Отрицать никто не станет

Виктор Матюк

Отрицать никто не станет

Цветок любви за ночь увянет и отрицать никто не станет участи своей среди оргии ****ей,
В какую щель не загляни, проходят дни за днями, мы же общаемся с трухлявыми пнями,
И вырываем истину с корнями, топчем землю рваными лаптями, в тот миг под небесами
Полыхает огненное пламя! Идёт по телевизору реклама, прелестная дама клянёт ушедший год,
Чтоб он не возвращался вновь, прошла любовь, прошла любовь, по ней звонят колокола,
Как хорошо, что она вблизи моей массивной двери полгода жила,
Но через массивную дверь в обветшалый дом до сих пор без спросу не зашла!
Холодный пот капает с ёе морщинистого чела, болят два обгоревших крыла,
Мы же нередко глотаем обезболивающие таблетки и вспоминаем предков,
Но живем, как птица в клетке, прыгаем с ветки на ветку, заходим в гости к соседке,
Но та раскрывает уста и вокруг неё одна пустота, и больше нет ни черта! Во дворе  мычит скотина,
В дому - непривычная рутина, тебе половина и мне половина, забыты напрочь древние святыни
И только гордыня гуляет по пригожей, изредка душу тревожит, но совесть не гложет! Как быть?
Как дальше жить, чтобы не плакать по ночам и не скулить? Быть может, посетить остров Валаам,
Походить там по святым местам, зайти в златоглавый храм, поставить свечи, и при новой встрече
С детьми человечьим, то есть простыми и грешными
И не уходить поспешно от отроков православной земли,
Попытаться оставить желания свои на произвол судьбы?
Ложью называется истина простая, но я постоянно вспоминаю
Первый поцелуй, и божью заповедь: не укради и не воруй! Каким светом озарить свой путь?
За какой угол в ночи свернуть? Молчи и не кричи! Истина может вынырнуть из мрака в ночи,
Карман шире держи, и если в нём нет огромных дыр,
Будет мир вокруг тебя, и очистится от зла родимая земля!
Но обман не заметит бредущий домой пьяный гуляка, свернувши за угол напоследок,
Ты услышишь треск сломленных сухих веток, прохожий в это время редок!
Наверное, предстоит своё сердце на семь амбарных замков закрыть,
Чтобы мечту не опошлить окончательно! Как всё началось замечательно!
Перед тобой лежал необозримый материк, мирской подвиг был велик,
Но никто ещё истину до конца не постиг, можно принять постриг, но ты уже старик
И каждый твой окрик, как остриё ножа, суживается к концу жития, как извитая стезя!
Отзвук прошлого вблизи раздаётся, но оно назад уже никогда не вернётся,
Ничего не остаётся, как надеяться и ждать, когда же тебе прекратят
Любовь за бесценок предлагать? Вперёд не глядя, перешел жить к ****и,
Оставив страстные порывы сзади, оно мне надо клянчить по ночам у бесстыжих дам
Разрешение на проход в заповедный храм, ведь там стыд и срам пальцем нам не грозит,
Вход туда не для всех открыт! Всё, что было прежде, трудно осознать даже разуму трезвому,
А по пьяни ты доверяешь только собственной длани, но утром ранним достаёшь перо и бумагу,
Опустошаешь недопитую до дна баклагу, снимаешь с бабы ночную рубаху и одним махом
Без толики сомнения и страха идёшь вместе с ней к топору и плахе, где бестолочи и неряхи
Тебе расскажут, что и почём, а потом руки свяжут и отодвинут от сытного места плечом,
И ты встретишься с огромным и ленивым палачом! Он разрушит до основания твою семью и дом!
Тьма сгустится за зарешеченным окном, а в оконный проём войдёт баба та, что снята с креста,
Она и статна, и хороша, только страстные порывы говорят красноречиво,
Что она через все муки ада давно уже прошла и по-прежнему живёт сама!
Мы с ней хорошо не знакомы, но она стала хозяйкой дома, желание было огромным,
А потребности были скромными, пообщавшись с бывалыми людьми, корчуешь в ночи
Трухлявые пни, а днём сидишь в тени и коротаешь монотонные дни, не одолеть тебе пути
Без трёхлитровой бутыли, там много вина, пьёшь не со зла, а чтобы душевная боль прошла
И не затронула два обожжённых крыла, та бутыль вновь полна, как бы много не пила
Грешная душа, едва выглянувшая из открытого настежь окна! Отрицать никто не станет,
Что страсти, сбившись в малу кучу, могут поднять незатейливую бучу, сгустится грозовая туча,
Задрожит от страха лес дремучий, надо повременить на всякий случай с любовью простой,
Послушай крик и вой за соседней белокаменной стеной, там распутица и бездорожье,
Если муж выпустил из рук кнут и вожжи, а его спутница ведёт себя, как развратница,
Хотя сегодня не пятница, а чистый четверг, дьявол истину на пол за краткий миг поверг!
Я же отказался от его рукопожатий, схватился за остриё ножа и конец толстой рукояти,
Но рубище бродяги возникло наяву, а не на клочке бумаги, нищенка в изодранной сермяге
Ищет надёжного друга, но закрыта на увесистый замок его жалкая лачуга!
Перед ним бокал пузатый, он – не пьяный, а слегка поддатый пьёт сок гранатовый,
Пышет здоровьем, и ставит женщине условие: спать у его изголовья и чтить законы бытия!
У него была прочная семья, но мигом рухнула она, словно горная река, быт затмили облака,
А грех первородный, словно взрыв бомбы водородной смертельным облаком долину накрыл,
И всё живое одним махом погубил! Не отрекаются любя, в этом истина вся,
А на хрена жена нужна, если она грешна и зла, и не может вести домашние дела?
Вон со двора! Баба та не ушла с чужого подворья, вышла на взморье и выплеснула тоску и горе,
На землю пролилась её горькая слеза, и благодать небес на будущего супруга сразу снизошла!
Одни грешат, другие молятся, но все сердца зависят от воли и прихоти всесильного Творца,
Куда же девалось небес величие и сверканье? Неужто они присели в тени на лесной поляне
И коротают ночи и дни под лесным кровом и не жалуются на собственное здоровье!
Никто отрицать не станет, что молодость когда-то увянет, глядь, а силы и мощи в помине нет!
Изредка мелькнёт господний свет, в лесной глуши забьётся израненное сердце
И счастье мельком заглянет на рассвете в твой промокший от дождя шалаш,
Мысли бросятся друг к другу, будут толкаться у выхода в треснувшую напополам лачугу!
Они стоят одетые в сермягу, комкают листы пожелтевшей от времени бумаги,
Но им не к лицу одежда нищего и бродяги! Мы же грудь продуем полыхающим огнём,
Солёную слезу с обоих глаз одним махом смахнём, а потом костёр на поляне зажжём,
Посидим, поговорим о том, о сём, раздвинем темень широким плечом, и дальше пойдём!
Пусть над головой гремит всепоглощающий гром и сверкает молния за зарешеченным окном,
Ещё уже покажется стезя замкнутого мирского бытия, но внезапно откроются райские врата,
Там есть тлен, и есть суета, а невдалеке все та же мирная пустота!
Дивные места, но суть бытия искажает густая мгла! Разброд и кривизна повсюду,
Кем после смерти я буду? Останусь сам по себе, грустно станет мне жить наедине,
Горькая слеза прокатится по глазам, она смоет стыд и срамя, я же скажу потомкам своим,
Что мы давно перед выбором стоим: как быть и как дальше жить? Выбрать что-то среди них –
Выше сил моих! Штоф пузатый мне вместо надоедливого свата, он заменяет мне родного брата,
Веселившегося вволю и жившего на степном раздолье, там было дикое невспаханное поле,
И на его пригорках часто появлялась мысль, как нищенка в лаптях, что-то делала впопыхах,
Проходил мимолётный страх, исчезали слёзы на очах, и душа уходила в себя, никого не любя,
Но и не умирала грустя! Перед ней неведомый материк, он и вправду высок и велик,
Он выздороветь никак не может, перед ним болезненное ложе, дать бы пощёчину врагу,
Но поступить с ним по-скотски не могу, у самого свиное рыло в пуху! Мне чужие грехи ни к чему!
Ходит трезвой здесь каждая тварь, и небесная даль хорошо видна из открытого настежь окна!
Я готов на разбой и насилье, чтобы спасти страну по соседству с Россией!
Там вдоль Казанской дороги чиновники живут, как боги, у них денег много,
И они не боятся господа-бога! Отрицать никто не станет, что справедливость нагрянет,
Она разум затуманит, и никто небеса тогда не обманет! Нас казнят живьём,
Праведный суд состоится за ближайшим углом, но пока не грянет гром, мужик не перекрестится,
На всё воля Творца! Только душа стыдом и трепетом объята, на её одежде огромные заплаты,
Хотя когда-то она носила изысканные наряды, и местные бабы бредили от счастья,
Чтобы богом данной властью грешник великий не стал тираном, хотя его редко видели пьяным!
Он прощать себя не способен, даже представ перед судом господним, повторит ещё раз,
Что ему никто не указ, его сапоги в пыли, и он сидит на краешке выжженной от жары земли
И не может одолеть остатки вина на дне пузатой бутыли, что ему из кабака принесли,
Деньги заранее уплатили, а взамен прелестное вино не получили! Под покровом мрака
Решил с грешниками разобраться поддатый гуляка, он встал спозаранку,
Поцеловал в щёчку молоденькую служанку, попил холодной воды с колодца
И решил открыто с проходимцами бороться!  Принёс им пустую баклагу,
Изложил обиды на клочке бумаге, тут же за его спиной встала разбойничья ватага,
Связываться с этой бандой не стоит, то, как зверь она завоет, то заплачет как дитя!
Вся эта разбойничья братия не отдаст назад ни рубля, а у него болит башка, ноет печень,
Лучиться нечем, он вспоминает день вчерашний, молодых сторожевых на городской башне,
Но не может вспомнить лица воров настоящих! Любопытство задето, кто же это?
Он брёл по бездорожью и вышел к таверне с помощью божьей, по всему, похоже,
Что его не могли ограбить редкие прохожие, но и у них рожи воровские тоже, наглые и злые!
Мысль в голове ютится, что хуже могло случиться, коль таверна та до сих пор дымится
И там гуляют молодые девицы, у них озабоченные лица, но кто  из них разбавил добротное вино?
Это делать людям грешно, напиток божий должен душу растревожить и желания сразу умножить!
Мысль блуждает в ночном лесу, дело шло, кажись, к концу, но так было угодно творцу,
Чтобы грешник размазал свои слёзы по стареющему лицу, они изловчились и ухитрились
Скрыться во тьме, словно мысль о холодной зиме, тут же спряталась в земле! Глаза искрились,
И думы странным образом роились, неужто они и вправду взбесились?
Думы водят с ума стареющего человека, но ему не дано прожить два века!
Он – не калека, и не больной, за ним жена, как за высокой стеной,
Зачем ей о прошлых днях вспоминать, если она должна сейчас всем и вся обладать?
Единственная благодать, которую нельзя на лету, как подстреленную утку поймать,
Это умная и весёлая шутка, радость всегда идёт на пользу желудку! Будь он знатен и богат,
Никогда бы из-за бабы не свернул с дороги назад, ведь там немало заплат на любом одеянии,
Не стану с судьбой вступать в пререкания, сдамся ей на милость, мне что-то ночью приснилось
И пришлая мысль сразу исказилась! Чтобы с ней не случилось, чтобы с ней не стряслось,
Она, поджавши хвост, прыгнет в золотистую рожь, чтоб не дай бог, никто от её грохота не оглох!
В тёмном коридоре соседи между собою на всю округу спорят, друг друга за грудки теребят,
И тускнеет их взгляд, встретившись за углом, они не заметили заново отстроенный дом,
А в нём – теплота и уют, там надеются и ждут на тех, кто поднял намедни на смех
Собственный грех! Много шума, и больше нет ничего, взгляд смотрит угрюмо на естество,
А оно в половую щель уже давно очень медленно заползло, там и вправду темно,
Уже не в первый раз грешная плоть боится обольстительных женских глаз!
Они наподобие звезд вечерних, их едва заметное оперенье дрожит вдалеке,
Но первое же прикосновенье нежных рук и нежный звук раздвигает темноту небес,
Утраченный дух вновь воскрес, появился к жизни интерес! Мужик сгорбленный и лысый
Едва дышит и не может прыгнуть выше крыши, не могу его за то винить,
Он посреди комнаты как пень стоит и не мычит и не телится, мене же не верится,
Что этот лоботряс пытался слезу пускать, он до этого проповедовал разврат!
Никто его не станет окликать, тому не бывать! Не дай боже, а всё же он душу растревожил,
Без него я бы спокойно день прожил, а так - душе покоя нет никак! Там сгустились темень и мрак!
Мысль прорывается сквозь полночный сон и наседает с двух сторон,
Чудесное с виду существо, тогда почему никто не пользует её? Узенький зрачок,
Длинные волосы собраны в пучок, кажется, на неё вот-вот нападёт брянский волк,
Страх разрастался, он за мной следом увязался, но у разбитого корыта оказался!
Он не исчез, синь небес вернула к жизни интерес, второпях появился смысл в трёх строках,
И во взгляде со стороны были чужие слова слышны из уст самой преданной в мире жены!
Ручьи любви сливаются и в грешные души стремглав устремляются, в душе, как в море
Потоки страсти гуляют на просторе и с буйным ветром спорят, потом туда проникает благодать!
Как такой порыв назвать? Все грешат, и я грешу, но не сужу и не осуждаю, моя хата с краю!
Живу и вспоминаю о подвигах мирских, я же не вхож в когорту апостолов святых,
Но хочу свою душу от нового греха спасти, но как убрать увесистый камень со своего пути?
Дурья башка отражаёт всё и вся, она перемалывает все мысли и слова, а они бегут, кто куда,
Оставляют обжитые веси и города, и уходят в бега, там дикие поля, но есть вода из чистого ручья!
Душа вновь расцвела в невинности своей, рядом нет ни врагов, ни друзей,
Никто тебя не гонит взашей, ты же покинул толпу людей, чтобы скрыться от них быстрей,
Судьбой гонимый, ты выбрал золотую середину, но глубоко под землёй спрятаны твои святыни!
Идёшь вдоль рек и полей, вдоль низко склонившихся ив и гордых тополей и в душе твоей
Возникают строки длинные о богатырях былинных, по законам времени
Они остались без роду и племени, правда выскользнула из рук, её раздавил гончарный круг!
Остался пустой звук, поднялась пыль и глина посреди степной полноводной зелёной равнины!
Пью божественную росу, старость появилась на носу, я же свои кружева незаметно плету,
Отвергнув мирскую суету, в степи стою на боевом посту, травы колючи, а над головой гуляют тучи,
Вода из деревянной бочки прочищает от песка больные почки!
Вот так и прыгаешь с кочки на кочку, но не ставишь жирную точку,
Пока не встретишь в тихом закутке женщину в скромном ситцевом платке!
Она утешит сразу, и ты приготовишься к другому разу пред ней в лучшем виде предстать,
Но её намерения сложно одним махом понять! Она ближе к утру пустит горькую слезу,
Скажет пару слов в упрёк мужику, он долго спит на правом боку, всякое в степи бывало,
Там я грешниц встретил немало, дар небес отменный похож на груз первостепенный,
Одно его слово и душа навстречу страсти кинуться готова! Что в этом смешного?
В голове - осень, сверху – проседь, а внутри, хоть плюнь, куда свой взгляд не сунь,
Везде пустота, настежь открыты её уста и там идёт страда, рассудите сами, мы же годами
Встаём вровень с чудаками, смотрим широко раскрытыми глазами вдаль и видим печаль!
Ты же ещё не стар и не близорук, но страсть валится из рук и гончарный круг
Перемалывает мысли и слова, кругом в ночи идёт седая голова, а людская молва
На помине легка, но и ей поддержка нужна, она болтается от каждого шага,
Но всё выдерживает пожелтевшая от времени писчая бумага! Скряга ты, и вправду скряга!
Одним словом, бедняга, решивший повернуться к страсти спиной,
Но невозможно бороться с надоедливой толпой, если она стоит друг за друга горой!
Вокруг жуть, нас близкие в своих домах давно уже не ждут, мы отбились от знакомых рук,
Отправившись в безвестный путь без благословления стариков, и не дождавшись внуков,
Рушились без стыда и зазрения совести в холодной степи встретить морозные вечера,
А по окончании написанной повести, готовы вновь обсудить с роднёй все новости!
Нагнуться бы надо, а потом резко разогнуться и преодолеть возникшие преграды,
Но грешные бабы тихо наблюдают из засады и просят Христа ради
Не подходить к ним спереди и сзади, уж лучше по старинке – на спине
Схлестнуться в ночном поединке, а потом увидеть во сне, как на противоположной стене
Смутная тень былых времён издаёт тихий скорбный стон! Эхо унеслось в тихий затон,
Дорогу развезло, сломалось на лодке треснувшее намедни весло, был бы запаслив,
Жил бы счастливо, и не трогал никого, а то сам живу грешно, но не завидует никто,
Осуждает божество грешное естество и есть за что! Нога хромает, собака бродячая лает,
И с толку путника сбивает, но он честь долу не роняет, клубы пыли его сапоги вздымают,
По имени и отчеству прохожих он не величает, лишь тяжко вздыхает
И грустным взглядом провожает уходящие тени безвинно усыхающих растений!

г. Мариуполь
9 августа 2015 г.
9:28