Ярослав 24. Уличные знакомые

Освоив все уголочки бабушкиного дома и двора, начал знакомиться с улицей.
Ко мне подошёл мальчик старше меня и выше ростом.
- Ты живёшь в доме у Марьи Терентьевны? Я Ваня Шамрай, живу с Вами рядом.
Едва мы познакомились, со двора напротив выскочил мальчишка моего возраста, а за ним женщина:
-Мальчики! Ловите его!
Мы не стали раздумывать, почему надо его ловить и бросились вдогонку. Мальчишка изредка оборачивался и на бегу бросал нам:
- Дураки! Отстаньте!
Наконец мы его поймали, заломили руку за спину и торжественно повели к женщине, стоящей у калитки. Заглянули в просторный двор, по дальнему краю которого размещались то ли сарайчики, то ли комнатушки. В общем, какие-то маленькие домики, в каждом из которых жила отдельная семья.
Женщина, ради которой мы старались, была миловидная с приятной округлостью плеч и шириной бёдер, которой обладают, пожалуй, все буфетчицы мира.
А её сын, Вова Куликов, стал третьим нашим товарищем.
Иван Шамрай был старше нас и мы приняли как должное его право на верховность. Почему то он решил, что кроме наших имён мы должны обращаться друг к другу по кличкам (кликухам). Вова Куликов стал «дрыном» (что такое дрын? В разговоре: «навернул дрыном по спине». Но при чём здесь Вова?),
А сам Ваня Шамрай стал «кнуром» (кажется так называют кастрированного кабана). Вот уж незавидная кличка, но ведь не мы с Вовой её придумали.
А вот свою кличку не помню, хотя наверняка она была и верно такая же неблагозвучная.
Взяв на себя полномочия командира, Ваня занялся организацией штаба.
Война оставила после себя много разрушенных домов. В одном из таких пустырей Ваня и предложил организовать штаб, где были предусмотрены тайники для хранения папирос, спичек и денег. А раз есть курево, следующим этапом предусматривалось организация совместного табакокурения. На правах старшего Ваня обучал нас делать глубокие затяжки дымом, длительное курение с затяжкой расценивалось как фактор мужества.
Я выполнил затяжки две – три, затошнило, закружилось в голове и, вообще, ощущение было довольно неприятное и никаких положительных эмоций. Сразу возник вопрос, а зачем мне это. На следующее предложение покурить ответил:
-А зачем мне делать то, что мне не доставляет никакого удовольствие?
На подначивание Вани ответил:
-Да мне это, пожалуй, не нужно. Тебе нравится, ты и кури.
Штаб просуществовал недолго. Из каких-то источников обо всём узнал Ванин отец, разметал возведённые нами неустойчивые стены, уничтожил запасы курева, конфисковал кассу (к тому времени там была сумма на покупку пачки папирос).
Потом в жизни у меня никогда не возникало ни желания, ни потребности покурить.

Ещё один из пустырей, соединявший улицы Халтурина и Перовской, стал полем битвы между мальчишками этих улиц. Бросали в друг друга обломки ракушечника от разрушенных стен дома, но не старались попасть противнику в голову, а отступление или наступление одной из сторон обуславливалось скорее шквальным огнём. По крайне мере сильно пострадавших не было. Халтуринцы разогнали Перовцев, и мы выходили из развалин победителями. А на улице нас поджидали моя бабушка и отец Вани Шамрая.
Встреча была неожиданна, и я не успел опомниться, как моё ухо оказалось плотно зажато между пальцами бабушки. А впереди нас отец Вани одной рукой вёл его домой, а  другой ремнём полоскал Ваню по заднице. При каждом ударе Ваня подпрыгивал. Бабушка  крутила мне ухо, было больно, но подпрыгивающий Иван был так смешон, что я смирился с ощущением боли.

Следующим мероприятиям нашего главаря было повышение боеспособности нашей группы. Для улучшения боевых качеств я и Володя должны были тузить друг друга кулаками, а Ваня отвёл себе роль рефери.
Это было бы не так глупо, если бы на наших руках были бы пусть не боксёрские, но хотя бы какие-нибудь толстые перчатки.
Причём из фронта кулачка выдвигался вперёд сустав среднего пальца  и этот выступ оставлял на теле синяки. И так  мы тыкали друг в друга кулачками в течение 15 – 20 минут и наши тела были усеяны этими боевыми синяками.

На нашей улице поселилась семья капитана с девочкой Валентиной, нашей ровесницей. Темноволосая, длинноногая, такая же загорелая как и мы. Но главное – «капитанская дочка». После романа Пушкина это звучало романтически. В общем Валя вполне естественно влилась  в нашу среду.

При уличных играх к нам подключались  ещё мальчики и девочки, по крайней мере нас было достаточно для игры в лапту.
При игре мальчишки старались попасть и посильнее ударить мячом девочек, особенно выбирали Валю.
И вообще Валя была признана чем то вроде уличной королевы, а Ваня предложил собирать средства для подарка на её день рождения. Трудную миссию вручения подарка он взял на себя. Я порывшись в сарае с книгами нашёл дешёвое издание Дон-Кихота из тех, что прилагались к журналу «Нива». В мягком переплёте, но на обложке голова рыцаря с опущенным забралом. Голову рыцаря я несколько раз перерисовал, а книгу полистал и, не найдя в ней никаких достоинств, отдал без сожаление Валентине.
И всё-таки я обошёл всех уличных ухажёров и даже удостоился чести держать Валю за талию и носить на руках.

Мы, пацаны, пообещали Вале и её маме показать место, где мы часто купались. И вот мы сопровождаем Валю с мамой на пляж.

Когда заходишь в море на Евпаторийских пляжах, то дно постепенно уходит из под ног, и вот уже не чувствуешь дна и пускаешься вплавь. Но несколько гребков и снова под ногами ощущаешь песок м становится всё мельче и мельче, и вот вода уже по пояс.
Возможно, эти отмели намыты волнами отбитыми от берега.
И пока мы, мальчишки, играли брызгами на отмели, Валя с завистью смотрела на нас, так как неуверенно чувствовала себя на волнах и не решалась переплыть к нам.
И вот я взялся доставить её на отмель.
В воде Валя оказалась очень лёгкой, я поддерживал её снизу и она неумело начала грести руками и почти поплыла. Но вот становилось всё глубже, вода уже дошла до моего подбородка, я поднял Валю за талию над своей головой и ушёл под воду. Глубокое место оказалось шире, чем я предполагал. Сделал несколько шагов и уже не хватает дыхания, отталкиваюсь от дна, на секунду всплываю на поверхность, судорожно глотаю воздух и снова на дно. Валечку по-прежнему держу над головой. Несколько таких передышек и мы наконец на отмели. Зато как счастливо Валечка носилась по мелководью, махая маме руками. Обратно мы добирались таким же образом.
Получив причитающуюся мне дань восхищение от Вали и её мамы чувствую себя героем дня.
Это было после четвёртого класс. Мне было 11 лет, и я ощущал себя этаким просоленным морским волком. Ведь я уже  не по собачьи грёб руками, а скорее мой стиль плавания был ближе к лягушачьему, а это почти что "брасс".