Переслащено. Глава 14

Шум седого дождя. Пасмурное утро. Но все понурые тучи, тени от них и неуютная прохлада несравнимы с мрачнейшим выражением лица Андерса. Он бросил в чашку с кофе три куска рафинада. Тёмно-бурая капля кофе запечатлелась на вороте его белоснежного халата - рядом с вышивкой инициалов его имени, выполненных золотистыми нитями. Вун странно ухмыльнулся своим мыслям. И он проговорил серо:

- Их видели прошлой ночью на крыше. Лобызались. Твари.

Габриэль закатила глаза на его реплику. Это был самый нервный и взволнованный завтрак в её жизни. Она сидела как на иголках. Она изумилась:

- Ты вообще меня слушаешь?! Рейн догадался, что я стою за теми преступлениями!..
Андерс помешивал кофе. Мелкое и звонкое постукивание ложки о стенки чашки. Он спокойно вперил на Габриэль свой отрешённый взор:

- И? Любимая жена, мне плевать на твои беды. Мой злейший враг воркует с Евой. И, судя по всему, они довольны. У них всё сладко-сладко. Аж переслащено. Твой план с отравой провалился. Уйди.

И он махнул на неё рукой с бабьей капризностью. Габриэль поняла, что от него добиваться нечего. Она осознавала, что со стороны Авилона идёт угроза – она может быть разоблачённой. Повлиять на Рейна она не может. Вся надежда на влиятельного Андерса. А тот, по всей видимости, не особо заинтересован… «Любимая жена» его насупилась. Она не собиралась уходить. И тем более, она не собиралась сдаваться. Она нашла, на что надавить. Изотерическая дива удивилась:
 
- То есть тебе всё равно, что меня, Габриэль Вун, признают виновной? И все будут говорить: «Ах, так это же жена Андерса! Они друг друга стоят! Что эта, что тот – имеют ох каких скелетов в шкафу!» И тогда фамилия «Вун» перестанет быть окрашенной в нейтральный цвет. Все вспомнят о мрачном прошлом этой фамилии. И, Андерс, все вспомнят о том, что ты делал десять лет назад. Какие козни хотел учинить… Как врал в своей секте. И как проиграл – позорно, смешно, глупо! Им же только дай повод! Они будут презирать тебя и насмехаться над тобой. А ведь ты так был рад, что шумиха вокруг твоего имени закончилась, что ты ушёл в тень… Не тут-то было! Всё может возникнуть с новой силой.
 
Вун призадумался. Он бездумно бросил ещё три кубика сахара в свой кофе. Расклад, что она описала, более чем возможен. И он очень уж невыгоден Андерсу, что так ревностно относится к своей фамилии и роду в целом. Он стал снисходителен. Он щёлкнул языком и более доброжелательно вымолвил:
 
- К чему ты всё это? Хочешь, чтоб я намекнул Авилону о том, чтоб он от тебя отстал?

- Ты догадливей, чем кажешься, мой любимый муж. И ты знаешь, действия тех двух – Авилона и его сообщника – открыли мне глаза. Всё гениальное – просто. И если они действуют нападением, то мы тоже будем, - улыбалась Габриэль, демонстрируя жемчужный ряд своих зубов. Вдруг появился Керт Флоренц, что поставил, как слуга, на стол к ним вазочку со сдобой. Он сам мало чем отличался от сдобной плюшки. Только хлеб не такой злой, как Флоренц. Андерс обратился к нему быстро:

- Керт, скоро дам тебе задание.

- Неужели можно будет… - просиял радостью тот. Андерс не дал ему договорить, так как знал, что Флоренц заведёт сейчас свою старую шарманку. Вун воскликнул, раздражаясь:

- Заткнись! Нет! Ты не убьёшь Велиара! Хватит уже маниакально лелеять в мыслях его смерть! Это уже делаю я. И я самолично с ним расквитаюсь!

И в покорном молчании, не издав ни звука, не выказав ни тени какой-либо эмоции, Керт ушёл.

Габриэль приподняла бровь:

- Хм. А Керт может нам пригодиться. И ещё можем использовать некую Берту, что мне пишет, изливая душу. Эта девушка, как я понимаю, точит на своего бывшего любовника зуб… Эти двое – не легион, но ненависть их крепка.
 
Этот её многообещающий настрой совсем раздобрил Андерса. Он сладковато процедил:
 
- За что я люблю женщин, так это за то, что всё самое изощрённое и жестокое в мировой истории – их заслуга. Габриэль, поведай мне о том, что в твоей светлой голове.

Она играючи начала:

- Тогда слушай...