Ad narrandum

   На этот раз он дождался глубокой ночи. Вокруг стояла полная тишина, даже с улицы не залетало ни звука – не скрипели доживающие свой век рассохшиеся вдрызг телеги - развалюхи, не фыркали протестующе разгорячённые лошади, не было слышно ядрёной кучерской ругани, обычно вызывавшей уважение даже у опытных моряков. Тихо. Только бледный лунный свет, падавший на небольшие окошки детской комнаты, отражаясь на их плохоньком, мутном стекле, немного пугал, рождая неясные блики и создавая размытые фигуры.
  Игнатий Фалькон – озорной парнишка лет 12 – не боялся лунного света. Он – бесстрашный воин Церкви, гроза всех монстров округи, знаменитый экзекутор дон Инасио «Громобой»! Что ему какие-то невнятные заоконные силуэты, ему – Победителю Ицхарского Дракона! (Под таковым мистическим зверем обычно подразумевалась небольшая груда пуховых подушек на тахте на веранде, либо – как запасной вариант, на случай занятости лежака – кривенькая уже давно не плодоносящая яблоня, скромно притулившаяся в углу двора).  Всё правда - вот только до боли знакомая волосатая рука Папена Фалькона сжимающая широкий морской кожаный ремень с крупной стальной бляхой, обычно доводила великого героя до дрожи в коленях и быстрого бегства….
   Мальчик очень осторожно поднимался по лестнице, судорожно сжимая в руках небольшой свечной огарок. Старые, видавшие виды ступеньки очень уж громко скрипели,  поэтому он – умершая в прошлом году бабушка Агата, родом из Приречного Предела, всю жизнь звала мальчика просто «Гнасий» - пробирался наверх, стараясь как можно меньше шуметь, буквально ступая просто на цыпочках и держась подальше от перил.  Главным делом было, как можно бесшумнее, миновать комнату, где изволил сегодня почивать глава семейства.
   Папен Фалькон обладал очень тяжёлым характером. Проведя всю жизнь в тяжёлом физическом труде и в беспрестанных молитвах Истинному Свету, он ныне проживал в довольно небольшом доме на окраине Оранжвилля, далеко не купаясь в роскоши, на которую – как считал он сам – он вполне уже заработал. Вопрос о том, почему Он сегодня ест обычную картошку, а КТО-ТО (естественно, абсолютно недостойный) – вкушает множественные деликатесы, доводил его до бешенства. Порой в такие минуты как будто какая – то тёмная пелена застилала глаза мастерового, и того захлёстывала дикая ярость. Он ломал и крушил всё вокруг – добивал об стену последнюю мебель, размахивал во все стороны страшного вида ножом с обмотанной тонкой кожей рукояткой, грозя убить всех врагов вокруг, отчаянно громко ругался и богохульствовал.  Зачастую своё плохое настроение мерзавец вымещал на окружающих., и тогда обычно у Гнасия не открывался подбитый глаз, у Аглаи – жены Папена - синяки покрывали половину тела, а нечаянно забрёдший в их края сосед, мог бы радоваться, если бы отделался просто одним  переломом конечности – ибо могло быть и гораздо хуже. 
   Особенно же мерзко и отвратно выглядело то, что придя в себя, Папен быстренько отправлялся в ближайшую часовню Истинного Света, и щедро сыпя серебро в карманы церковных облачений, на коленях вымаливал прощение у Высших сил, ни разу притом не поминая ни сына, ни жену, ни покалеченных соседей. Фалькон просил прощения только у того, кого он боялся.
   Во всех же своих бедах чудовище винило «умников». Так оно называло людей образованных и благородных, особенно любящих читать, или – не дай Свет! – самих пишущих романы или сочиняющих стихи. «Умники» всю жизнь не давали ему ходу. Они повышали налоги и налагали штрафы, они развязывали войны и заставляли поклоняться безжалостным богам. Вид человека с книгой в руках задевал Папена сильнее, чем вид сибарита, ложками пожирающего икру. Может быть, конечно, дело было в том, что будучи не в состоянии прочесть ни одного слова ни в одной книге, здоровый бугай опасался их содержимого. Книга всегда казалось ему неотъемлемым атрибутом ведьмы, и даже не столько кладезем её тёмной премудрости, но – и более того – сердцем самой ведьмы! Он совершенно искренне считал, что если было бы можно сжечь все книги в мире, то в тот же момент разом погибли бы все ведьмы, исчезло бы всё и всяческое зло, и он бы зажил такой жизнью, которую он себе заработал своим трудом и богобоязненностью.   И если с наличием в его доме «Белой книги»  он был вынужден смириться, но со всеми прочими разговор у него был короткий.
   Игнатий, обычно, прятал книги во дворе. Научившись читать в церковной школе, он уже не мыслил жизни без чтения. Так что он отца приходилось прятаться – во дворе, на улице и особенно дома. Пару раз Папен всё-таки заставал сына с раскрытой книгой на коленях – он моментально приходил в бешенство и тянулся в угол за деревянными прутьями. Один раз он очень сильно избил мальчугана. Второй – Гнасий успел убежать.  С тех пор мальчик стал осторожнее…
   Сегодня всё обошлось. Логово чудовищно храпящего отца было благополучно пройдено – он только слегка пошевелился во сне и что-то еле слышно пробормотал. Мальчик облегчённо выдохнул – дальнейший путь уже опасностей не представлял, так что спустя всего несколько минут Гнасий уже расположился у стола с небольшой зажженной свечой и любимой книгой. 

2.
   «В хорошую ясную погоду, с вершины сторожевого дерева на окраине деревни было можно рассмотреть купола церкви Воссияния Истины – огромного собора на центральной площади Сан – Марко. Старое дерево окружала проржавевшая железная лестница, взбираться по которой было хоть и страшно – особенно когда, при неосторожном шаге, нога проваливалась между стальными перекладинами -  но и чрезвычайно интересно.
  Когда – то давно, на вершине лестницы постоянно дежурила зоркая вооружённая стража – в окрестностях Пикколо Венето в то время бывало очень опасно – иногда от истоков Рио – дель Рей поднимались к северу племена свирепых дикарей, не чуравшихся порой даже человеческого мяса. И тогда зоркие дружинники становились авангардом армии света, грудью встречая находников, и принимая на себя их кровожадную ярость до тех пор пока из-за поворота дороги, поднимая крутые клубы пыли, со свистом и гиканьем вылетала, со всех ног спешащая на помощь поселенцам, панцирная конница – катафракты – из города Сан Марко.
 . Однако шли годы и отеческая – хоть и тяжёлая – рука богатого и сильного соседа постепенно ликвидировала в округе маргинальные элементы и превратила тем самым Древо Стражи в привлекательный аттракцион для ребятни, которая иногда буквально сплошняком усеивала старый дозорный пост – ну ведь интересно же!
   В тот день Стефания Конти – крохотная семилетняя девочка, с роскошными золотыми волосами, красивая как дорогая кукла, выбежала из дома на окраине деревни и игнорируя прямо скажем не особенно уж и настойчивые попытки матери её удержать, побежала прямиком к Древу.    
  Сегодня их компания – кучка соседских ребятишек - хотела поиграть в гордых мореплавателей, которые с высокой мачты смотрят не отказалась ли далеко на горизонте вожделенная неизведанная земля.  Мало того,  вчера вечером Константин Корреджо, известный на 10 лиг в округе маленький выдумщик и безудержный фантазёр, хвалился, что родители купили ему на день рожденья в магической лавке в Сан Марко настоящий волшебный подарок – перо из хвоста Громовой Птицы.  Так что теперь он может – если покрепче зажать пёрышко в кулаке – спрыгнуть откуда-то с высоты и полететь. По- настоящему полететь! Пусть даже совсем без крыльев, но – тем не менее парить в воздухе.
  Мальчика подняли на смех самым безжалостным образом. Неформальный лидер их стайки – Луиджи Бьянко – десятилетний парнишка, сын одного из самых бедных крестьян их деревеньки Федерико Бьянко, обладатель густой чёрной шевелюры и солидной для своего возраста мускулатуры, так прямо ему и сказал – Ты настоящий неисправимый лгун. Принеси завтра своё пёрышко – мы поглядим как ты полетишь, например с Древа Стражи.
     Не один Луиджи мечтал увидеть сие редкое зрелище, вот поэтому и Стефания так торопилась.   Она практически бежала бегом, даже не заметив как пересекла свой двор и подлезши под калитку выскочила на улицу.
     До Древа вела дорога. Вернее, конечно, колея, наезженная тысячами колёс множества гружённых телег и купеческих подвод, стремящихся в Сан Марко из Южных земель. Обратно они шли практически налегке.
    От дома Конти до дороги было сравнительно недалеко – девочка осилила это расстояние всего за несколько минут бега вприпрыжку – по дороге ведь уже не попрыгаешь… Добро ещё что несколько дней стояла сухая погода, ни капли дождя, поэтому телеги ещё не успели намесить в колее грязищу – оставалась возможность пройти и для пешехода.
    Стефания уже не бежала, а спокойно шла вперёд.  Древо виднелось издалека, а до подножия было ну от силы минут пять. Ярко светило солнце, лёгкий ветерок слегка по- отечески трепал нежные девичьи локоны. Звонко пели птицы. Раздавался ленивый скрип несмазанных тележных осей и глухой стук конских копыт по засохшей грязи. Весь мир вокруг казался таким лазурно – прозрачным, таким беззащитно светлым…
- Тпру! Стой! – с девочкой поравнялась пустая телега. Извозчик – несмотря на яркое солнце кутающийся головой в тёмный плащ – резко натянул поводья и обе лошади недовольно захрипели. Девочка с интересом подняла глаза на нежданного попутчика и наткнулась на чей-то добрый и ласковый взгляд.
   Красивая молодая женщина в вызывающе простом безо всяких украшений сером головном платке и такого же цвета платье до пят, участливо смотрела на девочку своими синими синими как небо глазами. 
- Что же ты делаешь одна на этой дороге, кроха? – её голос казалось звенел тоненьким серебряным колокольчиком.
Она мгновенно очаровала девочку. Её пленяло в женщине буквально всё – и более всего почему-то тёмные, длинные до локтя, ажурно тонкие перчатки на её болезненно белых и тонких руках. И глаза. Полные небесной лазури, они по-настоящему прельщали,  влюбляли в своего обладателя.
Девочка – ничуть не смущаясь – сразу ответила, что просто гуляет здесь. Что дом её родной вон там виднеется за поворотом. 
протянула руки к женщине. 
- Подвезите меня на телеге!

3
Непонятно откуда по крохотной розовой ручке побежала тонкая струйка крови. То ли Стефания укололась о какую-то щепку, которых полно на необструганных боках деревенских телег, то ли гвоздик какой-то спрятанный отыскался, но сейчас она стояла на телеге, а ручку её осторожно сжимала в своей та самая женщина. Струйка неспешно текла под пальцами хозяйки телеги, но она продолжала пристально глядеть на ребёнка.
- Ой! Как это мы с тобой! – гипнотизирующая хрустальная тишина, неограниченно царящая вокруг, словно внезапно треснула, и  мир наполнился резкими звуками –щебетали птицы, скрипели тележные оси, где-то вдалеке отрывисто залаяла собака. – Тебе больно? – она ласково провела по ручке указательным пальцем – девочка вздрогнула как от укола, но через мгновение,  только резко замахала головой – нормально мол.
- Посмотри мне в глаза! – велела ей женщина. – Посмотри. Я же знаю, что тебе больно! – она буквально впилась взглядом в Стефанию, и той стало страшно.
-Нет. Нет. Мне хорошо. Правда хорошо – она попятилась назад к краю телеги, но неуловимо быстрым  движением женщина схватила её за плечо.
- Посмотри мне в глаза! – совсем недавно бывший тоненьким и серебряным, голос женщины ныне напоминал девочке раскаты грома. И столько было в нём властности, столько привычки повелевать, что Стефания не осмелилась противиться и покорно подняла свой взор кверху. Что-то дикое сверкнуло во взгляде женщины. У девочки закружилась голова, а глаза застил непроницаемый туман…

4.
Отныне туман был всей её жизнью. Серая пелена клубилась в её глазах искажая и извращая всё вокруг. А может быть и нет. Может и не было тут никакого искажения. Ведь может быть, что все эти ужасные чёрные искривлённые стволы деревьев, воздымающие вверх к странным кроваво – красным небесам свои изломанные чёрные ветви в каком то дьявольском подобии святой молитвы,  все эти пристально уставившиеся на неё со всех сторон полные звериной плотоядностью глаза,  весь этот жуткий, непонятно откуда идущий смрад – всё это вполне наверное могло быть и настоящим, но Стефания не могла представить себе это. Куда же делось тёплое и ласковое Солнышко, лазурно голубое, совершенно без всякой примеси крови небо? Куда пропало с горизонта могучее Древо Стражи к которому она так сегодня стремилась? Почему нежное пение птиц как-то странно сменилось на какое-то потустороннее металлическое громыхание, более всего похожее на звук волочимой по каменному полу тяжёлой железной цепи?
 Где она? Что с ней? Девочка стояла на месте, судорожно оглядываясь по сторонам. Ей очень хотелось кричать во всё горло от страха, хотелось реветь в три ручья, хотелось раздражённо топать ногами –но она не делала ничего. Тяжёлый комок застыл в груди и мешал даже просто вздохнуть. Маленькие ручки и ножки казалось налились неподъёмной свинцовой тяжестью.
 Девочке стало очень страшно. Она попробовала сделать шаг вперёд – тяжело, но она всё таки перенесла неподъёмную ногу. Второй шаг оказался легче. Третий – тем более. А вскоре она и совсем побежала.
Её глаза не разбирали дороги. Да и не было здесь ни милых сердцу тайных лесных тропок, ни загаженных грязью просёлочных трактов. Была только странная каменистая земля, на которой постоянно возникали какие- то ямы, ямины и ямищи, в которых иногда плескалось что-то прикрытое мерзкой радужной плёнкой. Были одинокие голые  - ни единого листика – кусты. Они во всём – кроме размеров – походили на встреченные ей раньше чёрные мёртвые деревья. Здесь всё было мертво. Земля, небо, растения…. Даже вода. Ведь то, что скрывала под собой радужная плёнка никакой бы язык не повернулся назвать водой. Мёртвый мир.  – Почему я здесь?
  Сзади подгонял протяжный звериный вой, полный чудовищной кровожадности и бесконечного голода – оставалось только бежать. Острый взгляд ребёнка различил впереди какой-то тёмный силуэт. Приближаясь он всё больше походил на небольшую заброшенную избушку.
  В окошке – ни следа стекла или слюды. Зияющая рана, а не окошко. Но ей почему-то казалось, что она видит в нём какой-то тихий огонёк, что-то вроде горящей свечи, чьё пламя так не похоже на дикую ярость огненного неба, и поэтому она спешила туда – бежала со всех ног.
  Что –то хлюпнуло под пяткой, как будто она случайно раздавила лягушку. Даже не посмотрев под ноги Стефания продолжала бежать. Дико трепетало её крохотное детское сердечко. Кололо в боку. На лбу выступала испарина –но она продолжала бежать, смешно перебирая коротенькими ножками.
  Вот она – изба. Уже перед ней. Рассохшаяся входная дверь слегка приоткрыта – как раз прошмыгнуть внутрь маленькой девочке. Стефания не колебалась ни мгновения – благо отвратительный вой уже раздался буквально над ухом – и в тот же миг юркнула под защиту старой деревяшки….
КЛАЦ!!!! Царапанье чьих-то когтей по полотну двери. Чьё то горячее и мерзкое дыхание –оно уже практически ощутимо физически. Стефания сжалась в комочек и закрыла глаза, ожидая неминуемого конца….. И яркая  – ЯРЧАЙШАЯ  - вспышка света!

5
   Лёгкий ветерок ласково обвевал разгорячённую кожу лица. Что то очень важное щебетали где-то вдали неугомонные птицы, и девочка нутром почувствовала, что всё уже кончилось, что можно безопасно открывать глаза – и тут же распахнула ресницы. Нежно лазурное солнечное небо. Господи, как же оно красиво! Как прекрасно поют небесные птахи, как же хорошо и тепло на душе от всего этого!
   И сильная мужская рука опускается ей на плечо. Чужая рука, но такая добрая. Она очень похожа на папину, но только отец никогда не носил железных перчаток.
- Ты как себя чувствуешь девочка? – и голос такой же как у папы. Почти. Немного моложе, и не такой хрипловатый, как у измученного бронхитом отца. Но такой же добрый. И лицо склонившееся над ней. Обычные карие глаза, но она почему то понимала в глубине души, что обладатель этих глаз никогда не обидит, никогда не сделает ей больно…
- Хорошо, дядя. – как ей было ещё его называть? – А вы кто? Вы же не из нашей деревни?
- Нет, милая кроха, не из вашей. В Пикколо Венето я вообще проездом. С Южных земель направляюсь в Сан Марко. А зовут меня Ладислав. Рыцарь Ладислав.
- Ладик – улыбнувшись во все 32 зуба произнесла Стефания –рыцарь Ладик.
- Ну пусть будет так. – улыбка Ладислава была не менее доброй и милой чем её. – Для тебя я буду рыцарем Ладиком – Он сделал над собой усилие чтобы не расхохотаться.
- Ещё один голос со стороны. Знакомый голос уже пожилого человека, но звучащий как то чересчур уж непривычно. Она повернула головку в сторону и узнала говорившего, и поняла что её удивило – никогда ещё она не слышала в голосе Джанбатисты Конти старшего брата её дедушки Анджело, по совместительству ещё и многолетнего старосты Пикколо Венето такого количества заискивающих ноток.
- Спасибо, спасибо Вам, рыцарь! Мы в таком долгу перед вами! Мне нечем вас отблагодарить, но пожалуйста – он сорвал с пальца драгоценный перстень с небольшим сапфиром и протянул его оторопевшему Ладиславу. – Примите! Это ничтожная цена за то, что вы спасли для нас Стефанию!
- Спасли? – Девочка удивлённо завращала вокруг своей кудрявой головушкой и начала кое что замечать. Ладик всё ещё сжимал в руке меч, покрытый какой-то странной зеленоватой и дурно пахнущей субстанцией. – От чего?
- К ним со всех сторон бежали перепуганные люди. С поля сжимая в руках вилы и мотыги к ним торопились крестьяне. От Древа Стражи вприпрыжку неслась пацанва, в которой на каждое знакомое ей лицо  приходилось по три незнакомых чумазых физиономии, все как одна перекошенные в страхе. Все чего то кричали и громко ругались. – Да что же такое случилось?
- Ладик, а где та тётя, которая была на той вон телеге? Она такая красивая… И такая добрая. Я тоже была на той телеге… С ней?  -  и вдруг взгляд её упал на здоровую, еле шевелящуюся, но явно ещё живую отвратительно серо - чёрную кучу рядом с той самой телегой. Девочка потрясённо замолчала.
  Из этой кучи наружу торчало что-то отдалённо напоминавшее человеческую руку – только сильно деформированную, неприятно мохнатую и вдвое толще, чем она должна была бы быть. Длинные острые когти вместо пальцев также явно не добавляли ей человечности. Но что странно, Стефания не могла избавиться от ощущения, что чудовищная лапа минимум до локтя была одета в длинные до локтя, ажурно тонкие перчатки…..
 Стефания прижалась поближе к Ладиславу со страхом смотря на чудовищную тушу и не отзываясь на многочисленные заботливые вопросы доброхотов.
И Ладислав, тридцатилетний рыцарь, наёмник со стажем, повидавший в своей жизни порядком, и сейчас направляющийся в Сан Марко, чтобы после нескольких весёлых и пьяных дней в кабаках и борделях Жемчужного града (* местное, жаргонное  название Сан Марко, в котором действительно было много ловцов жемчуга*)  присоединиться к какой нибудь новой ватаге авантюристов, понял, что никогда у него сотрётся из памяти та жуткая сцена, когда на его глазах вместо красивой женщины на телеге возник гигантский серый паук с горящими злобой глазами и угрожающе шипя простёр свои ужасные лапы над маленькой девочкой….»
- Вот так и обратился к Свету Ладислав Светлый – читал небольшую аннотацию на обложке книги Игнатий. – Он стал знаменитейшим на весь мир истребителем монстров и чудовищ, а через двенадцать лет, воин вернулся обратно в Пикколо Венето и Стефания стала его женой….
- Ты чем это тут занимаешься, паскудник? – зачитавшись Гнасий не обращал ни на что внимание, а между тем… В дверях комнаты мальчика стоял злой спросонок Папен Фалькон, сжимающий в одной руке стеклянный масляный фонарь, а в другой пук длинных розог.