Чёрный ход-2. Погружение... 10. Аттестат

– Ты знаешь, который час? – грозно спросил Командир.

     Она глянула на запястье, посмотрела по сторонам и отрицательно покачала головой. Вслед за ней обвёл глазами комнатушку и Командир. На пустых стенах особо смотреть было не на что, на столе живописно расположились горка расправленных  фантиков, стопка книг  и чернильница-непроливашка. Пожарный покачал головой и помянул Михалыча недобрым словом.
  – Собирайся немедленно, – бросил он недовольно, – или тебе аттестат не нужен?

      Вспомнив кошмар, она подпрыгнула на топчане и заметалась, хватаясь за плечики с парадно-выходным нарядом. Командир хмыкнул, бросив взгляд на её голые ноги, и захлопнул дверь. Запоздало сообразив, что стоит в одной сорочке, торопливо покраснела и принялась быстро одеваться. Мельком подумала, каков норматив на одевание у пожарных? Каков бы он ни был, а рекорд она сейчас запросто  поставила! Как ни крути, первый аттестат в жизни! Командира она догнала у двери кабинета. Тот осмотрел её и покачал головой.
  – Ну, ты даёшь, дочка, этак в Книгу рекордов Гиннеса попадёшь запросто.

      Получив на руки письмо в Наробраз, пару совершено необходимых справок и устное напутствие, отправилась к строгой даме, ведающей Народным просвещением в Городе.

      Строгая дама, как оказалось, времени зря не теряла. Придирчиво изучив предъявленные бумаги, затребовала удостоверение личности, и не найдя к чему придраться, выдержав педагогически безупречную паузу, вынула из ящика стола папку с кучей бумаг. Не менее придирчиво изучив лежащие внутри листочки, аккуратно переложила бумаги в обратном порядке, и лишь тогда вынула из приклеенного к обложке папки большого конверта лист плотной голубоватой бумаги, внимательнейшим образом сверила его содержимое с несколькими строгого вида протоколами и... положила обратно.

      Девочка терпеливо ожидала окончания процесса.  Дама вынула новую бумагу, так же тщательно ею изученную и протянула сидевшей напротив посетительнице. Поняв, что писанины избежать не удастся, та принялась разминать пальцы. В глазах дамы мелькнуло что-то человеческое. Она отодвинула чернильницу, отобрала уже нацеленное в чернила перо и вытащила из недр стола широкий черный пенал. Вынув из него сверкающий слоновой костью и золотом небольшой цилиндрик, открутила колпачок и протянула малость оторопевшей девочке… авторучку с золотым пером! Взяв вечное перо, она примерилась и почеркала на подсунутом строгой дамой клочке бумаги. Перо шло легко, оставляло ровный тёмно-фиолетовый след, и было очень похоже по ощущениям на гелевую авторучку. Начертать на бланке расписку в получении на руки аттестата о законченном неполном среднем образовании никакого труда не составило. С восхищением оглядев ручку, вернула хозяйке.

      Та спрятала драгоценный предмет обратно в футляр, на котором мелькнула дарственная надпись на бронзовой, а то и вовсе на золотой  пластинке, и спрятала в недра стола.
  – Поздравляю, дорогая, – сварливым тоном сказала дама и вручила вынутую из конверта бумагу, спрятав вместо неё только что написанную расписку. Вскочив со стула, девочка приняла документ, тщательно изучила, подражая строгой даме, и лишь тогда присела в неглубоком поклоне. В глазах дамы мелькнуло изумление. А то, гордо подумала девочка, знай наших, не только вам, аристократкам, по силам бальные танцы учить! Исторические балы в Школе искусств, это вам не кот чихнул! Реверансы и книксены в программе курса исторических танцев никто не отменял! Грациозно повернувшись и не выходя из образа, она королевской походкой покинула кабинет, ещё раз сделав лёгкий поклон, закрыла дверь. Брошенный при этом взгляд подтвердил – дама продолжала пребывать в изумлённом состоянии. Тщательно закрыв дверь и вволю попрыгав от радости, она, наконец, спрятала документ в потайной карман, где заранее лежал согнутый пополам кусок картона, играющий роль миниатюрной папки для бумаг.

      Всё-таки я умница, гордо подумала она, как ни крути, умница без дураков! Какое там «пятилетку за три года», тут вон семилетку за три дня – да запросто! Что удивительно, в аттестате не оказалось троек.  Были, разумеется, прочерки на ряде предметов, но это никак не отражалось на среднем балле. Красный кружок солнца клонился к закату и заглядывал в глаза поверх тайги по ту сторону Камы. Хотелось прыгать и кричать от восторга. Но кричать было негде, и прыгать было некуда. Надо сдать книги, вспомнила она и заспешила домой в превосходнейшем настроении.

      Возле ставшего родным Пентхауса маялся Михалыч. Дождавшись, когда она справится с замком, принялся оглядывать стены и что-то прикидывать. Она потопталась на пороге и подёргала плотника за рукав. Тот очнулся от раздумий и буркнул что-то насчёт гвоздика. Через пару минут удалось выяснить, что Командир накрутил ему хвост и велел оснастить данное помещение часовым механизмом типа ходики, каковые изыскать незамедлительно. Ходики прикорнули тут же на полу у стены, замотанные в тряпицу. Уяснив грозящую ей опасность, девочка протиснулась внутрь и постучала по стенам костяшками пальцев. Стена музыкально отзывалась на все лады.

      Михалыч ворчал и бурчал, но от попыток немедленно вбить гвоздь и повесить тикающий механизм на резонирующую стенку воздерживался. Прикинув варианты, она  принялась рисовать эскиз. Показав Михалычу полу ватника, она нарисовала прямоугольник вокруг ходиков. После бурного обсуждения пришли к компромиссу. Михалыч убрёл за рукавом от старого ватника, а она принялась прикидывать, где ходикам будет самое место. Место нашлось возле зеркала, сбоку от полочки, и смотреть удобно и заводить нетрудно. Вытащив заныканный на экзамене огрызок мела, она отчеркнула место установки ходиков, подумала и нарисовала для верности сами ходики.

      Теперь Михалыч точно не ошибётся, подумала она, оттирая мел с пальцев. Принесённый завхозом рукав оказался настолько больше требуемого размера, что ей сразу пришла в голову ещё одна гениальная мысль. Уговорив не резать ватин, помахав руками и похлопав ресницами, кроме ходиков заполучила и приличных размеров прямоугольник ватина, спускающийся вниз по стене существенно ниже ходиков. У неё появились кое-какие соображения по поводу оформительских изысков.  Пора приводить Пентхаус в приличный вид, решила она и выгребла из картонной коробочки мелочь. Надо  бы сдавать книги, напомнила бдительная мысль.

      Из библиотеки она свернула в промтоварный, где приобрела баночку клея и пару кисточек. До самого ужина  активно отдыхала от тревог и суеты последних дней. В результате зашедший пригласить к Командиру дежурный впал в ступор, и был несколько раз дернут за рукав, прежде чем смог оторвать взгляд от украшенной цветными узорами стены. На полу валялись обрезки фантиков и обрывки плакатов, выпрошенных у Михалыча из числа устаревшей наглядной агитации. Конечно, изобразить Мону Лизу она бы не взялась, но что-то из абстракционистов по памяти восстановить явно удалось. Некоторые опасения вызывали крайне смутные воспоминания о годе создания оригинала, но всегда можно сказать, что из головы выдумала.
…А потом можно ворчать, что какой-то там Малевич у тебя украл сюжет, хихикнула не в меру умная мысль.

      Защёлкнув в рукоятку швейцарского ножа хорошо послужившие маленькие ножницы, она принялась сметать в кучку усеявшие пол обрезки. Про швейцарское происхождение её трофейного ножика  рассказал давешний связист, заставший её за ленивым подравниванием ноготков в дежурке. Надо признаться, к своему стыду она так и не вспомнила сама, что герб Швейцарии как раз и есть изображённый на ручке ножика белый крест на красном квадратике. Век живи, век учись, вздохнула она тогда про себя. Тут же выскочила мысль и захихикала, заканчивая пословицу, всё равно дураком помрёшь! Главное чтобы не дурой, отмахнулась она.

      А ножик впрямь оказался славным. Настоящая сталь, острые лезвия не тупились при обычном использовании, а тыкать остриём в проволоку или камень ей и в голову не приходило. Отнеся обрывки бумаги на кухню и спровадив их в печь, добралась, наконец, до Командира.  Упреждая вопрос, с заслуженно гордым видом показала украшенную голубой сеточкой защитных линий и снабжённую синей печатью заветную бумагу.

      Командир со всей торжественностью встал и пожал ей руку, объявив благодарность за отличную учёбу. Затем не менее торжественно объявил о завтрашнем выезде на стрельбище. Попрыгав и похлопав в ладоши, она вспомнила о заветной тряпочке под ходиками и привычно потянула из кармана «разговорник».

      Изучив рисунок, Командир задумался и кликнул дежурного. Минут через десять тот вернулся с нужными бумагами и исчез в коридоре.
  – Почему бы и нет? – задумчиво сказал Командир, перелистав принесённые бумаги. – Дело хорошее и нужное, согласен. Вернётся Особист из Узла связи, я ему скажу, во дворе потренируешься. 

      Она кивнула и полезла со стула.
  – Погоди! – остановил её Командир и направился к сейфу. – На улице не балуйся, потренируйся в сарае, пока светло.

      С этими словами он протянул ей знакомую шкатулку. Она только и смогла кивнуть, принимая столь ценную ношу. Внизу её привлёк шум из двери со свежеустановленным  телеграфным буквопечатающим аппаратом. Внутри лязгало, стучало и жужжало. Любопытство кошку сгубило, сердито думала она, пока ноги сами несли к открытой двери. Шум издавал стоящий почти посередине комнаты громадный агрегат, напоминающий механическое пианино, только звучало оно крайне отвратительно.

      За коротенькой фортепьянной клавиатурой сидел Старший электромеханик и тыкал одним пальцем в клавиши. Агрегат лязгал, рычал, жужжал и дёргал узкую ленточку бумаги, сматывающуюся с рулончика сбоку. Электромеханик подкручивал внутренности слегка кривой отвёрткой и снова тыкал в клавиши. Комната сильно изменилась за истёкшие сутки. Кроме громоздкого механического пианино, в углу торчал  самодельный, грубо сколоченный стол. Он никак не походил на работу Михалыча, тот не унизился бы до такой халтуры из плохо оструганных досок. На самодельном столе красовался ряд здоровенных прямоугольных коробок, опутанных толстыми проводами, сходящимися в прибитом над столом щите с рубильниками. Пахло горячим машинным маслом,  типографской краской и озоном. Видимо, где-то что-то искрило.

      Впрочем, отойдя в сторону и примостившись у стены, заметила внутри аппарата посверкивающие медные кольца на оси жужжащего электромотора, и вопрос о происхождении озона отпал сам собой. На бумажной ленточке беспорядочно появлялись буковки, над ленточкой бешено вращалось здоровенное кольцо, что-то ритмично трещало и щёлкало. Постепенно буквы перестали самовольно выскакивать  на бумаге и электромеханик заметно приободрился. Наконец он отложил отвертку и, тыкая одним пальцем, что-то наколотил на клавишах. Натыканное немедленно пропечаталось на бумаге.

      На стене у аппарата висел ещё один эбонитовый щит с тумблерами и рубильниками. Электромеханик что-то там переключил и стал ждать, потыкав на одну клавишу несколько раз подряд. При этом аппарат довольно мелодично позвякивал.  Обалдеть, выскочила не в меру умная мысль, да он звонит кому-то, аха!

      Вскоре аппарат сам собой ожил, пару раз мелодично звякнул  и самовольно начал переводить бумажную ленту с рулончика на пол, попутно марая её буквами. Ну вот, подумала девочка, уже сломалось? Однако связист был явно доволен и  снова потыкал в клавиши одним пальцем. Через пару секунд аппарат снова ожил. Так это он с кем-то переговаривается, осенило её. До интернета как до луны, а они тут чат развели! Она пошевелилась, зацепилась зажатой подмышкой шкатулкой за стену. Старший электромеханик подпрыгнул, как ужаленный и обернулся. За своим увлекательным занятием он явно не заметил её прихода. Она слегка поклонилась почти так же церемонно, как в Наробразе. Связист что-то буркнул и кивнул.  Она изобразила, как он тыкает пальцем в клавиши, а затем показала игру на пианино.

      Связист насупился и буркнул в том смысле, что указывать все любят, а вот делом подтвердить не дождёшься. Она равнодушно пожала плечами, дескать, что мы, пианино не видали?
  – Хотите попробовать, – ехидно спросил Старший электромеханик, привставая со стула.

      Она, наконец, оторвалась от подпираемой стенки и подошла. Пианино было забавное. На клавишах глубокой гравировкой изображены буквы и цифры. Ткнула пальцем в первую попавшуюся. Аппарат лязгнул, и на дёрнувшейся ленточке появилась буковка. Сверив её с клавишей, она одобрительно покивала головой. Сзади ехидно прокомментировали, дескать, так и я могу, и даже быстрее. Согнав связиста со стула, она уселась поудобнее, придвинулась к механическому пианино. Осмотрела клавиши с задумчивым видом, стараясь запомнить, где какая буква изображена. Положила на клавиши привычные к фортепьяно руки и слегка пошевелила пальцами. Клавиши были тугие, от лёгкого прикосновения не срабатывали. Сзади сопели и хихикали. Она сердито поджала губы, снова пробежала глазами по надписям на клавишах  и наиграла лязгающую мелодию. На ленте появилась строчка. Связист хихикнул и громко прочитал вслух: «И нечего хихикать в спину»! 

      Связист заткнулся и потянулся к ленточке, оторвал, перечитал ещё раз. Она подумала и пробежалась по клавишам ещё раз. Быстро оторвала ленточку и, пройдя мимо связиста с гордым видом, вышла, не забыв прихватить отложенную в сторонку шкатулочку.

      За дверью она с ходу упёрлась носом в гимнастёрку.
– Вот ты где, – сурово произнёс носитель гимнастёрки, галифе и начищенных сапог, – следуй за мной!

      Она удивлённо похлопала глазами и, выторговав у Особиста тридцать секунд, умчалась в свой Пентхаус. Быстро распотрошив шкатулочку, прицепила на пояс кобуру, сунула в неё браунинг, не забыв защёлкнуть в рукоятку пустой  магазин. Ровно через полминуты она, пряча на ходу ключ, примчалась обратно. Особист окинул её суровым взором и, повернувшись через левое плечо, заскрипел начищенными сапогами в сторону своих владений. Вспомнив слова Командира о возвращении из Узла связи, она с уважением глянула на сверкающие сапоги Особиста. Ни пылинки ведь нету!

      Попасть в святая святых  не получилось. Особист долго лязгал, скрипел и визжал чем-то металлическим за тщательно запертыми дверями  своего кабинета,  затем вынес два длинных свертка и повёл её во двор, заперев свои владения на несколько замков. Напоследок он налепил на пластилин оттиск с прицепленной к поясу круглой металлической печати.

      Солидно-то как у него тут, отметила она с уважением. Может, мне тоже завести пластилиновую печать на дверях Пентхауса? Додумать идею не удалось. Приведя её в сарай, где стояли боевые телеги и подводы, Особист включил свет и развернул на стоявшем у стены столе свои загадочные свёртки. Пока она с невольным уважением разглядывала открывшиеся взору винтовки, выхватил из планшета бумагу и потребовал подписи тут, тут и вот тут. Вынутый ею разговорный карандаш был решительно  отвергнут Особистом. Он с важным видом полез в нагрудный карман и вытащил черную авторучку с блестящими ободками по краям. Отвинтив колпачок, гордо протянул ей вечное перо. Пришлось взять с крайне уважительным видом, восхищённо осмотреть и покачать головой.

      В голове катались со смеху мысли, вспоминающие давешнюю наробразовскую Даму и авторучку слоновой кости с золотым пером. Паркер, пискнула одна мысль, у дамы была настоящая паркеровская авторучка с золотым пером, именно от них пошло название «вечное перо», на них фирма давала пожизненную гарантию. Разогнав хихикающие мысли по углам, она расписалась выданным пером в трёх местах и вернула ценную вещь Особисту. Строго говоря, и эта ручка была непростой. По сравнению с Паркером, да, смех разбирает, но ведь и не ширпотреб! При всём невежестве в перьевых авторучках, в ширпотребе она разбиралась отлично и сразу почуяла, что чёрная авторучка Особиста какая-то этакая, приятно лежала в руке, да и мелкие латинские буковки полукругом на блестящем пёрышке тоже говорили о благородном происхождении самописки.
  – Два часа! – сказал Особист суровым голосом, бережно пряча документы в планшет. – Через два часа вернусь за выданным во временное пользование имуществом!

      Порывшись в кармане, он вынул два патрона и протянул на ладони. Она удивлённо подняла брови. Что, прямо здесь стрелять, повела вокруг рукой. Особист покачал головой, и, слегка смягчившись голосом, пояснил:
  – Учебные патроны для изучения процесса заряжания и производства выстрела.

      Ловко подхватив одной рукой винтовку, он показал, как надо вставлять патрон и как передёргивать затвор. Она внимательно следила за процессом и кивнула по окончании, мол, ясно, товарищ инструктор. Особист развернулся и исчез за воротами, не забыв прикрыть их за собой. Разглядывая винтовки, она краем уха слышала, как Особист выдаёт инструкции конюху, кузнецу и сторожу, а они, все трое, одним голосом подтверждают ясность. Пока она изучала оружие, кузнец вернулся в гараж – тьфу ты, какой гараж, в сарай! – протянул ей старый бушлат.
  – Вот, подстели, когда учиться будешь.

      Она кивнула, прикладывая винтовку к плечу.
  – Э-э-э, – протянул сторож, – так ты себе ключицу сломаешь первым же выстрелом.

      Она подняла брови.
  – Молодо-зелено! – проворчал сторож. – Вот, смотри!

      Он одним движением вскинул винтовку к плечу, точно приложившись к прикладу плечом и замер. Она смотрела во все глаза. Стол винтовки замер. Раздался щелчок.
  – Понятно?

      Она покачала головой. Попробовала повторить. Минут пять сторож показывал ей, как и куда должен прилегать приклад, как целиться, как нажимать на спуск. В молодые годы сторож явно не за сохой ходил, подумала она, вон какие премудрости знает. Когда приклад стал попадать в нужное место плеча, сторож одобрительно кивнул и ушёл к себе, дав на прощание несколько советов. Как всё просто в кино, с тоской подумала она, потирая изрядно отбитое плечо. Вскидываешь одной рукой автомат, тра–та–та и все тридцать пуль поражают сотню врагов. Она попыталась вскинуть винтовку одной рукой, но чуть не опрокинулась вместе с ней на пол.

      Час ушёл на отработку прикладывания и прицеливания. Стоя, сидя на одном колене, лёжа на выданном бушлате. Руки тряслись, винтовка ходила ходуном. Пришлось сделать перерыв. Лучше всего она научилась вставлять патрон в патронник и закрывать затвор. Вспомнила свои недавние мучения с пером и правописанием, вздохнула. Перо хотя бы легче винтовки. Ещё через полчаса она уже уверенно задерживала дыхание и, нажимая на спуск, видела, что прицел при этом не сбивается с намеченной на дальней стене сарая цели. Винтовка как-то разом полегчала, и уже не казалась до ужаса громоздкой и неудобной. Вспомнив про вторую винтовку, вернулась к столу и сменила оружие.

      В первое мгновение она даже обиделась, заподозрив злую шутку. Взятая со стола винтовка была маленькая и лёгкая, как игрушка. Макет? Внимательный осмотр не подтвердил опасений. Это была настоящая винтовка, только несерьёзно мелкая и лёгкая. Поднеся к глазам лежащий рядом патрон, она совсем успокоилась. Мелкашка это была, обыкновенная мелкашка. Впрочем, не совсем обыкновенная, патрон заметно больше по размеру. Она помнила, что мелкашка имеет калибр пять и шесть десятых миллиметра, а тут... А тут мы имеем шесть с половиной миллиметров, вот что! Она призадумалась. Где-то совсем недавно она слышала про шесть с половиной миллиметров. Аха, точно! Сейчас мы их проверим, думала она, вытаскивая браунинг из кобуры, сейчас мы их сравним!

      Вынула из кармашка обойму, примерилась, защёлкнула учебный патрон, поморщилась. Не лезет, как в пошлом анекдоте... Вытащив патрон из обоймы, оттянула затвор и глянула в ствол. А ведь похоже, похоже. Аккуратно вставила патрончик в ствол и слегка нажала пальцем, патрон легко вошёл в ствол до половины и замер. Отпущенный затвор вернулся на место, но до конца не дошёл и патрон в ствол не дослал. Подставила ладонь и оттянула затвор. Патрончик остался в стволе... Пришлось выдавливать его подобранной с пола щепочкой.  Вот ведь зараза, огорчилась она, калибр-то один и тот же!.
…Память твоя дырява, вылезла из закоулков сознания умная мысль, потрясая какой-то бумажкой. Шесть с половиной и шесть тридцать пять! Шесть с  половиной миллиметров – это патроны для винтовки, шесть тридцать пять  – для браунинга!
…В самом деле, смутилась она, чё-та я тово… Или правильнее сказать «чё-та я не тово»?

      Быстро спрятав пистолет и обойму, она вернулась к винтовочке.  Недолго повозившись, легко нашла нужное положение приклада, покачала стволом, пощёлкала затвором, спусковым крючком. После полутора часов работы с трёхлинейкой это было легче лёгкого, винтовочка казалась невесомой и легко слушалась рук.

      Повторив те же упражнения по стрельбе стоя, с колена и лёжа, она как раз возвращалась к столу, когда под скрип дверных петель в сарае появился Особист. Окинув помещение подозрительным взглядом и обнаружив наличие оружия, вошёл внутрь и встал у стола. Она подошла, утомлённая упражнениями, и положила мелкашку на стол.
  – Как успехи? – сурово спросил Особист.

      Пожав плечами, она взяла со стола трёхлинейку и вскинула к плечу, прицелившись в многократно убитый наповал за эти два часа сучок на дальней стене сарая. На ощупь нашла на столе патрон, удерживая винтовку левой рукой, передёрнула затвор. Особист поднял брови, отобрал винтовку, открыл затвор, поймал на лету выскочивший патрон, повертел в пальцах. Хмыкнул.
  – Ещё раз можешь показать этот фокус?

      Она отобрала обратно винтовку, патрон, вскинула приклад к плечу, подняла зажатый в правой руке патрон,  передёрнула затвор. Патрон исчез. Особист молча смотрел во все глаза. Она выцелила несчастный сучок, пристрелила его в сто первый раз и дернула затвор. Особист привычно поймал патрон в воздухе и покрутил головой.
  – Ну ты даёшь... Ты же пару часов назад первый раз  в жизни винтовку в руки взяла, я в таких делах разбираюсь.

      Она без лишней скромности кивнула, сменила оружие и повторила всё с мелкашкой. После трёхлинейки было легко и приятно держать в руках столь послушное оружие.  Особист глянул на часы, заторопился. Проверил винтовки, пересчитал учебные патроны, все оба, спрятал в карман и вынул расписку. Сделав какие-то отметки, расписался три раза и собственноручно замотал винтовки в тряпку. Помедлил в дверях.
  – Ты завтра нормы сдавать будешь?

      Буду, кивнула она. 
  – Хорошо, я поеду с вами! – решил Особист, помедлив, признался. – Поначалу я не верил, думал поиграешься и успокоишься. А ты, пожалуй,  вправду можешь сдать на нормы, значит протокол будем заполнять.
На том и расстались.

      Присев на край стола, она слушала затихающие шаги Особиста и болтала ногами, как маленькая девочка.
…А я и есть маленькая, мысленно ответила она сама себе.
…А кто это  аттестат получил, паспорт выправил, поинтересовалась ехидная мысль.
...Да, шестнадцатилетняя старуха по всем бумагам, ну и что? Хочу ногами болтать и болтаю, огрызнулась она.

      Послушав тишину, слезла со стола и тихонько притворила ворота.  Снова забралась на стол, вынула браунинг и погладила пальцами гладкий металл ствола. В отличие от винтовки, ощущение зла от пистолета не исходило. Странное было ощущение, вообще-то говоря! Пистолет просился в руку, иногда казалось, на ладони лежит маленький котёнок, а не грозное оружие. Она сидела и задумчиво вертела в руках пистолет, время от времени вскидывая руку и выцеливая несчастный сучок на дальней стене.

      Сучку наверняка не нравилось расстреливание, но его никто не спрашивал. Каждый раз браунинг ложился в руку, как сшитая по руке перчатка. Какое-то время она развлекалась выхватыванием из кобуры в ковбойском стиле и пальбе навскидку. Выхватывать оружие было не очень удобно, кобура была рассчитана на другого человека, так как имела явно нестандартный угол наклона. Однако, если довернуть кобуру чуть в сторону, выхватывать и стрелять получалось практически мгновенно, пара секунд, пожалуй, прикинула она. А то и меньше… Она попробовала и так и этак, пистолет был удобен, он просился в руку сам собой, внушал надёжность и уверенность, вместе с тем не излучал угрозы. Хватать и палить во все стороны совершено не хотелось. В памяти промелькнула недавняя перестрелка в лесу, по спине пробежал запоздалый холодок. Её могли убить! Их всех могли убить!

      Она вздрогнула, обнаружив в руке пистолет, выхваченный практически мгновенно при одной мысли об опасности. Если подумать, это всего лишь логичное следствие её нелюбви к нацеленному в неё оружию. Раньше она могла пустить в ход только собственные коготки, теперь вот… Она покачала на ладони браунинг. Однако, привыкаю к оружию!
…Время такое, напомнила умная мысль.
…Время, вдохнула она, время! Где-то оно, моё время?
…Время твоё там, где ты сама, буркнула умная мысль, живи настоящим, помнишь такую дурацкую рекламу!
…Дурацкая была реклама, согласилась она, ладно, я и так живу настоящим, верно? Привыкаю к этому времени, ох, привыкаю! И к оружию придётся привыкать, аха. Время такое!

      Она потеребила кобуру, засунув в неё пистолет. Вот и кобура уже не кажется неудобной. Конечно, если застегнуть кофточку, времени на выхватывание потребуется больше, да и зацепиться за одежду легко. А вот интересно, подмышечные кобуры тут известны или это удел будущего? Если я прицеплю кобуру под руку, как воспримет Командир? Она осмотрела кобуру. Нет, не получится, с сожалением отказалась она от мыслей о переделке. Вообще-то сама  идея хорошая. Увы, кобура оказалась совершенно не приспособлена для ношения под рукой. Снаружи донёсся звон колокола. Смена пришла, отметила она, значит... Значит, я опоздала на ужин! Она спрыгнула со стола, на бегу поправляя кофточку и метнулась наружу.




Г. Березники
09.08.2015 г.
v2.11.08.15