Мяч

Я – мяч. Я лежу в темном помещении. Это – подсобка в школе. Школе №17 города Орехово-Зуево. Но все это ничего не значит для меня, так как я – всего лишь мяч. Издалека, из-за почти закрытой двери, слышится стук и топот множества ног по полу соседнего помещения – большого зала для занятий физкультурой. Это значит, что начался очередной урок – не помню, сколько их уже было в моей жизни.
Скоро меня возьмут. Возьмут, чтобы я снова выполнял свою работу. Но это произойдет не сейчас. Сейчас – разминка, игра с мячом начинается несколько позже. Я слышу стук и топот бегающих по полу ног. Ничего не значит для меня, кто там стучит, ибо я – мяч, я должен лишь ждать своего часа. Очередного часа, когда меня возьмут, оторвав от скоротечного отдыха в темной подсобке, и вынесут на игру – знаете, довольно-таки неприятную, местами даже очень болезненную игру. Но я привык.
Ну вот, опять! Я вижу свет и слышу звук открывающейся двери подсобки – идут. Идут за мной. Руки учительницы берут меня и выносят в спортзал. Яркий солнечный свет, проникающий сквозь огромные окна, бьет в глаза. Начинается. Кто сегодня? Впрочем, какая мне и вам разница. Если я скажу, что я стал снарядом, орудием игры между 9 «А» и 11 «А» классами МОУСОШ №17 города Орехово-Зуево, что это вам даст? Мне – ничего. Со мною здесь играли столько людей и классов, что я потерял им счет, да и не нужен он был никому. Кому любопытен счет играющим в мяч людям, составленный самим мячом?
Люди уже распределились. Одни – игроки, те, кто будет меня использовать, ничего не подозревая. Другие – зрители, которые по каким-то причинам не играют сегодня. Они нечасто наблюдают за мною. И еще есть судья. Она – значительное лицо.
Слышен свисток. Началось! Мощный и болезненный удар подбрасывает меня в воздух, и я лечу с невероятной скоростью через весь зал, а вокруг меня и подо мною проносятся стены, зрители и игроки. Больше всего суетятся игроки – они должны не дать мне упасть на пол. И я снижаюсь, падая с огромной скоростью, начинающей уменьшаться. Вновь – удар, сильный и болезненный, и я взлетаю вверх, потом – снова падаю, и меня вновь бьют, направляя в сторону противника.
Так я летаю туда-сюда некоторое время, сетка оказывается то впереди, то сзади от меня. Но вот какой-то из игроков не успевает меня подбить, и я со стуком падаю на пол. Свисток. Счет открыт. Одиннадцатый начал побеждать – а вот победят ли они сегодня, не знаю. Кстати, уж это-то от меня никак не зависит. А я тем временем уже качусь по полу к суетящимся игрокам. Меня поднимают. И вновь сильным ударом отправляют вверх и вперед. Но подающим не рассчитан угол, и я врезаюсь в сетку. Отлетаю назад, меня пытаются отправить к противнику, снова и снова бьют, не давая мне упасть. Но девятый класс вновь проигрывает, и отправляет меня катом к противнику. Крику, шуму! Но я привык не обращать на них внимания, как и на всю эту суету вокруг. Я лечу, а подо мною – шумящая толпа, стучащая двадцатью четырьмя ногами по полу, а надо мною – потолок.
И вновь по мне бьют, то один, то другой, столь быстро, что я не запоминаю их лиц. Да и не нужно это, ни мне, ни вам. Но на сей раз проигрывает одиннадцатый – я врезаюсь в потолок и падаю на пол. На их стороне.
И так продолжается довольно долго. Я уже не чувствую боли от ударов. Нет, они не стали слабее – нет, просто я уже привык за долгие игровые часы, прерываемые недолгим отдыхом в подсобке, где солнце не слепит мне глаза.
Мне уже надоело видеть всю эту суету и кутерьму вокруг, и я думаю: не посмотреть ли мне как-нибудь на зрителей. Они не двигаются почти, сидят на лавках, крашенных желтым. Их сегодня много – два класса вместе.
И тут происходит одно из самых любимых мною событий, ради которого стоило стать мячом. Вообще-то, это частенько случается и веселит меня. К визжанию воздуха, прорезаемого тобою, быстро привыкаешь, и полеты с ударами быстро наскучивают. Но есть одна веселая вещь, раскрашивающая мою однообразную жизнь.
Иногда кто-то очень неловко бросает меня (или отбивает) –  и я лечу не к противнику, но прямо в толпу зрителей на лавке. Так произошло и сейчас: я несусь на сумасшедшей скорости, и зрители, на лицах которых написан страх, приближаются ко мне и стараются укрыться от меня. Наверное, больно, когда я на страшной скорости попадаю в кого-нибудь. Но сейчас быстрота моя невелика, я остановлен руками зрителей, отталкивающих меня. Я, прокатившись по их спинам и шеям, падаю на пол и качусь по нему, а потом – меня вновь ловят, и я вновь лечу, подбодренный ударом.
Еще очень весело, когда попадаешь в стену над ними. Они так смешно пригибаются и пытаются защититься… Только вот об стену – больно. Мне.
Может, вы скажете: какая же болезненная и скучная у тебя жизнь. Но нет, в ней тоже есть своя радость. Более того, в ней есть смысл. Во всем есть смысл, надо лишь его искать и находить.
Есть смысл в зале – это есть место сотворения великого действа – игры со мною. Я сам нужен, чтобы быть орудием игры: это – мое предназначение. И пусть мне немного больно от ударов, но такова уж моя судьба. Иногда это даже весело: удар – и летишь! Игроки внизу не могут и помыслить о таком. Кстати, и игроки нужны, ибо они связаны со мною: зачем же я буду существовать, если мной не будут играть эти люди внизу? А ведь они – не только игроки, но и ученики, и дети, которых кто-то ждет дома…
Но я забылся. Я лечу в разноцветной и шумной круговерти спортзального бытия, которому принадлежу чуть ли не с рождения на заводе. Ладно, я пролежал некоторое время на складе, а потом меня приобрели для нужд школы. Поэтому большинство моих воспоминаний связано именно с этим местом. Сквозь огромные дыры окон я могу видеть солнечный  весенний день. Красиво, только вот за окном, несмотря на весну, лежит снег. Редко я бываю за пределами школы – иногда меня все же выносят на улицу, но только тогда, когда снега уже нет и на улице тепло. Это разнообразит мою привычную жизнь.
Вот предо мною возникает лавка, крашенная желтым, где сидят в основном ребята из 11 «А». Кто сидит в телефоне, кто разговаривает с друзьями, кто – слушает музыку. С левого края – двое. Один читает учебник. Там формулы. Физика, скорее всего.
А вот второй… Он просто сидит. Кажется, что он безучастно взирает на происходящее и скучает. Но нет, он задумался и наблюдает за мною и всем, что происходит вокруг. О чем мысли его? Неужели обо мне? Не знаю, ибо меня посылают в другой конец зала. А внизу – меняются местами команды, бегают, суетятся и падают игроки. Суетятся – из-за меня, а я – спокоен в этой круговерти. Им кажется, наверное, что я больше всего суечусь, поскольку летаю со страшной скоростью, но нет. Это не так. Да, я летаю, но я настолько привык ко всему этому, что ощущаю себя маленьким, но устойчивым средоточием спортзального бытия. Ведь именно вокруг меня и вертится вся эта кутерьма: и пространство, и время, и люди, просто они этого не понимают…
Да, иногда хочется поразмышлять над чем-нибудь этаким, ибо скучно летать. Но вот я падаю на пол, и меня никто не поднимает. Народ вокруг меня встает и идет кто куда. Урок, следовательно, подходит к концу. Это значит, что сейчас меня подберут. И отнесут в подсобку. Придется вновь привыкать к ее затененности.
И я отдохну немного – считанные минуты перемены. И меня вновь достанут. Будут играть, ударяя и крича, шумя и суетясь внизу. И все повторится… Но ведь это неважно. Мне – потому что так заведено и я привык, вам – потому что вы ничего не подозреваете. Вы, играя мною, даже не думаете о том, что я думаю о вас, летая туда-сюда. Но таково мое предназначение, ибо я – мяч.
А. А. Лебедев. 02.04.14.