Второй рассказ про унижение унижающих

У меня только одна, но серьезная претензия к германской полиции: фрау Polizistin могла бы принять душ перед дежурством. Она озонировала вагон-ресторан ароматами (тут мы вступаем на опасную тропу критики государственных институций, и потому будем тщательно выбирать выражения) – скажем так, ароматами, перпендикулярными гастрономическим ожиданиям голодных путешественников. Как мне показалось, фрау об этом догадывалась, нисколько этим обстоятельством не тяготилась, может быть, даже наоборот…  На ягодице рубенсовой крутизны уютно, как младенец, возлежал пистолет. Пара наручников то появлялась, то скрывалась в складках живота, которому позавидовал бы чемпион сумо.

За окном проплывали буколические луга. Только что мы въехали в Германию со стороны Страсбурга.

Моя персона полицейскую фрау не заинтересовала. Сидящему за мной африканцу повезло меньше.

- Выборочная проверка документов. Предъявите ваш паспорт и визу! – скомандовала она с экспрессией, объективно говоря, мало соответствовавшей серьезности момента. Бремя белого человека – тяжкое бремя. Выговор выдавал в ней выходца из южных земель.

Миниатюрный, как статуэтка из эбенового дерева, африканец не спеша промокнул салфеткой уголки рта (подозреваю, гарантом этой неспешности был дипломатический паспорт во внутреннем кармане) и на великолепном хох-дойч (ставлю на Гейдельберг или берлинский университет Гумбольдта) произнес:

- Простите, я не все понял из-за вашего акцента.

Не знаю, о чем подумали в этот момент остальные, я же отчего-то вспомнил моего хамелеона. Когда-то я был большим начальником, и в моем большом кабинете в специальном вольере жил хамелеон – подарок сотрудников.

Мой хамелеон тоже был мастер менять расцветки, но с такой скоростью становиться пунцово-свекольным, конечно же, не умел.