Цена дружбы

– Привет, – быстро поздоровалась со мной приятельница и, не дожидаясь ответа, затараторила, – слушай, мне тут Олик звонила, а ей Маринка… ты Маринку помнишь?

Конечно же, я прекрасно помнила лучшую подругу нашей общей приятельницы.
Каждый раз, приезжая к Ольге в гости, мы всегда встречались с Мариной и ее мужем Виктором. Поначалу пара произвела очень приятное впечатление: миловидные, со вкусом одетые, активно работающие современные люди, интересные собеседники, со здравым взглядом на политические, житейские и бытовые проблемы. Короче, такие же, как и мы все.

Единственное, что всех нас напрягало, так это дорогие подарки, которые Марина и Виктор делали не только своим лучшим друзьям, – Ольге и ее мужу, но и пытались всучить всем нам, людям, в общем-то, совершенно чужим.

Марина работала управляющим директором одного из подразделений (а может и продолжает работать, не знаю) в парфюмерно-косметической компании, имеющей крупнейшую в России сеть магазинов. По должности ей, помимо прочих благ, полагались регулярные бонусы на очень приличную сумму в виде продукции компании. Именно этот халявный парфюм и косметику Марина и раздаривала налево-направо.

И мы с мужем, и все наши знакомые категорически отказывались от их презентов. И не только из-за цены, – мы понимали, что Марине это ничего не стоит. Просто, во-первых, делать дорогой подарок незнакомому человеку – это неприлично. А, во-вторых, дорогостоящий подарок предполагает ответный в равной ценовой категории, а тратить кровные в такой ситуации нам откровенно не хотелось.

Марина с мужем уговаривали нас не отказываться от их даров, объясняя, что девать все это барахло им уже некуда. После таких аргументов принимать подарки не хотелось вдвойне. Короче, за несколько лет пара так достала нас своей навязчивостью, что к Ольге мы стали ездить реже, предпочитая приглашать к себе или встречаться в ресторанах.

Все это пронеслось у меня в голове за несколько секунд, а приятельница тем временем продолжала что-то возбужденно говорить. Вслушавшись в ее монолог, я поняла, что парфюмерная компания Марины за бесценок распродает залежавшийся на складах товар, а сама Марина, пользуясь служебным положением, имеет возможность выкупить крупную партию парфюма и косметики. Естественно, акция широко не рекламируется, информация передается только по «своим».

– Ну, что? – завершила приятельница, – будем брать?

– А насколько товар залежавшийся? – поинтересовалась я у нее, – просроченную губную помаду или тушь для ресниц я и даром не возьму.

– Я про косметику не говорю, ее не будем брать, – согласилась со мной она, – я предлагаю взять парфюм.

– Понюхать бы, посмотреть… – засомневалась я.

– Скажи еще, пригубить, – съязвила приятельница, но тут же добавила, – согласна, надо купить пару флаконов и посмотреть, что и как…

На следующий день к Марине с коротким списком из нескольких позиций был направлен курьер.

Вечером мы с девчонками созвонились.

– Супер! ФирмА! Сразу понятно, что «родные»!… За полторы тысячи купить духи, которые стоят четыре с половиной!… Класс! Никакой подделки! – восторженно кудахтали мы.

Духов было решено заказать побольше. Прайс-лист Марина уже выслала нам по электронной почте.

– Ты сколько будешь брать? – полюбопытствовала приятельница.

– Не знаю, – я задумалась, – пару себе, еще маме и свекрови, одни духи сын покупает для своей девушки… муж решил для налоговой взять … штук семь, наверное… а ты?

– Не знаю, – и приятельница так же, как и я, начала перечислять, кому и какие духи она собирается заказать.

И вдруг меня осенило.

– Слушай, у тебя же Катька идет в одиннадцатый класс. Сейчас август, в начале октября день учителя. Последний год, выпускной класс. Купите духи преподавателям, – предложила я, сама еще совсем недавно член родительского комитета, страдающий от головной боли на тему «что дарить учителям на очередной праздник».

– Точно! – выдохнула она, – Супер-идея! Ты мегамозг! – и заторопилась, – все, давай, пока… пойду знакомым родителям звонить.

– Ага, пока, – попрощалась я.

На следующий день мы с другими девчонками растрезвонили про супер-акцию у себя на работах.

Мой ангел-хранитель уже проштрафился, прозевав проснувшегося во мне рационализатора, поэтому был начеку. Не знаю, как он это сделал, но на мое счастье одни мои хорошие знакомые с работы оказались в отпусках, а многие духи, заказанные другими, хоть и были в прайс-листе, тем не менее, отсутствовали на складе. Короче, заказ с работы составил лишь три штуки.

Всего же мы с подружками в общей сложности заказали на пятерых более семидесяти флаконов. Лидировала Катькина мама, договорившаяся с родительским комитетом о покупке подарков для учителей на сумму почти в пятьдесят тысяч.

Ничего общего с теми духами, которые были даны нам в виде наживки, у вновь привезенных не было. Наружный целлофан не плотно облегал коробки, а в местах склейки краев были отчетливо видны неопрятные кляксы клея. Когда я открыла первую коробку и достала флакон, от него сразу же отвалилась крышка. Пульверизатор еле держался на металлическом ободке и при потряхивании дребезжал. Аромат, кстати, был один-в-один, но не стойкий, выветривался быстро.

Я позвонила приятельнице.

– Ана сэйчас нэ можэт гаварит… арот, как сумашэдшая, – мрачным голосом объяснил мне ее муж, армянин по национальности. Из телефонной трубки были слышны гневные вопли.

Немного успокоившись, она перезвонила.

– Ты не поверишь, – возмущенно выдохнула приятельница мне в ухо, – Ольга уже позвонила этой … (дальше последовал набор совершенно непечатных слов), но эта … ушла в несознанку и заявила, что сама такого не ожидала, а деньги уже отдала. Бли-и-и-н! Ни документов, ни расписок! Я попала на полтиник общественных денег!

Мы с подружками еще долго и эмоционально обсуждали эту проблему, успели обвинить во всем друг друга, поссориться и помириться. Когда страсти улеглись, решили действовать обдуманно. Ольга, которая оказалась виновата перед нами четырьмя, взяла организацию по возврату средств на себя.

Марина уже давно перестала отвечать на телефонные звонки. Если Ольга звонила ей с незнакомого номера, трубку брала, но услышав голос подруги, бросала. Ольга с мужем несколько раз ездили к Марине и Виктору домой, те им не открыли.

Устав мотаться на другой конец города, друзья оставили в почтовом ящике сообщение, в котором настоятельно порекомендовали Марине пойти на контакт. Телефонный разговор с Мариной (без эмоций, упреков и наездов) они решили записать на диктофон. Но и Марина оказалась дама «не промах». Словно почувствовав подвох, она не отвечала на конкретные вопросы, если ее «в лоб» спрашивали о сделке, удивлялась, все отрицала и говорила, что ее с кем-то перепутали.

Ольга, которая знала Марину больше двадцати лет, просто отказывалась верить во все происходящее и судорожно соображала, чем могла обидеть подругу и заслужить такое к себе отношение. В какой-то момент она вдруг абсолютно искренне принялась убеждать нас в невиновности лучшей подруги, а потом сказала, что решила свернуть начатую операцию и предложила нам компенсировать расходы своими деньгами. Мы их не взяли.

«Попавшая» на пятьдесят тысяч приятельница хотела справедливости и упорно требовала от Ольги обратиться в милицию. Мы ее поддержали, но Ольга не захотела, мы поссорились и перестали друг другу звонить. Потом вроде как помирились, но восстановить прежние отношения нам уже не удалось, они сошли на «нет».

Прошло больше пяти лет. Эту историю мы не забыли до сих пор. Каждый раз, встречаясь, снова все вспоминаем и диву даемся. Семьдесят флаконов. Ну, пускай «наварила» на каждом тысячу. Ну, неужели семьдесят тысяч рублей – это предел мечтаний о достатке и богатстве?

Или это цена дружбы?