Фонари горят ярко

— Фонарь горит снова, — Художница смотрит на вечернее небо печально, уже не обращая внимания на то, что, совсем рядом, фонарь действительно горит, пылает, шипит и искрами стреляет прямо в небо, жалуясь на свою глупейшую судьбу — гореть. В последнее время все фонари в городе постепенно загорались, по одному каждый вечер. И этот, вполне возможно, был одним из предпоследних — Художница предпочитала не следить за событиями, происходящими в городе, потому что это глупо действительно было. Город ведь каждый день менялся, а она только и успевала пририсовывать вот такие горящие фонари.

По одному за каждый вечер.

— Давно? — Нервно спрашивает Музыкант, косится на стоящую рядом художницу и нервно теребит край куртки, не зная, что ещё можно сказать. Город ведь потерян навсегда и окончательно, что бы ещё можно было что-то говорить — именно поэтому Музыкант ограничивается всего одним словом, бережет фразы до подходящего случая, когда Художница останется только с ним, устав рисовать людям жизнь.

— Да. Со вчерашнего вечера. Рисовать пора, — Художница улыбается, поворачивает голову к Музыканту. Ей ведь тоже сказать нечего, а невысказанные фразы, которые сказать обязательно нужно, Художница говорить не любит. Она вообще чаще молчит, смотрит на небо или делает эскизы в своем никогда не заканчивающемся блокноте, длинной в вечность.

У них ведь тоже на все про все есть их личная, маленькая вечность.

— А, может, хотя бы сегодня не надо? — Музыкант смотрит на Художницу с жалостью и сожалением, тянется к ней всем своим естеством и сердцем, но, как и всегда, натыкается на рисунки. Художница из них только и состоит и на ветру колышется, как мятая бумага, взлетает в небо, что бы потом снова об мокрый асфальт разбиться, смешаться с пылью и быть забытой людьми.

— Ты же знаешь ответ, — Художница отводит взгляд, вытягивает руку вверх, тянется ладонью к небу, чертит узоры и смотрит на фонарь. Он гаснет, тает, медленно и неестественно, растворяется в темноте и вскоре исчезает. Художнице это нравится, ей так жить проще, с фонаря срисовывая смерть и сквозь пальцы человеческие жизни пропуская, водой стекающие в один огромнейший океан истории.

— Да, знаю. Ну, тогда, пора, наверное, — Музыкант пожимает плечами, берет уверенно Художницу за руку, чуть сжимая её ладонь в своих холодных пальцах. И они идут — вместе, держась за руки, скользят сквозь времена и века, появляясь одновременно во всех мирах и невидимыми тенями следуя за теми, кого собственноручно создали.

Музыкант играет на скрипке, Художница рисует под эти звуки. Музыкант играет на скрипке жизни, Художница пририсовывает Смерть.