Приговор Глава 20

В канун Пасхи, страстную субботу, они отправились освящать куличи и яйца в храм Космы и Дамиана в Химках. Это Даня пригласил Алису и Марию Павловну к себе в гости, не домой, правда, а погулять по маленькому подмосковному городку, припорошенному первой зеленью. Так много нового поджидало каждого из них в этот день!

Со времени аварии Алиса ни разу не уезжала так далеко от дома, к тому же, это было ее первое посещение храма. Для Дани тоже, поэтому Мария Павловна вызвалась пойти с ними, чтобы подсказать и направить; она знала, что первые шаги в храме бывает делать очень нелегко.
 
Алисе было страшно, ей казалось, что кровь в ее венах превратилась в крохотные колючки, которые при каждом движении покалывали ее изнутри. Она чувствовала, как какая-то сила словно сковала ее волю, что она не может ни о чем думать, ничего решать, а может лишь подчиняться этой неведомой силе и, склонив голову, понимать, что она недостойна всего того, что ее окружало и что с ней происходило. От волнения и ликования она не могла дышать.

Алиса полагала, что, свой первый поход в храм ей, наверно, стоит совершить в одиночестве. Пойти на исповедь, вспомнить всю свою жизнь, основательно побеседовать с батюшкой, приложиться ко всем иконам, - а иначе толка не будет. Алиса придумывала для себя сложности и теперь только понимала, что Богу не это было нужно от нее. "Не жертвы хочу, а милости" - вспомнились ей слова Христа. И
разве она не вспомнила все свои ошибки и не покаялась в те бесконечные одинокие дни, когда была прикована к постели? К этой минуте она уже сделала, что могла, и теперь ей показалось, что Бог просто радуется, что они всё втроем сегодня пришли на службу. И Он был готов встретить их, как самых дорогих гостей в своем доме, и,
сняв тяжелый груз с плеч, одаривать их своей любовью. В храме Мария Павловна всегда чувствовала себя обласканным дорогим гостем, - а теперь это ощущение, слившись с ожиданием праздника и чуда Воскресения, передалось всем.

Они принесли освятить куличи, яйца и маленькую творожную пасочку, которые накануне делали вместе. Как одна дружная семья.

Алиса за весь день ни разу не прилегла и очень устала, но это была такая долгожданная усталость, которой девушка уже давно не испытывала. Дане больше всего понравилось красить яйца, под обстоятельный рассказ Марии Павловны, откуда на Пасху взялась такая традиция.

Когда Мария Магдалина принесла во дворец римского императора весть о воскресении Иисуса, тот посмеялся над ней, взял в руки куриное яйцо и сказал: "Скорее это яйцо станет красным, нежели я поверю в воскресение этого человека!" - и яйцо
покраснело в тот же миг у всех на глазах! Услышав это, Даня вздохнул, как от восторга вздыхают маленькие дети, громко и очень мило - и заерзал на месте. Это внезапное превращение поразило мальчика, и Алиса заметила даже, что слёзы стоят у него в глазах.

Теперь он заглядывал в котелок, где в луковой шелухе томились яйца, не с одним только любопытством, но с чувством какого-то благоговения. А, когда они остыли, сам укладывал их в праздничную корзинку, потом сам нес в храм. И Алиса поняла, что Даня лишь играет во взрослого, - а на самом деле он еще совсем ребенок, которого делают счастливым такие простые вещи!

Храм Космы и Дамиана в Химках - небольшая церковь, оставшаяся от бывшего дворянского владения, сам дом, огороженный толстой стеной кирпичной кладки, был давно превращен в больницу. Алисе мгновенно понравились Химки, и она была рада, что Даня живет в таком зеленом и спокойном городке.

Раньше Химки были чуть ли не заповедной зоной. С другой стороны храма располагались строения здравницы для ветеранов труда, сегодня - инвалидов современных войн. Алиса увидела на службе и во дворе храма много сестер милосердия в белых платках с красным крестом на головах - еще дореволюционное наследие этих мест. Местные дворянки, последовав примеру последних царственных
особ, охотно становились сестрами милосердия для раненых солдат, прибывающих с полей первой мировой войны. До сих пор остались здесь эти радующие глаз своей белизной платочки.

На освещение собралось очень много народа; специально установленные столы постоянно заполнялись куличами разной формы, высоты, украшенных разнообразно и с выдумкой, разноцветными яйцами, бутылками кагора и прочими вкусностями. Люди теснили друг друга, но никто не ругался, - настроение у всех было приподнятое, несмотря на пустые животы, - шел Великий Пост. Но вот уж скоро посту конец, конец страданиям и лишениям, Воскресение Христово ознаменует начало новой изобильной жизни, - как же тут не радоваться!

Они негласно решили не протискиваться вперед, терпеливо подождать, пока освободиться какое-нибудь местечко для их пасхальной трапезы. На самом деле Алисе настолько приятно было присутствие Дани, что она всеми силами оттягивала момент
расставания. Он стоял рядом с ее коляской, восхищаясь каждой деталью этого действа: и тем, какими добрыми становились люди, приходя в храм, и мальчиком, который после каждого освящения собирал куличики на пожертвование для сиротских приютов, и брызгами святой воды, которой батюшка под восторженные возгласы
толпы щедро обрызгивал не только пасхальное угощение, но и всех присутствующих. Несколько капель упало Дане на челку, - Алиса заметила это, разглядывая его исподтишка, - и он стал счастлив этим нескольким каплям так, как будто бы сам Иисус коснулся его своим перстом.

Мальчик зажмурился, а потом широко распахнул глаза и заулыбался. Такой искренней улыбки Алиса не видела у него за всё время их знакомства. Так он улыбался очень давно, пожалуй, когда еще была жива мама, и они плескались в воде Черного моря, у самого берега, потому что он был маленький, - и брызги вот так же падали ему на челку и лицо...

Они поставили свечи за упокой души его матери, Даня, наконец, сделал то, что давно хотел, и Алиса заметила, что мальчик не только повеселел, но и умиротворился. А вместе с ним успокаивалась и радовалась она. После службы они направились к дому Дани; он хотел немного показать Алисе городок. Мария Павловна, сославшись на усталость, осталась поджидать их на лавочке возле храма. Даня, помогая Алисе крутить колесо, показал ей огромную футбольную арену, кусочек баскетбольного клуба, парк, где люди совершали дообеденную пробежку, - вообще, Химки показались Алисе очень спортивным городом.

- Так оно и есть! - подтвердил Даня. - А из нашего окна футбольное поле видно, как на ладони, и я могу бесплатно смотреть все матчи, - улыбнулся он. - А еще у нас здесь много спортивных площадок. Я подумал, что мы с тобой могли бы поиграть в мяч!

Алиса деланно улыбнулась.

- Помнишь, ты когда-то не хотела выходить из дома? - напомнил Даня, не обращая внимания на её иронию. - А теперь ты очень далеко от своей квартиры, и мы с тобой гуляем. Скоро мы будем играть в мяч, через очень короткое время.

Он не оставил ей возможности перечить; как все люди, в ком живет страшная неуверенность, ей нужен был кто-то, кто вот так категорично решал бы за нее какие-то вещи. Ну и что, что она была втрое старше Дани, - они зачастую менялись ролями взрослого и ребенка, и он вытаскивал ее из мира скуки, отчаяния и безволия.

Даня с отцом жили в красивой желто-кирпичной новостройке на самом берегу канала им. Москвы. Должно быть, отец Дани неплохо зарабатывал - квартиры здесь стоили недешево. Но за весь этот комфорт и роскошь пришлось расплатиться еще более дорогой ценой - душевным комфортом своего сына.

Подходя к дому, они внезапно чуть не стали свидетелями трагедии: разогнавшийся автомобиль чудом не сбил женщину, но машина успела вовремя затормозить. Эта сцена произвела на Даню странное действие: он встал на месте, словно врос в землю, как
истукан, глаза у него сделались стеклянными и словно треснули, надломились, помутнели, - и больше уже ничего не видели. "Кудаааа!" - закричал он то ли водителю, то ли прохожей, а, возможно, кому-то из прошлого. Мелкая дрожь начала сотрясать его тело, и, испугавшись, Алиса схватила его руку.

- Данечка, милый, всё хорошо! Всё обошлось, не бойся!

Но Даня уже не мог прийти в прежнее состояние, сам испуг его по своей силе был ненормален, а глаза всё никак не могли ожить, потеплеть. Он не реагировал на вопросы, на успокоительные слова, а потом вдруг бросился к Алисе на шею и расплакался. Девушка замолчала, понимая, что ему надо дать возможность выплакать какое-то старое горе, какой-то наболевший страх. Видимо, не плакал он очень давно, всё время строя из себя взрослого и сильного человека.

А сейчас как будто кто-то опрокинул стакан его слез, наполненный до краев, и влага потекла неудержимым потоком. Плакал он необычно, - не издавая ни единого звука, - только всхлипывая время от времени, но Алиса знала, что еще не все,
чувствуя на своей шее горячие капли. Она обняла Даню слабыми руками, утопив свои пальцы в мягкой соломе его волос. Кровью в ее висках стучало одно единственное слово - "Сынок"! - и оно пришло вместе с пониманием того, что она отдала бы всё, лишь бы он не мучился и не страдал.

И вдруг Даня отпрянул от нее, не полностью, а на расстояние его детской руки, так, что она могла видеть маленькие капли на его золотых ресницах и запекшуюся слюну в уголках губ, - и начал говорить.

- Моя мама погибла около года назад, - мальчик опустил ресницы и смотрел в упор на Алисин крестик, словно исповедовался ему. - Вот так же глупо, как только что чуть не погибла эта женщина. Она переходила дорогу, и ее сбил мотоциклист. И теперь у меня больше нет мамы! За что? Что я такого сделал этому человеку, что он
мою маму убил! Каждое Данино слово врезалось в Алису, словно нож; с каждым его словом она холодела, словно бы сама превращалась в труп. Около года назад... Мотоциклист... сбивающий его маму... Алиса не могла больше шевелиться, и ей казалось, что её окостеневшие, ледяные пальцы, лежащие на плечах у Дани, делают ему больно.

- Даня, а как звали твою маму? - еле слышно спросила она.

- Наташа...

Это был конец. Это была она. Алиса и Данина мама. Ее воспаленный мозг исключал совпадение. Она не могла больше смотреть на Даню, не хотела, чтобы он видел глаза человека, убившего его мать...

Продолжить чтение http://proza.ru/2015/09/13/1458