Рецензия на роман С. Носова Фигурные скобки

 Жизнь за скобками
(журнальный вариант опубликован в "Волге" № 7-8 за 2015 год)



Роман Сергея Носова «Фигурные скобки» завоевал «Национальный бестселлер» ярко и практически безальтернативно. Девятнадцать голосов от членов Большого Жюри – абсолютный рекорд за все время существования премии. Явное преимущество.  Борьба в литературном финале была почти предрешена. Трое из шести членов Малого жюри отдали свое предпочтение лидеру.

Писать рецензию на «Фигурные скобки» нелегко. К произведению надо приноровиться, вписаться в его ритм, встроиться в шаг, принять, в конце концов, далеко не банальный формат повествования автора. Смею утверждать, что роман будет понят далеко не всеми. Попытка ответить на стандартный вопрос соседа по креслу в метро или коллеги по работе - «о чем эта книга?» - поставит в тупик добрую половину дочитавших ее до конца. Впрочем, не дочитавших, остановившихся на середине пути будет гораздо больше. Роман рассчитан на подготовленного читателя, я бы сказал мягко - читателя, которому не чужд творческий подход к прочитанному. «Фигурные скобки» требуют осмысления, понимаются каждым по-своему. Можно пересказать сюжет, но передать смысл произведения не получится. Трактовка книги в устах любого критика будет разной. Мнения не совпадут. Носов – писатель необычный, выходящий творчеством своим за рамки (скобки) привычной литературы.  В книгах его нет того, что типичный американец называет словом «action» - действо. Для Носова гораздо важнее внутренний мир героев. Его он и выставляет на первый план, а читателю уже дает право трактовки событий, анализа написанного. С той или иной степенью уверенности (хоть я не философ и могу ошибиться в терминологии) Носова можно отнести к литературным экзистенциалистам. Экзистенциализм – особое направление в философии, акцентирующее свое внимание на уникальности бытия человека, провозглашающее его иррациональным. Почти все герои романа «Фигурные скобки» иррациональны по факту своей профессии. Они волшебники. Маги. Или, если следовать их собственной классификации – микромаги, люди, способные творить чудеса без специального оборудования, только с помощью рук и головы.
Согласно философии экзистенциализма, чтобы осознать себя как «экзистенцию» человек должен оказаться в пограничной ситуации – например, перед лицом смерти. Смерть у Носова есть. Даже не одна. Целых три. Одна по ходу действия романа, две других за его страницами. Но об этом мы поговорим чуть позже. Для начала о сюжете книги. Хотя надо отметить: для Носова сюжет все же не является определяющим.

Главный герой романа - Евгений Капитонов. Приезжает на учредительную конференцию микромагов в Петербург. Делегат. Когда-то Капитонов жил здесь. Работал. Были и друзья. Мухин. Но он давно умер. Жена Марина вышла замуж за другого. Конференция должна избрать Председателя гильдии. Капитонов – математик по профессии. Впрочем, он «не ощущает себя преимущественно математиком. Говорит о себе - «преподаю математику» и чаще всего добавляет: «гуманитариям». А еще есть хобби. Да и не хобби даже. Просто так получилось. Капитонов умеет угадывать числа. Двузначные. С трехзначными не получается. Можно и однозначные, только надо, чтобы они были загаданы как в телефоне - 07, 09. С телефона собственно и началось. И еще с «пограничности». Перед лицом смерти, правда не своей, а собственной дочери, шестилетней Анны - нам, однако, не известно, что там случилось, была потеря крови и требовался срочный ответ – какая у девочки группа? И резус... И времени несколько минут. А в руке телефон. И право на звонок. Кому? Какой-то родственнице. Вот только в телефоне цифр много, но не записан он, большая часть известна, а две последние нет, и надо нажимать на кнопки, перебирая все варианты от 00 до 99. Время идет, пусть по полминуты на каждый вариант, 01, 02, 03…, так полчаса минимум на все звонки потратишь, а времени нет. 
Капитонов угадал все с первого раза. Угадал, позвонил. Группу крови назвали мгновенно. Аня осталась жива. С тех пор и открылся у Капитонова дар – видеть те цифры, которые загадывают люди. Превратилось все словно в цирковой номер. «Вечеринка в офисе? Пожалуйста. Выездной корпоратив? Сколько угодно. Вагон-ресторан? Почему бы и нет». Из стресса перенесла жизнь это чудо на цирковые подмостки, поставило Капитонова в один ряд вместе с клоунами. Ну хорошо, не  с клоунами, с микромагами. Суть одна, название не принципиально. За домашним застольем потешить гостей. Загадайте число, прибавьте пять, отнимите десять. Вы загадали 36! Правильно. Вроде бы фокус. Вот только у всякого фокуса есть свой секрет. У этого нет. Объяснить нельзя. Потому что нет объяснения. Просто видит Капитонов то число. Видит и все. И есть лишь две границы. 10 и 99. Границы экзистенциализма. Загадать эти числа - значит подвергнуть себя риску. Охраняют двузначные стражи Евгения Капитонова. Слева от однозначных. Справа от трехзначных. Внутри - жизнь микромага. Жизнь, заключенная в фигурные скобки. Вне этих границ – смерть.
А еще есть пожиратели времени. Они могут отъесть кусок. Могут справа - укоротить жизнь. Украсть, как у Водоемова, тоже делегата конференции. «Сообщают о пожаре в отеле… Погибло 17 человек… А вот мальчик и девочка, девятиклассники, взявшись за руки, выбросились из окна с одиннадцатого этажа. За стеной Пожиратель Времени рычит и давится – он пытается вызвать рвоту». Он реален, не выдумка. Это он сожрал время жизни этих людей?!
А могут и слева! Сожрать не то, что могло случиться потом, а то, что уже было раньше. Как у Мухина. Ты вдруг просыпаешься в один прекрасный день и понимаешь, что ты Мухин. «Я могу попытаться понять, кто я такой, почему я не Мухин и почему именно Мухина я заместил на прошлой неделе». И живешь ты в теле Мухина. Но до Мухина ты был не Мухиным вовсе. А кем был, не знаешь. Но про Мухина помнишь все, словно Мухиным и был всегда. А то время, которое ты не был Мухиным, у тебя съели.

И снова про смерти. Умирает Водопьянов. Картежник. Фокусник. Загадал число и умер. Загадал 99. Не повезло. Ту самую цифру. Редкую. Пограничную. Никто никогда не загадывал до него. Вначале Капитонов просит прибавить. Пять просит. А к 99, что ни прибавь, сразу за границу перейдешь. А за границей защиты нет. Перешел за нее и лишился жизни. Отнять уже не успел. Да и отнимать надо три было всего. Остался Водоемов за границей. 99 плюс 5 минус 3 равно 101!. Не дали вернуться в защищенное поле. За фигурными скобками остался. Хотя следователь тоже загадал 99. Тот, который дело расследовал. Дело о смерти Водопьянова. И остался жив. Впрочем, возможно сработало право первого загадывания. «Я - второй, - говорит следователь, - Он задумал 99 – и в морге, а я задумал 99 – и, как видите, живой…». А может как в «Сталкере» у Тарковского. Вышел герой Кайдановского в область трансцендентного вместе со своими героями. И вернулся. Это искусство. Вернуться. Если умеешь ходить туда, то остаешься живым. Если нет, то… За границу словно в царство теней. Не каждому дано. 

Другие смерти не столь театральны. Умер Мухин. Умерла жена Капитонова. Умерли за страницами романа. Мы даже не знаем как. Похоже, что и Носову это неизвестно. Автор словно теряет контроль над героями. В конце романа вообще их смерть ставится под сомнение. А вот сам Капитонов, возможно и умер. Точнее он-то думает, что жив. Но может быть, он давно уже не Капитонов. Контроль над героями переходит читателю. Решайте сами, кто умер, кто нет, подсказывает автор. Впрочем, не нужно искать в романе детективный сюжет в стиле Агаты Кристи. Смерть как основа экзистенции, не более того. Пограничность ситуации в ином – есть кто-то Высший, он вправе менять тела и души, словно карточный шулер, наперсточник, главный над всеми микромагами, макромаг - про души лишь наши мысли – что там он меняет, нам непонятно, понятно лишь то, что герои «Фигурных скобок» не имеют свободы. Они даже забывают выбрать на своей конференции Президента Гильдии, а именно это и было задачей.  Забывают не случайно. Президента среди магов нельзя выбрать. Он избран давно и без воли делегатов. То ли дьявол, то ли бог… Поправителем называет его Носов.  Он - суровый редактор жизни, сдающий (еще…еще…себе) карты сидящим напротив него игрокам, простым смертным. Перебрал карт – умер. Только не «очко» тут перебираешь, другие карты у Поправителя. Хотя, и его можно обмануть. Нужно лишь заключить свою жизнь в фигурные скобки. Да не в одни, в комбинацию из трех. «В общем, они защищают», – говорит жена Мухина. Может и так. Только вот от кого? От смерти? Прекрасно! Разве это не мечта…стать бессмертным? А надо то всего, открыть три фигурных скобки. Потом три закрыть. Если бы на компьютере были такие клавиши, многие тексты стали бессмертными. Во времена Пушкина, Толстого и Чехова компьютеров не было. Носов не заключает в них свой роман. Похоже не верит в бессмертие.

«Фигурные скобки» достаточно органично встраиваются в мейнстрим современной литературы. В последние несколько лет отечественная современная литература (сразу выношу за скобки (не фигурные, обычные) детективы, фантастику, женские романы про несчастную любовь, разного рода бульварное чтиво и всякого пошиба модные романы, пусть не обижаются на меня догадавшиеся, что о них говорят авторы) стала устойчиво делиться на два ярких потока. Один смело можно назвать протестным, описывающим нашу не слишком комфортную жизнь, проблемы, с которыми нам приходится сталкиваться повсеместно. Романы эти разные, но посыл почти везде одинаков – в нашей стране живем мы плохо, но можем и должны жить лучше. Роман Сенчин в «Зоне затопления» просто констатирует: маленький человек в России – никто. Невозможно бороться с властью, все предрешено. Россия – страна, в которой правят деньги. Сергей Шаргунов в «1993» откровенно призывает к бунту. Виктор Ремизов в «Воле вольной» идет дальше всех, поднимает русского, сибирского мужика в ружье. Да что толку. Система сильнее. Она давит. Выстраивает всех вдоль одной линии. Не желающих строиться – пожирает.
Но есть и другие книги. Они словно отрешены от жизни. Они пропагандируют уход от реальности. «Безбожный переулок» Степновой, «Царь головы» Крусанова (он, кстати, является редактором «Скобок»), «Вера» Снегирева, «Библиотекарь» Елизарова. Много еще примеров можно приводить. «Фигурные скобки» в этом же строю. Закопался в себя человек - вылезти наружу не может. Ищет что-то в себе, не найдет. А находит если, то смотрит с удивлением – мое разве? А потом читателя тоже – мое? Кто разберет?! У героя один ответ, у читателя другой. А то порой и несколько ответов есть.
Значительное место в философии экзистенциализма занимает постановка и решение проблемы свободы, которая определяется как «выбор» личностью одной из бесчисленных возможностей. Носов следует учению экзистенциализма с прилежностью школьного отличника, ставя перед выбором читателя. Направо пойдешь – по одному пути события развернутся, налево – по-другому. Носов словно парк сажает и читателю говорит – ты уж сам разбирайся, где тут идти тебе, ходи, путь протаптывай, а я потом дорожки, что натопчешь, заасфальтирую, чтоб другим ходить удобнее было. Вот и ходит читатель там, где сподручнее ему. А в парке том Поправитель. Стоит, прислонившись к забору и шепчет, губами чуть шевеля – кто эти люди? Зачем ходят? Чужие они. Вдруг украдут что-нибудь. Хорошо, если не время. Вот тетрадку украли. Пропала у Капитонова. Страшная тетрадка, с записями Мухина. Или не Мухина. Ну во всяком случае того, кто вместо Мухина находился в теле Мухина, пока самого Мухина в теле Мухина не было. А где был Мухин? - спросит меня читатель. Не знаю, отвечу я любознательному. Кого Носов в тело Мухина поселил, только ему ведомо. Возьмите книгу, прочитайте. А то, что тетрадка пропала, так не беда. Вот если бы у романа смысл пропал, тогда печалиться нужно было. А смысл не пропал. Потому что не было смысла. Носов просто писал. Писал, что думал. А что думал Носов в тот момент, не знает никто. Разве заглянешь в голову человека. Это только настоящие волшебники могут. А где им взяться. Волшебники живут только в сказках.

Плетет Носов сюжет свой словно лабиринт, вычерчивает по парку тропки.  Одни настоящие, другие обман таят.Тропа натоптана, идешь по ней уверенно. Читаешь про дочь Капитонова Анну.  В романе ее много, но она при этом словно за страницами. Капитонов с ней поругался. Едет в Петербург, переживает, дочь дома одна. Не звонит, не пишет. «Ссоримся без конца», - объясняет Капитонов, - «Раздражает ее все во мне. Почему я рожок для обуви не вешаю на крючок…Почему чай покупаю в пакетиках…». Мучается Капитонов. Хочет перед ней то ли извиниться, то ли признаться в любви. В конце романа признается. «Люблю тебя очень», - пишет смску. И она в ответ ему – «и я тебя». Только он в фигурных скобках, а она в ответ без них. И дальше обрывается книга. Сам додумывай читатель этот роман. Сам топчи тропу в парке. А что же было тогда, когда она истекала кровью и требовалось отгадать две цифры? То ли ложная тропинка ведет в тупик, то ли обманывает читателя лабиринт, то ли это принцип экзистенциализма – тысячи вариантов свободы, думай-думай, книга заставляет тебе.  Или вот Мухин. Погиб он, узнаем мы почти в самом начале романа.  Почему? Нет ответа. Автор молчит, держит нас в напряжении, ждем мы развязки, читаем, быстрее, резво листаются страницы. Снегу намело, не пройти, переваливаемся через заносы. Кончился роман. Почему погиб Мухин? Это тебе вопрос, читатель. Сам решай. А может он и не погиб вовсе. Может жив. В Монголии живет. Вместе с Водоемовым. А вот еще вопрос – почему Пожирателя времени все время рвет? Не задумывался? Подумай на досуге, читатель. Носов позволяет. Впрочем, время - вещь не слишком съедобная, чего уж там думать. Может потому и рвет. Вроде два дня Капитонов провел на конференции. Ан нет, целую неделю, объясняет ему попутчица из поезда – ехала туда вместе с ним, обратно встретились в аэропорту. Пожиратель времени время съел. Как и положено. Жалко, конечно, недели. Но жизни всей больше жалко. Вот у Водопьянова Пожиратель съел целый 41 год. Да так съел, что у того больше и не осталось ничего. Только умереть…
Основной принцип экзистенциализма применительно к человеку гласит: существование предшествует сущности. Свою сущность человек обретает по ходу существования на протяжении всей жизни. Он делает себя сам. Носов словно смеется над своими героями, вкладывая волшебную палочку в чемоданчик с документами учредительной конференции. Сувенир. Палочка из набора для японской еды. Ей едят суши. Каждый взрослый человек это понимает. Особенно если он микромаг. Но ведь не все люди вокруг такие. Есть и обычные. А есть и иные. Их мир не похож на наш. У них иная сущность. Они ее обрели. «Коаблик, коаблик». Взрослое дитя. Несчастье в семье. Женя. Даун. Сосед Капитонова в поезде. Едет в Петербург вместе с мамой. Посмотреть на «коаблик». И вот он снова, в конце книги. Словно случайно. «Видел кораблик?». Возвращает вопрос. «Взяв палочку тезка Женя встряхивает ее, как градусник, и начинает бормотать что-то свое, непостижимое». Говорят, что и незараженное ружье стреляет раз в тысячу лет. Также и палочка. Смотря кто ей машет. Ей машет Женя. Что-то сейчас случится…

Муха! Маленькая муха в холодильнике. Сонная, еле ползающая. Осталась с прошлого лета? Залетела случайно? Или знак? Что-то должно произойти. Что-то сейчас случится. Кто такой Капитонов? Капитонов ли он. «Вы неадекватно себя ведете», -  останавливают его милиционеры в метро в день приезда на конференцию. И в день отъезда тоже. «Вы уверены, что это паспорт ваш? Там моя фотография! Только поэтому?... И подпись!». Ну ладно! Отпускают. Вот только кого отпускают? Капитонова? Или того, кто живет в теле Капитонова? Или Капитонова, который живет не в теле Капитонова? Капитонов никогда не носил очки, и вдруг видит в зеркале себя в них. Он ли это? А может быть Евгений Капитонов давно уже Женя, тот самый Женя, который стоит посреди аэропорта и трясет волшебной палочкой, меняя ей жизни, переселяя души, пожирая время, тасуя ход событий. Рядом сидит Поправитель. Присматривает за взрослым дитем. Мало ли, натворит что, всякое бывает. Все мы живем в зоне риска.  Жизнь нельзя защитить фигурными скобками. Жизнь беззащитна. В жизни слишком много иррационального.