Каторжный остров А. П. Чехова

1
«Сибирский тракт – самая большая и, кажется, самая безобразная дорога во всем свете», – заключил в письме недовольный путник. Все знают две корневые проблемы страны, которой принадлежит Сибирь, поэтому определить, в какую эпоху имела место поездка – задача непростая.
Какая же нелёгкая занесла путника на Сибирский тракт? Вольно ли? Подневольно – в кандалах? Пешком ли, на лошадях? В каком направлении он ехал? В Россию или из неё?
Очерки «Из Сибири» встречают читателя уже в 375 верстах от Тюмени. Антон Павлович Чехов с багажом на повозке с парой лошадей. Транссибирская магистраль ещё не построена – железнодорожная часть пути (через Екатеринбург в том числе) закончилась в Тюмени. На дворе конец апреля – начало мая 1890 года. «В России уже зеленеют леса», а в Сибири – промозглая погода с мокрым снегом, лесными пожарами и страшной распутицей на дорогах. На станциях, во время отдыха и вынужденных остановок пишутся письма домой.
Путешествие становится серьёзным испытанием для нервов. Тем более, что в продолжение всего пути нет никакой уверенности, что конечная цель его будет достигнута. Направляется Антон Павлович на остров Сахалин, уже разросшуюся к тому времени каторжную колонию, остров-тюрьму, который следовало было бы величать «русской Австралией», кабы не климат.
Влечёт его туда замысел масштабного исследования, литературного труда о быте каторги. Но рекомендательного письма от министерства внутренних дел у него нет, потому и не оставляет опасение получить от ворот поворот от недоверчивых и подозрительных провинциальных надзирателей.
«Сахалин может быть не нужным и не интересным только для того общества, которое не ссылает на него тысячи людей и не тратит на него миллионов… Это место невыносимых страданий, на какие только бывает способен человек вольный и подневольный», – написал он другу Суворину в преддверии путешествия. Долгого, небезопасного, дорогостоящего и столь же необходимого неуёмной страннической натуре.

2
Как известно, Антон Павлович Чехов был прозаиком склада нероманного. Большая форма ему не удавалась, длинные замыслы так и оставались в намётках, без воплощения. В историю русской прозы он вошёл, как автор коротких рассказов, с его необычайным умением пропустить за какой-то десяток страниц текста целую человеческую жизнь (в частности, автор этого очерка питает особые чувства к рассказу «Шампанское» и считает его абсолютным шедевром в числе многих других произведений классика).
Современники ждали, что из грандиозного путешествие он вернётся с пудом повестей и рассказов, но так не случилось. Чехов, по-видимому, твёрдо решил, что Сахалину будет посвящена отдельная книга. Потом он, однако, признавался, что последующая его проза, независимо от тематики, «просахалинена».
«Остров Сахалин» – от начала и до конца произведение нехудожественное. Книга объединяет такие жанры, как путевые дневники, журналистские заметки, социально-географическое исследование. Какая из этих составляющих превалирует, сказать трудно. В гармоничном сочетании и дополнении друг друга, они образуют единую ткань повествования.
Описания характеров и нравов, микроценки быта каторжной колонии, проблематика её повседневного существования, размышления о преобразовании тюремно-ссыльной системы, экскурсы в историю освоения острова и в дополнение статистические данные и справочная информация.
Список литературы, использованный писателем при подготовке книги, поражает разнообразием и скрупулезностью подготовительной работы: 179 позиций! Труды, посвященные уголовному праву, каторге (включая «Записки из Мёртвого дома» Ф.М. Достоевского), Дальнему Востоку и Сахалину. Объем превосходящий научные диссертации.
Очерки «Из Сибири» и «Остров Сахалин» можно рассматривать как единое произведение, один большой труд. Подготовка к нему началась ещё в 1888-89 годах с чтения нужной литературы, посещения лекций по уголовному праву. Путешествие почти полностью заняло 1890 год, а написание исходного текста и подготовка к печати завершилось в 1893 году, то есть «Остров Сахалин» можно считать самым долгим и основательным из всех литературных трудов классика.

3
После завершения путешествия Чехов хвастался друзьям, что видел на Сахалине всё. Посетил сотни домов, тюремные казармы, объехал практически все населённые пункты. Как ему это удалось?
Из целей исследовательских, а кроме того дабы иметь возможность попасть в каждый дом, перекинуться парой слов с хозяевами, оценить быт, Антон Павлович затеивает локальную перепись населения. В архивах хранятся более семи тысяч переписных карточек, заполненных писателем. Они представляют из себя компактные листки с несколькими графами: имя, фамилия, возраст, откуда родом, семейное положение. Многие из переписанных затем стали невыдуманными персонажами книги.
В фокус чеховского исследования попали люди самого разного положения: генерал-губернатор Дальнего Востока, генерал Кононович – высшее начальство, начальники тюрем, пионеры-исследователи Сахалина, чиновники и интеллигенция, малые народы: гиляки и айно, и наконец, ссыльнокаторжные, согнанные со всех городов и весей. Будь то лодочник по прозвищу Красивый, или крестьянин Егор (которому выделена целая глава на неказистый рассказ о его преступлении), знаменитая Сонька Золотая Ручка и прочие и прочие, часто без имён и фамилий.
Чехов намеренно сторонится в повествовании всяческих подробностей преступлений. Упоминания о них достаточно лаконичны. Удовлетворение газетного любопытства – не соотносится с его целями. Преступления каторжных в большинстве случаев – факт, случившийся далеко и давно, в России, до которой незнамо сколько вёрст, и возвращение в которую отныне запрещено законом.
Начиная с очерков «Из Сибири», Чеховым критикуется практика пожизненности наказаний в царской России. После отбытия срока на каторге, заключенный переводился в разряд поселенцев, получал землю, право строить дом, жалование. Через отведенное количество лет он получал крестьянское звание и мог переселиться на материк: в Сибирь или Уссурийский край, однако возвращаться в Россию отныне ему запрещалось навсегда.
Между тем экзистенциальная тоска по родине угнетает арестантов и становится причиной побегов, которым посвящена одна из лучших глав «Острова». До России добраться невероятно сложно и под силу лишь самым удачливым единицам, подавляющее же большинство побегов заканчивались плачевно – либо смертью, либо поимкой и розгами.

4
Быт каторжного острова – это тюрьмы с общими камерами, напоминающими загоны для скота. Тёмные карцеры с кандалами. Рудники и приковывание к тачке для особо провинившихся. Каторжные работы в условиях ненастного сахалинского климата. Подневольное положение женщин, повальная проституция. Попытка вести сельское хозяйство на малопригодной территории.
По замыслу устроителей каторги – Сахалин должен был стать сельскохозяйственной колонией из отбывших срок поселенцев. Чехов последовательно доказывает несостоятельность этих замыслов, рисуя образ природы величественной, завораживающей красотой, но неблагосклонной к человеку.
Много места уделено описанию деревень и поселений с указанием числа дворов и жителей. Здесь бросается в глаза недостаток женщин, в некоторых селеньях стопроцентный. Благополучных селений – меньшинство, многие страдают от различных бед (воровства, карточной игры, малого количества пригодной земли). Попадались Чехову и селения совсем безнадёжные, в которых люди влачили жалкое существование с надеждой лишь на государственную помощь.

5
Один из эпизодов книги приведу особо. Относится он к главе, в которой рассказывается про гиляков и айно, малочисленные коренные народности Сахалина.
Уж больно сакраментальная фраза звучит в заключении:
«Всякое насилие возбуждает в них [народности айно – прим.] отвращение и ужас. А. Полонский рассказывает следующий печальный эпизод, почерпнутый им из архивов. Дело происходило давно, в прошлом столетии. Казацкому сотнику Черному, приводившему курильских айно в русское подданство, вздумалось наказать некоторых розгами: «При одном виде приготовлений к наказанию айно пришли в ужас, а когда двум женщинам стали вязать руки назад, чтобы удобнее расправиться с ними, некоторые из айно убежали на неприступный утес, а один айно с 20 женщинами и детьми ушел на байдаре в море… Не успевших убежать женщин высекли, а мужчин шесть человек взяли с собою на байдары, а чтобы воспрепятствовать побегу, им связали руки назад, но так немилостиво, что один из них умер. Когда его, распухшего и как будто с обваренными руками, бросили с камнем в море, Черный в назидание прочим его товарищам проговорил: „У нас по-русски так водится“».

6
Как уже было отмечено, «Остров Сахалин» создавался не просто так, для удовлетворения читательского любопытства. В сегодняшней России цели его написания назвали бы политическими. Однако Чехов, как известно, политики сторонился, за что порой даже был критикуем.
В первых главах Чехов упоминает беседу с генерал-губернатором Дальнего Востока, который разрешил писателю смотреть всё и общаться на острове со всеми, с кем только пожелает. Кроме, однако, политических заключенных. Иные упоминания последних поэтому отсутствуют (царская цензура точно не пропустила бы), разве что в одном эпизоде дикий гиляк, завидев интеллигентного писателя, спрашивает у него: «Ты политичка?»
Правильнее сказать, что книга преследовала цели сугубо общественные.
Описание тягот арестантского существования. Неприятие произвола начальников, безразличного отношения к вверенной человеческой жизни. Неоднократные указание на несовершенство тогдашнего законодательства – чрезмерную жестокость наказаний, которые служат не исправлению преступника, а наоборот его окончательному развращению.
Чувствуется, что «Остров Сахалин» создавался с целью не только описать, но и попробовать изменить, сделать мир хоть немного лучше. И в те времена такая вера не считалась наивной. Книга была по достоинству оценена современниками и возможно негласно повлияла на высокие чины и грядущие реформы пенитенциарной системы.
Антон Павлович Чехов пробыл на Сахалине несколько месяцев, после чего отправился обратно, но не тем же путём, по нашим жутким дорогам, а на пароходе из Владивостока. Путь до дома на самом деле стал второй частью задуманного путешествия, несоизмеримо более приятной.
Угрюмое исследование Сахалина сменилось поэтическим воодушевляющим впечатлением от стран Востока: Китая, Сингапура, Цейлона, Египта. 1 декабря 1889 пароход доставил Антона Павловича в Одессу.

7
Отдельно следует упомянуть 14-15 том академического издания, в котором и довелось читать «Из Сибири» и «Остров Сахалин». Восхищает работа исследователей, перебравших все имеющиеся материалы из чеховского архива: письма, черновики, источники литературы, переписные карточки.
Знаменитый чеховский многотомник – настоящее сокровище. Чтение же в электронном варианте (fb2) позволяет переходить к интересующей ссылке всего в пару кликов. Цифровая эпоха всё-таки.

август 2015