утопия

« Братушки, да как же это?..» - звякнул тонкий голосок. БАХ! – оборвался…
Дым. Шум. «Слава Украине! Героям слава!». Величественная когда-то площадь превратилась в чёрт знает что. Всюду грязь, гильзы и возвышенные идеи о демократии народа, едва сводящего концы с концами.

Она была уже взрослая. Ей было без двух месяцев восемнадцать. Нет, она из России, но каждый раз видя чудовищные кадры из Киева (с чудесно подобранной лирично-трагической музыкой) она чувствовала неутолимую тоску. Сердечко её сжималось, и не было никаких сил радоваться жизни. В такие минуты она бежала в свою комнату и на коленях молила Бога прекратить всю эту кровавую грязь и гадость в соседней, братской стране.
Она устремляла взгляд вверх так, что даже случайный наблюдатель мог заметить – и взглядом и душой она гораздо выше этого выбеленного, изрядно потрескавшегося потолка пятого (и последнего) этажа уставшей бетонной коробки, именуемой домом. Молила, а взамен зареклась не пить кофе (её самый любимый напиток, на секундочку) и продержалась даже 2 недели, но, увы, видимо, что-то в этом плане пошло не так, и ситуация ничуть не улучшилась, и даже, кажется всё стало только хуже.
«Нет, но ведь не бывает же исключительно и сразу плохих или злых людей. Ведь это так, сколько вы меня не убеждайте, - говорила она про себя, - они просто в заблуждении, их просто свели с пути истины! Ведь в каждом из них, я уверенна, жива ещё душа и совесть!..
Господи! За что же ты им всё это?!? Хотя как я могу..? Ну прости ты их, пожалуйста, я прошу, я молю тебя! Хватит, умоляю! Они уже получили свой урок и, наверняка, больше не совершат тех же ошибок,» - заливалась горючими слезами уже взрослая девочка, без двух месяцев совершеннолетняя.
И как у любого взрослого человека, у неё, конечно же, была большая, вселенская любовь. Да, определённо. Большая. Вселенская. Любовь. Любовь была на целых полтора месяца старше, имела утопические идеи и не самую простую судьбу..- в общем, всё как полагается. Любовь эта своими речами демонстрировала храбрость и готовность принять смерть; кроме того, всей душой жаждала отправиться в сию же секунду в горячую точку и…убивать…
Что и ни говори – идеал.
Но вот в совсем уже почти взрослую головку проникла мысль о возможной мобилизации, перед глазами тут же - знакомые непосредственно, посредственно, хоть как-нибудь попадающие под этот призрачный призыв. И вот они. Вот они! Все друзья и она – Любовь, в первую очередь. Любовь, мечтающая стать снайпером и убивать, Любовь, которая ни за что не упустит такого шанса. Ах, если бы вы раньше видели эти широко-распахнутые, светящиеся ярким огнём глаза, этот полу гордый, полу ребяческий стан, то сейчас бы, верно, не узнали человека, перед нами стоящего, – бледное лицо с тусклым мутно-серым взглядом, старушичья осанка, полупрозрачная фигура, лишённая всякого проявления чувства собственного достоинства, лишь на миг предположившая такое развитие событий.
«Когда же это всё закончится? Боже! Прошу прости их! Я прошу тебя! Ты же мудрый, ты же всепрощающий, я прошу тебя, прости их… хочешь – забери у меня самое дорогое, только, пожалуйста, не жизнь и не здоровье моих родных. А так всё, что хочешь, только, пожалуйста, прости их.
Ведь не бывает же! Ведь не бывает же плохих людей!» - так она просила, просила не за себя, за народ просила, за человечество и душа её рвалась наружу, а уже почти взрослая лишь стояла посреди школьной рекреации и молча глядела в чистое небо через мутное окно.

Хотя, лично у неё, всё шло замечательно, вроде даже получалось дарить немного счастья Любви-снайперу – они часами болтали по телефону, и ночь существовала, казалось, лишь для того, что бы тихо размышлять и мечтать в темноте…
Но вот наша, уже без 2-х месяцев совершеннолетняя, в очередной раз судорожно проверяя страничку своей Любви вк, увидела всего 2 слова, это даже фразой не назовёшь, 2 слова с маленькой буквы «всё сложно». Конец всему. Ведь это значит, что она в тягость, она перестала дарить счастье и радость, теперь несёт собой лишь стеснение, неловкость, неприязнь…
«Ах! как же это? »
………………………………………………………………………………………………………………
Весенняя погода непостоянна. Днём то тепло, то прохладно, а ночью, так вообще почти морозы.
Полночь. Автовокзал. Ночная прохлада.
«Ведь не бывает же исключительно злых людей,» - думала уже почти взрослая девочка в шифоновой юбчонке, капроновых колготках и лёгкой «кожанке» (а на улице +1;, на минуточку ).
Ей повезло и она дождалась ночного экспресса до Донецка – приграничного городка. Вы спросите «откуда деньги?» - она копила себе на выпускное платье, но кому в такое время оно нужно?
На границе в сторону Украины почти никого, зато огромная суматоха, беготня, суета с обратной стороны. Беженцы бесчисленно-безымянными толпами бегут из обагрённой войной страны.
- Предъявите Ваши документы, пожалуйста.
- Доця, ми ж з Киеву, ми похопили, що встигли та побігли з Майдану цього проклятущего. Доця, у мене ж сім'я 5 чоловік, мене - хоч ріж, а їх пропусти, їх же там уб'ють!
- я не могу…

Конца этой истории наша девушка не услышала – представился шанс проскользнуть незаметно дальше. Потом добрый человек согласился довезти до Луганска.
«Я вот, тех времён никогда не забуду,»- завёл длинный сказ водитель, но почти уже взрослая была не в силах внимательно слушать:
«Нет. Ведь не бывает же исключительно и абсолютно плохих людей на свете. Это точно. Они просто не ведают, что творят. Их совесть и душа ещё живы, я уверенна. Просто их надо разбудить. Сочувствие живёт в каждом.
Господи, что я делаю? Но слишком поздно назад, отныне лишь вперёд. Вон ведь Любовь моя наверняка бы не трусила сейчас!..
Господи, я прошу, прости их и дай мне хоть немного сил.»

Луганск. Три часа ночи. Весна. Пустынные улицы. Тьма.
Нет, нашей без двух месяцев совершеннолетней не хочется спать – мозг слишком возбуждён, плюс холод. А потому она околачивается у закрытого ещё ж/д вокзала, дрожит, стучит зубами и представляет, чем могла закончиться та история на границе.
Билет. Поезд. Соседи. Солнце за окном в противовес мраку, творящемуся вокруг. Она - уже не помнит как и где выпачкалась в пыли.
Киев. Пешком сначала за толпой, потом на голос, раздающийся из динамиков где-то вдалеке. Чем отчётливее голос, тем больше решимости в глазах толпы, в глазах – лиц ведь не видно, герои пожелали остаться неизвестными. Голос закончил на высокой во всех смыслах ноте – чуть не сорвался. И вот стадо героев двинулось.

«Братушки, родимые! Как же это вы, против своих же?! Они же люди, они же живые!! Как же это вы греха-то на душу взять не боитесь? » - навзрыд кричала почти уже взрослая. Она хватала за руки людей, падала на колени, не щадя колгот и стёсывая гладкую кожу о колкий асфальт. Но никто почти не внимал её крику. Здесь вообще слишком привыкли к разного рода крикам.
Начало столкновений. Бутылки с зажигательной смесью, цепи с чем-то острым на конце, где-то позади даже, кажется, слышны автоматные очереди.
«Братушки! Одумайтесь! Мы же люди! Мы же не машины для убийств! Братушки, они ведь совсем безоружны!» - рыдала девушка. Внезапно кто-то рядом окинул острым взглядом девушку: «Йшла би ти звідси...така гарна, молода дівчина…» - и, не дожидаясь ответа, двинулся дальше.
А позади кто-то продолжал рвать глотку автомату, всё увеличивая разлёт и неточность попаданий. И вот уже летит Ей в спину «шальная», но без двух месяцев совершеннолетняя, почти взрослая и знать не знает об этом ещё и есть у неё всего-то пару последних секунд жизни.
«Братушки, да как же это?..» - звякнул тонкий голосок – бах! – оборвался.
Дым. Шум. «Слава Украине! Героям слава!» Величественная когда-то площадь превратилась в чёрт знает что.

Среди грязи, гильз от патронов, горелых покрышек и прочего мусора журналистам удалось снять эпичный кадр, в некотором роде отражающий нрав эпохи: на асфальте, багровом от засохшей крови, раскинув руки, будто обнимая Землю, с выкрученными в разные стороны ногами, в рваной шифоновой юбке и грязных, в крови и пыли, изодранных колготках, лежит на животе девушка с маленькой ранкой в спине, на вид, лет 17-18.