День пятый или о тактике умелого умяучивания

День пятый или о тактике умелого умяучивания.
                Продолжение истории о котах и людях.

Второй час сидим на этом кошачьими богами забытом подоконнике. Почему забытом? Да потому, что нет у домашних котов своего пантеона богов, ничего они не боятся, ни к чему ни стремятся, так что незачем им мышек на алтарь Бога Сытости или Бога Тепла таскать. У них, у одомашненных, на всё, про всё есть хозяин, чтобы от опасностей, страхов беречь, мягко стелить, тепло топить, вкусно варить, да нежно гладить. Хотя о варке- это я переборщила, не варят они, теперешние хозяева, своему кошачьему народу ничего дельного. Одними консервами питаются бедолаги, консервантами закусывают, красителями запивают. Нет у них времени на священнодействие пищеприготовления, оттого и сами запорами страдают, и котов мучают.

Итак, сидим, на свободу глазеем, для остальных всё происходящее- просто реалити-шоу, для меня же- утерянная реальность. Жених ненаглядный, насильно мне на шею подсаженный, сбоку трётся, то ухо моё эдак сладострастно понюхает, то головой своей пустой о мою бархатную шёрстку потрётся. Только мех почём зря мнёт, да запах свой приставучий по мне размазывает. Стараюсь не шипеть и держать себя в лапах, вот только хвост уговорить тяжело: стучит-постукивает, даже слепым и глухим транслирует, как меня это сватовство уже достало. И был бы хоть жених в моём вкусе, а так одни слёзы. В смысле, как всегда- и слёз у кошачьих не бывает, и жених никакой. Сидим .

-Меня, кстати, зовут...- заводит свою пластинку по новой этот жиголо с облезлым хвостом.

-Ну, раз зовут, так и иди,- невежливо обрываю его я.- Чего рассиживаться-то? Хозяйка с телеком на пару небось что   поинтереснее показать могут, передачу какую о ненашенских животных включат, поглазеешь, позавидуешь настоящей жизни и свободе. Узнаешь, как это бывает, потом придёшь- мне расскажешь. А я тут посижу- мне экзотики не надо, меня и параллельный мир устраивает.

Знать бы ещё, как туда прорваться. Хозяйка целый день дома сидит, сало разъедает, никуда не выходит, ничего ей не нужно. Кладовка под завязку забита, хомячит, как грызун, впрок. От почтальона спасения не дождёшься, чтобы позвонил, дверь нараспашку- а я мимо на лёгких лапках и на волю. Мечтать не вредно, но этот ход давно замурован- разносчик новостей  здесь в дверь не звонит, почту лично не отдаёт, почтового ящика приличного- и того нет. Тьфу ты, нищета. В общем не жизнь, а пародия. Потопчется такой дядечка под дверью, протолкнёт письма счастья в узкую дверную ширинку в полуметре от пола- они спикируют голубями на пол и лежат дохлыми тушками пока Старый Кот не соизволит придти, их обнюхать и дать отмашку, мол, бомб нет, колбасы нет, ничего, кроме слов,  нет. Тоска.

-Я вообще-то не это в виду имел,- снова заводит свой старый граммофон мой сосед по подоконнику.- Кличка у меня есть, настоящая, хозяйкой данная. Хочешь, скажу, какая?

-Не трудись,- вздыхаю я, с тоской провожая взглядом гуляющих снаружи людей.- Тебя вон в кошачьей стае Третьим кличут, значит и я так буду звать. А подробностей мне не надо- мы же не навсегда с тобой здесь отношения заводим. Нет у кошачьих постоянных пар, мы ж не люди. Зачем нам эта несвобода? Так, расслабимся немного, в кошки-мышки поиграем, любопытство и природу удовлетворим- и разбежимся, ты- в свой угол, я -в свой.

-Но как же так?- не успокаивается новоявленный жених.- Что значит разбежимся? К кому это ты потом бежать собралась? Да и не пущу я, тем более, что выбор невелик: Томас давно разоружён, а Старый одряхлел с годами, сколько винтовку не чисть- всё бесполезно.

-Да что ты понимаешь?- злоблюсь я всем: и мордой, и хвостом, и когтями. - Не нужен мне постоянный партнёр, тем более людьми сосватанный. Не хочу такого счастья. И вообще, кончай мне хвост мять и вплотную притираться- ещё блох своих подсадишь. Ты куда шёл? К своей любимой хозяйке, по телеку на жизнь посмотреть? Вот и иди, а у меня жизнь одна, я ей наслаждаться хочу, каждый богами данный день от рассвета до заката прожить, всех предназначенных мне мышек поймать, по настоящему снегу всласть набегаться, под настоящим дождём хоть раз, да вымокнуть, пусть и в канаве сдохнуть, но по собственному решению, а не быть нежно усыплённой в белой операционной ветеринара, когда хозяйка решит. Я не хочу по чужим законам жить, с кем приказано котят делать, а потом с ним же и помереть в один день, чтобы никому не обидно. Не надо мне такого, перебьюсь. Так что пошёл вон с моего подоконника пока не наподдала.

Третий Кот утёрся лапой, будто его и впрямь оплевали, и неуклюже тяжелолапо брякнулся на пол, затем оглянулся- а вдруг я пошутила, вдруг хвостом подвильну, глазом посигналю или какой другой игривый жест подам. Ну уж нет, утёрся- и иди, нечего здесь соплями мой подоконник уделывать.

Когда поникший хвост скрылся за дверью кухни, я повернулась в сторону стекла, отгораживающего меня от свободы, и тут же забыла сегодняшнее приключение с женихом. А что? Чего бояться-то. Это мы, коты, человеческую речь понимаем, а вот люди нас- ни в клык лапой. Так что и захоти Третий Кот наябедничать- ничего у него не получится. Как ни пялься на любимую слониху, как ни мурлычь ей, как ни описывай проблему в красках и картинках, - а она послушает, головой понимающе кивнёт, мол, всё ясно, кто о чём, а коты о жратве- и сунет в болтливую пасть кусок чего-нибудь мясного или жирного. Так что пусть жалуется. Людям до котов ещё лет сто мяучить и мяучить, уж слишком мы для них сложны. Вот так.