Яблочный Спас

Я уже уселся у окна на свое 18-е место, как он подешел по узкому проходу, склонился мне к уху:
-Не уступите ли место, не могу сидеть без широкого обзора.
Мы немножко поспорили, и я пересел на 19-е, с краю. Он сел, сразу поднял высокий воротник лёгкого подобия пальто (а ведь лето!) и задремал, хотя автобус еще не двинулся.
Наш рейс - Воронеж-Бирюч .
Дорога дальняя, захотелось поговорить. Но он лишь шевельнулся, когда автобус неуклюже взял с места, и так и сидел, отгородившись воротником.
Я не могу описать соседа. Возраст ? Такие и в сорок выглядят на двадцать. Насколько я успел заметить, подбородок его не знает бритвы, и лишь лёгкий прозрачный пушок обрамляет лицо.Мне показалось, что рядом со мной  Алёша Карамазов. Минут через двадцать пути я попробовал заговорить :
-Август не по названию нынче жарок.
Он ответил, и мне показалось, с неким немецким выговором:
-О, да, Август ныне непохожий.
Нас качнуло на выбоине. Я спросил:
-Простите мою настойчивость. Ехать-то еще три часа, на молчанку трудно. Вы кто по роду занятий, если не секрет?
Он, как показалось, стал даже меньше на своем сидении:
-Я инопланетянин.
-Кто? - не рассышал я.
Но он уже дремал. И разбудил его колокольный звон на городском соборе в Острогожске. Он как-то высунул из воротника свою маленькую голову и спросил :
-Это что?
-Острогожск.
-Я не о том. Это что за корабль? - он указал пальцем на собор за окном.
-Церковь, - неуверенно ответил я.
Он внезапно ожил. Опустил воротник и назидетельно выговорил:
- Церкви - это космические корабли пришельцев, замаскированные под храмы. А религия - наука пришельцев. Если бы люди приняли их науку - на земле не было бы войн и несчастий.
Я еще не понял, что он говорит всерьез:
-И в чем суть науки пришельцев?
-Не убий. Не укради. Почитай отца и мать.
-Так это же заповеди Христа!
Он опять как-то поник, уменьшился и отгородился воротником. Уже оттуда глухо закончил:
- И Христос - инопланетянин. Потому вы так дурно и живете, что у вас земная физика.
И всю дорогу до Алексеевки не он молчал. В Алексеевке остановка десять минут. Я вышел, оставив соседа за его воротником. Когда объявили отправление , я вернулся, но соседа уже не было у окна. Там сидела крупная румяная хохлушка. Она сразу, по-свойски, широко улыбнулась и защебетала, не давая вставить слово:
-Ото ж я туточки , у окошечка... Та вы не тушуйтеся, я тике до Слободки, до церквы. Яблук освятыты, бо Спас же, вы шо!.
Она не умолкала ни на минуту. Я же рад был сам отгородиться от соседки и облегченно вздохнул, лишь увидев впереди обтекатели колоколен Бирюча.