6 августа 2015

И всё сначала. Сбой активации Word, о чём блаженно позабыл, но всё равно продолжаю, поскольку с утра привёл в порядок комнату с пылесосом, потом себя под душем, чтобы после лёгкого завтрака отправиться в беседку с ноутбуком, подготовленным ещё ночью. Флэшка с активатором от покойного Фимы тоже имеется, но пока не подключается. Может быть, при отключённом Инете всё удастся исправить без помех. Хотя, скорее всего, время этой программки истекло. Попробую позже. А пока буду потихоньку привыкать к новому месту, обстановке, просто полному объёму свежего воздуха, пока ещё не жарко после опять-таки относительно очень прохладной ночи 9°-10°. Вчера впервые смотрел два футбола одновременно, как дома по телевизору и ноутбуку. Тоже своего рода достижение. У Лизы отёки, врач настоятельно рекомендовал вернуться в больницу. Теперь она ближе к родам, чем к неотложным делам мирским. Во втором доме вернули горячую воду и вплотную занялись отоплением: работать предстоит на двух этажах. Лето накатывает, как где-нибудь на настоящем отдыхе, но мне никак нельзя расслабляться. В озере предположительно после замора (отсутствие в воде под крутым льдом достаточного количества кислорода для рыбьего выживания) почти не осталось рыбы, а на участке и в ближайшей округе практически нет комаров! Стоит задуматься. В стране тоннами уничтожают антисанкционные продукты, просачивающиеся в бесчисленные щели. Новая степень безумия от бессилия скажете вы, а я отвечу: да нет, прикидочные действия для закрытия границ наглухо, чтобы ни птица не пролетела и мышь не проползла! Такие вот формы приобретает война властей со своим народом, верным и преданным в большинстве своём. Потихоньку начинается бредовая война с опасными идеями и книгами, поощряемая верхами. Посягательство на трижды проклятые и развеянные в пух и прах мифы о советском времени и войне карается без размышлений. Режим по мере погружения в милитаристскую пучину приобретает родные отечественные черты, внушающие страх и уважение к существующей власти, организующей всеразрушающую стихию, в которой предстоит погибнуть стране, у которой было столько шансов стать действительно передовой великой и могучей. Начиная с первых путинских подвигов, я перестал откликаться на злобу дня, настолько это было не свежо и не здорово, словно открылись расстрельные подвалы, и оттуда потянуло предательской горькой правдой, которую никакая ложь не в силах обмануть. Одни люди предпочитают любить жизнь, творить, познавать и наслаждаться расширением познания, постепенно выходя к свету понимания. Другие предпочитают любить смерть, не знать более того, чем позволяют обстоятельства и начальство. Предпочитают служить и подчиняться, находя в этом источник удовольствия от соблазнов обладания полным набором прав и льгот. И всё такое.
18 октября 1968
«… Жара. Лежу на берегу моря с закрытыми глазами, рядом мурлычет море в полусне совсем как большой котёнок, пригревшийся на солнце. Волны лениво лижут песок, будто жжёный сахар; насытились до одури, но не могут оторваться от сладкого. Море зеленоватое с дымчатыми пятнами…. Вспоминая его, так и хочется погладить по волнистой утренней глади. Особенно теперь, когда в порывах пронизывающего ледяного ветра ощущается незащищёнными участками кожи мелкая крупка. Пляжи, оливковые тела, сонная неподвижность загорающих мерещатся свозь радуги от брызг неутомимых купальщиков.  И тут же ледяная простота горной реки, плавно и широко льющейся по равнине. Река моего детства, без которой не представляю своего существования. Нырнёшь с крутого подмытого берега или большого камня чуть поодаль, пробудешь мгновение под водой, а течение уже снесёт далеко вниз. На берег, как ошпаренный, и только там по-настоящему сковывает холод; и крупные капли скатываются по посиневшей гусиной коже! В этот момент кажется, что ни за что не бросишься больше в страшно обжигающую ледяную воду. Но вот солнце душно и горячо заколдовало над телом, словно вплотную приблизилось и жжёт так, что не успеваешь поворачиваться. Снова вскакиваю и как из парной в снег лечу с камня в воду!
Долго привыкал к горькой морской воде, к так называемому полезному физиологическому раствору, откуда вышло всё живое. К тому же, ни с чем не сравнимая лёгкость, сродство со средой, словно и взаправду был когда-то дельфином. Рассвет, медленно льющаяся молочная гладь только-только из-под предрассветного тумана. Огромное багровое солнце, чем-то напоминающее медузу, наполовину выползшее над горизонтом, сразу отразилось массой блещущих бронзовых бликов, словно черепаший панцирь растянули по всей поверхности моря!
Выходить к морю для меня счастье, здесь и сейчас можно увидеть и полным вдохом ощутить изнутри горизонт как начало бесконечности! Однажды, глядя на море или вспоминая его, вдруг сильно разволновался. С чего бы это?! Нескончаемый хоровод разновысоких сопок, действующих как спазм и давивших на желание ощущения чистого простора неоглядной дали, внезапно разомкнулся, и горизонт, воображаемая линия свободы, какой-то гипнотической властью овладел всем моим существом!
Рассвет. Щель бледно-розовой раковины дышит, наливается воздухом и светом, и ослепительная полоска солнца заставила-таки прикрыть воспалённые от ночного бдения глаза….
Норберт Виннер и Шеннон. Учение об информации. Абстрактная мысль несознательной материи так же непреходяща, как сама материя. Солнце не только тепло и свет, вода и воздух, основы жизни и мышления биоты, но и мощнейший источник абсолютной вселенской информации. Далее Вернадский и Шарден не без Фрейда и Юнга. И всё это по мере роста, становления и развития… Предмет и потребитель искусства сначала сам человек, а потом уже всё остальное. Окончание следует.