказанную тебе, только благодаря року и судьбе и ты до сих неспешно ходишь по земле,
Рваная одежда на мне, но я забываю о холоде и предстоящей зиме, лично мне хрен с бугра:
Кого и куда? На носу холода, но вечная мерзлота пока ещё далека от грешного естества,
Одна морока с взаимными упрёками, как рядом жить с женщинами одинокими?
Их слёзы видишь между строками, и за едва заметными укоризнами неспешно уходишь от жизни,
Нет смысла вспоминать простые арифметические числа, такова природа естества,
Жизнь переминает мысли и слова, словно на старой мельнице каменные жернова,
Скрипит душа, полночи не спит, я же по горло блудом сыт! Стыдно говорить, что карта бита,
Нечем крыть, но душа, как и прежде, болит, но не плачет, она по утрам с соседями судачит
На разные темы, сглаживает возникшие проблемы, но не время и не час оборачиваться назад!
Шумит листва, улетели бог весть, куда все мысли и слова, и даже от дряхлеющего естества
Прежняя мощь стремительно ушла, она пришла на край заброшенного села, присела на камень
И в последний раз высекла из длани яркий пламень! Судьба невдалеке хлопочет,
Ходатайствует и хочет прошлые грехи простить, но невозможно радость общения забыть!
Страсть едва маячит под Луной, а холод степной завис над головой седой,
Пыль пронеслась над пожухлой травой, исчезла молодость в суете мирской,
Но покой нам только снится, вот из-за угла вынырнули знакомые до боли ягодицы,
В былые времена, когда была рядом преданная жена, я начал бы суетиться,
Нынче не хочу с выводами торопиться! На прежнем месте стоим, грехи никому не простим,
Но норовом своим кого угодно удивим, остатки пищи доедим, остальное собакам отдадим!
Блуд непобедим! Над ним завис белокрылый херувим, конец всем сомнениям,
Но никто не верит моим уверениям, что смог я убедить самого себя:
Впредь праведно и безгрешно жить! Талая вода смыла едва заметный след прошлого бытия,
Бог знает, чем сильнее он грешников карает, тем быстрее тлетворный дух их плоть покидает!
Страсть бушует в груди моей, страдания мои во стократ сильней толпы из шушеры и ****ей,
Она гонит взашей любимый взор, приобщает блуд и позор, до каких же пор ветер,
Дующий с заснеженных гор, будет разрывать на клочья в упор, скопившийся в душе мусор и сор?
Баба «б», у неё приличная «ж», вновь встала на моей стезе, забыты обещания все,
И вот ты мнишь себя уже, едва ли не местным Беранже, тебе грех по душе,
Приятно оставаться с развратницей наедине даже в ветхом и заброшенном шалаше!
Мне на свои обещания плевать, до утра скрипит в углу кровать, что от жизни дальше ждать?
Боги вновь начнут плетями стегать, мы же будем убегать, надеяться и ждать новую благодать!
Сорвав вишню спелую, прильнув к голому телу, не внемлешь ты, что ангел дивной красоты
Разрушит все твои давнишние мечты, и с голой задницей останешься ты! Её смех подобен алмазу,
Нельзя соглашаться на близость сразу, между её ног,
Ведь такой, развратной и слепой, женщину создал бог, притаился разврат,
Но если ты - знатен и богат, тебе не будет дороги назад! Пора бы знать, что нельзя идти наугад!
Подумай стократ, глядя на пышный женский зад, чем тебе грядущие страсти грозят?
Маленький женский рот неестественно врёт и даже в постели свою линию непреклонно гнёт!
Большой живот и маленький фаллос – вот и всё, что от титана мысли ближе к старости осталось!

г. Мариуполь
5 августа 2015 г.
5:28