Человек 17-го Апреля черновики моей жизни

Путешествуя более девяти лет по миру, конечно с перерывами для работы, я тем не менее смог сполна посмотреть окружающий меня мир и даже как это уже модно написать кое какие очерки. Данный рассказ просто набросок и мое видение моей прошлой жизни на Вьетнамской войне и мои нынешние путешествия. Ведь для чего-то я в них отправился.....


      
      ОДНА ЗАПИСЬ В ДОЖДЛИВЫЙ СЕЗОН: ЧЕЛОВЕК 17ГО АПРЕЛЯ.

                ВМЕСТО ЭПИЛОГА    

Я ощущаю дуновение ветра, что исходит снаружи. Он обволакивает мою кожу. Смотрю на себя словно со стороны, все страхи и проблемы собраны воедино в этом теле. Одновременно чувствую желание разрушать и быть в гармонии с этим миром. Возможно, нить этих ощущений идет от прошлых перерождений. Я предпринял попытку увидеть в зеркале хотя бы часть своей прошлой жизни. Чувствуя озноб, головокружение, я всматривался в свое лицо и ждал что оно поменяется и наконец узнаю свой прошлый облик. Несколько раз оно пропадало, но я так и не увидел ничего нового. Затем обратился к медитации. Довольно быстро увидел яркий свет и почувствовал удовольствие от присутствия чего-то теплого внутри. Но и этот путь очень быстро был закрыт. Наверно из-за путешествия в черную комнату как я это назвал. Как-то мне снился сон, в котором прибывал в комнате и меня силой, что-то сжимало и растягивало. Попутно удерживал дверь от проникновения в этот мир чего-то темного, может даже удерживал самого себя настоящего. Проснулся глубокой ночью, в обессиленном состоянии. Вывод: либо я подсадил, что-то к себе из другого мира, какого-нибудь астрального паразита либо стал открывать темные комнаты своего собственного разума.
Я люблю Азию. С этими словами впервые ступил на вьетнамскую землю. Тогда я приехал кататься на маунтинборде - странном сочетании скейтборда и сноуборда. Меня тянуло в джунгли. Войдя в этот необыкновенный мир, словно очутился на незнакомой мне планете. Знания об этом месте у меня были нулевые. Я должен был снова увидеть это все, пройти, что-то из прошлого. Словно где то там оставил свою тень, под палящим солнцем Азии. Во второй раз вернулся с идеей проехать один на велосипеде четыре страны, Вьетнам с юга на север, потом перейти границу Лаоса и далее в Тайланд. Последнем местом на этом пути была Камбоджа. Удивительно, но я с легкостью оставался жить у местных. Черта была пройдена и стена непонимания разрушена. Вьетнамцы помогли мне немного освоиться и изучить их язык. Но на этом я не остановился и с каждым разом возвращался с новыми идеями передвижения по странам Юго-Восточной Азии. А та связь с джунглями, что я ощущал в дороге, никуда не делась. После дождей туман хозяйничает на этих территориях. Там что-то есть...и я должен войти туда....

                Один лишь вдох наполнит жизнь.
                Того, кто к ней открыт.
                Но как быть с теми, кто был слеп.
                Ушел, был проклят и забыт.



                Глава первая.
                Последние шаги по земле.


Свирепая туча, поглощая горизонт, шла прямо на меня. Деревья вдоль дороги склонились в почтении к надвигающейся грозе. Мало-помалу, сильный ветер, приближаясь, начинал трепать брезенты ближайших продуктовых лавочек в деревне. Отдав мелочевку за скромные продукты, я вернулся к своему мотоциклу. Хонда XR 250 с красно-белыми обтекателями на корпусе терпеливо ждала, чтобы унести вглубь Камбоджи. Мотор я оставил включенным. Внезапно, ветер поднял в воздух красную пыль, и я поспешил одеть защитные очки. Всклокоченные волосы пепельного цвета были все в песке. Оказавшись в эпицентре, я застегнул кожаную куртку и надел шлем. Закинув покупки в рюкзак, я запрыгнул на мотоцикл и сорвался прочь. Сквозь шлем, я смотрел на страну, которая вот уже третье десятилетие не может оправиться от всех испытаний, выпавших на ее долю. 
Долгих, девять лет мы были с дорогой неразлучны. От Непала и до Малайзии я накрутил не одну тысячу километров на велосипеде, проплыл по горным рекам Лаоса. И что теперь? В пятый раз я ступил на изнывающую от жары камбоджийскую прерию. Город Сиам Рип (близ архитектурного комплекса Ангкор Ват – примечание автора),где мы отдыхали с моей любимой девушкой стал местом старта. В последние несколько дней до своего отъезда она помогала мне с редактированием этого рассказа. Нигде не пишется так лучше как возле древних памятников архитектуры и гражданской войны. Признаться честно на тот момент я сильно хромал в грамоте. Хотя мы и сделали всего десять страниц, эта помощь в дальнейшем дала мощный толчок в развитии письма. Я посадил ее на автобус и отправил домой. Мне нужно было еще кое-что решить.  Вопросы, которые не давали покоя, заставили меня пуститься в последнее путешествие по этой стране. Взяв впервые на прокат велосипед, я отвез его мастеру, чтобы в этот раз он был в полной боевой готовности. Остальная часть Камбоджи - как вымершая пустыня: вода, еда и ночлег. Пожалуй, вот все что важно там для жизни. В центре города, нахожу моторикшу, и за небольшую плату он соглашается отвезти в район Бенг Меалеи (полуразрушенный храм в джунглях на северо-западе страны – примечание автора). Я закидываю вещи и вперед…   
Всю дорогу до места старта я не мог отпустить ее из головы. Мы как две живые точки на карте, с каждым часом удалялись друг от друга. Впервые с тех пор как я приехал сюда, у меня появилось чувство самосохранения. Безрассудство уступило место важному чувству – любви. Грозовые тучи нависали слишком низко над землей. Почти вся территория Камбоджи в этом году была под водой. Мотокарета оставив в стороне мои вещи и велосипед на пустынной дороге, стала потихоньку удаляться. Я тут же отошел в кусты, и меня всего вывернуло наизнанку. Никогда я еще не чувствовал столь сильного чувства волнения. Оно буквально переполняло меня. Странно? Я вспомнил свои чувства, когда первый раз выехал на велосипеде по Азии. Но сейчас, спустя столько лет, я ведь был уже опытным спортсменом. Недолго думая я вскочил на велосипед и помчался что было сил. Ноги крутили как заведенный механизм. Никогда не вел велосипед так аккуратно.   
Я ехал не безызвестной мне дорогой. Когда-то я уже был в этих местах. Те же рисовые поля, дома на сваях и нищета вокруг. Сельскую дорогу закатали в асфальт и что-то ушло. То ли люди здесь жили уже не те, то ли я уже не тот бодрый энтузиаст. Все изменилось. Я взял пару баночек пива, чтобы снять тяжелые думы. Но и это не помогло. Все действительно уже было не то. Я поставил велосипед и лег прямо на дорогу. Вопрос, за которым я отправился на север, стал потихоньку  разрешаться сам собой. Здесь я найду только одиночество и возможно мою смерть. Мне не хватает моей женщины, а так же простого семейного счастья, которое так необходимо любому мужчине. Не дело бегать по чужим краям, в то время как твоя любимая возвращается в одиночестве домой. Прошлое надо с легким сердцем отпустить и двигаться дальше. Первые капли упали на дорогу. Выбор сделан, но от погоды не отвернуться так легко. Сильный шквал воды и ветра ударил прямо в лицо. Я летел по дороге под проливным дождем. Чтобы не случилось, я должен сохранить себя и никуда не лезть. Раньше бы мелкие тропки в лесу без лишней головной боли увели меня в сторону. Но теперь я отчетливо понимал, что мне туда не надо. А ведь я с ней даже не поделился своими последними кошмарами. Второй год подряд меня навещает один и тот же человек. Он крутиться возле двери, ведущей в мою комнату. Но бывают моменты, когда он уже внутри. И хотя визуально его не вижу, из-за тьмы вокруг, я его чувствую. Но кто он и чего хочет, даже не знаю. Все деревни, встреченные мной на пути, были либо покинуты, либо затоплены. Часть дорог ушла под воду, и приходилось ехать в обход через настоящие грязевые преграды в лесах. Дело пошло лучше, когда я выкатился на тот самый хайвэй, где был в первый раз очень давно. “Самая тихая дорога в мире” – так мы его назвали. И правда ни один транспорт за целый день не проедет здесь. Застигнутый дождем ты стоишь один на дороге и только здесь понимаешь, что ходишь по кругу в этой жизни. Доехав к ночи до города Кулен в провинции Прех Вих, я заселился в небольшой мотель возле дороги. Сильный дождь бил по крыше так, что я не мог заснуть. Я как лев метался в клетке по комнате. Кто бы меня забрал отсюда? Я вышел на улицу и стал смотреть на дорогу. И вдруг прямо к двери подъехал джип с символом красного креста на двери. Сейчас наверно это кажется абсурдным, но тогда мне показалось это знаком свыше. Чтобы вы думали, за рулем водитель, который хорошо знает английский язык. В такой момент как никогда понимаешь силу человеческой мысли. Он без проблем вызвался подвезти до города. Я загрузил велосипед в кузов, и машина тронулась с этого богом забытого места. За окном совсем стемнело, а дождь свирепствовал сильнее прежнего. Звонок. Мне показалось, что я уже схожу с ума. Кто мне может звонить сюда? Это была тетя моей девушки. Все оставшиеся дни в Камбодже она была родным голосом из далекой России. Водитель подвез прямо до автобусной станции, где я взял билеты на утренний рейс. Меня ждал город Сэн Монором на границе с Вьетнамом. Вдоль границы были самые жаркие сражения и если искать следы войны то только там. До него было пятьсот километров почти через всю страну. Я передвигался поэтапно: где-то автобусом, а где-то по старинке на велосипеде. Дороги были в плохом состоянии даже в центральной части страны. Сильный ветер буквально сбивал с ног. Не могу передать все трудности, с которыми я столкнулся, перевозя велосипед на местном транспорте.
Спустя почти пять лет моего первого визита в город Кампонг Тям, я снова был проездом здесь. В ожидании уже третьего автобуса до Сэн Монорома, я заночевал в небольшой гостинице на окраине города. И снова кошмары преследовали всю ночь. Я почти уже дотянулся до выключателя в комнате. Чувствовал, что незнакомец стоит совсем рядом со мной. Я должен увидеть его лицо.
Провинция Мондулькири. Автобус медленно рассекал зеленые джунгли близ вьетнамской границы. В течение последних пяти лет я дважды бывал чуть выше на севере в другой провинции - Ратанаккири, где так же исследовал окружающие джунгли. И даже совершил поход в те места, где происходят действия моего рассказа. Но об этом чуть позже. Сильные проплешины подтверждали слова местных людей об интенсивной вырубке лесов. И вот он Сэн Монором. Спрыгнув с автобуса, я помчался искать интернет в городе, но это была настоящая камбоджийская глушь. Как же мне связаться со своей подругой? Наконец в одном ресторанчике пару американцев одолжили свой планшет. Раньше люди ожидали письма из дома, много раз перечитывая заветные чернила на бумаге. Теперь это электронные письма, ответ на которые приходят мгновенно. А эффект все тот же – радость на душе. И вот тут мой взгляд лег на картинки, висевшие на стене. На них отчаянные мотоциклисты пробивались сквозь джунгли, несмотря на всевозможные преграды. Я понял, что велосипед дальше не потянет все то, что я задумал. Хозяин ресторана по моей просьбе позвонил своему другу, который сдавал мотоциклы в аренду. Через двадцать минут к самому порогу ресторана подкатил небольшой пикап, из которого показался парень средних лет. Я сразу же напросился к нему в гараж, чтобы своими глазами увидеть его парк мотоциклов. Рейни жил как настоящий аскет. Гараж занимал почти всю планировку дома, и только малая часть пространства уходила под кухню и спальню. Повсюду проник запах смазочных материалов. Этот человек по-настоящему фанат своего дела, так что мелкие неудобства его мало волновали. Главное это огромный паркинг мотоциклов. Большая часть из них для Эндуро, учитывая специфику местного рельефа, да и самой Камбоджи. Но были здесь и шоссейники, городские мотоциклы и совсем, антикварные экспонаты, ожидающие ремонта.
Утром я решил сначала самостоятельно осмотреться, поискать интересные тропы. А так же изучить состояние дорог. Я взял велосипед и отправился на разведку. Город расположился на зеленых холмах: реликтовые деревья, водопады – все это сплошь рядом с городской чертой. Чуть выходишь, загород и дороги утопают в грязи. Как рассказал хозяин гостиницы, в которой я жил, даже местные не могут удержаться на них. Необычный циклон, накрывший Камбоджу, спутал все карты. Я вернулся в гараж, но Рейни отговорил, сославшись что, скорее всего, разобью мотоцикл. Снова надо ожидать милости от погоды. Где-то в полдень он нашел меня в том же ресторанчике и, указывая на небо, предложил рискнуть. Борясь с сомнениями и страхами, я натягивал на себя всю экипировку. Впервые я открывал для себя совершенно новую Камбоджу. С этим мотоциклом я мог проехать там, где велосипед сдался бы. К тому же при такой жаре я мог расходовать гораздо меньше сил. Разве я мог отказаться от такого? Конечно же, нет. Наконец все было готово для первого старта. Я перемахнул через мотоцикл и включил мотор. Мощь и вибрация навсегда проникли через кровь в тело. Звук мотора становиться самым любимым звуком на свете. Мотоциклом заболеваешь с первого раза и навсегда. Гараж находился возле обочины главного шоссе, и мы сразу попали в траффик. Дорога имела хорошее асфальтовое покрытие. Скорости были высокие, но мы не сильно рисковали на дороге, будто, разогреваясь перед броском в джунгли. Заправив бензином мы, наконец, выехали из тесного рода. И вот тут мы расправили свои крылья в полную силу, взлетая по горным дорогам. Я выжимал ручку газа, и старался поймать ускользающий от меня поворот. Один, второй, третий, дорога то идет вниз, то резко взлетает к небу. Панорамный вид Камбоджи и всех окрестностей поражал. Огромные рощи величественных деревьев поглотили под собой горы. Именно в таких удаленных провинциях основное население составляет коренные народы Камбоджи. Горные кхмеры, как и раньше, занимаются традиционным фермерством: возделывают землю, выращивают кофе и продают рукотворные сувениры малочисленным туристам. Тучи будто сдались нашему упорству и окончательно разошлись.
Мы ехали к главной святыне этих мест – большому водопаду Бу Шра. Он имеет три секции, по которым, вниз с грохотом летит вода. Поэтому поймать в полезрение весь размах этого творения природы не представляется возможным.
Самая главная секция, имеет диаметр порядка двадцати метров. В сезон дождей расход воды колоссальный. Бурный поток уносил с собой все, что попадало на его пути. Ничто не могло вырваться из объятий такой свирепой силы. Водная пелена от столкновения с землей поднималась вверх и переливалась на солнце. К счастью имелся деревянный мост на другую сторону. Пересчитывая с шумом каждую доску на нем, мы пересекли бурный поток и припарковали свой транспорт. Отсюда открывался завораживающий взгляд пейзаж, и я ненадолго ушел с мыслями в себя. Рейни отвлек, указывая новую дорогу. Матерь божья. Тропа воинов. Разбитая, красного цвета неширокая дорога круто забирая, ползла вверх. Первые попытки взять штурмом привели к неудаче. Не успел перейти на первую передачу и тут же заглох в луже полной боли и отчаяния. Как давно я мечтал о таких дорогах. У меня буквально бзик на бездорожье. Узкие колеи утрамбованной глины по виду напоминали вены на теле разорванного в клочья животного. В остальном глубокие рытвины от тяжелой техники не давали возможности использовать всю ширину дороги, поэтому приходилось все время аккуратно лавировать. Колесо переходило от одной живой части дороги к другой. Тут не расслабишься. Настоящее ралли трофи. Мы ускорялись все дальше к вьетнамской границе, пролетая на своем пути небольшие деревеньки. Люди буквально разбегались в стороны, боясь попасть под мой мотоцикл. Заднее колесо заносило в сторону, поднимая шлейф грязи в воздух. Я не отвлекался по сторонам, старался только быстрее переключать передачи и ловить байк на поворотах. Дороги становились все хуже и хуже. Дальше стало сложнее отслеживать путь в высоких зарослях тростника. Рейни словно читая мои мысли, внезапно свернул на не приметную дорогу, уходящую сквозь густые заросли. И тут моему взору открылась преграда в виде широкого болота. Рейни объяснил, как проехать его не заглохнув на середине топи. Включив первую передачу, я стал не спеша проходить дюйм за дюймом. Ноги свисали, и первое время я помогал себе. И снова неудача. Но человек  терпит поражения для того, чтобы учиться преодолевать их. И я преодолел ее без посторонней помощи. Если я что-то не умел и Рейни мне объяснял, то конечно в такой момент очень бесился. Затем стиснув зубы, я снова и снова пробовал. Такие условия я считаю лучшими для обучения. Выше тропа кардинальным образом отличалась от первоначальных условий. Вода и грязь уступили место песчаным наносам и каменным грядам. Перед нашим взором выросла плантация. Мы искали проход через поля к самой вершине горы. Вдвоем мы долго плутали в поисках невзрачной тропки, но каждый раз утыкались в завал. Теперь самоуверенность взяла вверх над моим гидом. Он уверял, что знает эти места хорошо. Я не сомневался в этом, но Камбоджийцы день за днем расширяют свои угодья и потому сложно отследить дорогу. Он решил идти напролом. Перемахнув несколько завалов состоящих из деревьев и песчаных холмов, мы выехали к пересохшему руслу небольшой реки. Срезав, таким образом, часть территории плантации, мы вскоре настигли дорогу, которую так искал Рейни. Вот теперь было настоящее ралли. Грунт был жестче, дорога петляла мимо густых лесов. Я уже чувствовал, что мы вот-вот нарушим черту, отделявшую нас от джунглей. Внезапно, мы влетели как два дикаря, распугивая живность на своем пути. Папоротник и бамбук скрестили шпаги не позволяя проникнуть дальше, а корни деревьев просили путников вытирать свои шины, при входе в дом. Свернув на поляну из сочно зеленой травы, обвивающей корпус мотоцикла с двух сторон, мы со спокойной душой спрыгнули со своих жеребцов. Дальше он повел меня пешком через лес. На ходу снимая шлем, я старался совладать со своим эмоциями. Огромная монолитная глыба угольного цвета возвышалась над всем здешним лесом, символизируя своеобразный пик. Жалкие попытки травы закрепиться на ее склонах не приводили к успеху. Мотоботы хорошо цеплялись за поверхность и позволяли идти под серьезным уклоном. И вот он пейзаж, который стоил того: зеленым ковром расстилался лес и уходил за горизонт. Более высокие деревья высовывали свою голову, проявляя любопытство. Вьетнам прямо за небольшой горой и его территории можно даже рассмотреть невооруженным глазом. Легкая тень накрыла собой гору. Рейни рассказал немного об истории этих мест, а так же о проблемах, которые остро встали, одна из них это конечно вырубка леса. Я вижу, как он всем сердцем болеет за Камбоджу. Вечером, когда мы поднялись на гору возле Сэн Монорома, мы даже чуть не сцепились из-за этого с местными. Ему не понравилось поведение столичных жителей, бросавших мусор, где попало. Ну а мое путешествие на мото только начиналось. И вот я там, где был вначале…на севере.
Мой стальной конь отчаянно боролся со встречным ветром. Прибавляя газу, я перелетал мелкие ямы и ухабы на проселочной дороге. Заднее колесо так и стремилось уйти в занос, но я отлично чувствовал настроение техники. Подвеска работала мягко, и я получал большое удовольствие от бездорожья. Лесные массивы, раскинувшиеся по обеим сторонам дороги, долгое время не пускали сюда чужаков, храня события далеких дней. Только узкая колея, лентой вилась сквозь огромные природные ландшафты. Никаких городов и поселков на моем пути я давно уже не встречал. Изредка на дороге  появлялись одинокие домики. Это как путешествие по марсу, даже поверхность такая же красная. Уединенность этих мест и размеренная жизнь меня очень сильно угнетали, но отказать себе в поездке сюда я не мог. Что-то упрямо тянуло на север страны.
Летом 67 года вьетнамская армия, вторгнувшаяся на территорию Камбоджи, оттеснила отряды Красных Кхмеров далеко на север. Тем самым, положив конец пятилетней войне за независимость. Я искал последних солдат из этого отряда, чтобы расспросить их о гражданской войне. А еще я искал любые сведения о человеке, который интересовал меня гораздо больше чем сама война. Мелкий гравий шрапнелью летел в очки. Вокруг себя собрал целый вихрь пыли. Я летел прямо на грозовую тучу. Мы были словно два титана, спешащих навстречу друг другу. В мыслях даже не думал отступать, ведь в своем стремлении я принял решение идти до конца. Руль нервно бился, но злая покрышка прекрасно чувствовала себя на мягком грунте. Я привстал, чтобы ослабить нагрузку на позвоночник. На минуту я перевел взгляд с дороги на обочину и увидел ямы огромного диаметра. Много людских душ полегло в бомбежках. Американские силы нещадно скидывали бомбы на головы камбоджийцев. Вырывая с корнем дома, уничтожая сельские угодья и скот. Преодолев последний поворот, отделявший меня от ближайшей деревни, я налетел на торчащий предмет и потерял управление над своим конем. Сверху мы выглядели песчинками, летящими в клубах пыли в разные стороны. Мое тело пронеслось метра два и упокоилось в ближайшей пальмовой роще. Мотоцикл лежал посередине дороги, издавая последние признаки жизни. Я поднял голову и осмотрелся вокруг, но затем провалился в бессознательное состояние. Несколько местных жителей выскочили из ближайшего гаража, пытаясь разглядеть, что случилось. Облако пыли, поднявшееся от падения, медленно взметалось ввысь. Один из них недолго думая вскочил на самодвижущийся культиватор для обработки земли. Пригнав прицеп от ближайшего дома, вдвоем они двинулись к месту аварии.
Подъехав на место, оба стали осматриваться вокруг в поисках признаков жизни.
- Меан – крикнул товарищу камбоджиец, высовываясь из кустов. Сюда.
Подняв под руки, положили меня на прицеп, а затем принялись загружать  мотоцикл. Тяжело дыша, я осторожно снял шлем и сделал глубокий вздох. Ощупав себя, я понял, что мне повезло. Ничего не сломано. У меня и так уже были травмы, поэтому как опытный спортсмен я во время сгруппировался. Так повелось, что перед каждым долгим путешествием по миру дома со мной что-нибудь обязательно случалось. Просыпаясь в очередной раз на операционном столе, я слышал от хирургов сочувственное: “Не сможете ходить”. Но каждый раз я доказывал обратное. Мало того что поднимался в горы, я еще умудрялся крутить велосипед на протяжении месяца или больше. Я не бессмертен, но всегда верил в себя и все еще продолжаю верить. Мои спасители о чем-то переговаривались между собой на родном языке, пока я лежал, глазами уставившись в небо. Любопытная детвора бежала за прицепом, на ходу запрыгивая ко мне. Удивительно, такая грязь и нищета вокруг, но в их лицах столько оптимизма и улыбки. Волей неволей заряжаешься. Я протянул руку тому ребенку, который запрыгнул на прицеп. Чистая душа в теле этого несмышленыша, приветствовала в своей деревне белого человека, на протяжении века постоянно вторгавшегося с оружием в руках. Не зная моих намерений, они все равно радушно принимали у себя незваного гостя. Это и есть визитная карточка Азиатской культуры. Остановив необычный транспорт в центре деревни, меня окружили со всех сторон. Наперебой обсуждая прибытие странника, каждый считал нужным прикоснуться. Перетащив мотоцикл в гараж, ребята принесли немного фруктов и воды. Я смочил лицо упоительной влагой, но пить не рискнул. Даже ту, которую купил на предыдущей остановке. Воду можно пить только в крупных городах из супермаркетов. Как только я немного пришел в себя, ребята, по видимому местные механики, стали мне что-то объяснять, показывая на колесо. Жестами я показал, что не понимаю их. Перед отъездом я искренне старался изучить кхмерский язык, как к примеру Лаосский. Самостоятельно изучив письменность лаосского языка, я смог читать и писать. Кхмерский язык - не тоновый, то есть не имеет ряд специфических ударений на гласные, в отличие от других языков соседних стран. Правда компенсируется это все тем, что присутствует безумное количество разных комбинаций с согласными. Лично меня радовало только одно, по произношению русским людям он был ближе, чем остальным национальностям. В конце концов, механики показали два пальца, предполагая, что ремонт займет два дня. Они так же указали на карте ближайший город, что говорило о доставке запчастей для мотоцикла. Придется ждать. Один из местных жителей, назвавшийся именем Фам, пригласил пожить у себя во дворе. Растянув гамак прямо на сваях под основанием дома, я положил рядом вещи и упал в него. Рядом со мной было еще три таких же гамака. Ближе к вечеру ребята из гаража вернулись за мной и увели на ужин к своим родственникам. Меня привели в слабо освещенную хижину, на полу которой сидело много человек. Детей, конечно, забавлял мой рост. Почти под два метра, я вошел, пригибаясь низко к порогу. Все чего-то щебетали на своем языке, а я глупо стоял в стороне и думал, куда мне приткнуться. Наконец я сел рядом с главой семьи в самом почетном месте и принялся жадно поедать то, что мне принесли на тарелке. Фам немного говорил по-английски и помогал мне в общении со своими родственниками. Меня расспрашивали о цели моего визита. Узнав, что меня привел сюда интерес к военной хронике, глава семьи жестом указал Фаму показать то, что я ищу. Мы свернули за дом, и он повел меня в поле. Тяжелые мотоботы проваливались в мягкий грунт, пока краешком обуви я не задел какой-то предмет. Я присел на одно колено и в свете фонаря заметил человеческие кости. Затем Фам принес мне плоский деревянный предмет. Наведя фонарем на него, я прочел: “Прексбаув”.


               
                Глава вторая.
                Мир вращается.

Пишу тебе как мир во мне.
Застыл своими грезами во сне.
И что мне делать, и куда идти?
И где мне тень свою найти?

И время враг мой и душа
Не слушается, бежит словно река.
Стремиться убежать, раствориться в темноте.
В любви ли жизнь так уж важна?

Поймать себя над пропастью в один миг.
И в зрительном зале раздаться испуганный крик.
Мам, они хотят, чтобы я оступился и упал.
И нету радости, когда сказал: А я не буду.
Смогу я выйти из толпы, и где-то путь в ней свой найти.

Письма матери. Пном Пень.

Камбоджа 1934 год.


Если посмотреть на карту Камбоджи, то вряд ли с первого раза вы найдете деревню Прексбаув. Столица во все времена жила своей собственной жизнью и скажите, кого черт возьми должна интересовать маленькая деревня. Течение жизни там ничем не нарушалось, люди, и их привычный уклад словно застыли во временном пространстве. С восходом солнца крестьяне выходили на поля и до заката не разгибали свои спины. Ни политика, ни новости этих людей не то, что не интересовали они просто до них даже не доходили. Суть жизни проста: не соберешь рис, нечего будет есть. А любит он женские руки, поэтому в Юго-Восточной Азии рис сажают в основном женщины. Руки одной из них носили оттенок времени, казалось множество крупинок прошло через них. Сок Нем оторвалась от своего занятия, чтобы поправить свою конусообразную шляпу. Она окинула взглядом свое поле и дома вдалеке, людей, что бок о бок трудились с ней каждый день. Эта передышка занимала столь малое время в ее жизни, что она не жаловалась и научилась принимать жизнь такой, какая она есть. Госпожа Нем была очень уважаема в деревне за свое трудолюбие.
На горизонте приближалась детвора. Трое босоногих мальчиков бежали вдоль поля. Внезапно один из них сбавил темп и остановился.
-Сар – позвали дети. Он смотрел на них, закрываясь ладонью от солнца. В маленьком Саре всегда чувствовалась отчужденность от других детей. Он не собирался впускать в свой мир чужаков. У мальчика была своя линия жизни, по которой он двигался. Он сделал шаг в сторону и пошел на рисовое поле. По колено в воде он направлялся к матери, которую заметил среди остальных женщин.
-Почему ты здесь? – спросила мать.
-Я хотел повидать тебя – отвечал он, проводя рукой по рисовым росткам - перед тем как уеду.
-Ты думал я не приду проводить тебя?
-Я думаю мне не место в столице.
-Не говори так. Твой отец хочет для тебя лучшей участи, чем жизнь среди крестьян. Ты хочешь сменить меня на этом поле?
-Я… - замешкался Сар, опустив глаза.
-Думаю, мы все решили.
Через несколько дней девятилетний Салот Сар вступил в столицу Пном Пень. Маленький гость попал в окружение новых звуков, событий и людей. До конца своих дней он будет убежден, что город – это болезнь, поражающая человека насквозь, заставляющая страдать от нескончаемых желаний. Но обо всем этом мир узнает позже. А пока он должен шагать вперед сквозь толпу людей и быть ничем примечательным для окружающих.
Торговые ряды фермеров обменивались друг с другом запахами пряностей и всевозможных яств. Под ржавыми крышами ютились мясники, рядом с которыми облезлые собаки грызлись между собой за малейший кусок мяса; рыболовы, скидывающие улов на прилавки и шумно торгуясь; через два ряда пьяный муж пытался выклянчить у жены немного денег, а рядом стоящие собутыльники, насмехаясь, ожидали его. Рынок, на котором кипели баталии за покупателя, расположился в исторической части города. Время не пожалело эти места. Подуставшие стены окружающих домов от влажности совсем облезли. Из стены торчал сломанный трубопровод, из которого шла течь. В лужах только что пролившего дождя весело играли задатки нового дня. На восточной окраине этого вечно оживленного муравейника тухли излишки рыбы и овощей. Запах буквально обволакивал весь рынок. Для европейца, случайно заблудившегося здесь, это показалось бы странным. Как можно в таком зловонье покупать еду? Но для местных, привыкшим к таким запахам это был обычный погожий день. Маленький Сар понуро шел, проталкиваясь через разных зевак и скупщиков. Люди толкались и суетились, а встречные тележки и повозки, толкаемые тощими подростками, заставляли разбегаться в стороны. Перед тем как вступить в город, он поменял сельские обноски на красную робу послушника. Дорога вела в храм Ват Ботум Ваддей. Одним из главных условием того что он будет жить в городе было поступление прислужником в храм. Его завораживал окружающий мир, особенно вещи. Вот в переулке стоит потрепанный велосипед со спущенной шиной. Если бы у него такой был, он бы обязательно накачал и со всей присущей подростку дерзостью погнал по главным улицам Пном Пеня. О самом городе он старался не думать, его мощь и размеры пугали его. Он с презрением смотрел на тех, кто владел, неважно чем. “Хотел бы я владеть всем”? – думал он про себя, осматриваясь вокруг. И как сильно стал бы я страдать, узнав, что могу это все потерять. Гаутама Будда променял роскошь и вещи на обноски нищего; дворцовую пищу на жалкую корочку хлеба, приносимую в дар, таким как он просвещенным. Таких как он меньшинство, в остальных случаях люди предпочитают носить веру как костюм, прикрываясь, когда это необходимо и живя в достатке. И ничего, людям такой выбор совершенно не мешает жить вполне нормальной жизнью. Он посмотрел на пьяного мужчину, который буквально стоя на коленях, умолял дать ему денег. – «Некоторые из жителей бесцельно страдают» – продолжал мысленно рассуждать он. Пока мои родители бесконечно работают в деревне. Мать уходит рано утром на поле, и до самого темна я не вижу ее. Отец занимается строительством, а по вечерам делает отгрузку свинины и курятины для поставщиков. И хотя моя семья считается зажиточной в нашей деревне. Нам все равно приходиться немало трудиться. Люди очень не рационально используют им отведенное время. Пьяный мужчина, громко распевая песню, подполз к ногам мальчика. Сар смотрел на него и глаза сами собой наливались злостью. Странное чувство. Он не смог бы припомнить, что когда-то подобное испытывал раньше. Наверно, только глядя в глаза истинному упадку человеческой души, он всколыхнул то, что дремало глубоко в нем. Пьяница смотрел увядающими глазами в небо, а затем стих. Как только выступление закончилось, жизнь на рынке снова возобновилась. Люди переступали его как мешок с рисом. Само собой разумеющееся в обществе, больше всего раздражало Салот Сара.          
- Юноша, я вас здесь раньше не видел – сказал чей-то спокойный голос, кладя руку на плечо мальчику. Сар развернулся и его взору предстал пожилой мужчина, одетый с ног до головы в накидку кремового цвета. Легкий ветер колыхал пол накидки, открывая взгляду белые хлопчатые штаны. – Вы новый послушник?
- Почему он с ним заговорил? – мысленно задавался вопросом Сар.
- Вы наверно новый послушник храма Ботум Ваддей?
- Да. Только я не немного потерялся – ответил мальчик, с недоверием поглядывая на незнакомца.
- Я тебя провожу. Заложив руки за спину, они двинулись дальше по узкой улице. – Этот рынок – продолжал на ходу незнакомец – собирает порой немного чудаковатых людей, которые могут испугать с первого взгляда. Он заметил, что мальчик не очень разговорчив и ему захотелось по-отцовски утешить его. Когда-то он сам приехал с первой повозкой в этот город. Блуждал в потемках кварталов в поисках тепла и пристанища. Незнакомец шел дальше, молча ожидая продолжения разговора.
- Они меня не испугали – наконец еле слышно сказал Сар. Я заметил страдание.
- Страдание. Хм. В чем же оно проявилось? Ты видел обычную жизнь трудяг. Кто-то ведь должен делать черную работу. Проблема в том, что не каждый человек может смотреть на другого как себе равного. Мы цепляемся за то, что в нас вызывает чувство омерзения. Этот город как гигантский механизм, каждый делает в нем свою работу, и тем самым мы создаем единый организм.
- А зачем город нужен? – перебил его мальчик. Столько бесполезной суеты. Вполне можно жить в небольших деревнях. У людей рядом есть все необходимое. И главное не нужно расставаться с близкими людьми. Здесь я, не успев ступить, уже испытал горечь утраты. Я не стремился сюда, за меня решили. В деревне люди все равны, трудятся вместе не испытывая личных проблем. Никто не смешивает работу и эмоции, воспитывая тоже самое в своих детях. Мы питаемся в общине и вместе воспеваем в своих песнях прожитый день. В провинциях люди живут более сплоченно, чем в столице. Если с тобой что-нибудь произойдет то через тебя не переступят как через того невменяемого человека на рынке.
- “Этот мальчик очень впечатлительный” – думал про себя мужчина. Может сейчас он и не видит смысла в городе, но когда получит достойное образование и немного мудрости через учение, то поймет выбор своих родителей. В нем просто отсутствует вера.
- Учитель Тмин – произнес появившийся из-за угла монах в красном одеянии. Традиционно приветствуя друг друга легким поклоном, оба перешли на разговор. Сар решил выскользнуть из поля зрения и пошел дальше по направлению храму. Он понял, что это храм, когда увидел дым от палочек. Как гигантский осьминог он проникал в каждый дом, наполняя сердца людей любовью мудреца, учителя и защитника всего человечества. 


Камбоджа 10 апреля 1967 год.
Провинция Баттамбанг.

Красная пыль дорог вихрем неслась к городу. Буря полная боли и отчаяния была на подступах. Несколько мальчишек попали в ее объятия. Плен. Закрывая лицо руками, они пробирались к дому. Только в последний момент они заметили очертания белой машины, которая не собиралась останавливаться, даже ценой жизни ребят.
-Мелкие ублюдки! – произнес водитель, всматриваясь через грязное стекло.
-В следующий раз не останавливайся и дави их – выпуская сигаретный дым, сказал рядом сидящий пассажир в военной форме. Так что за дела происходят в Баттамбанге? – продолжал пассажир, поворачиваясь к товарищу на заднем сидении.
-Крестьяне стали продавать излишки риса северным вьетнамцам и частям ФНО (фронт народного освобождения – примечание автора). Сианук(Народом Сианук – король Камбоджи, правивший с 1922-2012 – примечание автора)решил прижать их к стене. Сюда стянули первую волну военных, которые стали закупать рис ниже закупочной цены вьетнамцев. Начались волнения и на днях около двухсот человек напали на пост возле Самлаута. Убили двух постовых и унесли десять винтовок.
-Так мы будем искать зачинщиков, и разбирать вопрос с рисом? – спросил водитель, протирая окно с внешней стороны.
-Нам дали команду искать коммунистов в этих районах. Один продажный чиновник в этом городе дал нам след.
Машина ворвалась в город и снесла несколько самодельных лавочек с овощами.
-Правительственные мрази! – раздавались крики вокруг. Водитель сигналом распугивал толпу. За ним в город въезжали несколько грузовиков, и еще три правительственных мерседеса которые премьер министр Лон Нол выделил для статуса своей “команде действия”.
-Чену, давай на направо – командовал человек на заднем сидении. Сначала отметимся в полиции. Миан командуй!
Пассажир на переднем сидении по команде открыл окно и стал махать следующим за ними грузовикам. Как только они остановились из него один за одним стали спрыгивать на землю солдаты.
-“Командир”! – начал Миан. Сверху-то все равно, какими методами мы будет тут действовать? Имени “Командира” никто не знал, зато его нрав и жестокость были очень известны. Принц Народом Сианук в отчаянной борьбе сломить оплот коммунистов в Камбодже окружал себя людьми по двум критериям: жесткость в действиях и молниеносная реакция. Из-за своей эффективности государственная армия стала не официально называться “командой действия”. Никакой защиты прав человека, только насилие и устранение.
-Что предлагаешь?- спросил командир.
-Есть у меня методы вытравить зверя из укрытия. Но не отвечаю за гуманность.
-В такой неразберихе, которая твориться в нашей стране – говорил “Командир”, поправляя беретку - жизнью крестьян можно пренебречь. Наконец белая машина, подняв тучу пыли и мусора остановилась возле каменного здания, в котором располагалась полиция. Грязный фасад и облетевшая штукатурка на стенах не прибавляла почета и уважения к людям, работавшим здесь со стороны населения. Крыльцо облюбовали женщины с детьми. В традиционных головных уборах кхмеров их руки тянулись к вновь прибывшим, в поисках сочувствия и милостыни.
-Что за бардак? – спросил “Командир”, выходя из машины. Недовольных в нашем государстве нет. Когда он закончил свою реплику, солдаты за его спиной убрали попрошаек.
-Начальник полиции Тмак – представился человек, встречавший гостей на крыльце.
-Без долгих прелюдий – прервал его “Командир”. Какая ситуация в городе?
-Вот – сказал начальник полиции, протягивая листовку. Недовольные глаза “Командира” поползли вверх, вновь встречая взгляд шефа полиции.
-Мы за этим собственно и приехали. Затем передав листовку своим подчененым, он пошел в направлении центра города прямо к грузовикам с солдатами. Миан открыл переданную ему листовку и прочитал: Все кто не поддерживает политическую организацию “Сангкум” (Сангкум Реастр Нийюм – Народно-социалистическое общество, основанное Нородомом Сиануком в 1955г. – примечание автора) во главе с королем Сиануком и премьер министром Лон Нолом, мы призываем одуматься и перестать подчиняться. Сангкум – партия, основанная на идеи объединения всех народов Кампучии вокруг религии и кхмерского национализма. И что мы увидели? Большая пропасть между разными слоями населения, гнет и преследования со стороны правительства. Вместо того чтобы править страной, принц Сианук продолжает снимать фильмы и находиться в центре внимания. Мы еще раз призываем поднять все силы на борьбу и.. – Миан смял листовку и пошел следом за “Командиром”.
-Сэр, предлагаю отобрать тех, кто все еще остается верен принцу. Дадим немного власти. Вооружим их, и отправим искать красных кхмеров.
Командир шел молча, рассматривая лица горожан, словно рентгеном просвечивая насквозь. Каждый из них может быть коммунистом или просто пособником. Затем, в его полезрение попал тощий мужчина средних лет, на котором одежда висела как на бельевой веревке. Командир взял мятую листовку из рук своего офицера и подошел к мужчине. Он долго смотрел прямо в глаза, а затем стал принюхиваться.
–Первый коммунист найден.
Он вложил листовку ему в карман рубашки, и достав пистолет выстрелил в голову. В мгновение все люди, которые были на улице бросились в рассыпную. Командир, стоявший в центре бегущей толпы, обратился к начальнику полиции: “Мы тут покомандуем”? Развернувшись к своим людям, он добавил: “Открыть огонь и преподать урок”. Мне кажется в этом городе одни коммунисты. Солдаты вскинули винтовки и принялись стрелять в убегающих горожан. В панике люди сбивали друг друга с ног, не замечая детей, наступали на них. Лихо, преодолевая все препятствия на пути, в толпе бежал паренек лет семи. Жажда жить наполняла все тело новыми силами. Каждая клетка организма насыщалась кислородом и стремительно отрывала мальчика от земли. Казалось, в прыжке он был наравне с солнцем и вот-вот коснется его. Но коснувшись, он мог бы остаться разочарованным, так как ощутил бы только боль от жара, как ощущал ее на земле. Обогнув очередное здание, он направился к своему дому. 
-Отец! – начал на ходу мальчик, тяжело глотая кислород. На улице стрельба.
-Я слышал – ответил глава семьи, вытаскивая винтовку из гардероба.
-Что ты делаешь? – встряла супруга, держа на руках маленького ребенка. Ты с ума сошел? Они же изрешетят тебя.
-Это мой город и я не позволю приезжать сюда как на охоту.
-Говорила я тебе – продолжала супруга, схватив дуло винтовки - не связывайся с подпольем.
-Уже поздно. Война сама постучалась к нам в дом. С этими слова он вышел наружу и, развернувшись к семье лицом, посмотрел в последний раз им в глаза. А затем побежал со всех ног. Слезы застилали взор. И другие мужчины с винтовками в руках бежали вслед за ним, оставляя так же свои дома и родных. Видя такие жертвы, люди минуту назад бежавшие от солдат возвращались в центр города. На бегу хватая все, что лежит под ногами они решительно собрались дать отпор. Отстоять все, что так любили. Каждый камень, вложенный с трудом в землю, каждый рис посаженый потом и кровью. Почему если человек в виду обстоятельств родился крестьянином, он должен быть рабом во всем и отдавать все? Мало кто уважает человека, который кормит целую страну своими руками, но жадно и с уважением смотрят на тех кто сладко говорит.
-Встать огненной стеной – кричал Командир. Потом будем разбираться кто есть кто. А пока без разбору валить всех на землю.
Боевой дух, томящийся в людях, набирал силу. Крестьяне рассеялись по укрытиям и в солдат полетели камни. Нуан так звали человека, который первым взял винтовку, оглядел людей, что встали у него за спиной. История поставила этого человека впереди всех.
-Нуан, надо слить бензин из техники – обратился один из крестьян.
-Зачем? – спросил он, открывая огонь.
-У нас всего десять винтовок, а так мы можем подавить их огнем. Запечатаем бутылки и будем бросать в них.
-Хорошо. Чин, для тебя у меня есть очень важное задание. Собери наши семьи, и отводи их к лесу. Мы уйдем в леса к партизанам. Нам все равно город не отстоять. Как только Чин скрылся из виду, Нуан взяв несколько человек, подбежал к двум машинам, стоявшим на площади. Заняв позицию за ней, он продолжил вести огонь из своей винтовки.
-Как у вас там дела? – спросил он.
-Почти опустошили бак.
Чхам, возьми ружье – скомандовал Нуан. Кинув винтовку рядом сидящему мужчине, он присоединился к товарищам. Втроем они уперлись в кузов машины, пытаясь ее перевернуть.
Черт! – со злостью бросил один из них. Слишком тяжелая. Нам нужна помощь. Нуан развернулся к толпе и приметив двоих крепких парней бывших когда то полицейскими, свистнул им. Те набрали камней и пока перебегали с места на место, запускали их в солдат.
Тем временем Командир, осознавая, что такая ситуация может привести к потерям в его личном составе решает разделить армию и часть из них послать по домам в поисках “козлов отпущения”.
-Немного сломим их дух – сказал “Командир”, выбрасывая сигарету –убьем парочку людей, которых они давно знают. Миан, в твоем распоряжении десять винтовок.
-Отлично. Я вас не подведу. Пока он это говорил, бутылка с бензином летящая в его сторону, сделала несколько оборотов и приземлилась между ним и Командиром. Видимо за свою жизнь Командир набрался боевого опыта больше, чем его молодые коллеги по цеху. Он молниеносно отскочил, и жар охватил только его ногу и часть правой руки. Миану повезло меньше. Он оказался в эпицентре.
-Помогите ему – крикнул Командир. Тушите его. Но для огня было достаточно. Ожог пожирал все его тело. Прости дружище – сказал Командир, вытащив второй раз за день свой пистолет – госпиталь мы с собой не взяли. А вернуться без успехов мы не можем. Он послал две пули прямо в своего офицера. Когда все было кончено он подошел к догорающему телу и уставившись на него крикнул: “Схума мне”.
- Я здесь Командир.
-Ты видишь, какая у нас тут сложная ситуация? Не успели мы войти, как уже потеряли одного из наших. Я назначаю тебя старшим во втором взводе. Ты возьмешь группу людей и пойдешь по домам. Вытаскивай всех подряд и убивай без разбору. Найди мне тех, кто будет с нами сотрудничать. Раздай палки и топоры, пусть идут в лес и ищут партизан. Раньше я думал, что проблема только в коммунистах – продолжал он, переводя взгляд на подчиненного. Но теперь я прозрел и увидел полностью всю картину. “Красная болезнь” теперь распространилась на бедняков. Коммунисты хотят заручиться поддержкой населения и взять их в свои ряды. Схум, ты должен придавить этих гадов. Если эти тараканы выползут из своих щелей, то у нас будет полномасштабная гражданская война. Добудь победу любой ценой.

                Глава третья.
                Мы здесь и ничего уже не изменить в нашей судьбе

 Сколько нам еще идти?
 Те же мысли день за днем
 В сердце каждого предстоит войти
 Все там опалим огнем 

 Кто же крикнет нам всем “стоп”.               
 И отправит нас другой дорогой
 Не видать нам белый свет.
 За горой далекой.
       

Теплый ветер, гонимый лопастями вертолета, колыхал верхушки крон. Деревья словно руки страждущих пытались ухватить машину, что нарушила их владения. Рядом со мной сидят мои товарищи, а так же несколько бойцов из горных племен. Спецподразделения используют их древние навыки, умение жить и вести войну в этих условиях. Социальный статус национальных меньшинств во Вьетнаме неравноправный с остальной частью населения, поэтому та ненависть, что сеяться в их общинах направляется против Вьетконга. По началу, первые годы войны представляли собой наступление и подавление сопротивления, но как только противник стал уходить в Лаос и Камбоджу на отдых стало ясно, что ситуация вынуждает сменить тактику. Вьетнамцы еще в первую колониальную войну с Французами выбрали для себя партизанский способ противостояния. И надо сказать, это принесло им свои плоды успеха. Начав с небольшого крестьянского волнения с несколькими ржавыми винтовками, очень скоро страна встретила вторую войну в полной боевой готовности. И хоть Север Вьетнама мог больше не прятаться, силы были не равные. Очень скоро хозяева положения снова вернулись к своей привычной войне. От этих мыслей крепче сжимаю винтовку, что даже при всем своем арсенале оружия все равно бессильны против их желания победить. Чуть вспотевшими руками  сжимаю свою бирку " Джон Майлз (кодовый №12)", рядом еще дата рождения и группа крови. Правда это не имеет значение, когда ты будешь лежать на земле с кровоточащей раной, ее будут просто зажимать, и некому будет искать тебе донора. Меня даже не спросили, хочу ли я воевать. Что мне сделали люди живущие здесь? Зачем я должен убивать тех, кто просто защищают свою страну, выполняя свой долг. Эти мысли очень скоро ушли, когда я вспомнил, что у меня тоже есть свой долг. Мы летим на юго-запад к камбоджийской границе. Саму границу основные силы США пока не могут перейти, так как официально боевые действия там не идут. И вот на передний план выходят силы специального назначения. Эта местность не дает мне покоя. Слишком близко к Камбодже. База, на которую нас везут, очень часто фигурирует в списках оказания помощи. Мое внимание привлек сидящий у самого края солдат. Случайных людей в спецподразделениях не бывает.
-Тебе знаком этот парень? – вполголоса, спросил у рядом сидящего Дилона”ДиДи”Джексона(кодовый №82).
-Первый раз вижу – ответил он, разгибая затекшую от сидения спину. Дилона я встретил впервые, когда мы только прибыли во Вьетнам и заметил, что в момент беспокойства у него была привычка потирать монету. Он никогда не расставался с ней, и в те минуты, когда он тер, его беспокойный взгляд смотрел в сторону, словно в ожидании бури. Что тебя удивляет?– продолжал он, снимая кепку цвета хаки и подбирая свои до плеч темные волосы. Возьми, к примеру, наших друзей из горных племен, даже не знаю, о чем они говорят, но они с нами и приходиться с этим мириться.
-Забудь – сказал я, а сам продолжал смотреть на незнакомца. К счастью солдат спал и не слышал наш разговор. Он уперся головой в перегородку кабины, и покачивался в такт вибрации. Улыбка растянулась на его широком лице. Спит как ребенок. Как так можно? Правая часть его пепельных волос была сбрита, а на мочках ушей по обе стороны зияли огромные дыры. Точно такие же я давно приметил у наших горцев. Прат, Тхэт и Твэй принадлежали к племени мнонгов. Это племя исконно проживало на центральном плато Южного Вьетнама и горной части Камбоджи. Они входили в так называемую группу горных кхмеров. Поддерживали свое существование мнонги не земледелием как их многочисленные соседи, а набегами на их деревни. Тем и снискали славу самого воинственного племени на южном плато.
Наконец пилот подал сигнал о приближении зоны высадки. Вертолет стал плавно опускаться, зависая низко над посадочным местом. Коснувшись земли, не мешкая, мы сели в кузов ожидающего нас грузовика. Пулеметчики, сидящие в двух джипах, прикрывали высадку группы и выгрузку продовольствия. Вокруг чувствовалась тяжесть нависшей духоты. Здесь не было расписания, по которому происходят стычки, в любой момент, только спрыгивая с вертолета, ты можешь угодить под обстрел. Как только вертушки поднялись в воздух, напряжение немного спало, и конвой пришел в движение. Пока мы едем, не отнимаю взгляд от буйства зелени вокруг. Скоро здесь пройдет ковровая бомбардировка и рая не станет. Наш противник у себя дома и ему не составит труда проложить себе дорогу сквозь весь этот заслон в любую часть страны. Можно минировать дороги, сооружать заграждения и вести психологическую атаку и все равно, сильная воля к победе этого народа сломит на своем пути все. Начальники штабов, эти кабинетные крысы не оставляют попыток выиграть войну, но дома всем уже кажется бессмысленным этот конфликт. А пока я должен убивать, чтобы выжить самому, вот перед таким фактом нас поставила природа, создатель, бог.
Ухабы на дорогах просто жуткие, нас трясет, словно на аттракционе.
-Состояние дорог в этих местах может убить раньше, чем Вьетконговцы – сказал ”ДиДи”.
-Ты меня удивляешь “ДиДи” – ответил я. Сезон дождей на носу, мы еще едем и на этом хорошо я бы сказал.
-“Майли”, ты знаешь, какого черта нас позвали в эту глушь? – продолжал он закуривая.
-Сам бы хотел знать, но думаю что-то серьезное.
Пока размышлял над его вопросом, не заметил, как грузовик резко остановился. Мы на месте. Как только спрыгнули на землю, к нам подошел крупный мужчина.
-Парни меня зовут Джекобсон я командир этой базы – сказал он. Вы поступаете в мое распоряжение. Выгружайте свое добро и размещайтесь. На сегодня отдых и еда. Всю дальнейшую информацию о предстоящей операции вы получите завтра на утреннем брифинге. Сержанта Хогарта вы уже знаете – продолжал командир, указывая на человека рядом с ним меньшей комплекции. По всем вопросам к нему. У меня все.
Дейл Хогарт (one-zero)еще некоторое время стоял по стойке смирно, словно вкушал те почести, что оказал ему командир. Педант по натуре он ухаживал за своей формой, словно в любой момент был готов к повышению. Строгость и дисциплина у таких людей главное оружие с наркотиками и дезертирством в армии. Афроамериканец по национальности он был среди тех, кто выступал за обязательный воинский учет чернокожих и последующую их мобилизацию на войну, таким образом, надеясь восстановить их права. А тем временем расовый конфликт достиг в Америке своего пика. Во многих городах проходили акции протеста против неравенства. Родом из Бронкса (район чернокожих в Нью-Йорке – прим. Автора) он с детства попал в социальный круговорот тогда только нараставшего конфликта. Именно лидерские качества поставили его во главе движения за равенство. А затем Дейл оказался в руках правительства и перед ним встал выбор: тюрьма или война. В кабинетах начальников штабов  увидели в нем потенциал командира, за которым люди пойдут в любую точку мира.
-Сержант разрешите доложить – начал я, приветствуя Хогарта – младший сержант Майлз прибыл со своей группой по вашему приказанию.
-Приветствую Джон – одобрительно ответил сержант. Знаю, вас каждого сейчас мучает один вопрос: зачем я здесь. Но придется подождать. В свое время вы получите ответы. Майлз, командуй своим отрядом. И отдав честь, сержант оставил нас одних.
-Значит, сегодня мы останемся в неведении – заключил Дилон.
-Какая разница все равно мы здесь и обратного пути нет – ответил Дилону я, забирая рюкзак из машины. Меня больше донимает вся эта жара.
-В лесу будет еще хуже – добавил ДиДи.


В ШТАБНОМ КОРПУСЕ СПУСТЯ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ.

-Дейл, я полагаюсь на твой выбор – говорил командир, просматривая папки с досье.
-Многие из них хорошие бойцы – отвечал сержант. А тех, кого я отобрал лично прибыли сегодня первым рейсом. К тому же их вызвали, прямо из горячих точек.
-Вот это меня и пугает – встал из-за стола Джекобсон. Здесь бойцы неделями сидят глубоко в джунглях и стараются свести к минимуму перекрестный огонь.
-Не забывай, ты дал мне полную свободу для набора элитного отряда – напомнил ему сержант. И я выбрал тех, кто уверенно входит в джунгли и испытывает к этим местам уважение. Может бесшумно передвигаться по густой растительности и покрывать значительные расстояния. Бойскаутские приемы выживания идут в комплект конечно – шуткой закончил Дейл, чтобы снять небольшое напряжение, возникшее между ним и командиром. Ему самому было не по себе, что снял ребят с увольнительной, не дав нормально отдохнуть. Не сказав ни слова, отправил за ними вертолеты и попросил без лишних вопросов явиться на заставу возле Камбоджи. Скорее всего, кто-то из них уже догадался, что их ждет, а если нет, то остается только надеяться что это задание будет им по силам. В своем выборе сержант исходил не только из боевых отличий солдата, но и его психологических качеств. Пожалуй, на психику давление будет особенно сильным. На ногах придется покрыть не малое расстояние, в тяжелых условиях столкнуться со всевозможными способами ведения войны. Ловушки и мины будут калечить, обездвиживать и рвать плоть. От бойца потребуется вся его выносливость, собранность, а так же хорошая интуиция, слух и обоняние. В таких условиях человек, словно первобытный зверь, подчиняется звериному инстинкту. Охотиться, и ведет борьбу за свою жизнь.
-Хогарт, завтра вылетаем в район высадки для сбора информации – сказал командир, откидывая папку в сторону.

Тем же вечером.

Тяжесть сгустившегося воздуха с наступление ночи становится еще сильнее. Горячий воздух, остывший за целый день, словно обволакивает вокруг и не дает сделать глубокий вдох. В родном штате Теннеси, откуда я родом, природа несколько иного рода. Помню, с отцом, мы часто выбирались в леса поохотиться, уже тогда мне привили уважение к этому тонкому миру, с которым у нас такой близкий симбиоз. Он учил, что секрет выживания человека в природе это умение понять, то место, где ты сейчас находишься это и есть твой дом. Как только ты дашь свободу своим страхам, природа как хищный цветок сомкнет лепестки надежды. Выбравшись из лагеря, я решил выйти на разведку. Не могу описать словами мои ощущения от ночного леса. Я ложусь в густую растительность, хотя прекрасно понимаю, чем может обернуться такая непростительность. Чтобы лучше узнать окружающий мир мне нужно ощутить пульс земли. Я концентрируюсь на своих чувствах.  Вглядываясь в ночь, пытаюсь восстановить спокойствие внутри и сбить ритм сердца. Я охотник. Зная виды растений и насекомых, лес можно обратить в свою пользу, ведь тут есть все для того чтобы выжить. Каждый день нашей суеты уносит от нас осознание того насколько гигантских масштабов тот механизм, которому мы дали короткое название жизнь. Насколько мы скакнули во времени. Нам рассказывают в школе, что первые люди обходились примитивными инструментами, но даже они использовали свои мизерные шансы выживания во много раз сильнее, чем современный человек, зажатый всеми удобствами. Люди создают свои города, чтобы защититься от природы, объединяются в стаи, чтобы выкрыть у нее место себе под солнцем и не зависеть от нее. На сегодня мне хватает впечатлений, залезаю в свой гамак и погружаюсь в сон....

Из тумана я вижу девушку, у нее в руках вода. Боже как хочется пить. Я иду, стирая пот со лба, не замечая, как руками размазываю по себе кровь. Мои ноги, они почти утратили устойчивость, а она все стоит. Почему видя мои мучения, ты не можешь подойти сама? Вдруг я замечаю на ее правом плече чью-то руку. Ее кто-то или что-то удерживает. Как только туман рассеивается, я никого рядом с ней не увидел. Разглядываю ее лучше: обычный сельский ребенок в лохмотьях. Лица я не смог разглядеть в тумане. Наконец она подходит ко мне и выливает воду на меня. Но это не вода, эх, а мне так грезилось попить. Это какое-то приятное и мягкое вещество, обволакивающие всего меня. Я чувствую тепло и спокойствие, звук мира, что не уловим при жизни приближается и его создатели они стоят вокруг и аплодируют мне. Мне? За что? Мне так хорошо, меня больше не волнуют ни еда, ни деньги, ни быт. Если бы мог, я бы заплакал, но те чувства что мы испытываем при жизни они остались там. С моих губ срывается фраза, в которую трудно поверить: "еще одна жизнь прожита". И мне открывают правду, только  я ее и так знаю.
Резко вскочив  с кровати, я черпаю воду и умываюсь. Вокруг все теже джунгли, черные как смола и громкие не по времени. При таком параде звуков пытаться заснуть приходиться уже второй год. Боевая единица американской силы дремлет. Несколько часовых где-то украдкой курят, чтобы не заснуть, прикрывая сигарету рукой от зоркого взгляда из леса. Снова заваливаюсь на боковую. Постоянно ворочаюсь и думаю о той правде, что губительна для меня сейчас.

День второй

От резкого пинка под бок я встаю вместе со всеми. В лагере идет всеобщий подъем и мобилизация. Парнишка, спавший по соседству, спросил: “Как мне спалось”? Сам он как то умудрился провалиться в сон. Его звали Сэм (кодовый №4), фамилию я не запомнил, здесь она не нужна, так как у нас были свои индификационные номера. Именно он привлек мое внимание там в вертолете. Кажется, он из Небраски это все, что я о нем узнал, и этого было достаточно. Жуткая похлебка под названием завтрак пугала своей несовместимостью с моим так и не привыкшим к ней организмом. Кое-как расправившись с едой, я запил все это водой. На мой взгляд, это единственная и самая главная еда в этой местности.
-Так слушаем – начал сержант, щелкая пальцами и тем самым привлекая наше внимание. Пока мы с командиром будет отсутствовать, руководство лагерем я поручаю офицеру пехотной армии Дениельсону. Группа младшего сержанта Майлза сегодня выходит на тренировку в лес. Все.
-Отлично – сказал Дилон. Время размять мышцы.

Солнце было в зените, когда группа из пяти человек пробиралась сквозь густые заросли влажного леса. Горцы шли впереди, осматривая местность вокруг. Мы отрабатывали каждое движение, мимику или жесты в тех случаях, когда нельзя было говорить. Боевой порядок, в котором мы передвигались, давал нам больше огневой мощи при отступлении, если противник нас обнаруживал. Главное это владеть ситуацией, когда она складывается против тебя. Мы обходили разные строения, относящиеся к нашему лагерю, беря противника в кольцо и не выпуская его. Я подал знак остальным оставить меня одного. Вторая задача, которая стояла перед нами выпустить на ружу весь страх таящийся внутри. Как я поведу себя, оставшись в одиночку в лесу? Кто первым обнаружит себя и начнет бой? Тишина. Игра звуков началась. Бесшумно передвигаясь, я отрабатывал боковое зрение. Тень или фигура, перестраивающаяся и меняющая позиции должна, так или иначе, попасть в поле зрения. Но горцы знали свое дело. С ними было сложно соревноваться. Ни одна ветка не треснет под их ногами. И внезапно один из них оказывался за спиной. Так прошел второй день пребывания на этой базе. Вечером за едой мы делились своими впечатлениями и разрабатывали новые способы ведения войны в лесу.

День третий.

-Парни, советую проверить перед выходом всю свою амуницию на предмет не исправности – предостерегал Хогарт. Сегодня ваша группа в полном составе идет с ночевкой в лес. В задачу входит: поиск места для ночлега, минирование, отработка передвижения по лесу, с обменами сигнала до полного автоматизма. А пока сбор в штабе через два часа. Давайте не засиживаетесь тут – закончил сержант и покинул нас.
-Он прав, за дело – сказал ДиДи. Словно команда на подъем заложена у нас в голове. Подъем из-за стола произошел в такт. Настало время уделить больше внимания своему вооружению.
Подойдя к небольшому зданию, в котором располагались оружейная мастерская и отдел снабжения мы встретили своего третьего друга Теда “Тедди бой”Макферсона (кодовый №71). Он сидел на краю стола и рассматривал только поступившую партию комплектации. Тэд был очень крупной комплекции, его мощные скулы на лице ярко выражались, когда он жевал табак. Макферсон в свое время играл в футбол за свою школу, острый на язык, задира. Такие парни часто нравятся девчонкам.
-Ну как Тедди, уже выбираешь себе новое шмотье? – на ходу спросил Дилон.
-Да тут и без этого полно разных игрушек – не отвлекаясь, ответил он. Правда, что-то одежды из обещанного нейлона не вижу. Так и будем ходить в этом хлопчатобумажном сыром дерьме? – продолжал Тед, обращаясь к завхозу. Все байками нас кормят, в то время как некоторые образцы уже попали к “зеленым беретам” 5-й группы спецназначения и разведподразделениям пехотных дивизий.
-И как? – осведомился ДиДи.
-Да все в восторге – продолжал Тед, раскрывая ткань - при намокании не становиться такой тяжелой и быстро сохнет. ДиДи подкинь мне сигареты – повернувшись к товарищу, попросил он.
-Зато парни специально для вас – с довольным видом сказал Завхоз, указывая на один из предметов, лежащих на столе. Тропический рюкзак из оливково-зеленого нейлона с х-образной алюминиевой рамой и большей вместимостью по сравнению с Т62-1.Пока остальные были заняты, я повернулся в сторону троицы, которая наблюдая за нами, вела беседу с командиром.
-ДиДи, кто такие? – спросил я. Сам Дилон старался не смотреть в их сторону, продолжая курить, а взгляд его снова был обеспокоен.
-ЦРУ. Они тут всем заправляют – наконец после минутного молчания ответил он. Приехали поглазеть, как мы тут собираемся на очередную мясорубку мать его.
-ЦРУ здесь? – удивленно спросил я.
-А ты думал, почему вместе с нашим вертолетом летел еще один набитый этим барахлом – продолжал он, кивая в сторону стола.
-Мне казалось, они в Лаосе, занимаются тем, что у них лучше всего получается. Подрывом национального единства, подкупом чиновников и подготовкой государственных переворотов.
-Если ты не видишь ЦРУ – вклинился сержант, проверяя свое оружие – это не значит, что их нет во все. Спецподразделения - это особый отдел и он подчиняется только им.
-Не знаю, меня несколько нервирует их присутствие – согласился Джексон.
-Кстати сержант – обратился я к Хогарту – что за странный парень со стрижкой?
- Ты про №4? – в свою очередь спросил он. Этот парень прожил в племени мнонгов, выучил немного их язык и знает местную медицину. Именно поэтому с нами только несколько бинтов и легкая аптечка. В остальном этот парень будет нашим доктором.
-Оцените – ухмыльнулся Тед. Снял трофей с трупа. В руках у него был советский автомат Калашникова усовершенствованный им самим. Почистил и перебрал его, заменил пружину. Стреляет убойно.
-А как насчет ночевки в лесу? – спросил я, подойдя к Завхозу. Есть москитные сетки?
Мое основное оружие винтовка м-16 американского производства с калибром 5,56мм, пистолетный ремень М1956 на поясе которого новая укороченная версия подсумки для 4х запасных магазинов, аптечки первой помощи и фляг с водой. Так как противник в джунглях вел неприцельный огонь в основном на подавление, солдаты несли груз не по уставу, иногда в 3-4 раза больше. Запасными магазинами набивалось все, вплоть до касок.
-Дилон, закрепи компас на руке – заметил я, прочищая винтовку – так тебе будет удобнее, и время лишнее терять не будешь.
-Завхоз – крикнул Тед, осматривая ремни и карманы на своей куртке – что у нас с гранатами и дымовыми шашками. Хочу как можно больше набрать их. Запасные магазины пусть будут с левой стороны, чтобы рефлекторно быстро заменять на новые. Гранаты справой.
- Голландские ручные гранаты V-40 – взяв в руку, произнес Хогарт. Для тебя Макферсон целый ящик. Эй Сэммиум! Ты возьмешь пулемет РПД. Наши умелые мастера модернизировали емкость магазина, сделав его на 125 пуль. Тедди, ты парень у нас крепкий, так что возьмешь еще гранатомет.
-Сержант – обратился к нему Макферсон. Вы посмотрите на этих парней, что рядом с вами. Их никак не назовешь дохляками. Все подтянутые, стройные, готовые принять серьезный бой.
-Верно. Тогда думаю отдать по твоей просьбе гранатомет Дилону.
-Нет – ответил я. У него хватает забот с радиосвязью.
-Ничего, когда будет перестрелка, лишним не покажется.
-Сержант, я возьму гранатомет – сказала Тедди, забирая его со стола.
-Смотрите, Макферсон вдруг побоялся быть беззащитным. Все вдруг рассмеялись. Никогда не видел Тедди таким испуганным – продолжил Хогарт. 
Гигиена в этих местах - залог сохранности организма. Пренебречь этим в джунглях все равно, что самому себе пулю в ногу пустить. Осматриваю свои ботинки и одежду на наличие признаков жизни. Тут за этим глаз да глаз.
Каждый элемент экипировки обматывался клейкой лентой, чтобы во время движения не издавалось шума. Форму так же маскировали растениями.
Израсходовав отведенное время на подготовку, мы собираемся в главном штабе, если так можно назвать накрытый сверху брезентом стол.
-Так слушаем – начал командир, жестом указывая всем собраться. Все последние дни с поступлением приказа выдвигаться в сторону Камбоджи мы проводили за изучением нескольких подходящих районов для высадки. Собранные нами разведанные и аэрофотоснимки указывают на район реки Дак Кронг в провинции Дак Лак. В Камбодже она носит название Срепок. Сложность в том, как вы все знаете, Тропа Сианука по которой Вьетконг перемещает свои грузовики на юг выходит на четырнадцатой параллели как раз вдоль этой реки. Наша первая цель: столица провинции Ратанакири, город Лумпхат. Эта тропа нам порядком крови попортила. Камбоджа всеми силами старается поддерживать свой нейтралитет, поэтому принц Сианук закрывает глаза на наши бомбардировки и в тоже время позволяет Вьетконгу располагать базами вдоль всей границы с Вьетнамом. Северовьетнамские технические инженеры построили мост через реку, и наше командование посчитало, что подорвав его, мы выиграем немного времени, пока решается вопрос о полномасштабном вторжении на территорию страны. Макферсон твои действия?
Мой удивленный взор обратился к товарищу за разъяснением: он знает больше нашего брата. 
- Мы намеренны подорвать его с воды – начал №71. По нашим подсчетам  группа должна добраться до точки меньше чем за неделю. Макферсон вышел к столу, и указывая на схему моста продолжил. Я установлю заряды вот в этих двух точках, и если взять в расчет течение реки, то его должно унести почти сразу же. Это я к тому, чтобы у них под рукой не было материала для быстро восстановления.
-Да у них полно деревьев вокруг для починки моста – возразил я.
-Макферсон прав – подметил командир. Собрать мост заново на это уйдет больше времени, чем из обломков.
-Командир разрешите высказать точку зрения – поднял руку я.
-Хорошо.
-Вы прекрасно знаете, что эта тропа  не просто мелкая дорожка в лесу. Огромная и разветвленная сеть пересекает почти 3 страны. Там движение как в огромном мегаполисе. А вы хотите его прервать, взорвав один мост? И это операция стоила вам несколько месяцев? Жалко наше командование не проводит время в библиотеках и архивах, иначе знало бы что в битве при Дьен Бьен Фу вьетнамцы затаскивали пушки прямо на холмы. Их генерал был повернут на подвигах Наполеона. Французы своей же историей и предрекли себе конец. А что сделал генерал Вестморленд? Он просто пришел во Вьетнам и отмел весь боевой опыт, что сложился у белого человека в этом регионе. Если мы хотим победить в этой войне мы должны уважать противника за его волю и желание выиграть любыми усилиями. Надо пользоваться плодами истории и уметь анализировать их.
-Спасибо за урок истории заместитель сержанта.
-Я к тому, что этих гребанных “Чарли” (вьетнамцы на сленге – прим. автора) не остановить поломкой какого-то моста.
- Есть приказ – сказал командир, посматривая на людей стоящих в стороне - и его надо выполнять. При нынешней ситуации это не много, но любая спецоперация несет за собой оттенок решающей. Вернемся к плану. Мы пустили дезинформацию по нашим каналам, которые будут перехвачены Ханоем,о том что через неделю будет проводиться приграничная операция в этом районе. Для того чтобы все выглядело именно так – командир прервался и глянул на часы. Начиная с сегодняшнего дня, вблизи границы будут проводиться показательные арт обстрелы. Затем севернее сбросят небольшую группу, которая займет ближайшие холмы и при поддержке авиации будет недолгое время вызывать огонь на себя. Все это должно сдержать крупную колонну грузовиков, идущую из Лаоса. У вас будет коридор в три дня на то чтобы подорвать объект и передислоцироваться в новый квадрат для выполнения следующей миссии. А заключается она в следующем: вы выдвинитесь на север, где соберете разведанные о тех районах, расставите маячки слежения. Обратно вернетесь через Тайланд где будете ожидать дальнейших приказов. Вопросы?
Руку поднял рядом сидящий “ДиДи”.
-Рядовой – произнес командир, разрешая высказаться.
-Сэр, разрешите узнать, каким образом мы проникнем на территорию страны?
-Вашу группу сбросят возле деревни Бан Дон – отвечал командир, указывая место на карте – которая находиться на реке. Наш вьетнамский проводник Тхонг поможет нанять лодку у местного населения. Как только пересечете границу, высадитесь на правом берегу. Местность там достаточно сырая, много мелких рек и затонов. Придется замараться, но оно того стоит. Там мало кто ходит и чуть выше есть старая тропа, по которой дойдете до слияния рек Срепок и Нам Лиеу. Наши связные камбоджийцы Фум и Дара только недавно вернулись оттуда, они оставили лодку под брезентом. Пойдете на запад по реке где оцените обстановку и примите решение как действовать дальше. Ситуация в тех районах не устойчива поэтому условия все время будут меняться. И еще раз хочу заметить. Эта операция очень важная, так что прошу серьезности от каждого из вас. Из всего выше сказанного мне стало ясно, что уйдя в леса на этот срок мы будем словно рис, сидеть низко в воде и тихо колыхаться на ветру.
-Что касается сегодня – продолжил командир после того как перекинулся коротким разговор с сержантом – мы планируем приблизить учения к настоящим действиям. Группа отправляется в лес с ночевкой и попробует воссоздать реальный день из операции.


15:00

В полном составе и боевой готовности, наша группа выдвигается из лагеря. Нам предстоит неплохой марш-бросок в квадрат 9А, где у нас пройдут учения. Жизнь солдата несравнима с жизнью путешественника, некогда замечать красоты покуда хлюпаешь в ботинках целый день. Я иду прямо за спиной Тхонга и не спускаю с него глаз. Он якобы проведет через территории подконтрольные "Красным Кхмерам" - новый режим, что набирает обороты на окраинах Камбоджи. Не очень мне он внушает доверие, ведь не зная разницы в диалектах во вьетнамском языке, не отличишь северянина от южанина. Тхонг был типичным солдатом южновьетнамских войск, который с началом боевых действий, как и многие, почувствовал вкус к американскому доллару. Одетый и обутый за счет казны Соединенных штатов он любил покутить на широкую ногу. Правда, это мое поверхностное суждение, а кто на самом деле был этот человек, мы не знали. Коммунисты с севера проникают по проложенной ими тропе Хо Ши Мина на юг, большая ее часть проходит по Лаосу, но новости идут со всех полей. ЦРУ хорошо наладила агентурную сеть, от проститутки до таксиста, от продажного солдата по ту и эту сторону, новость переходила по рукам и устам. Недавно добытые сведения показали, что дорога приближается к столице южного Вьетнама - Сайгону. И в наших силах оттянуть день падения города.
Солнце, обретая силу, просвечивает джунгли, словно сито насквозь. От движения через одежду проступает капли пота. Все двигаются очень осторожно без спешки, постоянно осматриваясь вокруг. Густая растительность сменяется редколесьем, а то и во все рисовыми полями, обнажая нас перед противником. Вдоль полей идут глубокие каналы с водой.
-Давайте туда – указывая жестом, сказал сержант.
Придерживая карабин за прицел, один за другим взвод стал потихоньку сползать в траншею. Никаких шумов и всплесков воды. Все следы, оставленные в грязи, аккуратно убирались опытными горными бойцами. По пояс в воде мы передвигались вперед, буквально изнемогая от приторного запаха, исходящего от нее.
-Сэр, почему мы идем в таком медленном темпе? – спросил я шепотом у сержанта. Нам же расчистили путь и вряд ли регулярный патруль “Чарли” покажется в этом районе.
-Не хочу рисковать – ответил он.
-Господи запах такой словно это выгребная яма или еще хуже – простонал Сэм, сдерживая тошноту.
В этот момент из воды всплыла голова вьетнамской женщины. Ужас страшной участи застыл в ее глазах. Сэм больше не мог сдерживать себя и вывернул все из своего желудка. Опершись на земляную стену, он сплюнул оставшийся вкус с губ и уставился тяжелым взглядом на меня.
-Не первый день на войне, но никак не привыкну к виду человеческих тел – сказал он, тяжело глотая воздух.
-Знаю, сам так же – ответил я. Пойдем!
Продолжая петлять вдоль поля очень скоро канал снова углубился в лес. От жары вода в нем стала такая же теплая как в ванне. Тяжелые веки смыкаются и утягивают меня в глубокий сон. Меня нагоняет Сэм. Он дергает за плечо, возвращая тем самым в реальность.
-По сторонам иногда смотри - в полголоса произнес он - а то живая мишень. Ты знаешь, сегодня ночью мне снилось...
-Эй - прерываю его я. Не надо про сон, я не в духе сегодня, если расскажу как я спал то не порадую яркими рассказами.
-Нет, ты послушай– настаивает он. Я уже было собирался вернуться к своим мыслям, как услышанное повергло, не скажу что в шок, но в некоторое  замешательство точно. Он рассказал о девочке из тумана и по началу ее тоже сдерживала чья-то рука, но подойдя ближе она положила в его ладонь семя, и прижимая руку к земле сказала, что никогда не поздно дать новую жизнь. О том, что мне приснился сон с той же самой девочкой, я решил промолчать.

Проведя несколько часов в воде Хогарт, наконец жестом остановил взвод. Оценивающим взглядом бегал от одного дерева к другому.
-Тхэт – шепотом позвал он бойца. Давай наверх, оглядись вокруг. Мнонг одним резким движение выбрался из траншеи и скрылся из виду.
-Вот, а мы пока подождем здесь – поворачиваясь к остальным, заметил Дейл. Прат, смотри в оба и жди знака. Солдат занял позицию впереди всей группы и застыл, словно не живой предмет. Через пару минут он подал знак, что все в порядке.
-Думаю, мы можем снова вступить на твердую землю – поправляя свою каску, сказал сержант.
Нам дают сделать привал. Сержант с Дилоном настраивают радиосвязь. Сэм протягивает мне сигаретку. Дома не болел этой привычкой, но армия это место, где само нахождение уже потеря времени. Человечество не имеет границ в глупости, все, чем мы занимаемся, приносит кому-то выгоду. Вот и наша страна всему миру это показывает очень ярко. Все что на мне или со мной: сигареты, оружие, одежда - все это дает экономике движение. Мы придумали этот термин, и все время питаем ее. А что дает она нам, кроме призыва любыми средствами ее толкать. Но самое страшное, с чем пришел человек в эту жизнь-война, ее поддерживает лучше всего. Хотя соглашусь, что в этом дурдоме, затяжка отвлекает от страшных мыслей быть увезенным отсюда в черном мешке и огорчить вестью своих родителей. Мать особенно. Сколько ей пришлось провести бессонных ночей со мной, пока я рос.
Облокотившись на дерево, откинул голову и смотрю сначала на небо, что обрывками просачивается сквозь деревья, потом перевожу взгляд на Сэма. Ничего такой парнишка, только его что-то напрягает или беспокоит. Одно точно в нем что-то есть, у меня даже чувство что я знал его раньше. Что-то было также притягательное в его прямом и добром взгляде.
-Сэм, сигареты отличные, не то, что местные. Где достал?
-Выменял на несколько бейсбольных карточек на базе – отвечал он.
-Нам всем порой нужна связь с домом, что-то хранить, чтобы напоминало о близких людях думающих о нас. Все тушу сигарету о ботинок, беру винтовку, пора снова в путь.
Мы увидели деревню, но пока не высовываемся. Надо быть точно уверенными, что здесь только мирные жители. Через деревья я разглядел пару домов и сарай, в котором на примитивном станке женщины занимались рукоделием. Дома стояли на высоких сваях. На ступенях сидя покуривали старики, пока молодое поколение, занималось заготовкой тростника. Обмениваясь сигналами, мы разделились и начали медленно подходить ближе. Я иду со стороны сарая, как вдруг, в стороне замечаю старика, который плетет корзину, кажется он слепой. Никогда не забуду, как дуло автомата подношу к его виску. Вот два мира и встретились. Окружив деревню, мы усадили всех в центре, а сами принялись осматривать вокруг. Ничего подозрительного, словно в этих местах и нет войны. Мы врываемся в их спокойный мир быта и повседневности, переворачиваем все в поисках того что известно только нам. Похоже, мы потревожили обычных местных трудяг. Я стоял в стороне и с нескрываемым сожалением наблюдал за всем этим. И в какой-то момент заметил Сэма в одном из домов. Он что-то судорожно искал. Поглядывая за обстановкой я подошел к дому, поднялся наверх и решил застать его за делом.
-Какого черта всех же вывели на улицу – задавался вопросом, входя в дом - или может кто-то был еще внутри? Но меня ждала совсем другая картина.
-Эй Сэм, ты перегрелся, чем занимаешься, потерял что-то? - с сарказмом в голосе, спросил у него. Готов поклясться взгляд у него был, словно им кто-то манипулировал. Его действия были точными. Он четко знал, где и что искать. Когда я попытался повлиять на него, он просто оттолкнул меня.
-Черт да где же она? - со злостью простонал Сэм, почесывая затылок.
-Слава богу, речь не отнялась - продолжал про себя. Мне все еще было трудно понять всю ситуацию, поэтому я решил пока просто идти у него за спиной и молча наблюдать. Осматривая дом, я заметил как много щелей в нем. Местами видел даже муравейники на стенах. На полу валялись циновки, на которых они спали. Никаких шкафов и столов. Как тут можно жить? Когда повернулся взглянуть на Сэма, то увидел его стоящим в противоположном углу. А дальше увидел взгляд. Взгляд человека, который достиг намеченной цели. Я проследил, куда же он смотрит? Вот куда. На музыкальную шкатулку. Обычная музыкальная коробка, на ней восседал грустного вида человек c по-азиатски с плотным брюхом. Он тянул руку по направлению к тому, кто на данный момент был его хозяином. Красивая резная вещица, которая знавала лучшие времена. Декор был европейский, потому что часть рисунка я узнал, вспомнил  по уроку истории. Этот стиль называется ампир. Выцветшая мозаика являла собой древнегреческий сюжет. Культ тела этим народом изображался в виде атлетов и богов, а вино и женщины символизировали удовлетворение своих мирских потребностей. Очень мало, что можно было рассмотреть, часть орнамента была утеряна. Вывод либо с этой вещью плохо обращались, либо она вместе со своими владельцами прошла много событий. За сидячим человеком я увидел грубо нацарапанные слова. Казалось, надпись делали быстро и небрежно. Попробовал прочитать, и по произношению мне показалось, что написано по-испански, но я могу ошибаться. Больше ничего примечательного. Шкатулка конечно красивая, правда испорченная кем-то и остается открытым вопрос как она попала сюда? Но все же что за интерес такой к местным вещам? Сэм сорвал тряпку с кровати, обернул шкатулку, и собрался было выйти, но я встал у него на пути.
-Постой ты собрался забрать ее c собой? У этих людей и так ничего нет. Сэм, ты решил лишить их последнего?
-Ты не понимаешь. Эта вещь моя - противостоял он. Я не могу тебе всего сейчас объяснить. Да я и сам толком не понимаю своих действий, просто должен забрать это.
-Чушь какая-то. Может тебе сувенир еще из дерева вырезать? Перестань выглядеть по-детски наивным - вдогонку за спиной обратился к нему. Будь взрослым мужиком, раз уж на то пошло.
-А ты не будь глупцом, думая, что знаешь все. Открой разум для следующего уровня в своей жизни- отгрызнулся Сэм.
-Ладно, хрен с тобой забирай, смотри, только чтобы сержант не заметил. Он стал судорожно запихивать к себе в рюкзак, а я наблюдал за ситуацией снаружи. Как глупо мы наверно выглядим? Как два подростка, что крадут телевизор из дома. Как только мы с Сэмом показались на улице, наш сержант подал знак:“Взвод готовься к отходу”.
Солнце клонилось к закату. В Азии очень быстро темнеет. Сержант остановил взвод и показал знак: разойтись и начать обустраивать лагерь. И в этот момент он снова подал сигнал “Стоять”. На расстоянии пятнадцати метров сидели два вьетнамца. Возможно, отстали от регулярного патруля. Глаза сержанта, словно хищника, уставились на добычу сквозь заросли. В любой момент он был готов выпустить инстинкт охотника и устранить цель. Он развернулся ко мне, и уже одним этим дал сигнал к началу действия. Хогарт сделал кивок Прату и Тхэту и те двинулись в обход, таким образом, блокируя обе цели. Твэя мы забрали с собой. Он оказался очень полезным. Мы разработали систему шаг-стрельба в которой Твэй опускался на землю, разгибал ветки и беря рукой за щиколотку помогал сделать шаг не производя лишний шум. Перед тем как полностью ступить, мыском ботинка исследовалась почва, и уже только тогда вес переносился на полную стопу. Практически он шел за нас, в то время как мы спокойно наблюдали за целью. Прат и Тхэт обойдя бесшумно все препятствия, остановились в ожидании окончательного приказа на устранение. Они вытащили ножи и без всяких проблем убрали вьетнамцев. Каждый из них аккуратно уложил тело на землю. Мы же не отнимали взгляда от природы вокруг. Хогарт, покачивая указательным и средним пальцем, приказал задержаться на месте. Я проводил осмотр на 360 градусов вокруг, и в этот момент увидел человека, заносящего калашников прямо на нас. Моя винтовка ожила, затем к ней присоединились остальные. На вьетконговцев обрушился целый град огня. Группа передвигалась, и меняла позиции так чтобы не оказаться загнанной в ловушку.
-Прекратить огонь! – скомандовал сержант. Он встал возле тела одного из убитых и стал внимательно его разглядывать. Это новички. Они что оставили патрулировать границу не опытных бойцов?
-У них сейчас большие потери в личном составе – сказал я, выискивая глазами противника – вот и отправляют.
-Чушь! – заметил Дилон. Вьетнамцы всегда уносят своих с поля битв. Поэтому точное число потерь не известно.
-Потери точно большие – сказал Тед. У нас военное превосходство и подготовка лучше.
-В деревне я слышал одну притчу – спокойным голосом начал Сэм, подошедший сзади – от самого старого жителя. Она звучит так:
“Старец, уставший к концу жизни от войн и бремени добывать своей общине пищу, отправился в лес.
Он жаждал узнать от природы: в чем смысл его существования?
Протягивая руки к ветвям деревьев, старик молвил:
Эти руки познали цену человеческой жизни, а так же любовь.
Я чувствовал ими тепло исходящее от любимой женщины и кровь врага.
Он подходил к деревьям, и оставлял багровые следы.
Вы стоите, молча, и наблюдаете за нами, пока мы живем в своих страстях.
Я умру, а вы все равно будете стоять здесь.
Дайте ответ: зачем все это? Успокойте душу старика, и я оставлю дальше стоять вас в тишине. Мне не к кому больше обратиться. Но не услышал он ничего только пение птиц и хохот обезьян. Старый больной дурак – сказал он сам себе. Стою тут и разговариваю с деревьями. На обратном пути старик оступился и упал в яму. Здесь не было ямы – кричал он. За мое любопытство вы хотите меня погубить? Но, как и в первый раз, ему никто не ответил. Дрожащими руками, хватаясь за корни, он выбрался из ямы. Старик ждал. Его тяжелое дыхание мешало сосредоточиться. Добейте меня, теперь я ранен и у меня легко отнять последнее, что есть – жизнь. Не дождавшись ответа, он поплелся обратно в деревню. И тут он осознал все. Природе не нужна его жизнь, ей вообще все равно на него. Весь процесс жизни бесконтрольный.  Раньше он мог сетовать на нее, но теперь он остался совершенно один. В деревне старик встретил взглядом своего племянника. Тот точил нож, вероятно готовясь идти на войну. Кровопролитие имеет свой порядок в жизни. На смену ему придут другие, и так будет всегда. Только вера в свою правоту двигает вперед. Такого человека ничем не остановить. И даже смерть ему не страшна”...
Мы с сержантом обменялись взглядами.
-Давайте готовиться к ночлегу – сказал Хогарт.
Расположившись на холме, каждый из группы заминировал свой участок, за который отвечал. Мнонги сложили сухой валежник вокруг лагеря, надеясь, что противник не пройдет бесшумно.
-На связь не будем выходить – шепотом сказал сержант – слишком опасно. Я надеялся, что на время учений, Джекобсон и его пехота вытеснят вьетконг из этих районов. Но сегодняшняя встреча так не показала. Сержант обернулся ко мне, и сделав хитрую улыбку сказал:“Нам же лучше”. Все равно в логово зверя скоро идти.

День четвертый

Парни, дождались – произнес сержант, обходя отряд. Вчера план был утвержден. Майлз, за мной на собрание командиров, остальные пусть отдыхают.
Отдельно стоящее здание в лагере представляло собой комнату для допросов. Туда часто водили пленных и там же заседали люди из ЦРУ. Как только дверь со скрипом отворилась, я сразу же поймал на себе взгляды всех, кто присутствовал в комнате.
-Присаживайтесь Джон – указывая на свободный стул, произнес человек в штатском.
-Спасибо – сказал я, окидывая взглядом комнату. Наспех собранная из блоков комната, имела посередине стол, за которым восседали четверо человек включая командира базы Джекобсона. За их спинами мерцал проектор. Перед ними стоял планшет с фотографиями.
Почему совещание проходит за закрытыми дверями? – спросил я, усаживаясь по удобнее.
-Мы хотели узнать больше о вас Джон – продолжал все тот же человек, который пригласил сесть.
-Перед вами мое дело, насколько я успел обратить внимание.
-Вы, и правда очень внимательный человек.
-От этого зависит, в конце концов моя жизнь.
-Расскажите немного о вашей семье. Откуда вы родом?
-Семья живет в Теннеси. Отец и мать сейчас в разводе.
-Успеваемость в школе 96 балов, хорошие показатели в спорте, коммуникабелен, общителен – зачитывал другой человек в военной форме. Джон, скажите, у вас есть ненависть к своим родителям?
-Я не осуждаю их поступки. Это их решение и только им нести ответственность за все.
-Каждый из нас страдает в такой момент. И в этом слабость человека – продолжал второй человек в форме.
-Это курс психоанализа?
-Отпечаток от войны всегда остается в душе – словно не замечая мой комментарий, продолжал второй человек. Хотя вы уже и не первый год во Вьетнаме. Все равно человек такое существо, накапливает до поры до времени в себе и в самый не подходящий момент может дать слабину. Голос и мимика этого человека все более располагали к доверию. Но я то знаю что это часть работы не более.   
- Вы испытываете неприязнь к нашему правительству? Что думаете о войне во Вьетнаме? – снова спросил человек в штатском.
-Я выполняю свой долг и не смешиваю его с личными переживаниями. Если вы это хотели услышать.
-На первом брифинге мы стали свидетелями ваших сомнений по поводу предстоящей операции. Можете с нами поделиться?
-Считаю что история дана человеку для того чтобы делать вывод. Если мы хотим быть впереди, надо брать в расчет все что нам может помочь.         -И мы уже сделали это – ответил третий человек сидевший дальше всех. Что вам известно про движение“Красные Кхмеры”?
-Не много. Только то, что они объединились с ФНО (Фронт Народного освобождения – примечание автора). Что может перерасти в гражданскую войну против правительства Сианука.
-Она уже идет полным ходом – продолжал все тот же человек, складывая руки  на столе - и нет никакой возможности следить за ней внутри страны. Сианук до сих пор держится нейтральной стороны в своих действиях по отношению к нам и вьетнамцам.
-Подозреваю с этим и связан наш поход в соседнюю страну.
-На войне не позволительная роскошь сидеть на другой стороне реки пока твой противник отдыхает и перевооружается. Сколько раз наши вертолеты получали приказ бросить преследование, прямо возле самой границы. Но теперь ветер подул и в нашу сторону. Сианук ведет политику репрессий против собственного народа. Это может сыграть нам на руку. Войдем сейчас, воспользовавшись нестабильностью в стране, имеем все шансы посадить своего человека во главе правительства, и начнем последнюю войну на той стороне реки. Правда золотая медаль имеет и темную сторону: пока мы проводим бомбардировки за спиной всего американского народа, мы только обращаем на себя гнев местного населения. Армия Красных Кхмеров будет пополняться за счет беженцев в столице и крестьян с окраин. Ситуация полностью выйдет из под нашего контроля. Момент будет упущен.
-Разве мы ее хоть раз контролировали с начала компании в этом регионе? – спросил я, уставившись на собеседника в дальнем конце стола.
-Прямолинейность, хорошая черта, но есть моменты Джон, когда нужно засунуть ее в задницу. Если вы не готовы следовать указаниям и разделять точку зрения руководства, то вам не место в группе специальных войск. В комнате повисла тишина, и только вентилятор тяжело разгонял застоявшийся воздух. Так что Джон! Мы можем на вас еще рассчитывать?
-Полностью – ответил я.
-Отлично. Попросите следующего кандидата.
Я поднялся из-за стола, стараясь ни с кем из этих людей не встречаться взглядом. Это не те люди, с которыми можно шутки шутить – подумал про себя. Они как псы, вынюхивают вокруг предательство и слабость. Уже на выходе я бросил взгляд на лежащую папку в стороне. На ней было только имя: Cэм.
–Я позову следующего – сказал Хогарт.
-Что за дела сержант?
Закурив, я развернулся лицом к Хогарту.
-Давай отойдем на пару слов.
-Пном Пень падет?
-Да.
-Если готовиться такая масштабная операция, зачем тогда мы нужны?
-Вьетнамцы.
-А что вьетнамцы?
-Они тоже в курсе событий. Посмотри вокруг. Мы окружены стукачами. Даже те шлюхи в соседней деревни, в которую наведываются солдаты из этого лагеря. Разве здесь мы можем чувствовать себя в безопасности, не боясь за сохранность информации. Они пока не слишком активны, я бы сказал, выжидают. Но..
-Грузовики! Те самые, что идут из Лаоса.
Сержант ничего не ответил, только несколько раз одобрительно кивнул. Я отошел в сторону, обдумывая ситуацию.
-Предусмотрительность никогда не бывает лишней.
-Когда выдвигаемся?
-Завтра в 8:30 вылетаем. Времени осталось мало.


               
                Глава четвертая.         
                Самые одинокие в радиоэфире


Последний лист летит к чертям.
Сметают дворники в огонь.
Смерть равна прожитым мною дням.
И мир не помещается в ладонь.


И снова сельва внизу подо мной, мелькает в глазах. Они ждут, пока я спущусь к ним, чтобы перерезать мне горло и тихо уложить на землю. Так тихо, что даже никто не услышит моего стона. Как с теми дозорными в лесу пару дней назад. Пропахшие потом руки, будут зажимать мне рот. Что я увижу в последний момент? Говорят, что вся жизнь проходит перед глазами. Думаю, на уме будет только сожаление, что оказался медленней своего противника. А если продолжу путь с такими мыслями, то быстрее приду к такому печальному концу. Я перевел свой взгляд в другую сторону. Вся группа в сборе. Мнонги взяли с нас пример и жуют табак, протянутый “Тедибоем”. Обмен культурами. Сам Тед проверят свой пулемет и количество гранат, взятых с собой. Дилон копается в рации. Сержант читает книгу, как и подобает лидеру, он спокоен и надеется, что все последуют его примеру. А Сэм, как и в прошлый раз спит. Все стараюсь понять, как он так может. Каждый проводит свободные часы, как может, а мне спокойней смотреть на других. Ничего не могу с собой поделать. Либо снова возвращаться в свой мир переживаний. Пилот подает сигнал.
-Время высадки 3 минуты.
Сержант аккуратно зажимает уголок страницы в книге.
-Дочитаю, как вернусь. Интересная книга. Парни готовность номер 1.
Работа пулеметчика довольна нервная. Всю дорогу он не отнимает взгляд, но эти 3 минуты могут быть решающими.
-Снижаюсь.
Вертолет летел прямо к маленькой проплешине в сердце джунглей.
-Зона высадки в полезрения.
Вертолет коснулся земли, подняв сырые листья в воздух. Словно надоедливые насекомые они бесновали, мешая ориентироваться в пространстве.
-Пошли, пошли – кричал сержант.
Мои подошвы коснулись земли, дальше только чужие земли. Чувство одиночества снова пытается взять вверх. Наша группа устремилась в лес, стараясь не задерживаться на открытом пространстве.
-Группа произвела высадку. Покидаю район.
Пилот взял штурвал на себя, и последняя связь с домом ушла резко ввысь.
Мы смотрели на точку, удаляющуюся вдаль. Сержант плавно опустил ладонь вниз. Останемся здесь ненадолго. Каждый из нас занял позицию по сторонам света и наблюдал за ситуацией в прицел винтовки.

Вечер 16.06 провинция Бан Дон на 14 параллели.

После долгого дневного перехода мы наконец приблизились к территориям Камбоджи. На горизонте что охватывал взор, был виден восходящий дым.
-Смотрю, авиация поработала на славу – заметил сержант.
Спустившись в деревню рядом с рекой, наш небольшой отряд растянул навес и залег отдохнуть. В это время Тхонг пошел договариваться по поводу лодки. Я вижу страх, таящийся в глазах местных людей. Им не нравиться наш визит, взрослые стараются держать своих детей подальше от нас. Переговорив с местными рыбаками, наш проводник нашел для нас захудалую джонку. Скоро мы уже плыли по мутно-зеленой воде вдоль берега. На середине реки вдруг проснулся наш проводник, быстро переговариваясь с переправщиком, он подошел к сержанту, и судорожно указывая по курсу вперед, стал его уговаривать о чем-то. Похоже, это возымело действие, лодка стала сбавлять обороты.
-Сэр в чем дело?- притянувшись с правого края, спросил я.
-Пару дней назад несколько крестьян подорвались на мине, хотя недавно эти места были абсолютно чистыми - не отнимая взгляда от проводника и паромщика, отвечал командир.
-Кхмеры?- интересуюсь у него.
-Может Кхмеры – продолжал Хогарт, осматривая берег по сторонам - а может Вьетконг. Коридор их маршрута чуть дальше, но я думаю, мы сойдем раньше.
Дым теперь сменился огнем, который был везде. Языки пламени уничтожали под собой первозданную природу местного края, взамен оставляя золу. Только вода была сейчас безопасным местом отражение, в которой являла собой картину преисподни.
-Сэм, у тебя во фляге есть еще вода?- вернувшись на место, спросил я.
-В обмен на твой нож, а то я свой видимо в той деревне оставил.
-Ты что?- обезумел я, но решил не привлекать никого в наш разговор, поэтому перешел на шепот. Схватив его за шею, так чтобы было не заметно, я решил расставить все точки на место. Слушай, связавшись с тобой,  чувствую, что это плохо кончиться для меня. Когда нас припрут к стене и патроны иссякнут, не хочу делить последний нож с тобой.
-Ты не понял. Не нужен мне твой нож навсегда, на пару минут можешь одолжить, не могу крышку подцепить. И он снова показал эту проклятую шкатулку.
-Сэм, где тебя нашли а? В какой-нибудь организации пацифистов разбрасывающих оружие в лесу, взамен берущих местные подарки с лозунгом мир во всем мире? Объясни мне просто, черт ты меня уже... да я не знаю, что сказать.
-Знаешь!- перебил он. Ты ведь думаешь, как и я. Не прячь свои мысли. Тебе самому все это кажется абсурдом, не так ли? Эти все люди, с которыми мы тут находимся, они проходят эти этапы уже не раз. Мы с тобой сейчас сопровождаем на их пути, не найдя своего собственного.
-А по-английски можно?- не выдержал я. Где ты всей этой дряни нахватался?
У себя в племени? Я заметил в глазах Сэма, что он просто смирился. Можешь не отвечать!- продолжал я, получая удовольствие от того, что загнал парня в угол. Я вижу, тебе не только знания трав передали.
Уже успокоившись, я почувствовал руку на плече.
-Джон, я не злюсь на тебя. Ты всего лишь продукт общества. Не доверие во что-то другое, кроме своих обязанностей является обычным программированием.  Представь себе жизнь в виде маятника, пока он качается в двух направлениях, человеку это кажется совершенно нормальным, но стоит кому-то его остановить ровно посередине между двух миров, как отклонение от повседневности вызывает чувство гнева.
-Как скажешь- отвечаю в манере человека, которому все равно. Я могу принять все что угодно, только оставьте меня в покое.
-Нож то дашь?- снова, как ничего не произошло, спросил Сэм.
Покрутив его в руке, протягиваю, но не спешу отпускать.
-Потеряешь или выкинешь, я доложу о твоих проповедях сержанту, будешь ему басни читать. Сэм взял нож, и стал копаться со шкатулкой, пока я смотрел на него. -Ты не только больной стихоплет, но и еще не ценитель искусства. Не нужно лететь за столько миль и искать врагов здесь, достаточно слетать в другой штат. Прямо ходячий враг общества!- продолжал я, как-будто снова искал стычки с ним.
-Что есть общество Джон?- спросил он, не отвлекаясь от своего занятия. Мать, которая сажает своего ребенка к телевизору с детства, а американское общество посредством телевидения просит его присоединиться к стаду потребителей. И главное что общество, которое ты представляешь, тебя же и толкает делать поступки, которые оно считает правильным. Ты заметил, что большая часть людей создана, чтобы поддерживать систему в работе. Кого-то обделили разумом и наполнили голову мыслями и фразами "живешь один раз, так позволь себе красивую жизнь". Он схватил мою голову, и тряхнув сказал: Но кому-то дано думать с легкостью о другом, так пользуйся этим, а то лишат этого дара.
-Дара? Дара?- шепотом взбунтовался я. Если бы у меня был дар, как ты говоришь, разве тратил бы я его в компании с тобой здесь, в этой дыре?
-Типичный взгляд на жизнь человека, который под давлением большинства разделяет все на добро и зло при этом не пытается понять суть всего происходящего. Как я тебе уже сказал- спокойно продолжал Сэм. Когда человек бегает "в кавычках" по его важным  делам, привычный мир кажется обычным, кажется что такова реальность дел. Зачем мне думать еще о чем-то, если на завтра есть программа передач, есть футбол, а еще надо купить молока - с улыбкой промолвил он. Все в первую очередь спрашивают, что дальше у своего тела, а не у своей души и разума.
Наш разговор оборвал сержант.
-Слезаем на берег, занимаем оборону, и готовимся к ночлегу. Вы двое: номер 12 и 4 заступаете в наряд, в 2 ночи вас сменят 82 и 71. Все - закончил сержант свой рапорт и вместе с проводником углубился в лес.
-Черт Сэм- потирая лоб, с сожалением произнес я - похоже, жизнь связала нас с тобой не веревками, а КАНАТАМИ. Крепко! Никогда не забуду его ответ. Словно сквозь время Сэм шел со спокойным видом, не было никого кроме нас. Посмотрев на меня, он сказал: Ты даже не представляешь себе насколько крепко.
Пока мы выгружали наше добро из лодки, я не сводил взгляд с паромщика. Не по себе как-то. Мы тут как на ладони, а еще за пару донгов осевших в кармане этого человека наш маршрут станет достоянием общественности. Пока одни из нас занимались доставкой вещей в лагерь, другие обустраивали ночлег. Минировали вокруг мелкие тропы и просвет в лесу, через который могли пройти партизаны. Сигнальные заряды и противопехотные мины будут гарантом, что противник заявит о себе первым.
Внезапно с неба упали первые капли дождя. Вот и начало сезона дождей. Непросто так совпала наша миссия и сезон муссонов. В летние месяцы, когда дождь сплошной стеной накрывает большую часть Юго–Восточной Азии, все военные действия прекращаются. В лесу становиться сыро и влажно, пробираться по такой местности не просто, сбавляется шаг и километры покрываются значительно дольше. Проблем прибавляют пиявки, они как вытянутые присоски цепляются на ботинки, пока скидываешь одних, десяток других уже снова ползут. Закончив все действия вокруг лагеря, мы натянули тент, разожгли костер и согрели немного кофе. Хорошо, что дым от нашего костра сливается с дымом на том берегу, не так сильно выделяемся.
-Пожалуй, сегодня еще воспользуемся завесой дыма – сказал сержант, смотря на наш костер.
Вид дымящейся кружки на фоне влажного леса заставляет немного помолчать и утонуть в мыслях. Смотрю вверх на деревья, что расправили свои зеленые крылья над нашими головами. Вода, стекающая по ним нещадно трепет наш навес. Я думаю о нашем с Сэмом разговоре. С одной стороны да, его слова мне чем-то близки, с другой во мне словно две противоположности и вот вторая пока не готова принять все это. Впрочем, с его же слов это в человеческой природе принимать свои иллюзии за правду, а чужие ставить под сомнение. Что там у нас из еды? - мысли об этом навевали воспоминания о доме, когда в солнечную погоду поиграв с отцом в бейсбол, бежал к столу. Немного концентратов, сухофрукты и бобы, как же я их терпеть не могу, ну что это за еда? Дилон! – произнес я. Видел, как ты у местных стащил кусок свинины, не хотел бы с товарищами поделиться?
-Черти! Увидели.
Голод и недоедание были совершенно обычным делом в армии и таким же на войне. Они буквально разъедали сплоченность самой крепкой команды. Мы украдкой крали у местных еду и так же тихо друг от друга съедали добытое.
-Давай, давай - не собирался сдаваться я – вытаскивай на суд окружающих. Может, настанет момент и именно мне придется поделиться с тобой рожком (автоматный магазин для патронов- прим. автора). Я же не стану еще думать над этим - ухмыльнулся перед товарищами.
Наши боевые задачи мы разбавляем пустыми разговорами о ранних годах. Кто куда отправиться после службы, у кого как складывалось с девушками по ту сторону. Мне вот с ними всегда не везло, они меня находили скучными. Всегда не давали покоя вопросы в голове, почему я должен делать вот так и почему кто-то так решил? Чтобы быть тем самым парнем, тем единственным надо вести себя как полный осталоб. Поддакивать во всем, так как разобраться, что хочет женщина не может даже она сама. Надоела порой эта лож во взаимоотношениях, особенно семейных. Все начинается с отца семейства, этого добытчика  который был вынужден под натиском родных жениться ведь это должен каждый мужчина, вырастить ребенка, посадить дерево. Но червь сомнения селиться в его голове, что он не реализовался, а просто пропускает новую жизнь через себя, не вкусив ее. Затем, тот же червь начинает посещать голову женщины, ведь она была так красива, столько кавалеров кружилось возле нее, но жизнь пошла в другом русле и теперь все что ее заботит, это убегающее время сквозь пальцы. В конце еще банальнее, обоих уже держат только дети или совместное имущество, а некоторых и это не останавливает перед разводом. Я думаю, если для тебя уготован человек, то надо набраться терпения и просто ждать. Терпение самый сильный враг человека, с которым он борется в течении жизни.
-Эх ребята. У меня сейчас отношения с такой испаночкой – произнес "Тэддибой".
-А как же ты с ней общаешься – согреваясь возле костра, спросил я - по разговорнику что ли?
-Я взял учебник по-испанскому, и пробую немного. Правда она смеется над моим произношением - продолжал Тэд, слегка стесняясь, что начал разговор, а потом попал впросак.
-А сейчас поддерживаешь связь? - спрашиваю я.
-Да - ответил Тедди.
-И все так же практикуешь язык?
-Точно так.
-И книгу с собой таскаешь? – прикуривая от тлеющего палена, продолжал допрос.
-Конечно, мне надо знать как ее... ну вы понимаете - с гордостью отвечал он.
-Так нафига такие сложности - вылез поближе к огню Дилон - разве не проще со своими женщинами, и язык не надо учить?
-Ааай народ – махнул рукой Тед - ничего вы не понимаете. Это ведь Испания, край горячих девиц, другая культура!
-Вот именно другая - вступил с ним в перепалку ДиДи. Эти Испанцы сначала перебежали на американский континент, а потом наводнили уже всю Калифорнию, кстати откуда я родом. Я могу тебе такую же найти да еще с неплохим английским.
-Нет уж, пока меня все устраивает - пытался сделать расслабленный вид Тэдибой, но было видно, его крепко задело.
-Все они горячие, пока нет штампа на въезд в Америку - добавлял масла в огонь Дилон - а там начнется мексиканский сериал.
-Пошел ты! Умеешь всю романтику обосрать - вконец завелся №71. Он взял короткую паузу, а затем уже спокойно начал снова нападок в сторону товарища. У вас там в Калифорнии все такие?
-Какие? – спросил №82.
-Длинноволосые брат. Ты когда подстрижешь свои патлы? И вообще тебе не жарко?
-Быстро ты переключился Тедди. С чего ты вдруг прицепился к моим волосам? Тебе не комфортно находиться рядом со мной?
-Мне не нравиться что в Калифорнии полно хиппи. И один такой находиться рядом со мной в этих джунглях кишащих кучкой ненормальных коммунистов.
-Слишком хорошо разбираюсь в радиотехнике, потому и взяли с вами по джунглям шастать. Любишь ты Тедди людей по себе мерить. Что не так 71? Напряжение возросло между двумя солдатами. Я не выгляжу идеальным солдатом?
-Прекратить базар!- прервал оживленную беседу сержант. Вы как бабы, что рвут одно платье на двоих. Забыли для чего мы здесь? Так я вам напомню, у кого вдруг память отшибло - продолжал сержант. Мы здесь с неофициальным визитом. Если нас здесь раскроют, то ваша страна вынуждена будет от вас отказаться и тогда сидеть вам в плену на неопределенное время.
-Ладно, парни продолжайте - поднимаясь и вытирая лицо от дневной грязи, произнес я - но уже без меня. Мне еще не смыкать глаз до двух.

Через пару часов.
Проходя по лагерю и осматривая местность, я остановил свой взгляд на вещах Тэда. Кажется, он что-то говорил о книге по испанскому. Мне вдруг вспомнилась та надпись на шкатулке, что я успел разглядеть. О чем может поведать она? Думаю если я одолжу ее у Тэда без его ведомости он не сильно расстроиться, а узнает зачем она, будут только вопросы. В голове промелькнула мысль, как только я озадачился вопросом, появился шанс узнать. Не каждый день бывает так, что один человек, а в конкретном случае Сэм находит здесь в богом забытом месте вещь, которая имеет корни совсем из другого места и совсем необычно, что парень, с которым мы общались возле костра несколько часов назад, параллельно принес на это ответ. Я стал ждать пока Тед пойдет проверить свой участок. Проводив его взглядом, я положил винтовку рядом и открыл рюкзак. Потом передумал и отошел. Что я делаю? Если меня застанут, как я объясню все это? В конце концов, любопытство пересилило. Так что там: помимо военной амуниции, сырые вещи, харчи и один замызганный журнал с девчонками. Ах ты, рукоблуд! Если бы твоя подруга знала, чем ты тут на самом деле занимаешься. Так, вот и она. Я только возьму, узнаю, что мне нужно и верну.
Сделав обход и осмотрев лагерь, я вернулся на свой пост. Сэм сидел и жадно поедал, эти чертовы бобы. Сажусь рядом с ним и закуриваю. Сидели молча минут тридцать а как-будто целую вечность. Наконец мне надоело терять впустую время. Я попросил его приглядывать за рекой и дать знать, если что заметит. Мне не терпелось взяться за перевод. Нужна его шкатулка, и опять же хотелось без свидетелей. Удостоверившись, что он ушел, я достаю эту злосчастную шкатулку. В кармане нащупываю кусочек вьетнамской газеты, и переписываю слова. Закончив я кладу все обратно так, чтобы ничто не выдавало моего присутствия. Начинаю возиться с переводом. Узнать слово еще мало, надо правильно построить предложение. Когда первое слово легло на бумагу, я поймал легкое ощущение в воздухе, что с этими словами будет связана вся моя дальнейшая судьба. Ручка нервно подергивалась, дописывая последние слова. А когда закончил, то просто отбросил ее в сторону и стал с замешательством смотреть, что написал. Это тоже самое, что сказал Сэм в той деревне. Я вернулся в тот день, когда на мои слова: не будь ребенком, а будь мужиком, он ответил: «Не будь глупцом думая, что знаешь все. Открой разум для следующего уровня в своей жизни”. Допустим, рассуждал логически, он мог где-нибудь услышать эти слова, он даже мог нацарапать их на крышке, ведь именно там оставил свой нож. Не связывалось только одно, в тот момент, когда я вошел он ее еще только искал. Когда Сэм снова показался, я свернул кусок газеты и убрал в карман. Я подумал, что конечно к нему у меня были вопросы, но не сейчас. Когда нас сменили, я занял свою позицию под деревом и держа в руках винтовку задремал. Уже закрывая глаза, я думал, что чем дальше мы будем идти вглубь страны, тем больше буду узнавать об этом человеке...

Телевизор нервно бил по ушам, когда продираясь сквозь сон, я открыл глаза. Кажется я заснул, пока смотрел что-тo. Оглянувшись вокруг, я поднялся с кресла и выключил его. Отец! Отец!- выкрикнул я. Почему ты меня не разбудил? Сколько же я спал? В квартире было абсолютно пусто и темно. Сильный дождь стучал по крыше. Словно в ожидании мой взгляд скользнул на окно. Капли дождя как на холсте, рисовали фигуру. Лицо было прикрыто дождевиком. Он приблизился к окну и стал всматриваться.
-Ты все так же одинок и тьма осталась твоим постоянным местом – начал незнакомец. Его голос звучал, неестественно учитывая, что сам он был снаружи.
-Простите? – произнес я. Мы знакомы? Вы один из наших дальних родственников? - Скорее я родственен тебе - продолжал незнакомый человек, при этих словах я заметил, что мимика на его лице отсутствует. Словно голос его звучал внутри меня.
-Я все то, что ты оставил за порогом.
-Наверно какие-то плохие качества?
-Ведь это не те слова, что у тебя на уме?
Этот человек явно меня хорошо знал, так как свои мысли я и правда приберег глубоко, но сейчас они как карты ложились перед ним.
-Ты либо хороший психолог, либо можешь читать мысли? Читать мысли? – переспросил сам себя. Что за бред?
-Я могу даже больше, твое воображение не сможет описать всех моих возможностей.
-Может вам зайти в дом для начала, а то промокните?
-Я не могу соприкасается с информацией твоего видения – ответил он. Видишь ли, эта дверь, стена -  это своего рода конструктор, из которого сложено твое сознание. Даже если твое физическое тело там же где и мозг, эта картина тебе привычней и твоему разуму здесь комфортно. В вашем трехмерном пространстве, время мертвых вещей скажем камня и человека разное, поэтому вам кажется, что они мертвые. А в моем многомерном мире я их вижу живыми. Я не могу из большего перейти в меньшее, твое сознание не вместит меня в комнату. Я бы даже хотел ощутить дождь. Какой он?
-Холодный.
-Потому что ты ищешь в нем отрицательные стороны, поэтому он и холодный для тебя.
-Можно вопрос?- не удержался я.
-Чем больше спрашиваешь, тем больше грань возврата для тебя стирается. Все начинается здесь и сейчас.
-Грань?
-Ты спишь?
-Возможно да. А как еще я мог перенестись из влажных джунглей к себе домой?
-Вот. Человечество отделило сон от обычной жизни и сделало его чем-то заурядным, простым диафильмом на ночь. На самом деле сон - это продолжение бодрствования только другой жизни. Днем ты работаешь и занимаешься своими делами здесь, а потом ты открываешь дверь и входишь в совершенно другой мир.
-А то, что происходит во сне, имеет воздействие на мою настоящую жизнь?
-То, что там происходит, тяготит тебя здесь. Но мы отвлеклись. Кажется, у тебя был ко мне вопрос?
Подойдя ближе и проводя рукой по стеклу, словно пытаясь разглядеть своего собеседника, я задал главный вопрос. Что за стеной, с твоей стороны?
-Ты там бывал много раз. Ничего особенного но, правда, в твоем нынешнем положении. Собеседник рассмеялся.
-Что такое?
-Просто представил, как ты будешь в который раз удивляться.
-Зачем ты мне все это рассказываешь, есть какая-то причина для этого?
-Человек что идет с тобой рядом, он в этой жизни проводник. Он покажет тебе то, что ты ищешь.
-Проводник?- переспросил я.
-Возможно, у тебя есть идеи кто им может быть. Я сейчас не буду подробно на этом останавливаться.
-Сэм!
-Это было не сложно согласись.
-Что мы будем искать?
-То, что давно оставлено тобой в этих лесах и что ты не смог отпустить.
-Я в этих местах прежде не бывал, здесь все такое не знакомое.
-Но ты ощущаешь что-то, легкий, почти не уловимый намек..
-Я хочу увидеть!- прервал его.
-Ты думаешь, я тебе позволю?
-Да.
-Уверенный ответ. Подойди к стене и приложи руки, я заберу тебя отсюда.
-Постой! Ты сказал, что в моем сознании не можешь появиться, а как мне там быть?
-Не волнуйся! В многомерном мире тебе место найдется, но вот скорость там абсолютно другая. Так что будь готов.
-Хорошо. Я подошел ближе и приложил руки к стене, как было сказано. Тепло, что исходило от нее, было таким манящим и казалось, сама комната отпускает меня с легкостью. Последнее что мне вспомнилось: “Все начинается здесь и сейчас”....
Если бы у меня сейчас было физическое тело, его бы искалечило, а мозг раздавило от перегрузок. Сущность является основой и главной движущей силой, и она же может выдержать такую скорость. Но тело у меня не было. Тоже самое, касалось и глаз. В них не было нужды. Я мог всегда обозревать себя в любой точке, под любым углом. Сгусток энергии, судя по всему, был точкой притяжения спиралей, по которым проходило свечение. Звезды и планеты, которые казались еще давно не достижимыми теперь можно взять рукой. Только  брать их не хочется, ведь нет желания обладать. Нет в голове слово ХОЧУ. Отсутствие всего лишь одного этого уже лишает страданий. Это состояние смерти. Когда ты знаешь что уже все. Мудрый человек не будет пытаться утащить с собой все нажитое им. Все твои желания концентрируются вокруг только одного слова ЖИТЬ. Прекрасное состояние и кристальная прозрачность. То же относиться и к своему телу. Как бы не восхищался функциями этого изобретения природы все равно это бремя. Те условия, что мы создали сами себе и финансовую зависимость, подталкивают человека постоянно обращаться к людям, что называют себя учеными знающими ВСЕ. Вырваться из заточения и увидеть насколько мир широк, стоит того чтобы относиться к смерти не как к горю преследующему и пожирающему человека на протяжении всей жизни, а как к чему то большему.  Возможно даже пробуждению.
-Ты со мной еще?- спросил я своего таинственного, но уже чем-то близкого мне существа.
-Конечно, иначе твое состояние эйфории тебя поглотило бы, и ты провел  здесь вечность.
-Я хочу воспользоваться шанцем и задать вопрос, который бы у многих возник, увидев это.
-Слушаю - спокойным голосом, как всегда произнес он.
-Почему такая гигантская разница между бытием здесь и такой сложной жизнью там?
-Это вопрос из вопросов- ответил он.
-И?
-Человечество на нем построила длинную цепочку своих перерождений. Если бы я дал тебе ответ на него сейчас, то все для тебя закончилось, но ты должен сам понять суть всего этого.
-Для чего мы вообще входим в физическое тело? Зачем после этого мы ищем работу, ходим на войну, и заводим семью ведь нам все это до конца не принадлежит? Мне начинает казаться, что все это сценарий.
-Да так и есть, только сценарий, написанный по вашему желанию. Все что вам кажется жестоким, вы создаете сами для себя. Не существует зла ровно, так же как и добра. То, что вы называете злом создано вами в противовес обычному течению. Этот военный период был твоим осознанным выбором. Связанно это еще с одним таким же событием в твоей истории. В переломный момент, когда нужно было отойти в сторону, ты не смог принять тот факт, что люди уже сделали свой выбор. В вашей очень технологичной цивилизации назревал раскол, и ты искал способ, как повлиять на умы людей. Идея, созданная тобой чтобы вовлечь в войну больше сподвижников, привела к огромному кровопролитию и угасанию многих форм жизни. Идеология так захватила тебя, что ты сам оказался под ее влиянием и когда вынес ее за периметр свой жизни, она как пыль упорхнула из твоих рук. Вторгаясь в пространства чужих людей, ты взял много негатива на себя. Поняв, что будет расплата за содеянное, добровольно отправился в долгое путешествие, где провел много времени среди необъятного. А потом и вовсе поразил нас тем, что спустился на нижние уровни, чтобы навестить тех, кто пошел за тобой. Ты попросил прощенье, хотя и испытывал призрение с их стороны.
-Расскажи мне больше об этих уровнях?
-На высоких уровнях живут те кто при жизни смог не только развиться интеллектуально, но и не оставил попыток вдохнуть жизнь вокруг, конечно не отнимая ее. На нижних борцы за свободу, революционеры, военные лидеры, те, кто так много обещал, но ничего не дал взамен. Человек в своем коротком воплощении приходит на землю и тут же бросает все силы, думая, что вокруг все требует перемен, а когда оказывается снова внизу, то понимает, что он абсолютно не понял настоящую суть жизни.
-Я бы не хотел ничего менять, тут так ярко и спокойно. Мне кажется, что я взаимодействую с каждым микроорганизмом. Возможно, жить, не вмешиваясь во все, что происходит? Как можно стоять, под дождем не намокнув?
-Просто попробуй найти в нем суть того что происходит? Каждая капля дождя, это новая жизнь и она важна. Часть природного процесса, который невозможно изменить. Теперь все что ты должен сделать это позволить мне ослабить твое напряжение. Только чистый и спокойный разум может многое понять. Открой его для нового уровня.
-Эти слова произнес человек, о котором я мало что знаю, но с его появлением я здесь. А затем там была эта вещь, на которой были теже слова. Эта шкатулка, что нам попалась в лесу кому она принадлежала?
-А ты не узнаешь свою собственность?
-Она моя?
-Некогда ее держал в руках правитель одной могущественной империи.
-Наверно это необычная шкатулка?
-Ничего особенного! Это все что осталось от працивилизации которая погибла от рук своего же народа. Она была сохранена чтобы напоминать о хрупкости самовозвеличивания. И в 1130 году была доставлена первыми пребывшими из-за океана в новое королевство на Азиатском континенте. Как любой восход имеет и закат. Время империи подходило к концу. Плохой урожай, эрозия почв и постоянные войны разрывали территории на части. Сейчас историки бьются над тем, почему же люди покинули свои восхитительные, полные архитектурных чудес города? А тут нет ничего сверхъестественного! Город растет и земля не может прокормить всех его жителей. Племена, бывшие в обслуживании городской знати стали укрепляться на севере и востоке совместно с перебежчиками из армии императора. Кольцо сопротивления сжималось и на этом фоне появилась красивая незнакомка у твоего дворца. Ее привели те немногие, кто был еще верен тебе. Девушка, чья красота затмила все твои тревоги и скрасила тьму в яркие тона...
-Почему ты остановился? Что было дальше?
-Ты хотел узнать о шкатулке, я тебе рассказал.
-А как насчет продолжения? Хотелось бы знать больше?
-Хочешь, значит когда придет время узнаешь. Головоломку надо складывать с умом иначе наслоение друг на друга приведет к тому, что у тебя может сложиться неверное суждение, а мы знаем как человек любит делать поспешные выводы.
-Часто ты посещаешь меня во сне?
-Раз в 700 лет. Эфирное тело проходит семь стадий физических воплощений через каждые 1000лет. Первое воплощение позволяет подняться высоко в иерархии и почувствовать власть над большим количеством живых существ. Именно поэтому первоначально христианство ставило перед собой задачу не загонять человека в тиски, говоря ему о его жалкой судьбе носителя грехов, а о том что все мы боги и каждый в свое время почувствует эту власть наяву. Следующие два спускают тебя ниже по лестнице и теперь ты в роли судьи и казначея. Вспомни как люди вокруг просили прислушаться к их проблемам и невзгодам, но тебе так хотелось заткнуть уши и отвернуться от них. Казалось, то что происходит с ними не касается тебя. Поэтому все зависит от того какие действия будут в твоих поступках. Следующие воплощения это богатство и наслаждение. Первое из них относиться к финансовым кланам в которых дети этих людей уже с рождения лишены свободы выбора так как родители взамен денежной защищенности довлеют над их будущем и создают по образу своему. Мы удивляемся ну почему имея столько денег эти люди тратят их так предсказуемо, утоляя свой голод вещей, свое самолюбие и внешнюю красоту. Отсюда вытекает следующее появление в женском обличии. А женщина вынуждена ухаживать за собой, чтобы быть успешной или нравиться мужчине, но у некоторых это переходит в предмет восхищение. Но никто никогда не осуждается, это нормально прийти сюда в физическом обличии и почувствовать прикосновении на себе, ощутить соблазн всего. Сущность идет еще дальше и в следующий раз уже оказывается больше обременена поиском денег, зато душа богата фантазией, всевозможными способностями. В этой категории художники, путешественники, люди с нестандартным мышление и свободным взглядом на жизнь. Можно пожить без предметов и вещей, которые постоянно требуют накопление. Конечно приятно потрогать их, подержать в руках или скажем потешить свое самолюбие и заполучить ту вещь которая так нужна, но говоря о нормальности все этого я опять же скажу что у людей иногда это принимает крайне тяжелую форму. Вы должны понять, что все вещи вокруг не принадлежит вам и нужно с легкостью отпускать их. И наконец последнее посещение - это простое созерцание. Рождение в семье со средним достатком, но главное теперь тебя слушают, понимают и стараются помочь в любом деле. Ты человек, который анализирует все, что с ним было. Только бывает так, что это построение меняется местами и отталкивается это от вашего решения. Тогда жизнь сущности становиться подобно мячику, летит вниз и ударяясь о землю снова поднимается вверх. Когда рождаешься в начале своего пути и без гроша за душой, накапливается столько зависти к другим людям и недоумения, что как только получаешь все, возникает вопрос. Зачем я должен делиться ведь это все мое?
-Как унести частицу правды о себе и своих прошлых деяниях?
-Если ты карабкаешься в гору кому ты доверяешь свою жизнь?
-Богу.
-Страховочному тросу. Согласись, он ближе под рукой. Пустился бы ты в такое путешествие, не имея страховки? У человека 7 астральных тел включая основное эфирное тело. В каждом из этих тел заключена остаточная информация о всех делах совершенных тобой. И в повседневной жизни ты черпаешь ее словно набираешь в руки прохладную воду, чтобы освежиться и понять, что тебе нужно. К примеру человек никогда вроде бы не учился рисовать, но он отчетливо видит что это у него получается. Возьмите любое дело и в каждом присутствует ощущение таланта. Вы универсальны во всем, но очень мало верите в себя и в то, чем занимаетесь, поэтому последнее воплощение соответствует вашему седьмому эфирному телу. Оно для частичного понимания окружающего мира, сотканного для себя самого, что не может быть применено к жизням других. Каждый человек живет в своем пузыре мыслей и окружающей действительности. По ходу жизни вы сталкиваетесь с такими же пузырями, наполненными своими идеями и нужно как то взаимодействовать, так как человек существо коллективное и сам пройти процесс без помощи не может. Вам только кажется что вы живете вместе, совместной жизнью и совместными детьми, но на самом деле просто летаете себе в своем убежище. Поэтому у людей столько мнений и идей как все устроено. Общей картины нет. Правда заключается во всем. Каждое слово и мысль являются правдой и имеют право на существование. Нельзя только одной теорией объяснить все так же, как нельзя приложить линейку к вселенной. А теперь вернемся к моменту нашего знакомства. Твоя темная, пустая и полная одиночества комната это и есть твой пузырь. Он наполнен тем, что ты привносил туда все это время. Когда я первый раз появился в твоем сне.
-Первый раз?
-Маленький ребенок с кувшином воды. Я увидел тебя совершенно измотанным. Твое состояние в том сне было отражением того что душило тебя.
-Поэтому ты и дал намек на тех, кто возле меня стоял и аплодировал мне, словно приблизил конец.
-Я подготовил тебя к тому, что это будет, но не сейчас.
-Так зачем мы опережаем время?
-Я здесь чтобы пустить в действие еще одну страховку и в этот раз ее мне оставил ты сам. Твои торсионные поля, главный источник энергии который принимает всю окружающую тебя информацию и разделяет ее на приятную и негативную дает сбой. Действует сейчас он таким образом: ты принимаешь оба потока, но вся энергия уходит только на негативные мысли и совершенно не обращаешь внимания на предупреждения, которые тебе даются как законное право. Ты осуждаешь общество при этом не хочешь разобраться сам в себе. Оставь их! Их ошибки и действия должны быть понятыми только ими самими.
-Что за страховка о которой ты говоришь?
-Потоки можно перераспределить и ты станешь получать еще больше негатива отравляющего твою жизнь, что в свою очередь приведет практически к полной уверенности, что приспособиться к этому миру у тебя не получается. Но вместе с этим ты приобретаешь то малое, что может в корне все исправить. Часто после коротких вспышек агрессии будет вмешиваться ощущение тепла и оптимизма. Странное и в чем то приятное ощущение, вроде ты зол, а вроде как уже спокоен. Твои поступки будут тобой обдумываться более детально и знаки раскиданные в этом и следующих уровнях станут навящевой идей, что ты знаешь их разгадку. Возможно такой путь будет нелегким для тебя, и приведет в удаленные места где будут недостающие пазлы общей картины. Но такая жизнь не будет лишена, а порой даже насыщенна интересными поворотами и сюжетами. Так что скажешь?
-А что тут говорить я думаю и так все ясно.
-Тогда приятного путешествия обратно и пусть окружающий мир будет для тебя приятным созерцанием.


                . . . . .


-Майлз! Решил покинуть нас, когда дело набирает серьезный оборот – кричал сержант.
-Смотрите на его зрачки – произнес Дилон - они расширенны.
-Сердце этого парня остановилось уже несколько минут назад – произнес за спиной сержанта Сэм.
-Что-то можно еще сделать? – в свою очередь обратился сержант к Сэму.
-Массаж сердца и адреналин вколоть. Это все что я могу в таких условиях сделать.
-И еще медиком называешься – ответил сержант. Ладно, что смотришь?– продолжал он. Ждешь письменного разрешения от него? Дара! Ты теперь медсестра и будешь ассистировать Сэмиуму. По виду мнонга было видно, что шутку в свой адрес он не оценил. Принимайтесь!
-Сержант, есть ли смысл в этих действиях? – с замешательством в голосе бросил ДиДи. Этот парень уже ушел к праотцам а мы еще живы - он запнулся указывая куда то в джунгли. Я могу завернуть его в накидку и так мы быстрее снимемся с места.
-Ты все сказал? - спросил Хогарт и схватил его за шиворот. Для успешного выполнения задания мне нужны все люди. Сэм как хочешь, но вытащи его с того света.
-Есть - опустив глаза, сказал он.
-Что мне делать?- вздохнув, спросил Дара.
-Сложи руки крест на крест – отвечал Сэм, показывая как это делать. А затем положи их вот так на грудине и нажимай. Только без усилий, а то ребра ему сломаешь. Сэм, взяв в зубы фонарик, стал набирать шприц. -Дара, ты будешь заводить ему сердце, а я вкалывать адреналин и смотреть на зрачки. Готов? Дара положил рядом винтовку и снял каску, чтобы было удобнее. А затем кивнул в знак готовности.
-Так слушать мою команду – подозвал к себе сержант всю группу. Тхэт, “Тедибой” занять позицию на том гребне. Сделайте еще пару растяжек. Вряд ли они пойдут тем же путем. Фум! Ты мои глаза и уши. Стрельбу без моей команды не начинать. Думаю подорвались они случайно. Возможно, подумают, что на свои же растяжки наступили. Покрутятся да и уйдут, но надеяться только на это не будем.
Шум ночной жизни и ожидание наступление противника вынуждает нажать курок раньше времени. Каждый глоток воздуха дается с трудом, а сердце бьется учащенно. Кровь настолько разгоняет кислород по всему телу, что все движения становятся молниеносными. Паранойя словно червь вгрызается в мозг со словами: люди вокруг, чего ты ждешь, открывай огонь. Хочется даже застрелить скорее себя, чтобы не ощущать этого давящего чувства. И в этот самый момент мысли каждого были прерваны. Из кустов раздалась автоматная очередь. Парни, принять бой!- скомандовал сержант.
Патруль Вьетконга подорвался не случайно, поэтому ожидать от них разрозненных действий в эту ночь не стоило. Взрыв мины показал, что их поиски лагеря спецназа идут в верном направлении. Более того, предполагая огневую стычку с противником и отход они расставили свои патрули так, чтобы взять взвод в кольцо. Они использовали метод, которым пользуются местные племена, чтобы загонять добычу в ловушку. Солдаты Вьетконга пользовались преимуществом этих мест, в которых они уже проложили военные дороги для тяжелого транспорта, составили более менее точную карту местности и что не менее важно, имели крупные базы. Правда, одно преимущество было у обеих сторон - это ночь. Каждый постарался выключить все фонарики и слиться с густой сельвой так, что высчитать точное количество солдат и места их рассредоточения было дело сложным. Автоматная очередь АК-47 снова нарушила тишину. Это простой трюк, которым противник при ответном действии будет выслеживать точку огневых позиций.
-Парни, чаще меняйте позиции - сказал Хогарт. Создадим иллюзию, что нас здесь целый взвод. Вьетнамцы конечно солдаты отчаянные и берут людской волной и жертвами, но даже в них колеблется страх. И вот его мы постараемся пробудить сильнее. Отряд, окруживший нас, скорее всего небольшой по численности. Его мы сможем обойти, а вот если он соединиться с подкрепление, которое, скорее всего уже в пути тогда будет сложнее вырваться. Прат, что скажешь? Куда мы можем передислоцироваться? Он подсел ближе к сержанту и уставился прямо в глаза, а потом произнес: “Никуда”.
-Не радостно - заключил Хогарт.
-Но мы можем обмануть их и залечь вдоль берега в воду – продолжил мнонг. Рядом сидящий “ДиДи” казалось ждал своего голоса и когда представилась такая возможность он напомнил одним лишь взглядом, что не стоит доверять камбоджийцам. 
-Это паромщик скорее всего нас выдал – процедил он со злостью. Возможно, даже сказал, что лодки у нас своей нет, а значит и деваться нам некуда дальше.
-Пусть думают что хотят – ответил ему сержант. Нам нужно время, чтобы вырваться. В этот момент из кустов высунулся Сэм. Ну как у вас там?- спросил сержант.
-Откачали - ответил Сэм. Он очнулся, но пока еще очень слаб.
-Берите его под руку и выдвигайтесь к воде. Затем снова перевел взгляд на Дилона. Выводи группу. На секунду он задержал на радисте взгляд. -Да и присмотрись к нашим наемникам – ответил он после короткой паузы. Не нравиться мне, что мы так рано попали в засаду......

Мои глаза были на вид стеклянными, но новая жизнь в них уже зарождалась. Ощущения словно я вернулся обратно в тело, и чьи-то руки, словно руки музыканта, настраивали струны. Хотелось подвигать конечностями, но они не слушались меня. Слабость была во всем теле. Яркий свет ударил мне в глаза, а потом меня подняли и поволокли. Зрение ко мне еще не вернулось, поэтому я мог только догадываться, кто был рядом.
-Эй Майли, мужик! Это Сэм. Ты давай держись и не пропадай, а то мне будет тяжелее тебя тащить - говорил он. Сейчас мы немного искупаемся!
-Отлично - еле вымолвил я. Только плавки я забыл захватить.
Оставшаяся группа выполняла приказ сержанта.
-Уходим - скомандовал “Теддибой”.
-Не знаю, поверили “Чарли” или нет, но дольше здесь оставаться уже нельзя - сказал сержант. А где Тхонг? – спросил Хогарт.
-Уходите!- указывая вперед, сказал Тед. Я вас догоню. Сказав это, он сорвался с места и исчез в густой растительности. Абсолютно бесстрашно ступая, стараясь не думать о минах, он искал вьетнамца в этой непроглядной тьме. Тхонг!- шепотом звал его Тед. Внезапно он услышал чьи то голоса на расстоянии руки и тоже шепотом. Он хотел было отозваться, но затем голоса разделились . Он прекрасно знал, что резкое движение выдаст его. Вьетнамцы скорее бы сначала открыли огонь, а уже потом разбирались. Если бы Тхонг был рядом, можно было ситуацию повернуть в свою пользу. Мы стали заложниками своих же правил разбивать лагерь в густых и не проходимых местах. Сделаю так же вывод, что Чарли тоже уже выучили наши повадки. Последнее что услышал “Теддибой” это слабый звук, который ему был очень знаком. Растяжка сработала. Мысль, словно игла, пронзила острой болью его сознание. Сильный взрыв разорвал ночь еще сильнее, чем до этого перестрелка, так как поочередно сработали соседние мины. Боец прижался к земле, и ему хотелось кричать от ужаса. Тед буквально вгрызся в нее зубами и от взрывной волны, ему выбило несколько зубов. Сильный шум спугнул всех обитателей леса и нарушил обычное течение жизни. Туча земли, поднятая взрывом, и обломки деревьев осаждались прямо на него. Очнувшись, Тед стал жадно вдыхать воздух. Он перевернулся на другой бок, чтобы осмотреть свое тело на предмет поражения осколками. Как-будто поезд проехал, а я лежал между рельсами – подумал про себя он, оглядываясь вокруг.
Взрыв в лесу застал взвод врасплох. Дилон ринулся было, но сержант перегородил ему дорогу.
-Нет! Что сделано, то сделано. Мы не можем возвращаться. В такие моменты устав, который командирами частей буквально вбивается в головы новобранцев, часто просто забывается на полях сражений. Бойцы, словно братья, не готовы расстаться навсегда. Солдат - это не орудия убийства в руках политиков, а умело зомбированный на преданность человек. -Они сделали свое дело и отвлекли патруль, так пусть их труд не будет напрасным - заключил сержант.
-Сэр!- спросил Фум, ожидая дальнейшие действия начальства.
-Всем в воду - скомандовал Хогарт. Фум, ты идешь со мной, будешь координировать по местности. Не успели они сделать это, как сзади послышались шаги. Сержант развернулся и принял боевую стойку. В прицеле своей винтовки он увидел знакомый силуэт и убирая ее в сторону расслабленно сказал: Что так долго?



                Глава пятая.
                Вдоль параллели


Прах веков усыпан здесь.
Ты надеешься понять.
Из огня способен ты воспрять
Настоящее как есть принять.

Ночь, дорога, настежь дверь.
Каждый день душа в бегах.
Россыпь звезд – число потерь.
Возьми крылья, сделай взмах.


Наше время

Сейчас два часа ночи. Уставший, небритый и грязный, такой вот я вновь рожденный и получивший свои крылья, но еще не расправивший их. Вытягиваю ноги на балконе, открываю баночку местного пива и наслаждаюсь видом ночного города Фан Тьет.  Готовлю себя к мысли, что там за окном меня ждет другой мир: без турпакетов, привязанности к чему либо, я буду бок о бок с местными людьми, да что там со всем миром. Мы часто жалуемся, что нет свободы в действиях. А готов ли человек переступить черту и выйти в свободное плавание по неведомым краям? Я приехал сюда из Сайгона несколько дней назад. Это была моя первая одиночная поездка по Юго-Восточному региону, и в качестве передвижения я выбрал велосипед. Сидя в аэропорту Домодедово, я долго не мог собраться с мыслями, что еду один в далекий Вьетнам. Моя подруга вместе с сестрой пришли проводить и вместе с тем подбодрить. Мы долго сидели, наблюдая как один за другим, крылатые птицы взмывают вверх. Затем я забрал свой паспорт со стола и растворился среди сотен туристов в терминале отправления. Накануне перед самым отъездом я познакомился с человеком, который в точности с такими же намерениями отправлялся в Азию, только месяцем раньше. Я все ждал его возвращения, чтобы узнать о результатах путешествия. Встретившись на подмосковной даче в районе города Реутов, он в подробностях описал все, что с ним происходило. Но самое главное мы открыли карту, и он помог мне с маршрутом. Как я понял, сложности ждали с самого начала движения по Вьетнаму. Единой дороги вдоль побережья нет и надо все время ориентироваться по ближайшим населенным пунктам. Я долго не мог выбрать какую страну посетить. В итоге выбрал три: Вьетнам, Лаос и Тайланд. Уложиться думал в два месяца.
Не описать своих чувств, когда Сайгон появился в окне иллюминатора. Многие летели либо домой, либо с оплаченными путевками, а меня никто не ждал по прилету. Получив свой багаж и открыв карманный словарь, шаг за шагом я стал продвигаться к своей цели.  С самых первых часов в Сайгоне, я стал демонстрировать искусство дипломатии и что самое не обычное для меня проявление спокойствия. С тяжелым грузом на плечах,  спокойно ходил по городу в поисках жилья. Поселившись в небольшой комнатушке, я остался наедине с гнетущими меня мыслями. Как это будет выглядеть на деле? С самого начала точку старта я высматривал загородом. Для этого и выбрал ближайший к Сайгону город Фан Тьет. До него было двести километров, и я решил их преодолеть c помощью автобуса. Первое сомнение в моей голове посеяла остановка на заправке. Признаться честно не ожидал такой температуры. Я стоял на главной дороге, идущей через всю страну до самого Ханоя (столица Вьетнама – примечание автора). Асфальт буквально кипел под ногами. Стояла полуденная жара и именно в такое время я планировал передвигаться. Иначе никак. Впервые дни по приезду обычно отсыпаешься и некогда осмотреться вокруг.
И вот он долгожданный вечер. Начинаю распаковывать свой багаж. Достаю раму и сразу в глаза бросается согнутый «петух» ( небольшая алюминиевая деталь для крепления переключателя скорости – примечание автора). В конце концов, это мой первый опыт перевозки велосипеда, те же доски, которые я уже не раз перевозил куда проще упаковывать. Выхожу на улицу и дохожу в своих скитаниях до пожарного депо. Добрый самаритянин после пары минут недопонимания выносит молоток, а рядом сидящий вьетнамец включает на мобильнике фонарь и вот так куется мечта. В конце меня угощают чаем.  Придя в номер, понимаю, что петух это такая сложная конструктивная вещь, мы его выпрямили, но теперь он согнулся в другую сторону. Все равно пробую поставить обратно. Выбора у меня нет. Все встало на свое место и работает, даже передачи переключаются как надо. Осматривая дальше, заметил кривизну заднего тормозного диска. Приехали. В конце концов оставляю только один тормоз, но на этом не заканчиваются мои злоключения. Забегая вперед скажу, что велосипед по сути я достраивал в дороге. Эта поездка показала насколько важно заниматься планированием.
Рано утром я спустился вниз, где вежливый старичок на ресепшене открыл мне дверь. Шагнув за порог, я оставил все свои сомнения и просто поехал вперед навстречу неизвестности. Первые километры я плутал по городу и натыкался на одни тупики. Я ориентировался на побережье и когда в очередной раз заметил что дороги вдоль моря нет, выехал на шоссе. Тяжелый рюкзак за спиной, не позволял развивать достаточную скорость. О багажнике дома я вовсе не позаботился. Эх ты! Горе путешественник. Если бы я встретил самого себя на дороге и услышал, что к концу трехмесячного путешествия стану настоящим веломаньяком. Думаю я бы оглоушил самого себя этим самым рюкзаком. Первые маленькие подъемы казались такими сложными. А ведь в будущем меня ждали долгие ежедневные подъемы. Огромные песчаные дюны по обеим сторонам дороги создавали атмосферу присутствия в Африке. Прохлада налетающая с моря немного придавала свежести моим силам. Это было настолько неописуемо. Представить сложно: я медленно качу на велосипеде по Вьетнаму. Как такое вообще возможно? Залитая солнцем дорога утопающая время от времени в соцветиях местной природы уводила все дальше в неизвестность. Когда наступил полдень я оказался посреди голой пустыни. Вот именно этого я и боялся. Справа от дороги я заметил небольшую фактуру. Рабочие пригласили заехать и немного передохнуть от жары. Чем они тут занимались мне было невдомек. Мне дали кадушку свежей воды и даже предложили бамбуковую трубку с табаком. Долго я не стал задерживаться и уже через час я стоял на неведомой мне развилке. Главное шоссе уводило в глубь страны, а другая часть держалась близ побережья. Я выбрал второй путь. Сказать что природа была одно тоновая все равно что ничего не сказать. К середине дня мой путь пролегал через настоящую саванну с красными оттенками песка. Редкие карликовые деревья – вот пожалуй и вся растительность преобладающая здесь. Ни одного тенька, куда можно скрыться. Защитного крема от солнца я с собой не взял. Пришлось пожертвовать спиной и одеть на голову майку. Жара настолько сморила, что ноги уже не крутили педали и я решил сделать помягче ход велосипеда. Для чего я переключил самую верхнюю звезду на трансмиссии и почувствовал резкий удар. Переключатель скривился и попал в колесо. Я стал разбирать велосипед прямо на дороге. В итоге решил просто снять цепь и катить в руках. Ни души вокруг. Настоящая Аризона. Спина обгорела очень сильно и тело стало покрываться пузырями. Из ранок сочилась вода. Мне уже казалось что в стороне от этой злосчастной дороги вырастить холмик с моими инициалами как вдруг из островка лесного массива вынырнул Оазис. Небольшой ресторанчик спрятался в тени недалеко от дороги. Семья, жившая здесь приютила на день. Меня накормили и повели показать свою ферму на которой содержались игуаны. Глава семьи сказал что укус помогает от ревматизма. Я помог немного по хозяйству, а затем от усталости упал в гамак. Всю ночь я ворочался так как гамак не соответствовал моему росту. А красная спина не давала мне спокойно заснуть. Голова после жары гудела как сумасшедшая. Воду которую заботливые хозяева оставили мне на столе, заселили надоедливые насекомые. Я достал перекись водорода из своей аптечки и решил, что пару капель смогут обеззаразить воду. И все-таки я не решился ее пить. Затем я вытащил туристический коврик и расположился в небольшой беседке рядом. Местные комары были не прочь отведать русской крови, поэтому пришлось спать закутавшись в свитер. Принимая во внимание что ночью воздух становиться удушливым, спать пришлось испытывая на себе все тягости. Я включал фонарь при любом шуме, ожидая появления мифического животного. На тот момент я cтал сильно сомневаться в своем решение. Два месяца будет настоящим испытанием для  парня из комфортных условий. Такова была моя первая ночь в местной семье. Все когда –то происходит в первый раз.
Утром в ближайшей деревне один очень рукастый механик всего лишь одним ударом молотка починил все. Я достал запасные детали и велосипед снова ожил. После недели пребывания в дороге, мое состояние пришло в норму и я стал ощущать в себе больше уверенности. Дикие пляжи в живописнейших бухтах, омываемые теплым морем встречали меня каждое утро. Каждый день новые впечатления и места. Наконец, я поставил себе багажник, а увиденные мной корзины, местного производства, подтолкнули к идее поставить их как велосумки. Тогда и во все полетел как заведенный механизм, сметая на своем пути километры. Кушая в очередной местной забегаловке на окраине города Кам Рань ( этот город примечателен тем, что там находиться военно-морская база России – примечание автора), я познакомился с хозяйской дочкой. Туэт так звали это миловидное и приветливое создание. Ее родители были не прочь предоставить мне ночлег. Мы были ровесниками и быстро нашли общий язык. Молодое вьетнамское поколение почти повсеместно знает английский язык. И вот тут она помогла мне очень сильно. Когда я был в отдаленных районах Вьетнама, она по телефону переводила мне на с английского на вьетнамский язык. Затем я просто показывал это вьетнамцам и решал конфликты или проблемы по мере их поступления. И самая большая состояла в том, что временная виза на 16 дней подходила к концу. Решить эту проблему можно было только выехав в другую страну. Я взглянул на карту и не обрадовался. Ближайший город Дананг был на полпути между Сайгоном и Ханоем. От туда можно было доехать на поезде до города Тхань Хоа, где уже дальше направиться в глубь страны в сторону Лаоса. План был неплох, но на деле оказалось все иначе. Я купил билеты и хотел было уже взять велосипед с собой в вагон, но в этот момент администрация попросила упаковать его в специальный ящик. Это как свою жену доверить чужому человеку. Нет господа. Пришлось в спешке переиграть ситуацию в сторону автобуса. На автовокзале тоже не все было гладко. Город Тхань Хоа хоть и находиться на пути к Ханою, но туда ни один автобус не идет. В конце концов небольшой микроавтобус все же подобрал меня. Водитель пообещал высадить где надо. Когда за окном уже стало смеркаться он вдруг очухался и подметил, что автобус до Тхань Хоа не доедет. Им то все равно, а у меня с каждым днем время утекает. Надо отдать должное водителю и его помощнику. Они не оставили меня одного невесть где и устроили в ближайший мотель совершенно бесплатно. Правда это была клоака та еще. Стены ободранные, а туалет в таком состоянии, что туда лучше лишний раз не заглядывать.  Больше всех пугал гигантский вентилятор прямо над моей головой. Он скорее походил на пропеллер самолета. Дикий гул стоял когда я включал его.
До Тхань Хоа было всего каких-то семьдесят километров. Город, таил в себе другую сложность. На карте, не было единой дороги до граничащего с Лаосом города На Мео. Пришлось искать дорогу, ориентируясь по ближайшим поселкам. Это был путь длинной в триста километров. Дорога первое время не особо сильно напрягала сложностью, скорее радовала своими видами. Огромные, как зубы хищного зверя холмы были воротами в другой мир. Ущелье с неизвестной рекой петляло среди бескрайних зеленых полей. Первые подъемы на вьетнамской земле застали врасплох. Конечно, дорога вдоль побережья была не менее тяжелой и неплохо подготовила к серьезным испытаниям. Бывали дни когда я терял рассудок и проезжал по двести пятьдесят километров за день. Но теперь километры съедали подъемы. Спуски с холмов были захватывающими. В деревнях местная ребятня устраивала со мной гонки на велосипедах, но я честно говоря был уже без сил. Когда они мне были так нужны, они вдруг стали покидать. Что касается военной истории, то я не упускал момента расспрашивать людей о тех далеких событиях. Как-то раз два учителя из местной школы предложили присоединиться к ним и угостили вкусным кофе. Беседа шла об истории двух государств и всех тех страданиях, что выдались на их долю. Русских очень любят и уважают за помощь. Я всегда это чувствовал, когда говорил: Toi la nga ( Я русский – в переводе с вьетнамского). Когда я наконец увидел на столбиках город На Мео, то просто не поверил своим глазам. Ведь на протяжении столь долгих километров это было первое подтверждение правильного пути. Признаюсь честно в таких поездках очень многие шаги делаются просто на удачу.  До конца никогда не знаешь, верно ли ты принимаешь то или иное решение. Мне нравится только одно, и ради этого я путешествую. Сделав выбор, назад дороги нет и дальше начинаешь крутиться как можешь. А человек может многое поверьте. Иногда были моменты когда я шел в горах один и не было ничего вокруг, только пыль дорог да жажда. Мысли всякие одолевали, но приходилось крутиться. И тут настал черед поражаться не пейзажами вокруг, а самим собой. Сколько раз находил в себе силы выстоять в любой ситуации, спросить даже если не знал языка, смастерить если под рукой нет деталей,  добраться даже если ты не в силах, поверить даже если надежды нет. Ничто вокруг не дало мне столько уверенности в себе как велосипед. Из последних сил я шаг за шагом приближался к концу вьетнамской территории. Несколько раз чтобы скрыться от жары мне приходилось заходить к местными жителям. Сложно представить абсурдность всей ситуации их глазами. Целый день сидишь себе на улице и вроде бы ничего не происходит. Затем из-за поворота выскакивает белый парень да еще на велосипеде и просит отдохнуть. Местный житель со всем радушием приглашает его в дом. Чужестранец забивается в угол и через пару минут, весь покрытый потом засыпает у стены. В больших городах люди так же радушно принимают к себе за стол, даже если вся их жизнь проходит на улице. Можно сидеть прямо под ногами у людей и пить пиво. Здесь была когда-то война и полный хаос, а теперь возле границ тихо. Узенькая асфальтированная дорожка скакала по холмам. Огромные мохнатые горы не давали проходу чужестранцам вроде меня. Вижу столбик два километра до города. А ущелье все уже и уже. Я буквально в тисках. Наконец я въехал в город.  От усталости просто упал в ближайшую лужу. Мысли переполняли всего меня. Я ждал скорейшей встречи с Лаосом. Разочарование пришло быстро. На вид обычная деревня. Самое высокое здание принадлежало гостинице. Ближе к вечеру в городе отключили электричество. Я зашел в первую попавшуюся харчевню и заказал, что было в наличии. Трапезничать пришлось при свете керосиновой лампы. Радует, что людей такая ситуация не очень расстраивает. Мне налили местной водочки: “За ваше здоровье и мое скорейшее путешествие по Лаосу”. Показавшись на улице, я встретил местного парнишку, который поинтересовался, не в Лаос ли я еду? Я ответил да и очень извинился, что не могу с ним долго пообщаться, хотелось поскорее увидеть ворота в другую страну. Я побрел пешком в ту сторону, которую он указал. Не засну, пока не увижу. Скоро он нагнал меня на полпути верхом на мотоцикле и подсадил к себе. Мы доехали до пограничного поста, и так я впервые, пусть и ночью увидел холмы Лаоса. В свете фонаря я заметил человека идущего по направлению к нам со стороны Лаоса. Это был шеф полиции. Они перекинулись кратким разговором с водителем мотоцикла. Он улыбался и излучал полное расположение к себе.
Утром меня разбудил шум. Местный рынок вещей и всевозможных продуктов буквально кипел от людского наплыва. Лаосцы целыми грузовиками приезжали к соседям торговать. Медленно рассекая толпу я шел туда где был ночью. С грустью я смотрел на штамп в паспорте. Оказалось я просрочил визу на 3 дня. И мне предстоял неприятный разговор с шефом полиции.  В этот раз он был не столь добр ко мне. У нас был долгий разговор в его кабинете, где меня заставили написать целую объяснительную. Затем он выдал несколько иммиграционных листов и напоследок сказал что я смогу вернуться обратно только через 3 дня. На тот момент мне показалось что мне вообще закрыли обратный въезд. Я вышел из конторы и медленно продолжил путь по нейтральной территории. Состояние было не описать человеческим языком. Я так долго мечтал пройти границу и в последствии я прошел их очень много. Но первый раз всегда остается в памяти навсегда. Два небольших здания среди холмов и джунглей. Вот пожалуй и все что можно сказать об этом месте. Я еще раз оглянулся назад в сторону Вьетнама, и мне было совершено не понятно, как я мог приехать сюда. Неужели я все это время просто крутил педали этого небольшого транспорта – велосипеда. То есть по сути я пришел сюда пешком, ведь приводил его в движение собственными усилиями. И главное никакой изолированности от вьетнамского народа. А вот это чувство испытывают единицы.
Эх Лаос..
Эта страна далась мне особенно тяжело в виду ее холмистой особенности. Когда я смотрел на карту, мне казалась что Лаос - очень изолированная страна. За те две недели, что провел в Северном Лаосе, я больше не встречал такой тихой и спокойной страны. Малонаселенность этого замечательного края, делает привлекательным его дороги для одиночного путешествия и созерцания природы вокруг. А удаленные деревни позволяют ночевать в сарайчиках, где пиво и макароны на короткое время позволяют забыть о лишних благах и порадоваться простым вещам. Я много провел времени наедине с самим собой. Порой открывал книжку по английскому и просто шел рядом со своим велосипедом, так как дорога могла идти только вверх часов пять. Серпантин петляет по хребтам, может не самых больших гор, но путь от этого не становился легче. Первое время было сложно особенно с обменом денег. Возле границы кое-где брали вьетнамские Донги и я смог купить немного вареного риса в пакете и коричневого цвета воды. Дальше приходилось несколько дней обходиться без пищи. Воду я набирал в местных источниках, хотя это очень опрометчиво. Выше в протоках мог лежать мертвый зверь и тогда жди беды.
На несколько дней я осел в небольшом городе Сам Нуа, где была цивилизация: несколько кафе и банки. Я зашел в местные хозтовары где попросил молоток и плоскогубцы. Пора было снова заняться ремонтом велосипеда. Тормоз был один и он стал сбоить немного в работе. Спуски теперь были очень серьезные и я мог просто не вписавшись в поворот, улететь в ущелье. Я протянул новые тросики в тормозах, немного выпрямил переключатель. Пока я работал, мой взгляд падал на объявления висящие на дверях каждого номера. В них Лаосцы просили воздерживаться от эксплуатации детского сексуального рабства, которое процветает в их стране. “Руки прочь от наших сокровищ” – гласила надпись. Я смотрел на карту и понимал что выше этого города ничего нет. Мне предстоял долгий маршрут через горы, где на много километров нет никого и ничего. Как объяснил один местный житель, пределом для меня в этих местах могли быть пятьдесят километров в день.
Утром следующего дня я вышел по меркам поздно, где-то в десять часов. Я долго сомневался, ведь просто не успею до заката пройти и половины пути. Поясню: В Азии очень жарко и первые часы до полудня самые продуктивные. Дальше начинает морить сон. Первые же километры из города шли только вверх. Сильный дождь накануне выпавший в этих местах, образовал сильную пелену тумана. Горы сплошь окутало с головы до ног. Словно дорога шла в поднебесной, настолько эпичным все казалось. У меня ушел весь день и вместо пятидесяти пришлось проехать сто километров.  Я буквально валился с ног. И когда увидел табличку Фоу Лао один километр, то упав с велосипеда я снял себя на фотокамеру таким, каким был в тот момент. 
Чем же оказался Фоу Лао на деле? Деревней какого-то горного племени. Вдоль дороги мужчины рыли выгребные ямы для мусора, а женщины сидели в обнимку с корзинами, покуривая табак. В знак приветствия женщины улыбнулись и я стал свидетелем древних традиций. Зубы сточены и таким образом намеренно деформированы. Из развлечений только гонять шину с детьми по деревне. Никаких гостевых домой и отелей здесь не было. Тогда один из жителей деревни открыл свой сарай, приглашая расположиться на ночь. Ничего, мы люди не гордые. Матрац на полу и пару голых девушек на стене. Для Лаоса это почти что отель Шератон для остального мира.
С этого дня Лаос буквально накрыло сильнейшим циклоном. После сухого Вьетнама я был сначала рад такому подарку судьбы, но очень быстро сменил радость на недоумение. Вроде бы я в жаркой стране, но когда лечу вниз весь мокрый, то встречный ветер становится ледяным. А деваться некуда. Страна то горная.  В этот день на очередном спуске оторвался переключатель. Вот и все. Оставалось только ловить транспорт и выбираться. Оказалось это не так просто, ведь машина здесь явление редкое и каждый звук появления ее слышится за много километров. Наконец после часа ожидания, проезжавшие мимо ребята на мотоцикле, решили помочь. А чем? Увидев поломку, они даже не поняли в чем дело, а объяснять бесполезно. Вскочили обратно и так же быстро исчезли, как и появились. Каковы были мои чувства в тот момент можно только догадаться. Я взял велосипед и пошел пешком, возможно мне повезет в пути. Спасение появилось за углом. Заготовщики тростника затолкали мой велосипед в кузов небольшого пикапа. Я в свою очередь предложил помощь в погрузке. Как только моя душа успокоилась, легкий грузовичок неожиданно проехав всего несколько километров затормозил. Нам явно было не по пути. В тот момент появилась безумная идея сесть на мотоцикл сзади, держа байк в руках. А как держаться за самого водителя на резких поворотах мне в голову не приходило. Наконец точку в этом происшествии поставил грузовик, показавшийся из-за поворота. Мало-помало я спускался с севера на юг, а через неделю встретив одного украинца на улицах Вьентьяна уже направлялся в Патайю. Что говорить о том, в каком состоянии мы были, если пограничников встретили в одних трусах с бутылками пива. К слову сказать, это были единственные трусы у меня. Еще на севере, я искал или в иных случая сам строил трассы для катания. Один американец, живший по соседству с такой трассой, находившейся возле Луанг Пробанга (бывшая столица Лаоса – примечание автора), как-то подвозил меня на своем мотоцикле и натолкнул на мысль: а почему меня так тянет отыскивать эти самые тропы в лесу? Возможно, за простым желание покататься в лесу стоит нечто большее. Скажем желание иметь свободный доступ туда, где опасность граничит с интересом. Иметь широкий путь освобожденный от растений что ранят, мин что калечат. Возможно, в прошлой жизни мне не хватало в таких местах уверенности. Ничто не создано твоими собственными руками, а кем-то протоптано и ведет в никуда. Постоянная война за дорогу. Кто первым расставит на ней заграждения и всякие военные игрушки. Невозможность иметь твердую почву под ногами создает психологическую войну в голове за долго до того, как ступишь сюда. Сама природа в совокупности с человеком создает мощный барьер. Чип так звали этого великодушного человека, который обитал в этих местах и строил что-то вроде кэмпинга на своей территории. Его антикварная Хонда больше подошла бы для музея чем для передвижения, видя сколько он затрачивал усилий чтобы завести ее. Как-то раз он показал книгу о местных ядовитых змеях. Признаться честно, я даже не думал, что их такое количество тут. Еще дома, чтобы избавиться от страха от встречи со змеями и пауками, я уставил квартиру террариумами. Пауки с разных континентов, змеи, тараканы от самых малых до самых больших. Некоторые виды, такие как восточный скорпион, были ядовитыми. Но удивительно, не имея опыта за полтора года, я тем не менее не был укушен ни разу. Хотя побеги имели место.
Чип по понятным причинам старался огородить от опасности. Но каждое утро вновь натачивал мне мачете для работы в лесу. Это была мало ухоженная тропа и за небольшое время, я сделал из нее неплохую дорожку, чтобы проникать все дальше и дальше. Конечно, я не забывал осматриваться вокруг, ведь парень не азиатской внешности очень сильно выделялся на фоне местной природы. Как-то в процессе расчистки я натолкнулся на небольшое ответвление тропы. Это был настоящий ужас. Нагромождение поваленных деревьев и переплетение ветвей не позволяло пройти мне одному, не говоря уже о спортивном снаряде. Но все же, тропа не была окончательно заброшена и попробовать стоило. От влажности мои прежние шорты, в которых я приехал, пропитались  влагой и еще давно, там сияла небольшая щель в интимном месте. Поэтому когда я начал свой спуск, штаны дали слабину. И через эту нарастающую неприятность, в какой-то момент проникло седло. К слову заметить, нижнего белья я не носил, учитывая специфику климата. Поэтому, когда произошло падение, я остался ни с чем. Для самого велосипеда такая поездка тоже не обошлась без потерь. На раме образовалась трещина. Выйдя на ближайшую дорогу, я одной рукой катил байк, а другой держал то, что осталось от шорт. Теперь это были всего лишь два куска. Как мне в таком виде войти в город? Я сделал следующее: вошел к первым попавшимся людям в деревне, снял  у них с бельевой веревки шорты, и дал за них доллар. За что те, вежливо уступили свое скромное жилище, чтобы я переоделся. И вот в этих шортах, мы с моим новым знакомым попивая пиво, проходили паспортный контроль на мосту дружбы через Меконг.
Весь путь до Патайи был сплошь алкогольным. Мы к тому же спаивали своего водителя автобуса, протягивая то за рулем, то на остановке. Я направлялся в не самое лучшее место для молодого ума. Если ищешь вседозволенности, приключений и проблем, то ты их сполна найдешь здесь. Мой новый знакомый, словно старожил, с упоением рассказывал о здешних развлечениях.
Он помог мне устроиться, и снять квартиру недалеко от центра города. В тот солнечный день, я впервые открыл дверь своей комнаты, в которой суждено было провести целый месяц. Признаюсь поначалу, мне впервые захотелось даже обрести свой дом. В комнате кроме кровати и комода, не было больше ничего. Только самое необходимое, чтобы положить вещи и поспать. На следующий день под вечер, была первая вылазка в город. Для начала мы взяли местного вина, и просто сели на улице, наблюдая за всем происходящим вокруг. Насколько я слышал, в этом месте насчитывается около 160 тысяч женщин, которые занимаются проституцией. Это что касается статистики, а что до моих собственных ощущений, то здесь и правда дозволялось все. Закончив дегустацию, мы поехали дальше. Вся улица, вдоль городского пляжа была сплошь усеяна женщинами, которые ожидали своего заработка. Девушки на любой вкус и возраст, улыбались каждому, и делали дешевые попытки обольстить с первой минуты каждого, кто хоть на немного опешил. Чем дальше мы пробирались, тем труднее становилось ехать. Толпа перешла уже на середину дороги и сверху я заметил надпись “Уокен Стрит”. Жизнь кипела здесь. Большое количество клубов и гоу-гоу баров распахивали свои двери страждущим. Зазывалы, стоя возле входа, предлагали меню на любой вкус. Казалось, предложение превышает спрос. Куда не зайди тебя уже стараются не отпускать. Были бары без дверей, где за столиками сидели все теже жрицы любви в ожидании угощения. Мы в такие места прямо на великах въезжали, и у нас всегда были проблемы с администрацией. Хотя девушкам такое поведение нравилось. Один раз мой знакомый затащил внутрь одного гоу-гоу бара в целях ознакомления. За шестом в обнаженном виде танцевали девушки на радость зрителям. У меня от такого вида только рот спадал до плеч. Но задерживаться не стал, так как в карманах было пусто. Вернувшись на улицу, мы снова смешались с толпой. Любой каприз за ваши деньги. Жонглеры и фокусники развлекали толпу, а ночные супермаркеты открывались для страждущих промочить горло и пустить дым сигареткой. Сама атмосфера этого города располагает потреблять. Он стал поглощать меня и в один из вечеров нанес первый удар.
Мы встретили соотечественников и сели в небольшом парке перед клубом “Mixed” поболтать. Как вдруг к нам подошел катой(трансвестит в тайланде - прим. автора) и сев со мной рядом стал настойчиво предлагать свои услуги. Ребята, что жили здесь и уже научены горьким опытом таких навящевых знакомств, стали быстро отваживать. Видимо, он посчитал себя оскорбленным и схватил пустую бутылку. Причем замахивался он на меня. Мне повезло, что действия окружающих людей, были молниеносными и бутылка, разбилась чуть в стороне.
Дни бежали, а я все больше видел другую сторону всего этого “рая”. Сидя как-то у своего друга и покуривая простую самокрутку с табаком, я слушал его рассказы о том, что работает он удаленно через сеть и очень доволен жизнью тут. Показывал фотографии с поездок на острова. Правда признавал, что по большей части сидит на одном месте и хочется тоже движения. Вот так даже в экзотике нет золотой середины. Временами я просто валялся на кровати, целый день мог провести не вставая и просто ничего не делая. Что же до велосипеда то куча железа, которая была им когда-то теперь лежала в углу. Окно у меня выходило на большой пустырь, на котором местные занимались ремонтом лодок. Иногда я наблюдал за их работой. Люди там работали и жили в своих бедных жилищах. Мечта выйти на лодке в море, давно уже сидела в моей голове. Вот бы посмотреть на все это поближе! И такой шанс представился. Все через своего знакомого опять же. За полтора года жизни он успел со многими познакомиться.
Мы взяли небольшие дары, чтобы не приходить с пустыми руками и пошли в гости. Здесь жило несколько семей и мы пришли сначала к одним. Затем плавно переместились дальше,  ко второму столику, за которым уже шли нетрезвые беседы. В этих районах жили рядовые граждане, приветливые и которым действительно от фаранга(иностранец в тайланде - прим. Автора) кроме общения ничего не нужно. Поэтому и беседы за столом, никогда не переходили той грани, которая в моей стране быстро стирается, стоит о чем-то поспорить. Конечно, менталитет и языковой барьер в этом играет далеко не последнюю роль. Но чтобы идти к своей цели, порой необходимо надевать маску. И маска эта не искусственная или призвана отгородиться. Все мы очень разные и если одного человека можно с ходу похлопать по плечу, то с другим такой номер не пройдет. Проще бывает никому ничего не объяснять и не доказывать. Твоя идея находиться внутри и только тебе ясно, зачем она существует. Не обижая людей, я провел с ними какое-то время и наконец, пошел глянуть на лодки. Жаль, некоторым людям так необходим алкоголь, чтобы общаться или расслабляться совместно. Вот лодка к примеру. Само ощущение, которое можно получить от нее находясь в океане и в сравнение не идет ни с чем. Я знаю это. До сих пор помню свои собственные, когда был в Индонезии и пробовал кататься на серфе на рифе. На лодке мы выходили в шторм и когда прибывали на место, слезали с нее, чтобы уже лежа на доске плыть к волнам. И вот она идет, со стороны открытого океана и натыкаясь на риф образовывает волну. Мощь природы готовая в одночасье поглотить тебя. В конце концов, я видимо достал всех расспросами и чтобы отвязаться, мне предложили работу. Правда я так и не решился приходить к ним.
Так прошла еще неделя и наконец, встал вопрос восстановить из небытия велосипед. Поломка была серьезной и пришлось заменить всю раму. Кое-как я все собрал и теперь, как только темнело и шоссе становилось полупустым, я выезжал на тренировку. Ехал как можно дальше загород, а потом обратно. Попутно останавливался съесть суп в местных харчевнях. Порой было трудно остановиться, снова хотелось двигаться вперед. Поэтому надо быть осторожным в своих сексуальных желаниях. Легко найти место, где есть все для этого, но не так просто покинуть его.
На днях я пошел и купил билет в Индонезию. Сказал себе: Да пошло оно все на х..й. Поеду туда, доберусь до Новой Гвинеи и сделаю себе лодку. Всегда тянуло переплыть именно Тихий океан. Чтобы с экономить, купил билет с вылетом из Куала Лумпур. Туда планировал добраться на велосипеде, а значит я должен набрать форму, которую успел растерять уже, но снова что-то вмешалось в мои планы.
Через несколько дней я попал в аварию на выезде из города. Одна тайка влетела на своем скутере в меня. От резкого удара, я перелетел через руль, и очнулся на асфальте. Увидев пострадавшую, я забыл обо всем, и подняв ее на руки, перенес на тротуар. Пока я бегал в поисках льда для ее пораненной руки, она успела украсть мой паспорт, который свободно лежал на дороге. Колесо было погнуто, как и переключатель скоростей, поэтому тут же их выбросил в рядом стоящую мусорку. Но все это были мелочи, ведь главное теперь я человек, без какого либо гражданства. Наши соотечественники посоветовали сходить в туристическую полицию и получить документ, разрешающий выезд из страны. Так я и сделал. И уже буквально на следующий день вышел из конторы с документом. Поездка окончена, можно паковать вещи.
В тот вечер, я лежал на кровати и смотрел на билет в Индонезию. Все усилия напрасно. Болтаясь в темной комнате как призрак, в выдвижном ящике нашел бритву. На меня накатила такая злость, что я стал резать руки. Как художник работал кистью по всей руке. Только вместо красной краски на пол стекала теплая кровь. Практически попытка суицида. Кровь хлестала достаточно сильно, но я не мог остановиться. Допив пиво стоящее рядом с кроватью я разбил его об стену, а затем, взяв осколки, стал резать себе живот и грудь. Когда злости поубавилось, на ее место пришел смех. Я размазывал ее по лицу, по всему телу. Что-то влекло меня выйти наружу. В супермаркетах, где я просил салфетки, служащих сковывал легкий ужас. Выйдя в конечном итоге на Уокен стрит, я оказался среди таких же слабых душ. Если бы люди могли сложить все усилия для достижения общего счастья и построить такой же город только в больших масштабах. Да люди все разные и никогда не сойдутся в общем мнение как все должно быть, но какие то общие правила все же должны иметь место. Звуки музыки, запах секса и общего релакса погрузили меня в состояние эйфории. Я шел с зажженной сигаретой во рту и казалось, смотрел уже сквозь людей. Удивительно, стоило мне скрасить  свое молодое и симпатичное лицо, как в этот момент я незаметно для себя перешел на новый уровень. То на чем стоит порочный мир, деньги, внешность, больше не имеет значения. Я настолько “красив”,  что все сторонятся меня. Денег в кармане нет, только пачка сигарет, даже паспорта нет. Ты находишься в городе удовольствий, стоишь на самой шумной улице, но теперь без всего ты понимаешь, что и вокруг пустота. В тот момент мой замкнутый мир нарушил катой. Эти парни настолько назойливы, что хоть г..м мажься, все равно пристанут. Он проводил до небольшого фонтанчика, где я все смыл. Больше мне этот маскарад не нужен был. Отвадив его подальше, я без происшествий добрался к себе в берлогу.
Еще пару дней я не переставал приходить на место происшествия, чтобы найти паспорт. И вот один  парень подошел ко мне, сказав, что меня ищут. Через пару минут, связавшись с кем-то по телефону, он передал мне трубку. Обычные местные вымогатели, готовы вернуть паспорт и все забыть за скромное вознаграждение в размере тысячи мертвых президентов. Я был рад хотя бы, что паспорт не смыло куда-нибудь в водосток. Что ж, пора было снова навести визит в туристическую полицию и узнать какие они друзья для туристов как гласили везде надписи. Эти ребята на проверку оказались не промах и уже к полудню никто не работает. И спокойно злоупотребляют алкоголем. Человек, выдававший в прошлый раз документ, посоветовал обратиться в настоящую полицию.
Мне хватило около часа, чтобы пересечь город. И вот уже два офицера записывают мои показания. Казалось, дело движется в верном направлении. Они подробно все расспросили и записали, но именно в этот момент обратили свой взор на мои порезы. Вот в чем дело! Наркоман! Вспомнив, что за распространение равно как и употребление наркотиков в Азии следует расстрел, я подумал: “паспорт померкнет на фоне новой проблемы”. В общем то мне не стоило беспокоиться, так как таковым я не являлся. Я мог упиться до беспамятства, в плохой среде даже мог косяк закрутить. Как нормальный гражданин своей страны прошел через все периоды становления личности - детство, юность, отрочество. Испытывал разный страх. Это могла быть школа, дальше работа и любые другие повороты жизни. А вот когда ты в другой стране, законов не знаешь и клубок действий так лихо закручивается, мало помалу начинаешь по-настоящему бояться. Один из них встал и сказал, чтобы сидел здесь и ждал их. Я стал потихоньку отступать к двери, на ходу выкрикивая, что у меня украли паспорт, а полиция клинья подбивает под меня самого. Небось еще подумали, что специально устроил весь этот цирк. C утра закинулся чем-то и явился. Каким-то чудом мне удалось уйти оттуда. Помогло, скорее всего, их нежелание браться за бюрократическую волокиту. И кому какое дело? Это же Патайя. Тут же зашел на рынок и купил шорты с рубашкой, а то за последние дни бомжом меня признать было легче, чем туристом и уж тем более спортсменом.
Звонки все не прекращались и желание  вернуть паспорт, все еще оставалось. Чтобы помочь, подключились все люди, с кем меня свела судьба в этом месте. Наконец под вечер, я постучал в дверь своего соседа и сказал, что нас вызывают в полицию, где собственно и пройдет встреча. По его распростертой позе на кровати и голом виде было ясно, что вечер он провел не один. Но все же нашел в себе силы подняться и сопроводить меня. Без страха в глазах, спокойные и задорные мы вошли в полицейский участок. Тайка оставила своих двух подельников европейской внешности снаружи, а сама, устроившись поудобнее на кресле перед шефом полиции уже ждала нас. Шеф полиции? Да это тот тип, что записывал мои показания. Хорошо, что я надел в этот раз рубашку. Переговоры шли как я и предполагал. У каждого был свой рассказ и своя правда того, что произошло. Мистеру полицейскому было на вид все равно, так что он просто спросил: Сколько я готов заплатить за возврат паспорта? Правоохранительные органы везде продажны. Всю ответственность возложили на меня. Интересно! В тот день я видел, что она стояла на повороте. Проехал дальше как обычно, держался близ тротуара, скорость вроде не сбрасывал, но я оказался виноватым перед мотоциклом, на котором скорость не соизмерима с моей. На котором, двигаясь сзади, можно больше контролировать ситуацию. Меня даже обучили всем местным правилам и жестам с первых дней. Страж порядка оценил всю эту ситуацию в тысячу долларов. Очень уж ему хотелось в долю. Мы же считали что сея ситуация настолько мелочна, что приложив к ней справку о состоянии моего велосипеда, физического и морально вреда предложили сойтись на тысячу батт = тысяча рублей на наши деньги(бат почти один в один к нашему рублю - прим. Автора). И казалось даже их отчаянные попытки нажать в последний раз смотрелись бледно и не уверенно как вдруг, видимо вспомнив нашу встречу, шеф полиции стал указывать на мои порезы. Засучив рукава моей рубашки, он выложил последний козырь. Похоже, он абсолютно не имел дело с русскими. Мы предлагали пойти в больницу находящуюся неподалеку и пройти тест на наркотики. Причем так вошли в раш, что буквально, силком его тащили. Ну еще немного историй конечно о том, что денег нет и дома мне никто не вышлет. В конце концов, он встал из-за стола и сказал, чтобы я выплатил барышне тысячу батт и на этом дело окончено. Мы так расслабились сидя на мягких креслах и поедая финики на столе шефа полиции, что с не охотой хотелось уходить. Не могу поверить путь снова открыт и я могу ехать. Появилось снова вдохновение действовать.
Отыскав веломагазин, я очень дешево взял недостающие компоненты и началась сборка. Где то на третей неделе моей аренды квартиры я попытался забрать деньги за оставшиеся дни. Мне больше не хотелось местного праздника жизни. Все во мне говорило, что нужно не тратить больше здесь время и убираться. Хозяйка постаралась мне деликатно объяснить, что такое не возможно. Хорошо! Значит, постараюсь провести последние дни без происшествий. Но увы. В жизни, словно в фильме не было бы глупых поступков, не было бы и самого фильма. Чувство влюбленности постучало в мою дверь. А все в таких случаях, а в Патайи особенно начинается с простого посещения ночного клуба. В эту коробку с четырьмя стенами и музыкой каждый приходит за тем же. Но для некоторых это своеобразный поиск жертв. В толпе встретился глазами с девушкой, которая казалось, двигается в мой такт. Но затем она покинула меня, видимо поняв, что свой взор я уже переключил на другую. Пока двигались, только улыбались друг другу. Когда музыка прервалась, у нас появился шанс поболтать. Она поинтересовалась далеко ли я живу. Мне за три недели созерцание продажной любви уже порядком все осточертело, так что я сразу у нее напрямую спросил: Надеюсь ты не проститутка? Мне так хотелось если и встретить кого-то здесь, то хоть одну чистую душу. Это сейчас понимаю, что она ей и была, но тогда она уверяла что нет. Не скажу, что был страшно сражен ее красотой, но по общению она мне понравилась. За столько дней одиночества мне хотелось привести кого-то в свое темное царство. Она неплохо знала английский, а значит, общение можно построить не только посредством жестов. Мы долго гуляли по набережной, а затем неплохо перекусили в местной забегаловке, расположенной в квартале. Когда мы расстались, я взял ее номер телефона и пошел на то место где я оставил свой велосипед. Он стоял там же где я его оставил. Пристегивать было нечем, так что я опер его педалью на бордюр тротуара и все. Но вернусь к своему состоянию. В моей голове росло желание поселить ее у себя. Как наверно любой человек, попавшийся на такой тайский крючок, я стал думать осесть здесь.  Я обсудил с ней такую возможность и ей это понравилось. С ее стороны была просьба дать ей время перевезти вещи из Банг Кока. В наших встречах было, что-то магическое, так как до этого я видел в этом месте лишь одну сторону. А тут словно был защищен, вел под руку девушку, в отношении которой не были замешаны деньги. За это время мы не спали ниразу и даже не целовались. Поначалу мне казалось, что каждый из нас восполняет чувство одиночества.
В один из вечеров мне особо сильно хотелось с ней встретиться. С самого начала все шло из рук вон плохо. Неожиданно кончились деньги на телефоне. Я знал, что она ожидает меня в назначенном месте правда трех недель мало чтобы ориентироваться хорошо, но разве это сложность когда ищешь встречи с тем кто волнует твое сердце. Но вместо того чтобы идти на встречу я просто зашел в один из баров. Не последнюю очередь сыграли три аппетитные официантки. Мне открыли бутылочку бесплатного пива и пригласили сыграть партию в бильярд. Наверно каждая девушка помимо официанток потрогала меня за детородный орган. Взяв с собой пиво, я перешел к бильярдному столу. Партия за партией и поцелуй за поцелуем. Моя партнерша оказалась девушкой легкодоступной. Пока мы играли, я не выпускал ее из своих объятий. Искушение было настолько сильным, что предложил ей не останавливаться на полпути. На что была озвучена цена в пятьсот батт. Конечно, это не дорого,  но меня подкосило,  что чисто женское желание  секса тоже имеет цену. В последующем мне не раз будут оставлять свои телефоны даже владелицы баров,  в отсутствии своих спонсоров. Будут  предлагать бесплатное пиво взамен снять официантку на весь завтрашний день “просто” погулять. И в этот самый момент я осознал цену отношениям. Выйдя из помещения, я судорожно стал искать автомат для пополнения счета на телефоне. Помню всех задействовал, кто был вокруг меня. Наконец я дозвонился. И в назначенное время влетел в магазин и с ходу поднял ее на руках. Созерцание ее было подобно чистому воздуху в большом городе. Миг удовольствия, который очень хочется растянуть. Наверно в такой момент человек по-настоящему искренен и испытывает те сильные чувства которые в повседневной жизни томятся в шкафу. Возможно из-за того что я живу в городе у меня такое предвзятое чувство. Но все что мы делаем, это вечно играем друг перед другом роль таких самодостаточных, сильных, волевых людей. Позволяя чувству иметь место ровно столько, чтобы не терять лицо и не выглядеть синтементальным в глазах окружающих. Понимаю, что так комфортнее жить, но сколько спрашивается лгать будем друг другу? Из нашего разговора я понял, что она серьезно все это не рассматривает. В ее глазах читалось много сомнений и теперь ее внимание переключилось больше на финансовые вопросы. На тот момент я был мало подкован в том, что в Тайланде  - это целый бизнес в сфере секс-туризма. Таким образом, население преимущественно молодые девушки и женщины претворяют свое желание обеспеченности в жизнь. Ведь правду говорят, что настоящий Тайланд не здесь, а за пределами этого места. И древние традиции и религия играет для самих тайцев далеко не последнюю роль. А сексуальная свобода подтолкнула создать город, где можно все. Но внутри  такого места за каждое удовольствие приходиться платить. Чем больше человек хочет, тем сильнее страдает.
В последний раз мы встретились днем в кафе. Как я понял из ее слов, она только что была на кожной процедуре и находиться долго на солнце не могла. За кофем я постарался показать всю свою серьезную намеренность. Если задать себе вопрос: Почему я так стелился перед ней, а не просто развернулся и ушел? Зачем стучатся в ту дверь, за которой тебя не хотят видеть? Могу только лишь предположить, что израсходовав весь интерес в своей культуре, искал что-то новое и экзотичное. Завести под боком ручную обезьянку  клянчиющую деньги. Хотя мне следовало проявить терпимость по отношению к людям другой расы. Понимание друг друга позволит нам выжить. Но что касается любовных отношений и брачных уз, то не стоит ждать искренности. Той же самой искренности, я не заметил в ее глазах. Наконец я стал потихоньку отпускать ее из своих мыслей. Другого выхода не было, как просто выйти из кафе и раствориться. Я опустил глаза, встал из за столика и оставив ее в одиночестве вышел. Затем я вернулся в кафе для того, чтобы просто поцеловать ее даже, если продолжения этому не будет. Ощутив, что  достиг предела невидимых рамок даже на первый взгляд большом городе, я безумно захотел как никогда забраться куда-нибудь на север. Зачем я трачу на это время, при желании такую историю состряпать можно у себя дома? Что я здесь делаю? Неизвестные дороги, новые люди, ощущения все это ждет где-то там, но не здесь. Природа словно играет со мной. Если тебя раньше не захватило чувство, это не означает, что ты прочно защищен от него. Возможно, ее черед еще не настал и я не тот, у кого есть ключ от этой двери. Но мало понять надо еще так же поступить. Наши поступки часто отличаются от наших слов. Говорим мы красиво, а дела наши отражают действительность таящуюся внутри. В попытке заглушить пустоту, я пустился во все тяжкие. Первое: алкоголь - древнейшее средство снятия стресса. За ним не надо далеко ходит, так что я зашел в первое более менее приличное заведение. Пропустив пару стаканчиков, уставился на двух жриц любви, присевших за соседний столик. Нижнее белье настолько ярко выделялось из под коротких шортиков, что я понял, чем дальше займусь. Секс - еще одно яркое времяпрепровождение, забирающее много внимания в моей жизни. Мне всегда хотелось его в больших количествах. Казалось, мало женщину чувствовать внутри ею надо утолится, чтобы голода не было. Возле пляжа я быстро определился с выбором девушки на быстрый секс. После истекших тридцати минут нашей встречи я не почувствовал себя удовлетворенным. Видимо, этот процесс настолько прекрасен, что партнером для него может быть не каждый встречный. Выйдя на пирс, где мы гуляли, я сорвался и написал ей сообщение. Ее ответ, конечно, ударил больнее самого острого ножа:“Я в клубе Микст. Если хочешь, то приходи”. С собой у меня была только что купленная пачка сигарет и бутылочка пива. Может ли быть человек по-настоящему свободен? Если да, то сейчас  я это узнаю. Я снял кроссовки и положил на них телефон. Затем поднялся на парапет и допив пиво, уставился глазами в верх. Как прекрасно чувство быть там, где ты хотел быть, но не с кем его разделить. Рядом стояло небольшое судно, в котором сидевшие тайцы внимательно наблюдали за мной. А когда я поставил бутылку и сделал шаг в воду они закричали, но в этот самый момент живительная субстанция поглотила меня.  Это были потрясающие ощущения, я был под воздействием алкоголя и при этом все физические возможности моего тела позволяли находиться мне дольше под водой. Просто отпустил все проблемы, ничего больше. Я старался погрузиться как можно глубже и достигнув пика, хотел вдохнув внешнюю среду в себя. Как много лишних шумовых эффектов и пустой информации вокруг. И тогда, в поисках тихого уголка, ты погружаешься на дно. Вероятно, такое же состояние испытываешь в утробе матери, когда будучи еще совсем крохотным, защищен со всех сторон от мира, который в скором времени наряду с болезнями, налогами и всеобщим мнением преподнесет первые слова, любовь и разных людей. Стоить ли жить? Безусловно. Я всплыл на поверхность. Глоток воздуха даже пусть не кристально чистого, но все же нашего любимого, без которого не возможно жить. Рядом со мной в воде показались еще люди. Они прыгнули за мной. Ладно. Я залез на борт, разбежался и прыгнул сальто. Этим ребятам и самим понравилось вся эта ситуация. И так несколько раз. Но в душе мне не было настолько весело. Я хотел бежать прямо сейчас, поэтому  поплыл прочь, на ходу сказав: К черту вас я плыву в Индонезию. А затем  трезвая мысль добралась до моего разума, который ощутив вкус свободы, дал мне энергии плыть. Ты можешь утонуть или повеселить публику, но цели ты не достигнешь. Будь умнее всего этого, выйди, как зашел, тем же путем при этом затронув частичку понимания в душах людей.
Человек без чемодана как дерево всю жизнь на одном месте.
Поднявшись обратно на пирс, я взял свои вещи, которые никто не тронул, но меня это мало волновало. Больше поразило, как вода, словно информационный поток смыла все последние тревожные мысли и переживания, и заменила их новыми. Тогда я задумался, а не является ли смерть не окончанием пути, а его началом. Быть может, не зная, что дальше мы создали горе и страх, осознавая, что рано или поздно умрем. Все перевернуто местами или неправильно трактовано. Ад - который должен наступить для грешников уже здесь и сейчас. Все признаки нашей жизни говорят за это. Сами по судите какой бы красивой жизнь не была она имеет одно свойство- все годы проходят в оболочке в виде тела, оно так же оборудовано своим я которое имеет свое мнение на мир вокруг. Что в свою очередь приводит к постоянным конфликтам и нетерпимости по отношению друг к другу. Добавьте сюда зависимость людей от религии, удовольствий и потребления. Правда за последнее время даже в смутные дни я встретил больше положительных людей чем отрицательных. В паре домов от меня находилась местная “разливная” где угощали вином. Держал ее бывший спортсмен по Муай-таю (тайский бокс- прим. Автора). В последнее время я устал от созерцания четырех стен и ночами проводил время на дорожных переходах рядом с бездомными. И временами заглядывал туда так мы и подружились. Убедиться в хорошей дружбе этого человека вышло, когда у меня наступил бедственный период. Даже дешевая еда за доллар стала не по карману. Только и оставалось покупать совсем копеечный рис. И вот тут он мне здорово помог с продуктами. Однажды когда я сидел у него, мы завели разговор о боксе и мне захотелось на мгновение самому попробовать. Я предложил подраться. Но только ограничиться ногами, без рук. Конечно, алкоголь играл в моей крови не малую роль и драться я не мастер. Но накопилось много энергии и мы били друг друга что было сил. А на следующее утро я проснулся с дикой болью в ноге. Ушиб был серьезный и мне стоило сил подняться и дойти, прихрамывая до его лавки. Когда я показал ему результат вчерашнего противостояния, он продемонстрировал в свою очередь бок, который украшал синяк эпических размеров. На своем затылке я чувствовал тяжелый взгляд его жены, который говорил:“Зачем ты связался с этим белым”? Хотя по его виду было видно, что ничего серьезного не произошло. В конце концов, он раньше постоянно с такими наградами ходил. Это часть спорта. Человека можно остепенить, привязать, обязать, но дух продолжает борьбу внутри.   
Вернувшись вечером к себе, я вдруг окончательно понял что хочу покинуть это место прямо сегодня. Хотя  в моем распоряжении еще три дня, терять время я больше не хочу. Зачем придумывать то, чего нет, сковывать себя по рукам и ногам? Весь мир передо мной и ничто меня не останавливает, а сомнения и страх не мои спутники. Посему оставлю для тех, кто боится сделать шаг навстречу неизвестному и потому топчется на месте. Ко мне зашел мой сосед и узнав о моих намерениях посоветовал ночью не выезжать. Тайцы как утверждал он, имеют привычку выкатывать на дорогу в нетрезвом состоянии. Сначала я принял его совет к вниманию, но промучившись бессонницей до двух ночи, я понял сейчас или никогда. Если и существует опасность на дороге, то я готов все равно рискнуть. Выкатив велосипед наружу, собрал все свои вещи и перевернул матрас от пятен крови другой стороной. Закрыв дверь и спустившись вниз, натолкнулся на своих соотечественников. С удивленными лицами они спросили: Куда я на ночь глядя? В Камбоджу. Пока выруливал из своего квартала освежил память того что здесь происходило на протяжении месяца. Все это виделось мне словно каким-то нескончаемым ритуалом. У американских индейцев юноша, достигнув половой зрелости, должен был призвать духа-покровителя, чтобы выдержать испытания в естественной природе. Холод, голод и опасности вынуждали искать спасение у своего покровителя. Гармония с природой, в которой жили многие поколения индейцев, сблизила два мира. Вся жизнь была не отделима от нее. Поэтому когда путь подводил их к отчаянию, момент озарения пробуждал волю.
На выезде из нашего района я увидел, что разливная работает. Я заехал сказать спасибо за все. Мы обнялись и я пожелал удачи ему и его семье. Странно, что в такое позднее время заведение было еще открыто. Он был последним знакомым человеком, встреченным мной перед выездом из города. Но был не последним, кто протянул руку помощи.
Вопреки всему дорога была пустынной как на луне. А потом полоса разделилась и пошла в сторону, уводя за собой и переходя из четырех полосного в двух полосное шоссе. В спешке позабыл купить воду в дорогу и все последующие часы я провел с обезвоженным организмом. Добавить сюда еще лишение себя сна и сложное внутреннее состояние, можно представить, что в ту ночь пришлось все выжать из своего организма.  Но это не самое худшее что ждало. Я дал по тормозам и стал всматриваться в тьму на дороге. Продолжение дороги как будто не существовало. Освещение пропадало ровно через двести метров. На руле имелся жалкий фонарик, который вряд ли будет эффективным против лихачей на дороге. Продвигаться приходилось, буквально на ощупь даже перепад полотна ощущался, словно идешь вслепую. Где вся инфраструктура, круговорот жизни и веселья? В этой темноте различались, какие-то фермы, поля и редкие дома с освещением. Через час слабой работы фонарь стал медленно угасать. Если и его не будет, то меня вообще на дороге не заметят. Быть так близко к выходу и отступить. Нет. Лучше медленно, но вперед и только вперед. Поразительно, как только я увидел перекресток и новый освещенный участок дороги фонарь окончательно умер. Продержался он достойно и достаточно долгое время. Полная импровизация  и не подготовленность все равно не сломила дух. А еще через час наслаждался на парковке перед супермаркетом свежим утренним кофе и встречал рассвет. Даже самая непроглядная тьма имеет предел.....


                Глава шестая
                Не сворачивая с пути
Камбоджа.
Провинция Ратаннакири
17:34

Густая пелена влажного воздуха в такт воде плыла, окутывая весь лес. Солнце, на целый день спрятало от нас свою физиономию. Проклятье цепко наложило свои лапы на эти места. Ни один косой лучик света, не коснется плеча заблудшей души. Отсутствие веры  в каждом из нас послужило тому, что бог совсем отвернулся от этих мест.
-Сегодня очень туманно – заметил сержант. Это даст нам дополнительное прикрытие.
Взвод, битый час проводил по пояс в воде. Кожа на руках и на ногах совсем сморщилась. Недолго так и ласты отрастить. Но никто из нас не мучился от таких мелочей. Я решил взять на себя опеку и присматривать за “Тедди боем”. Изредка я поглядывал на него. Легкая контузия до сих пор отпечатком лежала на его лице. Внешне оно не пострадало, за исключением нескольких зубов. Скорее душевные терзания взяли вверх над ним. Тедди всю дорогу молчал. Сколько бы мы не тренировались, все равно, сложно приучить себя к мысли, что однажды все может кончиться. Как только ноги окрепли, я попросил Сэма отпустить. Неимоверное количество времени он тащил меня на своем плече. Думаю по век жизни мне с ним не расплатиться за услугу.
-Уверен, что сможешь идти? – спросил Сэм.
-Да уверен – ответил я, сползая снова на грешную землю…вернее воду. Спасибо за помощь. Я твой должник.
-Тогда сразу можешь сделать для меня кое-что.
Я был удивлен, но не подал виду.
-И что это?
-Просто доживи до конца. И. Будь аккуратнее.
-Что там произошло? – не отвлекаясь от наблюдения, шепотом спросил сержант Хогарт. Все обернулись на него, не понимая, кому он конкретно задает вопрос. Затем его взгляд лег на меня.
-Сержант, ясное дело – взорвал молчание “Тедди Бой”. Нашего Джонни посетили яркие сны об отдыхе в Тайланде. Ну и не выдержало сердце.
-А сам он, что язык проглотил? – кивнув в мою сторону, снова спросил Хогарт. Я набрал немного воды из фляги и уставился сквозь деревья.
-А что рассказывать? Ничего не помню толком.
-А раньше что-то подобное происходило? – продолжал сержант, не ослабляя серьезного взгляда.
-Никогда.
-Черт ты меня пугаешь. Может, ты собираешься каждую ночь так умирать? На моей памяти это первый подобный случай. Он щелкнул пальцами, привлекая внимание сидящих поодаль горцев. – Меня волнует ситуация вокруг пропавшего Тхонга. Макферсон!
- Да сержант. Я уже все рассказал, что знал. Хотите мою версию услышать? Думаю, Тхонг продал вьетконгу о нас сведения, а вчера просто ушел с ними.
- В этом есть смысл. Некоторые детали нашей операции ему были доступны. К тому же патруль вышел на нас так быстро. И все же, что-то тут не так.  Дейл застыл на месте, осматривая коричневатую поверхность воды. Он на миг представил, сколько разных тварей обитало здесь. Никогда бы не полез купаться в такую воду. – Ты и Джексон последними дежурили..
- Поправка сержант. Сэм был вместо ДиДи”.
- Сэмиум! Почему ты остался на дежурстве?
- Мне не спалось – ответил Сэм. Возле небольшого земляного косогора он откинулся и стал тяжело дышать. - Я увидел, что Майлз ушел и решил немного задержаться. В конце концов, отослал Джексона спать, а сам занял его пост.
-Помогите мне понять, как нас смогли окружить? Если Тхонг, их привел, то он должен был покинуть лагерь как можно быстрее чтобы не попасть под огонь. Сэм, ты в ту ночь ничего не видел?
- Нет. Сэм достал щепотку листьев из небольшого кармашка у себя на поясе, и принялся их жевать. – Тхонга, я не видел с тех самых пор как стемнело. 
-Ладно – обреченным голосом закончил сержант.
Продолжая свой путь, группа продвигалась меж гигантских корней деревьев. Мощные насосы они качали воду для своих исполинов, и служили нам отличным прикрытием. Более мелкие прихвостни жили на среднем уровне. Лианы как паразиты неготовые легко расстаться со своими родителями. Небосвод клонило ко сну. Наш истощенный взгляд провожал еще один сложный день. Внезапно дождь сменил на своем посту туман и капли как маленькие дроби застучали по стальным каскам.
-Парни! – сказал сержант. Сегодня придется в таком положении ночевать.
Сумрак, уронил первые тени на землю. Как гигантское животное он жадно проглатывал остатки света.
-Одно приятно в этом чертовом краю – сказал ДиДи. Хотя бы дождь не такой холодный как дома.
- Кто бы говорил – c насмешкой в голосе буркнул Тедди. Мальчик из солнечной Калифорнии.
- Продолжим 71? Напомни, на каком месте мы в прошлый раз остановились?
- Мы беседовали про твою прическу.
- Странно услышать в твоем лексиконе слово “беседа” Тедди. Обычно парни, играющие в жесткий футбол, имеют слабый словарный запас. Из занятий после тренировок: с пивом предаются любви на заднем сидении на окраине своего сонного городишки. 
- У тебя шаблонное представление. Я еще хожу в местную библиотеку. Откуда,  по-твоему, эта книга? 
- Тедди, ты взял ее из-за обстоятельств. Эта твоя испанка, не говорит на английском языке. В остальные дни ты бы ни за что не переступил порог книжного храма.
Тед обживался на своем месте. Он развесил весь свой арсенал на корнях высоко над водой. Две свои большие фляги он закрепил чуть ниже.
-Пока идут дожди, надо запастись водой. Наши парни сейчас жарят гриль на пляжах Вунг Тао (курорт недалеко от Сайгона – примечание автора). А мы кормим собой всякую живность в этих лесах.
- Во Вьетнаме как дома – подметил ДиДи. Всегда находятся те, кому сейчас лучше, чем нам.
- Комарья, зато поменьше – сказал Хогарт. Вся кожа зудит от укусов. И кстати если залечь полностью  в воду, начинаешь быстрее согреваться.
- Если не думать о воде – в свою очередь констатировал Тед - вроде, как и не чувствуешь ее.
- Ладно, Тедди – с наслаждением в голосе прокомментировал Джексон. Тогда я буду думать о твоей испаночке. Уж она то, точно согреет меня.
- Майлз! – позвал Хогарт. Иди ближе, надо пошептаться. Хватая ускользающие намеки на свет, сержант достал карту и записную книжку.  Дейл поставил время и дату в своей книжке, а так же одну единственную заметку: “Один из проводников исчез”. - Завтра мы пойдем до этого места на карте. Он обвел карандашом узкий рукав реки. Здесь мы сможем перейти реку вброд и тогда к вечеру мы подойдем к лодке, которую оставили камбоджийцы.
Река почернела как масляное пятно. Последний луч света издох, погрузив нас в полный мрак. В этот момент странный огонек света забрезжил на другом берегу.
- Сержант, вы видите?
- Да. На карте отсутствуют жилые строение. Дара! – шепотом позвал проводника сержант. Тебе известно что-нибудь об этом месте?
- Да. Ближайшая военная дорога в десяти километрах отсюда. Здесь не может быть ничего.
- Есть животные, которые могут отбрасывать свет ночью? – спросил я.
- Тигр, Леопард. Но с началом бомбардировок их здесь не осталось.
- Нет – заметил сержант. Глаза хищника светятся только при встречном освещении. Это отбрасывает живой человек…

00:01

Дождь хлестал беспощадно, проливая джунгли насквозь. Только это нисколько не унимало гогот ночных крылатых охотников. Голодные до охоты, они были самыми активными в этот час.
-Сержант! – держа голову над водой, и слегка захлебываясь произнес я. Руки цеплялись за корни так, чтобы не соскользнуть в воду во сне. – Могу я взять Прата и Тхэта?
- Для чего? – спросил Дейл. Его широкие глаза сверлили меня взглядом. Черная как сажа лицо Хогарта не имело очертаний во тьме. Кожа заметно покрылась миллионами мелких испарин. Сильный шрам на левой щеке пересекал пол лица и доходил до самого глаза. – Красивый сувенир, правда?
- Вы о чем сэр? – изобразив удивление на лице. На самом деле я лукавил и хорошо понимал, о чем он.
- Вот об этом шраме – уточнил Дейл.  Тебя манит этот огонек? Любопытство сгубило кошку.
- Как это связанно со шрамом?
- Я не могу тебе позволить идти туда. Наше задание никак не связанно с исследованием странных огоньков – с сарказмом в голосе ответил сержант. Там тебя не ждет ничего хорошего.
- Сержант, а если это наши преследователи? Мы должны пресечь любые попытки сорвать наше задание.
- Джонни, хватит этого дерьма. Ты не в казарме и не на плацу. Тебе так хочется узнать что там? Иди.
- Сэр, могу я присоединиться к младшему сержанту Майлзу? – вклинился Сэм. Он вылез из кустов бледной тенью. Взгляд его прожег в моем сердце дыру. Он не знал, что его ждет, но сбивая ноги в кровь готов идти куда угодно. Меня несколько пугала его фанатичная привязанность ко мне.
- Фум, идет с вами – сказал сержант и откинулся на боковую. Они с Дарой знают районы вдоль реки лучше всех. Видно было, как его охватило переживание. Он пытался это скрыть, закрыв глаза, только нервно бегающие ресницы выдавали его. - Фум! Захвати пару гранат и пулемет – напоследок сказал Хогарт.
Для меня навсегда осталось загадкой, почему сержант все-таки поменял свое решение. Свет снова показался на том берегу, время от времени скрываясь за деревьями.
- Сэм! – развернувшись к товарищу, я был краток и серьезен. Ты готов?
Мы шли вдоль берега, расталкивая проплывающие мимо бревна, обходя завалы  из гниющего папоротника. От перегноя стоял удушливый запах. Мои легкие  желали вздохнуть полной грудью, а каждая косточка на теле ныла нестерпимой болью.
- Фум, куда ты идешь? – спросил Сэм, стараясь удержаться на ногах против течения.
- Выше есть мелководье – ответил мнонг, указывая винтовкой направление – там мы и перейдем. Иначе течение унесет вас как два жалких листика. Давайте обвяжемся веревками. Так у нас будет больше шансов, что кто-то успеет зацепиться в случае неудачи. Фум достал из рюкзака небольшой моток, и один из концов передал мне. Теперь мы шли в связке.
- Сэм, не скажешь, почему ты остался дежурить без меня? – стараясь отвлечься от лишних мыслей, спросил я.
- Я уже сказал все сержанту. Что ты еще хочешь услышать от меня? Мне на самом деле не спалось.
- И ты действительно не слышал, как Тхонг покидал лагерь? – продолжал допрос, не упуская из виду пятнышко света, издевательски играющего на моем любопытстве. “Может и правда вьетнамец просто умело выскользнул” – подумал про себя. Очень уж они юркие и тихие, как маленькие обезьянки в своей стихии. Во время тренировок мнонги всегда были шустрее и тише, чем их белые собратья. Думай! – терзался мыслями. Думай! Должна быть хоть одна мелочь, которая поможет пролить свет. – А как же мины? – вырвалось из уст.
- Он расставлял их вместе с “Тедди боем” – ответил Сэм, отстегивая свою каску. Закрепив ее за пояс, он достался флягу и сделал глоток. Нервозность, с которой он продолжал их делать, навела меня на мысль, что он утаивает от меня подробности.  – Вот так он и выбрался из лагеря. Он просто не расставил их на своем участке.
- Сюда! – сказал Фум, делая резкие движения, нащупывая почву под водой. Здесь не так илисто, не провалимся если что.
Я достал из маленького кармашка в своем рюкзачке несколько шуршащих плоских предмета. Упакованные в блестящий пластик они вызвали недоумение у моих товарищей.
- Ух, ты! – произнес Сэм, почесывая затылок. Пикантно. Он оторвал краешек упаковки и в руках оказался презерватив.
- Зато не зальет твой карабин – сказал я, натянув гладкий резиновый предмет на дуло своей винтовки. Закрепив их за спиной так, чтобы руки были свободными, мы начали движение на другой берег.
Ветер набирал обороты, гоняя рябь по воде. Три небольших буйка были уже на середине реки, когда Фум резко дернулся и застыл на месте.
- Черт! – сказал он, перегородив своей рукой нам путь. Здесь что-то есть. Оно коснулось моей ноги.
- Я сейчас достану фонарь – сказал Сэм, сунув руку в карман. Фум резким движением руки выбил у него небольшой металлический предмет, и он с плеском упал в воду. – Отлично! Я теперь остался без освещения.
- Нельзя на открытой местности им пользоваться.
- Я пойду впереди – обойдя мнонга, я двинулся дальше вместо него. Мне все равно, что здесь плавает. Лучше прикрывайте с двух сторон мою спину.
Преодолев последний отрезок мы, наконец, коснулись земли. Правда, не спешили на нее ступать. Если здесь есть люди, то и мины могут быть рядом. Эта сторона реки нас сильно поразила. Единой береговой линии не было. Вода сильно ушла в разлив, образовав огромные топи. Мои ботинки как друшлаки, все прохудились от влажности. – Мины! – бубнил себе под нос. Мины! Я дернул товарища за плечо, разворачивая к себе. - Сэми, не может быть, чтобы Тхонг не минировал себе отход. Именно его и “Тедди боя” ловушки первыми сработали.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Он либо не сказал Вьетконгу о минах, или его уже тогда не было с ними.
- То есть получается беднягу свои же и убили? – спросил Сэм. 
- Не знаю, не знаю – ответил, опершись рукой о дерево. Может он что-то знал? Не скажу, что я питал к нему особую любовь. С самого начала я видел в нем перебежчика, и вроде бы ничего удивительного нет в его исчезновении. И все же. В любом случае нам сейчас важно понять, что там за сигнал такой. Вперед.
Мы шли друг от друга с расстоянием в десять метров. Деревья - молчаливые стражи ночи стояли неподвижно, стерпливая нагоняй от дождя. Воздух пропитался сыростью и влагой. Дождь не желал отступать и продолжал свою беспощадную терраду. Волосы кисли под каской, сальные и мокрые они все время чесались; дневная грязь на лице поглотила под собой все лицо, сделав меня кем-то другим. Как может быть так влажно? Путь перегородил огромный рукав разлившейся реки. Он уводил в самую чащобу леса. Фум подобрал лежащую рядом палку и осмотрел ее.
 – Этой длины хватит.
- Хватит для чего? – спросил Сэм, обратно одевая каску. Сигнал с новой силой замаячил вдалеке. Он светил ровно посередине уходящего вглубь болота.  – Джон!
- Что? – спросил, поднимая на него взгляд. Сэм кивнул, указывая вперед.
- Палка нужна для того чтобы не увязнуть в этих болотах – продолжал Фум. Поверьте, местами здесь можно уйти с головой.  Так что идем не быстрым шагом за мной.
Фум шел впереди с одной палкой в руках, Сэм прикрывал сзади, а я осматривал левый и правый фланги. Мы вступили в зону безмолвия. Здесь и дальше вели разговор посредством сигналов.
Чем больше огонь манил, тем сильнее я тревожился сам за себя. Все ради одного любопытства.  Ветви зловеще низко нависали над водой. Дневной ветер сдул с них листву и усеял ими все болото. Сложно понять, то ли змея медленно подплывает к тебе, то ли просто очередной мусор возле твоего ботинка. Фум впереди ощупывал дно и внимательно осматривался вокруг. Он никогда не расслаблялся и почти не спал. Краснота вокруг глаз говорила о том, что он просто вычеркнул сон из своей жизни. Несколько раз его палка и правда погружалась вместе с рукой ниже уровня воды. Без него мы бы пропали здесь. Тьма по левую сторону привлекла мое внимание. Я чувствую чей-то взор, наблюдавший за нами. Сигналом я остановил товарищей. Держа кулак высокой над головой, я призывал проявить максимальную, осторожность. Затем кулак трансформировался в ладонь, указывая залечь на дно. Я остался один на один с тем страхом, который затаился в лесу.
- Ну, давай же – мысленно вытягивал противника на себя. Только покажись. Уж я то, не промахнусь. Несколько томных минут принесли свои плоды успеха. Тень отделилась от самых дальних деревьев, раскинувшихся глубоко в джунглях. А уже скоро она размножилась на небольшие группки жизни. Я слепо шел к этим теням, когда за спиной услышал слабый звук. Фум просил обратить на него внимание. Он покачал головой, намекая дальше слепо не идти, и осторожно смотреть под ноги.

Я:- Можно попробовать убрать их тихо.
Фум: - Не стоит. Их пропажа снова наведет на наш след.

Через час мертвого ожидания, тени совсем себя изжили. Лес полностью очистился от суеверий и страха. Я почувствовал это даже внутри, меня не беспокоило как раньше чувство одиночества. Напротив, оно уступило место обыденности. Даже если за моей спиной всего лишь один человек, который в случае чего доделает оставшуюся работу, я уже не одинок. К тому же с нами Сэм, человек, состоящий полностью из одних загадок и притчей. Его внешность и несуразность, вносили некий колорит. Сигнал приближался и с каждым метром, сердце учащенно билось, стремясь покинуть пределы моего тела. Свет исходил из небольшого навеса стоявшего прямо на воде. Тент раскинулся как паук на соседних ветвях. Вода приторно пахла примесью металлов, тени снова ожили, беря в кольцо это место. Теперь мне все стало ясно, их дьявольские танцы на фоне света и были тем самым мельтешением огня. Фум жестом повел нас в обход. Я смотрел на своих друзей и сделал вывод, что мы сами давно уже стали безликими тенями, как мотыльки летели на свет. Мы отчаянно искали смерть, даже если ее не было. Задание: все проверять, везде совать свой длинный нос. Внезапно за моей спиной возник такой же свет. Я пригнулся, чтобы ветки деревьев скрыли мое присутствие, и стал наблюдать. Свет сам шел к нам. Всплеск воды говорил, что они шли тем же путем что и мы. А уже скоро перед нами предстала следующая картина: двое солдат несли носилки, а третий шел сзади, держа на вытянутых руках самодельную капельницу и керосиновый фонарь. Со скрипом болтающийся на стальной ручке, он отбрасывал хаотичный свет, тень от которого, рисовала странные гримасы на моем лице. Тени зашевелились и откинули створку навеса, открыв взору тех, кто был внутри. В резиновых сапогах и запачканных кровью накидках стояли несколько хирургов и две ассистентки женского пола. Руки одной из них дрожали, расставляя на столе набор инструментов. Один из хирургов проверял исправность освещения, закрепляя фонарь над головой. Все они готовились принять раненого солдата. Загадка с сигналом разрешилась сама собой. Фум дернул за рукав и предложил осмотреться вокруг.

Фум: - Разделимся. Я пойду дальше вдоль реки. На вас осмотр всего периметра вокруг этого госпиталя. Здесь явно есть еще что-то.
Я: Сэм, останется здесь, следить за нашими вещами, а так же прикрывать наш тыл.

Мнонг снял рюкзак и спрятал свое оружие в небольшом овраге под деревом, сверху присыпав листьями. Оставив при себе только нож и палку, одним движением он скользнул в ночь. Мы с Сэмом снова остались вдвоем. Листок с переводом текста необычайно сильно жег мой карман. Я готов был уже спросить о нем и даже открыл рот, но внезапно я услышал слабый стон из леса. Я указал Сэму жестом, что пойду в ту сторону, откуда услышал стон.
Закинув карабин за спину, я согнулся как шимпанзе и быстрым шагом передвигался по лесу. Если бы луна меня сейчас осветила в полный рост, то я бы выглядел как оборотень или любым другим мифическим животным, но никак человеком. За эти годы лес стал моим родным домом, и без него я не представлял себя самого. Я вдруг вспомнил разговор, который у нас был с ребятами возле костра в последнюю ночь. Странно, что он пришел сейчас мне на ум. Пока парни моего возраста будут встречаться с красивыми девушками, ходит с ними в кино и кафе, он, Джон Майлз так и будет бродить по лесу в поисках странных шумов и знаков. Почему такое любопытство не ведет его в сторону нормальной жизни, а уводит все время к поиску мертвых истин. Каждому свое. Наверно, в этой жизни я полезен здесь и сейчас. Я сделал последний шаг во тьме и присев на одно колено, оружием расчистил землю вокруг себя. Два резких движения карабином и место было готово. Я лег и стал наблюдать за обстановкой. Стон был совсем близко, и любопытство брало вверх надо мной. Вдруг кому-то нужна помощь, а я буду здесь отлеживаться. Я встал и сделал последний рывок к своей цели. Прямо передо мной открылся небольшой затон, в котором на половину из воды показывались две бамбуковые клетки. Люди, сидевшие в них, тянули руки в поисках спасения. Они напомнили мне шкатулку, найденную Сэмом. Тянули руки к тому, кто был рядом и мог что-нибудь дать, взамен страданий. Осмотревшись вокруг, я подошел близко и рассмотрел пленных. Бог ты мой, американцы.
- Вы, пришли за нами? – спросил сильно исхудавший мужчина, на котором были только обноски. Я хочу домой. Я верил, что нас не бросят и, в конце концов, найдут.
Я стал медленно отходить в сторону. Сказать человеку, исполненным надеждой на спасение, что я случайно его нашел и пришел не за ним, не так легко. Бросить, значит, окончательно его сломить, взять с собой и операция окажется под угрозой. С истощенными людьми много не пройдешь. И хотя рядом со мной не было сержанта, который рассуждал бы так же я, тем не менее, чувствовал ответственность перед теми людьми, которых подставлю под удар. Мне было нелегко принять такое решение, на миг я представил, что этих ребят ждут дома матеря.
- Эй, куда ты? – на последнем издыхании стонали пленники. Не бросай нас, пожалуйста.
Я знал, что если останусь в живых на этой войне, они навсегда будут  приходить ко мне во сне. Дальше идти не имело смысла. Здесь где-то недалеко раскинулся гарнизон Вьетконга, и я совсем не стремился попасть к ним в плен, а затем занять место в этой клетке. Я принял решение вернуться обратно. И пусть мое решение будет только на моей совести.
Фум шел налегке, держа в руке только нож. У него было преимущество перед врагом – он знал эту местность очень хорошо. Фум старался буквально учуять врага своим носом, ведь они тоже люди и им приходится ходить по нужде. Любое присутствие человека Фум мог учуять без особых сложностей. В своей деревне он один из самых опытных охотников. Из спокон веков вьетнамцы принижали его племя, отбирая земли и уводя скот. Жители деревни не стремились к открытому конфликту, терпеливо выжидая момента. И такой настал, когда во Вьетнам пришли белые люди. Именно западные люди возродили у Мнонгов исторические корни как самого воинственного племени на всем Южном плато. Внезапно он остановился. На другом конце реки его ждала темная фигура человека. Фум снял накидку и обмазал тело грязью. Таков был ритуал у его соплеменников перед тем, как мужчина вступит в схватку с другим представителем племени. Он увидел, как темная фигура сделала тоже самое.
- Видимо, достойный противник – подумал про себя мнонг. Знает все обычаи.   







14:23
Дикие обезьяны зависли над нашим лагерем. Тихонько пробираясь по веткам, опытные воришки пытались унести часть нашего скарба.
- Пошли прочь – махнув рукой, прошептал Тед. Чертовы макаки, так и норовят оставить нас без оружья.
Дождь, наконец, закончил свою терраду и заключил с лесом небольшое перемирие.   
- Наши ребята, так и не вернулись вчера – сказал сержант Хогарт. Мы должны их найти.
- Согласен сержант. С чего начнем?
- На ту сторону мы не пойдем – продолжал Хогарт, всматриваясь в бинокль. Скорее всего, они столкнулись лицом к лицу с Вьетконгом. Черт! Говорил же я Джонни, не стоит туда ходить. Давайте, обойдем берег вдоль, и если заметим наших ребят, то окажем им помощь. 
Дара был теперь единственным проводником. Он отлично знал свое дело и свои родные места. Сухие ветки, топи, камни все, что могло вызвать шум или оставить знак присутствия аккуратно обходилось. Тропы на этой стороне реки были оживленными. Мы следили за перемещением врага посредством наблюдения за птицами. Если враг рядом, то птицы могли беспокойно кружиться над своими гнездами. Пробираясь через устья рек и мелких болот, оружие поднимали высоко над головой. Внезапно Дара вскинул пятерню, указывая товарищам, что слышит голоса. Сержант и все остальные застыли на месте. Хогарт сразу дал понять проводнику, что не стоит с ними ввязываться в открытый конфликт.
В этом специфика работы. Вот так по пояс в воде приходится проводить без движения немало времени. В таком положении становишься легкой добычей для всякой мошкары. Голоса то усиливались, а то и во все исчезали. Сосчитать сколько было человек тоже не возможно. Так что решение сержанта было разумным. Такова тактика этой войны. Кто кого пересидит в болотах кишащих разными паразитами. Пару Даре теперь составлял Прат. Увидев сигнал от камбоджийца, он доложил: “Кажется, уходят”. С этими слова он перевел взгляд на Хогарта.
-Не будем спешить – заметил он. Думаю, осмотреть местность на наличие мин будет не лишним. У них тоже голова на плечах имеется, и чутье присутствует не меньше нашего. Бойцы внимательно осматривали дюйм за дюймом. При обнаружении мин или растяжек, место аккуратно очищали от листвы. Затем выкапывали и, снимая ножом пластиковую крышку, вытаскивали пружину, тем самым не позволяя запалу сработать.
Сержант вел непрерывный осмотр берега. Внезапно он заметил красную повязку на дереве возле реки.
- ДиДи, иди сюда – позвал солдата Хогарт. Смотри! Он передал ему бинокль, и на его лице выросла улыбка. – Наши парни!
- Сержант, это же моя бандана. Майлз, утащил ее. Вот жук. Дилон осматривал берег и заметил другой сигнал. – Я вижу их. Майли подает сигнал.
- Что говорит? – спросил сержант. Дейл прикурил и тут же прикрыл сигарету рукой.
- Их только двое. Они будут ждать темноты и только потом перейдут реку вброд.
- Отлично. Мы тоже не будем спешить.
Дождавшись темноты, взвод воссоединился с оставшимися членами группы.
- Что случилось на том берегу? – спросил сержант.
- Мы нашли небольшой госпиталь на воде. Фум, ушел вверх по течению одного из рукавов и пропал. Сэр, у меня есть к вам разговор с глазу на глаз.
Сержант посмотрел на остальных, а затем кивнул в знак одобрения.
Двое солдат стояли на берегу реки. Я не знал с чего начать разговор.
- Сержант, я наткнулся на нескольких пленных.
- Местные?
- Нет. Наши соотечественники. Я думаю это группа “Дакота”. Этот спецотряд вышел на разведку этого района в начале января и затем пропал. Я узнал в одном из них Стивенсона. Он, конечно, сильно исхудал, но я больше чем уверен, что это он.
- Тебя мучает мысль, что ты бросил их там? – спросил Дейл. Он положил руку мне на плечо со словами: Ты все правильно рассудил. Мы не можем их взять с собой. Я нанесу координаты этого лагеря на карту, и мы вышлем отряд для спасения.
- Думаю, к тому моменту они уже погибнут. Их состояние близко к критическому. К тому же, своим уходом, я растоптал их последнюю надежду на спасение.
- Не казни себя. Мне тоже не по себе, что мы нарушаем наш устав, оставляя наших братьев на поле битвы.
Группа преодолела последний отрезок, отделявший от лодки. Проводники на ощупь в темноте искали знакомый предмет. Наконец они вернулись и доложили что лодка на месте.
-Осмотрели ее? – спросил сержант.
-Все в порядке – сказал Дара.
Сержант снял оружие с предохранителя
-Тогда спускайте ее на воду. Проплывите вдоль берега и ждите вон за тем холмом.
Как только проводники скрылись в чащобе, сержант задержал нас жестом. Прикройте наши спины – продолжил он, кивая на возвышенность.
-Пошли Сэм – сказал я.
Пробраться к холму оказалось на деле не легкой задачей. Деревья будто стражи сомкнули свои ветви. Поэтому решили продвигаться без спешки, в отдельных случаях передавая друг другу карабины и рюкзаки. Клочок бумаги с переводом слов так и просился в голове быть раскрытым. В последние несколько дней меня все время что-то отвлекает от разговора с Сэмом по поводу дальнейшей судьбы шкатулки и перевода. Стоило дать слабину и отвлечься, как не увидел движение в кустах. В последний момент успел подтянуться на поваленном бревне и застыть в таком положении. Сэм, шедший позади и не подозревая в чем дело, подталкивал вперед. Из кустов под шелест травы показалась змея. Медленно прокладывая себе путь, она тоже сражалась с природными стражами. Беспомощность ситуации добавила выскользнувшая из-за ворота бирка с именем. Опустившись звонко на лист травы, я в мыслях поблагодарил создателя, что сотворил этих опасных пресмыкающихся глухими. Однако от змеи не ускользнул крутящийся на цепочке плоский жетон. В скоро времени, как только наша гостья окончательно покинула нас, мы продолжили свой путь.
Преодолев последний барьер, мы скатились по сырым листьям в овраг.
-Просто замечательно – шепотом произнес я, стрясая с себя всю грязь. Теперь мы неизвестно где.
-Я не терял ориентир – сказал Сэм. Нам туда – продолжал он, указывая направление.
И снова подъем. Мы активно карабкались на верх. Закинув карабины за спину, помогали себе руками. Хотя подъем и отнял последние силы, мы ни на миг не забывали где мы. Сдерживая желание отдохнуть, мы сразу заняли свои позиции.
-Ты видел лицо сержанта? – спросил Сэм, проверяя винтовку. Будто не доверяет нашим племенным товарищам?
-Понятное дело – ответил ему, не сводя глаз с реки. Временами и я смотрю на них с недоверием. Я не стал вдаваться в подробности о нашем кодовом слове с сержантом, по которому мы могли убрать всех до единого в нашей группе. 
-Видишь что-нибудь? – спросил Сэм.
-Пока ничего. Мне хотелось начать разговор со слов: “У меня есть вопрос по поводу шкатулки”. Но вместо этого я просто достал клочок бумажки с переводом. Крутя в руке, я пытался подтолкнуть его к разговору. Наконец это произошло. 
-Что там у тебя? – поинтересовался Сэм, отведя взгляд от прицела.
-Очень занимательный перевод с испанского – ответил с нотками сарказма в голосе.
-Любопытно – сказал Сэм.
-Ты знаешь, я так же подумал, когда один человек процитировал их вчера – продолжал я, потирая лоб от пота.
-И кто тоже он?
-Это ты Сэм – ответил ему прямо в лоб.
-Какого хрена я могу знать что–то на испанском? Я никогда не открывал учебника в этом направлении.
-Мне самому хотелось бы знать как.
-Вижу темный силуэт на воде – сказал Сэм, всматриваясь в прицел.
-Где?
-Северо-западнее на 20 градусов.
-Зафиксировал – ответил я. Следи внимательно Сэм, пока наши парни будут грузиться. Мы не должны пропустить ни одного гада сюда.
По мере приближения темный силуэт обретал очертания рыбацкой лодки. Движения ее были столь неспешны, словно люди в ней никуда не торопились. Плавно рассекая утренний туман, она подплывала все ближе. Внезапно я увидел, что она абсолютно пуста.
-Что за шутка? – отставив в сторону винтовку, произнес Сэм.
-Не будем спешить назад – сказал я, придерживая карабин Сэма.
-Если я задержусь здесь на дольше эти муравьи доконают меня. Он повернулся назад, чтобы осмотреть свои ноги покрытые прожорливыми насекомыми. Чертовы букашки проникли повсюду не оставляя живого места на теле.
-Сэм, ты останешься здесь – закидывая карабин за спину, сказал я. Я сменю позицию. Так у нас больше шансов уцелеть и не угодить в ловушку.
Медленно, я стал спускаться вдоль оврага, решил обратным путем не идти.
 


                Глава седьмая.
                Мир из окна велосипеда.


В моем предыдущем рассказе о первом путешествии по Азии я упомянул Камбоджу лишь вскользь. В тот раз я пересек с юга на север эту замечательную, но очень бедную страну. Я миновал главную святыню страны храмовый комплекс Ангкор Ват, зато мой путь лежал через столицу Королевства - Пном Пень. Словно ища вдохновения, я посещал тусклые, полные отчаяния окраины города. Хотя на тот момент, я не приступал к написанию данной книги, но я как будто ощущал, что скоро это понадобиться. Я так же посетил музей Геноцида, который дал ощутить все те страдания, которыми буквально пропитаны облезлые стены бывшей школы. С фотографий на меня смотрели обреченные лица тех, кого под пытками принуждали признавать свою вину в государственной измене.  Для меня, пожалуй, долгожданным был визит на самую окраину страны. Далеко на северо-востоке меня ждал Вирачай Парк, расположенный в провинции Раттанакири. Прибыв в офис национального парка, я собирался нанять гида, чтобы совершить поход в джунгли. Это было просто не обходимо, район в котором группа сержанта Хогарта делает высадку – это именно то место. В офисе мне рассказали что в процессе посещения парка я увижу тропу Хо Ши Мина и пройду по реке до Вьетнама, но в этот раз все сорвалось. Мой путь лежал дальше в центральную часть Вьетнама в город Контум. И вот уже в полдень я слезаю с велосипеда, и сажусь под крышу пограничной будки. Военные не торопятся закрывать визу. Переговариваясь между собой, один из них предложил мне прогуляться с паспортом до Вьетнамской полиции. Легким шагом я прошел по узкой тропке метров сто и вышел к шлагбауму на вьетнамской границе. Как обычно в таких случаях меня соединили по телефону с высокопоставленным лицом, с которым, проговорив минут пятнадцать я, тем не менее, получил отказ. Дело в том что, будучи еще в Патайе я попросил родных перенести мне дату вылета. Я собирался провести в Азии еще на один месяц больше, а новые билеты не догадался распечатать. Вот эти самые билеты и стали камнем преткновения с вьетнамской полицией. Пришлось по самой жаре возвращаться в ближайший город Банлунг. И тут на рынке мне встретилась одна девушка, с которой я познакомился в первый день приезда в этот город. Мы вместе ездили купаться на вулканическое озеро за городом, но потом как-то потерял ее из виду. Звали ее Таня, и родом она была из Англии. Худенькая, стройная с кучерявыми волосами она пленила меня в первую встречу. Там же на озере она познакомила меня с жизнью небольшого племени. Горные Кхмеры выставляли различные поделки для продажи, всевозможную утварь и даже оружие. Здесь я ознакомился с фоторепортажем о жизни этого народа. Таня работала  с доброй миссией по охране национального парка, который страдал из-за вырубки леса. Она так же знала Кхмерский язык. В ее обязанности входил контроль некоторых территорий парка, в основном больше формальная ее часть. В этих местах я впоследствии буду еще не раз и мой вывод таков: Вырубка идет полным ходом, и ничто ее не остановит. В тот вечер я крутился на рынке в поисках еды, и внезапно у себя за спиной услышал свое имя. Она предложила отведать с ней домашней пищи.  Взяв пиво, мы отправились на окраину города. Большой домик с английской обстановкой внутри напомнил мне как это важно создавать уют напоминающий родной дом. Боже! Она приготовила в духовке запеченную картошку с помидорами. После всей этой азиатской еды я вкусил то отчего, убежал так далеко. Домашнюю еду. Теплая камбоджийская ночь и мы вдвоем сидели на веранде, покуривая марихуану. Меня совсем сморило, и в этот момент я почувствовал себя неважно. Я вылетел с крыльца и исчез в ночи. Черт, мне еще никогда не было так хреново. Со мной что-то было не так. Я с таким трудом добирался до дома, как партизан перебегая из кустов в кусты. В последующие дни я не выходил из своей гостиницы на протяжении трех дней. Ничем не питался и старался даже не думать о еде. По дороге из вещей на багажнике выпал один кроссовок, и я остался босиком. Собственно как и одежду, так и обувь в Азии я никогда не покупал. Просто заходил в номер, и свои старые шлепки менял на новые. Прочитав все это, слушатель невольно задумается: зачем все это? Мои первые поездки в Азию носили более цивилизованный облик. Отель три звезды, бассейн, услуга все включено. Потом я понял, что мне это скучно, и я не могу почувствовать, что это такое быть за стенами отеля, когда тебя никто не встречает в аэропорту и ты сам по себе. Невозможно понять культуру не перепрыгнув через стену, которая разделяет людей.  А я с детства стремился перейти черту, разделявшую на возможное и не возможное. Еще в детском саду тайком от всех перелезал через забор и выходил на дорогу. Ничто не могло сдержать меня.
Попасть во Вьетнам теперь можно было только через Лаос. К счастью возле небольшого города Стынг Троенг был пограничный переход в Страну Тысячи Слонов.  Возвращаясь на север, я углубился далеко в горы. Дорога заняла почти три недели и тысячу километров до побережья Вьетнама. Не видя конца этому путешествию, я не мог уже остановиться и летел ночами по опасным трассам. Как только я уже отчаялся найти прибежище, в одном из кафе мне предложили целую комнату забесплатно. Как и в начале пути, я снова остановился в семье. Большие общины, в которых было иногда по несколько семей, изучали меня как экспонат. Только подумать высокий белый парень получает удовольствие от южно-азиатского быта. Построить колодец? Не проблема. Помыть посуду или приготовить завтра? Никакой сложности. Я осваивал местные традиции за столом, а так же пробовал на вкус деликатесы, которые вряд ли подают в ресторанах для туристов. Детвора помогала мне с освоением вьетнамского языка.  Мы с ними исписали мелом весь шкаф в моей комнате. Одна семилетняя девочка сплела для меня венок из прекрасных цветов, и повесила мне на руль. Я незаметно для самого себя по-отцовски привязался к ней. Катал ее на своих плечах и всюду с ней следовал. Вот на такой ноте я и закончил свое первое велопутешествие по Азии. А когда вернулся домой, то услышал от врачей диагноз – заражение паразитами. Они настолько размножились внутри, что даже сместили со своих позиций некоторые из внутренних органов. Пришлось пройти длительный курс по очистке организма от вредителей.
Итог: 3264 километра по всем четырем странам.
Когда наступил долгожданный отпуск, мы с моей девушкой решили полететь в Болгарию, но первая встреча с Европой так и не состоялась. На тот момент у меня уже созрел свой план. Я решил свозить ее в Азию, и стал обучать премудростям велотуризма. Правда в этот раз Камбоджа в наши планы не входила. Наш тандем проехал по северу трех государств: Вьетнама, Лаоса и Тайланда. Все началось в столице Вьетнама – Ханое, где мы остановились второй раз в уже знакомой нам недорогой гостинице.  Там же мы останавливались в первый раз, когда путешествовали с маунтинбордом за спиной. Летний вариант сноуборда был призван совершить путешествие в джунгли. Мы долго водили пальцем по карте в поисках наиболее подходящего места и решили замахнуться на всемирное наследие ЮНЕСКО.  Архипелаг из тысячи островов в заливе Халонг Бэй имел только один крупный участок суши. Остров Кать Ба, был тем местом где мы могли опробовать этот необычный спортивный снаряд. Там в джунглях я впервые столкнулся нос к носу с природой этого края. Сильная влажность, постоянная жажда и  необычные формы жизни – вот что такое джунгли. Сам остров, как и остальные по большей части  холмистый, именно этот фактор и сыграл в пользу этих мест.  Тропинки кое-где конечно были, но в этом мало интереса, поэтому приходилось орудовать мачете. Самим себе создавать условия. Наряду с катанием, мое любопытство все цело поглощала флора и фауна. Без особо страха в глазах, я показывал своей подруге все, что хватал без разбору. А затем мы отправились на границу с Китаем, в место под названием Бан Кан. На машине требовалось преодолеть порядка трехсот километров к самым истокам малоисследованных джунглей.
Интерьер гостиницы с тех пор перетерпел сильные изменения, уступив место комфорту и приятному дизайну.  Старый ханойский квартал давно уже отстал в модернизации от более деловой части города.  Мы наняли машину, которая отвезла нас в небольшую деревушку в провинции Хоа Бинь. Там жили небольшие коммуны иностранцев, избегая суетных мест и курортов. Живописное место для того чтобы стать художником. Расположенная в долине среди мохнатых гор, деревня  раскинулась среди зеленых полей и рек.  Мы поселились в бамбуковом доме на сваях. Вооружившись москитной сеткой  и разместив, свой багаж, я стал собирать наш двухколесный транспорт. Вечером на поле развели большой костер, и вьетнамцы показывали народные танцы. Мы играли в местные забавы такие как: прыжки через бамбуковые шесты, захлопывающиеся каждый раз, как ты ступаешь на землю ногой и эстафета по питью вина.
Утром мы выкатили на сельскую дорогу и путешествие началось. Жара стояла неимоверная и когда, начались подъемы, то моя подруга была в ужасе, как я мог три месяца в таких условиях передвигаться. Вечер первого дня мы закончили в кузове грузовика в компании свиней.
В конце недели мы прибыли в город Дьен Бьен Фу, возле которого вьетнамцы напрочь разбили французскую армию в Первой Индокитайской войне. Мы пересекли еще недавно закрытую для туристов границу с Лаосом, и попали в совершенно дикий мир. Разбитая дорога летела вниз, огибая глухие деревеньки. На одном из поворотов в момент спуска у меня отказали тормоза, и пришлось снова, как и в первом путешествии искать транспорт для перевозки велосипеда. Мы бешено неслись в небольшом грузовичке по горным дорогам, спускаясь к ближайшей деревушке. Водитель любезно остановил возле потрепанного мотельчика, обшарпанные стены которого создавали интерьер чистилища. Адское место, с ошибочным названием, вместо Гест Хаус (гостевой дом – примечание автора) надпись гласила Квест Хаус (дом приключений – вольный перевод автора). Пыльные дороги сразу перекрасили наши велосипеды в цвет подстать себе. А ночью меня снова  посетило чувство одиночества и паники со времен Патайи. Я вскочил с кровати и оказался в полной тьме. Вентилятор не работал, и я был полностью дезориентирован.  Я не мог сделать даже глотка воздуха. И через пять минут вентилятор снова зашумел. Оно ушло….
Утро следующего дня принесло нам немало сложностей и всему виной – влажность. У меня в корзине на багажнике, всегда было по пять-шесть бутылей воды, и одна с дождевой, чтобы смачивать полотенце, для увлажнения кожи. Ехали мы тяжело и постоянно оставляли велосипеды в стороне, отдыхая в теньке. Дорога петляла по холмам и в основном шла в горку. А затем наши старания окупились с лихвой. Спускаясь под горочку, скоростная дорога вывела нас к реке Нам Оу, и тут я впервые увидел ее. Большая часть пути шла вдоль этой реки, и с велосипеда я видел всю красоту  и местами буйный нрав. Через пару километров река перегородила нам дорогу. Стали осматриваться вокруг в поисках переправы и увидели совершенно не обычный речной транспорт. Пантон на котором стоял транспорт двигался вдоль кабеля а с боку его толкал катер. Интерес представляло то, что катер, используя течение, просто толкал его в бок, не давая таким образом быть снесенным. Да, у реки и правда имеется характер. Оказавшись на том берегу небольшой деревушки Муан Куа, мы присели в кафе и, смакуя вкусное лаосское  пиво Бир Лао, я наблюдал за коричневатой субстанцией, убегающей в неизвестные дали. Горы обступили реку со всех сторон и не желали отпускать ее из своих объятий. Хотелось проникнуть глубже в дебри Лаоса. Но туда вела только река, и других путей не было.
Через неделю мы были уже на краю страны возле великой реки Меконг. Оба положили свои велосипеды в лодку и отправились в Тайланд. Я смотрел на свою девушку и восхищался ее стойкостью. По такой жаре да еще верхом на велосипеде. Она молодец, что еще сказать. Сложности ее не развернули, и она прошла весь путь до конца. Но из Тайланда я уезжал далеко не пустым. Сидя в автобусе по дороге в Банг Кок я вслух прикидывал варианты ”быстро” пройтись по реке Нам Оу. Идея ушла в архив, но не была откинута.
Самым эпичным по размаху было второе посещение Камбоджи. Мы вдвоем отправились в дорогу на полгода и начали с Непала. Сделав две пересадки в Абу Даби и Индии, наш легкомоторный самолет, вышел из облачности над Катманду. В здание аэропорта нас встретили две большие очереди: одна на оплату, а другая на получение визы. В толпе мы познакомились с одним человеком. Наш соотечественник.  Такая же блуждающая душа по свету, как и мы. В разговоре я случайно узнал, что где-то, год назад, он ходил по реке Нам Оу на байдарке. Я понял, что это судьба. В этом весь я, всегда думаю о другом путешествии, не закончив последнее. Плохая черта я знаю. В любом случае мы зацепились за интересного собеседника и вместе прошли трудности оформления визы. Найдя подходящий транспорт, мы дернули в город. Катманду - очень не презентабельный город, здесь вы не увидите вымощенные мостовые, как нет здесь и high-tech районов.  Он скорее берет своей атмосферой, чем видами. Здесь есть районы вроде Тамиля где полно туристов и продавцов грибов, есть туристические компании которые предлагают дорогущие туры в Тибет. Мы же отправились в другую часть города, которая известна тем, что проживают тут в основном беженцы из Тибета. В центре этого района была площадь под названием Баудха.  В центре ее стоит ступа Боднатх, мистические глаза которой смиряли каждого, кто прибыл в поисках ответа на мучавшие его вопросы. Я сам был уличным художником и главная тема, объединявшая мои рисунки - глаза. Боднатх считается центром буддизма в Непале. Ступа представляет собой пространственную мандалу, основание символизирует землю, полусферический свод – воду, на шпиль ведут 13 ступеней, по которым путник делает шаги к Нирване. Сам шпиль символизирует огонь, зонтик над ним – воздух. Вокруг сферы расположены террасы, на которых стоят ступы поменьше. Все это окружено оградами, на которых располагались молитвенные барабаны. Их то и крутят все кому не лень пока обходят ступу. Вся жизнь сконцентрирована вокруг этой ступы, на площади ютились различного рода школы, йога центры, монастыри и сувенирные лавки. Приют здесь находили даже птицы. Каждое утро послушники из монастырей ставили корзины с зерном для них. Теперь я понимаю, почему сегодня многих привлекает такой образ жизни – самопознание в благоприятной обстановке. Эта атмосфера: благовоний, умиротворения и неспешных монахов, идущих вокруг ступы, и увлекающих за собой целые толпы подкупает. Напомнило отрывок своего же рассказа, где главный герой видит второй сон: “Такая неспешность может поглотить и увлечь навсегда”. В свое время я насмотрелся на людей с огромными баулами за спиной бродящих по белому свету, хотя дома их ждала блестящая карьера и перспективное будущее.
На день мы поселились в одном из йога центров и отправились со своим новым знакомым на прогулку.  Втроем сели, в каком-то глухом переулке, где кормили местных тибетцев домашней кухней. Пар от горячего риса, который поставила на стол пожилая женщина, проникал в каждое окно, и погружал в атмосферу уюта. Наш разговор зашел о Мьянме (Бирма). Он был гидом по этой стране. Одно время я очень увлекался Мьянмой и впитывал любую информацию касающейся туризма. Меня так же интересовали детали путешествия в закрытые для туристов районы. Если бы я знал, что скоро жизнь меня сведет очень близко с одним представителем этой необычной страны.
На следующее утро мы стали подыскивать другое место для ночлега. Нам нужна была так же большая площадка для сбора велосипедов. Багажа в этот раз было столько много как по размеру и по количеству, что в аэропорту нас спросили: Вы случайно не телевизор перевозите? После долгих поисков мы нашли подходящее место с выходом на крышу. Наверно странно было наблюдать глазами прохожих за нами, мы таскали свой багаж и велосумки с колесами и рамами по очереди через площадь. Я смотрел на свою подругу и не уставал удивляться ее силе и выносливости, а ведь все только начиналось. Путешествие обещало быть вехом наших совместных поездок, которых было уже не мало. Забегая вперед, скажу, что это была, пожалуй, самая сложная поездка во всей моей десятилетней беготне по миру. Расположившись на крыше и раскрыв коробки, мы стали собирать наши велосипеды. Как-будто морально настраивая на дорогу местные монастыри, играли на знаменитых трубах свои буддийские напевы. Горы вокруг ждали своей возможности испытать нас. Да мы ездили по горам Лаоса, выдержали изнывающую жару Вьетнама, но теперь это были Гималаи – высочайшие горы на планете. С ними шутки были плохи. Даже разобрав коробки, груз никуда не исчез. Теперь у меня за спиной на багажнике были веломешки 100л объемом и рюкзак на плечах. На велосипеде подруги были чехлы от колес, запасные шины, и целый баул вещей. Все это постоянно летело вниз, обычно к середине путешествия только начинаешь изобретать свой стиль крепления. Для многих людей вокруг всегда казалось, что мои путешествия это сплошной отдых. Но никто никогда не знал, что пускаясь в эту авантюру тебе гарантированно: график с 7 до 19 по жаре, при проливных дождях, иногда полное отсутствие воды, еды, ночлега. Все твое существование на многие месяцы -это сплошная импровизация и поиск пути напролом.  В последнюю ночь в Катманду мы примерно наметили маршрут. И вот когда все готово, ты ложишься, закидывая руки под подушку, и погружаешься в мысли. Как это будет?
Вечером на главной площади было не протолкнуться. На столах стояло множество свечей, везде жгли “палочки-вонючки”. Аромат ощущался в каждом переулке, приближая нас к кульминации. На площади обходя по часовой стрелке ступу, шла целая толпа разношерстных людей. Среди них заметил даже человека с кадилом. Одна непальская женщина любезно протянула пакет со странным веществом со стороны похожим на пепел. Пару щепоток я кинул в огонь, за наше очередное необычное путешествие. Как оказалось позже, мы побывали на дне рождении Будды.
День старта.
И вот наша бравая команда пересекает площадь, скупая столовые приборы  и электрочайник.  Конечно, мы были уже с опытом в таких поездках, но здесь приходит осознание, что все словно с начала. Наконец два только оперившихся птенчика начинают свой большой путь из уютного и безопасного гнезда. Сделав первый шаг в город, были изумлены хаосом на дорогах. О том чтобы сесть на велосипед не могло быть и речи. Только очутившись уже за городом, сели на них верхом. Дороги были сильно разбиты, а когда стали подниматься вверх и во все переросли в простые сельские тропки. И по традиции первый день как блин комом. Уже темнело, когда мы стали думать о ночлеге. Первоначально решили заночевать на чьем-нибудь огороде. И вот мы уже такие наглые перетаскиваем вещи, выбрав отличный участок для кемпинга. Заметив нас, местный мужчина стал упрашивать заночевать на его земле. Мы расположились на пороге его дома. Все его семейство вышло на улицу, чтобы посмотреть на двух странников. Нас угостили местным вином и накормили, правда, в этот раз не бесплатно. Ночью мы жались друг к другу, все-таки в горах не тепло, но зато у нас была возможность любоваться чистым ночным небом и звездами.
Добравшись до первого курортного города на вершине горы, мы поступили на редкость глупо и поселились в подсобке японского ресторанчика. Выглядело это так: пока посетители кушали, мы протискивались мимо них в свою берлогу. А было там достаточно тесно. Мы практически жили в обнимку со своими велосипедами, поэтому всегда были одним единым. Холода тоже не заставляли себя ждать. Спали даже в помещениях, залезая в спальники и в полной одежде. Путешествие это та же жизнь только в дороге, поэтому время шло своим чередом. Мы паковали вещи, и я заметил, как подругу стало подташнивать. Она призналась, что давно уже есть задержка. Может пора повесить рюкзаки на гвоздь и жить нормальной жизнью. Как оказалось потом, это все было от долгого перелета и перенапряжения.
Мы продвигались все дальше, и временами нас заносило на безлюдные дороги через горы. Карта в этих местах была бесполезна и только попытки общения с местными людьми давали свои результаты. И снова мы поселились у местных. На этот раз в захудалом магазинчике встретили парнишку, который выделил нам свою комнату и помещение под велосипеды. А вечером он повел нас к своим родственникам, где славно отужинали. Единственное мне было не по себе наблюдать, как все едят руками.
Высокогорье давало о себе знать, спуски были несравнимы с Лаосом. Дорога шла под легким уклоном на высоте более, тысячи метров, и мы слегка крутили педали, чтобы держать приятную скорость. Но во второй половине дня дорога, сделав крутой поворот, пошла вниз и вот тут мы насладились в полную силу. До самого вечера держали руль по ветру и ловили на своем лице теплый воздух. Мы честно не знали куда едем, на карте стояла точка Непалтхок. Вот-вот должен был замаячить на горизонте город. Подъехав к стоянке автобусов, мы заметили, что дорога в этом месте обрывается и дальше только каменная тропа. Приехали! Это Непалтхок подтвердили в один голос водители. Рядом стояла гостиница “Принц”, которая к слову была тут единственная. На встречу к нам вышел ее хозяин и с недовольным видом сказал, что больше гостиниц нет. Через 70км будет другой город, в котором есть отели лучше. Я спросил про ближайший автобус, но потом заметил состояние, в котором прибывали водители и понял что на сегодня все. Мы стали распаковывать свой груз и озирались по сторонам, ловя на себе взгляды. Признаюсь честно, где я только не спал, но в этом месте было страшнее всего. Причем я боялся больше за свою девушку, и на это были свои причины. Она поднялась наверх и вошла  внутрь гостиницы первой, а затем вылетела с испуганными глазами. Там одни местные. Выхода не было и пришлось стиснуть зубы. Конечно, нам отвели кровать за фанерной перегородкой. Двери там не было. Кусок тряпки отделял нас от других водителей. Правда я заметил, что в нашем ”номере” была и другая похожая дверь в другой номер. Нас сморило очень быстро и часа два мы проспали как убитые, а затем наступила бессонница. Открывая периодически глаза, я видел в проеме двери курящего водителя и смотрящего на нас. И вот после этой ночи, Непал, словно крестил нас, и пошли трудовые будни по разбитым дорогам. Японская компания по строительству дорог прокладывала путь в глубоком ущелье вдоль горной реки. А мы словно назойливые насекомые сновали мимо строительной техники. На некоторых участках гор стояли своего рода регулировщики движения.  И вот такие дяди указывали нам другой обходной путь через перешейки гор. Наш взор упирался в дорогу как змея обвивающую гору и уходящую к самому небу. Впервые мы стали пробовать командный стиль продвижения, ведь до этого не было столь сложных условий. Мы помогали друг другу закатывать велосипеды. Стояла жара и пыль была повсюду. Иногда автобус медленно раскачиваясь шел наверх не оставлял нам места для укрытия. Он закрывал все пространство, и один раз подруга была на его пути. Она прижалась к самой кромке горы. Пыль облаком накрыла все вокруг, и мне пришлось ждать пятнадцать страшных секунд, чтобы снова увидеть ее живой и невредимой. Дороги – это самое впечатляющее, что есть в Непале, ведь они идут через высокие перевалы и горы. Коричневатая из-за глины, пыли и камней дорога тонкой полоской окаймляла высокие горы, все время, забирая последние силы. Ее явно прорубили в спешке, в то время как инженеры строили внизу ровный и приятный хай вэй, вдоль реки. Соединив ее с дорогой до Непалтхока, на свет появиться самый длинный спуск в мире. Дорога продолжала петлять через живописные ущелья реки и привела, в конце концов, нас в небольшую деревню. Перекусив, мы спросили хозяев о возможности переночевать у них. За один доллар нам отворили двери небольшого погреба прямо под домом. На деревянных настилах нам застелили кровать, и нам ничего не оставалось, как разделить этот кров с многочисленными пауками и домашним скотом. На закате дня мы спустились к горной реке постирать скопившееся белье, и нас чуть не смыло мощным течением реки. Испытав нас на своих самых худших дорогах, Непал, наконец, вручил нам билет на асфальтовое покрытие. И теперь самое время было покорить “Небесную дорогу” – высочайшие транспортные сети, карнизами свисающие вдоль вершин. В бутылке с водой плескалось только два глотка, а дорога с каждым поворотом рвалась все выше и выше. Поражаешься инженерной мысли и труду рядовых людей. Отойдя в сторонку от велосипеда, вглядываешься вдаль с вопросом: “Как можно здесь проложить дорогу? Эти вершины сами собой не преступны, не говоря уже об узких ущельях, томящихся под ногами своих высокомерных соседей”. Последние два глотка воды я решил отдать подруге. Каждый раз, вытаскивая заветный напиток, я врал, что уже сделал глоток. Все что угодно, но только не жажда. Мне не верилось, что эту гору можно преодолеть. А даже если так то, что там дальше. Нет гарантий, что на этом наши сложности окончатся.  Когда на перевале я увидел небольшой придорожный отель и смежную с ним столовую, то конечно рванул первым делом туда. Я влетел в помещение и ноги сами собой подкашивались. Язык свисал как у запыхавшейся собаки. Все, на что у меня хватило сил так это показать жестами. Макароны уплетали, словно это мучное чудо подавали только в этой части планеты. После ужина остается последнее испытание - донести себя до кровати.
К концу первой недели мы спустились на равнину возле границ с Индией. Длинный хайвэй плавно вел нас по югу страны. Дороги еще советского производства были с обеих сторон, словно обгрызены и порой водители шли на обгон, совершенно игнорируя нас.  Через пару дней мы прибыли в город Хитауда, где собственно и легли первые строки в основу этого рассказа. Я смотрел на вытяжку в нашем номере, который к слову был очень просторный и уютный. На какой-то момент мне показалось, что я могу откинуться на кресле, расслабиться и посмотреть на себя впервые со стороны. Так и появились первые предложения: Я ощущаю дуновение ветра, что исходит снаружи. Он обволакивает мою кожу. Смотрю на себя словно со стороны, все страхи и проблемы собраны воедино в этом теле. Правда дальше меня понесло не в ту степь, и я заметил, что наброски стали представлять собой сплошной гнев все это время таящийся внутри. В дальнейшем я просто взял часть из первоначальных набросков и стал писать полноценный рассказ.
На юге мы посетили джунгли, где повстречали многих животных в  естественных природных условиях. Два гида с бамбуковыми палками были нашими защитниками против диких животных. Конечно, от медведя палкой не отобьешься, но можно напугать его шумом. Внезапно гид показывает нам знак вести себя тихо. Мы заметили огромную яму в лесу. Как оказалось это медвежья берлога. Пару дней назад медведь напал на группу туристов. Никаких клеток и вольеров, переходя речку вброд буквально в пяти метрах от себя, мы видели отдыхающего крокодила. Наш гид очень хотел показать диких носорогов, поэтому большую часть дня мы провели в поисках этих животных. Сложно описать словами, когда такая мощь стоит в двадцати метрах от тебя и спокойно пьет воду в реке. Но стоило произвести малейший шум, как гид с безумными глазами поворачивался к тебе и кричал: “Бежать”.
К концу первого месяца снежные пики уже бросали косые взгляды в нашу сторону. Отгоняя облака, любящие пресечь попытки позировать горы, тем не менее, высовывали любопытную мордашку. Колесо уперлось в табличку с надписью город “Покхара”, место окруженное Гималаями и отражающимся своей белизной в живописном озере на окраине города. По дороге мне купили теплую куртку для холодных вершин. Но сказать, что я был готов, значит, ничего не сказать. Я не без сожаления смотрел на свои кроссовки из дешевого магазина за семьсот рублей, и не находил больше ни у кого такой нищенской экипировки. Город одна сплошная тусовка людей любящих горы и экстрим. Здесь тебе напрокат сдадут рафтинг для спуска по мощным рекам и серьезные велосипеды для Даунхилла. Отдельной когортой стояли люди, красная кожа которых выдавала, что они побывали на вершине. Видно ультрафиолет там действительно очень мощный. В моем больном сознании давно созревала идея подняться в Гималаи с велосипедом. А что меня останавливало? Да собственно ничего.  Так я и сделал. Оформив по паре международных карточек трекеров  и разрешение на вход в национальный парк, мы вернулись в свой номер. Перераспределив вещи для компактности, мы оставили часть из них хозяевам Гест Хауса и, взяв велосипед, побрели на автовокзал.
Гордость непальского автопрома преодолев участок бурной реки, стал приближаться к отрогам великих гор. Автобус затормозил на одном из горных поворотов. Сверху с крыши подали велосипед, и мы отправились покорять свое самолюбие. А путь меж тем мы выбрали неизвестный, знали только, что здесь обычно заканчивается трек. Дорога забирала круто вверх, но я все равно старался вкручивать. Идея велотрека, конечно, была сумасбродной и дорога процентов на шестьдесят являла собой затаскивание спортивного снаряд в гору. Прибавив сюда еще багаж на плечах и теплую куртку на багажнике, и картинка сама собой вырисовывается в голове. Густые облака заволокли вершины зеленых гор, угрожающе предупреждая о свежей россе на дороге. Несколько раз я слетал вниз по трассе, ошибочно полагая, что возможно все в этой жизни. Встреченные нами шерпы (носильщики в Непале – примечание автора) предлагали свою помощь в переноске велосипеда. В конце концов, мы так с ним намучались, что приняли решение оставить его внизу и отправиться в базовый лагерь Анапурны. Еще один не безымянный восьмитысячник, унесший больше жизней, чем любая другая гора. Природа Гималаев очень разнообразная: в начале пути ты идешь буквально в одних шлепках и шортах, но чуть выше пересекая субтропический климат, ты попадаешь в сказочную страну причудливых деревьев уже с другой температурой. На каждой остановке укутываешься все теплее и теплее. На горных кручах с колокольчиками на плечах бредут ослы, чуть выше за мучениями поднимающихся путников наблюдают белые обезьяны, ну а вскоре достигаешь уровня полета крылатых птиц. Проблема с обувью встала остро. Подошва держалась на честном слове, и ночами я подклеивал ее как мог. На ледник я вступил уже почти босиком. Голые скалы, серость и промозглость, теперь мы входим в зону вечной мерзлоты. Мы поселились в одной из гостиниц, которые раскинулись перед главной тропой в базовый лагерь. В этом месте любезный шерп одолжил свои ботинки сорок третьего размера. К слову будет заметить, что мой собственный размер ноги был в районе сорока шести сантиметров. Состояние ботинок было плачевное, поэтому я надел на один из них носок и приготовил на завтра. На высоте три тысячи метров ветер буйствовал и проходил сквозь дохлую фанеру в нашей комнате. Мы спали в куртках под пуховым одеялом и боролись с тяжелыми мыслями.   
На следующий день, обойдя вывеску “Лавинная Опасность” стали подниматься вверх. Несколько лавин мы видели собственными глазами. Холодный барьер из снежных гор нависал и рождал чувство ничтожности. С горных круч прямо на ледник спадали холодные потоки небольшого водопада, а на другой стороне горный баран в поисках еды корячился на отвесной круче. А некоторые из людей еще жалуются на жизнь. Каменная тропка бежала, пересекая небольшой горный ручей. Помня об акклиматизации, мы не спешили и поднялись всего на 500 метров. Идущая за нами команда, состоящая из японских альпинистов, решила в этот день продолжить восхождение дальше. Проводив взглядом бравую команду, уходящую в туман, мы уютно устроились в общей комнате для всех постояльцев гостиницы. Снег стал сыпать хлопьями, и нас словно отрезало от внешнего мира. Когда рвешься к своей цели, то назад пути может и не быть.  В такие моменты меня поражает спокойствие, которое есть в людях другой национальности. Для них ожидание, словно норма жизни, они знают, что в горах нужно жить по правилам природы. Для меня безделье это не выносимое чувство. Мы с подругой жили целый месяц на тихоокеанском острове Сиаргао в Филиппинском архипелаге. Представьте себе: двухэтажный дом на берегу океана, за окном роща из девятиметровых пальм и шезлонг. Целый месяц в этом раю – мечта многих людей, но я чуть не сошел с ума. Зато, если город Хитауда стал местом рождения книги, то данный остров заложил основы к велопутешествию. Прогуливаясь по острову, я познакомился с соседом из Австралии. Живя с филиппинской супругой вдвоем в большом доме, он время от времени сдавал в аренду велосипеды и мотороллеры. Я взял велосипед в прокат, и жизнь моя немного обрела смысл. Вот именно смысл. Он ведь не состоит только в том, чтобы валяться на пляже целыми днями. Терпеть не могу такой вид отдыха. Люди думают что, спустив все накопленное на развлечения и еду, они тем самым отдохнули в полном понимании этого слова. Отдых должен быть активным и совсем не обязательно крутить педали велосипеда. Мне кажется услуги вроде “все включено” убивают само существование человека. За круглосуточными тусовками и пожиранием калорийной еды, не успеваешь почувствовать настоящую усталость. Конечно, ведь усталость мы оставляем там, в большом городе, а тут мы оплачиваем счет на круглую сумму, чтобы нам прислуживали. От каждодневного однообразия человек быстро устает и ему кажется, что и на отдыхе скучно. Приехав домой, с натянутой улыбкой он говорит: “Фух, отдохнул”. Отдых только тогда запоминающийся, когда каждая клеточка проснулась от активности. Когда ты даже на отдыхе стремился к цели или желанию постичь что-то новое. А мы выкладываемся только на работе. На остальное сил нет. Увы. Дома у меня был свой велосипед, но я даже не удосужился купить для него инструменты. Там на острове, окруженном со всех сторон водой я, за неимением ничего другого, стал ухаживать за ним. Пытался разобраться в устройстве и механике. По интернету разучивал трюки и стили катания. А затем впервые арендовал мотороллер. Показав за пятнадцать минут все премудрости вождения, хозяин передал его в мои руки. Но подруга не спешила запрыгивать на заднее сидение. Она попросила меня показать, как я усвоил всю информацию. И только потом мы выдвинулись осмотреть весь остров. Мы ездили в ближайшие населенные пункты за едой и фруктами, иногда пытались осмотреть остров изнутри, но у нас это плохо получалось. Первое время бездорожье мне никак не давалось. Иногда я уезжал на всю ночь, исследуя горный серпантин. Вот тогда я впервые почувствовал вкус беспечной погони за звездами. Но по-настоящему всю палитру эмоций закрепил Тайфун. Словно разъяренный тигр он набросился со всей жестокостью на маленький остров. Дожди шли бесконечно, не переставая, капля за каплей земля стала погружаться под воду. Хозяин нашего дома предупредил, чтобы мы не покидали дом, во избежание быть ограбленными. Только голод и поиск людей заставил нас выйти наружу. Для окружающего мира все прошло не без изменений. На всем острове стояла тьма, вода доходила до пояса, скрыв под собой дороги. Вот так мы и попали в плен.
Гималаи.
Ночью я вскочил с кровати без сил. Голова кружилась, и я не мог устоять на месте. Упав на пол, я поплелся к двери. Там меня уже ждали горы, ночная тень которых окружили этот маленький отель. Безмолвные стражи смотрели с вершины своим надменным взглядом, не упуская возможность показать свою мощь. Чья-то тень скользнула в окне. Она подошла близко к моему слабому телу и расхаживала по комнате туда-сюда. Из последних сил я приподнялся, чтобы посмотреть кто это. Расплывчатая фигура никак не фокусировалась в глазах. И тут я окончательно распластался на полу. 
Странный сон. Это было первое появления незнакомца, о котором я писал в самом начале. Возможно, горная болезнь действовала на меня посредством сна.
Превозмогая боль, мы медленно брели на вершину. Морозное утро, подпитывая нас ультрафиолетом, открывало полный взор на Анапурну и соседние горы. Инициатором идти дальше был вовсе не я, а моя девушка. В мыслях я готов был провернуть назад, но  продолжал послушно плестись. Закутавшись в теплую куртку, я смотрел на окружающий мир из-под капюшона. Боль в ногах не отпускала и, войдя в мое положение, подруга, дотронувшись до таблички 4150 метров, повернула назад. А дороги, по которой мы пришли сюда, больше как в помине не существовало. Теперь лежала где-то там, под тоннами снега. Проваливаясь по пояс, мы шли напролом. Вернув ботинки на обратном пути, я снова облачился в свои старые кроссовки. На середине пути пальцы пролезли через дырку, и подошва вскоре совсем отвалилась. На треке нас настиг небольшой град, вооружившись одним дождевиком на двоих, мы ступали по отвесной тропе. В Покхаре мы купили билеты в Тайланд. Только представьте себе, после двух месяцев в пути мы не поворачиваем в сторону дома, а летим дальше.
А тем временем в Катманду накалялась обстановка. Непальцы требовали старое правительство отправить в отставку. Забастовку что самое интересное устроили таксисты, грозила перекрыть дорогу в аэропорт. На свою беду мы встретили людей, которые стали нагнетать обстановку. Будто в подтверждении моих худших опасений, нашему взору предстал опустевший от транспорта город.  Это подтолкнуло нас к решению выехать этим же вечером. В два часа ночи микроавтобус ждал возле стен отеля. Наш рейс был утром следующего дня, и мы решили переночевать в аэропорту. Мы славно расположились внутри. Правда администрация была другого мнения и, проверив наши билеты, указала на дверь. Ночь мы провели снаружи здания, а наш покой охраняла местная армия. Ребята с автоматами периодически подходили к нам поболтать.  Обезьяны и те, пришли проводить нас, устроив небольшой погром с мусорным ведром в здание аэропорта. Гималаи же прощались по своему, в окне самолета.
Мы направлялись в Тайланд уже в шестой раз. В этот раз, мы решили сэкономить, и сесть на линию метро, уходящую в город. Рук не хватало на весь багаж. На мне было все и даже сверх того. Нам надо было сделать пересадку уже на городское метро. А мы как назло попали в самый час пик. И конечно же, пропустили свою станцию. План был прост: доехать до южного автовокзала. Да, да. Наш маршрут лежал через южный перешейк Тайланда где мы планировали пересечь границу Малайзии. Внимательный читатель  вспомнит, как я уже пытался это сделать, когда жил в Патайе. Так вот, возвращаясь в город, мы вошли в вагон городского метро, и попали в самую гущу людского трафика.  Скотч на коробках стал расходится, и весь багаж самостоятельно поехал вниз по лестнице. Я вышел на дорогу в центре Банг Кока и стал ловить такси. Все это действо сопровождалось небранной цензурой.
Добравшись до города на побережье Сиамского залива под названием Хуа Хин мы, наконец, раскинули свои замершие конечности на пляже. Через пару дней, на балкончике одного маленького хостела, я начал повторную сборку велосипедов. Наш путь лежал через живописные национальные парки, где мы ставили палатку прямо на пляже. Платишь каких-то пятьдесят местных батт, и тебе предоставляют чистое место под палатку, рядом туалеты и кухня. В том же парке недалеко от нашей остановки была пещера, которую многие советовали осмотреть. При входе стоял исполинских размеров камень, на котором восседал символ бога почитаемого на южном побережье. И сразу за ним по наваленным камням ныряешь в арку, выводящую в огромный зал. Огромные своды пещеры поражали своим размахом, сверху создавая наподобие переходов между остальными секциями, позволяя дневному свету иметь место. Сама пещера состояла из двух таких секций, между ними был узкий проход, стиснутый двумя огромными глыбами. В центре второго зала, прямо посередине стоял храм. Традиционный тайский стиль резного декора. Дневной свет, словно лик божий заливал его сверху. Стену пещеры облюбовали всевозможные растения. Небольшое  ответвление вело в маленькую пещеру по правую сторону руки. Там во тьме я заметил человека в позе священнослужителя сидящего на алтаре. Мы так и не поняли, был ли он восковой или он погрузился в самати.
Долгими днями мы спускались ниже к экватору. Дорога петляла то вдоль главной магистрали, то огибала побережье залива. Очень скоро наш тандем сменил побережье с Сиамского на Андаманское и тут дожди ударили сильнее всего. Огромный циклон накрыл все побережье вдоль океана, а мы как две песчинки были в его центре. Мы настолько привыкли к дождям, что пять минут под крышей не давали нам возможности полностью расслабиться. Мы знали, что скоро снова на дорогу выкатывать.
Национальный парк Као Сок был на нашем пути главным пунктом остановки.  Если верить буклетам, здесь самые древние леса на нашей земле. Чтобы больше узнать о том состоянии, в котором находятся солдаты, передвигающиеся по джунглям, я решил сделать вылазку в джунгли. Если уж в Камбодже не вышло, то Тайланд будет первым местом для похода в джунгли. Как я могу писать то, о чем понятия не имею. В приграничном с Бирмой городе Ранонге я купил себе военную обувь. Погода со своей стороны тоже решила внести лепту. Сезон дождей пропитал водой весь лес насквозь. Но остальные сюрпризы ждали нас внутри зеленого ада. Сняв небольшой домик возле парка, мы в первый же день решили пойти на ночное сафаре с местным гидом. Наконец я увидел настоящую кобру на расстоянии вытянутой руки. Хорошо гид отдернул во время, а то мое любопытство вечно идет впереди меня. Множество пресмыкающихся затаилось на деревьях, и только зоркие глаза нашего проводника позволяли вырвать из тьмы диковинных животных. Прямо на спине я чувствовал чей-то взгляд. Луч моего фонаря уставился в два светящихся глаза на дереве. Дикая кошка, ни разу не шелохнувшись пока я смотрел на нее, следила за каждым моим движением.
На следующий день мы пошли в одиночку в лес. Дождь выгнал из своих укрытий пиявок. Эти мерзкие присоски целым роем атаковали нашу обувь. Не успевали их сбрасывать. В итоге лучший выход был не стоять на месте и все время двигаться. Мне удалось немного в образе воссоздать передвижение по лесу. Мы наткнулись на деревянный мост через небольшую речушку, дверь на нем была заперта. Хорошо, что нам хватило ума не пойти туда. Там были пещеры и в момент паводка они заполнялись полностью водой. Год назад небольшая группа туристов так и не выбралась наружу. Правда нам хватило проблем и без этого. Мы шли вверх в гору через джунгли и совсем потеряли след. Дорога как река разбегалась на маленькие ручейки и уводила все дальше в лес. Пиявки продолжали массированную атаку на нас. В конце концов, мы повернули назад. Сидя под укрытием, я стал вынимать их у себя из пупка и шеи. Вернувшись, домой мы решили еще раз осмотреть друг друга перед сном.  В районе щиколотки своей девушки я заметил крупного напившегося паразита. Кровь хлестала как фонтан.
Центральная часть  южного региона оказалась самой красивой во всем Тайланде. Отвесные карстовые горы как зубы тигра, возвышались над шоссе. Мы старались скрыться от непогоды, смещаясь в центр страны. Наше желание скорее попасть в Малайзию, было обусловлено тем, что за экватором сейчас сухой сезон. Мы добрались до конечного города Сатун и стали выбирать способ пересечения границы. А выбор тут был не малый: один на пароме до малазийского острова Лангкави и два по суше: для крупногабаритного транспорта через город Транг и был еще один малоизвестный пересекающий Талибан Парк. Вы не ослышались, ведь южный регион почти полностью исповедуют мусульманство. Информации об этом пограничном переходе в интернете мы нашли очень мало, и та была на иностранном языке. В любом случае мы решили попробовать, на крайний случай мы могли выбраться оттуда на местном автобусе. На мой взгляд, это один из самых красивых переходов на моей памяти, а я их пересек немало в своей жизни. Огромные карстовые горы продолжали возвышаться над дорогой. Буйная зелень вокруг дополняла красоту. Наверно читатель заметил что я скуп по части описания, сложно найти язык для того чтобы передать хоть малость всего что мы видели в те дни. Лучше я буду делиться с вами событиями. Мало того этот переход  еще и прост что касается формальной стороны. Даже иммиграционный лист не надо заполнять, просто отдаешь паспорт в окошко и через пять минут у тебя виза на тридцать солнечных дней. А что касается солнца, то мы не увидели его. Это на карте есть демаркационная линия, разделяющая страны, а у погоды своих пределов нет, если только что-то не влияет на нее. В Малайзии мы испытали на себе сильнейшие ливни, когда-либо виденные нами в поездках по Азии. Жалко мы не задумались приварить крышу себе на раму. Почему я не устаю подчеркивать, что самостоятельная поездка это не такой уж и отдых. Плюсов в ней только два: ты берешь время с большим запасом, зная, что можешь застрять в глухих районах надолго и второй плюс, что ты свободен в своих действиях. А вот минусов, пожалуй, слишком много чтобы каждый третий так катался. Я по своей сути вечно движущийся двигатель, сама сущность моя такова, что только бешено крутить велосипед по жаре в сорок градусов и испытывать сложности дает мне возможность хоть как-то уживаться с самим собой. Штат Куала Перлис – это достойные ворота в страну по части пейзажей. Дорога лентой обволакивала зеленые холмы, а близкое соседство деревьев говорило нам о том, что природу этого региона постарались сохранить в первозданном виде. Сама дорога поначалу радовала хорошим состоянием даже в отдаленных местах. На одном участке из-за сильного уклона в сочетании с острым поворотом подруга упала прямо посреди дороги. В дальнейшем мы сильно разочаровались в ее состоянии. Зато самое главное – виды, не подводили. Красивое озеро, раскинувшейся в самом начале пути и горы окружающие его отлично подчеркивали вкус творца работавшего не покладая рук в этих местах. Именно в этом месте у моей девушки наступил раскол в сознании. Мы стояли на повороте, перед главным национальным шоссе и ничто не предвещало беды.  Я спокойно дождался своей очереди, и стал выезжать, подгоняя ее за собой. Она мешкала. Не стоило, конечно, давить в такой момент. Машина, за рулем которой сидела женщина с ребенком чуть не взяла на себя грех за чужую смерть. В самой поездке по Малайзии расстраивал только один неприятный момент, в наших карманах было пусто. И это вовсе не из-за того что денег не было, просто менять их было негде. Малайзия – страна с избытком товаров, заправок, кафе и гостиниц. Дороги опутали страну полностью, как и цивилизация, поэтому глухие места, которых много в других странах, днем с огнем не найти. Добравшись до города Кангар, мы остро ощутили нехватку местной валюты – ренгитов. Местные банки не брали наши российские электронные карты. Всю ночь мы бродили в поисках обменных пунктов. Стараниями мы все-таки нашли еду и кров. А затем и в гостинице хозяйку уломали разменять еще немного денег. В общем, никогда не надо бояться людей просить об услуге, ведь они могли когда-то бывать на вашем месте тоже. Все люди и  жизнь полна неожиданностей.
Утром мы отправились на автовокзал в поисках автобуса до острова Лангкави. И вот тут мы столкнулись с препятствием похуже денег. Водители уперлись и не желали перевозить наши велосипеды. Подруга спустила меня с цепи, зная, что сейчас я добуду все, что нам необходимо. Она так делала часто, когда надо было разрешить конфликт. Если я начинаю возмущаться, то это уже дело принципа, и я не пойду на попятную. Нам открыли грузовой отсек, и в одночасье я  понял природу их возмущения. Места там было очень мало. Мы часто имели проблемы с транспортировкой велосипедов. А почему мы собственно пользовались перевозками? Мы что такие не честные спортсмены, что не можем навернуть добрую сотню километров по местным дорогам? Можем, просто некоторые места не столь живописны и мы не хотели на них тратить время, предпочитая уединение магистралям. И тогда я обернулся назад и вспомнил про Камбоджу. Дорога до города Транга на Тайской стороне заняла день. А дальше пересев на ночной автобус мы отправились до Южной станции. А вот в Тайланде с перевозкой как-то не возникало трудностей. Таким образом сойдя рано утром с автобуса, мы замкнули кольцо и вернулись в исходную точку. В своем путешествии до Камбоджи мы даже сделали пересадку в Патайе. Вспоминая свои дни в этом свинарнике, я боялся сделать лишний шаг с автобусной станции.
В два часа ночи мы прибыли в пограничный городок Араньяпратет.  Посещение этого маленького городишки очень скоро перерастет в настоящую традицию. Спавший в гостиной таец открыл нам дверь и поселил в номере на самой крыше отеля. Здесь я, наконец, мог ненадолго уйти в “писанину”. Делая первые наброски рассказа, я занимался изучением военной истории и хроники событий. Нужно было пропустить через себя горы информации. Мне хотелось, как можно более достоверно передать историю тех дней, при этом, не упустив ничего. Мы не особо торопились в Камбоджу и наслаждались жизнью на крыше. Наслаждались магазинами, вкусными кафе и возможностью купить все необходимой без проблем в больших супермаркетах. В Камбодже все не так.
И вот настал день отъезда. Мы пересекли границу в Пойпет – это самый популярный переход для тех, кто едет в Ангкор Ват. И думаю в этот раз мне его не миновать. Широкие поля раскинулись по обеим сторонам дороги. Чувство того что я вернулся домой не покидало меня. Я ожидал от дороги, идущей в Сиам Рип подвоха, но к нашему удивлению колеса гладко катились по новой дороге.
Военный музей в городе Сиам Рип был лакомым кусочком, изобилующим историей. В первой поездке по Лаосу, я посетил центр неразорвавшихся мин и снарядов. Город Пхон Саван в котором находиться знаменитая Долина Кувшинов пережил самые сильные бомбежки в течение всей гражданской войны в Лаосе. Там и находился этот центр. На стендах висели фотографии искалеченных людей и рядом описание того, что с ними произошло. В основном это простые крестьяне, возделывающие свои земли и наткнувшиеся на мины или авиабомбы. Собственно можно было и в руках подержать разные гранаты, кластерные бомбы, напалм, химические бомбы. А через пару дней, в одном небольшом селении, я встретил старого учителя по французскому языку, который показал собственный музей всевозможного оружия. В музее Сиам Рип техника была по серьезнее, да и масштабы. Все, начиная от небольшой мины и заканчивая самолетом, было из Советского Союза.  Первые минуты в музее я провел, зарывшись в документах о тех регионах, которые были в течение последних лет разминированы. Затем мы обошли весь парк тяжелой техники: танки, бронетехника, артиллерия и ракетные установки - все это заставляет поражаться масштабам гражданской войны. Здесь так же были стенды со всевозможным оружием, использованным во Вьетнамской войне ну и, конечно же, все те же гранаты и авиабомбы.  Я взял карабин М16 в руки и сразу же понял, что это мое оружие. Конечно не в прямом, а переносном смысле, но я не мог расстаться с ощущением того что я хочу владеть этой винтовкой.  У меня было желание даже перекинуть ее через изгородь, ведь музей находился в сельской глуши и за забором был один лес.
Наши ножки горели желанием посетить главную достопримечательность – Ангкор Ват. Комплекс раскинулся на многие километры, которые, слава богу, мы объезжали на велосипедах. И вот он прямо перед моими глазами. Мы прошли по мосту через окружной канал с водой и попали в древнее Королевство Кхмеров.  Вот на этом месте когда-то кипела жизнь, а теперь молчаливые камни ловят ветер да солнечные блики. Рядом безмолвные джунгли, у которых отобрали их секреты, наблюдали за жалкими попытками людей постичь все тайны. Я внимательно изучал настенные фрески, в которых отображались военные хроники времен Кхмеров. Те же социальные различия выражались у кхмеров в рисунках. Некоторые из персонажей сцен с баталиями выделялись своим гигантизмом. Возле одной из стел я присел, почувствовав, сильный озноб и не мог некоторое время встать обратно на ноги.  Главный комплекс Ангкора поражал своими размерами, а так же высокими сводами потолков, сложенных по принципу Мезоамериканских культур. С математической точностью камни укладывали без всяких скрепляющих веществ типа современного цемента. Трехъярусная конструкция покоилась на искусственном острове, прочно отсчитывая века. Гора-Храм – великое сооружение с центральной башней в виде цветка Лотуса. В одном из передних залов, где были купальни, я увидел на колонне нацарапанные символы бирманского языка.  Позже я прочитал, что территория Кхмеров простиралась аж до границ с Бирмой. Поразительно как былая слава королевства быстро померкла, оставив в наследство только руины.  А затем Камбоджа разделила судьбу Вьетнама и снизошла до жалкой участи французской колонии. Все былое отошло на задний план, в том числе великая история этой части континента, и Камбоджа стала обычной плантацией для откармливания европейской интеллигенции. Созданная Кхмерами ирригационная система, которая обеспечивала водой все королевство, до сих пор считается уникальной. Масштаб Ангкора сложно даже вообразить, большая часть его скрыта джунглями. Его надо исследовать с помощью вертолета и аэрофотоснимков. Ангкор Тхом более известный сегодня как Байон – второе по значимости место посещения. Провожая Ангкор Ват и сверкающий канал с коричневатой субстанцией наши велосипеды сквозь вековые деревья направлялась к следующему комплексу. Существует мнение, что во время строительства каждого отдельного комплекса на протяжении всего времени часто менялся культ, исповедуемый в обществе.  Потому и разница в архитектуре столь существенная. Так ли это не известно уже, ведь в истории Кхмерской цивилизации до сих пор много белых пятен. Величавые лица с обветренными лицами смотрели со всех сторон по периметру. Явный знак того что это крепость имела военное значение. Сами лица вызывали порой немало споров и начинались они в первую очередь с глаз. Как и в Непале, они привлекли мое внимание гораздо больше, чем остальные черты лица. Первая мысль в голове: Не азиатский тип. Широкие и плавные как лепестки роз, они могли принадлежать кому угодно, но только не местным щупленьким камбоджийцам. Когда я был в Иордани, и мы с девушкой ездили осмотреть знаменитую Петру, то наш гид сразу сказал что все эти инженерные постройки, включая ту же ирригационную систему внутри горы, делали не их предки. Мифические “Набатеи” не имели ничего общего с теми народами, которые живут теперь здесь. То есть никто этого факта собственно и не пытался скрыть. Нам посчастливилось побывать в обычной восточной семье нашего водителя. Для моей подруги сделали исключение и позволили отобедать вместе с мужчинами. Хотя хранительница очага и ее дети по традиции едят отдельно. Нам поставили казан с курицей, которые мы ели руками, а затем угостили традиционным чаем. Это было больше похоже на переговоры, словно мы миссионеры с доброй миссией находимся в гостях у этих людей. Сложно судить и выносить вердикт о том могли ли эти люди добиться таких инженерных результатов или нет. Возвращаясь в Байон, я могу от себя добавить, что сооружения были выстроены с такой же точностью как и главный храм Ангкор. Гладкие каменные блоки словно отполированы они имели круглые отверстия для крепления. Мне на ум приходит мысль о Египте и Южной Америке. Та же техника строительства, и те же неизвестные инструменты. И главное поражало больше резьба, которую наносили, везде начиная от небольших арок и заканчивая стенами с огромными барельефами. Мне не терпелось подняться и увидеть эти лица вблизи. Там же в небольшом помещении местные буддисты сделали что-то вроде храма. На руки нам надели повязки и произнесли короткую молитву. Мелочь, а приятно. И пока моя подруга обходила места, документируя все это на фотоаппарат, я решил немного посидеть в позе лотуса и просто осмотреться. Передо мной в коротком видении предстала картина быта кхмеров то, как они готовили, стирали, просто уходили на войну, любили своих близких. Развалины уступили место всей красоте, что была до нас, а многочисленные туристы и велорикшы исчезли и на их месте были истинные Кхмеры. 
В городе, в одной местной городской управе я увидел карту всего северного района. Я пристал с расспросами к человеку, который там работал. Этот регион был моей мечтой, но информацию о нем было не просто найти, чтобы вот так опрометчиво ехать туда. В итоге, мы решили проложить маршрут через комплекс Бенг Меалея в 70 километрах на запад. Здесь в Сиам Рип я сам для себя не замечая того начал старт в замкнутом круге. Гостиница, в которой мы жили, вскоре снова будет мной заселена, и тут я  буду работать над рассказом. Доехав по главной дороге до города Дам Даек, мы остановились возле небольшого рынка на ночевку. Дальше наш путь лежал вглубь на север.  Здесь на рынке мы сделали небольшой ремонт велосипедов, но как я писал выше это уже не те мастерские с полным комплектом инструментов и опытных мастеров. Горы пылившихся ржавых велосипедов и дешевые запчасти, которые подходили для наших велосипедов с большим натягом. Самопал-главный фактор выживания в Камбодже.
Утром мы пустились в путь дорогу, оставляя все сомнения где-то позади. Приятная колея шла через небольшие деревни. Затем дома поредели, и пейзаж был представлен в основном зелеными полями и редкими холмами. Кто бы знал, что эта древняя королевская дорога так же повторно примет меня спустя несколько лет. По ней я начинал последний путь в начале рассказа. Бенг Меалея –  полуразрушенный Индуисткий храм полностью поглощенный джунглями. Огромные корни буквально вросли в каменные глыбы. Все это настолько гармонично выглядит, что Храм не подвергался расчистке. Сам комплекс был сильно разрушен и до недавнего времени находился в зоне повышенного внимания из-за мин. Маршрут по всей территории комплекса проложен по строительным лесам, которые затем ведут на стены и крыши. Но не возбраняется ходить собственными маршрутами сквозь разрушенные постройки, уводящие в подземелья.
Мы двинулись дальше на север, любопытно осматривая окружающие леса. Здесь как никогда я чувствовал волнение по поводу того, что маршрут наш был не отмечен на карте. Дорога от Бенг Меалеи обрывалась возле города Свеу а дальше зеленые участки до самой провинции Прех Вих. По дороге произошел немного странный случай. На ходу мы встретили одиноко бредущего мальчика, но мы не предали этому значение. Затем увидели табличку “Гест Хаус” у самой кромки дороги.  Мы свернули и въехали на небольшой дворик, хозяйка которого в сильном волнении стала нам что-то говорить. Я слабо понимал, о чем она говорит, но смог сделать вывод: Тот мальчик на дороге – ее сын. Оставив ей оплату за номер, мы кинули вещи и решили вернуться на дорогу и поискать парня. Дорога была пуста и безлюдна как на Луне. В итоге мы вернулись обратно в Гостевой дом, и заметили небольшую тропу, уводящую в лес. Мы решили ее исследовать. Путь шел вдоль могучих изгородей, петляя вдоль мертвых деревьев, а затем повернула снова вглубь. Именно здесь я увидел такую картину: участок земли, на котором стоял дом, был покрыт пеплом недавнего пожарища и в центре всего этого стоял голый ребенок. В одиночестве. Дорога продолжала петлять, подпираемая с обеих сторон зеленым барьером. Кусты плотно окружали наши велосипеды. Мины, а в особенности змеи, которых здесь было немало, меня честно пугали. В своей первой поездке по Камбодже, юркая змея проскочила прямо под велосипедом. Бывали случаи, как скажем в Лаосе, когда средних размеров тварь, загорала посередине дороги. Так что излишняя осторожность очень важна. Дорога скоро уперлась в чей-то участок, и мы повернули назад. Тот мальчик не выходил из моей головы, своим видом он мне напомнил картину Гражданской войны. А на обратном пути мы его уже не застали. Мы заехали в небольшой продуктовый ларек и снова встретили хозяйку нашего отеля. Она до сих пор не могла найти своего сына. Через переводчика, которым выступил продавец магазина, мы ей рассказали что видели. В свою очередь хозяин лавки спросил: Не страшно ли нам путешествовать по стране? Сколько раз нам задавали этот вопрос. Конечно, страшно, но мое любопытство куда страшнее. В итоге почти к самой ночи, ребенок все-таки нашелся. Он чем-то напомнил мне меня. Пока ее мама отсутствовала дома, он решил пуститься в маленькое путешествие. Пусть и только по своей деревне. Но его ноги явно желали знать больше о мире.
Возле города Свеу дорога действительно обрывалась, дальше только красная пыль поверх бездорожья. Густые леса, редкие дома и таблички: ”Мины”! – все это сопровождало нас в течение второй половине дня. Невероятно, еще два месяца назад мы были в Гималаях, среди высоких снежных вершин, а теперь нам махают камбоджийцы, из своих соломенных домиков приглашая к себе. Если бы они только знали, сколько мы уже преодолели всего, но им было это все невдомек. Здесь то и произошел последний раскол в сознании подруги. Камбоджийцы не знали лучшей жизни и потому принимали как данность те нищенские условия, в которых жили. На исходе четвертого месяца нам порядком уже поднадоело созерцать одну и ту же природу. Наконец, мы выехали на асфальтовую дорогу в месте небольшой развилки. Если бы мы поехали дальше по направлению, то открыли для себя Кох Кер. Самая мистическая постройка во всей Камбодже. Задайтесь вопросом: Как пирамида Мезоамериканского происхождения оказалось в этом регионе? Как две разные культуры на таком удаленном расстоянии друг от друга могут иметь столько общих черт? Но мы по глупости избрали “Самую тихую дорогу в мире” Помните? В начале рассказа я ехал по ней под проливным дождем, но сейчас она была всецело залита солнцем. Все вокруг было тихо, солнечно и приветливо. Она шла строго на запад по вполне комфортному шоссе. Мы могли бы остановиться в небольшом поселке в деревянном гостевом доме, но решили проехать остальные 150 километров до одноименного, как и провинция города Прех Вих. Порой хотелось бы себя самого затормозить и не бежать так. Когда эта дорога слилась с дорогой из храма Прех Вих (Летом 2008 года произошел первый военный конфликт между двумя государствами Тайландом и Камбоджей за контроль над этим храмом – примечание автора) то мы заметили большую гору по правой стороне. Чем-то она напомнила мне по виду “Столовую гору”  Сьерра Негро в Аргентине. Сплошной стеной с горизонтальной ровной поверхностью она тянулась за нами до самого города. Прибыв к самой ночи в город, мы валились с ног от усталости. В этот вечер мы решили накушаться до отвала, так как это последний крупный город до конечной точки – провинции Стынг Троенг. На рынке мы купили рыбу и свинину, пожаренную на гриле. В нашем номере стояла удушливая влажность, и не возможно было там не то, что спать, даже сидеть и поедать всю эту прелесть. В этом месте мы колебались сильнее всего, чем где либо. Если до Прех Вих карта была частично составлена,  то выше на севере дороги представляли собой сплошной лабиринт. Пришлось собирать информацию из уст местных людей. У нас был выбор: вернуться назад к цивилизации на автобусе или рискнуть всем и идти дальше. Мы отыскали таинственную дорогу на север. Небольшой мост через высохшее русло уводил в неизвестность. Страх против любопытства, смелость против глупости и одна дорога на чаше весов. В итоге победило желание идти дальше. Здесь же мы наткнулись на очень интересный памятник времен Гражданской войны. Постамент Независимости Камбоджи напоминал, как хрупок мир в этой стране, какими усилиями и жертвами его достигли. Вьетнамская Армия на протяжении почти десяти лет зачищала эти районы от Красных Кхмеров.
Утром мы сдали ключи и двинулись навстречу неизвестности. Доехав до вчерашнего моста, мы надели медицинские намордники и очки, спасавшие нас от пыли. И не зря, в следующие два дня асфальт мы больше не видели. Грузовики создавали настоящие ураганы из песка и пыли. Большую часть дня, как и в Непале, мы были помехой на пути строительной техники. Карты не обманули, дорог на самом деле пока нет. Все только в долгой  перспективе и строительстве. Сплошные рытвины да ухабы и так нужно было проехать двести километров. Где то на треть пути мы нашли еле заметный отель в небольшой деревне. Тут моя подруга сделала снимок, где я лежу за москитной сеткой жутко худой. На тот момент я слабо питался уже много месяцев, последний пир в Прех Вих не в счет. Моя девушка буквально с рук кормила меня, заставляя, есть этот проклятый рис. Я весил семьдесят шесть килограммов при нормальном весе дома в девяносто шесть. Конечно, свою роль вносила так же дикая жара почти под сорок градусов, постоянное обильное питье и потоотделение. Мы вышли из своего сарайчика в поисках еды и когда увидели на вертеле два жалких усохших куриных  крылышка, то в очередной раз поняли что Камбоджа не для гурманов. На местном рынке на нас смотрели с большим удивлением. К нам подошел человек, который немного знал английский и спросил: Что мы тут делаем? И правда! В этом месте не было туристических зон, храмовых сооружений. Ничего. Только лес да плохие дороги. В одной продуктовой палатке мы познакомились с местными ребятами, которые попросили подругу нарисовать такие же, как у нее на руке индийские Мехенди (рисование хной на коже – примечание автора). Они выглядели очень дружелюбными, но я ее отговорил. В последние дни я стал, почему то бояться тех мест, куда так отчаянно стремился. Просто окраины Камбоджи очень долгое время оставались оплотом Красных Кхмеров и до 2003 года на некоторых дорогах действовали небольшие отряды. Попавшихся на глаза туристов грабили или еще что хуже.
Следующий день был последним путешествием по северным краям. Мы должны были преодолеть еще порядка 90 километров до города Тхалабариват на реке Меконг. Немного пугал тот факт, что на всем пути мало находилось людей, которые могли вообще подтвердить факт существования этого города. Дорога немного реабилитировалась и перешла в грунтовый широкий хай вей. Судя по карте, мы стали забирать западнее к назначенной точке. Мы были совершенно одни на этой дороге среди огромных участков леса. Две-три машины за целый день, строительной техники здесь тоже было значительно меньше. Уклон был ровный, и мы летели со средней скоростью, задавая хороший темп. Ближе к концу дистанции нам, подтвердили, о правильности маршрута. Бывали и совсем глупые моменты. Где-то в небольшой безызвестной деревушке нам чуть повторно не продали воду, которую мы уже оплатили. Тут тебе уже разговорным английским не обойтись. Я обычно в таких местах общался посредством жестов. Знаете как, к примеру, попросить горячий кофе? Я изобрел собственный жест: Одной ладонью держишь кружку, а другой создаешь видимость огня. Получается кружка на плите. Глупость конечно, но когда ты уставший и обессиленный, то любые попытки приносят, результат, и даже самые глупые.
Пальмы на дороге говорили нам, что мы почти у цели. В этих странах они активно растут возле крупных рек. Сложно подобрать и уж тем более описать чувства, когда между двух домов показался Великий Меконг – река, истоки которой рождаются в Гималаях. Мы достигли финишной черты, но город Стынг Троенг находился на другой стороне реки. Нам нужно было найти паром. И после усиленных поисков мы нашли его. Старый баркас ожидал возле берега. Мы были первыми и наивно полагали, что он поплывет совершенно пустой. Но через двадцать минут мы снова выталкивали свои велосипеды с тяжелым грузом на берег. Оказалось, что ходит он редко, а желающих много. Как сельдь в банку транспорт буквально утрамбовывали. Но мне паром запомнился совершенно уникальным явлением. Я все продолжал спрашивать капитана о времени отплытия, а он мне, почему то указывал вверх. Я подумал, может он в этой части Камбоджи сверяет время c солнцем. А когда я все-таки посмотрел, то просто изумился. На небе красовалось что-то вроде огромной оптической линзы, которая преломляя лучи солнца, делала его практически незаметным для глаза. Я хотел было сфотографировать линзу, но подруга побоялась за матрицу фотоаппарата.  Когда мы в итоге загрузились, паром загудел и стал отрываться от берега. Прощай дикая Камбоджа. После почти недели мы, грязные и уставшие вышли к реке с непопулярного маршрута. Главное что мы не сдались.  Я глянул повторно на небо, но линзы уже не было. Может это и была главная награда, а не тешить себя самолюбием, что мы прошли этот путь. Когда рискуешь, то иногда можешь заработать необычную награду. Исхудавшие и грязные мы вступили в город Стынг Троенг. Ноги машинально понесли в гостиницу, которая приютила в первый приезд. Это, уже ни в какие ворота не идет. Замкнутый круг заработал в полную силу. Процесс придется психологически уже останавливать. Мы пару дней просто спали без задних ног и прикидывали, что делать дальше. Подругу конечно уже порядком все угнетало, и она была за то, чтобы возвращаться. Я смотрел в решетчатое окошко, выходящее на Меконг, и собственно сам уже задумывался над этим. Через пару дней мы пересекли границу Камбоджи с Лаосом, которую так же переходил в первой поездке, возвращаясь во Вьетнам. Но если в первый раз я тут же поймал автобус и смог загрузить багаж на крышу, то теперь никто не спешил нас брать с собой. Из любой ситуации можно получить приятный бонус, так и в этот раз произошло. Мы  заметили небольшую дорогу, которая вела к Меконгу, которую в тот раз я нагло пролетел на автобусе.  Конец ее привел нас к огромному водопаду Кхон - широчайший водопад на всем белом свете. Именно эта преграда мешает Меконгу быть судоходным на всем протяженном участке по Юго-Восточной Азии. Красивейший естественный барьер. До города Паксе было 200 километров, но силы наши иссякли. На дворе был почти уже пятый месяц нашей поездки.  Мы брели вдоль дороги, пытаясь одновременно ловить транспорт. Чтобы не так сильно бросались в глаза своими габаритами, мы сняли груз и частично разобрали велосипеды прямо на дороге. Только это не сильно помогло нашей ситуации. Чтобы решить ее надо в первую очередь с легкостью отпустить. Мы выпили по паре бутылочек пива и решили просто ехать дальше. Как только надежда пропала я каким-то для себя не понятным образом смог остановить целый эвакуатор. Ребята, показавшиеся снаружи, без слов затащили его и закрепили страховочными тросами. Денег они не стали брать и всю дорогу пытались только общаться. Вот так подходил конец нашего путешествия. Из Лаоса мы добрались на велосипедах до Тайланда и оттуда домой.




                Глава восьмая.
                Время сквозь пальцы.



Год спустя.

Грузовик подпрыгивал на ухабах. Согнувшись калачиком на полу, мое тело как тряпичную куклу бросало из стороны в сторону. Веки, слипшиеся от крови, не размыкались. И руками не помочь. Я их вообще не чувствовал. Интересно куда меня везут? Если везут убить, то лучше пусть сделают это быстрее. Последние несколько дней даже воду не приносили. Губы пересохли. Я попытался провести языком, чтобы смочить их и разомкнуть. До меня доносятся голоса людей в кузове. Мои стражи рядом и не дадут мне выпрыгнуть на ходу. А куда мне бежать? За последние пару лет я сменил столько мест дислокации. Я даже уже и не знаю, в какой части Камбоджи нахожусь. Теперь я не принадлежу сам себе, меня словно вещь перевозят с места на место. И наблюдаю за миром через щель в обивке грузовика. Наконец  мало-помалу стал ощущать свои руки. Бечева перекрыла кровообращение, и они затекли. Как беспомощный и слепой щенок, барахтаюсь в коробке. Никогда еще так не желал увидеть свет. Пересиливая боль, я все-таки открыл глаза, и солнце пронзило миллиардами игл. Я отвернулся от него, упершись в пол. Что за запах? Я слабо вижу, но похоже на чьи-то руки. Как любой слепой человек я стал толкать ногами то, что не вижу, и сверху на мое лицо упала еще одна рука. Похоже здесь люди и все они мертвы, либо без сознания.
-Здесь есть кто живой? – шепотом спросил я. Мне показалось или я только что говорил с мертвецами. Это просто одиночество. Давно я ни с кем не разговаривал уже. А вдруг повезет! Есть кто живой? Пожалуйста!
-Есть – ответили мне. Только тише прошу.
-Спасибо господи. Я еще раз облизал свои пересохшие губы и почувствовал как много ранок на них. Неприятный вкус во рту и еще песок. Много песка. Камбоджийская красная пыль очень въедчивая. Через носовую полость она попадает в горло и осаждается на стенках. Как же сухо во рту. Отдал бы душу за глоток воды. С большим усилием приходиться сдерживать  кашель.
-Тише, иначе нас услышат – продолжал незнакомец.
Я старался нащупать его глазами.
-Ты где? Или мне все это сниться?
- Я прямо под телами. Запрыгнул в грузовик и спрятался.
- Откуда язык знаешь? – со слезами на глазах спросил у него. Это словно чудо. Словно сам бог спустился поддержать меня и сказать: “надежда есть”.
- Я учитель в начальной школе в своей деревне.
- А почему убежал?
-Ангка ходят по деревням в поисках людей, кто может читать и писать. Затем забивают их мотыгами. Убивают пережитки прошлого. Я видел целые траншеи с телами. Да и наш грузовик не лучше тех мест. Им нужна безграмотная армия, не испорченная благами цивилизации.
- Я был почти год на одной базе, и видел целые армии, состоящие преимущественно из молодежи.
- Самый агрессивный возраст. Вы ведь американец?
- Да.
- Как вы попали в эту часть Камбоджи? Вы один из тех журналистов, освещающих войну?
- Можно сказать и так. Может, ты знаешь, куда нас везут?
- Думаю, этот автопоезд смерти идет в Пном Пень. По крайней мере, я так надеюсь. Там безопасней всего и еще там моя семья. А вы можете пробраться в посольство Соединенных Штатов Америки, и вас эвакуируют из страны.
- Только вот незадача я потерял паспорт.
- Вы же американский подданный?
- Это не важно. На КПП без паспорта развернут назад. И вообще добраться туда уже чудо. Насколько далеко мы от столицы?
- Не могу сказать точно, но примерно два дня ходу. Это еще учитывая состояние местных дорог.
- Шансов на благополучный исход у нас не так много. Как тебя зовут?
- Зови Локру (учитель по кхмерски – примечание автора).
- Меня Джон.
- Приятно познакомиться. Извини, не могу пожать тебе руку. Меня могут убить даже за то, что я ношу очки и знаю английский. Поэтому приходиться притворятся мертвым либо безграмотным бедняком. Все мои ученики вступили в армию, сменили тетради и ручки на оружие. Кто-то еще раньше ушел к партизанам до того, как в стране поднялся коммунистический флаг. Некоторые участвуют в демонстрациях в столице, а кого-то просто убили без причин. Еще раньше ситуацию усугубили ваши самолеты, сбрасывающие бомбы. Они вынуждали бежать в столицу или идти к “Красным Кхмерам”.
- Все произошло в точности, как предсказывал агент ЦРУ перед началом операции – подумал про себя.
-Никогда еще Камбоджа не лежала в таких руинах – продолжил Локру. Внезапно я прервал наш диалог своим кашлем. Пыль совсем близко подступила. Шум привлек внимание двоих местных солдат. Переговариваясь, они подошли ко мне. Калашников одного из них смотрел мне прямо в лоб.
-Америка – произнес боец и последние что я увидел, был рельеф его подошвы.
Вырубил он меня сильно. Я осмотрелся, но тех двоих уже не было. Стоял день.
- Ты еще здесь? Локру!
- Молчи.
- Тех двоих здесь нет.
- Это не важно. Как ты не понимаешь английский язык теперь здесь под запретом.
Я перевернулся на спину.
- Какое красивое небо. Сейчас бы на озеро с отцом.
- Джон, ты в порядке?
- А вообще я бы не отказался от сигаретки. Созерцать жизнь, а вместо этого я… - поднялся, и лицо мое побледнело от ужаса. Десятки тел лежали друг на друге. Мужчины, женщины с изуродованными лицами, рассеченными черепами и отрубленными конечностями. Боже, какой ад! – произнес, падая назад в кузов. Повсюду кружили мухи, и стоял ужасный запах.
Сколько нам надо убить друг друга, чтобы остановиться? Локру, поговори со мной. Иногда мне кажется, что живым из Камбоджи я уже не выберусь.
- Перестань угнетать себя мыслями. У тебя у самого есть семья? Люди, которые ждут тебя в Америке.
- Да. Отец и Мать.
- Жены нет?
- Нет.
- Поставь себе цель увидеть их еще раз. Съездить с отцом на озеро. Поставь цель и храни ее поближе к сердцу, и ты пройдешь все невзгоды. Успокой душу и наполни жизнь смыслом.
Грузовик шел днем и ночью. На каждой остановке кузов заполняли новыми телами. Надо попробовать развязать как то руки. Увидев кусок искореженного металла на обшивке, я подполз к нему и стал тереть бичевой. Наконец мои старания окупились. Я поднялся на край кузова и всматривался в вереницу грузовиков. Мои мысли одолевали раздумья о судьбе, которая уготована людям этой страны. Клубы дыма из каждой деревни сливались в одну грозную тучу. Солнце кое-где просачивалось сквозь тучу, и картина приобретала эпичность. Я не стал задерживаться долго на виду и вернулся к своей привычной щели. Солдаты в кхмерских накидках выводили взрослое население на поля и принуждали детей рубить на части родителей лопатами и мотыгами. Рис на полях приобрел красный цвет. Кхмерские солдаты о чем-то говорили, и я попросил Локру перевести.
- Они предостерегают молодое поколение воздержаться от пагубного влияния своих родителей, смирившихся с участью рабов, и живших под гнетом колонизаторов. Ангка возрождает великое прошлое кхмерской цивилизации.
- Понятно. Типичное дерьмо, которым зомбируют молодые умы. Разоренные деревни, сожженные дома и поля, и кругом насилие. В одной деревне я увидел босоного мальчика шедшего по горячему пеплу и плачущего. На его глазах родителей растерзали на куски, привязав к буйволам. Такую картину, я видел во Вьетнаме и даже сам принимал участие в карательной операции. С первой пехотной девизией мы устраивали  облавы на солдат вьетконга, укрывающихся в деревнях. Но здесь в Камбодже, картина была совершенно другая. Убивали свои же. Совсем маленьких детей, которые шли за родителями просто отталкивали, либо отгоняли выстрелами в воздух. Грудных же, отнимали у матерей, и выбрасывали на ходу.
Наш грузовик завяз. Все дороги в провинциях размыло. Машина дергалась и рвала прочь, но разбитая дорога так легко не отпускала. Колесо, раскидывая грязь, внезапно обнажило руку, а потом и изуродованное лицо. Из-под шин теперь вместе с грязью разлеталась в сторону кровь. Водитель, открыв дверь, стал кричать солдатам. Те в свою очередь пригнали на помощь крестьян. Среди них была девушка. Несколько солдат били ее как вьючный скот на поле, а командовал ими десятилетний юнец.
-В школе я бы его за плохое поведение и не уважение к старшим  выгнал с урока – сказал Локру. Теперь у него в руках оружие. Ты видишь Джон, почему нам взрослому населению приходиться уходить из наших родных краев. Это теперь их земля. Мы для них никто. Враги, которые дали им знания о мире; зло, подарившее жизнь. Они нам платят такой вот монетой.
Водитель продолжал тщетные попытки вытащить грузовик из ямы. Крестьяне толкали сзади. Один из двоих мужчин, выглядел слабее всех. В очередной попытке он поскользнулся и угодил рукой в яму. И в этот момент колесо с силой вернулось на прежнее место. Солдаты смотрели на его страдания, а затем оттащили в кусты, мальчишек постигали науку убийства. Детство окончено. Возможно, что касается Камбоджи, его там вообще никогда не было. Остальные старались не замечать того, что только что произошло с их соседом. Камбоджийка топталась ногами на собственном платье. Двое солдат, стоявшие в стороне, внимательно следили за ее неуклюжими действиями. Такое платье как у нее не часто встретишь в сельских районах.
- Скорее всего, ее привезли сюда из города – продолжал Локру. Либо из местной зажиточной семьи. Теперь людей из городов перевоспитывают особым образом.
- Каким? Забивают мотыгами?
- Лишают того что отвлекает. Ее ждет не легкая жизнь на полях.
Солдаты схватили девушку и разом разорвали на ней платье. Больше оно ей не понадобиться. Камбоджийцы по очереди насиловали ее. Водитель был последним. Он выкинул сигарету и лег на ее несчастное тело. 
- Ааа черт – крикнул я, поднимаясь с колен – прекратите ублюдки. Солдаты опешили от такой наглости. Только водитель поубавил их пыл. Он судорожно что-то говорил и они стали опускать оружие. Cолдаты схватили меня под руки, и один из них, увидел следы от бечевы на моих запястьях. Он стал кричать на водителя. Тот поднялся, застегивая штаны, и сразу же получил в голову Калашниковым. Тем временем Локру забился дальше под тела и затаился.

                Глава седьмая.

                Судьбоносный день города.
   

17 апреля
   
Пал, пал мой город.
К ногам, чьи помысли, темны как ночь.
Треплет  жизнь каждую овцу за ворот.
И не в силах нам никто помочь.
               

Если я думал что увидел все прелести ада, то очень сильно заблуждался. Мы приближались к Пном Пеню, но легче от этого на душе не становилось. Вокруг царил хаос. Наш караван оказался в эпицентре сражений.
- Мы уже близко к столице – сказал Локру. Идет осада города.
Я заметил повсюду американскую амуницию. Явно не от вьетнамцeв осталось, те используют в основном советское оружие. Значит, США все-таки вторглись на территорию Камбоджи. Сколько же я пропустил, пока был в плену? Прямо над нашими головами завис вертолет, который стал поливать свинцом наш грузовик.
- Да что за фигня? – кричал, укрываясь под телами. Нехватало погибнуть от рук своих же. Зачем вообще эти грузовики продолжают гнать вперед?
- Ты еще не понял? – спросил Локру. Это способ устрашения. Они скинут наши тела прямо на подходе к городу. На протяжении всей истории каждая воюющая сторона так делала.
- Давай сейчас только не про историю. К твоему сведению мы в машине, которая идет на смерть. Поверь, недолго ей осталось еще быть на ходу. Я предлагаю покинуть ее. Есть предложения Локру?
- Ну, если спрыгнешь сейчас, то снова будешь у кхмеров в плену.
- А есть еще варианты? Возле города протекает река?
- Сейчас будет мост через Меконг.
- Тогда я не собираюсь терять время. Вскочив на ноги, я влез на изгородь грузовика, и хотел было прыгнуть, но Локру в последний момент схватил за руку. - Локру, это наш последний шанс на спасение.
- Ты разобьешься там внизу или в тебя попадут пули, пока будешь лететь.
-  Посмотри вокруг. У нас есть выбор? Кто пробует выжить, тот достоин шанца уцелеть. Все, давай оставим долгие разговоры. В этот момент снаряд угодил туда, где сидел водитель и всю кабину разворотило. Думаю, все обсуждения тут бессмысленны. Я схватил его за руку, и мы полезли оба на изгородь. Вокруг было месиво из снарядов, пуль и криков. Я закрыл глаза и стоял так ровно минуту.
- Джон, ты спятил просто.
- Тогда тебе придется выжить, чтобы сказать потом мне это в лицо еще раз. Я уловил изумленные лица кхмеров. Возможно, они просто опешили от картины двоих человек стоящих на краю грузовика в лучах солнца и подставляющих свои тела пулям.
-Джон, река!
- Пошли. Я толкнул его вперед, и мы как два архангела порхнули вниз. Мы сгруппировались прямо перед самым входом в воду. Сезон дождей только на носу и реки сильно обмелели. Меконг, протекающий вдоль города, был сплошь усеян мусором и нечистотами. Ситуацию усложняло сильное течение. Выбравшись на поверхность, я стал искать своего компаньона, но его нигде не было. Может он ударился головой и ушел на дно. Я нырнул за ним, но мутная вода мешала разглядеть даже пальцы собственной руки. Я боролся с течением, но все тщетно. Слабость в теле давала о себе знать.  И снова я в дурацкой ситуации, когда беспомощность заставляет плыть по течению. Проваливаясь под воду я, тем не менее, цеплялся глазами за полуразрушенные дома на берегу. Стены, испещренные следами пуль, продолжали сдаваться под натиском артиллерии. Несколько домов были объяты пламенем. Горожане вытаскивали вещи на улицу и снова отважно возвращались в сердце огня. В какой-то момент я почти полностью ушел в воду, и казалось уже окончательно. На поверхности осталась только рука. И все же организм борется до конца. Словно невод я закинул руку и на мое счастье ухватился за деревянную перегородку. Оставшиеся метры меня вытягивали на берег несколько человек. Удары продолжали сотрясать дома и один из них, не  выдержав, стал сползать в реку. Огромная масса бетона и стекла рассыпались в прах. На другой стороне внезапно оживились кхмерские солдаты, и стали вести огонь по тем, кто был на берегу. Не давая себе воли расслабиться, я вскочил на ноги. Перескакивая обломки, я внезапно почувствовал бодрость во всем теле. Нет времени на воспоминания о смерти. Остался жив, значит беги, и не теряй шанс, что дан тебе свыше. И тут я увидел Локру, лежащего прямо на камнях, под мостом. Не раздумывая ни секунды, я кинулся на помощь.
- Эй, дружище! – начал я, присаживаясь возле товарища. Ты как себя чувствуешь?
- Ничего не помню. Только сильный удар.
- Я бы послушал твой рассказ, в котором тоже принимал участие, но нам надо торопиться! К тому же судя по характеру боев, в столице идет полным ходом эвакуация иностранных граждан. У посольства, скорее всего сегодня короткий рабочий день. Это мой последний шанс выбраться живым из страны и повидаться с моей семьей. После знакомства с тобой  и увидев твое мужество, решил точно с ними повидаться еще раз. Локру, ты мое вдохновение и я тебя не брошу тут. Перекинув руку за плечо, я одним резким движением поднял его с земли. Это стоило того – сказал я, тяжело глотая воздух. Я снова свободен. Теперь наш путь лежит через город.
Тесные кварталы буквально брали в тиски двоих измотанных странников. Сверху на наши головы летели горящие вещи, и сыпалась облицовка домов. Я взглянул наверх, и не увидел небо. Черный дым скрасил все в свои тона. В одном из кварталов мы смешались с толпой и нас буквально сбили с ног. Прижались к стене как два испуганных подростка. Под ногами метущейся толпы, я заметил плачущих детей. Я протянул было руку к ним, но в это момент из противоположного угла дома выбежал человек объятый огнем.
- Твою мать! – крикнул я, поднявшись на ноги. Все бросились в рассыпную и тем самым расчистили дорогу прямиком к нам.
- Зато детей не затопчут – сказал Локру.
- Какой ты милосердный.
Мы оба схватили по ребенку и пустились прочь. Наш тандем уже почти был в шаге от другого квартала, когда за спиной прозвучали выстрелы. В проеме квартала стояли военные и смотрели на догорающего перед ними беднягу. Мучения покинули его.
-Отлично, может они отведут меня в посольство.
- Или расстреляют здесь – сказал шепотом Локру, стоя спиной к вооруженным людям. Без суда и следствия. Мы же не знаем, кому они точно подчиняются.
- Я рискну. С этими словами, я развернулся лицом к стрелявшим, но дорогу мне перегородила женщина. Она что-то невнятно говорила и тянула руки к ребенку у меня на руках. Это ваш ребенок? Я не понимаю, что вы говорите. Локру переведи.
- Это не его мать, но она их соседка и присмотрит за малышом.
- Отлично. Я все равно не знал, что с ним делать дальше. Как только я отдал его, я услышал, как солдаты что-то сказали.
- Они зовут тебя к себе.
- Хорошо. В конце концов, в любом месте этой страны я чужак и если смерть ждет меня, то она настигнет везде. Я американский подданный! – продолжил уже громче, поднимая руки вверх. Отведите меня в посольство Соединенных Штатов Америки. Я шел, слегка покачиваясь, истощенный и голодный, к людям, нрав которых  уже успел изучить, но выбора у меня не было. И снова они что-то не дружелюбно мне кричали, пока я шел к ним.
- Они просят тебя раздеться и вытащить оружие, что у тебя имеется  – продолжал переводить Локру.
- Какое оружие? Кроме санных трусов на мне и с собой больше ничего нет. Скажи им, что я просто хочу попасть в посольство и улететь домой. Пока Локру переводил им, я не сводил взгляда с их вооружения. Все американское. Давно я не держал винтовку в руках. Кто бы посмел меня тогда задержать, если бы не мое нынешнее положение. Меня и военным то сложно уже было назвать. За прошедший год, что провел в Камбодже, я был похож на бездомного. Камуфляжную одежду давно отобрали, а вместо нее я хожу по стране в лохмотьях. Лицо европейского человека скрывала борода. Еще голод и истощение конечно.
- Джон, стой! – внезапно сказал Локру. Они настроены весьма агрессивно.
- Спасибо, я и сам заметил это. Попробуй разговорить их как-то. Припугни, что убийство иностранного гражданина рядом с посольством может принести им крупные неприятности. И снова Локру вступил в дипломатию и наконец, они стали опускать оружие. Казалось все шло нормально, но в этот момент оба уловили шум приближающейся беды. Нарастающий свист.
- Что это?
- Черт, это снаряд. Бежим Локру.
- Если дернемся, они нас изрешетят.
- Через пару секунд тут будет такое месиво. Военные тоже почувствовали наше беспокойство, но вместо того, чтобы бежать они смотрели вверх. Зато мы с Локру бросились наутек,  и точно через пару секунд квартал буквально вырвало с корнями из земли. Я влетел в ближайшее окно, разбив его своим телом, и покатился кубарем по лестнице прямо в подвал. Попутно меня закидывало осколками стекла и рушащимся основанием здания. Не хватало быть погребенным еще. В такой панике про меня просто забудут. Повезло только то, что интуиция повела меня в правильное здание. Ведь то, в которое угодил снаряд, больше в помине не существовало. Наконец ступеньки закончились. Я стал ощупывать шею, желая убедиться, что голова все еще держится на ней. Весь с ног до головы в побелке, я медленно осматривал помещение и прикидывал куда дальше мне двигаться, как вдруг сверху послышался сильный треск. Пол сверху стал проседать, а затем огромная трещина разделила напополам верхний этаж здания. У меня даже сил не было реагировать на это. Страх полностью притупился просто от того, что смерть повсюду. Я покорно опустил голову и ждал. Пол со страшным звоном разорвало на части, но не это было самым паршивым. На меня летел шкаф и все, что я сделал, так это прикрыл удар руками.
Пока я лежал на полу и приходил в себя, отряды красных кхмеров переходили реку вброд. Мои шанцы выбраться отсюда таяли так же быстро, как вертолеты уносили американский флаг из Камбоджи. Они сновали туда-сюда, увозя все те страдания, что принесли в эту страну, в том числе людей, которые могут подарить обратный билет домой. Но у всей этой ситуации есть и обратная сторона. Когда все идет против воли, в человеке пробуждается истинная жажда жизни. Меня мотивировали мысли о страданиях, которые кхмеры устроят, когда возьмут город в свои руки. Я вытянул руку перед своим лицом и смотрел на нее пару секунд, а за тем схватил себя за шиворот. Я сам себя вытягивал из того места, где я оказался. Бил себя по лицу и орал самым благим матом в том подвале, и никакая боль в ногах и во всем теле не должна была задерживать меня дольше, чем надо в этом месте. Вход был не завален, дом все еще стоял на честном слове. Я выбрался наружу, но узнать квартал уже было невозможно. Воздух был насыщен смесью металла, крови и штукатурки. Вокруг были разорванные тела. Где Локру? – в голове пульсировала тревога. Я заметил в том месте, где мы разделились большой холм из камней, в проемах которого торчали руки и ноги. Черт. Я стоял,  качая головой, словно после всего увиденного искал в себе силы справиться со всем этим. Стрельба на улице возобновилась. Я дернулся как пришибленный. Мне стоило бежать подальше отсюда, но я кинулся к завалу и стал раскидать камни в сторону, желая добраться до друга.
- Только не смей меня покидать – кричал я. Ты умрешь сидя в своем кресле, наблюдая, как растут твои дети, но не так.
Время оставалось мало, шум за спиной нарастал. Наконец я добрался до мертвого тела, но это был не он. На мгновение я почувствовал облегчение в сердце, но беспокойство снова взяло вверх. Если его здесь нет, то куда он делся? Я вскочил, и ноги понесли как заведенные. Один вопрос: куда бежать? Где находиться, это чертово посольство? Я расталкивал людей на своем пути и мчался к выходу из этих тесных кварталов. Настоящий лабиринт, один поворот от другого не отличишь. Кхмеры взяли под свой контроль большинство улиц на окраине и перекрыли все выходы. Я прижался к стене дома, чтобы меня не увидели. Подростки с автоматами шли по улицам и хватали солдат из правительственной армии. Раздевали и били. Затем, все теми же мотыгами доканчивали дело. Кхмерские солдаты экономили пули. Я гадал, насколько же камбоджийцы вернулись в каменный век? Те, кто руководит этим детским садом наверно тоже недалекого ума. Необразованная страна, расправляется как варвары со своими сородичами. Танки! Американская бронетехника въезжала на улицы. Камбоджийцы, сидевшие на них, размахивала флагами. Чуть согнувшись, я стал подбираться ближе, чтобы рассмотреть. Я пробирался под окнами как воришка. Квартал перекрывала железная изгородь. Сквозь нее я смотрел на то, как под тяжелыми колесами гибли брошенные велосипеды и детские коляски. Кхмерские солдаты по большей части были одеты в черную форму и почти все носили красные платки. Люди благодарственно махали руками и кидали цветы. Здесь уже давно заждались перемен. Только меня не отпускало тревожное чувство. Что-то здесь не так. Пока я жил в лагерях на севере страны, я успел насмотреться на их коммунистическую прыть. Эти люди готовят для горожан страшную участь. Пока я смотрел через решетку на то, что происходило на улице, снова вспомнил о жажде. Я стал осматриваться вокруг и заметил открытое окно в квартиру. Найдя в себе силы, я залез туда, но вскоре понял, что примелькался с противоположной улицы. Несколько человек отделились от толпы, и пошли по направлению ко мне. Я не знал куда деться. Ничего лучше я не придумал, как зарываться в кучу хлама рядом с железной изгородью. Прямо перед моим носом сновали европейские ботинки. Кхмеры носят шлепки из автомобильной покрышки. Может, убили и сняли. В таком случае не стоит выдавать себя слишком поспешно.
- Я точно видел высокого парня – сказал один из них. Сразу видно, что он не местный.
- Не замечал раньше, что ты такой зоркий – ответил второй.
Английский язык! Свои! В споре один из них пнул ногой мусор.
- Америка! – сказал я, вылезая на поверхность.
- Твою мать!
Оба измученные жарой, они, тем не менее, не растеряли своей бдительности. Тот, что ростом был поменьше даже достал пистолет. Его я первым и смог разглядеть. Морщинистое от камбоджийской жары лицо, и сутулая походка выдавали возраст в районе, сорока пяти лет. А его сильно трясущиеся руки, говорили о последней форме алкоголизма. У второго я заметил фотоаппарат.
- Вы репортеры?
- Смотри, какой догадливый – сказал тот, что держал пистолет. А ты, судя по одежде миссионер.
- Меня зовут Джон Майлз. Младший сержант спецвойск. Личный номер БН3242. Почти год находился в плену у кхмеров.
- Ничерта себе. Интересная история Джон.
- Сигареты есть? – спросил я. И пить жутко хочется. 
Клайв потянулся в карман, убирая пистолет и нашептывая: Где-то были. Вот. Он присел на корточки. - Кстати забыл представиться, меня зовут Клайв Доркер, а этого кучерявого типа рядом со мной Тайлер Фолкнер. И как ты правильно заметил мы репортеры. Тебя здорово потрепало. Клайв Доркер, был репортером крупной чикагской газеты. Одет он был так же как европеец. Белая рубашка и бежевые брюки. Пистолет подергивался в его руке. Его компаньон был с западного побережья Калифорнии. Тайлер Фолкнер был в Азии намного дольше своего старшего коллеги. Его крепкие плечи и руки открывала майка с короткими рукавами и с символом Анархии. Скорее всего, спортсмен, как и Теддибой. В куче хлама я наткнулся на кусок разбитого зеркала. То, что я там увидел, мне совсем не понравилось. Сильно исхудал. Клайв протянул руку, помогая мне подняться. И в этот момент его взгляд устремился выше меня. – Черт!
- Что там Клайв? – спросил Тайлер, увидев взволнованный взгляд товарища.
- Не смотри. Кхмерские солдаты идут сюда.
Несколько подростков с автоматами шныряли по кварталам.
- Только молчи Фолкнер. Я сам буду говорить.
- Ты что заделался знатоком кхмерского?
- У тебя есть идеи лучше?
Когда солдаты приблизились, они традиционно перешли на крик. Один из них заставил Тайлера сесть на колени.
- Видимо твой рост их унижает – с насмешкой заметил Клайв.
- Рад,  что тебе так весело. Прости, я пропустил что-то или у нас вдруг дела стали лучше?
Один из солдат держал на мушке всех нас, пока остальные копались в вещах. Они с любопытством разглядывали фотоаппараты. Клайв медленно опуская руки, стал подзывать парнишку стоявшего над ним. – Эй, смотри какие часы, есть у меня. Кхмер активизировался и навел автомат на прыткого репортера.
- Ах вот какой у тебя план Клайв – cказал Тайлер. Обычный подкуп. 
Солдат даже не стал смотреть на них и готов был с минуты на минуту спустить курок. Ситуация вышла из-под контроля.
– Черт – ругнулся Клайв. Тупой кхмер! Глянь же на них просто. Это тебе не дешевые часы из ломбарда на 15й улице в Нью-Йорке.
- Эй, дружище – сказал я по кхмерски. Это хорошие часы. Будешь хоть время знать сколько. Возьми их и отпусти нас. Мы идем в посольство. Скоро покинем твою страну, и больше ты о нас не услышишь.
Юноша засомневался. Любопытство пересилило, и он потянулся за часами. И как обычно, все нарушил простой случай. Его братья по оружию появились сзади. Они волокли полуголо мужчину. Локру! Я не мог поверить своим глазам. Они поставили его так же на колени. Пока солдаты о чем-то говорили между собой, он бросил беглый взгляд на меня. Локру слабо шевелил губами, подавая сигнал или пытаясь что-то сказать. Я смог понять только одно: ” Прости”. Он рухнул от выстрела в голову. Больше человека не стало. Вся злость, что копилась во мне все это время, рвалась наружу. Я еще раз бросил взгляд на осколок зеркала, лежащего в мусоре, а затем схватил его. Жестокость, с которой я расправился с кхмерами, была неописуема, но я не остановился даже, когда последние дыхание покинуло их мертвые тела.
- Джон, остановись – произнес Клайв.
Я упал без сил. Оба быстро взяли свои вещи. Они подхватили меня под руки, и повели прочь из этих тесных кварталов.
- Нет – протестовал я. Мы не можем так просто выйти на улицу. У вас есть транспорт?
- Стоит через дорогу отсюда – сказал Тайлер, поправляя сумку на плече.
-Мне надо в посольство.
- Тебе надо для начала в больницу – заметил Тайлер, осматривая улицу.
Внезапно вся проезжая часть опустела. Все представление стихло, и люди куда-то подевались.
- Городские больницы заполнены ранеными – сказал Клайв. Они не будут им сейчас заниматься. К тому же везде стоят кхмерские посты. На других улицах все еще идут бои.
Как только наша троица пересекла улицу, я заметил белый Мерседес, ожидающий на углу. Пока репортеры залезали в него, я обогнул с другой стороны и присел на тротуар.
- Джон! – крикнул Клайв. Надо ехать.
Я пропустил его слова мимо ушей. Я продолжал терять близких и друзей на этой войне. Почувствовав сильную слабость, я склонился к асфальту. Когда я приложил руку, то ощутил нестерпимый жар. Горячий, как и все вокруг. Моя уверенность в спасении канула. Картина того, что я не уеду отсюда живым становилась все отчётливее. Рядом со мной был городской парк и там, на дереве я увидел двух красивых птиц, кружащих в танце любви. Нет – подумал я. Надежда не умерла, она просто обрела другую телесную форму.
- Джон – еще раз послышалось из машины. Едем Джон.
-Дит, говорит, что посольство закрывается – сказал Клайв, убирая пистолет в бардачок машины. И если мы не успеем в течении часа, то пиши пропало. Внезапно перед нами возникла людская пробка.
Это людская масса, скорее всего в посольство – продолжал Клайв. Вопрос только почему они бегут? Мы уходим и старый режим пал. Камбоджа теперь может свободно заниматься внутренней политикой.
- Ты заметил, что на танках одни подростки Клайв? – спросил я. Я видел в провинциях, как они расправлялись с горожанами с особой жестокостью. Их нищета, главное оружие против буржуазии. Они насквозь пропитаны ненавистью к нам. Пока они въезжают в город как победители, но что будет дальше? С внешними врагами они разобрались, а вот с внутренними еще нет.
- Джон, какое задание было у вашей группы? – спросил Тайлер.
- Проникнуть на территорию Камбоджи и взорвать мост на реке Сре Пок. Отрезать тем самым линию поставки оружия между базами партизан в провинции Раттанакири и портом в Сиануквилле. Нас высадили возле небольшой деревушки на реке Бан Дон во Вьетнаме.
Клайв поставил рядом с собой диктофон, а затем перевел взгляд на меня.
- Другой возможности у нас может не быть.
Нас было десять человек – продолжил я, смывая грязь полотенцем, которое подкинул мне Клайв. Трое из горных племен, один вьетнамец проводник и два местных камбоджийца.
-  Каким образом вы проникли в Камбоджу?
- По реке.
- Прямо через всю страну?
- Не совсем. Мы должны были сменить лодку, но все пошло не так как мы этого хотели…

               
                Глава восьмая.
                Все ответы на воде.               

Часть первая


Год назад

Прошел час как я покинул Сэма, оставив одного на холме. Поразительная тишина. Казалось, сам лес затаил дыхание в ожидании развязки. Лодка, подталкиваемая течением, подплыла к берегу и застыла на месте. Никто из группы так и не вышел к ней. Я следил за ситуацией через прицел своего карабина. Внезапно стая из нескольких птиц сорвалась с соседнего дерева. Для меня все стало ясно без слов. Значит, группы уже не существует. Я развернулся и стал медленно отходить. К Сэму мне уже не пройти. Убьют. Я вытащил из рюкзака москитную сетку и, накрывшись ею, решил дождаться темноты. Что будет с ним? Это волновало меня больше всего. Скорее всего, больше мы не встретимся? Теперь каждый сам за себя. Узел, которым мы были связанны, дал слабину. Несколько раз я слышал совсем близко шаги. Перестраховавшись, я накидал сверху больше листьев. Зарылся глубже как мертвец. В нашей группе не принято бросать вот так товарища на произвол судьбы. Некоторые командиры приказывают выносить мертвые тела даже из-под обстрела. Но выбора у меня не было. Задание нужно выполнить и для такого случая перед самым вылетом я положил нужное количество взрывчатки в свой рюкзак.
Всю ночь я продолжал слышать шаги и вьетнамскую речь. Но не один мускул на моем теле не дрогнул. Я лежал как мертвый камень. К тому же я выбрал удачное место. Они все время обходили меня стороной.
- Джонни! – звал чей-то голос. 
Я дремал и с первого раза даже ничего не понял.
-Джон, найди меня – продолжал голос. Я не вижу дорогу назад.
Я приоткрыл глаза и уставился в торчащие перед носом ветки.
- Не оставляй меня тут.
-Сэм! – шепотом произнес я, и тряхнул головой, сбрасывая остатки сна. Сейчас вся округа сбежится на его крики. Что он делает? Вокруг стояла кромешная тьма. Я вылез из-под валежника и включил фонарь. В какой стороне слышны его крики? Нащупав в кармане нож, я понял, что мне надо делать. Поскорее уберу его и вернусь назад. Странно, почему я не подумал о том, чтобы просто увести его с собой в безопасное место? Теряю остатки разума. Брось Джон, столько дерьма насмотрелся, что уже должен быть иммунитет ко всему. Свет фонаря поймал в свои объятия ребенка. Он стоял спиной ко мне. Я мешкал и сомневался, стоит ли подходить. Он продолжала стоять без каких бы то ни было движений. Свет доходил только до спины.

-Стоп, Джон – запнулся Тайлер, выключив диктофон. Ты сейчас говоришь о сне или реальности?  Я уже запутался.
- Дай мне договорить. Это дерьмо посещало меня во сне часто. Пока я не понял почему. 

Так вот. Я долго не решался подойти к маленькому незнакомцу, но делать было нечего. Я обошел его стороной, но вместо лица, я увидел… даже, не знаю, как это описать. Словно рука художника не дорисовала лицо,
-Смотрю, ты глубоко упрятал меня в памяти – произнес ребенок. Что даже уже лица моего не помнишь. Его выражение застыла у тебя в глазах в тот день, когда вы вместе с остальными пришли в мою деревню.
Я провел рукой по ее лицу, но она прошла насквозь.
-Я тебя не помню.
-Забыть не значит отпустить до конца.
В сентябре прошлого года, нас, вновь прибывших новобранцев, определили в первую пехотную дивизию. Я и Дилон, вместе вступили на вьетнамскую раскаленную землю. Тогда мои легкие впервые вдохнули жар вперемешку с запахом пота и вьетнамской лапши. Здание аэропорта Таншонят заполнили журналисты со всего мира. Америка все больше погружалась в конфликт, который она так старательно изобретала.  И вот, спустя ровно год с момента прибытия первых военных консультантов, США  высаживает почти стотысячный контингент.
- Ух! Братишка – начал Дилон, закидывая карабин и рюкзак за плечо. Исторический момент разворачивается прямо на наших  глазах. Приходилось уже пользоваться винтовкой?
- Мой отец охотник – ответил я.
Мы шли по длинному коридору, и солнце сквозь большие жалюзи отбрасывало на нас тень. Закипая яростью, оно переливалось красным цветом. Журналисты назойливо крутились, фотографируя нас.
- Что вы чувствуйте, оказавшись здесь? – спросил один из них. Он бежал за нами как ропотный мальчишка. Вам страшно? Вы знаете о точном количестве погибших на данный момент? Уже отстав от нас, он вдруг с новой силой крикнул: ” Америка захлебнется в этом конфликте”.  Это были первые дни, и они были самыми не приятными для меня. Потому все остальное, что происходило со мной дальше, я постарался забыть.  Чтобы не дать слоняться тысячам новобранцам по городу в поисках проституток и выпивки, наше командование сформировало из нас первые поисковые отряды. Они использовали горячую кровь и желание поскорее узнать - что такое Вьетнам.
На  рассвете два вертолета поднялись в воздух, унося нас ломать еще не окрепшую и не повидавшую войны психику. Это как в машину к педофилу садиться, ты знаешь, что нормальным тебе уже не вернуться из этой поездки. 
Из кабины вертолета открывался захватывающий вид на плодородные поля и дельту Меконга. Река разливалась от края до края, создавая настоящую транспортную сеть. Средних размеров джонки, потрепанные баркасы и совсем маленькие лодочки, заполонили собой всю реку. Прямо под нашими ногами кипела обычная сельская жизнь, но в этом и проблема. Вьетконг растворился среди этой суеты, спокойно получая продукты, сведения и пополнения в свои ряды добровольцев.  И вот нас, еще совсем неопытных бросают прямо в гнездо к врагу. 
- Затянуться не хочешь? – спросил Дилон, протягивая сигарету.  Вместо слов я потянул к ней свою большую ручищу. – Эй! Ты знаешь что это?
- Ты думаешь, я марихуану никогда в жизни не курил? – ответил я, делая затяжку.
- Я не сомневаюсь, просто это местного производства.  Крепче держись потом. Майки, вряд ли повернет свою колымагу обратно.
- А кто такой Майки?
- Это бог, который управляет этим небесным транспортом. Короче наш пилот.
- ДиДи, по моему мнению, тебе уже хватит.
- Не знаю, из чего они ее делают, но мозги прочищает не слабо. 
 - Парни! – послышался голос пилота. Кончайте смолить траву, мы уже почти на месте.
- Взвод, приготовиться! – скомандовал сержант Нэвил. Морган Нэвил был тридцати лет от роду, среднего роста и комплекции, но с большими амбициями, что касается своего положения среди солдат. Бледная как мел кожа, соседствовала с пустым взглядом на его лице. Полное безразличие ко всему, что происходило вокруг. Однажды я слышал от товарищей по казарме, как при нем забивали женщину с ребенком, и он даже не шелохнулся, чтобы остановить тех, кто это делал. За первые две недели, которые мы провели все вместе и создавали боевую единицу, я успел заметить, как выросло количество наркотиков в армии. На его бритой голове были видны капли пота. Сзади, на уровне ушных раковин была татуировка. Так впервые я увидел символы MACV-SOG.
Мы проводили рейды в удаленных деревнях, поэтому вести о наших бесчинствах практически не доходили до высшего командования. Ценностей в наших молодых умах не было никаких. Процентов сорок солдат находилось под влиянием пропаганды патриотизма, и действительно приехали защищать интересы страны. Остальные испытали на себе унижение в различных подготовительных центрах, где как на заводе изымают совесть из-под капота. Кого-то силком притащили, запугивая баснями быть униженными перед ветеранами великих войн. В таких случая нам ставят пример людей старшего поколения, но ведь никто не берется оспаривать их решения. Каждый несет ответственность только за свои поступки и решения. К сожалению, Америка, живя накопительной и потребительской системой, платит слишком большую цену за свою комфортную жизнь. Когда приходит время отдавать долг, государство придумывает любое ухищрение лишь бы заставить человека отдать самое ценное – жизнь.
Деревни сменяли друг друга, мне казалось, что нет никакой в них разницы. Люди трудолюбиво возделывали свои поля, работая каждый день под палящими лучами солнца, а все что приносили мы – разрушение. Топтали посевы, забирали продукты, уводи скот, и жгли дома. Мы наивно полагали, что создаем все условия, в которых Вьетконг просто загнется, думали, что так быстрее закончим эту войну. Но она с новой силой разгоралась только у нас внутри. Все просто. Мы ничего не могли сопоставить с людской ненавистью к нам, с тем, что ради своей победы они жертвовали всем и продолжали укрывать партизан. Лучше терпеть, и надеется, чем просто видеть наше варварство и сидеть без дела. Морган Нэвил мало заботился о нашем состоянии после первых совершенных нами убийствах. С нами никто не говорил о том, как себя вести после того как отнимаешь чужую жизнь, оставляя наедине переживать это. Так быстрее человек закалялся на войне, и быстрее покидало чувство сожаления. Душа уходит, и на ее месте остается только тело.
Я чувствовал, как за моей спиной стоял кто-то. Развернувшись, я встретился взглядом с сержантом Нэвилом. Он стоял как призрак, наблюдая за мной.
- Что ты здесь стоишь в стороне? – спросил он. Твоя команда выполняет задание, а ты отлыниваешь.
Я, молча, смотрел на него, подыскивая нужные слова.
- Ты охотник? – продолжал допрос сержант. Джексон, обмолвился, что ты стрелял уже. Если говорить с тобой языком охотника, то разница между человеком и животным не такая уж большая. Думаешь, животное свыкается с тем фактом, что такой урод как ты, охотиться ради забавы. Но разве ты думаешь о том, что такие мысли посещают, ну не знаю, скажем, оленя? Ты просто берешь и спускаешь курок. Здесь тебе не дом, все эти люди – чужие. Не убьешь ты, убьют тебя. Ты думал, я не замечу как ты все рейды – стоишь в стороне. Бери свою винтовку, ты, жалкое подобие солдата. Эй, Густавсон! – крикнул сержант. Выпускай!
Послышался выстрел и маленький босоногий вьетнамец понесся через поле. Мы с сержантом внимательно смотрели на него.
- Давай, Майлз. Заноси винтовку на него.
- Я не могу. Он всего лишь парнишка.
- Ты думаешь о нем как о человеке. Он – олень. Он не думает о тебе, больше скажу, он так ненавидит нас обоих, что изо всех сил бежит с вестью к своим друзьям – партизанам.
Я продолжал смотреть на парня, выпуская из рук винтовку. Как только карабин коснулся земли, я получил пулю прямо в ногу от сержанта. Все мои товарищи собрались вокруг меня на поле.
- Нэвил, ты что делаешь? – спросил один из командиров. Вперед подался негр, грубо расталкивая остальных солдат. – Нечего разбрасываться своими ребятами. Он перевел взгляд на меня.
- Отвали Дейл. У тебя вроде задание выше по течению реки?
- Деревню покинули и сожгли. Думаю, Вьетконг будет здесь… Дейл, запнулся и посмотрел на свои часы. – Где-то через десять или двадцать минут. А у тебя мало того что бойцы не готовы принять бой, так ты еще сам их и калечишь.
Нэвил обвел взглядом всех, кто собрался на поле. Каждое промедление стоило ему потери веры в глазах своих солдат.
- Парни! – крикнул негр. Сейчас тут будет настоящий бой, ваше первое крещение огнем. Советую проверить свое оружие, и занять удобную позицию.
- Ты чего тут командуешь Хогарт? Это мой взвод.
- По уставу если командир другой части или взвода теряет самообладание, другой по старшинству, имеет право взять командование его взводом на себя.
- Я не сошел с ума – нервно произносил Нэвил, сжимая сильнее пистолет – учу просто этого ублюдка стрелять.
- Так он охотник! – сказал сержант Хогарт. Стрелять он умеет, будь уверен.
Я был сильно удивлен осведомленностью сержанта Хогарта.
- Всем готовиться к бою! – произнес Нэвил, отводя пистолет от меня. Иди за мной! – повел за собой сержант. Мы присоединились к остальным в центре деревни. – Майлз! – ты будешь раненой приманкой на крыльце этого дома. Сержант указал дом и мое место на лестнице.
- Какая же ты скотина Нэвил – произнес за спиной Хогарт. Может, ты сам ляжешь под пули? В спецназе, таким как ты не место. По возвращению сведи татуировку со своей головы, и забудь, пожалуйста, об элитном отряде. 
- Ты думаешь, раз ты командуешь MACV-SOG то теперь тебе море по колено?
- Пока мы ту спорим, мы ни на йоту не приблизились к тому, чтобы отразить атаку. Ты лишний раз доказываешь, что даже сержантские погоды для тебя великоваты.
- Я готов выполнить задание сержанта Нэвила – встрял в разговор я, опускаясь на лестницу перед домом.
- Ты уверен? – спросил Хогарт.
- Так точно, сэр.
- Пусть так и будет. Остальные за мной.
Охватив весь периметр деревни, мы принялись ждать наступления. Я смотрел вокруг, окидывая взглядом обстановку и не увидел ни одного намека на своего товарища. Только горящие дома и мертвые тела. Оставалось только надеется, что они прочно охраняют мой тыл. Пелена густого дыма окутала все поле рядом с деревней. Ко мне приближалась фигура человека с ребенком в руках. Впоследствии я часто видел этот дым и эти фигуры в своих снах. Я смотрел, как пожилой сеньор обошел всю деревню, а затем, заметив меня еще живого, направился в мою сторону. Он, молча, подошел ко мне, выставив ближе ребенка. Жестами старик предлагал взять ее с собой. Я в ответ только развел руками, указывая свое незавидное положение. И в это мгновение раздался выстрел, навсегда определивший мой путь в этой жизни. Ребенок смотрел мне прямо в глаза и медленно оседал на землю. Старик взревел и принялся палкой, которую он держал в другой руке меня бить. Неизвестно откуда появился Сержант Нэвил и застрелил его.
- Вот сумасшедший дет! – произнес он. Чертов этот ребенок.
Под тонной грязи на меня смотрело милое лицо девочки, которая до конца не осознавала, что за дверьми ее жизни стоит смерть. Она не плакала и не кричала, а просто смотрела на нас.
- Черт! – произнес сержант, взяв ребенка на руки. Я отнесу ее в дом.
Дым снова окрасился в темные тона, в которых вырисовывались образы людей.
- Сержант, вон еще идут крестьяне. Может, вы их тоже расстреляете?
Сержант обернулся, и по его лицу можно было догадаться, что теперь все на много серьезнее. Вьетнамцы шли, держа в руках мотыги, лопаты и вилы, а за их спиной, брели солдаты вьетнамской армии.
- Вот тебе урок “охотник” – сказал Нэвил. Я не буду тебе помогать, ты сам сделаешь свой выбор – жить или умереть. Вся деревня ожила, и наши ребята открыли огонь по вьетнамцам. Живую волну крестьян расстреляли почти сразу же. Я вытащил свой Кольт и убил двух совсем молодых солдат. У одного из них, выпала обгоревшая по краям фотография с изображением девушки. – Боже, что мы делаем? – думал я. Политики уничтожают в нас людей, чтобы мы рвали друг друга на части. Я схватил лежащую на земле винтовку и открыл огонь. Что ж, у них вышло сделать меня таким как все. Вьетнамцы шли вперед с отвагой в сердце и сильным желанием убить как можно больше американцев. Шел кровопролитный бой, но меня волновал ребенок, которого унес Нэвил. Минометы буквально ворошили землю, поднимая тучи грязи в воздух; горячее солнце лишало последних сил. Пить! Не может быть так, что на небольшом клочке суши собралась компания: смерть, боль и несчастье. Только они по-настоящему правили всем здешним мероприятием. Хогарт со своими бойцами вел ожесточенную перестрелку в восточной части деревни, в то время как наш взвод без своего сержанта прикрывал на рисовом поле. В деревне горели три хижины, две другие были не тронуты огнем. Возле одной я как раз сидел, когда началось наступление, вторая находилась в стороне на небольшом холме. Туда же стремились и вьетнамские военные. Воспользовавшись тем, что мои товарищи вели огонь с другого конца поля боя, я решил, что не стоит пока заявлять о себе, а лучшим вариантом будет подобраться ближе к противнику. Жар, исходящий от горящих хижин, не давал возможности укрыться за ними. Я постарался быстрым шагом скрыться в дымовой завесе. С земли я подобрал вьетнамскую каску и попытался стать своим среди чужих. В плотной завесе толкались люди, падали вниз крестьяне, и даже мертвый скот перегорождал дорогу. Мне повезло, и я добрался до хижины, ни разу не воспользовавшись винтовкой. Внутри я застал сержанта Нэвила, который спокойно сидел на полу, в то время как девочка с перевязанным телом лежала на соломенной кровати.
- Охотник!
- Сэр!
- Ты чего тут забыл?
- Сюда направляется целый взвод Чарли. Как девочка? – задав вопрос, я бросил взгляд в сторону ребенка. Ни взрывы, ни крики не могли заглушить ее стон.
- Пока тянет, как может, но шансов у нее нет. Смотрю твое ранение, и твой страх не помешали тебе добраться сюда. Возможно, я ошибался на твой счет.
- Спасибо сэр.
- Я сказал, возможно. Он высунулся на свет при этих словах, а затем снова как паук, скрылся в темном углу. Знаешь, охотник, не так легко убить вьетнамского солдата как обычного гражданского. Но это война, и здесь такое случается. Сержант достал самокрутку и закурил. – Хочешь с ней развлечься, пока она еще дышит? С мертвой будет уже не так хорошо.
- Сержант! Я могу ее забрать, и может, она будет еще жить.
- Благородство! Сержант рассмеялся. – Этот чертов Хогарт, видел, как я стрелял в нее. Что еще хуже, он является руководителем одного из подразделений элитного отряда. Видел надпись у меня на затылке? Я очень хотел туда попасть. Нэвил закурил.
Я подошел к лежащей девочке и присел на край кровати. Ее глаза внимательно изучали меня, возвращая назад только что потерянную совесть на поле боя. Значит, им все-таки не удалось отнять у меня душу. Мое тело и душа пока вместе. Хижина сотряслась от удара миномета. Мы с сержантом принялись отстреливаться из карабинов. Обернувшись назад, чтобы посмотреть как там девочка, я заметил под кроватью приоткрытый навес и движение в нем. Там сидят люди! Я снова взглянул на Нэвила, но он был слишком занят стрельбой.
- Я заберу девочку, и выйду с другой стороны хижины – сказал я, одергиваясь от окна. Надеюсь, добежать до леса.
- Нет. Мы спалим хижину вместе с девочкой.
- Сэр, мы не можем этого сделать. Она же еще просто ребенок. Ее вины нет в том, что она родилась во Вьетнаме. В первую очередь она человек. Я вскочил на ноги и снова подошел к кровати.
- Что смотришь на нее? Ты же охотник. Вспомни, как вы с отцом стреляли во всякую живность. Наверняка тебе приходилось добивать еще бьющееся в конвульсиях животное. Просто возьми нож и вспори ее. Сержант говорил, и сильная испарина покрыла его лоб, глаза без всякого сожаления следили за моим движением. – На вот! Он кинул нож к моим ногам. - Сделай это, и ты только поможешь ей быстрее отмучиться.
- Не понимаю! – сказал я, поднимая нож. Зачем ее надо было спасать и накладывать повязку, раз вы все уже решили?
- Сначала я и правда хотел ей помочь, но затем, понял, что она является причиной моего нынешнего положения.
- Не понимаю, в чем ее то вина? В том, что вы раньше времени сорвались и выстрелили?
- Я спас тебя идиот. Вообще-то я целился в старика, но бомба могла быть и у ребенка. Этот милый старикан, скорее всего, знал, что я буду стрелять в него, потому мог отдать взрывное устройство девочке.
- Какая бомба? О чем он мог думать? Если он вообще думал о чем-то. Они просто голодные крестьяне, дома которых сжигаем мы, вынуждая искать спасение. У них одни мотыги в руках. Оружие есть только у солдат.
- Изощренный ум, приводит к тому, что обычные сельские жители сами придумывают всякие ловушки и самодельное оружие. Ты видел хоть раз, какие ловушки встречаются в тоннелях Ку Ти? Откуда тебе знать. Вот съезди на экскурсию и будет тебе пища для размышления.
- Вы уклоняетесь от моего вопроса: В чем вина этого ребенка? Мы пришли на их землю, в их дома, и хотим, чтобы игра была по нашим правилам, но забываем об одной вещи. Стоит оказаться в такой ситуации нам в нашей стране, мы бы были в таком же положении. Я разошелся не на шутку. – Задай себе вопрос, что если завтра под твоим окном будет война, солдаты другой страны будут насиловать женщин твоей нации и убивать детей с соседней улицы, которых ты знал всю жизнь?
Сержант смотрел на тлеющий табак, а затем поднес его к соломе, из которого была сделана хижина.
- Ты прав!
- Что?
- Я уже все решил и твое участие постольку поскольку…
Я достал пистолет и направил его на сержанта.
- Нет. Мне осточертело, что со мной обращаются как с использованным гандоном. Пользуются и при первой возможности выбрасывают.
- А где ты видел, чтобы гандон спрашивали, хочет ли он остаться дальше на послевкусие? Нэвил смотрел, как маленький лучик огня начинал играть на соломе.   
- Потушите! – в полголоса произнес я, посматривая на погреб с крестьянами. 
- Наши ошибки должны сгореть в этом пламене войны.
Огонь весело стал перекидываться на остальную часть основании дома и все дальше прокладывал себе путь. Девочка стала заметно нервничать, но я стоял рядом как вкопанный. Ситуация выходила у меня из-под рук и я боялся пошевелиться. На чью сторон все-таки встать? Я не могу стрелять в своих, ведь тогда я буду дезертиром и считай, проведу оставшуюся часть жизни за решеткой. Правда за теми, кто нуждается в помощи, решил я. Я откинул пистолет и, взяв сержанта за шиворот, стал им же тушить огонь. Нэвил опешил от такого шага и был в моих руках как податливая игрушка. Но было уже поздно, огонь вышел на большие просторы. За окном шла своя война, и никому не было дело до несчастных крестьян в погребе и уж тем более одного раненного ребенка, жизнь которого уже почти подходила к концу. Нэвил долго не стал подчиняться моему психозу и, вырубив одним ударом, стал вытаскивать меня из бунгало на своем плече. До сих пор, не могу понять, зачем он это сделал? Сам же натворил таких дел, а мне оставил только вину как багаж на душе. Может, некоторые люди не могут сами что-то исправить, и мы за них это делаем. Можно бесконечно рассуждать в этом ключе. Повиснув на плече сержанта, еще долго я смотрел в след.
Тайлер:
- Постой Джон. Эта и была та сама девочка из твоих снов?
Джон:
- Да. Я не мог потом долго оправиться от этого случая. Странно, это слышать? Мы ведь солдаты, а не баптисты от церкви. Наша жизнь – это война,  наша профессия делать мирным небо над головой тех, кто делает в это время экономику и открывает бутики на Манхэтанне.   
Тайлер:
- Что было дальше с сержантом? Его привлекли в ответственности?
Джон:
- Если каждого будут привлекать к ответственности за его проступки, то кто будет воевать? 
Тайлер:
- Тоже верно по-своему. И все же?
Джон:
- Скажем так, дорога в MACV-SOG ему была закрыта. А мне предложили вакантное место.
Тайлер:
- Дай-ка догадаюсь, сержант Хогарт тебе его сделал?
Джон:
- Совершенно верно. Правда, мы не сразу стали членами этого элитного отряда. Мы прошли еще несколько крупных сражений в качестве обычной пехоты, но уже с теми навыками, которые получают ребята в спецназе.
Тайлер:
- А твой друг Дилон “ДиДи” Джексон тоже был с тобой?
Джон:
- В той деревне, как и в последующих двух крупных военных компаниях, он отличился как хороший связист и отважный солдат. Я много думал и по прошествии времени понял, почему взяли именно нас. Мы часто боролись за своих же товарищей, и у нас не было разницы: мертв он, ранен или просто попал в засаду.
Тайлер:
- Тогда, если ты позволишь, мы вернемся к той ночи на реке в Камбодже.
Джон:
- На чем я остановился? Да, на том, что я вылез из-под своего укрытия и направился в ту сторону, где звучал голос Сэма.
Тайлер:
- Сэм!
Как уже сказал выше, я встретил ночью в лесу ту самую девочку из деревни. В ту минуту мне вспомнился первый сон, когда мы еще были в расположении военной базы. Сон, в котором девочку сдерживала чья-то рука, в то время как она несла мне воду. Уже тогда мне показалось странным это обстоятельство, но я не предал этому такого значения до момента, когда во время отработки боевой операции ко мне не подошел Сэм и не сказал следующее: Мне снился сон с одной странной девочкой. Дальше я приведу его описание:
“Я видел себя возле реки, на которой было тихое течение, а в небе сквозь листву играло яркое солнце. Я снял верхнюю одежду и в одних трусах вошел в воду. Сразу же недолго думая, погрузился в прохладную субстанцию. После влажного леса это было божественно. Внезапно на берегу я увидел мелькающую среди деревьев тень, но только не взрослого человека, ребенка. Когда он вышел на свет, то я увидел, что это была девочка. Одета она была чисто и опрятно, словно шла в школу и по дороге заметила меня на реке. Улыбка на ее лице подсказывала мне что ей еще не пришлось испытать на себе войну, и вообще обстановка во сне была очень даже мирной. Мы встретились на берегу и мило стали общаться.
- Меня зовут Милая. А тебя?
- Сэм! Ты идешь в школу?
- Мне не надо больше учиться. Я знаю все о мире, в котором вы живете.
- Хм. Милая, прости, я не одет.
Она рассмеялась и отвернулась от меня, пока я стал одеваться. Я чувствовал себя странно, в то время как надевал штаны. Мои мысли были абсолютно чисты, и я надеялся, что никто из других солдат не увидит ее”.
Тайлер:
- Джон, прости что прерываю. Ты думаешь это одна и та же девочка.
Джон:
- Не сомневаюсь. Продолжу.
“Я оделся и поспешил в расположение своей части, но тут она позвала меня за спиной.
- Сэм! Прежде чем ты уйдешь, я тебе отдам кое-что. Протяни руку!
Я сделал, как она попросила, и ощутил в своей ладони маленький прохладный предмет. Это было семечко. Она взяла меня за запястье и притянула к земле.
- Никогда не поздно дать новую жизнь.
- Ты не боишься войны? Взрывов?
- А ты видишь здесь ее?
- Нет.
- Но она есть в мире другого человека.
Я всего на секунду опустил глаза, а ее образ уже испарился”.
Тайлер:
- Так странно! Я думал услышать из твоих уст хроники военных действия, но никак не мистику.
Джон:
- Самое интересное в том, что мы оба видели один и тот же сон, но в несколько измененной форме. Я бы сказал, что сон строился от того состояния в котором мы оба прибывали. Версия моего сна:
Стоял густой дым или туман, сложно было понять. Мои руки цеплялись за каждое дерево, пока я выходил из леса на открытое пространство. На открытом поле стояла деревня, а рядом протекала быстрая река. Течение в ней могло сразу же сбить с ног и унести. В воздухе чувствовалась гарь и нервозность. Я стер пот со лба, но в тот момент, когда посмотрел на руки, то увидел кровь. В моей голове соседствовали два чуждых друг другу чувств: неизбежность в страданиях и возможность исправить свои действия. Из тумана вышел ребенок, девочка лет семи-восьми. Она шла по направлению ко мне, держа в руке ведро. И вот тут, я увидел руку на ее плече. В деревне все дома были пусты. Я ушел подальше в поле, где упал в мягкую постель из шелковых растений риса. Странно! Рис растет на воде, но траншеи и каналы были безводными. Вода была только в реке, но течение не позволяло мне даже близко подойти. Я боялся, что не устою на своих слабых ногах. В конце концов, среди травы показалась та самая девочка, лицо которой я, кстати, не разглядел. Она подошла ко мне и сверху вылила на меня ведро, но только это была не вода совсем. Какое-то приятное чувство принесла та жидкость, попавшая на меня. Ты знаешь Тайлер, я вспомнил только сейчас все подробности сна. В первый раз мне показалось, что в ту же секунду, вокруг меня собрались посторонние люди, которые аплодировали мне. Только теперь, я понял, что это был мой ВЗВОД. Я вижу лицо сержанта Хогарта и его шрам в пол-лица, ДиДи теребит как всегда монету, а Тедди-бой произносит фразу: Вай ком Диас (ступай с богом – перевод с испанского языка). Знаешь никто из них ничем не был раздосадован или обозлен, они просто приняли все как есть.
Тайлер:
- Ничего себе. Впору садиться за книгу Джон.
Джон:
- После того, как я рассказал тебе все предыстории, пришло время окончательно вернуться в ту ночь на реке.
Когда провел рукой по ее лицу, вернее, несформировавшемуся в моих глазах образу я, наконец, вспомнил о той боле, которая долго сидела во мне. Я был на пороге черты, где многие ходят кругами. Девочка приложила руку к моему сердцу и тихо произнесла, словно нас могли услышать: Все будет хорошо. Не носи боль в себе. Как только, я принял ее слова, лицо озарилось улыбкой.
- Спасибо! – сказал я, беря ее за руку. Мне это было очень важно.
Корни деревьев опутали ее ноги.
- Все хорошо – произнесла она. Это нормально. Я ухожу.
Девочка стояла в центре леса и земля вместе с корнями утягивали ее вниз за собой. Я побежал сквозь ночную мглу дальше в самую чащобу деревьев. Сухие ветви царапали мою кожу и не давали спокойно идти дальше.
- Сэм! – мой крик разорвал ночь. Птицы стаей взлетели со всех деревьев, напугав меня. Река рядом вдруг внезапно замолчала, прекратив свой бег, деревья осыпались и вместе с птицами стерлись.
Тайлер:
- Я хочу как можно больше узнать о Сэме.
Джон:
- Я хотел точно так же, узнать о нем на протяжении долгого времени.
Тайлер:
- И что?
Джон:
- Утром, на холме, я нашел под поваленным деревом следы его ночевки там. Хоть мы и старались скрывать свое присутствие, Сэм все-таки слабо овладел этими навыками. До сих пор, для меня загадка, как он попал в наш отряд. Кто был инициатором его присутствия во взводе. Не удивлюсь, если никто о нем и не знал толком. Как бы там не было, на несколько последующих за этими событиями недель, я остался один в чужой стране. Первые два дня бесцельно бродил по лесам, конечно, не выходя на открытые участки. Держался в стороне от деревень и открытых участков воды.


Часть вторая

Наше время

К моему третьему посещению Камбоджи я готовился долго. Я всегда много экспериментировал, комбинируя разные спортивные снаряды. Иногда это могли быть только доски для серфинга, или как в случае с Камчаткой серфинг и сноуборд, в Индонезии был маунтинборд и серфинг. В этот раз я решил скомбинировать велосипед и байдарку. Но для начала стоило провести эксперимент. Взяв лодку у друга, и упаковав ее в 100 литровый веломешок,  я собрался поехать на речку. Груз был довольно массивный, и мне пришлось вдвоем с ним вытаскивать его на улицу. Мой путь лежал далеко загород, долгими дорогами через леса и поля. Накачав на берегу лодку, я погрузил в нее велосипед и двинулся обратно в Москву. Удивительно, но у меня все вышло.
С последнего путешествия меж тем прошло почти полгода. На дворе была зима, и снег валил в полную силу. Чтобы занять себя приятными мыслями об Азии я стал изучать Мьянму и даже нашел себе учителя по бирманскому языку. Свела нас вместе одна знакомая, которая училась в Институте Стран Азии и Африки. Не так-то просто найти человека знающего такой редкий язык. Ко всему прочему я вытащил на свет свою идею про реку Нам Оу в Лаосе. Своей байдарки у меня не было, но разве это помеха? И вот тут я возвращаюсь к самому началу этой главы. Тогда же я как раз провел свой эксперимент по сочетанию велосипеда и байдарки. Но вернемся к холодным зимним стужам.  Чтобы у читателя не сложилось неверное представление, мы еще и работали. Причем, я работал ночным сторожем на парковке, и пока было время, изучал Вьетнамский язык. Однажды мой преподаватель показал на своем телефоне фотографию красивой азиатской девушки. Я влюбился с первого же взгляда. Она принадлежала к касте посольских работников проживающих в Москве. Время от времени он посещал званые ужины, которые устраивались в честь различных национальных праздников, там он ее и встретил.  Ему не хватало смелости ее пригласить на коньки, и тогда я обошел его. Мы стали общаться с ней посредством интернета. И в один прекрасный день решили сходить покататься на коньках. В назначенный день я стоял в центре Москвы и ожидал ее, мучая себя мыслями: Какая она, и в чем придет? Только представить себе я жду девушку из далекой страны  Бирмы. Возле метро была серая скука, народ метался в своих повседневных делах, а  у меня птички пели на душе. И вот в толпе наши взгляды встретились впервые. Она пришла вся укутанная в пуховую куртку, и напомнила по виду меня самого во время восхождения в Непале. Наша погода была не привычна для нее. Мы вошли в метро и почти всю дорогу молчали, изредка обмениваясь вопросами вроде: Как вам наша погода и город? А что касается глаз, то они уже все нам сказали за нас. Первые попытки поставить ее на лед выглядели смешно. Она цеплялась за меня при падении, наши руки сплелись в теплых прикосновениях, ее морозное дыхание заставляло сердце биться все сильнее. При очередном падении мои штаны треснули по швам в районе промежности. Мы решили, что дальнейшее занятие спортом приведет к тому, что я уйду отсюда ни с чем. К тому же она порядком замерзла. Мы сели в небольшом деревянном кафе на главной площади при входе и заказали горячий чай с медом. Она очень любила мед. А затем и во все поразила тем, что могла читать по-русски. Она без проблем могла читать даже сложные названия станций метро и улиц. Мы обменялись своими лингвистическими знаниями в области наших родных языков. Открыв свой ежедневник, я стал делать карандашом набросок ее глаз, и по истечении десяти минут подарил готовый рисунок. А на следующий день я получил свой портрет уже из ее рук. Чтобы не происходило во внешней политике двух государств, здесь, в самом сердце Российской Империи мы соединили наши сердца на мосту дружбы. Наши отношения бурно развивались и со временем привели к той самой черте, за которой уже нет пути назад. И мы, конечно, ее переступили. В ней было много тайн. Она с самого начала сказала, что живет с девушками из ее окружения, часто не могла долго говорить, встречались мы только в определенных местах, и каждый вечер ровно в 8 она уезжала. Такие странности сами собой породили множества вопросов, но я решил, что не стоить портить все, задавая их. Когда все так прекрасно, то некоторые вопросы излишне. Наслаждайся человек и не думай о плохом. Никаких официальных праздников мы не могли совместно встречать. Нашу любовь мы держали в тайне. Ее родители у себя на родине имели политический статус, и выбор своей дочери могли спокойно забраковать. Часы, отсчитывали последние секунды старого 2012 года, приближая мое новое путешествие. Ни каких звонков и поздравлений. Так и ступили мы в Новый 2013год. Ближе к весне у меня было все готово для отъезда в Лаос. На нашей последней встрече перед самым отъездом было много разных слов, но не те, которые могли передать всю глубину моих чувств.  Просто жди меня…
В Апреле Банг Кок встретил меня своей традиционной погодой и горячим асфальтом. Я не случайно выбрал этот месяц. Мне хотелось начать сплав до начала сезона дождей. Опыт у меня был минимальный, и если бы течение было очень сильным, а расход воды увеличился, то все могло закончиться плачевно. Всегда сложно привыкнуть к перемене погоды. Слишком большая разница. Я шел по улице, прогибаясь от тяжести рюкзака, ощущая на ходу  приторный запах канализаций. Я решил в городе долго не задерживаться, сердце подсказывало, что не стоит слишком близко держаться  к местам для туристов (все-таки опыт, полученный мной в Патайе, был не зря). Я сел в “мотокарету” и попросил отвезти меня на Северную автостанцию. Со мной сидел какой-то негр и всю дорогу спрашивал о моем рюкзаке. Его видимо заинтересовали мои весла. Я сказал, что собираюсь плавать на лодке по Северному региону. Получив от меня ответ, он переглянулся с водителем и засмеялся. Мы оставили его в одном из районов Банг Кока, где он пожелал мне удачи в моем путешествии. А дальше меня ждал автобус и долгий путь на север до города Чанг Рай. Уже ночью, когда я сошел с автобуса, мои ноги не слушались меня. Усталость накатила словно волна, но я крепко еще держался. Я нашел себе здоровый номер в старом здании отеля. По Тайским меркам это был свинарник, но большой и это важнее. Два дня я жил в городе, приходя в себя после перелета. К тому моменту я уже и думать забыл про велосипед, решил путешествовать только с лодкой. Но поход в веломагазин заставил меня переиграть свои планы. Я присмотрел себе старенький шоссейный велосипед с ободными тормозами, трековыми колесами и переключателем передач прямо на раме. Все конечно выглядело доисторическим, но махнув рукой, я сказал себе: Сойдет! Я не спешил и решил выделить один день для его обкатки по городу и доведению до ума. Ночью я вскочил с кровати, заслышав дождь. Неужели я промахнулся со временем или все-таки сезон просто настал раньше? В любом случае не стоит тянуть больше, и я стал думать, как это все перевозить. Липкой лентой я примотал весла вдоль всей рамы от седла к рулю. Веревками обвязал лодку на багажнике.
Рано утром в 7 часов я выкатил на дорогу и помчался, что есть сил реализовывать свой предпоследний проект. Нахлынули старые чувства, что я делаю что-то действительно не обычное. Я долгие годы исследовал дороги, а теперь моим объектом интереса стали водные пути.  Кататься на велосипеде по Тайланду после Непала и Камбоджи конечно, мало интереса, зато я снова в седле. Мне так спокойнее. К тому же если мне придется скоро плыть я должен быть физически готов к этому. Это уже фанатизм товарищи! Готовиться к спорту спортом. Уйдя с основных трасс я, наконец, мог вдохнуть аромат окраин. А Тайланд буквально утопал в различных цветениях, и аромат нагружал мои легкие сполна, на порог, не подпуская мысли об усталости. Дорога вынырнула вдоль Меконга, на другой стороне которого Лаос уже махал мне ручкой. Со стороны Тайланда: дороги, магазины, заправки и города, города. Сто стороны Лаоса: холмы и редкие поселения. Эту дорогу, я представьте себе, тоже уже знал. Прямо передо мной лежал перевал, за которым открывался вид на всю приграничную долину Меконга. Спуск на том конце седловины был длиннее и круче. Видимо из-за разницы высоты над уровнем моря. Здесь, близко к Лаосу как никогда снова ощущаешь прилив возбуждения от встречи с горами. Тормоза поскрипывали, но работали исправно. Как только я начал подъем, рядом со мной затормозил грузовик спецназа Тайланда. Водитель предложил меня подвезти, открыв задний фургон. Я был ошеломлен таким предложением, после многочисленных грузовиков с бамбуком, тростником, всякой живность и т.д. Но я вежливо отказался. А затем, настал момент, жалеть о содеянном. Тормоза на спуске сильно скрипели, отзываясь эхом по окрестным горам, грозя вызвать лавину, если бы это было возможно.  К тому же вес лодки гнал велосипед вперед, делая мои попытки затормозить бесполезным занятием. Мне все это быстро надоело, и я стал ловить машину. Пожилая тайская пара на пикапе предложила свою помощь, предлагая так же, взять велосипед. Я так лихо запрыгнул в кузов вместе с лодкой, на остальное мне было плевать. Мне захотелось расстаться с этой идеей поскорее. Но их настойчивость сыграла свою роль.
Из своего отеля на крыше я смотрел в сторону Меконга, и вот тут я стал по-настоящему заложником своих мыслей. Сильные сомнения закрылись во мне. Я зашел в интернет, и посмотрел еще раз карту намеченного района. Город Пхонг Сали находился на самом севере Лаоса, близ границ Китая. Река, истоки которой текли из-под “Небесной” проходила через ущелья без какого-либо вмешательства цивилизации в свою среду. Ничего вокруг, даже деревень, только горы и река. За это и люблю путешествия, та ситуация в которую я себя  самого ставлю, не оставляет мне выбора как ехать дальше. В обычной сытой жизни вряд ли остается место безумству. Я взял себе пива, откинулся на стуле и смотрел через реку на Лаос. Не отступать и не сдаваться.
На следующий день я закинул байдарку и велосипед в лодку и отправился в Лаос. Где-то внутри себя я чувствовал, что это последний визит. Я решил напоследок сделать себе вместо очередного штампа – визу на месяц. Формальности забрали много времени, и выезжать на дорогу не имело смысла. Я оставил все вещи и решил заняться очередной тренировкой. Со мной был только рюкзак, в который я клал купленный арбуз для тяжести. Это было наградой за покоренные километры по жаре, к середине дня, которая переходила все мыслимые рамки. Потом оставшиеся часы я просто отсыпался.
Потрясающее ощущение, я путешествую верхом на велосипеде по горам, а если мне захочется, то я могу спустить лодку на воду, и тогда для меня откроются новые виды и впечатления. Да, я алчен до разного рода впечатлений, я алчен, увидеть новых людей и их жизнь, я тот, кто вечно переступает страх, давя его ногами как червя. Забегая вперед, скажу, что на велосипеде я преодолел совсем немного и в итоге подарил его одному мальчику в городе Луанг Нам Тха. Здесь же в туристической компании я стал собирать информацию по рекам в Лаосе. В окрестностях города было две такие: первая – находилась на территории национально парка и имела четвертую категорию сложности (категории по пяти бальной шкале для определения сложности – примечание автора) и вторая в шаговой удаленности, более простая и с менее быстрым течением. Ее то, я и выбрал для проверки себя и лодки. Сказать, что у реки не было своего нрава, значит, ничего не сказать, просто он был как у младшего брата: драчун с дерзким характером. Я перешел по соломенному мосту на другой берег, где бросил якорь. Я накачивал лодку, вместе с тем заполняя себя такой же твердостью в решении, как воздух в резиновой оболочке. Забросив вещи в лодку, я взял весло и оттолкнулся от берега. Водная артерия текла среди участков и небольших домиков, на самой реке стояли заградительные сети для ловли рыбы. Из-за засухи река достаточно сильно обмелела, требовалось чаще переносить лодку по земле. Все это напоминало отрывок из боевика, где показаны кадры с высадкой сил специального назначения в джунглях. Колючие кусты царапали кожу, но меня больше беспокоила целостность самой обшивки лодки. Резина, из которой она была сделана, повидала свой век и часто пропускала воздух. К сожалению порогов, было не так много, в основном это был плес (стоячая вода со средней глубиной – примечание автора). Зато это был первый опыт сплава по реке в Юго-Восточной Азии. Я был рад самим ощущениям от этого похода, волнения переполнили мою чашу терпения. Выбрался я оттуда без сложностей, выйдя на дорогу, я поймал попутку. В моем номере было не протолкнуться, резиновый дракон распластался по всему полу. Залог долговечности резиновой лодки заключался в тщательной просушке. Я писал сообщения своей подруге, но все они остались без ответа. Расстояние до Пхонг Сали было очень большим, километры пришлось покрывать традиционным способом – автобусом. На полпути я сделал остановку в городе Удом Ксай, где провел пару замечательных дней. В центре города на холме восседала гигантская статуя Будды. В тени его плеча я часто сидел и читал книжку. Отсюда открывался вид на всю долину, в которой раскинулся город. Здесь я, наконец, получил ответ на письма к своей любимой. Она писала, что в Институте им. Баумана проходя вечера Бирманской песни и танца, на котором должна выступить с музыкальным номером. Все свободное время она проводила за швейной машинкой, создавая сказочное платье. В свою очередь я ей рассказал о том, что очень близок к своей цели. До точки старта на реке Нам Оу осталось всего-то 100 километров. Девушка предупредила, что река с суровым характером и протекает в малонаселенных районах. Все последние дни мы наслаждались общением, и я ловил себя на мысли, что сильно скучаю по ней. В предпоследний день у меня разболелся зуб. Я бегал по городу в поисках аптеки, а наталкивался только на одну Китайскую медицину. Десять разных пакетиков смешивают для достижения одной цели. Ох, эти китайцы. Этот город полностью принадлежит эмигрантам из социалистического лагеря. Наконец я все-таки нашел обычную аптеку и смог унять боль.
Утром я столкнулся с сомнениями: ехать дальше на север в Пхонг Сали или в ту деревню, где я в первый раз увидел реку, пересекая ее с подругой. До нее было километров 70 по горной дороге, вдоль одного из ее притоков. Она стоит прямо на реке, и спустить на воду ее будет проще, чем севернее. От Пхонг Сали до реки придется добираться на машине порядка 30 километров. Недолго думая, я сел на автобус до Мыанг Куа – второй вариант. Всю дорогу я проспал, пока автобус трясся на извилистой дороге. Автобусная остановка была в 2 километрах от города, и оставшийся путь до центра деревни я проедал пешком с байдаркой на спине. Девять килограмм за спиной стирали плечи в кровь. Я шел пешком, ловя на себе удивленные взгляды, но мне было все равно. До моей цели было уже совсем недалеко. И вот я ступил в центре той самой деревне, в которой мы были когда-то давно. Бетонная дорога, огибая центр, шла под уклон, спускаясь к реке и переправе. Та самая странная переправа с понтоном и буксиром как, оказалось, была более не актуальна уже. Ниже по течению лаосцы возвели мост. Я заселился в один из гостевых домов. В комнате кроме матраца больше ничего не было. Стояла невыносимая жара, я лежал покрытый с ног до головы потом, а коричневая река, о которой я давно мечтал, текла прямо за стеной. Вот так и надо жить, исполняя свои мечты и долго решаться на то, чтобы исполнить их окончательно и без поворотно. Не дожидаясь заката, я решил исследовать берег в поисках места “стапеля” (спуск на воду – примечание автора), но вблизи деревни заметил, что сделать этого, не получиться. Поверхность была каменистая, и я боялся повредить лодку. Завтра утром я спущусь ниже по течению и найду место для спуска. Вечером, как и на границе возле Тайланда с Лаосом я так же сидел на балкончике, потягивая пиво. То, что будет происходить завтра, станет настоящим испытанием. Деревня Мыанг Куа стояла прямо в ущелье окруженная горами, густая пелена утреннего тумана нависла над рекой. Ну что ж, не стоит оттягивать спуск. Я спустился ниже по течению пешком, вдоль хребта. В деревне купил продукты первой необходимости и воду. Если на велосипеде я и попадал в безвыходные ситуации с водой, то всегда можно было найти помощь на дороге. Наконец мои поиски окупились, я нашел песчаный пляж. Раскатав второй раз в Лаосе, резиновое изделие Ярославского завода, я принялся его накачивать. Что там впереди, никто не знает. Ясно одно, назад пути уже нет. Теперь только вперед. Оказалось на это не так просто решиться. Мне придется снова как в первый раз отпустить привычный мир и пойти…вернее поплыть в неизвестность. Наконец все было готово, я погрузил вещи, взял в руку весло и сказал: Прощай.
Лодка медленно плескалась на воде, солнечные блики играли на веслах. Шум каждого гребка эхом отзывался вокруг. Я был один, и течение несло меня  на запад. То, о чем я мечтал – уйти в дальнее плавание по коричневой субстанции, и проникнуть в дебри Лаоса, наконец, стало реальностью. Только подумать я плыву по реке. Сама идея абсурдна, но она происходила наяву. Я добрался до нового моста через реку и, по сути, пересек черту. Дальше только неизвестность. Я отвернулся и перестал смотреть за спину. Хватит. Жизнь слишком коротка чтобы тратить ее на сомнения. Первые пороги были слабенькими по силе и в основном служили для рыбаков местом расстановки сетей, а вот следующие заставляли трястись поджилки. Возле одного из таких я пришвартовался, чтобы проверить перед проходом сам порог. Огромные валы вздымались над водой, указывая по курсы каменные преграды. Я заметил небольшой коридор вдоль берега. Мне стало ясно, что единственный возможный путь это вдоль берега. Пройти, не заплывая на валы, и через пару минут быстрое течение выплюнет меня уже по ту сторону.  Но чего я не увидел так это то, что скалы вдоль берега очень острые. Течением меня несло прямо на них, каждый последующий желал вспороть лодку. Мне пришлось буквально руками отталкиваться от камней. Наконец обойдя препятствия, течение подхватило лодку и понесло дальше, захлестывая внутрь свежую прохладу. От постоянной сырости вся кожа сморщилась, солнце жгло кожу отражая лучи от поверхности. Из-за своего роста я не вмещался полностью в лодку, ноги постоянно свешивал за борт. Лодку с обоих краев заливало, поэтому часто приходилось останавливаться и переворачивать ее. Вещи я упаковал в небольшой брезент, слабо защищающий от воды, отдельно упаковал в герметичный мешок паспорт, деньги и страховку. Река текла вдоль зеленых холмов, на которых время от времени мелькали одинокие дома. Редкие моторные лодки вспугивали птиц и разных насекомых, отзываясь в свою очередь шумом из леса. Река состояла из двух секций: огромные пространства стоячей воды внезапно упирались в каменные завалы. На первый взгляд, кажется, что дальше нет пути, затем течение, словно пылесос, утягивало лодку. В проеме камней виднелся сквозной ход, в котором бурлила вода. На ровной воде я скажем так, быстро выдохся, но я никогда не забывал о времени и работал руками, практически не переставая. А когда совсем было тяжело, то просто откидывался на заднюю спинку и плыл по течению словно лист. День клонился ко сну, а мне даже не было известно, где я. Где я сегодня буду спать? Самое поразительное, что я встретил рыбака, говорившего на английском. Он-то мне и поведал печальную новость о том, что до ближайшего города плыть еще целые сутки, если лодка как у меня без мотора. Зато за соседним поворотом есть небольшая деревня, в которой живет местное племя. По совету рыбака я подплыл к берегу и, выйдя из лодки, пошел искать ночлег. Я зашел в бамбуковый дом и стал жестами показывать цель моего визита. Лодку я оставил на песке возле берега, здесь она никому не нужна была. Остальные вещи я положил при входе в дом и тут же осознал, что мне некуда себя деть. Как обычно я ловил множество взглядов вокруг себя. Наконец, хозяйка этого дома повела меня на второй этаж, где на полу постелила мне постель. Она не жалела топчанов и теплых вещей, устраивая мне самую уютную и теплую постель. И это притом, что я был в южных широтах. Когда же я лег, то женщина укрыла меня заботливо одеялом, как родного сына. Для них я был не просто заблудившимся белым туристом. Прежде всего, я был человек, которому нужен был дом и ночлег. Миллионы людей бояться путешествовать, со страхом думая, что их убьют или ограбят. Как только за окном стемнело, в комнате собрался совет старейшин. Люди оживленно о чем-то говорили, покуривая табак. У них тоже, по своему, был насыщенный день. Затем мы совместно отужинали. Я ел курицу с какими-то неизвестными мне овощами, от которых слегка пахло навозом. Но разве это так важно? В Непале, когда мы оказались на улице без крова я напросился в одну семью так же с просьбой о ночлеге. Нам с подругой постелили на полу, скромненько поев теми продуктами что у нас были, я мечтал только об одном, чтобы нас не выгнали на обратно на улицу.
Утром, я нашел свою лодку на пляже почти сдутую. Стояла утренняя изморозь, туман низко плыл над водой, прикрывая мохнатые горы. Я принялся накачивать ее и попутно принимал дары от племени. Я снова пустился в далекое плавание. Руки и плечи ныли от усталости, но уже буквально через час все пришло в норму. Огромный солнечный диск над водой указывал мне путь. Весь берег был испещрен песчаной отмелью, на которой я часто останавливался, чтобы искупнуться. Я просто подплывал к берегу, и тут же погружал свое грязное и мокрое от пота тело в прохладную субстанцию. Настолько разные условия: на дороге то же состояние, но там мне часто приходилось прятаться от солнца в тени деревьев, под крышами бензоколонок и домов. Здесь же на открытой воде я не мог никуда скрыться, только искать спасение в самой же воде. Жара продолжала отнимать остатки сил, я решил подставить под удар спину, накинув на голову майку. Резиновая лодка не имела киля под дном, как большая надувная сосиска, ее было сложно удерживать на курсе. Благо второй день ознаменовал собой борьбу с большим количеством порогов. Сражение за реку и за право пройти ее продолжалось целый день. Волны захлестывали ко мне в лодку, а камни на порогах бились об борта, вынуждая вытаскивать ее на берег и подкачивать. К середине дня я увидел затон реки, над которым возвышалась крутая стена небольшой горы. Это были ворота к тому чуду, который ждал меня за поворотом. Огибая гору, я увидел красивое дерево, цветущее прямо на середине реки. Оно напомнило мне Древо Жизни, красивыми узорами переливалось в легкой зыби на воде. А потом я увидел такое, от чего испытал непередаваемые чувства смесь страха и восхищения. Горы острыми пиками уходили в небо. В Лаосе, как я писал ранее, нет больших гор, в основном это холмы, но то было другое. По карте прямо на моем пути лежали горы высотой несколько километров. Меня посетил еще один страх, ведь чем теснее реке в горах, тем сильнее ее нрав. Мои запасы воды подходили к концу, и я решил сойти на берег поискать ее в небольшом поселении. Я вышел с бутылкой в центр деревни, но не увидел никого. Затем  по направлению ко мне я заметил идущего человека. Он долго и упорно старался понять мою просьбу и наконец, когда я совсем было, отчаялся, он отвел к большому колодцу, где они набирали чистую воду. Как показала практика, пить воду в Азии и правда нельзя, но в этот раз, забегая, вперед скажу, что мне сильно повезло. Вода и правда оказалась чистой. Мне предстоял самый необычный отрезок реки и самый живописный. Подкачал лодку и морально подготовил себя к дальнейшему. Я достал небольшой пакет, в котором был Sticky rice (липкий рис - разновидность вареного риса в Азии – примечание автора). Это была еда на каждый день, но по сравнению с теми булочками и пакетиками искусственной еды, которыми были завалена лодка, это был пир. Я в который раз оттолкнулся от берега, разница была в том, что теперь я делал это со всей уверенностью. На этой реке проявились все мои сильные стороны, которые не часто открываются в сытой и спокойной жизни. Огромные пики при близком взгляде теперь выглядели сплошной стеной. Деревья ни на шаг не отступали и следовали до самой вершины. Течение на удивление оказалось совершенно спокойным. Река медленно текла и позволяла наблюдать живописные виды без спешки. Всегда, когда возвращаешься в Москву, поражаешься как то место, где ты был, может быть таким спокойным и медитативным. Я плыл на последнем издыхании и наконец, заметил небольшую деревню и…европейца на берегу. Затем еще одного и еще одного. Я подплыл к ним и спросил: Где я здесь могу заночевать? Как оказалось, с этим тут не было проблем. Целое туристическое поселение. Много небольших кафе и гостевых домиков, по разбитой главной улице туда-сюда бродили девушки в коротких шортиках и, конечно же, был выбор в еде. Я шел с лодкой в руках, ловя на себе взгляды многочисленных туристов. Наконец я смог выпить горячего кофе и поесть европейской еды. Ближе к вечеру решил размять ноги и пошел по сельской дороге прочь из города. В здешних краях были примечательны пещеры, но мне было все равно, лишь бы немного походить своими ногами. Красный диск почти скрылся за каменными гигантами, джунгли вокруг готовились к ночной жизни, наполняя пространство вокруг различными шумами. Не далеко я успел уйти. Центральную улицу с наступлением ночи накрыли мириады огней. Электричество все еще роскошь в этих местах, его ждут так же как явление Христа народу в больших городах. Такая разная жизнь у людей. Наконец, я смог отоспаться в мягкой кровати. Вся спина гудела от ожогов, а кости от жесткой подстилки. Когда гребешь каждый день, без передышки, то открываешь в себе невероятные силища.
Утром я снова бодро плыл, обгоняя другие лодки, горы вокруг продолжали целиться в небо острыми пиками. Высоты здесь от 1,5 до 2 километров. Впереди меня ждала целая серия сильных порогов, а по краям острые скалы и мель. Совсем не зная местности, мне оставалось проходить только в несколько этапов. Активно работая веслами я, старался держать лодку строго по курсу. Камни в воде создавали преграды и большие ”бочки”. Обходя их, сразу попадаешь в мощное течение, несущее тебя в водоворот. Лодка, после таких боев быстро начинала сдуваться, и все чаще я сидел практически в резиновом бассейне. Преодолев первый порог, я вытащил лодку на камни, где осмотрел мое плавсредство на прочность. Убедившись, что все в порядке, и она выдержит последнее препятствие без новой закачки воздуха, я стал прикидывать маршрут прохождения. Никогда нельзя расслабляться. Одна ошибка, и я даже не смогу выбраться из этой глубинки. Здесь нет ни дорог, и уж тем более службы спасения, телефон тоже не работает. Да и как, я смогу объяснить на лаосском языке – где я нахожусь? Одна попытка – цена жизнь. Преодолев все препятствия я, вышел на широкое русло спокойной воды. Я решил никуда не спешить и больше отдыхать, наслаждаясь тишиной этого мира. Как небольшой листик травы (лодка была зеленого цвета) я плыл по течению, а мир вокруг представлялся глазами человека, смотрящего на муравья. И тут за поворотом, я увидел мост. Я сделал это! На склонах соседних гор стояли бунгало для туристов. Сам мост, был зажат двумя огромными горами. Меня одолевали чувства победителя, который три дня назад рискнул, спустив лодку на воду, в сторону неизвестности, и победил. В очередной раз я переступил свой страх. Мост, а вместе с ним и цивилизация потихоньку приближались. Возле самой кромки дороги я откинулся на спину и в расслабленном виде пересек черту финишной прямой. В этот момент одинокая туристка сфотографировала меня.
Я в городе. Устроившись на ночлег в первом попавшемся Гест Хаусе, я первым делом хотел отыскать банк, чтобы снять денег и интернет. Пора было послать весточку домой. Моя девушка уже три дня обо мне ничего не слышала. Знал бы что,  такой живописный городок как … принесет мне грустные вести. Я нашел интернет в небольшом местном баре, где вечером, устроившись с пивом в руке, стал писать домой. Я сдружился с хозяином этого заведения и даже стал приводить клиентов среди туристов к нему. Моя любимая была рада тому, что я жив и здоров. Зашли разговоры о посещении Лаоса. Я помню, как в первый день нашего разговора, она достаточно, положительно приняла эту идею, но уже буквально на следующий день, я заметил резкую перемену в ее настроении. Она много говорила о том, что не свободна в своих действиях, что у нее нет денег, но я чувствовал, что это все были только – слова. И тут последней произнесенной фразой, меня просто подкосило: Замужем! Затем последовал еще более вопрос: А ты не знал? Наш общий друг разве не сказал? Благо, друг так же был в сети, и с ним у меня состоялся нелицеприятный разговор на эту тему. Дело в том, что он лично знал ее мужа. Третий секретарь в посольстве Мьянмы в Москве. Серьезный противник! От злости я перестал писать ей, а она в свою очередь, увидев такой поступок, ответила такой же взаимностью. Я был разбит. И снова пустился во все тяжкие, только без сексуальных приключений. Как назло от холодного пива разболелся зуб, который ныл еще дома. А на следующий день, проблема с ним встала остро. В местном городе мне ничем не смогли помочь. Речь зашла о том, чтобы вырвать его. Время на часах было уже вечерним, а я знаю, как лаосцы не любят работать до темна. И все-таки выбора у меня не было, и сев на велосипед, я пустился в путь. Видит бог, от адской боли я гнал как на мотоцикле. Спуски, подъемы – все это проходилось без труда. Главное в жизни человека – это мотивация. Я доехал до ближайшей больницы и ребята, узнав о моей проблеме, вошли в мою ситуацию. Конечно, увидев пустые бутылки из-под спиртного, я понял, что они уже “приняли на грудь». Мне помогал лаосский язык, письменность которого я успел изучить самостоятельно. Один из парней, меня поддерживал словесно, пока врач делал укол анестезии. Зуб выбрали самый дальний, восьмой. Сделав, по меньшей мере, три укола, врач принялся вытягивать, но это сабо помогало. Тогда он стал его брать на излом. Боже, я такой боли в жизни не испытывал. Затем, парень что со мной все это время говорил, стал держать мое лицо, а врач тянуть зуб. Наконец все было, кончено. Крови я потерял не мало. С ваткой в зубах, истекая алой краской я, гнал до самого заката обратно к себе. Когда  испытываешь боль, ничего уже в жизни больше не надо. В городе я очутился уже только поздней ночью и слава богу. Дороги очень узкие в горах, а местные принимает алкоголь в больших количествах. Еще пару дней я провел в этом городе, осматривая местные горы, реки, джунгли. Сидя на веранде своего отеля, по немного набирал текст в тетрадке. В этой сырой поездки ноутбук я с собой не брал. Здесь, в окрестностях были еще одни пещеры, где партизаны коммунистического движения “Патет Лао» скрывались от оккупантов страны. Я познакомился со своими соседями из Израиля. Супружеская пара составила мне компанию в эти пещеры. Целая гора была испещрена насквозь проходами, открытыми площадками из которых вели огневую позицию, глубокие тоннелями, в которых жили, молились, женились и умирали. В один из дней, рядом со мной поселилась девушка. Измотанная долгой дорожной жизнью француженка привлекла мое внимание. Я решил поухаживать за девушкой и стал всячески оказывать ей внимание, но затем, она нашла себе другого кавалера в лице одного испанца. И с тех пор я встал встречать их обоих вечно пьяными. Мы как-то ходили большой компанией в местную забегаловку, где я лежал прямо в гамаке, пока остальные сидели за столом. Мы много болтали и пили. Я даже успел забыть обо всем, что меня тревожило и волновало. В конце концов, я сложил лодку в рюкзак и неожиданно для самого себя принял решение ехать в Луанг пробанг на автобусе. На том самом мосту, на котором пять дней назад впервые показался с лодкой, я встретил в усмерть пьяную француженку с ее парнем. Мне стало их по-своему жалко. Может, не стоит скрываться от всего мира черти куда, напиваясь и, думая, что остальной мир сошел с ума. Мы сами его делаем таким, и в наших силах его сделать лучше. Я ждал автобус на пыльной остановке, умирая от солнечного жара и думая о своей девушке. Она вдруг снова заполонила собой все пространство в моей голове. Не помню как я доехал, ведь я был пять часов в пути без интернета. Наконец, я сошел в своем самом любимом городе – Луанг Пробанг. Я  не мог долго найти жилье, что ввело меня в ступор. Я снова здесь. Северная резиденция Лаоса, город удачно расположился среди гор на дельте Меконга. Я отыскал комнату почти в центре и не так дорого. Приятным бонусом было то, что в комнате стоял настоящий письменный стол. Прямо для меня. В этой комнате я впервые стал делать наброски из этого же рассказа, но кое-что немного другое. Второй сон главного героя – там была эти строки: То, что вы называете злом создано вами в противовес обычному течению. Этот военный период был твоим осознанным выбором. Связанно это еще с одним таким же событием в твоей истории. В переломный момент, когда нужно было отойти в сторону, ты не смог принять тот факт, что люди уже сделали свой выбор. В вашей очень технологичной цивилизации назревал раскол, и ты искал способ, как повлиять на умы людей. Идея, созданная тобой чтобы вовлечь в войну больше сподвижников, привела к огромному кровопролитию и угасанию многих форм жизни. Идеология так захватила тебя, что ты сам оказался под ее влиянием и когда вынес ее за периметр свой жизни, она как пыль упорхнула из твоих рук.            
Я сделал набросок на трех листах о небольшом народе, который живет на планете-океане. В центре возвышается высокий вулкан, в недрах которого добывают очень ценный материал. Ценный так же для другого народа, который живет за океаном. Первый народ имел когда-то возможность ходить по океану, но утерял такую возможность. Все из-за особого вещества в крови. А вот у главного героя – сына правителя страны, есть такое вещество. Сев в автобус до столицы Лаоса - Вьентьяна, я стал работать над этим текстом дальше. Мне было важно отразить то, чем народ жил: религия, понимание мира вокруг, разность полов.
В столицу я приехал очень поздно, и тут же решил пропустить по стаканчику пива. Я зашел в местный бар, где сначала мне компанию составила местная нетрезвая лаоска, а затем двое журналистов из Америки (я пишу эти сроки пару лет спустя, и уже вижу сходство с моим рассказом про двух журналистов в Пном Пене). Мы очень задорно беседовали про наши страны, про политику и тут ко мне подошла девушка. Я был настроен на беседу, а не на секс. Но у нее получилось утащить меня к себе. Мы сели на мотоцикл и понеслись по ночным улочкам столицы. И вот тут, я испытал самое сильное чувство в своей жизни – попытка убийства. Девушка купила презервативы на ресепшене и мы зашли в ее комнату. Оказалось что это – леди бой. Я был в ярости и стал искать свои деньги, которые по глупости отдал вперед. Я вышел на улицу и стал получать упреки в вой адрес за спиной. Я развернулся и побежал в его сторону, пока он заводил свой мотоцикл. Одним ударом сбросив того со стального коня, я стал душить этого ублюдка. Мне так хотелось это сделать, что я и не думал разжимать свою хватку. И все-таки я отпустил его. Я вышел на темную улицу и стал переворачивать стоявшие на обочине мешки с мусором, пинать ногой осветительные фонари. В общем строил из себя придурка. Я пришел в свой отель, где на балконе встретил парня с длиннющими дредами на голове. Он был из Нью-Йорка и в этот вечерний час попивал пиво в одиночестве. Он сразу узнал во мне русского. Я рассказал ему о том, что я сейчас сделал и предложил вместе посидеть и попить пиво. Мне надо было просто успокоится. Меня всего трясло как после автокатастрофы.
На автобусе я пересек весь Лаос до южного города Паксе, где в прошлом году мы с подругой закончили путешествие длиной в полгода. Все, я окончательно замкнул круг. В Паксе я был очень сильно измотан долгой дорогой и дикой жарой. Я сошел ночью с автобуса и буквально упал от устлости. Зато впервые я увидел порно-канал в этой буддийской стране. Моя бирманка снова стала мне писать, явно не желая отпускать меня. По интернету я поменял дату вылета домой. Но прежде чем я улечу, я решил как в начале с мотоциклом, исполнить дальнюю мечту – посетить парк в провинции Раттанакири в Камбодже. Я пересек границу на очередном автобусе, которая была здесь в двухстах километрах от города. В третий раз поселился в том же самом отеле в городе Стынг траенг, где мы в прошлом году приняли решение закончить путешествие с подругой. Я хотел походить на лодке по местным рекам, в том числе по реке Сре Пок. Река стала прообразом реки, на которой якобы жил полковник Куртц из фильма Френсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня”. На ней же разворачиваются события и моего рассказа. На тесном фургончике мы доехали до города Банг Лунг, где в первом своем путешествии я не смог пересечь границу с Вьетнамом. Как я узнал позже, именно для этого пограничного пункта нужна виза. Хотя всю страну можно исколесить по одному лишь штампу.
Я заселился в крохотный совсем мотельчик, и стал искать возможность сходить в джунгли с ночевкой. Те самые леса, через которые идет группа сержанта Хогарта. В этот раз, я не отступлю. Я даже нашел компаньонов, которых к своему удивлению описал в своем же рассказе. Может быть это всего лишь случайность, но судите сами. Описание про Тедди Боя, что он встречается с испанкой, вылилось в девушку из Колумбии, а бывший сначала по описанию толстым Сэм, стал пухленьким парнем по имени Маню из Гренобля. Мы определились с завтрашним нашим походом в джунгли и стали готовиться. С Маню, мы вечером вышли в город выпить пива и поболтать. Очень душевный, открытый парень, каким он и есть в моем рассказе. Затем мы немного покурили траву, прямо в центре города, сидя на стульях возле отеля. Мы обошли другие отели в поисках интересных цен и экскурсий. Закончилось тем, что хозяин одного из отелей увез Маню в бордель.
Утром нас снарядили всем необходимым для быта в лесу, и выдали спальные мешки. Мы погрузились на мопеды и поехали к лодке, ожидавшей нас на реке Се Сан. Дорога – сплошное бездорожье вдоль гор и полей. Мы приехали в небольшую деревню, где нас уже ожидали наши проводники. Первый по виду лет двадцати, мог говорить на английском, а второй, управлявший лодкой, был из местного племени. Он кстати, нес нашу провизию, обладал навыками отличного гида по лесу, и мог использовать окружающую среду для выживания. Мы загрузили лодку и отправились вниз по течению на самую границу с вьетнамом. По дороге я фотографировал простых рыбаков и красивых белых птиц, названия которых не знал к сожалению. Нас встречало местное племя в небольшой камбоджийской деревне. Мы зашли домой к нашему проводнику, где сидя под сваями дома, упаковывали свои вещи, задавали вопросы, и просто болтали друг с другом. Теперь мы одна семья, на это короткое время. Гид нам дал по две бутылки на душу и мы, поняв, что поход будет тяжелым, двинулись в путь. Вначале были голые поля и сухая растительность, но чем глубже мы шли в лес, тем более зелено становилось вокруг. Лес все сильнее устанавливал перед нами свои растительные преграды. Вот они – камбоджийские джунгли. Они особенные. Маню и Сильвия болтали на французском. Здесь почти многие туристы разговаривают на французском языке. Я наслаждался сначала своим музыкальным плеером, а потом когда батарейки сели, слушал окружающую природу. Наши гиды пока мы шли, не проронили ни слова. Гид из племени орудовал мачете, а мы как обычные туристы шли на все готовенькое. Сезон дождей еще не посещал Камбоджу, и это ощущается. Густая растительность над головой полностью скрыла нас от любопытных глаз сверху. Давно я мечтал оказаться здесь. Через некоторое время мы вышли на дорогу, по которой каждое утро шли в лес лесорубы. Вырубка леса – серьезная проблема в Камбодже, и она угрожает всем национальным паркам страны. Тут и там раздавались отзвуки бензопилы. Эта дорога, скорее всего, наследие партизан со времен войны. Мы не стали долго по ней идти и забрали правее, в горы. Наконец, джунгли здорово поредели, и мы смогли осмотреться вокруг.  На этих открытых местностях я нашел немного старых гильз. Отличная огневая позиция. Сверху видно дорогу сквозь джунгли. По ней скорее всего шли грузовики из Лаоса, с припасами и амуницией. Черные как смола камни и сухая растительность придавали этому месту зловещие оттенки. Спустившись снова в зеленую долину, путь нам перегородили сплошные болота. Слава богу, что сейчас не сезон малярии. Только позже, я понял, что это были  многочисленные русла одной реки. Она течет от пограничных территорий Лаоса и Вьетнама, с самых северных окраин. Дождей не было много месяцев, и она полностью пересохла. Преодолев очередной высохший порог реки, мы дошли до конечной точки на сегодняшний день. Здесь нас встретили другие  местные гиды со своими группами туристов. Французская пара и две симпатичные немки. Мы, вместе с гидами обустроили лагерь: собрали хворост для костра, натянули гамаки и поверх защиту от дождей. Аборигены показывали, как из земли добывать чистую воду. Нужно вырыть глубокую яму и через некоторое время из земли начинает бить чистый родник. Совершенно чистая и прозрачная вода. Местные ребята нарубили огромные стволы бамбука, в полость которого закладывали еду. Затем положили в костер. В конце дня мы всей толпой пошли купаться в природный бассейн. Совсем небольшой ручеек стекал с отвесной стены, наполняя естественный резервуар из камней. Вода в нем оказалась теплой, и чтобы отыскать прохладу, приходилось нырять глубже. Вокруг меня одна французская речь. Я общался в основном с девушками из Германии. Одна из них была особенно мне симпатична. По возвращению в лагерь нас накормили отменным ужином, и уже ближе к ночи полилось вино. Разливали его в бамбуковую тару. Я отправился в лес, в не просветную тьму. Ноги несли на пролом, сквозь чащу. Я совершенно не смотрел куда иду. Только старался запомнить откуда пришел. Забравшись, как можно дальше от лагеря, я выключил свет, пытаясь представить как это: Оказаться ночью там, где ты был в прошлой жизни. Это чудо, что в таком безрассудстве, я не наткнулся на змею или еще что хуже. В этом районе шла война, и на эту землю было сброшено миллионы тонн авиабомб.  Мог наступить на одну такую не разорвавшуюся. После вина местные стали ловить на закуску в ближайшем ручье всякую скользкую тварь: рыбу, лягушек, ящериц. Делали из них барбекю и после растирали их в кашу в бамбуковой чаше. Вкусно, хоть и мерзко. Ночью мне снился сон. Тот гость с вершин Гималаев, который заходил в комнату отеля, снова был возле меня. Он стоял в чаще леса, указывая путь. Я смотрел на него, чуть высовываясь из своего гамака. Лицо было скрыто завесой тьмы. Незнакомец продолжал подзывать к себе, явно с какой-то целью, но, как и в прошлый раз, я решил проигнорировать его. Через несколько секунд он исчез. Я набрался смелости и отправился вслед за ним в лес. Я долго бродил в поисках гостя, но все тщетно. Как только
Утром наши соседи по кэмпингу покинули нас. Они возвращались домой, а нам предстоял большой круг по джунглям и ночевка в местной деревне. Та самая немецкая девушка, которая мне понравилась, оставила свои изношенные штаны. Не подумайте что я фетишист, но я взял их. Солнце даже сквозь деревья не сбавляло своего напора, а руки и спина были открыты ему на растерзание. Я надел каждую штанину на обе руки, и тем самым защитил кожу от пигментации. До сих пор на моей спине осталось много сувениров от долгих странствий на открытых участках под палящим солнцем. Мы обошли стену водопада, который наполнял бассейн водой левой стороной и стали забирать вверх. Огромные корни деревьев заменяли нам ступени. Пот иссушал мой организм, забирая последние капли влаги. Гора испытывала на прочность. Если бы не природные источники воды, тех бутылок, что были в запасе, вряд ли хватило бы. Гид по пути наверх, рассказывал про передвижение солдат по этим джунглям, как жили партизаны и где точно были найдены остатки оружия и боеприпасов. Он так же один ударом мачете срезал толстые ветки лиан, вытягивая из них приятную влагу. Из лиан мы брали воду, а из листьев тростника получались отличные ломтики по вкусу напоминающие салат. Лес в этих местах был, еще более не проходим, но как уверял гид, мы даже не приблизились к территориям настоящего парка. Площадь этих мест слишком обширная. К середине дня мы вышли  к главному руслу реки. Огромные монолиты в обычное время составляют опасные преграды и пороги на реке, но сейчас это было просто высохшее каменное плато. Видно было, как река течет под большим уклоном, создавая мощный поток и стачивая камень. Мы долго бродили по лесу, преодолевая овраги, и поваленные деревья ценной породы. У меня была возможность впитать как губка образ этих мест для рассказа. Ближе к концу дня мы вышли на еще одну дорогу и повернули назад. Пепел как снег, лежал  вокруг деревни. Множество деревьев полыхали огнем. Крестьяне выжигают землю под посев. На мгновение, я представил перед глазами картину войны. В деревне местного племени нам отвели место под сваями дома для ночлега. Мы натянули свои гамаки и  принялись готовить еду. На ужин был суп с картофелем и овощами. Прямо на пяточке перед домом мы расстелили тент и разложили на нем столовые приборы, а аборигены вынесли пару свечей. Во время этого праздничного ужина, я спросила гида о том сколько потребуется времени и сил для того чтобы пройти весь национальный парк и достичь границ Лаоса. На что он ответил: Потребуется много носильщиков и провизии, на ногах придется покрыть много километров в течение двух недель. Я загорелся идеей пройти до тех мест, где обитали партизаны Красных Кхмеров до своего победного шествия к столице Пном Пень. Так называемая база сто. Он предложил такой маршрут на будущий год: нанимаем десяток носильщиков и идем на две недели в джунгли, дойдя до границ, поворачиваем назад. Обратный путь мы проделаем на самодельных лодках, сделанных из бамбука, по той самой реке, которая сейчас тихо дремлет под солнцем.
Вернувшись в деревню, перед самым отъездом мы посетили местное кладбище. Странная постройка! Деревянный забор по периметру и четыре деревянных стражника охраняют усопшую душу. Это место, своего рода . На реке нас уже ждала лодка. Я прыгнул в воду, чтобы искупнутся и отметил про себя, что течение довольно сильное у этой реки. Меня несло вдоль берега, и даже ухватиться было не возможно, чтобы задержать свой стремительный бег по воде. Вытащили меня из воды сразу на лодку.
Долгими днями с лодкой в рюкзаке, я ехал на юг, к Вьетнаму. Я задумал  перейти границу в районе “Рыболовный Крючок”. Здесь, на ровном плато оставался на пути небольшой город Скун. Очередной захудалый городок Камбоджи, с самым грязным рынком в центре, парочкой столовых со скудным выбором еды и десятком магазинов разной фермерской техники и мотоциклов. В остальном, ничего особенного. Я поселился в настоящей дыре без окон, где было душно как в бане. И все же я нашел в себе силы вздремнуть после долгой дороги. А в самую жару я вдруг вышел прогуляться. Накинул майку на голову и шел с пивом вдоль дороги. Жара стояла самая сильная за все время. Вечером я взял свою любимую свинину с рисом и удобно устроился на балкончике своего отеля, наблюдая за красочным фейерверком и гулянием по случаю свадьбы. Пора было добраться до конечной цели – город Сайгон. Восемь лет назад я начал в нем свое путешествие и теперь, наконец, я мог закончить в нем долгие странствия. Закинув лодку за спину и сложив весла, я сел на заднее сидение мотоцикла и направил его водителя в сторону границы. Пустынное поле и пару домов, вот собственно и все, что было на границе. Неторопливо местные полицейские посмотрели мой паспорт и отпустили со спокойной душой во Вьетнам. Но это было еще не последнее посещение Камбоджи. По дороге до границы я проехал мимо поворота до города Сэн Монором, в котором как раз возьму в прокат мотоцикл и буду осматривать приграничные леса. Большое здание на вьетнамской стороне говорило о том, что здесь должен быть большой пассажиропоток, но на деле здесь было пусто как на луне. Вьетнамские военные, изучив паспорт и мою лодку, без проблем поставили печать и так же отпустили в свободное плавание. Я вышел и обомлел – ничего. Никаких мототакси или автобусов. Парочка продовольственных лавочек и длинная дорога до Сайгона. Я взял себе пива, и пошел по дороге, держа в руках весло. Когда все против тебя, остается только расслабиться и получать удовольствие от неспешного пути. Ведь, в конце концов, я сам себя привел сюда. Это был только мой выбор, мой путь и мое желание. На половине пути до ближайшего города меня подхватил сначала грузовик с разными запчастями, а затем я пересел снова на мотоцикл. Я списался с подругой, которая всячески поддерживала меня во время первого путешествия и переводила на вьетнамский язык все мои просьбы. Она и ее сестра жили в Сайгоне, и не увидеться с ними было бы непростительно. Я поселился на той же самой улице, как и в первый раз, наблюдая за огромным мегаполисом из окна своего номера на самом верхнем этаже. Вечером того же дня, спустившись в лобби я увидел знакомые лица. Прошло столько лет, и я даже не думал, что они без труда меня узнают. Эти девушки мне стали как родные. Крепко обняв каждую из них, мы пошли гулять по городу и наслаждаться обществом друг друга. А затем они предложили поселиться в семье на то время пока я в городе. Я с удовольствием перебрался к ним, где меня встретили как члена семьи. Квартирка находилась в небольшом квартале и была очень тесная, с двумя этажами и двумя спальнями. Часть семьи жила в холле, остальные наверху. Мне отдали одну из комнат. В той семье я почувствовал такой уют, хоть и был чужаком в этой стране. Я готовил вместе с ними, ужинал, и все это сопровождалось потрясающей коммуникацией. Мне ничего не мешало: ни отсутствие должного знания языка, культуры ни денег. Все бесплатно и от души. И дело во все не в последнем, просто эти люди заставили поверить, что мир не без добрых людей. Теперь я  смотрел на него глазами других людей и переосмысливал все наши ценности. Каждое утро глава семьи приносил свежие цветы домой и продавал их тем, кто шел в храм. Иногда я вместо него сидел, и тогда продажи шли с небывалым успехом. Днем в квартире делать было нечего, а подруги, как и все вьетнамцы каждое утро бежали на работу. Я решил съездить на экскурсию в тоннели Кучи, которые вьетнамцы использовали во время партизанской войны против американцев. История тоннелей до сих пор полностью не известна, их постройка началась в Первую Индокитайскую войну против французов. Доподлинно известно, что  протяженность сооружений составляет около двухсот пятидесяти километров, внутри два, а то и три уровня тоннелей, имеются больницы, школы и склады для горючего. В толпе туристов я встретил парня с Украины, с которым сразу нашли общий язык. Мы исследовали тоннели вдоль и поперек, осмотрели ловушки и затем побывали на стрельбище, где нам всем, предложили почувствовать вкус войны. Признаться честно всегда визуально любил винтовку М-16 и мечтал пострелять из нее, но когда один из посетителей дал очередь из автомата Калашникова я поубавил прыть. Скажу больше, целый день я был в сильной депрессии. Одно дело сидеть дома на диване, и представлять все ужасы войны, другое, быть визуально очень близко к реальности. Вечером подруги спросили: Люблю ли я рок и не хотел бы сходить на концерт? Там я вручил золотой браслет своей верной подруге по моим приключениям, ведь уже ворой раз она помогает мне на вьетнамской земле. Впервый раз она в течении трех месяцев перевдила мне с английского на вьетнамский языки, а в этот раз позволила жить в своей семье. А в качестве кого? Друга? Своего потенциального мужчины? Или просто туриста? Это было не важно, ведь в первую очередь я человек, которому нажна помощь. Вот чему мы русские люди должны учиться. В своих чувствах к ней я и сам не мог определиться. С одной стороны я всегда ждал возможности с ней увидется еще и еще раз с другой, я все еще не мог забыть свою подругу в Москве. И пускай, она сама не свободна в отношеиях была, все-таки чувства сильнее всего даже статуса. Мы простились с ней этим вечером, и уже ночью я вылетел домой. Через два дня моя бирманская подруга написала мне, и наш роман разгорелся с новой силой, но теперь я еще имел дело с ее мужем. Он отчаянно хотел встретиться и поговорить, но каждый раз я игнорировал его просьбу. И вот, в один прекрасный вечер, она решила остаться у меня на ночь. Это уже откровенный плевок в сторону супруга, который почти всю ночь звонил и чуть ли не плакал. В тот момент мне чесно было жалко его чувства. Я поставил сам себя на его место, но было так сложно удержаться не всречаться с ней. Той же ночью она рассказала мне как случайно оказалась в 2008 году на центральной площади когда в стране шли массовые беспорядки. Она шла в банк, когда на улице раздались выстрелы. Бирманская армия оттесняла зачинщиков бунта.
С самого утра звонила охрана из Бирманского посольства, и по акценту было понятно, что человек на том конце провода – бирманец. Он спрашивал у меня место нахождения девушки и просил больше с ней не всречаться. Та ночь, осталась у нас надолго в памяти, и нам было тяжело расставаться. Ее супруг принял решение увезти ее домой, подальше от меня. Сейчас это кажется настоящей арабской сказкой или Санта-Барбарой, но на тот момент всем троим было очень тяжело. Ее портрет я нарисовал на стене в своем районе и только так я смог сделать ее бессмертной в своей голове. 

                Возле стен свободы

Солнце стояло в зените. Раскаленный от жары асфальт бился в истерике под тяжестью ног. Кхмеры бежали прочь от тех, кого они еще недавно благодарили за победу. Буквально пару часов назад, компартия Красные Кхмеры высадились на главной улице как победители в трехлетней войне, и тут же начали бесчинствовать. Цветы благодарности, летевшие к солдатам, топтались как сорняки; слезы счастья  превратились в горе и отчаяние, свобода стала давкой на шее, а иллюзии разбились как стекло. Мерседес посольства Соединенных Штатов медленно проплывал сквозь людской поток. Некоторые улицы полностью опустели, на нескольких из них горели жилые постройки после обстрела артиллерией. Среди солдат началось мародерство. Молодые деревенские мальчишки подходили к горожанам и требовали отдать имущество будто, это само собой разумеющееся.
- Кхмеры, пока не трогают иностранных граждан – нарушил тишину Талер. Он выключил диктофон и вытер вспотевший лоб. Через три квартала будем возле посольства. Паспорт ты, конечно, не приберег на такой случай?
- Одежду отняли, а паспорт оставили – рассмеялся я. А что если на правах американского гражданина покинуть страну?
- Джон, ты не просто заблудившийся в стране турист. Ты мать его, спецназовец!  Уверен,  у вас был разговор с вашим командованием о таком варианте, как остаться в стране на неопределенное время и стать беженцем или того хуже, военнопленным.
Что я мог сказать на это? Я расходный материал.
- Мистер Тайлер! – позвал моего собеседника водитель. Дальше нам не пройти.
Тайлер посмотрел прямо перед собой. Толпы горожан вместе со своим имуществом и детьми на руках, шли по дороге, ведущей к двум посольствам: Французскому и Американскому.
- Джон, ты куда? – спросил Клайв, пытаясь ухватить за руку.
Я вышел из машины и сразу ощутил сильный жар. Люди буквально сбивали с ног,  а вслед за ними шли домашние животные. Крики обессиленных от ноши людей и стоны стариков наполняли улицы; солдаты теперь уже не существующего государства Камбоджа с автоматами прокладывали себе путь. Прямо над нашими головами пролетели вертолеты корпуса морской пехоты.
- Джон – крикнул Талер. Идем Джон. Все трое уже были вне машины. Пока мы с водителем пробирались через толпы, Тайлер с Клавом не упускали свой шанс сделать памятные фотографии. Мы уже буквально не вооруженным глазом видели ограду посольства, когда на улицу выехали грузовики с кхмерскими солдатами-подростками. На ходу спрыгивая, они ловили от своих товарищей в кузове мотыги и готовились преподать урок горожанам. Правительственные солдаты, еще недавно сами не отличавшиеся состраданием внезапно, образовали безопасное кольцо вокруг крестьян и стали вести огонь.
- Талер, дай мне свое оружие. Ты хорошо знаешь город, где вертолеты приземляются?
- По дорогам, как я понимаю, эвакуации не будет? – спросил он, отдавая в руки оружие, которым владел Клайв.
- Знаю открытую площадку возле стадиона – вмешался Клайв. Нам надо найти самое высокое здание в городе и с его крыши оценить обстановку.
- Ним, будет нашим проводником по городу – продолжал Тайлер Фолкнер. Он родом отсюда и водит машину по этим улицам, если мне не изменяет память. Он замолчал и повернулся к водителю.
- Пять лет – ответил Ним.
-  Пять лет. К тому же, он хорошо владеет иностранным языком. И кхмерский язык нам будет полезен на узких улицах столицы.
- А ты не спросил его, не хочет ли он к семье, Фолнер?
- Я готов помочь вам – тихо, с опущенными вниз глазами произнес Ним.
Они вышли на соседнюю улицу, которая не знала таких волнений и прибывала в запустении.
- Смотрите – указав на другую сторону, произнес Тайлер. На той стороне больница.
Они вошли в старое здание и сразу же окунулись в царство запахов. В холле стояли брошенные каталки, на которых лежали мертвые тела детей с ампутированными ногами, руками, разорванными животами; на ресепшене валялись записи врачей и карточки пациентов. Клайв сделал фотографию опустевшего коридора и поднял одну из записей.
-  Пациент Самн Хем, девятнадцать лет, семьдесят пять процентов тела обгорело от напалма. Дальше не разобрать. Был рядом с домом…внезапная вспышка…звук и грохот…все в огне. Умер вчера. Сом Кнем, семь лет, половина тела была оторвана при взрыве дома. Почти половина пациентов – дети. Им бы в песочнице играть, а не собирать собственные кишки по асфальту. Клайв кинул карточку в остальной хлам возле двери. – Здесь никого нет.
- Надо взять немного …. чтоб обработать ногу Джона, и уходить – заметил Тайлер. Я смею предположить, что врачи не сами ушли, им помогли покинуть это место. Живых еще пациентов расстреляли. Видите, следы пуль на стене? Здесь работали иностранные врачи, так что нас ждет такая же участь. Ним! Иди с Клайвом. Поможешь ему с поиском нужных ампул. Может понадобиться твоя помощь как переводчика.
Клайв спешно обыскивал шкафчики с лекарствами, с долей фанатизма и физической силы переворачивал все вокруг.
- Есть! Я нашел – крикнул он остальным. Хорошо, что врачи были наши, все на английском языке.
- Слышите? – сказал Ним.
- Машины да – произнес Фолкнер, вытирая рубашкой пыльное окно. И что?
- Это не просто машина. Это бронетранспортер!
- Откуда ты знаешь? Тайлер продолжал всматриваться в грязное окно на пустую улицу. Мимо его взгляда пробежали только несколько собак.
- Мистер Тайлер, я хорошо различаю тяжелую поступь различной техники, в том числе отличу бронетехнику от такси.
Пока все трое всматривались в окно, я решил осмотреться и пошел дальше по заброшенному коридору. Стены были измазаны грязью, местами штукатурка осыпалась, и кое-где местами виднелся сильный слой пыли. Я зашел в первую попавшуюся палату. Сквозь закрытые окна проникал сильный жар, нагревая стекло. Засохшие цветы стояли на подоконнике. Давно никто их не поливал. Я взял пустую тару и налил из засаленного рукомойника коричневого цвета воду. Пусть на этом поле войны цветет хоть один цветок. И вот тут я услышал слабый стон. Человеческий стон. Быстрым шагом я вернулся в коридор и стал искать источник. Достав пистолет Клайва, я обшаривал палаты. В самой последней я увидел девочку на кровати с пулевым ранением. И сразу вспомнил ту деревню, о которой наговорил в диктофон Тайлера. Девочка от испуга со вздохом набрала последние силы и вскочила, но я ее остановил.
- Тихо! Лежи. Я не трону тебя. Убрав пистолет за штанину, я провел рукой по ее волосам. Я помогу тебе. Я только не знаю как, но сделаю это. Девочка не понимала моего языка, и это было видно. – Ним! – вал водителя, идя по коридору обратно  товарищам.
Когда мы вернулись, то все просто обомлели, но столбом стоять никто не стал.
- Переводи ей, пока мы будем искать все необходимое – сказал я, обращаясь к Ниму.
- Для чего? – спросил Клайв, снова приступив к поиску. Ты хочешь ее отсюда забрать?
- Тайлер, прекрати это!
- Что прекратить? – удивился Фолкнер.
- Фотографировать ее. Даже не смотри на нее так, как будто она только персонаж для хорошей статьи. Сделай что-нибудь.
Оба журналиста посмотрели друг на друга. Затем, каждый из них разошелся по своим углам.
- Ты надеешься все исправить? – внезапно спросил Тайлер, не отрываясь от своих поисков.
- Что? – произнес я, склонившись над ребенком. Ты это к чему?
- Брось Джон, я понял это сразу как зашел сюда и увидел ее. Все это напоминает твой рассказ про ту деревню. Поэтому повторю свой вопрос еще раз: Ты надеешься все исправить?
- Я попробую. Некоторые ошибки даются нам для их осознания и исправления.
- Техника все ближе – торопил водитель.
- Ним, помоги лучше Клайву с Тайлером. Да, и подбери для девочки слова. Скажи, что мы помогаем ей.
Губы ребенка разомкнулись и произнесли несколько фраз на кхмерском языке.
- Что она сказала? – спросил я у водителя.
- Она хочет свою игрушку.
- Теперь давайте еще игрушки искать – забубнил Тайлер. Давайте выйдем на улицу и поищем магазин игрушек, или можем у солдат спросить: “Товарищ коммунист, где тут в вашей бедной стране магазин игрушек”?
- Наговорился? – спросил коллегу Клайв. Ним, спроси у нее, что за игрушка?
- Говорит старый мишка с оторванным ухом.
- Я найду – сказали одновременно мы с Клайвом. Оба глянули друг на друга и поняли, что все еще остаемся людьми при всем при этом.
- Я поищу, а вы найдите новый бинт и немного болеутоляющих.
Я стал искать игрушку среди брошенных вещей, старых медицинских мисок, всякой одежды, но упрямый мишка не хотел попадаться мне на глаза. Наконец я нашел его в одном из шкафов медицинского персонала. Когда вернулся в комнату, то увидел на столе рядом с ребенком все нужные лекарства и пару эластичных бинтов.
- Что ж господа – произнес я, укладывая мишку рядом с ребенком – нам предстоять побыть медперсоналом. На этой войне спасем хоть одну жизнь, и не оставим после себя горе и страдание – эту фразу я пробубнил уже себе под нос.
- Не получиться! – сказал Ниум. Солдаты здесь.
Мы подошли к окну и замерли. Старый американский бронетранспортер остановился возле больницы и из него стали выходить солдаты. После них появилась пара европейцев. Командуя и указывая дулом автомата М шестнадцать, солдаты вели пленников внутрь здания.
- Черт! – произнес Клайв, отходя от окна – они идут сюда.
- Спокойно! – сказал я. Их всего трое и они даже не подозревают что мы здесь. Это нам на руку.
- Да, но у них оружие, а у нас только бинты и фотокамеры – продолжал Клайв.
- При желании, любой предмет что ни возьми – оружие. Сейчас нам лучше затаиться и понять, зачем им больница и пара пленных. Я задержался у окна еще на несколько секунд, и это помогло мне понять ситуацию гораздо лучше. - Кажется, на этот вопрос у меня уже есть готовый ответ. Они выгружают раненных солдат.
- Может, выйдем через черный ход? – предложил свой вариант Тайлер. Вертолеты ждать не буду.
Я развернулся к ребенку и спокойно сказал: Можете идти, но я останусь.
- Тогда мы тоже  – заключил Клайв. Надо ее спрятать.
- Нет. Это усугубит и так ее тяжелое положение.
Мы рассеялись в двух ближайших палатах и затаились. Девочку оставили лежать на том же самом месте. Я был рядом с ней на некотором расстоянии и как мог, поддерживал ее.
В холле послышался шум и кхмерская речь. Было слышно, как тащили что-то тяжело и даже несколько раз уронили на пол.
От лица Тайлера Фолкнера, который был в другой палате и через щель в комоде видел все что происходило.
- Записываю на пленку. Двое солдат Красных Кхмеров одетых сверху в камуфляжную накидку и подвернутые старые штаны, снизу были в одних шлепках или того хуже на босу ногу. У двоих была красная накидка на голове как у всех кхмеров, а один носил каску болотного цвета. У него же,  тело было обвешано пулеметной лентой. Первые двое несли своих товарищей облаченных во все черное с сильными ранениями в грудь, третий вел двоих европейцев. Раненых положили на стол, сбросив предыдущий труп подростка и стали громко разговаривая, ходить туда-сюда. Пленников усадили в углу. Подростки лет девятнадцати были под сильным воздействием алкоголя и психотропных веществ, но сильнее всего они были под влиянием, что два часа назад они с оружием захватили столицу. Они говорили на повышенных тонах и оружием физически наносили ущерб и без того разрушенной больнице. Затем принялись толкать белых мужчин к столу с лежащими на них товарищами, указывая дулом автомата. Один из солдат отделился от общей компании и ушел.
От лица Клайва, который был в соседней палате, прятался за дверью.
- Один из солдат вошел в комнату врачей, и тут же ударом ноги отбросил в сторону стул. Он явно был чем-то разгневан. Немного успокоившись, парень лет семнадцати-девятнадцати, жутко худощавый и с взглядом убийцы, сел за стол. Он поставил рядом с собой автомат и достал сигареты. Пока солдат курил, он ни разу не шелохнулся. Затем вскочил как “ошпаренный” и принялся рыться в вещах и шкафах. Следом через пару минут вошел второй солдат, и между ними завязалась ссора. Без переводчика ничего толком понять было нельзя. Затем они ушли.
От лица Джона Майлза, который был в палате с девочкой.
- Двое солдат, вернее простых подростков которым на вид было шестнадцать ну или около того, вошли в палату и стали рыскать по шкафам и полкам на стене. Я находился за шкафом, стараясь жестами успокоить девочку, и просил ее притвориться спящей. Мне казалось, что время ужасно долго тянулось. Первое время они не обращали на пациентку никакого внимания, и вообще их не особо удивляло, что такие же подростки и дети лежат мертвыми. Ждать от них сострадания к городским отпрыскам не стоило, только в последние месяцы столица наводнилась крестьянами со всех окраин, и страдали уже обычные трудяги. Затем они оба заметили те лекарства, что мы успели собрать до их прихода и забрали их с собой.
От лица Тайлера Фолкнера:
- Солдаты вернулись в комнату к своему третьему товарищу и в руках одного из них красовались ампулы, шприцы и бинты. В тот момент я не знал, что это были собранные нами лекарства. Тот, который был с пулеметными лентами и все это время охранял пленных, был, по-видимому, главарем.  Угрожая оружием, он заставил обоих пленных подняться на ноги и подойти к столу. Второй солдат выложил на столе перед ним небрежно лекарства и одну ампулу в итоге разбил. Европейцы приступили снимать с раненного одежду и готовить того к извлечению осколков. Один из них попросил солдата дать ему бутылку спиртного для дезинфекции инструментов. И тут, я услышал французскую речь. Ну конечно, я слышал о том, что французы бок обок трудились со своими американскими коллегами в Пном Пеньских больницах. Вдвоем они умело обращались с раненым. Пока один очищал тело молодого бойца от засохшей крови и обеззараживал свежие раны, другой набирал шприц с обезболивающим лекарством. Как они смогли в этом хаосе найти врачей? Пока солдаты стояли в стороне и курили, французские врачи пытались вытащить из несчастного пули и осколки. Внезапно, парень стал кровоточить. Один из врачей стал бить парня по щекам и пытался не дать тому заснуть. Через несколько минут все было кончено. Французский врач кинул на пол бинты, пропитанные кровью, и тем самым показал, что все кончено. Я заметил, что на столе еще было достаточно лекарств. У меня появилась надежда, что мы могли бы помочь раненной девочке в дальней палате. Правда, солдаты были другого мнения, и силой пытались заставить врачей вернуться к погибшему товарищу. Странно, кхмеры, которые отрицают иностранную помощь и захватывают столицу только для того, чтобы отрезать город от гуманитарной помощи оказываемой США, теперь вдруг просят иностранной помощи в этом случае. Они толкнули врачей на пол и громко споря, собирались отрыть огонь, но затем произошло то, что поменяло все в моей жизни. Неизвестно откуда выбежал наш водитель Ним, и принялся объяснять солдатам что-то на кхмерском языке. Он что, предает нас? А может наоборот, пытается помочь французским врачам. Еще долго я слышал “галдеж” на незнакомом мне языке, пока внезапно, главарь спокойно не встал и выпустил пулю в Нима. В соседней палате образовался шум, и солдаты кинулись прочь на звук. После я услышал три выстрела и все стихло.
Мы собрались в комнате, где лежала девочка. Французские пленные пришли с грустными лицами, по которым было ясно, что водитель только что умер.
- Вы говорите по-английски? – спросил я, осматривая ребенка.
- Да – послышался грубый акцент, врезавшийся в уши. Меня зовут Франсуа, а моего коллегу Пьерс.
- Давайте без долгих сонтиментов. Я понимаю, что за последние два часа, вас достали просьбами: “Помочь умирающим”. Но эта девочка, никак не причастна в войне. Помогите, прошу вас.
- Конечно. Мы и сами уже хотели предложить свою помощь. Пьерс, в той комнате еще остались лекарства. Принеси их.
- Хорошо.
Врачи заботливо перевязывали ее, аккуратно обрабатывая раны. Тайлер держал девочку, а Клайв ассистировал и помогал так же во всем. Я взял со стола тряпочку и протер ее окутанное пылью лицо и всмотрелся в него. В этой комнате мы все хотели оставить частичку себя и исправить свои ошибки. И пусть война была за окном, мы боролись за будущее. Пускай в глазах хоть одного человека, иностранец не останется в памяти как завоеватель. Через час томительного ожидания врачи закончили.
- Ей нужен отдых и покой – сказал Франсуа, оттирая руки от чужой крови. Да и мне тоже. Целый день перед глазами кровь да страдания. И пока ты Джон, не сказал что это наша работа, я скажу, что это тоже не проходит без осадка в душе.
- Хорошо – ответил я. Солнце садиться скоро. У нас есть пару часов на отдых. Клайв! Тайлер! Давайте подумаем о том, чтобы сделать носилки для нее.
- Если позволите – вмешался Пьерс. При входе я видел достаточно материала для носилок.
- Отлично. Сейчас пока все отдыхаем. К тому же на улицах небезопасно.
Два часа прошли быстро и, слава богу, ничто не помешало нашему отдыху. Хотя выстрелы все еще оживали на улицах, обстановка пришла в норму. Носилки мы сделали из двух металлических прутов, скрестив их крест-накрест, а поверх натянули старую штору.
- Идем на улицу? – спросил Талер.
- Нет. Мы пойдем на крышу – ответил я, аккуратно с Клайвом перекладывая ребенка на носилки. Оценим обстановку и спустимся по пожарной лестнице. Так будет лучше.
- Ты же у нас военный Джон – со злостью бросил Тайлер. Тебе и командовать нами. А я всего лишь журналист и не имею права голоса.
- Дружище – начал Клайв, поднимая носилки – ты, как и все мы участвуешь в спасении наших жизней. Ты так же выражаешь свои мысли, как и все мы на равных. У него есть опыт в этом и если это поможет мне снова вернутся домой целым и невредимым, то почему не воспользоваться этим шансом.
- Может, ты и прав – сказал Тайлер.
- Сколько тут этажей? – спросил самого себя. Можно ли отсюда увидеть стадион и посадочную площадку для вертолетов?
Мы выбили замок на старой чердачной лестнице и вышли на крышу. Хватая ускользающие лучи заходящего солнца, мы положили носилки и с края крыши осмотрели город. Оказалось все намного хуже, чем мы думали. Почти повсеместно горели дома, и гигантская черная туча поднималась над городом далеко в небо. Окраины лежали в руинах, на улицах шел самосуд тех людей, которые относили себя к интеллигенции. Но главное, от чего я был по настоящему шокирован – это миллионы людей, которых вели по дороге из города.
- Отсюда много не увидишь – сказал я. Спустимся и перейдем вот на то здание – указав рукой на семиэтажное сооружение почти в центре города.
- Джон, думаю, с вертолетами мы можем уже попрощаться – сказал за спиной Клайв.
Я молча стоял на краю крыши и думал обо всем, что со мной произошло. Думал о далеком доме, где цветет летом хвоя, о своих родителях, которые в мыслях похоронили меня, о матери, рыдающей по ночам. Вместе с болью в душе появилось чувство ответственности за свои поступки, и желание провести больше времени с теми, кто любит тебя. Вот такие мы люди, не плохие и не хорошие, слепые, скорее всего. Вечно ищущие идеала в жизни, а ею просто надо жить и принимать все ее стороны. Минусы превращать в плюсы, неудачи в победы. А нам приходиться все потерять, чтобы почувствовать в этом смысл и нужду.
- Ну, давай, я все брошу – повернув голову на девяносто градусов, начал я. Брошу этого ребенка, вас и тех двух врачей. Крикну с крыши солдатам, чтоб они прибежали сюда и ускорили нашу смерть. А чего мучаться то? Я глубоко вздохнул и посмотрел на него с улыбкой. - Лучше умереть в движении, чем сидеть и ждать чего-то. Мне вдруг вспомнились отрывки моего сна. Вот оно! “Этот сценарий был твоим осознанным выбором”: сказал незнакомец. Ужасно думать о том, что я мог написать в книгу жизни себе такой замечательный сценарий и нажать кнопку – Запустить.
Мы спустились на улицу, когда свет померк везде. Город наводнили стаи бродячих собак и  домашний скот; кое-где еще лежали раненные люди и тихонько стонали. Несколько голодных собак разлеглись возле туши мертвого буйвола и драли на части. Я поднял на дороге железный прут и обвязал его сорванной тряпкой. В рядом стоящей машине открыл бензобак и сунул прут прямо в него. Теперь у нас есть освещение. Многомиллионная обновленная столица погрузилась в свою первую ночь. И хоть пожар продолжал гореть во многих местах, свет нужен был для того чтобы не налетать каждый раз на оставленный мусор и вещи. А так же защита против собак. В свете огня я заметил под ногами денежную купюру, затем еще одну и еще. Я осветил дорогу перед собой и понял что деньги стали бесполезной бумагой в новом мире. 

Пустой муравейник.
- Сейчас бы чашечку кофе – процедил Тайлер, открыв глаза. Он осмотрелся вокруг и  вместо чистых стульев в любимом французском кафе, в котором он каждое утро пил горячий напиток, увидел лишь бедлам вокруг.
- Год обнулился – произнес я, всматриваясь в окно. Мы одни, и нужно огромная доля чтобы быть незаметными.
- А куда нам теперь идти? – спросил Клайв. Он достал бутылку, которую припрятал из больницы, где в свою очередь стырил у мертвых солдат. - Может?
- Нет – крикнул я, выбивая ее из рук. Сейчас не время свешивать ноги. Я не знаю куда идти, но точно не сидеть камнем здесь. 
Город затих – вот и все, что можно было сказать. Остались только посты военных на некоторых улицах. За ночь из машин слили почти весь бензин. Теперь топливо в достатке. Международной помощи нет, границы закрыты, а все население увели из города. Деньги, как бесполезная бумага валялась на дороге рядом с остальным человеческим мусором. Аэропорт покинул вчера последний самолет.
- На открытых участках будем слишком заметны – заметил Клайв. Мы направились по опустевшим улицам к выходу из города. Молча, шли, испытывая на себе усталость многих дней и печаль по ушедшим от нас людям. Недолго прибывали мы без внимания и нас заметили с грузовика, который делал обход по городу. Слава богу, люди в нем, были настроены мирно, и не принялись тыкать в нас оружием сразу же. Они забрали у нас носилки с девочкой. Я успел поцеловать ее в лоб и положить рядом ее игрушку. Кто знает, как сложиться ее жизнь дальше, но видит бог, я сделал с остальными все что мог. В этот момент из-за угла появился джип, в котором сидели солдаты Красных Кхмеров.
Солдаты погрузили нас в джип, и мы унеслись прочь из центра города.  Снова плен. Я этого больше не выдержу. Я смотрю на своих товарищей, опустивших головы и понимаю что без иностранной поддержки, нас здесь сгноят в тюрьмах. Легко же я рассуждал, не зная страшное название – S21. И вот, одним жарким полуднем нас привезли на территорию старой школы, вокруг которой солдаты натягивали колючую проволоку. Тюрьму только начали обустраивать, и здесь еще не было тех знаменитых кирпичных стен, наскоро собранных для разделения заключенных. Мы прибыли как раз  в тот момент, когда школьные доски и парты ломали на дрова; самих школьников, целыми отрядами увозили на грузовиках в трудовые лагеря. Большую часть мебели вынесли на порог и сложили в кучу. На первом этаже оборудовали секретариат первой тюрьмы в новой Камбодже. Это сейчас принято считать, что через эту тюрьму прошел большой процент невиновных людей, но были в ней и действительно иностранцы. Нас просто официально не заносили в протокол допроса заключенных. Мы переступили порог этого царства покалеченных судеб и сразу ощутили сильную духоту, как стражник гуляющую по коридорам. Грязный от солдатских ботинок кафельный пол, создавал образ клиники в моих глазах. Солнечный свет, проникая в окна, отбрасывал пыльную тень. Комары, насекомые, ящерицы – первые обитатели наравне с отставшими от общей колонны бедолагами. Те, кто шел в последних рядах горожан, считались предателями, нежелающими трудиться во благо страны, нового правительства. И потому обживались в свежих камерах, а часть из них выкладывали из кирпича прямо, посреди просторных классов те самые стены. Туда же, солдаты сносили кровати из городских больниц. Нас тут же разделили и по очереди уводили на допрос.
Кхмер:
- Имя?
Джон:
- Меня зовут…Зовут. Сэм! – подняв глаза, внезапно выпалив чужое имя.
Кхмер:
- Откуда? Америка?
Джон:
- Канада.  Журналист!
Кхмер:
- Аккредитация? Ну, или паспорт? – развел руками чиновник. Почему вы не улетели?
Джон:
- Попал в пробку в центре города. Не успел. Я заметно нервничал и это меня выдавало. – Я бы с удовольствием покинул вашу страну.
Кхмер:
- И не возвращались бы?
Джон:
Я состроил легкую улыбку и ответил: Ни за какие деньги.
Кхмер:
- Вы журналисты, люди назойливые!  Вам бы только сенсацию искать. А теперь вы вдруг хотите быстрее уехать? 
Джон:
- Обстоятельства изменились. Дома родители заволновались.
Кхмер:
- Родители? Мне казалось, у таких как вы работа – семья!
Джон:
- Пока был в командировке здесь, осознал какие ценности главнее.
Кхмер:
- Вы мне не нравитесь! И знаете почему? Не потому что я коммунист, а вы капиталист и не, потому что вы другой национальности. Моя неприязнь к вам выражается именно в ваших ценностях. Видели те, мне бы не пришлось ехать в другую страну, чтобы еще сильнее полюбить свою семью. Ведь ради них, я пошел в партизаны и три года питался одним рисом, чтобы теперь такие как вы сидели передо мной и скулили о пощаде.
Джон:
- Знаете что, запихните себе свой “Серп и Молот” глубоко в задницу, и проверните до щелчка внутри.
Кхмер явно не понял о чем я. Вместо слов он попросил жестом конвоира увести. Несколько дней ко мне в камеру никто не заходил. Я все думал о своих товарищах, которые рискуя всем, спасли на улицах Пном Пеня. А теперь я завел их в эту клетку, без морали и человеческих прав. С утра мне ставили два ведра: в одном болтыхалась на дне коричневая жижа, призванная утолить жажду, второе для человеческих отходов. Вонь в классе стояла невыносимая, а окон никто не открывал. Даже если охрана время от времени и делала это, разницу никто не почувствовал. Стоял сухой сезон, и земля буквально горела под ногами.  День от дня не отличить. Я всегда был динамичным человеком, и вот тебе на! Сижу взаперти. За последний год получить глоток воды стало настоящим чудом. Все что я делал целый день, это лежал на старом матрасе в углу, и если чем было ходил в ведро. Многовековая борьба людских умов, чтобы затем в цивилизованное время выполнять всего две функции. И главное ждать. Ждать чего? Спасения? Три года обо мне никто не слышал! Ждать приходиться только снисхождения на смерть. Тюрьма день ото дня пополнялась людьми и с нею же пополнялась запахами и звуками в помещении. Стража удостаивала нас вниманием в зависимости от настроения. Могли вывести и избивать, а могли всячески издеваться над достоинством человека. Ломали пальцы, били камнями по ногам, выкручивали руки, с женщинами вообще не церемонились и так же подвергали пыткам, вплоть до традиционного среди солдат – изнасилования. В этой тюрьме делали все что угодно, кроме содержания преступников.  Мужчин, юношей и детей порой могли просто проиграть в карты. Человеческое достоинство размазывалось солдатским сапогом по грязному полу, и главным было сохранить себя. После первой недели мой разум стал принимать действительность как нечто нормальное. Как-то нас вывели всех из камер и собрали в общей комнате. И вот тут, я впервые за столь долгое время увидел Клайва. Его руки дрожали сильнее чем прежде, краснота была по всему телу, а что касается самого телосложения, то на него было страшно смотреть. Он явно был измучен. Я не спеша подошел к нему, чтобы сразу не привлекать внимание, хотя на фоне местных нам явно сложно было затеряться.
- Клайв! Ты как себя чувствуешь?
- Ужасно. Воду что приносят, стараюсь не пить, еды не видел три дня. Еле могу подняться с пола. Сегодня вот дали немного риса и хлеба. Но самое ужасное – неволя.
- Понимаю. Ты главное держись.
Внезапно, подошли охранники и тыкая в спину АК-47 повели дальше по коридору. На миг они задержались в проеме небольшого холла. Я туда заглянул и увидел комнату, полную мужчин, лежащих ногами  друг к другу. На щиколотках были оковы,  практически одним замком крепились все заключенные. Рядом с ними стояло общее ведро по центру комнаты, вытекавшая лужа из которого источала настоящее зловонье. Мне не просто так решили показать эти условия. Среди заключенных я увидел наших двух французских врачей.  В этот день я снова оказался в канцелярии у секретаря. На этот раз в кабинете, помимо двух охранников сидел начальник тюрьмы. Причем сам секретарь спокойно представил его, ничего не боясь. Да и кого? Я сидел абсолютно голый перед ним, с оковами на ногах.
Заключенный номер 
Двадцать пятое апреля
Кхмер:
- Сэм! Вы слышите меня?
Я мотал головой, одурманенный голодом и усталостью. Не ответив ничего, я получил достаточно сильный удар в голову. Как я еще не умер сразу? Зажавшись в углу, я был словно ребенок или даже насекомое, боящееся света.  Кхмер поднялся из-за стола и жестом остановил охрану.
Кхмер:
- Сэм! Я могу продолжать так весь день.
Джон:
- Не надо – тихо произнес я. Я отвечу на все вопросы, только дайте хоть один глоток воды.
Секретарь с не большой охотой кивнул охранникам, чтобы те дали ведро с водой. Конечно, цвет воды не изменился, не смотря на то, что я находился в кабинете начальства тюрьмы. Но выбираться не приходилось.
Кхмер:
- Сэм! Вы агент ЦРУ?
Джон:
- Нет. Я же говорил вам, что я канадский журналист. Мои коллеги так же сидят в этой тюрьме.
Кхмер:
- Это не тюрьма. Мы предпочитаем считать это место исправительным учреждением. Многие иностранцы покинули нашу страну, но такие как вы, еще остались. И это вынуждает нас думать, что вы агент ЦРУ, оставшийся здесь с особым заданием – войти в доверие и подорвать целостность нашей партии.


                Самая главная встреча

Меня выбрали, только так я мог объяснить все, что со мной происходило в течение дня. С самого утра мне принесли внушительный завтрак, в котором помимо традиционного риса был еще хлеб, овощи, немного фруктов и настоящая экзотика – немного мяса. Мне так же выдали комплект новой одежды,  одели в традиционную кхмерскую одежду: роба черного цвета. И после двух месяцев голодного заключения, я в третий раз оказался в кабинете секретаря. Самого его не было на месте, и меня ждал “Господин Дуть”. Так окрестило его вышестоящее руководство партии.
Дуть:
- Проходи, садись на стул.
Я сделал вежливый поклон и сделал, как мне велели.
Джон:
- Чем я удостоен таких почестей?
Дуть:
- Прежде никто не смел, говорить первым, пока я не разрешал. Тебя хочет видеть высшее руководство.  И хватит врать! Джон Майлз. Мы уже выяснили кто  вы такой. Наш брат номер один испытывал тебя на прочность в этом месте. Вы думали под чужим именем покинуть страну? Увести эту американскую мразь.
Меня вывели под руки из этого здания и тут же усадили в армейский джип, производства США. Пока рядом сидящие кхмеры курили непонятную и слегка сладковатую смесь я, не отрываясь, смотрел на малолетнего водителя. Сопливый мальчишка в солдатской робе вел машину. По дороге солдаты развлекались тем, что отстреливали из пулемета бездомных собак. А ведь когда-то это были, чьи-то домашние животные, теперь на волне хаоса и беззаконья выплыла вся нечисть. Я рассматривал продовольственные магазины, в которых тухла еда; хозяйственные и прачечные которые покинули в большой спешке, скинув все добро на улицу; возле некогда модных среди горожан кафе были свалены тела и придавались огню. Не передать словами эту картину – пустой муравейник, который миллионы душ внезапно бросили и ушли. Возможно, точно такие же перемены застали индейцев Майя, когда они покидали свои города.
Мы остановились возле старого здания в центре города. Как оказалось, это был старый железнодорожный вокзал. Здесь меня уже ждала своя местная охрана. Вокруг всего периметра здания был сосредоточен огромный гарнизон. Так могли охранять только штаб-квартиру компартии или центральный госаппарат. Глухая поступь моих шагов эхом разносилась в просторном зале ожидания. Когда-то здесь кипела жизнь, в этих стенах был слышен радостный смех встречающих людей и слезы влюбленных, наслаждающихся поцелуями и задерживающих машиниста. Древние кхмеры пешком ходили по этим знойным землям, но с появлением механизированного транспорта, в этом пекле можно было, наконец, комфортно передвигаться.  Теперь только под одним расписанием ходит товарный состав с несколькими зенитными орудиями на его борту. Война меняет жизнь людей, и меняет очень круто. Цените блять то время, пока оно есть, ведь потом может быть только непроглядная тьма. Того что было, уже не вернуть, тех людей, которые дышали с нами одним воздухом теперь нет. Я медленно шел, приближаясь к заветной двери. А что за ними? Аудиенция у дьявола? Ответы на интересующие меня вопросы? А зачем они мне, если этим не остановить надвигающееся будущее. Быть может, только польза как раз будущему поколению, которая соберет по крупице все, что здесь произошло и сделает правильный вывод. Дверь тяжело отворилась, и я самостоятельно вошел в просторный кабинет. Поверить только, столько тяжб и мучений, грязи и крови, чтобы стоять в чистой одежде в месте, где спокойно работает себе кондиционер, на столе стоит чистая вода в графине и люди ведут непринужденную беседу. Здесь была вся элита и верхушка власти. Чистые рубашки белого цвета с короткими рукавами, брюки на европейский манер и очки – камбоджийская правящая партия оставила такие поблажки только себе. За окном все было по-другому. На улицах в тот день убивали даже за такие вот очки. В этой комнате я по-настоящему понял как изощренный человеческий ум, наделенный сильным эгоизмом, может перевернуть и извратить мир. Только ведь объяснишь психу, что он псих. Я долго мялся возле входа, совершенно не привлекая к себе внимания. За столом слышалась тихая кхмерская речь, местами обрываясь легким смехом. Каждый из товарищей по партии зачитывал свой доклад и снова садился на свое место. Кто из них правил всем этим действом, мне было неизвестно. Самая необъяснимая часть камбоджийской революции – никакого культивирования личностей. Наконец, один из кхмерских начальников, сделал легкий кивок охране, и меня  повели в отдельный кабинет. На несколько минут я был в полном одиночестве. Здесь я оценил скромное убранство комнаты: мебель и обстановка в кхмерском стиле. Здесь они себе не изменили и решили сохранить свои корни, взамен колониальному стилю. За моей спиной дернулась дверь и я, обернувшись, вежливо поклонился. Не скажу что я стал послушным рабом, просто решил что ситуация пока вынуждает меня выжидать момента.
- Прошу! – указав на свободный стул, произнес кхмерский чиновник.
И хотя одет он был очень просто, а его манеры были не принужденными, я все-таки держал свое внимание в готовности. Я еще не знал, кто передо мной и мне было не по себе, ведь даже не знал, какую цену я могу заплатить, если хоть немного с ним разоткровенничаюсь. В комнату вошла женщина, и чиновник дал ей указания. Через несколько минут принесли горячий чай. Таких почестей я давно не помню. Но все, же это была уловка, чиновник этими добродушными жестами просто располагал к себе. Мы удобно расположились за столом, и наступила тяжелая минута молчания. И все-таки, не за угощениями и уютом я пришел сюда. Раз уж жизнь или обстоятельства сами привели меня в самое сердце зла, то не стоило тратить время на лишние инсинуации. В конце концов, у томящихся друзей его вообще было в обрез.
- Я был честно удивлен, узнав, что меня ожидают в этом месте – открыл беседу я.
- А вы знаете, что это за место? – спросил собеседник. Кхмер сделал легкий глоток и даже не обжег язык. Местные пьют горячие напитки просто залпом.
- Насколько я успел рассмотреть, пока моя охрана не особенно спешила сюда – это старый вокзал.
- Здесь прошла первая встреча нашей партии до того, как страна, наконец, сбросила оковы колониального режима. Наверно для европейского человека это покажется странным, что правительство сидит на вокзале. Нас очень долгое время растили, указывая нам свое место, и мы тем самым сохранили главное достоинство человека – скромность и амбиции.
Я не знал, как и на чем строить беседу. С одной стороны мне хотелось задать волнующие меня вопросы и тем самым немного приоткрыть завесу тайны этого человека. Понять кто передо мной. С другой, любой вопрос мог разозлить его собеседника, но как показало будущее, я не знал, каким терпением обладал этот человек. Таким что годы лишения делали его только сильнее, пока он сидел на окраине страны в непроходимых джунглях. Его голос звучал очень искренне и тепло, распаляясь только в те моменты, когда он оправдывал свои действия вынужденной революцией.
- Можно узнать, зачем вы выселили целый город? – смело спросил я, не выдавая страха в глазах. Я хотел, чтобы он почувствовал, пусть и сломленного человека, но равно себе. Я тоже боролся в этой войне, пусть и на другой стороне.
- Чтобы не чувствовать зависимость от других стран. Иначе все будет по старому, мы будем есть чужие продукты, в то время, как нашу землю будут использовать в своих целях другие народы. Мы будем строить государство своими силами и сами себя кормить.
- По дороге сюда, я заметил на улице деньги! Выходит, вы решили перейти на товарообменный способ жизни?
- Нет не верно. Мы решили сделать всех людей равными, и теперь общий достаток – вот цель камбоджийского народа. Те, кто жил в достатке до 17го апреля будет перевоспитан в трудовых коммунах, и получит права участвовать в великом подъеме страны. Кхмер поднялся и подошел к окну.
- Вы знаете великое прошлое моей страны?  Древние кхмеры владели почти всеми странами, входящими в Южно-Азиатски регион. А теперь мой народ считает удачным день, когда в кармане доллар осядет. Дружба с чужестранцами всегда приносила много проблем. Хотя одна принесла нам пользу.
Я не смог скрыть своего удивления, но мой собеседник не спешил раскрывать всех карт. Слегка поерзав на стуле, стал наслаждаться сладостным моментом спокойствия, днем без насилия и всяких ужасов перед глазами.
- Вы ведь знаете, кто я? Причем, у меня есть ощущение, что давно знали обо мне. Я видел, как мой охранник нагло врет мне и даже когда это делал я в свою очередь.
- Он говорил мне, что вы далеко не глупый человек. Теперь я и сам это вижу.
- Кто ваш информатор? Как вы вообще могли обо мне знать? Если вам известно, что я солдат спецвойск, то вам так же, должно быть известно, что в случае плена, от нас отказываются. Ни выкупа ничего другого, вы от правительства США не получите!
- По мне видно, что я хочу денег? Мистер Майлз, только что я превратил местный банк в хранилище для навоза.
- Смело! Что дальше?
- Простите? – спросил кхмер, обходя вокруг комнату. Он ходил медленно, проверяя все ли на месте, и если была нужда, то протирал, либо пыль, либо поправлял съехавшую на бок картину.  – Я признаю эту программу как эксперимент, и признаю так же, что многие не доживут до триумфального дня Камбоджи, когда мы выживем как самостоятельное государство, но без жертв не строиться ни одно государство.
- Вы следуете тем же ошибкам, что и люди до вас. Сианук тот же жестокий диктатор. И что, в конце концов, получил он? Гражданскую войну внутри страны?
- Сианук, действовал, основываясь на буддизме. Он держал нейтралитет, в действительности желая получать только выгоду. Денежная политика пробуждает в человеке алчность по отношению к своим же соседям в деревне, создавая островки бедности и богатства, если позволите такую странную метафору. Полезно следить за теми, кто меньше нас.
- Это вы о ком?
- О чем! Муравейники, в которых каждый трудиться во благо ближнего своего. Сейчас для Камбоджи настали сложные времена, и только общее благо может привести нас к победе. Если мы сейчас пустим все на ветер, и дадим людям жить, как они хотят, то очень скоро страну захлестнут Хаос и Анархия. Борись с огнем, огнем.
- Боюсь, заметит один факт, но человечество по большей части полагается на режим, что он поможет бороться с Хаосом. Как часто мы прибегали к возможности создания всех условий для Анархии? Свободному обмену, подчеркиваю именно обмену товарами эквивалентными по стоимости как у соседа. Уверен, все свои не многочисленные заводы и фактории вы тоже закрыли? То есть, производить вам нечего, равно как и покупать не на что. Отвечая на ваш вопрос: Знаю ли я историю великого прошлого кхмерского народа? Да. Только древнее Королевство строилось годами, а вы хотите одним махом приучить людей к каторжному труду.
- Другого выхода нет!
- Ну, вот и все Джон – в мыслях сказал сам себе. Поговорили. Как обычно, по своей горячности я не смог сдержатся. О своем собеседнике, я узнал ноль информации, зато он, смог вывести из себя. С таким как этот кхмер, сложно тягаться в беседе. – Хорошо! – вдруг снова вслух начал я. Вы знаете, кто я и зачем был послан сюда, правда, мне не известно от кого. Вы знали, что я томился в тюрьме, и внезапно захотели меня увидеть. То есть, вы не хотите меня убить или обменять, и при этом я так понимаю, меня не отпустят.
- Все верно. Границы закрыты и теперь мистер Майлз, не важно, сами того хотите или нет, участвуете в камбоджийской революции.
- А вы пригласили меня сесть с вами в первый ряд всего это безобразия? Просите в свою очередь за такую метафору. И я готов. Единственно, можно попросить иностранных журналистов отпустить из вашей тюрьмы? Они спасли меня в городе и тем самым пожертвовали своим правом на эвакуацию.
- Вы не в том положении, чтобы торговаться.
- А мне кажется, что я здесь непросто так. И поскольку ценности моей ровно столько, сколько песка в штанах, то вам явно от меня надо что-то необычное.
Кхмер стал улыбаться, явно наслаждаясь этим фактом. Вот оно! Этой безобидной выходкой он, наконец, приоткрыл
- Признаюсь честно – взял слово кхмер, потирая то место, где должна была быть борода – общаться с вами одно удовольствие. Путь нашей беседы идет в том направлении, в котором мне виделось в начале нашей встречи и вы меня ниразу не разочаровали. Даже в тот момент, когда рисковали всем, выставляя заслуги партии как мои ошибки. В комнате повисла тишина. Кхмер потирал руками, смотря мне прям в глаза. Черные и маленькие как семечки, глаза камбоджийца сужались до размера писчинок, когда его большое круглое лицо рисовало улыбку. – Вы, верите в судьбу? Что судьбою тебе может быть дан шанс увидеть дважды человека за две жизни.
Мое лицо скривилось, выражая скептицизм.
- А как же ваше отношение к религии и к буддизму в частности? – спросил я, наблюдая за его руками. Внезапно как у фокусника, умело работающего руками, в них возникла мятая бумажка. Мой собеседник презренно кинул ее на стол и поднялся из-за него. Мне достаточно было беглого взгляда на нее, чтобы узнать в этой бумажке смятую вьетнамскую газету, на которой я переводил слова со шкатулки. А еще я вспомнил, как оставил ее в руках у раненного Сэма в небольшой деревушке. Значит, его обнаружили и скорее всего, допросили с пристрастием.
- В этой жизни есть много того, что нельзя объяснить – ответил собеседник. Религия подмяла под себя эти определения, чтобы людям не так было страшно жить бок о бок с необъяснимым. Если бы я поддался гипнотической силе религии мистер Майлз, то врядли бы кто-то смог проснуться и выдернуть всех нас от этой спячки. Люди, пока они созерцают жизнь по буддийской философии, напоминают деревья, среди которых гуляют садовники с лопатами.
- А вы себя таковыми не считаете? Строите государство, удобряя почву кровью.
- Камбоджа всегда была аграрной страной. Мои родители трудились на полях днем и ночью. Именно их поступок открыл мне глаза на истинную проблему, в которой находилась страна, когда они отправили меня в возрасте девяти лет сюда, в Пном Пень. Сами того не зная, они помогли определиться с моей судьбой. Так вот, судьба мистер Майлз! А теперь задайтесь таким же вопросом: Что привело сегодня вас сюда? Только ли мои действия?
- Вы хотите сказать, что нас свела судьба? – спросил с небольшой усмешкой я. Если бы логика и разум не позволяли мне полностью отдаться этой идее, я бы сказал, что действительно знаю вас не первый день. Вы как тот голос из моего сна, долго рассказывающего объемную информацию. Меня достало, что за последнее время меня чему-то учат и снабжают чуждой мне информацией, а судя по вашим словам, я даже не принадлежу сам себе.
- За свои поступки приходиться отвечать.
- Интересно, а вы готовитесь к этому моменту? - подумал про себя.
- Этот перевод на бумаге, вы делали сами?
- Если вы нашли эту бумажу, значит и человека, у которого она была, вам удалось разговорить. Что с ним? Он мертв? Я не видел своего товарища больше года, и мне всегда казалось, что следом, за нами идущая в Камбоджу группа военных находит его в деревне и спасает. Такие раздумья помогают держаться дальше и стремиться выжить. 
Мой собеседник, молча, посмотрел на дверь. Она слегка отворилась, и в комнату вошел человек, которого я уж точно не думал увидеть.
- Сэм! Значит это и есть ваш информатор?
- Здравствуй Джон! – тихо произнес Сэммиум, робко прокладывая себе путь по комнате. Понимаю твое удивление сейчас, но когда живешь в племенах, поглощая, как губка культуру и жизнь этих людей, так или иначе, проникаешься сочувствием. А еще у меня было время выучить наряду с другими языками и кхмерский.
- Значит, главным перебесчиком к Вьетконгу был во все не Тхонг?
- Тхонга, я самолично убрал во время ночного дежурства, и выставил все так, как будто он это сделал. На самом деле, это был первый провал. Все должно было закончиться в первую ночь, но группа показала себя действительно целостной боевой единицей. Затем тот лагерь военнопленных, который мы с тобой посетили глубокой ночью. В тех дебрях на болотах пропал Фум, а я надеялся, что и ты к нему присоединишься.
- А с чего такая ненависть ко мне и всем остальным? И вообще ты американский гражданин, а не камбоджиец по национальности. Еще тогда, на реке, я увидел в тебе солдата с пацифискими наклонностями и жалко, что не придал этому такого значения. Я сам не одобряю эту войну, и поверь, встретил на пути сюда разных людей, изменивших мое мировоззрение. Только при этом, я своих же за спинами товарищей не убивал, как это делал ты.
- Джон, успокойся! Учитывая тысячи погибших американцев в этой войне, десяток других будет не так заметен на этом фоне. Когда я узнал об операции в Камбодже, то понял, что должен быть в этой группе. Через то племя, в котором я жил, мне удалось отправить гонца с сообщением кхмерским партизанам.
- Что было в нем?
- Только две строчки: “Прежде чем строить будущее, я предлагаю вам разрешить одну ситуацию, произошедшую в прошлом”. Через неделю со мной связался главный комитет партии во главе с товарищем Салот Саром. Сэм указал на моего собеседника. – Нам нужно было остановить взвод, пока он не взорвал жизненноважный мост.
- А тебе что с этого Сэм? Связка бананов и уважение от старейшены деревни?
- Наконец, прервать этот путь, которым мы идем уже вечность и с ним последнее воплощение.
Я изучающе посмотрел на своих собеседников, словно ища более веских объяснений. Облакотившись на правую руку, я пытался собраться с мыслями и продолжить разговор.
- Ладно! Я понимаю, что мой товарищь по взводу немного без мозгов. Я его таким уже встретил и привык к его особенностям. Ну а вы? Сразу так поверили, причем американскому солдату?
Салот Сар улыбнулся, и посмотрела на Сэма.
- Главным доказательством его верности является то, что вы сидите передо мной, мост сохранен, а еще у меня на руках есть дневники вашего товарища, в которых он делает подробные записи о вас.
- Значит, твое ранение возле реки и дальнейшая встреча в деревне – все это было частью плана? – спросил у ”мертвого” товарища.
- После того, как понял, что тебя не так легко сломить – отвечал Сэм, пристроившись в темном углу - стал просто следить за тем, чтобы ты шел в верном направлении.
- Так что вам конкретно от меня нужно? Вы держали меня в плену на севере около года, затем тюрьма в Пном Пене. Теперь вы будете мучать меня этими бреднями? Лучше сразу пулю в лоб и в землю!
- Не будем спешить! – произнес кхмер, заняв позицию возле окна. Мы с Сэмом уставились на него, словно непослушные сыновья на строгого отца. Как бы там не было, я действительно хочу исправить один эпизод. Он внезапно запнулся и одарил своих собеседников измученным взглядом. Человек, который устроил геноцид собственного народа, но при этом не убил половину населения Камбоджи, как это ошибочно полагают в наши дни, сам был чем-то измучен. – Мистер Майлз, вы спросили меня, почему я поверил вашему товарищу? Реальность такова, что его слова лишь сложили картинку воедино и помогли мне понять одну важную вещь. Я рассказал вам о том, как мои родители, желая мне получить хорошее образование, отправили в Пном Пень. Мне казалось, что судьба сама выбрала меня. И вот! Буквально перед самым взятием столицы, я стал видеть странные сны, в которых не однократно беру власть в свои руки.
Я смотрел на человека обремененного большой властью и понимал, что такой судьбы не пожелаю даже злейшему врагу. Со стороны его кажующееся могущество, было на самом деле не его особым предназначением, а просто выбором, который он делал каждый раз, черпая вдохновение в собственной глупости. По его выражению лица, было понятно, как для него далеки все эти понятия. Его на самом деле некому было разбудить, он просто слепо ходил по кругу, выполняю одну и ту же функцию в огромном механизме.
- Как с этим связан я?
-

                Все горит.

Наконец сильный ветер стал гулять по плато, предвещая дождь. Тысячи людей работали в трудовых коммунах, забыв о прошлой жизни. Первые капли дождя тушили бушеваший огонь по всей стране, поили влагой пересохшую землю и дарили слезы счастья и надежду на окончание страданий. Тысячи крохотных азиатских ножек утопали в грязи, собирая рис и строя плотины.


Земля раскалялась под моими ногами. Я шел в шлепках из автомобильных покрышек, чувствуя под ногами шершавый песок. Нет, я соврал. Меня как обычно вели под руки. Грузовик десять минут назад остановился на пыльной дороге в глубине джунглей и дальше мы с двумя солдатами направились пешком. Узкая колея с двумя красными полозками песка вела в чащобу. Там тропинка внезапно скрылась за высоким кустарником. К счастью вооруженные солдаты знали куда идти, поэтому мое замешательство заняло секунду. Теперь мы шли напролом, объятые по пояс высокой травой. Впереди виднелся прогалок. Среди деревьев стоял каменный монумент, обвитый со всех сторон деревьями. Как живой сосуд он пропускал через себя гигансткие корни деревье, помогая им достич небес. Этот монумент был возведен самими людьми в честь великих достижений. И где теперь все это величие? Вокруг каменного строения особенно густо росли деревья. Опустив голову, я шел вперед, изнывая от жары, и роняя капли пота. Внезапно, солдаты перегородили мне путь дулом своих карабинов. Возле каменного строения я заметил еще солдат. Рядом со мной стоял доходяга, которого зачем-то погнали вперед меня. Я с недоумением смотрел на то, как он шел, а я зачем-то стоял. Через несколько минут беднягу сильным взрывом как тряпичную куклу разорвало. На земле, вокруг этого сооружения были мины. Этот момент вызвал истерический смех у солдат. Чтобы не дать себя запугать этим подонкам, я шел уверенно, не думая ни о чем. Это был небольшой индуиский храм, возведенный из каменных блоков, с традиционной крышей в виде маленьких террас. Я шел по залитой солнцем поляне и слушал птиц. Косые лучи проникали сквозь причудливо изогнутые деревья, навевая тоску. Не люблю вечернее солнце, оно меня вводить в депрессию и напоминает, что очередной день закончился. В лесу земля на ощупь была сырая, поэтому ноги частично утопали. Каждый раз, когда сухая ветка ломалась под ногами, я пугался, и думал, что это срабатывала мина. Этим солдатам не удалось сломить мой дух и я, наконец, подошел к входу в этот небольшой храм. Почему-то, меня не отпускало чувство, что я подошел к концу своего жизненного пути. Здесь и сейчас я умру! Что я чувствую, спросит любопытный читатель? Нет, никакие сожаления, и страхи мою голову совсем не посещают. Возле входа в храм меня ждал Сэм



             Ничто не может изменить этот мир, кроме любви.

В деревне Прексбаув жизнь шла своим чередом. Как и прежде, люди занимаются тяжелым физическим трудом, выращивая рис на полях. Мой мотоцикл был не сильно разбит после падения, так что, два дня я спокойно мог вычеркнуть из своего последнего путешествия по Камбодже. Да, наконец, я решил, что это мое последнее путешествие по этой стране. Пора было искать свой путь в этой жизни, а не слепо следовать за осколками прошлого. Механики в гараже поменяли сломанный бензопровод и заменили. Стальной конь вновь ожил, громко заявив о себе мощным звучанием мотора. Эта деревня, где вырос Пол Пот, ничем не отличалась от других таких же по всей стране. Здесь все еще живет старший брат Салот Сара, который иногда рассказывает о своем знаменитом родственнике, заблудившимся туристам. Я разыскал его в одном из домов возле реки, где они вместе с братом провели не легкое детство. В дали от быстро развивающейся цивилизации рос маленький юноша, и до девяти лет знать не знал о бурном развитии индустриализации. Все шло своим чередом и казалось, ничто не нарушит эти два мира, но у жизни были свои планы на этого человека и на все его существование.
- Я помню тот день очень хорошо – сказал кхмер, предлагая разделить трапезу вместе с его семьей. Мы детьми, часто играли в одном лесу, рядом с домом и вот там Салот увидел небольшую пагодую, в которой сидела женщина с ребенком. Он притаился в кустах за ее спиной и стал наблюдать. Женщина держала на руках плачущее дитя и смотрела куда-то в сторону. На ее лице отражалась сильная скорбь. Перед ней стоял небольшой постамент, на котором восседал будда, и тянул руки, казалось к самой женщине. Он с радостью был готов принять все ее беды и согреть теплом. Мы стояли, без какого-то ни было движения и ждали.
- Салот Сар, верил в учение будды? – спросил я, цепляя палочками рис.
- Я собирался уходить, но тут он дернул меня за рукав – продолжа кхмер. Ему было любопытно, что будет дальше, хотя меня самого ничего в ее действиях не поразило. И зря. Те, кто утверждают, что моего брата изменили внешние обстоятельства, просто не знали его. Я могу с уверенностью сказать: Салот Сар был человеком дальновидным и очень внимательным к мелочам. Женщина стала душить своего ребенка и тихо приговаривать: Я мать, но даже мне свойственно ошибаться в ценностях. Может я могла бы поступиться ими, ради другой цели. Она сжала крепче нос своего дитя и закрыла глаза, чтобы не видеть его муки. – Я нужна своей стране и нашей сельской коммуне, силой отбирающей свои законные земли обратно. – Я видел по глазам своего брата, что его поглотили тяжелые думы. Мы дождались, пока женщина ушла и вышли осмотреть бледное тело ребенка. Понимаете, ребенок был для нее тяжелой ношей, и ради своей цели она просто задушила его. Она просто избавилась от того, что мешало ей, и присоединилась к первым камбоджийским партизанам “Сункхам”. История мало что знает о них, по сути это предшественники Красных Кхмеров. В тот день поднялся жуткий ветер, и земля получила долгожданную влагу с небес. Сам по себе ветер был обычный, но свирепый и пропитанный сильной тревогой. Я почувствовал ее. Смерть этой несчастной девочки внушила ему, какие нужно принести жертвы ради своих идеалов. Правда, спустя несколько дней, когда наши родители решили отправить его в столицу, я увидел совсем другую картину. Он все еще боролся со своими переживаниями.
- Переживаниями? По поводу того ребенка?
- Я думаю – продолжал кхмер, почесывая свой морщинистый лоб – он переживал, что наша мать его решила выставить из дома. Наши отец и мать были строгие, сдержанные в чувствах люди и очень трудолюбивые. Госпожа Нем была глубоко уважаема в деревне. Я был среди местных мальчишек со своим братом Салотом, когда мы встретили свою мать в поле. Я видел, как она прощалась с ним и как обычно свои чувства держала глубоко внутри. Мне кажется, он все-таки искал в ней больше сочувствия и любви. Сильная воля матери его сломила и закрыла от внешнего мира. Внутренние амбиции и жажда к власти стали сокрыты от посторонних людей. Ему совсем не хотелось ехать в столицу и жить в незнакомом месте, но как обычно его мнения никто не хотел спрашивать. В тот самый момент, когда материнская любовь могла еще переломить ход истории, самый близкий человек проявил в очередной раз свою сдержанность. Он увидел смерть этого ребенка, и с одной стороны ему запало в душу такое сильное стремление к цели, с другой, мать в его глазах стала олицетворением бессердечности, и в этом мире он стал сиротой. В день, когда Пном Пень выселяли, я был среди миллионов людей, как и еще несколько наших братьев со своими женами. Мой брат, ставший лидером страны, в тот день отказался от своего прошлого и своей семьи. Человек, на жизнь которого невозможно влиять путем манипулирования и запугивания, становиться безудержной машиной истребления. По сути, изменив систему, он сам стал ею, создав вокруг себя иллюзорный мир со своими правилами и трактовкой. А остальной народ как послушный скот, двигается в ту сторону, куда укажет хозяин. Причем, он постарался вытеснить всякое инакомыслие и запретил религию, которая была, всегда основой камбоджийского народа, вытеснил так же мнение своих коллег по партии и цеху. Камбоджа была отображением мысли одного человека – Салот Сара/ Пол Пота.
Я закончил с трапезой и ушел спать в свой гамак. Я расположился недалеко от гаража, в котором стоял мой мотоцикл. Когда ночь упала на двор, я лежал и смотрел на него и тут мне вдруг втемяшилось в голову сорваться на ночь глядя.  Вскочив на мотоцикл, я решил для себя, что больше не поеду на север, и буду возвращаться к Рейни в гараж. Сдам мотоцикл и рвану обратно в Тайланд, а оттуда домой. Да, я тянулся к своей любимой девушке, а прошлое на, то и прошлое, чтобы не жить им постоянно. Мотоцикл светом фонаря впереди разрывал ночь надвое, а когда пролетал мимо, то окрашивал пейзаж кровавым силуэтом задних фар. И снова я был в полной решимости пройти сквозь тьму. Неровности с заходом солнца стали настоящим испытанием и для мотоцикла и для моей нервной системы. Колеса ныряли то в одну выбоину на дороге, то подлетали на импровизированном трамплине. Дорога, в эпилептическом припадке, тряслась в моих глазах. Ее-то днем сложно было оседлать, а что уже говорить про темное время суток, но я, наконец, для себя все решил. Я буду гнать всю ночь и уже утром буду на месте. И пускай с каждым днем получал все меньше сообщений от нее, главное, что я получил шанс у себя в голове на нормальную жизнь. Через три часа я дал передохнуть и себе и мотоциклу, остановившись в темном поле, недалеко от маленькой деревушки. Мерцающий свет на единственном фонарном столбе в деревне, говорил о том, что освещение здесь исключительно бензиновое. Мерцающий свет фонаря отделял меня от тьмы, из которой я приехал. Вся деревня словно вымерла и стояла во мраке. Дождь снова настиг меня и стал портить и без того ужасное состояние дорог. Капли как дробь застучали по крышам домов, создавая иллюзию громких аплодисментов. Я заметил в стороне небольшую веранду брошенного дома, куда закатил свой мотоцикл. Вода  стекала с меня ручьем, оставляя след по всему дому. Я сорвал тряпку с кухонного очага и вытер лицо. Осматривая заброшенную хижину, я заметил, как мало вещей было у людей живших здесь: две старые циновки на полу и небольшой комод со сломанной дверцей. Не смогу сейчас ответить, что двигало меня заглянуть в него. Открыв, я увидел шкатулку, на которой восседал грустного вида человек и тянул руки ко мне. Как такое возможно? Шкатулка из моего рассказа была лишь моей догадкой, а теперь она стоит в каком-то пустующем доме. И где все жители? Я присел рядом и, вытирая лицо рукой, пытался обдумать все увиденное. Это уже происходило не раз в моей жизни, когда я своей писаниной привносил в действительность некоторые моменты. Была ли на самом деле эта шкатулка до этих событий или она просто плод моего воображения, это уже все не важно. Она была завалена всяким бытовым мусором, и я раздумывал, трогать ли ее или нет. Я начал тянуть к ней руки и тут же одернул самого себя. Я не параноик в плане всяких там знаков и знамений, но есть вещи которые не дано нам понять до конца, а то и во все не объяснить. Честно говоря, понимая, насколько мощна сила мысли, мне не хотелось проверять свои догадки и идеи.  Я вышел обратно на веранду и сел на стул. Ноги изнывали в мотоботах, и я снял их. Дождь усиливался с каждой минутой. Сняв носок, я оголил татуировку на моей стопе. Я сделал ее, когда жил в Патае, и мне хотелось испытать боль от машинки, снующей туда-сюда по кости. В качестве рисунка я выбрал птицу Гаруду. Я вытянулся полностью на стуле и закинул ноги на перила. Дождь плотной завесой скрыл меня от внешнего мира. Только пятнышко света отбрасываемого фонарным столбом  указывало, что я еще в этом мире, а не погиб где нибудь на дороге. А может это развилка, на которой ты сидишь как в пересылочном пункте и чего-то ждешь. Неважно, все равно я буду сидеть тут, пока идет дождь. Я глянул на часы, и было еще только два часа ночи. Я сидел и сидел, всматриваясь в тьму. Возле столба зашевелилась тень, и на свет вышел человек. Я вздрогнул от резкого появления живого существа. Он медленно шел в мою сторону. По походке и легкой сутулой осанке я сделал вывод, что ему лет семьдесят или больше того.
- Здравствуйте – произнес я, поднимаясь со стула. Человек жестом указал чтобы я не беспокоился и сидел где сижу. Я так и сделал. Он что-то бурчал на кхмерском языке и сновал по крыльцу взад вперед. Затем, он произнес на английском самую популярную фразу: Hello! (привет/здравствуйте – перевод с английского примечание автора). Он сел рядом со мной и стал живо беседовать на своем родном языке. Мне показалось это полнейшим эгоизмом, так как даже профессиональные переводчики не смогут так быстро переводить. В беседу с братом Салот Сара мне помогали многочисленные родственники в семье, а здесь я был тет-а-тет с этим стариком. Он о чем-то весело говорил и вертел в руках бутылку с темноватой жидкостью. А вскоре, он уже вертел ее перед моим носом, очевидно, предлагая выпить. Я пытался ему объяснить, что за рулем, да и алкоголь мне этот не известен. Но разве что растолкуешь человеку другой нации, когда он уже настроен на совместное употребление алкоголя. По вкусу очень специфичное и терпкое зелье, но на улице шел дождь, и делать нечего. Он вдруг заметил мою татуировку и сменил милость на некое подобие гнева. Нет, он не стал сразу срывать на мне злость, но вот его общение, быстро перетекло в недоумение: Зачем я это сделал? Старик указывал на древние кхмерские символы вокруг татуировки и пытался мне что-то объяснить. Он тоже был не глуп, и догадался, что мне сложно его понять. Наконец пожилой сеньор вытащил небольшой листок бумаги и стал рисовать. Он изобразил меня высоким человеком стоящего над всеми, а самое главное над верой. Вот оно значит что! Я видимо сделал ее не на том месте, и тем самым словно возвысил себя над верой. Как бы там не было, но проблем с этой татуировкой я сразу приобрел. На следующий день, после того как ее сделал сразу же попал в аварию в Патайе, и тогда же у меня украли паспорт. Я достал пару риелей (риель – камбоджийская валюта – примечание автора) и отдал старику за его зелье, но он их не взял. Вместо этого, он достал из кармана какую-то странную мазь, растер ее в руках и стал натирать мои ноги. Особенно активно, он натирал место с татуировкой. Чем-то она ему особенно не понравилась. Что со мной только не происходило, но сидеть черти где, и чтобы тебе ноги натирал мужик. Хм. После того, как он закончил, старик скрылся в доме. Несколько секунд была полнейшая тишина, пока, наконец, пламя огня не стало разгораться в той самой комнате, где лежала вещь. Я поспешил откатить на безопасное расстояние мотоцикл и рванул обратно  в дом, чтобы вытащить старика. К моему приходу он как раз открыл дверцу того самого комода и улыбаясь, стал указывать на шкатулку. Честно говоря, его поведение напоминало чем-то персонажей фильмов Дэвида Линча. Те же странные гримасы на лице, те же безумные действия и сложность в понимании. Я не стал долго ломать над этим голову, схватил свой мотоцикл и помчался прочь из этого места. Дождь, не дождь все равно. Половину оставшегося времени до рассвета я сражался уже с тысячами тонн грязи, зарываясь буквально по самую раму. Надеюсь, рядом никого в этот момент не было, иначе грязевые ванны им были бы обеспеченны. Шлем уже казался тяжелым камнем на шее, очки съезжали на бок, а кожа зудела защитой. 
Огромный солнечный диск поднимался над всей странной. Только сейчас я увидел, что дороги как тонкие вены плыли среди водных пространств. Крыши домов были островками жизни, но не все так было плохо. Я выехал в районе города Кампонг Тям и решил заночевать здесь в третий раз. Остановился возле Великого меконга, где взял себе вкусную рыбу с рисом и в великолепном закате, смаковал последние дни в Камбодже. Ночь снова была как и предыдущие беспокойной. Я лежал в кровати и снова почувствовал чье-то присутствие в комнате. В этот раз я должен был включить свет и увидеть кто это. Потихоньку, стараясь не проснуться, я шел вдоль стены до включателя. Готово! За спиной стоял человек в военной форме. Это был я сам, с заклеенным ртом. Поэтому все время сам же и молчал.
Я заехал в гараж к Рейни и сразу же сдал мотоцикл. Пока я снимал с себя всю экипировку, делился всем увиденным. Казалось, его сложно было уже чем-то удивить. Мы откинулись на шезлонге возле его дома и потягивали сигареты. Через час придет мой автобус, и я начну долгий и нудный маршрут домой.
- Ты нашел, что искал? – спросил Рейни, крепко затягиваясь сигаретой.
- И даже больше. Теперь я могу с легким сердцем уезжать домой!
Рейни довез меня на своем грузовичке до остановки. Из кузова я достал велосипед, который все еще был со мной и рюкзак с вещами. И я начал путь назад. Старый автобус медленно плелся по горным тропам Камбоджи, огибая величественные рощи деревьев. Я возвращался всеми известными мне дорогами: и где я был, когда ездил с лодкой (Вьетнамская граница) и где на велосипеде. От страха задержаться здесь еще или даже подумать о возвращении сюда, я всю дорогу не выходил из автобуса. Но как в случае подъема в горы, самый опасный путь это назад. У меня он состоял сплошь из сложностей. Со мной был велосипед и с ним сесть на автобус или микроавтобус составляло немало труда. На автобусе из Сэн Монорома я пересек только одну треть пути, дальше никто не хотел брать проблемного путешественника. Пришлось ехать своим ходом. Как назло, в сторону Сиам Рипа не было в тот день ни одного автобуса. Очень долго я ехал на велосипеде, но сильный встречный ветер осложнял и без того сложный путь. Сама дорога состояла из двух разбитых полос, которые уже давно не перекладывали. Наконец, под конец дня мне все-таки удалось поймать грузовик. Все равно это мой последний визит в Азию, и пусть он будет как в старые добрые времена. Местные ребята везли металлические арматуры в ближайший город, поэтому я временами помогал им разгружать. Я смотрел из кузова машины на страну, будущее которой было под большим вопросом. Гражданская война откинула развитие этого региона на многие года назад. В кузове я ехал в окружении местных. В одной деревне грузовик особенно долго разгружался, а солнце уже заходило. Я поблагодарил за помощь и отправился дальше, в надежде все-таки поймать автобус. Через час, когда надежда эта самая умерла, мне удалось сесть на автобус до ближайшего города Кампонг – Том. Я поселился на самой окраине в жутком месте, где не было окон, и стояла духота вперемешку с вонью от помоев. 
На часах был полдень, когда старенький грузовик доверху забитый древесиной затормозил в Сиам Рипе. Я спрыгнул на землю и будто капризный ребенок, топнув ногами, сказал себе: Все! С недельной щетиной и мешком грязных, пропахнувших сыростью вещей, я медленно ехал на велосипеде сквозь толпу туристов. Я отправился прямиком в наше любимое с девушкой кафе, где по интернету связался с ней и сообщил, что у меня все в порядке. Наконец, сдал велосипед и отвязался от этого груза. И обидно, что так закончилось все и с другой стороны, радостно, ведь впереди у меня определенно что-то новое. В центре города  побаловал себя крепким утренним кофе и только  сейчас я собрал все накопившиеся мысли за много лет. Нормальная еда, вкусный кофе и цивилизованная обстановка возвращали меня к жизни. Я слишком ушел в свое прошлое и гонюсь за тенью, забывая о настоящем времени и своем месте в этой жизни.  В отеле, где мы жили последнее время, меня даже не сразу признали. Мне отдали синий мешок из-под мусора, в котором лежала часть моих вещей. В своем номере я принял душ, сбрил бороду и убрал все, что напоминала во мне дикаря пустошей. Много раз я был там, снаружи цивилизации.  Испытал голод, холод, страх и неопределенность с каждым новым шагом в неизвестность. Я вытерпел многомесячные переезды по пустыням, горам, и джунглям, где любая поломка – фатальна. Компанию мне составляли разные люди и для них в тот период времени видимо, это важно было. А сколько я встретил на своем пути людей, не счесть. Каждый из людей старался помочь, чем мог: починкой велосипеда, изобретением корзин для багажника, предоставлением жилья или просто сориентировать на местности.  Я жил в семьях от Востока до Юго-Востока Азии, где увидел различные культуры, семейные ценности и просто жизнь обычных людей. Собирал по крупицам историю, языки и друзей для Фейсбука. Я был благодарен тем людям, которые искренне волновались и помогали переводить фразы на местном языке, предлагали помощь в перевозке велосипеда и доставке самих путешественников живыми и невредимыми до конечного пункта. Я рад, что увидел жизнь не в книгах и не по словам людей, а своими глазами, потрогал многие вещи руками, попробовал испытания на вкус, вдохнул свободы своими легкими, и перенес все тяготы истоптанными в кровь ногами. Даже, когда ломался велосипед или я попадал под подозрение на употребление запрещенных в Азии наркотиков, терял паспорт, я все равно с оптимизмом ждал продолжение своего путешествия. Я боялся, скажу честно, очень сильно боялся всего вокруг, но все равно шел дальше. Вперед, только вперед.
Вечером я прогулялся по рынкам, высматривая всякие безделушки и внезапно, на одной из витрин, заметил красивое колечко. До отъезда к вьетнамской границы я уже высматривал симпатичное кольцо, но попадались одни только дешевые безделушки. С сапфирами из провинции Раттанаккири, оно красиво переливалось в моих руках. У меня оставалось совсем немного денег, но я решил все равно купить его. Первое и самое главное я, понял, что здесь должен оставить все свое прошлое и забрать что-то новое. Это кольцо, как семя в руках Сэма из его сна, должно привнести то самое “новое” в мою жизнь. Нет смысла вечно бегать за ответами, если их можно было просто не задавать больше и начать просто строить свою жизнь. И второе, случайно, а может, и нет, оно было из той провинции, где прятались долгое время Красные Кхмеры и где я любил проводить больше всего времени. Столица провинции – маленький городок Банглунг был моим самым любимым местом, после второй столицы Лаоса – Луанг Пробанга. Мне упаковали кольцо в красивую подарочную упаковку, как раз такую, которую открывают, стоя на одном колене перед девушкой. Да, подобная мысль посетила мою голову наконец. Я долго не мог наглядется на него, сидя в своем номере в отеле. Я представлял, как ей будет приятно.
Утром я сел в автобус с сильным желание как можно скорее покинуть Камбоджу. За окном мелькали затопленные дома, улицы и магазины. Я отсчитывал, как и раньше километраж на столбах, ожидая заветную цифру “1 км”. Мне казалось, я уже достаточно провел здесь времени, и пора было возвращаться к нормальной жизни. В рюкзаке лежало колечко для моей любимой, и оно занимало все мои мысли. Вот он ответ на все – только любовь способна сделать жизнь со смыслом, подталкивать становиться мужиком, выполнять обещания и брать все больше ответственности на себя. Слова словами и остаються, а действовать я уже начал. Ровно в полдень я перешел границу, чувствуя своими изношенными шлепанцами горячее шоссе под ногами. Денег в кармане не было совсем. Камбоджа осталась теперь за спиной, и я был често рад этому факту. Медленно и не спеша я шел в город Араньяпратет, и как по традиции сложилось уже, это был третий визит в данный город. В кармане осталась наличность на один недорогой суп и ночь в недорогом отеле, а дальше неизвестноть. К ней, конечно, не привыкать, но денег больше не было. Как добираться до Банг Кока я не знал. На интернет мне денег дал пожилой сеньор в отеле. Я написал подруге о своем положении и, конечно же, посторался не раскрыть всех карт раньше времени. Сказал, что просто не рассчитал свой бюджет. На самом деле оставалось всего два дня, гостиница была оплачена на этот вечер, я уже был сыт, и денег мне особых не нужно было уже. Волновал только трансфер до Банг Кока и дальше в аэропорт. Она положила на карту долларов пятьдесят, но и тут начались сложности. Пароль я свой забыл (давно не пользовался картой) и пришлось вспоминать. К сожалению попыток, для снятия наличных средств дается всего три, а я их сделал тридцать три. В итоге карту заблокировали. Оставался еще вариант трансфером через Вестерн Юнион. Выслали. Но как назло в стране праздник – День Рождения короля. Я очень уважаю его за труды, вложенные в свою страну в сложные годы и период войны во Вьетнаме и от всей души порздравляю с днем появления на свет. Но как же мне-то быть? Маленькому человеку среди серьезных проблем? Я долго бродил по узким кварталам в поисках ответы на свой вопрос – как быть. Только так познаешь по-настоящему мир и учишься в нем крутиться. Если бы не время, я мог добираться автостопом, но вылет у меня был назачен на утро следующего дня. Спасает всегда моя коммуникабельность с людьми. Я рассказал о своей проблеме местным, и они отвезли меня в ближайший крупный Торговый Молл, где есть отдел Вестерн Юнион, работающий по праздникам. С деньгами проблема, наконец, решилась и я, сразу же не откладывая на потом, купил билет на автобус. В Банг Коке я сходил на массаж, причем не тайский, а швецкий и делал его европеец. Он размял мою затекшую спину и расправил каждую косточку на теле. Я надел чистую рубашку, купил себе галстук и ближе к вечеру отправлся в аэропорт. Я смотрел из окна своего такси на ночной город в последний раз. Я не изменил своим планам – только вперед. На нижних этажах аэровокзала я нашел себе уютну скамеечку, где заночевал в последний раз на тайской земле.
Приземлившись на русской земле в аэропорту Домодедово, я замкнул все круги разом. К черту все! Мне не терпелось найти свою любимую в здании аэровокзала среди кишившей толпы. Наконец наши глаза полные любви и счастья слились, и я поднял ее на руки, крепко прижимая к себе. Я так хотел добраться живым и здоровым только ради этого момента. Ничто не приносит человеку столько счастья, как ощущение что тебя ждут и любят, пуская где-то очень далеко. Я подумал, что мой герой простой солдат из Вьетнама также стремился домой к своим родным, испытав сильное одиночество вдали от дома. И пускай был он или все это мои вымыслы, это не соль важно. Сам я дома и мои мысли со мной, руки ноги целы, моя девушка рядом, и мир все еще стоит на ногах. Что еще человека для настоящего счастья надо? Семья, вещи, статусы, развлечения – оно понятно, но основа важнее. Мы долго не могли оторваться друг от друга. Только по дороге в машине я попросил ее свернуть и поставить аварийный сигнал. В рюкзаке в маленьком кормашке я нащупал красную подарочную коробочку и протянул ее со словами: “Ты выйдешь за меня замуж”?