Над звёздами. Глава 13

В этот день Даниэль и Ева были приглашены на торжественный вечер одного его знакомого – довольно знаменитого актёра. Там присутствовали весьма именитые люди. Гости приглашались по принципу: если ты известен и богат, то добро пожаловать. Но всё было так фамильярно, что казалось, даже шампанскому в фужерах скучно искриться. Даниэль и Ева уже успели побывать на некоторых мероприятиях, так сказать, высшего света. Но сегодняшнее им предполагалось излишне официальным. Не смотря на то, что их окружали особенным вниманием, они не смогли продержаться там до конца. И, уловив момент, они улизнули из электрического света, золотых бликов и вычурных залов.
 
Майская тёплая и звёздная ночь сделала Мидиан почти неузнаваемым. Его строгость испарилась серым дымом. Теперь город ушёл в манящую и пьянящую сказку. И теперь весь город принадлежал только им и они с ним заново знакомились. В этой прогулке правила непринуждённость и свобода, пусть даже Дани был в смокинге, а Ева – в вечернем платье. На небосводе обозначился юный полумесяц. И для Даниэля стирались его годы, возвращая его в беззаботное первое время, когда искренне и горячо веришь, что всё впереди, а жизнь только начинается.

Они точно не знали, где они находятся: на какой именно улице, и в действительности ли вообще. Им казалось всё одним сплошным чудом из бархата глубоких теней и проносящихся мимо городских звуков… В одном из дворов их ждала неожиданная находка.

- Взгляни! Кто-то выбросил пианино, – произнесла Ева. И действительно у подъезда стоял оставленный инструмент с сидением возле него. Неяркий фонарный свет обволакивал его. Рядом даже был диван и трюмо… Возможно, кто-то собирался переезжать, но судьба тех вещей неясна до конца. Даниэль поколдовал с клавишами пианино и сделал вывод:

- Вроде, с ним всё в норме.

- Хочешь забрать к себе? – рассмеялась Ева.

- Не к себе, а к нам. Послушай сейчас, - промолвил он вкрадчиво и с огоньком. У него возникла мысль сыграть для Евы одну вещь. Ту композицию услышал весь двор, но пресекать вдохновенный порыв «того чудака в смокинге» никто не пожелал. Слишком уж мелодия ласкала слух.
 
Ева сидела неподалёку на подушках дивана и тоже внимала, мечтательно закрывая глаза, чтоб лучше чувствовать то особенное настроение музыки. А та была и невесома, и невыразимо, возвышенно печальна. И было что-то чистое, благодатное… И эта пара минут, пока Дани играл, ей казались бесконечными. По завершении, он задумчиво помолчал и уточнил тихо:

- Эту мелодию я услышал на главной площади давным-давно. Её играл один нищий скрипач, а я только лишь запомнил её и постарался подобрать ноты.
- Это прекрасно… - прошептала Ева.
- Эй, вы там! Хотите своровать? Сейчас кипятком вас оболью! Давайте-ка прочь отсюда!.. Люди спят! – крикнула им одна старушонка в открытое окно.

- Бежим! – смеялась Ева, беря Даниэля за руку очаровательно ребяческим жестом.
И как только можно было спать в такую ночь?.. По крайней мере, их тянуло на подвиги. 

- А куда мы? – спрашивала Ева у него, идя за ним по лестнице вверх.
- За звёздами, - улыбался он, оборачиваясь.

С крыши огромного дома был виден почти весь Мидиан. Он переливался огнями, двигался, замирал и жил, как водная гладь у скалистого уступа, на чьей вершине – они. Они стояли у поручней. Ева говорила размеренно и мягко: 

- Я, кажется, была здесь… Когда мне было лет шестнадцать. Когда Андерс забирал меня в Мидиан, то иногда я тайно сбегала из дома по ночам. И я стояла вот так, на краю и смотрела вдаль. И думала, что за этим городом, за камнем и бетоном есть что-то другое. Ночные луга, лесные чащи… Там в каждой росинке расцветает луна, отражаясь. Там восходит туман. И мне казалось, что вот только тогда, когда ты войдёшь в этот туман, ощутить его прохладу и аромат, то начнёшь по-настоящему жить и дышать. Но это былое…

- Ты удивительна, - не отрывая от неё взгляда, произнёс он вполголоса. И она немного зябко скрестила руки. Тонкая цепь её браслета соскользнула с запястья и упала за перилла. После них шла полоса крыши где-то в метр. И украшение её, сопровождаемое их взглядами, заструилось к самому краю и там остановилось. Нельзя было до него дотянуться рукой из-за частых металлических перегородок. Даниэль пожал плечом и перекинул ноги туда.

- Дани, лучше не стоит! – встревожилась Ева.
- Всё будет хорошо, - и он отдал ей браслет. Но он не спешил забираться обратно. Он шёл по краю выступа, держась одной кистью за поручень. Он был спокоен. А Ева, его параллельно сопровождая, шаг в шаг, не меняла тревожного настроя. Он говорил увлечённо:

- Может, в тот туман тебя кто-то звал? Незримый. Он записывал альбомы, прожигал жизнь. Он тоже туда стремился. Хотя бы в грёзах.

- Тебе разве не страшно? Прекрати...

- Сейчас нет. Обычно я очень боюсь высоты. Если уж начали вспоминать о прошлом.
Были такие периоды, когда я специально занимался альпинизмом, поднимался в горы. И это происходило не для того, чтоб преднамеренно избавиться от страха. Когда во мне кипела кровь от того, что я висел над бездной, я начинал ощущать, что я, оказывается, живу, а не существую. Я видел всё восхищённо, и всё мне казалось таким бесценным. Возникшая опасность заставляла меня ценить мгновения.

И эта железная грань, что была между Даниэлем и Евой  в виде перилл, сравнима с тем временем и расстояньем, что разделяли их так долго. Она любила его столько, сколько могла себя вспомнить. Он – искал её все десять лет, оберегая её памятный дар - солнечно-жёлтый цветок. И всё это время он находился на краю, как сейчас.
Он остановился, повернувшись лицом к ней. Он взял её ладони в замок своих. Ева смотрела снизу вверх, часто дыша от переживания за него. И она дрожала и замирала от этой близости. Он произносил медленно и проникновенно:
 
- И насколько бы я не поднимался вверх, какие бы пропасти я не наблюдал, - это всё не то. Теперь я это понимаю. Когда любишь, то поднимаешься выше звёзд. Ты же тоже это знаешь?..

И он видел звёзды в её больших глазах, которые говорили ему абсолютно всё. И через мгновение их губы соприкоснулись истомно и осторожно. И скоро их бурная страсть была выпущена на волю, чтоб отразиться в поцелуе. И, будучи уже не за ограждением, он ненасытимо и упоительно приникал к ней ещё. Огневое миро его губ медлительно полыхало на её шее, и она, запрокинув голову, смотрела на качающийся небосвод.