Заметки о Ясной Поляне. Заметка четвёртая

 ЗАМЕТКА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ МАЛЬВЫ И ЗАХАР ПРИЛЕПИН.

Я столь давно, в силу семейных обстоятельств, не путешествовала что мне, поверьте, было с чем сравнить нашу техническую остановку.

Главное, что обычно во все времена интересует путешественников, представляло собой приятный домик, обсаженный роскошными, под 2 метра, белыми мальвами. Фотографии этих красавиц у меня имеются.

Но первое - для меня - было даже не это, а глоток не московского воздуха!

Вспомните сладость первого, полной грудью сделанного вдоха! У вас включены все анализаторы.

Обоняние жадно ловит запах лугов, лицо и волосы сходят с ума от нежного дорожного ветерка.

Мимолётные выхлопы проезжающих машин чувствуются, но тут же отторгаются вашим сознанием: "Вон, вон из спектра забытых запахов природы! Уходите прочь! Мы вас знаем!" - мелькает где-то в подсознании.

О, мать-Природа! Прими и узнай своё блудное и непутёвое дитя!

Я возвращаюсь!

Закрываю глаза и представляю, как мы, участники конференции, гуляем по аллеям Ясной Поляны и дышим, дышим, дышим этим воздухом, разумеется, ещё более волшебным, чем на шоссе.

Все эти дурацкие мысли - удачно ли написан доклад, как аудитория воспримет сравнительный анализ философии Горького и Толстого, - весь этот мусор выметается из души с первым вдохом настоящего кислорода, и прежние волнения и опасения воспринимаются как бред во время кислородного голодания.

Боже мой! И погода тут совершенно иная! И жизнь!

А какие ландшафты! Будто ты летишь на планере и любуешься Землёй - её полями, оврагами, и этими разросшимися круглоголовыми ивами у стариц и пересыхающих речек...

Оглядываюсь.

Народ посетил местный магазин и ест мородженое.

Тоже хочу, но бежать в магазин опасаюсь. Уже поздно.

Пора в путь!

Рассаживаемся и едем.

Людмила Ивановна Сараскина оборачивается и, потрясая бутылкой с водой, говорит:

- Коллеги! У кого нет воды, имейте в виду - тут есть лишняя бутылка!

Все благодарят и отказываются.

Литературные дискуссии возобновляются.

На этот раз Елена Егоровна спрашивает меня о Захаре Прилепине.

- Вы читали его "Обитель"?

- Да! - С жаром отвечаю я. - Вы знаете, прочла залпом. Все 900 страниц! Прямо, положила у изголовья и читала в наркотической зависимости, пока не закончила всего романа.

- Мне тоже роман понравился. Да мне и сам Прилепин нравится. Он приезжал в Париж и выступал как раз об "Обители". Он говорил, что перечитал много мемуаров узников и просмотрел документы перед тем, как писать роман.

- Да. Это видно. Его упрекают некоторые, что в романе нет ничего своего - только пересказ мемуаров и документов.

- Нет, ну как "ничего своего"...

- А меня как раз захватила психологическая сторона. Достоверность преживания. Как переданы страх, чувство голода, боль избитого тела, отупение нечеловеческой усталостью... Ожидание смерти.... А это чувство мокрой одежды под тобой, которую ты сушишь своим телом, чтоб утром одеть сухое?! А мотивировки поступков - лагерников и начальства...

- Да-да....

- И ещё, знаете, Прилепина обвиняют, что он обеляет режим. Но, я верю, что на Соловках было всё6 и плохое, и хорошее...

- Ну, конечно. - Поддерживает мою мысль Елена. - Я читала, что там был театр, выпускался журнал..

- Дело даже не в этом - это могло сочетаться с какой угодно жестокостью! Дело в том, что в лагере существовала возможность собираться в свободное время, премещаться по территории, вести беседы по интересам, в складчину питаться - утраивать праздничные обеды. Даже молиться в одной какой-то оставленной часовне!

 - Ну, это, всё же, 20-е годы! - Сказала Елена. - Лихачёв писал, что на Соловках можно было заниматься и наукой.

- И это было...

Разговор затухал, исчерпав тему...

Показались предместья Тулы.

Подъезжаем!