Астральная пыль

      
Часть 1. Изо и есть Логос.


1.



     Скелеты, счастливые скелеты! Они не ведают страха. Страх – единственная наша братская связь с животными. У нас же развился страх без причины. Все живое достойно сострадания уже потому, что живет. Павший и герой – оба не стоят ни гроша. Надо научиться превращаться в тень легко и с удовольствием. Рядом с самоубийством все кажется ничтожным и смехотворным. Инстинкт самосохранения должен быть побежден и разоблачен. Надо бы научиться отвыкать от жизни, свести ее ценность к нулю. Жить без всякой цели. Катары не желали плодить уродов. Размножение им было не нужно. Покончить с собой на берегу моря, стать пищей для крабов и рыб. Все честно. Ты поедал их тела, теперь они поедают твое тело. Старики ужасны. С ними нельзя иметь дела. Набрасывать на все покровы – это любимая тема стариков.

        Платон считал, что только философ и есть настоящий мужчина. Мужчина есть тот, кто философствует. Кризис современных религий есть кризис Логоса. До Гераклита философия находилась в утробе, Логос «плавал» в материнских водах. Сегодня Логос лежит в могиле. Хаос не является философским концептом. Логос можно представить как рыбу, плавающую в водах хаоса. Хаос – это то, что есть, и то, что будет. Все воображаемо. Человек есть существо спящее. Капалики и агхори по улочкам городка ходят и взрывают мечеть и церковь. 

    Бодлер прославляя боль неутоленья лесбиянок. Лесбиянки велики в своем отрицании общества, мира, природы. Лесбийская любовь – это брешь в стене порождающей природы. Лесбиянка бесплодная женщина точно так же, как и городские металлические вампиры. Бодлер лишает женщину пола и превращает ее в вампира. В труп, в лесбиянку. Пассивность всего человечества по отношению к прожорливой природе отражена у него в «Падали». Бодлера не интересуют ни мальчики-девочки, ни трансвеститы. Бодлер – поэт города, в его мире нет места приключениям. Бодлер считает секс ограничением, а не освобождением. Желание, обычный стимул мужского действия, подчиняет мужчину его телу, рожденному матери. Отдавшееся в женские руки по своей сексуальной слабости тело изменило ему. Земля вылечит тебя от всего.

      Рудольф Гесс стоял на сцене у замка и кричал: «Германия – это Гитлер! Гитлер – это Германия! Миллионы фанатов истерично скандировали: «Да, Германия – это Гитлер!». Димка стоит среди людей и понимает, что ЛСД оказывает разрушительное воздействие на клетки мозга. Употребление кислоты ведет к большим психическим нарушениям. Для Сартра человек – вечный узник в тюрьме без стен, он не может найти свободы ни внутри себя, ни снаружи, он обречён быть свободным, он приговорен к свободе. Сартр размышляет об «изначально проекте», говорит: «Я выбираю себя полностью целым в полностью целом мире». Наиболее подходящим для битника определением являются «бунтарь без знамени» или «без причины». Генри Торо был одним из предтеч битников. Он даже эксгумировал миф Руссо о естественном человеке. Предложил свое иллюзорное видение дела – бегство к природе. А вот персонажи Керуака избрали себе иной путь: это путь кочевничества и бродяжничества. Персонажи Керуака хаотичны, непредсказуемы, ускользают от всякой дисциплины. Аднре Бретон как-то говорил: выйди на улицу и начни стрелять по первому встречному. Или же, пора изнасиловать свою молодую мать или сестру. Бунтарь хочет «быть самим собой», при этом он остается рабом себя. Хиппи любит черпать свой опыт в теле женщины. Один из персонажей Хемингуэя сказал: «Религия –опиум для народа, так же как и экономика, капитализм, так же как и секс. А также радио, телевидение и выпивка». Система буржуазного мира бросает людей в яму, где человек ощущает экзистенциальную тему тошноты в полной мере, он понимает абсурд этой технической цивилизации. Это все виды экзистенциальной травмы. Чувство призрачности происходящего, деградация объективной реальности. Экзистенциальное отчуждение. Он принял жизнь как рану, и воспретил себе самоубийством исцелить ее. После первой мировой войны дадазим полностью отверг сами категории искусства. Утвердил переход к хаотическим формам жизни, где бы не было рациональности, логики, любых других уз. Он призвал принять абсурдность, противоречивость мира, как саму сущность жизни. После втором мировой войны на сцену вышло «поколение руин». Для хиппи бухло, секс и рок-н-ролл дали возможность, как и предполагал в свое время Бретон, вынести пустоту существования за счет крайнего обострения всех чувств. Генри Миллера раннего периода можно считать духовным отцом бит-поколения. Именно Миллер сказал такие слова: «С самого начала я не знал ничего кроме хаоса, который обволакивал меня подобно потоку, который я вдыхал своими легкими». Каменный лес, в центре которого хаос. Именно так современный человек переживает свое отчуждение.  «Бывало, что в самом центре хаоса, в самом его сердце, я плясал или напивался вдрызг, или занимался любовью, или с кем-то дружил, или планировал новую жизнь, но все было хаосом, все было камнем, ни в чем не было надежды, ничто не поддавалось пониманию». Писал Миллер в «Тропике Рака». А вот Герман Гессе, вложил в уст своего героя некие слова, которые тоже обусловлены тем же состоянием потерянности, заброшенности в мир: «Я предпочитаю корчиться в пламени дьявольской боли, чем жить в этой атмосфере средней температуры. Тогда вспыхивает внутри меня дикое желание сильных эмоций, чувств, гнев против этой плоской, рыхлой, обычной и стерилизованной жизни и жажда расколотить что-нибудь вдребезги, всё равно что — магазин, собор или самого себя; стремление к ужасающим безумствам… Что я всегда на самом деле отвергал, ненавидел и проклинал, так эту удовлетворенность, это безмятежное здоровье, этот жирный оптимизм буржуа, эту дисциплинированность посредственного, среднего обывателя». П. ван ден Босх (P. van den Bosch) писал в своих «Детях абсурда»: «Мы призраки войны, на которой мы не бывали… Мы взглянули распахнутыми глазами на этот расколдованный мир, мы, более чем кто-либо другой, являемся детьми абсурда. Бывают дни, когда бессмысленность мира тяготит нас как порок. Нам кажется, что Бог умер от старости и наша жизнь лишена цели… Мы не скисли и не ожесточились, мы просто начинаем с нуля. Мы были рождены в руинах. Когда мы появились на свет, золото уже превратилось в камень». Это все предтечи европейского нигилзима. Когда Камю избавился от левых взглядов, то он понял, что любая революция бессмысленна. После нее наступает новая система угнетения еще сильней старой.   


2.


       Идеи Райха сосредотачивались на понятии оргона или оргонной энергии. Придуманное им слово происходит от эротического оргазма. Основная идея в том, что в половом влечении или в половом опыте проявляется некая надындивидуальная энергия, некая универсальная сила. В индуистской доктрине есть такое понятие как кундалини. Под кундалини понимается не только биологическая сила, скрытая в организме. Райх считал, что основная проблема с психикой у людей из-за того, что у них закупорка или застой оргонной энергии. Райх заканчивает своего рода религией жизни под знаком сексуальности и этикой полного сексуального освобождения. Он клеймит устои древних культур, говорит, что они истерические панцири создают у человека. Что эти панцири убивают человека. Райх как-то сказал о страхе человека раствориться в удовольствии. Отсюда страх перед оргазмом. Райх отрицает фрейдистскую двойственность влечений: к удовольствию и смерти. Да, Фрейд умел разглядеть в человеке свинью и превращал свинью в грустную свинью. 

        Димка уже пенсию себе оформить пытается, старым стал, а молодые пусть гуляют. Пусть пьют вино, целуются в парках. Старым стал Димка. Молодые пусть себе развлекаются, их дело молодое. Дочери давал деньги на аборты столько лет. Играл на гитарах в переходах. Жил как хиппи. Но теперь все, осознал свою ошибку. Больше не будет в переходах играть. Ходит Димка по рынку и грозит кулаком автомобилям, что мчатся мимо него. «Всякая сволочь на автомобилях теперь ездит, на толстых артистках женится. А я все так себе живу. Как жил, так и живу. Словно бы и не было ничего. Человека, сволочи во мне не видят. Капиталисты чертовы». На рынках бабы сумки продают и шубы. Сидят на своих ящиках и смотрят на Димку. У Димки халат черный, на ногах тапочки, на голове ворона сидит. Коммунистам нужен коммунизм. Бабы сидят, глядят на машины буржуев. Им кажется, что Советская Россия как молодая березка, бросается на козу капитализма. Все ходят себе купить джинсовую одежду, фирменные духи, дубленку, машину, собаку завести. Гони березку в рост, иначе съест ее коза Европа. Шкафы с пластинками пришлось выкинуть в мусор. Никому не нужны они, никто их не слушает больше. У всех компьютеры и Сеть. Цифра победила пленку.

    Вот она идет, вот она идет по улице, Димка пожирает ее взглядом, он жует жвачку и пристально смотрит на ее роскошный зад. А грудь у нее весьма объемная и упругая. Наплевать хочет Димка на стеснительность свою. Подходит к ней и спрашивает: «Как дела, киса, как спалось?». Мужчины пожирают ее взглядом. Негры глотают слюну. Машины сигналят ей вслед. Даже подростки отводят глаза при виде ее. А после идут домой, чтобы заняться онанизмом. Она смотрит в его глаза. Димка ощущает, что теряет контроль над своим телом. Вдруг в голове вспыхивает образ. Вот она через сорок лет. Седая, беззубая, безобразная, с отвисшей грудью, слепая. О, ужас, о, мрак, куда идти, кому верит? Димка вдруг бежит к ближайшему подъезду. Забирается в подвал и воет там с тоски по-волчьи. Санитары спешат за ним, соседи вызывали карету скорой помощи.   
   
     В комнате лампа не потушена, он сидит возле шкафа, смотрит на плакаты, что висят на стене. Волосатые мужики на этих плакатах с гитарами наперевес. Он хочет этих мужиков. Они так манят его. Вдруг из стены тянется толстая мужская рука. Синие бледные вены видны на руке. Пальцы украшены кольцами. Димка целует это руку. Кажется, что это рука известного ему музыканта. Может быть, это сам Сид Вишес протянул ему руку. Рука была живая и теплая. Она расцарапала парню все лицо. Тогда Димка схватил нож и стал полосовать эту руку. Кошка черная стала слизывать кровь с пола. И вдруг какой-то длинный мужчина стал ползти по стенке. То, как, оказалось, был не Сид. А какой-то металюга. Парнишка из пятой хаты за пузырем пришел и умолял дать ему стакан водки. Он полз по стене в сторону окна. У него были черные вздыбленные волосы. Он матерился как сапожник. Димка от ужаса взял и набрал в шприц свой яд, чтобы впрыснуть его в вену. Да, легче стало, кошмар испарился куда-то. Теперь он лежит отчужденный от всего в своей постели. За окном ночь, тихо горят фонари во дворе. Черная кошка сидит у него на груди. То простые истины. Моменты из снов. Ничего реального. Кажется, что это похоже на выдержки из дневника наркомана.

   Димка в огороде копает картошку, лопатой бьет о землю, сыт, голову солнце печет, желудок варит нормально, будет легко так копать, чтобы не сильно уставать. Солнце светит ярко на землю, ему хочется пойти в хату, послушать радио. Бросает лопату на землю и идет домой. По радио сказали, что опыт бездны – опыт новой эпохи. Он тут же вспомнил случай зимний. Было холодно, он бросил дрова в печку, зажег огонь, и через час печка стала ему что-то говорить свое. А ночью ему снился корабль с командой мертвецов на борту. Во сне он видел Артура Гордона Пима. Тот сказал ему, что когда он приплыл домой, то ощутил, что уже умер. Его душа осталась там. Да, через некоторое время Артур умер. Да, конечно, ведь в стране мертвых нет полюсов, нет ориентаций. В стране мертвых все едино. 

       У клуба толпа стоит, зеваки хотят посмотреть кино про немцев. Но фильм пока что лишь настраивают режиссеры, что снимали его в окопах Сталинграда. Жирные бабы стоят у кассы, они косо глядят на Димку, в нем они видят шизоидного мужчину, а Димка, укрывшись серым плащом, залез на скамейку и решил сказать речь своим селянам. «Как хорошо устроены люди в отношении еды! И очень плохо в отношении половой жизни. Мы тираним себя постоянно. Мы хотим так много всего. Нам бы Абсолютом быть. А вот это стандарт, не так ли? Вот Абсолютом бы стать, а на меньше - я не согласен. От мочи не мрут. Моча, может быть, даже здоровье вам даст. Сегодня – я один, завтра – я другой, послезавтра – третий. И так далее. То кажусь котом, что принял облик человека, то я тяжелый и угрюмый, словно обелиск. Вы тут мускулы качаете, а я вам вот скажу, что на том свете вам ваши мускулы не помогут. В моих карманах ножи. Я буду бить любого из вас, кто скажет, что я не прав. Что может быть комичней смерти? В некоторых теориях загробная жизнь расписана по нотам. А нам что с того? Мол, смерть некая шутка природа и обращать на нее внимания не нужно. Это как переход из ванного отдела в кухню. Но есть и другая теория: после смерти лишь одна тотальная неизвестность. Смерть есть конец всякого опыта. Так вот, товарищи, пора и нам начать удовлетворяться, ведь жизнь дается лишь раз. Не будем бегать по сторонам. Одна теория прекрасна. Спору нет. Другая теория превосходна. Кто спорит. В смерти можно увидеть дикую анекдотичность. Ну пес укусил, ну плюнул в лицо сосед. Это так ничтожно перед лицом Абсолюта. Иные умирают, даже не успев совокупиться, как следует. Даже травки не покурив на посошок. Баба одна в селе умерла, объевшись манкой». Селяне, слушали Димку, лузгали семечки, смотрели друг на друга, улыбались друг другу. «И это пройдет» - думал Димка, глядя на баб, что танцевали у ларька, а пьяные ребята играли на гитарах у подъезда.
   
    У Димки после этих снова начался бред преследования. Лежит на диване и смотрит на дверь целый день. Ему кажется, что они обязательно войдут, чтобы поймать его и стереть в порошок. Что он наделал! За что! Дверь скрипит, за ней явно кто-то есть. Слышны удары сердца того, кто за дверью. Его сердце бьется очень громко. Дрожат половицы в коридоре от его шагов. Бежать? Но куда? В окно прыгать? Но тело словно свинец. Не может пошевелиться вообще он. Эх, запереть бы дверь получше. Главное – это запереть и не открывать. Ну, пусть теперь стучат что ли, вот закрою дверь, тогда пусть стучат сколько им влезет. Тело каменное, он словно статуя. У того кто стучит нет совести. Снова спать не сможет Димка. Будет всю ночь наблюдать, а вдруг увидит того, кто за дверь, может быть, он зайдет и перестанет наконец-таки стучать.

      Димка как-то ночью так перепугался хохота, что раздался из шкафа, что ощутил, как его сознание регрессировало до стадии животного. Речь его застыла в неподвижности. Он не мог даже крикнуть от страха. Пытался материться, но не смог. Вдруг перед глазами пронеслись все статуи Рима. Они словно бы картинки в его голове. Кто-то пленку прокрутил словно бы. Он закрывает глаза и видит, как лижет статуе большой палец на ноге. Открывает глаза и перед ним его темна комната. Шкаф в углу, дверь справа, окно слева. Вроде бы все на месте. Закрывает глаза и снова видит, как он лижет большой палец статуи. Статуя говорит ему: «Работай, давай, не шевелись. Как же долго я тебя ждала!». Димка открывает глаза и понимает, что лучше ему их не закрывать. Человек с лицом Христа вдруг померещился ему в темноте. Этот человек сидит на шкафу. Он пристально смотрит на Димку. Димка пытается закричать, но голоса нет, зато человек с лицом Христа стал дико вопить. Димка вдруг вспомнил, что в шкафу лежит католический крест, обмотанный мехами. Этот крест ему подарил дядя на день рождения. Теперь Димка понимает, что он становится статуей. Ему теперь закрыт мир страстей. Он теперь застыл навеки.


3.


     И снится Димке сон, в нем он словно бы «землемер», приезжает в село одно, дабы там строить баню. Мужики его окружили, пивом угощают, бабы пироги дают ему вкусить. Попы вином поят, а солдаты на гармошке ему играют. Девки танцуют вокруг него, а парубки в ладоши хлопают. Вдруг он видит, что люди села вдруг стали насекомыми. Ползают вокруг него жуки и сороконожки. В селе сразу стало так тихо. Кому же баню строить теперь? Вот о чем думает во сне Димка. Вдруг видит бар, что стоит возле клуба за рекой. Яркие огоньки сияют. Он идет к ним через мостик. Открывает дверь, а за дверью стоит барменша голая и на поднос в руках держит, а на подносе отрубленная голова его лежит. А за столиком сидит мальчик, смотрит на Димку и говорит ему: «Я знаю, дядя, твое будущее. Ты вообще не можешь управлять миром. Ты убил наших селян. Превратил их в насекомых. Ты сюда приехал по заказу спецслужб США, знаем мы таких. От КПСС не сбежишь никуда». Официантка громко смеется и бросает эту голову в котел с кипящей водой. Повара стоят у плиты и довольно сильно ухмыляются, ощущают, что «землемер» теперь никуда не уйдет. Ему ведь надо голову свою из котла забрать. Тогда Димка ставит в автомате песню Элвиса Пресли и пляшет рок-н-ролл, дабы мальчик пожал ему руку и хлопнул его по плечу. Но мальчик уже исчез, поваров нет, вместо бара он видит берег реки, а за берегом темнеют деревья. У реки стоит лодка, он прыгает в лодку и плывет на тот берег. А приплыв, быстро бежит в сторону леса.

       В смерти есть что-то неприличное. Налицо тщета всего сущего. В школьные годы он искал себе футболку с черепами и кепку с надписью любимой панк-рок группы «Секс Пистолс». Надо бы почаще думать о нирване. Ведь больше думать не о чем. Ни один предмет не стоит того, чтобы его желать. А что, если броситься со скалы? Проклятый и прекрасный мир, он все равно так просто не отпускает. Хандра находится выше страха. Ночь на кладбище – это отличное лекарство от всякого расстройства. Лекарство на один прием. Спокойствие там посетит тебя неимоверное. О, как хотелось еще при жизни увидеть уничтожение рода человеческого. Мир лишь игра. Нельзя принимать небытие всерьез. Протест есть признак того, что человек никогда не испытывал мук ада.
   

         Металлисты во дворе врубили на всю громкость «Коррозию металла», бабки вышли из подъезда и стали их бить метлами, а парни стали визжать, не надо нас бить, мы молодые мальчики, мы жить хотим, нам еще детей родить надо, невест найти, не бейте нас. Бабки забрали магнитофон у них и разбили его о скамью. Неформалы бабкам не по вкусу. Вот пионеров бы сейчас им бы на обед – это было бы круто. Прыщавые молодые люди сидят и смотрят на то, что творят бабки с их вещью. У них едва растут усики, а бабки сильны, они богом прикрываются, мол, мы старые женщины, в бога верим, а потому бьем вас, ибо вы сатану уважается. Одна из бабок берет из кармана пальто ножницы и подстригает рыжего парня. Тот плачет, маму зовет, но мама дома сидит, она пустые сны созерцает, вино пьет, слушает радио. Не надо их бить! – кричит мать одного из парней, выйдя на балкон. - Не бейте моего сына! Он жить будет сто лет назло вам. Он яблоками питается, он гений, он святой. А вы все советские свиноматки. Юлу лучше себе купите в магазине и рассол огуречный пейте, станете как боги тогда. Бабки же кричат в ответ:
- Белые лебеди в небе летят, тихо стоят невода. Мы похожи на странных утят, мы словно вода. В нас дух пролетарский живет, мы все дети войны. Гоним на запад танки свои, ждем красной весны. Наши орлята летают по небу, мы же танцуем день за днем. Дикие девочки в нас завывают, мы свободой своей дорожим. 
 
         Хиппи сидят в метро, они без одежды, голые сидят, смотрят на людей, что едут на работу. На работу спешит народ, им кажется, что денег хватит на всех, а потому надо работать в поте лица своего, чтобы жить на широкую ногу. Дом, дачу, любовницу себе купить. В метро они решили жить, чтобы показать людям, что любовь есть закон. Они играют на барабанах и на гитарах, дети танцуют, грудью кормят детей женщины-хиппи, а прохожие кидают им пару рублей в шляпу. Хиппи просят у людей денег на ЛСД, ведь без кислоты им все не в кайф. Но вот в метро объявились скины. Хиппи сжались в кучку, стали ждать что дальше будет. Пару ударов с ноги и главный хиппи Димка валяется на полу. Ему уже сорок пять лет, но он все равно верит в то, что любовь всему голову. Его дочки сидят на полу и плачут. Скины избивают всю компанию хипанов. Димка лежит на грязном цементе и мечтает жить в лесу, дабы там делать посох дождя и барабаны. И чтобы там не было скинов. Чтобы там была коммуна хиппи, где бы ЛСД было бы бесплатно. Такая вот кислотная райская атмосфера. Где бы никто не был бы его за бороду и длинные волосы. Он позорит белую расу. Он позорит нацию. За это скины избивают его и его друзей. Приезжает полиция и увозит компанию избитых хиппи в дурдом. Просто сон и ничего более. Один сон ненужный. Всего лишь сон.

    Новые будни наступили для Димки, он теперь готом себя считает. Волосы в черный цвет покрасил, надел кожаный плащ, штаны кожаные черные натянул. Идет в компанию готов на площадь Ленина. Тут снова его преследуют невысокие парни с бритыми головами. Они идут за ним, а он все время оглядывается – смотрит на них, пытается убедить себя, что это сон. Он видит их сильные руки, они дико накаченные, такими руками можно самолет в дугу скрутить. И вот Димка уже у памятника Ленину, тут его ждут его друзья – готы. Скины под руководством Шамана Шамановича, с арматурой в руках стоят и смотрят на компанию неформалов. С криком «Вайт пава!», они налетают на неформалов и избивают их до полусмерти. Приезжает «скорая», забирает готов в больницу. Приехал следователь к ним в больницу, говорит пострадавшим такую тему: «Ну, может, вы сами виноваты. Мешали им своим внешним видом, например. Спровоцировали драку своим поведением. А найти этих ребят мы не сможем, у нас в городе почти все молодые люди ходят лысыми и в черных куртках. Вы сами их спровоцировали».
   
      В комнате гостиничной спит парнишка, но вот из шкафа выходят два санитара в белых халатах. Они такие огромные, лысые, у них сильные руки. Они могут этими руками танк согнуть в дугу. Они бросаются на парня, тот кричит, бьется в истерике, а они набрасывают на него усмирительную рубаху. Тут звенит будильник, фу, это лишь сон. В холодном поту Димка встает с кровати. Тело болит, словно бы его всю ночь били о стенку. Вот она благодать. Тело не может встать с кровати. Ноги как ватные. В голове туман холодный витает. Он звонит своей дочери, но та трубку не берет. Ей уже двадцать лет, ее током бьют бесы по ночам. Она совсем перестала выходить на улицу. Боится, что там ее машина собьет. Отбилась от рук дочь: спит с панками в подвалах, клей нюхает, план курит, водку пьет. Не работает, не учится. Совсем ошалела дочка. Вот оно новое поколение, которому плевать на все, лишь бы кайф нажить. Отец в свое время тоже пил самогон, да и сейчас пьет его, в селах и играл на гитаре, но это было в порядке вещей. Тогда все были хиппи, все кричали о любви и солнце, а теперь уже иная эра, теперь у всех компьютеры, теперь все умные, не ведутся на лозунги 60-ых. Хиппи мертвы, как мертвы христиане.

       Слушают металлисты в подвале «Арию», пьют коньяк, нюхают клей, а в это время Димка сидел на пне всю ночь, а на утро на этом пне вырос белый трухлявый гриб. Рок-музыка свела с ума парня. Он демоном себя ощущает. Он уже не человек. Такие сны черные снятся ему, что хоть караул кричи. Сибирская жуть вошла в его вены, он пожил в домике бабки, что стоял у кладбища и каждую ночь слышал голоса из могил. В окна избы заглядывали громадные головы коров и быков. А недавно к нему пришел человек с рыбьей головой. Зашел в хату, постоял, посмотрел на парня и ушел себе восвояси. То просто морок, он пьет водку, говорит сам себе, что жить без алкоголя не может, его бесы поработили. Красные телеги катились в пустоте, в сторону города, на телегах сидели серые солдаты, в руках держали палки, дабы ими ударить изо всех сил по вражеским позициям в лесу, где бродяги собирают янтарь в грязной жиже. Янтарь собирают бродяги и спирт пьют, говорят, что жизнь удалась, ведь все так им мило: тут и печка, тут и гармошка, тут и ларек с пивом в селе стоит. А вот в селе кришнаиты появились, танцуют по ночам на кладбище, мантры поют, жужжат как мухи. Юродивые какие-то они, бабки любят таких, дают им пирожки с мясом на ужин. Мол, ешьте, сил набирайтесь, вы растете, а мы стареем. Мы готику любим, ведь мы у кладбища живем, мы сельские люди, но понимаем смысл в голосах из-под земли.
      Водку пил всю ночь малый, что-то говорил сам себе, от ужаса не знал, куда себя деть. Он словно мумия, сам уже себе ужасно надоел, саркофаг для него есть его тело. Носит его без конца, но страх съедает ему душу. Конечно, он верит в то, что у него есть душа. Ему священник в церкви сказал, парень, у тебя ужасно темная душа, но все-таки она у тебя есть. Мать повела его за реку в храм, там служил отец Федор, а повела потому, что сыну снились кошмары. Он по ночам не мог спать: его уносили в свои миры инопланетяне, бесы душили его и били током электрическим. После удара током он стал совсем чужим. Никого не узнавал в школе и дома. Током били его демоны, а лоно природы все так же было спокойным, словно бы демоны и ангелы есть всего ли суть один лик Абсолюта. Сил хотелось ему набрать, чтобы вырваться из сна Демиурга, дабы перейти на ту сторону, где все едино в Абсолюте. Нет ужаса перед жизнью, да и перед смертью ужаса нет. Жизнь и смерть всего лишь разные стороны одной и той же монеты.

4.


       Утром ему звонит дед, мол, внук, приходи ко мне, ведь сегодня день победы. У меня тут будут бабы голые сидеть на печке, будем щи хлебать из мисок, смотреть выступления президента, внук, смотри, вся страна празднует этот святой для нас день. Миллионы людей будут нести плакаты своих убитых дедов. Миллионы будут пить водку, петь песни того периода и проклинать на всю катушку США. Димка совсем не помнит, какой сегодня день, ему ужасно существовать, ведь кругом лишь призраки, вокруг одни лишь призраки. Дед зовет его к себе на праздник, он специально купит самогона, чтобы внук выпил и поздравил деда. Димка же думает идти в лес, дабы там найти кусок дерева и сделать из него барабан и посох дождя. Миллионы мертвых дедов протоптали в пустоте тропинку для того, чтобы миллионы пролетариев улыбнулись и обнялись в порыве неистовой братской любви. Бледно-розовая плоть Димки часто светлела на фоне сгущающейся тьмы. Выпил вина и ништяк. Некуда идти. Не с кем воевать. Все прошло. Он уже за бортом жизни.

      Вот сегодня днем Димка пошел в центр города. Там он сел с гитарой у памятника Ленину, и стал петь, ударив по струнам: «Сестра, ты помнишь, как из боя, меня ты вынесла в санбат». Ветераны, что шли мимо, бросали ему монеты в шляпу. «Молодой какой, а в теме» - говорили они друг другу. Димка все пел и пел: «Вечная весна в одиночной камере». Детишки сидели рядом с ним и слушали. «Я покинул дом родимый. Я оставил голубоглазую Русь. Не жалею, не зову, не плачу. Гой ты, Русь моя родная. Не надо рая, дайте родину мою». Какая-то девушка в черном попросила гитару у него, а после, взяв пару аккордов, запела фальцетом: «Февраль, достань чернил и плачь. Плачь всю ночь. Будет тебе легким путь за облака. Домой, иди домой, на небеса. Лети, я буду танком для тебя. Таранить буду небеса. Буду плакать на твоих похоронах». Ночью же пришли солдаты и стали танцевать у памятника. Димке пришлось играть им «От черного хлеба и верной жены, мы бледною немочью заражены».

 
    Вот снежные горы, вдали виднеется плато, на котором пасутся яки. Димка бежит к этому плату через лес. Вдали видны горные цепи. То Тибет. В Китае живет его подруга Надя. Она работает в детском саду. Преподает английский язык. Надя очень сильно любит свое тело. Целыми ночами она танцует в детском садике перед зеркалом, виляя ягодицами. А после идет в спортзал и качает мышцы груди. Она гурия. Ощущает себя любовницей воинов. В Китае все орут, визжат, кричат. Китайцы как муравьи. Обедают всей толпой. Никто не любит одиночества. Все обожают коллектив. Они члены коллектива до тех пор, пока не помрут. Одному желтолицему скоро под простынку. В морге порежут его на кусочки. В Китае куча мусора, воды чистой нет. Все улицы сплошные проезжие части.


     В храме бублик он ел, смотрел на теток фанатичных, что стоят на коленях перед иконами. Все это казалось ему сказкой. Вот после храма он и поспорил с бабкам, мол, вы, просто боитесь умереть, но, правда в том, что вы уже умерли, вы лишь призраки. Вы просто от страха себе веру придумали в бога. А они ему, мол, мы за веру в лагерях при Сталине сидели. Скажешь, что мы вруньи? Он им говорит, мол, сидели, да, но ведь все-таки мало ли кто за что сидел. Это еще не повод говорить, что ты архиверующий, может быть, ты просто тем самым пытался утвердить себя в социуме, мол, я такой отличный человек, что веру не предал, посидел за нее в ГУЛАГЕ, а бабушки охают, мол, парень, ты бес, а не человек, ты Люцифер. Антихрист. После этого Димка понял, что бабки мракобесы, верят, ибо нищие духом. Вот тараканы живут уже третий миллион лет. А все потому, что тоже нищие духом. Нищий духом, а потому ум не напрягают, а зачем? Хожу в церковь, молитвы читаю, я как все, зачем мне думать? Юбку плюшевую ношу в клеточку, пиджачок серенький, я верующая бабушка, зачем мне читать Канта или Ницше? Лучше свечку поставлю в храме, на исповедь пойду, батюшке на чай дам, вот и спасусь тем самым.


5.

   
    Ему мать дома говорит, мол, зачем ты так с ними? Они не читали Канта, они простые доярки, зачем же ты их колешь так сильно? Они вот тебя считают бесом теперь. Сам заслужил. Нечего было на них так наезжать. А хлопцы в селе смеются над бабками, мол, они всего лишь мракобесы, ведь Гагарин в космос летал и бога там не увидел. Наука доказала, что бога нет. Хлопцы ходят по базару и показывают бабкам язык. Димка же считает, что бабки слабо верят, ибо ему не могут простить того, что он им истину открывает на мир: знание нужно, без знания никуда, без мысли все не то. Бабки говорят парням, наливая в бидон молоко: «Да мы народ-богоносец, мы народ-чудотворец, для нас преград. Америку в бараний рог скрутим. Любимый город может спать спокойно, пока мы на свете есть. Наше государство бескрайнее, а мы стоим на страже нашего государства. Если надо было посидеть за веру в лагерях двадцать лет, так не вопрос. Вождю виднее что да как. Не нам простым смертным в эти дела вдумываться. Вся философия от дьявола. Наши деды царя на руках носили, а наша задача вождя славить. Без вождя наша страна рухнет. Много врагов клятых у нее. Не дай бог, чтобы великий вождь умер, ведь мы без него лишь пыль на ветру». Молоко уже льется на землю, а бабки все говорят и говорят, но парней уже нет, они ушли играть в футбол за околицу, но бабкам говорить все равно надо, вот они и говорят. Ну и пусть молоко льется на землю, ведь коровы новое молоко дадут если надо.


      Сон снится подростку, что в школу не ходит уже неделю. Во сне он на полянке сидит и смотрит на свои руки. Тут огромный гриб к нему подходит. Гриб говорит ему: «Мухоморы ел мальчик, читал мысли людей, хотел быть лучше всех». Он же грибу отвечал: «У меня эмоции, а не стихи, не обращайте на меня внимания. Рифмы нет, ну и шут с нею». Христианином считал он себя. Все говорят, мол, крутой такой волосатый парень. Гитара все время в руках. Словно сигарета. Гитара и крест. Как у Талькова. Русь спасет от греха.
- Ты всю жизнь пишешь песни? Вот летит в ночи карета, в ней сидит пророк, поедает пряник с хлебом и спешит на урок. В школе алгебру расскажут, физик даст задачку на дом, и кино про рай покажут, про туман, побитый градом. Апостольская командировка в ад у тебя, малый. За Русь в метро взорвусь.
- Еще бы. Конечно! Не работаю. С гитарой хожу по городу. В 1960 году уже люди видели меня такого вот парня. Я с гитарой броди аллеям. Вот моя аллея, я бегу туда, вот и пруд сверкает, синяя вода. Я купался в речке, смелый, озорной, а теперь я в печке, греюсь, ибо злой. За Русь водки нажрусь.
- Молоток! Молотком бьют прорабы, им нужны лишь бабы, пьет вино истерик, виден алый берег.
Он в метро поет песни об осени.
- Любишь осень? Любишь ли ты осень, чужестранец, а любишь ли дождь, бегун?
- Да, конечно. Волосы свои не отдам никому. Кроме хиппи бога нет. Пиво пью на обед. Травку курю, бога молю, чтобы конопляное поле встретил я хотя бы раз.
       Ему надо выехать из города, в метро он сидит рядом с девушкой, у нее мать была христианкой. Она читает Паскаля, он любуется ее телом. Она ужасно худая. Она, бросив книгу на пол, говорит ему тихо.
- Слушай, а бог ли ты? В нашей стране самоубийства запретили. Если ты покончил с собой, то на зону пойдешь. Тело твое восстановят и тебе надо будет отсидеть срок, чтобы знал как кончать с собой без ведома вождя. Ведь человек есть государственная вещь. Мы все обязаны вождю. От него благодать исходит. Бог наш есть вождь. Мы дети вождя. Наш бог есть наша мысль, мы мыслим, значит живем. Ваша воля творить чудеса. Мы все из одной шинели. Одна шинель на миллиард чудаков. Мы тут все маленькие принцы. У нас одна тема: боль.
- Бог, верно, хочет тебе блага, спасти ему тебя надо. Ты иди, давай в леса, там шевелится лиса. Подо льдом блестят алмазы, а в порту стоят «Камазы». Ты давай иди в леса, дабы слышать голоса.
- Верно. Все мы боги. Христос тоже бог. Как ты или как я. Никакой разницы нет. Мы все помним школьный обед. Этот черный физика сапог. Он им постоянно кидал. Чтобы ты умным стал. В тебя он бросал и хохотал. Ты же на уроках его спал.
       Димка зашел в горный монастырь и посмотрел на людей, что сидели в пещере огромный. Монахи, сидя на бревне, думали о том, что им надоела вера. Все это не то. Амок. Изо есть Логос. Димка пьет пиво и говорит им:
- Мужики, ваша вера есть ничто. Моя бабка ходила в храм, но все равно умерла. После смерти она оставила после себя кучу векселей. Они молились за нее, но все без толку. Все не то. Они говорят ей, мол, неси денег, а ее уже нету. Они думали, что она жива. Письма пишут ей на почту. Приходи в храм молится, будем дружить. Она деда моего с войны ждала. Не дождалась. Она умерла раньше его, а он в Японии дзен изучает. Видел деда во сне. Она не верила ему. Видела тоже во сне его. Он был в белом кимано. Стоял на фоне Фудзиямы. Пел песни на своем языке. Она не верила ему. Говорила что он предатель и хамелеон. Дед во сне бабке пел песни. Миля за милей летит, мы плывем, милая, пойми, как тяжко дышать воздухом боли. Всюду боль. Куда не пойди. Куда не глянь. Боль в словах, в звуках. Весь мир есть боль.
   
      В школьные годы Димка употреблял ЛСД при каждом подвернувшемся случае. На концертах рок-музыки мог употребить или на поляне за городом. Его друзья поддерживали его в эти часы. Друзья лили ему жидкий ЛСД в его вечерний и утренний кофе. Утративший чувство реальности, Димка погружался в безумие. Димка души не чаял в кошках, но вот теперь он своего кота потчует ЛСД. Даже друзья его в шоке. А еще как-то он запер свою любимую девушку на ключ в комнате и не выпускал ее неделю, время от времени, подсовывая ей под дверь пирожки с рисом и грибами. После того, как его друзья спасли несчастную, Димка заперся дома и не выходил на улицу целый месяц. Они говорили между собой, вспоминая его проказы: «Безумству храбрых поем мы песню. Наши обязанности перед людьми будущего – это целая философская проблема. Эта этическая проблема. Они нам не могут ни помогать, ни вредить. Банальная инфантильность нынешнего поколения ужасает».

     У Димки в школе подружка Диана появилась. Она читает после уроков «Жан Кристофа» Роллана. Сидит у моря на скалах и читает. Димка появляется возле нее и говорит: «Пошли купаться, вода теплая». Они плывут к скалам. Скалы зеленые. То водоросли. Он садится на один из камней, что омывается водой. Она садится сверху. Они совершают ритуалы плавания. После этого они плывут к берегу. Читают вместе «Жана Кристофа» до самой ночи. Дрова для костра собирают при свете звезд. Костер зажгли. Сидят у костра и читают Роллана дальше. Потом они идут в лес, где стоит изба чья-то. Решили пожить в ней, ведь куда спешить. Шторы они спалил в костре. Избушка осталась без штор. В печи варится серая утка. Дичь лежит в морозильной камере. Железные руки у Дианы. Она ими душит кабанов. По ночам ловит их в норах. Смакует кабанье мясо, ей это кажется жизнью на полную катушку. Пальцы облизывает после еды. Говорит, что это ад, настоящий ад, но только в аду она по-настоящему счастлива.
      

6.


        Джим в могиле, а Димка – нет. В кинотеатре Керчи показывают фильм про «Дорс». По всему городу звучат песни «Дорс». Пенсионеры крашеными волосами махают на площади. Им кажется, что это рай. Вот она благодать. Наступила. Наконец-то песни «Дорс» стали достоянием масс. Под песню «Конец» пенсионеры дружно прыгали со скалы. Их машины неслись в пропасть. Димка сам под эту песню попал в аварию. Три недели лежал в коме. Пробил головой стекло своего авто. Димка на том свете видел Мориссона и тот велел ему идти обратно домой. На земле, парень, мол, твое место, ты на небесах не нужен. Димка ощущал, что в нем дух Джима. Ему видение было дано в палате. Мол, Джим сам пришел к нему, чтобы ему не было грустно. Этот дух Джима вошел в Димку. Теперь кругом пустыня, нет будущего в мире мещан.

   - Мы катерок наняли, сидим в нем, пьем вино. Мы дети богов. Love is power! Мы летим на небеса, мы отважные пилоты, наши голоса, слышны на всю страну. Мы в эфире новые люди, мы пробуем вкус земли, мы поем смелые песни, целуем небо! – кричит Димка Диане, а та смотрит на огонь. Костер горит до небес. На берегу моря они сидят у костра и думают о своей жизни. Они обнимаются. То просто игра страстей. Диана учит в школе стихи Бодлера. Ей кажется, что это спасет ее от суеты. Смерть лучший продавец. Хендрикс жив. Диана играет на гитаре его песни. Она умеет отлично играть блюз. В ее руках гитара становится змеей. Змея кусает Димку за нос. Тот кричит от боли и морщится. Диана падает на землю и бьется в конвульсиях. У нее снова припадок. Пена течет изо рта, язык снова покусала себе до крови. А парень в это время разглядывал в Сети фотографии Памелы Андерсон и мечтал быть с нею, ведь у нее грудь очень большая. Диана просто видит сквозь стены. Лежа на полу, она видит, как устроен мир. Она атомы может разглядеть. В стенах пустота. Кругом пустота. Мир и есть пустота. Нет связей никаких. Все иллюзия. Мир просто набор шаблонов. Нет истины. Все позволено.

         Пыль в баре заливает пространство. Димка сидит и базарит о своем: вода спасет всех. Потоп – это то, что надо. Земля вся под водой будет. Человечество исчезнет навеки. Люди – это лягушки. Выйти из кабины самолета и прыгнуть в океан. Акулы будут кушать плоть туристов. Вот это и есть шанс попасть на небеса без спроса. Мертвые города рухнули в яму, на дне которой плывут столетия тошноты. Зеркала лопаются от испуга, бокалы ревут истошно и звонко, в садах спеют алые звезды. В баре бабы били всех мужиков кулаками по морде. Они кричали: «Мы унаследовали землю, мы самые царские дети. Мы тут альфа и омега. Кто не с нами. Тот против нас. Достать чернил и плакать в январе». Бармен надел юбку, чтобы бабы не били его. Он волосы себе отрастил и бороду сбрил. Бабы в нем признали своего. Бармен сидит у газовой плиты и чистит картошку. Вокруг него танцуют матросы. Бабы хлопают в ладоши и едят сало. Матросы кричат: «Волосы наши из росы сделаны. Мы тут воздушные титаны. Мы сами кормим себя ежами». За стойкой бара Димка пьет чудо-чай. От этого чая он сходит с ума.   
   
      В любви Димка не строил из себя ковбоя. Он пьет пиво, берет гитару в руки, в гараже горят свечи, ударник бьет ногой по бас-бочке. В гараже сидят девушки. Они слушают рок. Димка кричит: «Мы тут простые парни, мы ждем перемен, детей не рожаем, храним гексаген. Война родилась вместе с нами! Мы милые дети земли. Трава шуршит под ногами. В мирах затерялись все дни. Силы хаоса атакую нашу страну. Смерть варварам! Мы идем ко дну. Мы тонем все дружно». Его черный кожаный плащ искрится на улице. У фонарей стоят и курят, девушки молчат. Очки на лоб надвинули, смотрят на Димку. Он сегодня король рок-н-ролла. Девушка-психиатр даром обещает вылечить Димку. От паранойи, которая мешает ему жить. На улицах все бабы смотрят на парня, им хочется дать ему, чтобы он обрел покой. Так видится мир Димке: все бабы его хотят, но он только с одной будет счастлив. С принцессой Дианой из Англии. С богатой и старой теткой. Ведь тогда он может купить себе тонну кислоты и плыть себе туда, куда глаза глядят. В никуда плыть будет.

      Димка, сидя под деревом в горах, слушал «Странные дни» и «В ожидании солнца. Слезы потекли из глаз. Вот она сила духа. Он теперь как одержимый. Ходит по горам и поет себе под нос песни «Дорс». Его пробило навсегда. Музыка – это единственное для него, что осталось от Джима. Вот водопад в скалах бьет. Он бежит к нему. Вода холодная. Тело просит охладить его. Он бросается в пропасть. Плывет в ущелье. Над ним летают вороны. Он видит пещеру. Заплывает в нее и сидит на каменном полу. Дрожит от холода. В голове звучит «В ожидании солнца». Радостно на душе. Все бабы в прошлом. Они словно самки пауков, высасывают его силу и кровь. После секса с ними его всегда тошнит, ему кажется, что с каждой каплей спермы уходит один год жизни.

         Димка ненавидел армию и все, что с нею связано. Он ненавидел дребедень соперничества между самцами, их презрение к женщине и желание насилием доказать свое превосходство. «Мама, я хочу…» - кричит Димка, сидя в пещере. Электра помогла брату убить их мать и ее любовника. Димка часто в автобусах показывал свой член пассажирам. Он говорил им, что он король ящериц. У парня постоянный блеск в глазах. В толпе людей он поет песни «Дорс». Вот это денек. Он в аптечном ларьке купил морфий. Лег в доме своем на кровать. Сделал себе укол. Вот, звучат песни «Дорс». В плеере слушает он музыку небес. Все, в поход идет на этот раз в свои внутренние горы. Летит!


7.


       Как-то раз ему снился сон в горах. Вот его новая жизнь. Он диджей, кислоту тоннами есть. Играет в клубах. Пьет пиво. Ест экстази вместо пиццы. В Питере волна, есть движение, можно жить. Он в бинокль смотрит в окно своей квартиры. Там жена его чертит план замка. Она архитектор. Он называет ее «моя душа, моя кошечка, моя пантерка». Он стоит на холме и смотрит в окно своей квартиры. Жена его пьет чай, смотрит в окно, видит его, стоящего на холме. От него идет оранжевое свечение. Кричит он жене, мол, милая, собаку давай заведем или детей родишь для Системы. Кошмарный сон. После него Димка встать с кровати не может. Тело словно каменное, да, он ощущает себя статуей, такой тяжелой и безмолвной. Слова все забыл, ощущает, как холодеют его конечности, кажется, вот она смерть, пришла на порог, и сейчас заберет к себе, в свою страну чудесную. Ах, как было бы хорошо ему быть статуей. Стоять себе на парапете какого-то замка и смотреть вдаль. Молчать весь век. А люди бы смотрели на статую и хвалили бы ее и его, мол, вот это резьба, вот это взгляд, молодец архитектор, крутой чувак. Вот даже в городах за бабки черти стоят себе как статуи часами у фонтанов. Им ничего не надо делать. Стоять и молчать. Бабло туристы сами кинут в корзину. Димке кажется, что он мог бы так стоять целую вечность на набережной. Его бы тело покрасили в золотой цвет, а он бы тупо стоял день и ночь и наслаждался бы этим покоем.

    Сидя в своей комнате, он стал свидетелем разных звуков, видений. То был калейдоскоп разных ощущений и впечатлений. Его тело теряло плотную форму. Этот миг запомнился навеки. В небесах вращались сферы, звезды мчались по кругу, ревело море грозно за окном. Перед его глазами вращались галактики. В них он увидел свое изможденное лицо. Он физически ощутил, как звезды касаются его тела и проходят сквозь него. Из шкафа вылетела целая орда неизвестных существ. Они сбросили на пол его вещи, что стояли на столе. Ужас и отвращение исходило от этих существ. От них веяло бездной. Это звездные демоны тьмы. Димка теперь никогда не ощущает себя одиноким. Ему все мерещатся эти существа. Даже во сне. Особенно во сне. Они преследуют его в особенности тогда, когда он сильно устает.

      Да вот море не зелено, он любит королеву, а что на самом деле сон? А что на самом деле есть шутка? Ему плевать, если солнце погаснет. Ему плевать, если ты его выводишь из себя. Он никогда не думал, что луна может быть такой огромной и печальной. Он лежит на траве в парке. Сумасшедший. Вокруг него бродят собаки. Целый парк собак. Сумасшедший на траве. Вспоминает игры в детском садике, гирлянды, цветы. Он идет путем безумца. Он обязан идти этим путем. Сумасшедший у него в голове. Кто-то сидит в его голове, но это не он. В парке собаки смотрят на него. Они сидят под липами. До конца идти надо, до конца. Одно движение руки всего лишь нужно сделать. Надо сейчас, сейчас. Пусть будет, что будет. Лишь бы ощутить эту неизвестность. Лишь одно движение слабой руки. Просто перейти грань. На нем кухонный фартук, сапоги, борода у него до пояса. Длинно-скуластое лицо выглядит пугающим.
 
       Вот кладбище, возле него гараж, Димка зашел в гараж к другу, они решили играть панк-рок, один ударник, другой гитарист, а на басу он будет. У одного ирокез малиновый, у другого черный. Они в белом халате нашли покой. Один халат на двоих. Чтобы обыватели в шоке были. Так по улицам и ходят. Все неформалы говорят: мы тупо играем в панк, а на деле выглядим как мещане. У нас у всех пирсинг и татухи, но за них мы заплатили кучу бабла. Как блондинки за силиконовые груди. Чем мы лучше блондинок? Димка с другом в гараже играет, школу прогуливают, поют про хаос и анархию, про смерть буржуйскому миру. Играет панк-рок в гараже вместо уроков. Время идет незаметно. Все суета сует. Димка, стоя на пляже в одних шортах, кричит толпе, что смотрит на него с удивлением: «Если Бога нет, вообще ничего не дозволено!». В дурдоме лежали уже раз семь. Димка снял шорты и показал обывателям свой ***. Обыватели отвернулись, обиделись. Им кажется, что это сон. Что их дети такими уж точно никогда не будут. Но их дочери, дочери тех самых обывателей, фанаты панк-рока, сами ходят в гараж к парням. В гараж их приводит их ****а. Им хочется секса, в гараже же панки всегда готовы. Вот потому-то мир пуритан за бортом остается.

       Серое здание школы. На вид обычный завод. Димка сбежал с уроков, чтобы записаться на бокс, в спортивный лагерь «Платон». Там боксеры били друг друга и готовились ехать на соревнования. Били больно, но парни терпели, им миллион хотелось получить, чтобы потом с девушками жить и ездить на авто. По пути он купил себе журнал «Мир бокса», со страниц которого на него смотрели боксеры мирового уровня. Улыбались ему, мол, миллион получишь, не бойся. Ты крутой, бейся за свой имидж. Кросс будешь бегать, стадион огромный за углом, пиво пить бросишь, ведь хватит уже пить, будешь штангу качать, гантели поднимать, пресс и спину качать. В спортзале висят плакаты Брюса Ли и Джеки Чана. Парни хотят изучать кунг-фу, чтобы в Китае жить в монастыре Шаолинь. Димка тоже в Китай хочет, у него там дядя живет. Дзен изучает уже тридцать лет. Дядя к себе в гости зовет, мол, давай, не гони, приезжай, не уничтожай свое бытие. Бокс – это просто для рабов системы занятие. В Китае живут его парни. С ними когда-то он пил водку в подвалах. То был класс шестой. Теперь эти парни в Китае работают на заводах. Получают много денег, трахают китаянок, курят крэк. Слушают индастриал. Юбки бабам мнут пухлыми руками. Массаж им делают и охотно смотрят по телевизору боевики с участием Брюса Ли и Джеки Чана. В Китае Димка великий человек. Все смотрят на него и говорят, какой молодой паренек, какой белый, мы не такие. Мы черные.


8.


      Димка сидит на горе, видит села вдали. Вдруг слышит голос из-под земли тихий-тихий: «Возьми курс на сердце солнца, хватит спать, давай, Агасфер, будь собой». Тут он понял, что стоит на берегу Нила. Из-под воды показалась улыбка милой леди. Она улыбалась ему, а он вдруг заплакал горько. Неистово заплакал, совсем как ребенок. Желтые птички кружились над его головой. Зеленый – вот цвет глаз той леди. Простой сон без всякой тоски. Ничего необычного. В Китае Димка сидит в баре и смотри на китаянок. Они такие маленькие. Такие безумные. Смотрят на него, фотографируют, желают ему удачи, он им покупает сакэ, пьет с ними, а потом идти на пляж. В поле зрения его бар, где наливают ром. В баре они пьют свой ром, они ему говорят они: давай с нами будь, не уезжай, Агасфер, не надо. Бульон мы тебе куриный сделаем. Свинью зарежем. Барашка заколем. Балуй нас всю ночь. Мы хотим море любви. Ты такой необычный. Иностранец. Дай нам своего тепла. Жалкая дивная ночь наступает. Думай о том дне, когда мы будет вместе спать на пляже и зимой и летом. Ром дал о себе знать. Все напились. На пляже воют на луну. Сидят на песчаном берегу, жутко им, ведь кажется, что мир такой огромный и в нем не легко себя найти. Китаянки показывают ему свои миниатюрные ножки. Окини-сан местного масштаба зовет в свой храм любви, где жрицы дадут ему каплю удовольствия. Всего каплю, чтобы он не умер от разрыва сердца. Все китаянки улыбаются, глядя на него, взяли ром, снова пьют, по пояс в воде, смотрят на острова, их так много, волны тихо бьют о каменный пирс. Светят звезды. Легкий ветер дует без остановки. Легко так Димка с этими китайскими барышнями на этом берегу.

      И вот он идет по узкой горной тропе на зов медной трубы. Кто-то пытается завлечь его на пик. Вороны кружат над пиком, тут пахнет северными ветрами. К пику львы бегут, они обгоняют Димку, он чуть не падает в глубокую пропасть, на дне которой находятся ледяные камни. Он ощущает себя чудаком с разделенным мозгом. Он боится ошибок, что совершил когда-то. Он боится ошибок прошлого. Он хочет, чтобы гора вытащила его из клетки его мозга. Он тихо и медленно плывет по воздуху куда-то. Гора осталась в прошлом. Ее нет уже, она исчезла. Он завис над морем, кругом синий цвет. Небо в фиолетовых пятнах. Пьет ром, сидя на берегу, слова все забывает. Кажется, что нет пределов для ума. Ум проникает в щели материи. Среди полей бегает белый конь. Он ржет, на нем девочка катается, она машет ему рукой. Желтые волосы у нее и белые перчатки. Сроду он таких не видел. Жует колоски ржи и пушистые облака созерцает.


    У причала купаются две обнаженные девушки. Димка сильно волнуется, глядя на них, он пьет вино, смотрит на их тела, кровь стучит ему в голову, он хочет их пригласить в бильярд сыграть. Бутылка вина выпита. Он идет к их палатке. Они уже надели трусики там и вытирают голову полотенцем. Он предлагает им пойти в бар, а они в ответ говорят, что у них горе: их бросил их общий парень. Они дают ему коньяка выпить. Целую ночь они пьют коньяк и обсуждают свои любовные похождения. У Димки уже были три девушки. А у них был всего лишь один парень на двоих. Для них этот день траурный. Под утро Димка просит их дать свой номер. Они дают номер, но это липовый номер. Они просто хотят начать жизнь с чистого листа: без парней, без мужского мира, без патриархата.

      Если бы Димка был поездом, то он бы опоздал. Если бы вороном, то он бы улетел. Музыка сфер снимает головную боль. Он, сидя в кустах вереска, ждет рассвета. Ничего не видать. Тьма окутала полянку. Цветы поймут его боль. В его сновидениях цветы спят, едят, пьют свое вино. У него хандра ночная. Во сне он катается на единороге. За ним рой пчелок летит. В окно его отдельного мира смотрит луна. Она лишила его сна. Он точно лунатик, смотрит себе в окно поезда, который мчит его на край Вселенной. Ничего не происходит. Времени больше нет. Камни любят друг друга. Цветы любят друг друга. Светлые тени на обоях бегут себе вдаль. Он смотрит на них и ощущает себя ослом. Его обманули верующие. Дали ему свечку вместо факела. Осыпали его тело пеплом, забросили тело в гроб. Он теперь и дышать не может, лишь молча смотрит в окно. За окном столбы летят и деревья. Деревни мимо мчатся. Куда-то провода улетели, серые стены домов улетают в пропасть. Во сне он плывет на катере в сторону пещеры, где полным-полно пороха. Он зажигает в пещере фонарь и тут же пещера взрывается. Он прыгает в воду и плывет под водой к катеру. Но катер от взрыва потонул. Ударная волна сделала свое дело. Теперь катер общается на дне с крабами. От нечего делать Димка плывет к острову. На острове ловит рыбу и ест кокосы. Кажется, что это все-таки не самый кошмарный у него сон. Были и иные сны, где тьма сильнее давала о себе знать.


       Проспал уроки, дома никого не было, столик стоял у окна, а на нем торт клубничный лежал. Снова сны про бои без правил. Замучили они его, а дома свет отключили. Экономят. Обелиск черный из окна глядит на него. Сосед завет дал себе: не люби никого, все обманут тебя. Огонь сокращает количество калия в земле. Люби лишь мир иной. Обелиск целует Димка, стоит на колени перед ним, молит дедов о пощаде, чтобы деды дали ему защиту от капитализма. Дали ему пару гранат ручных, дабы он мог их бросить в патруль полиции. Снова целует ноги бойцы, они огромны, они словно гараж, это всего лишь сапог. Целует, а после сидит у вечного огня и пьет колу, смотрит на пионеров, что несут цветы к обелиску. Пионеры тоже целуют, стоя на коленях, ноги этому бойцу, почему-то на их лица улыбки. Обелиск стоит у реки, за рекой идут леса. Этот обелиск построили раньше поселка. Сразу же после победы над Германией, Сталин приказал поставить этот обелиск, чтобы местные всегда думали о победе. Всегда были готовы воевать, если вождь скажет. Димка решил заночевать у обелиска, чтобы ощутить дух дедов по полной программе. Деды его утешат и спасут, они ему дадут мирный план. Как спасти свое тело и на том свете. Обелиск лишь дает ему силу. Ночами стоит у обелиска, смотрит на звезды, ему кажется, что он уже стал частью обелиска, что он сам уже обелиск. В нем живут солдаты, что ушли на тот свет. В его животе они бродят теперь.

      Боксеры бесконечно пили колу и слушали Битлс, им хотелось славы и почета. Грушу били после обеда, ведь они хотели создать свой бойцовский клуб, чтобы не пить больше водку во дворах, чтобы всю свою злость согнать в спортзале. Им казалось, что это враг, которого надо на кол посадить и отправить в зоопарк. На стадионе беготня: комсомольцы несут венки к черному обелиску, маршируют дяди с черными флагами по площадям, пьют пиво дворники, бабки красят свои ногти в черный цвет. Футболисты бегут к центру поля, будут гол забивать, им кажется, что это даст им стимул жить. У них матч, им наливают фанаты вина, дабы матч был веселым. А вот сосед с верхнего этажа стал каратэ изучать, в церковь ходить, читать новый завет, Коран. Ему жить хочется в Израиле. Боевики не смотрит уже, мол, грех это. Рок не слушает, тоже грех. Мусульмане его к себе взяли. Активно ему мозги промыли. Сосед уже не тот. Слабый такой стал. Всем верит. Орать блатные песни в ванной комнате уже не может, ибо запретили ему это делать попы. Стыдно ему в очереди за молоком стоять, все о грехах твердит он в магазине молочном, бабки слушают его и едят батон. Дома же этот сосед сладкий кисель пьет яблочный, чтобы сила была в теле. Димка пришел как-то ночью к нему в гости и дал ему под  зад, сосед под диван забился и стал скулить жалобно так до самого утра.
      

9.


       В воде торчат два огромных камня, Димка плывет к одному из них, а за ним плывет его отец. Они доплыли до камня, залезли на него. Отец говорит: «Сынок, будешь читать Гюго? Паскаля читай! Канта! Ницше! Постмодерн у нас в крови, мы победим традиционалистов. Мы сами себе врем». «Да, отец, буду, я философом хочу стать! Просто плыть по течению, словно рыба» - отвечает тихо Димка и быстро прыгает со скалы вниз. Рыбки зеленые плывут около камня. Рыбаки в лодках сидят и смотрят на дачу, в которой парень живет. Отец купил дачу, чтобы водить туда своих подруг, читать им книги по философии. За селом есть города. В городе трех свиней в клетке катают. Люди смотрят на этих свиней и думают про себя: мы тоже такие, нас в клетке держат, мы требуем зрелищ, хлеба. Мы также жрем говно и совокупляемся бесконечно. Для нас няши и пиво есть высшая ценность. Мы так любим деньги, мы готовы из-за денег убивать других свиней. «Нет, нет, нет! Не хочу!» - кричит Димка во сне, когда услышал взрыв за окном. То взорвался банк, в котором лежали деньги его друга. Все рубли превратились в пыль. Друг так любил няш и пиво, что покончил с собой, узнав эту новость.
      
       Эта неделя была ужасно тяжелой. Димка понял, что капитализм не пройдет. Миллион уже не его идея. Буржуйский мир стал ему противен. А вот тот самый тренер, что учил его боксу, теперь болен, он сидит дома, жгут затянут крепко на правом локте. Ему осточертел бокс, даже спортсмены его стали бесить, ведь они все тупые. Тренер же устроил себе каникулы. В своей хате сидит, пламя свечи подогревает раствор, что расположился в большой ложке. Набирает шприцом жидкость. Вводит ее в вену на левой руке. Тренер уже не будет мечтать о миллионе, все, планы на будущее пошли под откос, нет смысла жить для будущего, лишь настоящее, теперь уже все прошло, мыслей нет, все хорошо, нет никакого миллиона. Димка в спортзале стоит и смотрит на то, как парни бьют грушу. - Тренер заболел, можешь попрыгать через козла, давай, прыгай через козла, будь сильным, - говорит ему один из мальчиков и бьет мощно по груше левой рукой. Эх, ма, была бы денег тьма. – Давай качай железо, тебя тренер оценит, - говорит ему сосед, - ты бы в храм сходил, там молитва звучит. Там тебя спасут наши упыри. Бог любит тебя. Подарил соседке черный флаг, там с черным флагом шла на площадь и кричала: «Смерть торгашам!».
 
          Бокс не пошел, ему не интересно бить грушу, ведь все бьют грушу, лучше в бильярд играть с дружками, о свободе чернокожих рабов говорить. Парень ощутил, что это все пустое, что это не дает силы жить. Снова дело ищет себе, например, бейсбол, игра не для слабых людей. Хочет быть кем-то, например, князем тьмы, чтобы пугать бабушек во дворе. Занять свою нишу в жизни, например, стать хирургом, чтобы резать детей в больницах. Теперь вот Димка в гольф решил играть. Продал гитару, перчатки боксерские, компьютер, теперь ходит целыми днями в гольф-клуб, там опиум курит, смотрит на спортсменов, видит в них добрых молодцев. Забыл дорогу в школу, ведь там скучно, там нет адреналина. Там просто маразм, там нет свободы, там лагерь. Прогуливает уроки напропалую. Никто не указ ему, на даче отец спит с девушками, а сын как хочет, так и живет. Черные сказки про гольф батя ему рассказывает. Сын слушает их, мотает на ус, думает, что отец по-своему прав. Кто он такой, чтобы судить отца? Он сын, он будет жить, как ему самому хочется, не будет слушать никого. Счастье любит слезы, козни, уколы.
   
   Во сне Димка видел себя иным: толстым мужиком, что смотрит в Сети видеоклипы, в которых самолеты летали над миром, а за штурвалом сидят писающие девочки. Жабы белые летают над облаками, Христос танцует на луне, копейки падают на землю вместо дождя. Пахнет в небе дешевым одеколоном. Белые шорты и футболка во сне на нем надеты. «Слава ВДВ!» - кричит стюардесса без головы, подавая стакан пива пассажирам-мертвецам.

          Теперь в Херсоне он пьет вино, сидр, коньяк, водку, в барах с девочками общается, кушает как пан. Ему дали тысячу долларов. Теперь он тут король. Димка будет пить за ваше здоровье. Чтобы вы жили сотни тысяч лет в пустоте. Он купил себе зеленый костюм, похож теперь на военного, будет теперь пить, чтобы всему миру фигу показать, мол, крутой, не боюсь никого. Все деньги мои. Его сын живет у моря, пьет водку, сидит в палатке, пытается йогой заниматься. Димка плюнул на все, теперь он свободен от мира людей. Сидит в барах и пьет коньяк. Смотрит кино про немцев в кинотеатре. Свобода от себя полная. Никто не нужен ему. Алкоголь и бабы повсюду. Он теперь герой. Свобода теперь. Нет оков плоти. Пьян и доволен собой. Панк-рок слушает на концертах. Аллах Акбар! – кричит он, завидев пару красивых девок. Херсон – это город красивых девок. Москва не такая. Там ужасные все девушки. В Херсоне дышится свободно, там люди добрые и умные. Марс превыше всего! – кричат люди на берегу реки. За две тысячи рублей ему дали восемьсот гривен.
   
     Ему говорят: НАТО придет, порядок наведет, будь как все, найди себе работу в Москве, а после в Херсоне отдыхай. Рубли на гривны выгодно менять. Курс такой отличный. Просто песня. Димка решает, что ему нужно в Москве поработать. Он знает программы разные, будет в офисе сидеть. За сорок тысяч рублей в месяц. Сидя в Херсоне на набережной, он понимает, что ему нужны деньги. Он пропил все, что было, теперь же пора идти на поезд. В Москве он говорит всем, что в Херсоне девушки красивые, что человек без Бога есть лишь человек галлюционирующий. Бытие мира есть космическая игра. Игра как символ мира.

    Димка стоит у входа в бар, перед ним две барышни стоят. Он покупает им пиво и они идут в сквер. Там сидят на скамье и говорят о своей игре. Жизнь есть игра и люди лишь актеры. Он зовет их в гостиницу. Платить за номер хочет. Всего лишь пару тысяч рублей. Они икру красную заказывают ему, а он идет в магазин за икрой. Они в это время красят ногти в черный цвет. Он улыбнулся продавцу магазина и заказал икры красной. Продавец дал ему пару банок. После этого он идет к ним. Возле бара сидят девицы с черными ногтями на руках. Голодранцы идут мимо на свои выборы. Димка вне этого. Все что надо ему – это лишь секс и водка. Даже водки не надо. Лучше уж один секс. Любая женщина на улице сводит его с ума. Все женщины для него красавицы. Ничего кроме секса не хочет. Даже водку пить бросил.

         Москвичи смотрят на него и говорят, странный парень, чего он тут вообще делает. Ну работает в офисе, но все равно не наш. Все равно ему киевские девушки больше наших нравятся. Не наш парень. Ему бы в Киев свой ехать. Что он тут забыл? Пусть на Майдане сидит себе и смотрит на костер. У нас тут иные правила. Тут скорость жизни высокая. Он нам не нужен.
    Димка сидит в клозете и поет песни, он влюблен в свою плоть, ведь с помощью ее он может покушать и выпить. Без тела нет радостной жизни. Плоть все-таки его волнует. Еда и питье – это то, что ему надо. В нем живет Гаргантюа. Вот он пошел к Москве-реке, выпил банку пива, осмотрел берег, никого нет. Он один. Все равно будет деньги зарабатывать, служить будет системе. Хиппи когда-то был, спал где попало, ел что попало, но теперь решил стать как все. Не строить из себя неформала. Гитару у него украли у фонтана, он пьяный сидел с гитарой и титушки забрали у него гитару. В Херсоне его ждут девушки и мальчики. Все хотят с ним пиво пить, слушать его речи. Им надо купить вина, книжек, гитару. Он будет работать, чтобы потом с ними отдыхать в подвал, петь им свои песни. Он хочет жить с ними. Москвички не нравятся ему, они некрасивые. Не бывает атеистов в окопах под огнем. Москвички совсем никакие. Они просто страшные зануды. Не красивые и все тут.

      Вот он и в Киеве. Вот в его кармане лежат десять тысяч гривен. За неделю спустит их. Вот его подруги стоят на Подоле, у Замковой горы. Он покупает еды на триста гривен, коньяка на двести и они идут пить в Гидропарк. Там они пьют, жгут костер, общаются, им кажется, что это идеальный день. Все очень прелестно. Нет боли, страдания. Пьешь и не думаешь ни о чем. Войны нет. Все кончено. Пей и наслаждайся жизнью. Молодость. Что еще надо? Им хочется забыться в пьяном угаре. Волну поймать, очароваться весной без всякой надежды на выход в мир. Алкоголь его демон, кровь кипит, он пьет пиво, вот это да, теперь и смерть манит его, ведь он пьян. Когда пьяный, Димка всегда мечтает о том, что как было бы красиво умереть молодым. Тогда и зубы не надо делать у стоматолога. А так постоянные пломбы, коронки, постоянный контроль над тем, чтобы тело не разрушалось. Таблетки пьет, витамины, не хочет, чтобы тело старело. Волосы кое-где седые у него, а потому он и красит их, чтобы никто не увидел старость его тела. Ведь он будет вечно молодым.

       Вот стоит девушка у обелиска, он подходит к ней, спрашивает ее имя, называет свое, а после они идут в бильярдный клуб. Игра в бильярд – это отрада Димки. В Москве делать нечего. Там девушек нет красивых. Денег всех не заработаешь. В Киеве он живет у подруги на Подоле. Все говорит ей о том, что киевские девушки – это нечто. Она знакомит его со всеми своими подругами. Он во всех влюбился. Со всеми хочет встречаться. Всех хочет целовать. Нет преград для безумия.
   

10.


     Она открыла школу моделей в городе, он ловит крабов и рыбу. Так и живут. Димка и Вита нашли друг друга. Кажется, что это знак. Пора им лапки свои целовать. Ведь весело им живется. Он в работе и она работает. Ловит рыбку и шутит. Такой остряк. Она тихая и робкая. Ждет перемен с небес. Под юбкой носит черные трусики. Просто скажешь ей: «Привет, мы тут все родом с луны». И она готова поцеловать тебя. На полную луну она плавает в море пару часов. Он же ловит крабов. Камни что солнце. Светятся даже ночью. Жарко так, что кожа испаряется тихонько. 

       Все ее подруги ходят с ним на Лысую гору пить вино. Вита уже все понимает, но не знает что делать. Ей кажется, что она любит Димку. Но все равно будет знакомить его и дальше со своими подругами. Пусть живет. Пусть радуется. Они молодые, здоровые, сильные, энергичные. Пусть получают удовольствие от жизни. Вино пьют пусть. В этом жизнь вся заключена. Истина в вине. Платона читают, сидя на кладбище, пьют вино, им кажется, что это последний день на планете Земля для них. А из могилы голоса слышны, кажется, что тут кто-то живет, ведь это кладбище приют не только для бомжей. А кое и для кого. Свет из могилы синий идет. Руки ее светятся зеленым светом. Это осень пришла в наш городок. Кто не спрятался, тот пропал навеки.

        Ей все равно не жаль прошлого ничуть. Она хочет, чтобы Димка был счастлив. Каждый день он гуляет до самой ночи сам по улочкам возле барж, в которых сидят арабы. За городом маковые поля растут, в гостиницу ему приносят разные сорта травы. Выкурив пару косяков, он понимает, что читает некие воздушные письма. Эти письма летят по воздуху в сторону площади святого Петра. В карманах Димки пару килограмм поцелуев лежат. Не думает ни о чем, мир пропал для него на миг. На борт летающей тарелки он хочет во сне попасть. Пусть он с пришельцами попробует в контакт войти, а после решит с кем ему жить. А то и со всеми сразу пусть живет. Вот снится ему вьетнамская война, он с автоматом бежит в сторону джунглей, из автомата огонь летит в сторону баррикад, что стоят на опушке. Тут все свои. Все любят войну, мужчины в форме встречают его на ура. Во снах он летит на вертолете над джунглями, сознание его сдвигается по мере полета. За окном туземцы спят на земле, они все веселые и добрые. Зла никто друг другу не желает. Слава вьетнамским товарищам! Мы все братья! Мировая революция, товарищи, еще впереди, дело Троцкого за нами! – кричит Димка из окна вертолета. После таких вот снов он ощущает себя по утрам крайне ужасно. Словно бы всю ночь вагоны разгружал. Сил нет встать с постели. Поэтому он лежит до часу дня и вспоминает свои сны.

     Она каждый день готовит ему еду, чтобы он ел досыта, не нуждался ни в чем. Продала свои новые вещи, которые ей купил отец. Родители ее все знают. Думают, что так и надо. Все идет своим чередом. Жить надо назло смерти. Жить надо всегда и везде. Родители ее дают ей деньги, чтобы она кормила его, ведь он любит спать до часу дня. Надо помочь человеку, ведь он так любит свои сны. В полет отправляется каждую ночь. Все же зверей других понимает без слов. Коней у реки поит из ведра. Во снах Димки реки текут бескрайние. Космические лучи из неба валят на землю, после этих лучей люди сходят с ума. Им кажется, что они призраки. Что их просто нет. Они словно мумии.
- Мы тут все невидимки! Мы планы строим на будущее, чтобы жить, мы убили самих себя, – говорит серьезно Вита своим подругам, - призраки в нас сидят, мы сами не осознаем, что творим.
Эх, на Марс бы улететь. Там люди лучше живут. Планета Земля в огне. А им хоть бы что! Янки лишь понимают нас. Свободу царя нельзя ни в чем ограничивать, вот вам и логика имперского сознания. Ну а подруги смеются, говорят, что хватит об этом, лучше бы вина выпить с утра, чтобы день начать хорошо. – Америка нам не нужна, она злая страна, пошлая, серая! – говорят ей в ответ подруги, - мы люди земли, мы хотим свое государство создать, чтобы нам Америка не указывала что делать. Революция – это чистка народа. Смерть уносит все жизни. Смерть надо обвинит в том, что она забирает жизни. Смерть всему виной.
 

11.


     Димка пьет вино в Гидропарке, смотрит на тяжелых мужчин, которые качают мышцы. Штангу качают, либералов среди них нет, они все патриоты, желают спасти нацию. Лину Костенко читает Димка, ему кажется, что Майдан не за то стоял. Все напрасно. Столько смертей. Кто ответит за все? Оранжевая революция тоже не решила проблем. Маразм все это. Лишь хуже всем стало. Националисты качают штанги, улыбаются, глядя на пьющего вино Димку. – Эй, парень, как ты? – спрашивает один из них его. – Отлично, а в Москве девушки некрасивые! – ответил он ему. – Нам тут живется отлично, в Европу не хотим, в Америку тоже! – ответил другой националист ему. – В Москву на заработки не поедим! – ответил еще один. 
   
        Модельный бизнес не пошел. Девушка решила иную деятельность развернуть. В комнате Виты компьютер стоит, на стенке плакат СС, портрет Гитлера у окна висит, Димка смотрит сериалы про вампиров, про сынов анархии, ему хочется изменить мир, стать революционером. Все, бросит пить пиво, будет здоровье свое ценить, тело свое будет качать, чтобы жить без болезней. Зубы все запломбирует, чтобы не болели. В стране все политикой интересуются, даже дворники. Он пытается понять свой путь. Вроде бы он за мир без олигархов. Узнал, что политики убили уличного музыканта, расстроился, понял, что уличного музыканта убили потому, что тот слишком сильно критиковал власть. Убили белого коня тоже за то, что он хотел уничтожить клан олигархов. «СС, а мы веселы как Рудольф Гесс!» - кричит Димка в метро, вскидывая в знак приветствия правую руку. У него зубы болят сильно, нервы шалят, за десять тысяч гривен ему сделают пару пломб.   
    
       Димка целует Виту в шею, обняв ее сзади, она смотрит в окно, за окном темнота. Она гладит медленно его плечи, видит в нем героя. Ей хочется, чтобы он был героем страны. Империя – вот его формат на ее взгляд. Украина станет империей. Она хочет, чтобы он смог это провернуть. Она подарила ему чашку, на которой был изображен петушок и попугай. Зеленая такая чашка, а птицы желтые. Димка же сказал, что из этой чашки можно будет пить вино. В холодильнике стояла бутылка домашнего вина. Ее отец делал вино в селе сам лично. Выпив вина, он попросил ее почитать ему книгу Лины Костенко «Записки украинского сумасшедшего». Она же вместо этого притаилась возле кровати и выключала свет…
       
      Утром к ней пришла подруга, выпила стакан вина, глянула на Димку и Виту, и в страхе сказала:
- Европа будет белой или безлюдной. За нами слежка, наши походы на край света отслеживает правительство. За нами США, но мы простые ребята, мы не верим им. Мы сами по себе. Традиция нас защитит. Она у нас в крови. Мы читали Данте, мы богов разбудим. С нами Иуда. Мы сами с усами, мы победим Марс! Земля будет свободной! Мы не рабы системы, мы за новую жизнь. Вита, не бойся, мы тебя не сдадим. Ты будешь вечно живой для нас. Ты наша гордость. 

          Димка, обезумев от слежки ЦРУ, в поле сидит в палатке, тут кто-то оставил телевизор. Да, он видит перед собой телевизор, на экране идут колоны мясных машин в белой форме. Они кричат яростно: «Слава Рейху! Хайль, мой фюрер! Мы победим! Отряды СС идут в бой». В палатке пахнет водкой, молодые люди пьют и смотрят телевизор, они сидят на кровати, свесив ноги, чай на столе, сигареты в зубах. Тут табаком пахнет жутко. Вдруг что-то не то на душе у Димки. Он хочет вернуться домой. В Керчь. Кажется, что ночь в горах даст ему силу. Мясники топором били тушу свиньи прямо в ресторане у всех на глазах. Кто-то визжал, кто-то молился. Вера у всех была. Вера в иные миры. В иные миры, что внутри. Жить во снах ему нельзя, за ним во снах ЦРУ следит. Со спутника засекли они его еще в Керчи. Он тогда пытался молиться за мир во всем мире. Вот и засекли его янки.
      

Часть 2. Амок.


1.


      Он сам себе ужасно надоел. В гаражах он играл в спид-металл-группах, он даже себе волосы отрастил для этого, купил гитару, пытался играть трэш-металл. Димке снился сон плохой. В том сне он был хиппи, бегал с гитарой по городу, пел песни, играл блюз, аскал на набережной. Но вдруг волна смыла город, все кончилось на этом. Типа цунами такое мощное поднялось, что городу пришел конец. Рок-н-ролл не помог ему спастись во сне. Он сделал из гитары плот, но плот накрыла волна. Кругом море, нет спасения, рок-музыка не смогла спасти его. Он после этого сна целую неделю пил самогон яблочный. Сам гнал его дома. Ну пил себе и пил, но тоска гложет. Дурак он, даже дурман к нему тянется. Съел дурмана, запил пивом, сидит в подвале, сморит на свои руки. Костер стал палить, чтобы согреться. Ничего не хочется. Его поражал идиотизм мещан. Курить траву и пить водку ужасно надоело ему. Сборище хиппанских тусовок ему надоело. Он словно стал двойником из своего сна. Даже Carcass не слушает. Вместо этого поет: «Бэби, ай лав ю!» целый день. Один и тот же аккорд играет. ****аболы-хиппи во снах его посещали. Звали на «Радугу», мол, давай, там ЛСД захаваешь, станешь одним из нас. И вот он ушел в лес. Там в палатке жил. Воду брал из колодца. Варил в костре разные крупы, собирал грибы, жарил их на сковородке. Он ощущал себя отшельником. Надоело все, что было. Прошлая жизнь казалась сном. Нечего уже не манило его. Все кончено. Он ощутил, что ему надо побыть в одиночестве. Никто не нужен ему: ни друзья, ни враги. Он ветром разбужен. Слышит в небе шаги.

      Вот уже месяц он живет один. В лесу ему хорошо. Забылись ее генетические радости, пьянки, проказы в универмаге, бильярдные клубы, покер, казино, подвалы, кокаин, план. Ощутил, что жил не свою жизнь. Теперь он увидел свой мирок. Ему теперь не ясно одно: зачем он вообще пытался строить из себя черта. Все смело говорили ему, мол, ты наш любимый, но все делали вид, что любят его, но она вроде бы реально любила его, но он все равно бросил ее. Она снилась ему ночами, кажется, что эти сны утомляли Димку. После них он обычно шел в глубину леса и долго смотрел на звезды, чтобы утолить свою тоску по миру иному. Он вспоминал ударника из одной трэш-металл-банды «Адище». Парень просто был создан для секса. Милый такой ударник с длинными черными волосами до пояса. Выпирает везде, где положено.

          В глубинах своей памяти он вспоминал ее худые плечи, ее маленькие груди, ее бледную кожу. Вита снилась ему каждую ночь. Димка ощущал себя стариком. Он тут, в лесу, пытается быть собой, сложно, но жить вообще не поле перейти. Да и Москва уже не была для него притягательна, он проклинал свою работу в офисе. Все было сном. Ничего реального нет. Все кругом иллюзорно. Он сам лишь иллюзия.

     Димка как-то, сидя у костра, понял, что Пан правит лесом, что ему лес интересен, что природа есть храм. В Херсоне жизнь ему теперь кажется адом. Сумерки заставляют его ощущать скорбь. Как-то не по себе ему становится в тот миг, когда солнце уходит прочь. В тишине лесной сидит под буком, в Карпаты хочет уехать, там найдет покой. Так ему кажется в этот бесконечный вечер. Все желания мертвы. Карпаты манят. Там он думает найти себя. Города позади остались. Снился ему колодец на дне которого текли ржавые столетия. Иногда ему кажется, что он обязан ощутить себя везде одинаково. Будь то города или горы. Все должно быть ему чужим. Бытие он хочет отвергнуть напрочь. Попытаться в иные миры выйти. Сны – это лазейка в иные миры. Яд прозы жизни не манил его больше. Никто из людей не волновал его, он лишь в грезах своих находил покой. Красота лишь одна манила его, он видел сны, пытался их записывать, но не мог.

      Тут вот отец ему говорит, мол, панки все фашисты, они булавки носят в носу, убивают детей без всякой жалости. Америку любят, а мы должны любить СССР, мы люди сталинских времен, мы не любим западный образ жизни. Не будешь ты панком, сынок, давай учись в школе лучше, чтобы стать космонавтом. Юрий Гагарин – это наше все. Димка отца слушает и ест пельмени. Отец ему говорит, мол, не думай, что рок-музыка – это кайф, будь как все, слушай радио. Наш нас Сталин ведет к победе. Станем лучше, мудрее. Не будем слушать Пинк Флойд. Зачем нам рок? Мы люди мира. Мы будем заводы строить. В космос летать. Димке в ту пору было лет пять. Но слова отца запали ему в ум. В ту пору он хорошо помнит, как жители Керчи решительно сказали «нет» Интернету. Ведь его изобрели янки. Керчь отключили от Интернета. Жители Керчи желают жить во благо страны. Старушки плачут, стоят на паперти, говорят, что Америка устроит на земле настоящий ад. Что Антихрист будет родом из США. В Керчи теперь все копают окопы, чтобы американские танки не допустить в свой городок. Все, кому нет покоя, по ночам идут за город рыть траншеи и блиндажи. Говорят, что Америка нападет внезапно, что все будут спать в своих домах, а утром Керчь уже будет полностью под Америкой. Тогда, выйдя на улицу, ты увидишь всюду флаги американские, ты скажешь тогда случайному товарищу, мол, все, друг, мы в Америке. Ура!

       Вместо секса Димка инфантильно хочет спать. Он ощущает себя мертвым господином, который бегает вокруг своего дома. Он хочет на людях штаны спустить и отрезать себе то, чего у него нет. Для него женщина цветок по улице идет не спеша. Важнейшее из всех искусств Димка считает музыкальное. Царь мира Иисус Христос на гитаре не играл. И в гольф он тоже не играл. Лучший друг для Димки – это его мама.    

     Димка решил что он хиппи, теперь он лежит в горах на траве, слушает шум реки, пение птичек, слушает Пинк Флойд. Ему хорошо, он пьет водку, ощущает себя единым со всем миром. Он сливается с природой. Никакой тоски нет. Мимо идут туристы к водопадам. Тут три водопада. Один с белой водой, другой с красной, третий с зеленой. Тут стоянка первобытного человека. Тут просто скалы красно-черные, они повсюду, вон дерево в виде монаха. Крым место силы. Война всегда была и будет в Крыму. Крым – это война.

       Отец его зовет в пионерский лагерь, будешь там, сынок, ум свой накапливать. В пионерском лагере Димка увидел парня с булавкой в носу. Вот гад! Продался Америке с потрохами. Панк, быть может, пойду и скажу пионервожатому о том, что это все значит. Панки хотят, чтобы СССР распался. В пионерском лагере была девочка с булавкой в правом ухе. Точно, она тоже предатель, надо сказать о ней нашему начальству. Димка ощутил себя героем. Он борется с фашистами. Ему лишь восемь лет. Ты советский сынок. Ты верь в коммунизм. Дед не врет. Дед любит тебя, овца заблудшая. Он бог. Предков чти. Не кури траву.
      

2.


       Теперь ему лишь десять лет и он берет со школьного кабинета ДПЮ набор с волшебным содержанием. Тарен является пpотивоядием ФОВ (фосфоpоpганических соединений) и входит в комплект военной индивидуальной аптечки. Друзья во дворе дают ему попробовать паркопан. Цветы дурмана поел во дворе, пивом запил, идет на уроки, ничего не понимает он на уроках, сидит за партой и смотрит сны про динозавров. Со школы его выгнали, мол, иди домой за родителями. Он идет к морю, там сидит на камнях, ему кажется, что это слоны. Бегут слоны в Мексику. Звери его там будут ждать. Травой дьявола угощать.   
      
      Вот отец его коммунистом был, завод был его рабочим местом. Он не пил, не курил траву, думал, что будет фашистов бить на фронте, ведь Сталин дал указ, на запад идти, бить Гитлера. Отец его сидит за столом, пишет новый декрет о земле, за окном крестьяне косят поля, бабы коров ведут на водопой. На заводе делал для фронта солдатиков оловянных. Мол, это для того, чтобы военным было не скучно в плену. Если в плен попадут, так хоть душу отведут, наиграются вдоволь солдатиками, хоть время убьют весело. И так, с этого дня рок-музыка под запретом, все это фашисты американские изобрели, чтобы советских людей с пути истинного сбивать. Доколе враг будет наших детей одурманивать роком! Не позволим! Отец взволнован. Расстегивает гимнастерку, выпивает пару стаканов черного чая. Смотрит в окно. Снова поля, крестьяне, бабы с коровами. Сновидно все до ужаса. И кажется ему, что нет никакой страны, а есть лишь дурной сон, бэд-трип, так сказать. Умом СССР не понять. Серый голубь ворвался в квартиру Димки и разбил пару тарелок, а после вылетел в форточку. Простой серый голубь. Бардак творит, да и только. Воробьи в дом залетают, суетятся, им просто нечего делать по жизни. Авангард!

        В лесу Димка бродил всю ночь, ему хотелось найти некое место силы, где бы он ощутил себя обновленным, ведь Вита снилась ему, не давали эти сны покоя, терзали, мучили его душу. Он залез на сосну и смотрел на поселок вдали. Окна некоторых домов горели красным светом. В домах топили печи жители. Село это наводило тоску на парня, ему казалось, что там живут мещане точно такие же, как и в Киеве. Что все заняты лишь бытом, никто не думает о душе и духе.

         Он жил по-прежнему в палатке, стоял уже ноябрь, но ему холодно не было, он все лето купался в речке, закалил свое тело, теперь же он решил снова ехать в Магадан. Героин хочет вколоть себе в вену, чтобы жить без печали. Телесная жизнь его влекла. В нем подлинного нет ничего. Он лишь животное. Луна снилась ему постоянно. Он не знал что делать. Думать о мире тонком уже сложно, надо воевать, надо бить мир современный. Ему кажется, что она страдает одна, без него, что он делает ей очень больно. Она и так все время говорила о том, что за ней следят, что ее хотят посадить в тюрьму за политические дела. Она писала статьи на тему «Смерть миру», но эти статьи не нужны были либеральным властям. Ее хотели упечь за решетку за них. Вита говорила всем друзьям, что ищет сочувствия, поддержки хотя бы для начала. Ведь желтые дюны манят ее по ночам, велосипед свой продала, чтобы купить себе морфий. Димка же просто убежал, струсил, ему показалось, что за ним тоже следят власти. Вите были близки идеи Руссо, ей казалось, что «добрый дикарь» еще покажет свое жало всем капиталистам. В ее квартире было полно книг. Пыли было ужасно много. Как-то раз она Димке дала почитать «Дон Кихота» Сервантеса. Тот, начитавшись, понял, что теперь он и есть Дон Кихот.
- Слушай, дама, зови теперь меня Дон Кихотом, - сказал он ей.
- Слушаюсь, мой господин, - ответила ему Вита. – Мы борцы с Системой. Мы сами придумали Систему.
- Я прошлое убил, все кончено. Начал новую жизнь. Теперь я рыцарь. В любви нет остановки. С красотою женщины, в общем, увеличивается ее стыдливость. Мое прошлое унес дьявол. С ума сошла мать моя. 
- Или волшебник, - добавила та.
- Ага, верно! – согласился он. – Ферзь я в этой игре. Марсиане наши друзья. Марс превыше всего.
- Ну а я королева и ты мой теперь. Только мой, барашек! Без всякой жути! Юность моя в тебе будет заключаться, – сказала Вита, сбросив на пол черную юбку быстрым движением руки.

        Димка сидит в парке, смотрит на Пекин с высоты птичьего полета, кажется, что это чудо, ведь он в стране своей мечты. Тут Мао всему миру дал путевку в жизнь. Осень, кажется, что теперь он будет в потоке. Снова поток поймает. Без потока тоска и скорбь. Нет смысла жить. Без потока меркнет его океан мечтаний. Он сидит на скамье и пишет письмо своему отцу. Джиму Мориссону пишет письмо. Батя, я все возврата ищу, вот в чем фокус. Туда, где было все, все, все. Туда, где я был со всей Вечностью заодно. Я верую, что люди творят на земле ложь одну. Людям не верю. Обитель Вечности меня волнует. Я проводник в те миры. Ты, как и я. Будем навеки друзьями. Искусство искусству рознь. Шут ли я или медиум? Не важно. Мы все тут в клетке. Демиург создал мир злым. И сам он злой. Спинозу читаю по ночам. Важны мне его мысли. Я духов вижу, могу их понимать. А счастье в иных мирах. Иблис правит землей. Я с реками и деревьями дружу. В школе познакомился с парнем, он старше меня на пару лет. Читает те же книги, что и я. Он из параллельного класса. Он словно пришелец. Он вообще в школе уроки не делает, читает книги на уроках. Его Славиком зовут все школьники. Он два года оставался на второй год. Он продал свою гитару и купил себе все сочинения Гете. Говорит, что это праздник для него. Родители его продали хату в Киеве и купили ему домик в селе под Киевом. Пчелок он там себе заведет. Животных он держать не будет, ибо мясо не ест. В походы будет ходить. Он один живет. Родители решили, что так для него будет лучше. Он все время читает книги и говорит мне о том, что читал, мы дружим, мы самые безбашенные ученики в школе. Уроков не делаем, прогуливаем их, пьем вино на Майдане, пишет стихи. Ночуем в подвалах киевских домов, едим что Бог пошлет. Жену и детей Славик заводить не станет. Он философ, а потому брак для бракованных людей, как он говорит, мол, философ всегда одинок. Великие души видит во сне и наяву, они ему диктуют строки стихов. Мы посетили зоопарк, там люди кривлялись, издевались над обезьянами, я крикнул им: «Вы скоты! Хватит!». Они вдруг ударили меня в грудь. Мол, не лезь к нам, малый, вали отсюда, пока цел. В саду со Славиком часто сидим под деревьями. На краю утеса с ним сидим и созерцаем Вечность. Цветные сны видим одновременно. У нас сны общие. Мы вообще как одно целое существо. Листья ему часто снятся, как и мне. Просто листья. Самые разные. Их много. Даже небо в листьях. Фиолетовые цветы растут в саду. Мы их нюхаем, овощи едим, просветляемся. Он дзеном увлекся. Говорит, в этой теме поток есть. Он ведет поиски того, что брамины называют Абсолютом. Все ответы в нем. Он мне близок по духу. Славик играет на гитаре в саду. Поет свои песни. Славик недавно жил на Мангупе в пещерах. Он там целый месяц жил один. Никого к себе не пускал. Говорил, что он давно уже во Христе. Еще в прошлой жизни. Теперь же он дзен для себя открыл. Масть пошла. В пещерах Славик книг не читает. Говорит, что от них с ума сходит. Ему как-то в пещере приснился ракетный крейсер, что громил коммунистов звонко. Кремль сгорел дотла.

3.

       Ярко-красные облака отражаются в белой морской воде. Вода покрыта капельками солнечного пота и светло-зелеными водорослями. Вот Дали рисовал картины, а теперь Димка их смотрит, в Интернете нашел рисунки этого художника, пьет водку и смотрит на картины. Ему кажется, что он тоже может так рисовать. Ведь все легко ему дается. Футбол еще волнует его, ходит на все мероприятия своей футбольной команды. Китаец сидит у Димки в квартире на коленках и рисует свои миры. Ли приехал к нему на хату, дабы ощутить вкус жизни. Вдали грохочет мотор пиратского корабля. Рыбаки пьют сидр и смотрят на купающихся девушек. Они у пирса по жаркому песку бегают и играют в волейбол. Рыбакам весело, ведь девушки обнаженные играют в мячик. Бабы зовут рыбаков домой, но те плюют, говорят, мол, тут кино, тут мы посидим на берегу. Чайки кричат в порту, Димка сидит на бревне, смотрит в сторону рыбаков. Вода испаряется на глазах. Вот уже от пляжа остались лишь камни, а час назад тут с пирса девушки прыгали и ныряли. Вода ушла на небо. Солнце жарит безбожно. Белые волосы расчесывает одна барышня, что сидит возле лодки, а рыбаки смотрят на нее прямо из окна автобуса. Берег усеян мелкими белыми камнями, птичьими перьям, бычьими черепами, стеклом. Легкий южный ветерок дует, рыбаки ждут весны. Волн нет. Море тихо испаряется. К берегу плывет шхуна, она махает крыльями, сонные пассажиры смотрят на берег и думают о своем. Над скалами летят два белых истребителя. Они гудят. Жители поселка в экстазе  кричат: «Ура, мы победим врагов!». Сделали круг над побережьем, они улетели к горам, где их ждут на посадку друзья.
     Вита говорит ему, слышь, батя, ты мой Дон Кихот, давай жить вместе. Димка же, приняв эту роль, ответил ей без улыбки, давай, будем вместе биться с ветряными мельницами. Вита, взяв в руки белого кота, кричит, что есть мощи, битва за силу ждет нас, друзья. Примите сей верный глас. Мы не растворимся в людском потоке безумия. Алмаз сверкает, мысли тают. Мы таим в себе восходы бездны. Мы летим куда угодно, но лишь бы подальше от этого мира. Времени уже нет. В доме рассвет. Стучит ветер северный в двери. Мы небесного града жители. Вселенная наша живет за пределами ваших умов. Реки текут, моря, кое-какие океаны даже текут на север. Дышит земля, вулканы лавой бросают в сумерки городского салюта. Мы из замка ушли, мы от бабушки ушли. Мы женщину земли кинули, она в песках утонула. Белый кот спит на кровати. Вита смотрит в окно. За окном ветер белые тополя качает. Спит земля. Спят люди в городах. Работники земного мира забылись во снах. Титанический труд их партия оценит по достоинству.
       В порту рыбаки спорили: спят ли ангелы или нет. Кто-то сказал: спят, ведь они живые. Кто-то сказал: нет, они живые, но сильные, им спать не требуется. Кто-то сказал: ангелы не спят, они взирают на нас, верят в чудо они, как и мы, верят в чудо и зрят в корень, нас они любят до безумия. Рыбаки решили, что ангелы любят людей до безумия. В этот момент в порт пришла Вита. Они к ней, слушай, баба, рассуди нас, правы мы аль нет. Стадный инстинкт сидит в рабах системы. Он в шкуре их сидит. Все рыбаки стали слушать Виту. Покоя нет. Бог умер, великий Пан мертв. Люди хоронят Пана в огородах, на которых растет капуста. Люди хоронят Пана и на глазах их застыли слезы ледяные. Серые стены вопят дружно, о, мы рассвет ждем, мы завод охраняем от природы. Новая жизнь на дне колодца застыла.
   
       А его подруга сидит в порту, пьет чай, смотрит на волны, мечтает о летнем дне, в котором она полетит на ковре-самолете мимо радуги. После едет в метро. Слушает в плеере Пинк Флойд. Вышла из метро в иной порт. В порту на пирсе сидит и смотрит на воду. Вдруг к ней рыбак один подошел и смотрит пристально на нее. Красная сумка в руках подруги. Сумку раскрыла, помаду красную ищет на дне, а ведь сумка и есть влагалище. Такая же дырка красного цвета. Все в себя принимает, все в себя засасывает, в себя в себя поглощает и из себя не выпускает.

- Живи, родная, живи, а я уже свое отжил, - сказал он ей это самое и заплакал. Стало ему невмоготу. Некуда жить, вот и думаешь в голову.
- Когда наступит время, то дым тебя настигнет сам. Найдет тебя в степи дурман. Могучее азиатское племя даст человечеству новое бремя. Повелители Вселенных, сидели на пригорке и смотрели на свои творения.
Тут рыбак вдруг прекратил плакать, улыбнулся и ответил:
- Ба, так я знаю эту историю.
- Продолжишь?
- Ага. Чудесная страна, - ответил первый. Забавная страна, - ответил второй. Устроим праздник и пир, - сказали они оба вслух. Переход из нави в явь. Каждый день праздник.
Она, закрыла глаза, а после сказала:
- Сосны вокруг земли тысячами растут, я потеряла свет дням. Нашла в пуху солнца я уют. Грамм приняла сомы, всего лишь грамм. Дороги ведут к реке. Тучи молятся богам. Вереску лишь помолюсь. Пройдусь по яблочным садам.
Рыбак стал танцевать, он с причала сбросил на воду свою шлюпку, забился на дне лодки, стал кричать на непонятном наречии нечто невразумительное для тех, кто стоял на причале и смотрел на чаек, что кружили над сонной бухтой. Еще один ненужный день.
       
       Димка смотрит дома фильм про кошек. В фильме кошки прыгают на гору, по льду бегут быстро. Вдруг вместо телевизора пантера появилась. Спрыгнула со стола. Пошла на кухню искать хлеб. Никого дома нет. Он один в квартире. Пантера бродит по коридору, ищет дверь в кухню. Тут мальчик в пещеру переносится. В той пещере жил его отец лет тридцать назад. В этой пещере он дал семя его матери. Все просто. В пещере нарисован глаз на потолке огромный. Прошло ровно тридцать лет. Его родители бродят по свету. Где-то в Тибете живут. Кошек он любит, как и Девид Тибет, едет в Малайзию по стопам своего гуру. Кошки его друзья, ему кажется, что он сам кот, что гуляет сам по себе. Он не нуждается в друзьях, он пьет водку с горла, курит косяки и ощущает себя гигантским котом, что послан на планету, дабы уничтожить людишек. Будет их лапами по кишкам бить. В нем кот живет, мурчит, кровью питается людской, он теперь на улице бьет случайного прохожего, чтобы внутренний кот кайф испытал. Хочет убить прохожего, чтобы кот был рад. Внутренний кот молчит. Ему и так все ясно.


4.


       Та пещера красная манила Димку во снах, ведь пещера и есть влагалище, матка. Он слышал стоны матери, когда отец лежал на ней сверху. Он видел, как они дали ему путевку в этот мир. Как бы сон наяву. Тридцать лет прошло после этого случая. Пещера ужасно большая. В перовой части столик, а во второй спальня. Из окна вид на Ай-Петри, Чатырдаг. Костер в пещере горит, парень сосиски ест, жуть выгоняет из тела. В карты играет сам с собой. Решил, что будет коллекционировать винилы. Теперь ясно, что в рай попадет, если соберет пару тысяч пластинок. Бородатым станет и волосатым.

        Вот моряки везут ему диски Пинк Флойд. Он стоит в порту и ждет их. До этого он провел десять лет в Тибете. Эти годы прошли словно дым. Он вернулся домой, родители говорят, мол, сынок, что там было, а он им отвечает, мои любимые, все в дым ушло, в пустоту, годы в никуда. Море шумит, корабли плывут, а в трюмах диски Пинк Флойд лежат. В портовых городах все маргиналы слушают Пинк Флойд. Ведь больше слушать нечего.

       В стенах сырых он сидит, глядит вглубь себя, год идет за годом. Музыка в голове звучит пушистая. Кажется, что ангелы с ним рядом сидят. Десять лет в дым. В пустоту. В никуда. Кто виноват? Никто. Кто проиграл? Никто. Панк-рок дал ему силу, свободу от себя. Кто он? Никто. Пинк Флойд слушает в горах. Лежит под деревом, пьет водку, слушает шум реки, пение птиц и старый альбом с Сидом Бареттом. Кроет матом баб и христианство. Все продались рынку. Он ненавидит коммунистов. Роет яму ближнему своему. Послал к черту дочь. Она стала готом с тоски. На кладбищах покой нашла. Могилы буржуев копает, кости их бросает в море. Крабы пусть пожирают их тела серые. Не учится, не работает. 
   
     В городах красной заразы все больше панков, все они с ирокезами, по ним плачет плаха, они нарушают все законы. Страна Советов на экране показана. Вот идут панки в ряд. За ними едут танки. Война с Западом вроде как будет. Новый Сталин дал приказ. Танки на Запад. Красный марш. Это так глупо — делить мир на буржуев, крестьян, пролетариев и творческую интеллигенцию. Это всё побито молью. Мир сложнее, загадочнее. Наркотики ведут в никуда. Наркотики разочаровали. Потому что это обман, когда ты понимаешь, что чем-то должен платить за эту эйфорию. Наступает депрессия, это и есть расплата. Коммунизм – это пшик. Вера в прогресс сделала свое дело и уступила место игровой темпоральности. Реальность, вытеснившая ранее миф, религию, священное, сама превратилась в виртуальность. Человек, на заре Нового времени свергнувший Бога с пьедестала, сам отныне готов уступить королевское место постчеловеческим породам – киборгам, мутантам, клонам, продуктам полностью «раскрепощенной техники».



5.



          Димка ненавидел войну и мир, мира и души ему не надо. Он мечтал умереть и быть сожженным на берегу Ганга. Чтобы пепел был брошен в его священные воды. Лучше ему умереть в Бенаресе, славном городе Шивы. Теперь в Индию стопы направил. Будет изучать йогу. Сансару оставить позади хочет. Города великого страха остались позади. Автомобиль и компьютер его не волнуют. Массы пусть сами по себе живу, а он будет идти в Ночь. Ведь некуда больше идти. Все дороги ведут в никуда. Раздал все свои вещи бедным, теперь с пустыми руками идет по степи в сторону Индии.

     Взял рюкзак, сел на попутку, доехал до ущелья. Вышел из машины, вошел в грот, там стал сидеть в позе лотоса у стены. Сидел пару дней. Тело затекло. Ум угомонился. Как-то легко на душе стало. Снова весна в нем. Ну не ест и не пьет. Жить хочет в ином мире. Подумал так, сидя в гроте, что жить надо ради себя. Решил, что будет сансару убивать. Голыми руками причем будет это делать…

       Как-то снился ему странный сон. Во сне он свадьбу свою видит. Жена стоит рядом в белом, ей хочется квартиру с ванной, кафельную плитку в кухне. Батя его с ними пьет вино. Вот батя его взял под руку и отвел на балкон. «Сынок, ну как она тебе по вкусу? Молодость в ней кипит или старая уже? Вроде на вид ей тридцать лет. Но мало ли что. Сынок, пиджак сними свой и кольцо обручальное отдай мне». Сказал это самое батя, а Димка в ответ и ответил: «А ну ее! Свобода или смерть! Анархия в крови у меня, брак мне не нужен». И вот снится ему утро. Он пьяный в кустах лежит. Дома невесты нет. Батя прогнал ее. Выкинул в унитаз кольцо. Пиджак сына в огород закинул. Невеста же на остановке слушала панк-рок в плеере. Ей было пофигу на свою судьбу. Она андрогинном ощущала себя. Шестая раса в ней сидит. 

    Димка у кришнаитов в Херсоне в гостях. Сидит на полу, пьет чай и рассказывает им о своей жизни:
- Я вам, товарищи, скажу кое-что о себе. Вы поймите, что я одинокий странник по мирам. У меня никого нет на этом свете. Все «там» уже. Всадник на белом коне бледный мчится на камни прямиком. Красные камни. Хребет мой ломают. Жуткие сны на моем окне отображаются. Длительность времени иллюзорна. Моя жизнь пуста и наполнена до краев в то же время. Всадник мчится на камни. Мимо плывут серые облака, планета погружается в эру света. У меня был почет и положение, в школе был отличником. Физику знал наизусть. Биологию. Урожай на даче собираю, живу на даче, природа не волнует, уже все прошло. У меня мать умерла. Болела долго. Все в прошлом. У меня была женщина, даже две. Все это не то. Бобылем был, бобылем и останусь. Все-таки у меня в планах построить машину времени. От женщин моя наука развалилась. Они сбили меня с колеи. Порядка с ними нет. Мои книги по физике они спалили. Мою лабораторию разгромили. Как-то ехал к морю в автобусе. Старик сидел напротив меня. Он бородат был и в очках. В джинсовый черный костюм одет был. Он улыбнулся, глядя на меня, сказал, что я похож на его внука. Он дал мне свои деньги, сказал, чтобы я купил себе книги по физике, чтобы не грустил. Я взял деньги и понял, что это знак. Поток идет. Все началось заново. Жизнь и смерть – это разные стороны одной и той же монеты.

       Димка сидит в горах, видит, как серый кот мышей в пещере ест. Если бы кот был велик, то ел бы людей. Игрался бы с людьми. Думал об этом парень всю ночь. Ночью у костра он видит, как черный котенок нашел в пещере мышь и стал играться с нею. Мышь попискивала. Он бы нас съел. Если бы был как дом. Если бы был как солнце. Этот черный котенок всю ночь царапал спальник Димки. Утром в горах он увидел козу, побежал за нею, хотел убить ее камнем, чтобы поджарить ее мясо на завтрак. Тут уж не буддизма и кришнаизма. Голод его утомил, начал есть травку, теперь уже будет пить пиво, хватит морить себя трезвой жизнь. Надо напиться так сильно, чтобы забыть обо всем. Хватит нравоучений и морали. Димка теперь пьет пиво у реки, смотрит на огонь, молчит. В его жизни было все, но теперь в его жизни появился костер. Костер его будет лучшим другом. 


6.


      Димка во снах общается с монстрами и чужеродными созданиями. Это дает ему силу. Они дают ему свою силу ради его настроения. Он дарит им свое настроение. Это такой обмен. В пещере он сидит и смотрит на лес. Внизу лес. Ели до небес. Вода капает из скалы в стакан. Работа от слова раб. Капитализм – это тлен. Города – это мрак. Воздух горит от его дыхания. Он видит, как облака горят. Они взглядом их испепеляет. Воздух горит. Кругом огонь. Все горит. Лес горит. Пылают сосны. Холмы пылают. Атмосфера такая вокруг Димки, что все горит. Он взглядом своим подпалил лес. Небо горит. От неба остается лишь пепел.

         В автобусе едет Димка, вдруг слышит, как бабка говорит другой бабке: «Эй, Ника, смотри, как люди размножились. Кругом люди. Мрут как мухи, а все равно размножаются. Куда их столько? Планета уже плачет. Вон, все с детьми. Это безумие. Им делать нечего по жизни, вот и рожают. Массы, что с них взять!». «Лучше бы Канта читали, чем детей рожать!» - ответила в ответ бабка. Димка вдруг понял, что планета перенаселена. Миллиарды в пустоту летят. Массы кругом. Безликие массы. Мертвечина механизированного комфорта. Он высовывает голову из окна. На дворе пять часов ночи. Бабки суетятся у крыльца. Им хочется новой жизни. Где тела не будет. Тело без органов их манит. Ни дня без дзена. Кругом он видит один абсурд. Туман городок залил. Все лиловым стало. Соседи играют в футбол, соседняя улица исчезла. Собаки не лают. Люди молчат, сидя на своих местах. Их словно подменили. Воздух насыщен прохладой. В автобусе один водитель громко смеется. Он в микрофон говорил, чтоб все пассажиры читали Ницше. Мол, Ницше спасет людей от безумия. Кажется, что водитель прав. Все-таки он верные темы толкает. Автобус едет на Восток. В кинотеатре идет новый фильм «Вызов миру». Там про то, как старики играют в футбол, пьют пиво, едят чипсы. Говорят, что им в душе двадцать лет. Такие новые старики. Без забот. Европа им деньги дает на путешествия. Они все в татуировках, проколоты у них соски и уши.

        Димка в селе Терновое сидит на остановке, видит старика с бородой, тот идет к нему, кланяется низко и говорит: «Парень, ты городской, мы таких как ты, видали и не раз. Ты ушел из города сюда, думал, что будешь умным. Но мы тебе скажем, что тут тоже рок еще тот. Мы тут играем деревенский хард-рок, маза такая: мы сами с усами, у нас тут свой мир, мы отделились от землян, мы тут все Джонсоны. Я гитарист банды «Зебры в стакане». Короче, парень, мы тут реально двигаем тему. Поток держим, такие вот дела. Если сельский человек православный, то он гад. Веруем в Бездну. Христиане не пройдут. Они тут не водятся. Мы их сожгли всех в склепе. Мы тут играем блэк-метал. Сатана дал добро нам. У тебя что, мания сомнения? Ты мне не веришь? У меня страсть к противоречиям. У меня свои на все взгляды. У нас тут «Ангелы ада» тусуются. Наше село самое дьявольское. Отвращение к закону в каждом из нас. Отвращения или страстной ненависти к Бездне ни одни человек не может испытывать. Сумерки масс. Конец веков. История в гробу видится мне. Все левое от дьявола. Толстой есть отец большевизма».

      В избе сидит Димка, пьет чай, старик ему наливает в чашку самогон, дурман растет за окном. Вот снова лекция. Дед берет свою чашку с чаем, выпивает ее залпом и произносит: «Малый, ты боишься самого себя. Село даст тебе защиту от закона. Мы тут тебя приютим. Будешь одним из нас. Гитлер говорит как-то немцам: «Я ощущаю себя Иисусом Христом». Психоаналитик бы сказал, что Гитлер созрел для сумасшедшего дома. Да вся земля сумасшедший дом. Солженицын об этом как-то уже писал. Сам Бог послал его в СССР, чтобы он написал о том, что СССР – это проект сатаны. Это дьявольская ловушка для душ. СССР – это империя тьмы, ужаса, боли, страдания. У нас тут у всех комплекс миссии. Мы пророки Бездны. Христиане и атеисты – это явные противоположности, которые борются. Но и там скрыто единство. Гений и идиот есть предтеча революции. Все книги написаны с помощью дьявола. Он сидит в печатной краске».

    Ночью Димка сидит в чистом поле, звезды вокруг, нет деда, он ушел куда-то. Сам не свой теперь парень. Что-то с ним стало такое, чего он понять не может. Неведомые чары навязывают ему то забвение, то воспоминания. Что-то, какие-то силы считают, что ему в городе делать нечего. Там пустота. Улицы кривятся безумно так. Да и силы считают, что ему «там» тоже нечего делать. То, что он может «там» увидеть, не принадлежит нашему времени. Тоскливые часы повседневности текут по земле пеной дней. Димка видит их окаянные рожицы, они показывают ему язык, они бегут от него по земле, как стая мышей. Он убьет любого, кто скажет ему, что надо делать и как это делать лучше всего. Нервы у него ни к черту. В лесу находится то дерево, что расскажет ему о себе. Ночь наступила и в открытой избе кружит воронье над землей. Душа-то человека – она есть основная профессия. А продукт ее – дружба и товарищество. В бреду горячей внутренней жизни мечется Димка. Всякая б…дь хочет красным знаменем заткнуться – тогда у ней, дескать, пустое место сразу честью зарастет. Покончить с собой – значит быть побежденным обществом. Он всегда остается самим собой, только кожу меняет как змея. Вот он в поле сидит сейчас, а деда с ним нет, может быть, дед покончил с собой? Глупый что ли он? Тут поле, звезды, а он выбрал суицид. Но это не факт. Лишь предположения. Избранное меньшинство – это идиоты и негодяи, для них жизнь не темна. Они все знают. Всех видят. Сколопендру не боятся в ночи. Пили, спали друг с другом, наркотиков не было, а если бы были, тогда бы Димка не дожил до этих лет. Были, но не те, которые сейчас есть. ЛСД не наркотик. Через отражение звезд в реке он понял, что в мире творится нечто такое, от чего идет все верх дном. Его мать работала сорок лет дояркой в колхозе «Красный Лукич». Ведра с молоком таскала домой. Молоко всегда пил мальчишка. Все года. Она варила ему молоко, боялась, чтобы он не умер. Сырое молоко микробы содержит. Один не верный микроб и ее сын может умереть. Мать боится, дрожит над сыном, кипятит ему молоко, чтобы он долго жил и был здоровым парнем.


7.


       
       Как-то вдруг он вспомнил, сидя в поле, одну свою тему, которая была когда-то. Мать говорит ему, мол, иди в университет, давай, не тяни резину. Будешь врачом. А может и фельдшером. Ну или физиком. А то и биологом. А может прорабом. «Нет, не буду идти никуда! Я не верую в красный проект, я буду иным путем идти! Мир пусть под откос идет. Буду чай пить, читать книгу «Моя борьба». Убью того, кто скажет, что надо Ленина почитать» - отвечает ей сын и убегает с книгой к пруду. Из автобуса вышел Димка и поклонился. Все пассажиры стали смеяться. Мол, псих еще один. Наш человек. В шоке они все. Мол, это все традиция из сумасшедшего дома. Они там тоже в палатах друг другу кланяются до земли. Врачи кланяются, санитары кланяются, все, как оказалось, лежали в сумасшедшем доме. Автобус притих. Всем стало смешно. Все просто умирали от смеха. Опоздал автобус в аэропорт на час. Пассажиры лаяли и мяукали. Гайки с болтами продавали мужики на рынке. Этот сезон строительства был необычайно силен. Все строили дома. Крестьяне собирали хворост, дабы из него строит себе домики. Аскеза на высоте. Болты и гайки на прилавке лежат. Димка смотрит на железяки и ощущает, что это все сансара. Все былое в дым ушло. Он был великим человеком для науки, но упустил эту роль. Экстрасенс на углу пригласил его выпить пива в баре. Там слушали джаз люди. Они качались в такт музыки, сидя за столами. «Товарищ, гормоны ваши в полном хаотичном состоянии. Мужские гормоны у вас смешались с женскими, но это не беда. Вы теперь паяц, дядя, но я могу вам дать опыт один, дабы вы стали иным. Ангелом будете». Странные дни. Димка вышел из бара. Руки в карманах. Брюки в трубочку. Идет и думает. Грязные дома, жители злые там живут. От ужаса колеса глотают. Им нет покоя. Они сожжены гневом дотла. 

        Димка с дворовыми товарищами сделал набег на черешню бабы Иры. Она, увидев их из окна, стала орать и грозить кулаком. Выбежала, в глазах ее смерть, ей кажется, что смерть уже настала, ведь глаза уже почти не видят. Она наугад бежит за ними по улочке, она кричит им, чтобы они остановились, тут по улице идут хиппи с гитарами. Узнав в чем дело, хиппи идут есть черешню, а баба Ира по всему городку бегает за Димкой и его компанией. Она кричит им вслед: «Дядя хипстер, тетя хипстер, кошка хипстер. Еее, мы танцуем на луне. На луне мы отдыхаем, переправу совершаем. Ееее, мы летает вдалеке. Позади горит земля, тут уютные края. Ееее, мы посланники извне». На берегу моря Димка увидел мертвого дельфина. То знак: черешня его теперь, он все деревья возьмет к себе под крыло. Вдали синеют поля лаванды. Пора бежать туда, дабы заночевать в этих полях. Баба Ира сидит на диване и смотрит программу «Время», а после этого моет посуду и идет спать. Ночью ей снятся парни, что съедают ее черешню. Во сне она вопит на весь дом. Соседи вызывали скорую и бабу Иру забрали в дом престарелых.

   Он принял дурман и ощутил, что столбы такие же, как и деревья. Все пластмассовое. Живого ничего нет. Кругом камень. Все не дышит. Дурман наполз на него как тяжкий сон. Даже в садике мальчики стали молчать. Им не спалось, им довелось, плыть в черном тумане. И теперь Димка стоит на улице, мимо мчатся машины, он снимает одежду и в метро бежит, в вагоне никто не смотрит на него, все читают сообщения в своих айфонах. Даже демоны живые, горит адский огонь, он живой, живые и бесы, все живое, кого убивать, кто будет умирать? Он попал в мир, где нет людей. Там красные камни. До самого горизонта. Даже птица там не пролетит, да и зверь не пробежит. Метро мчится в пустоте. Пассажиры читают новости в афонах. От одной мысли о залпе смпермой буржуазному задроту, Димка очутился на грани оргазма. В метро он наблюдает, как его хер в рот берет целиком мажор. Тут же из любовного жезла Димки брызгнула жидкая генетика.

      Он стоял и ел свой суп из пластмассовой миски, а через дорогу кого-то из активистов расстреливали из ружей псы системы. Кто-то бросал коктейли Молотова. Суп гороховый, чай, кофе, булка с маком. Димка ел это и смотрел, как горят палатки активистов. Все смешалось. Казалось, что это сон. Просто бред. Чистой воды бред. Он кажется себе ненужным персонажем. Просто паяц, что попал в бедлам. Никто не может помочь ему не быть. Не существовать. Небытие лишь прекрасно для него. Он пьет кофе на морозе, у него выпадает пломба. Зубная боль устрашает. Кажется, что его тело просто кусок мяса. Мягкая машина. Он поедает булку с маком, выплевывает в костер пломбу, на костре активисты готовят рисовый суп. За поворотом активисты подожгли БТР полиции.


8.


       Пьет пиво Димка у моря. Все смотрят на него. Местные говорят, эй, ты, хиппи, пошел вон, покажи нам свои руки исколотые. Айя! Там героин за бортом пролетает, дай нам его, чтобы мы стали таким, как ты. Айя! Мы тебя знать не знаем, но будем вечно чтить, словно отца народов, дай нам героин, Димка, не будь черствым сухарем. Ты просто алкаш, выпил уже цистерну пива, забыл свою молодость, стань таким, как мы, будь с народом, бей в барабан, пей брагу, бульон куриный кушай на обед, будь одним целым с нами. Айя! Вон отсюда, ведь мы пришли сюда, чтобы показать тебе смысл бытия, ведь ты сам знаешь о том, что есть смерть, но мы тебе покажем, что по-настоящему есть смерть: устройся на работу, заведи жену и детей. СССР не для того пал, чтобы такие как ты были на белом свете, мы просто пропили все свои сокровища, мы пропили свою жизнь, мы стали как ты, мы сами с усами, нам теперь героин лишь нужен, чтобы ящики в порту бросить таскать. Айя! Бабы, сидя в баре, кричат словно полоумные: «Вон! Американец ты. Ты не из нашей тусовки. Не советский ты человек. Не читал ты Маркса. Ты просто тунеядец. Мать и отца объедаешь. Паразит! Молотишь киркой день и ночь в шахте, вот и стал таким, будешь в шахте жить, честным трудом в поте лица своего хлеб будешь добывать себе, как боженька велел». Вот выпил он литров шесть пива и пошел домой. Дома его гитары ждут. Он берет одну гитару и бьет ею об стену. Все надоело, ведь у жизни смысла нет. Все не то. Айя! Волосы свои подстриг коротко. Книги свои сжег в костре. Бальзак, Гете, Сартр – все это летит в огонь. Сидит дома, не выходит на улицу уже месяц. Все кончено. Некуда идти. Брови сбрил. Айя! Нечего играть. Вторую гитару выкинул в окно. Фендер и Гибсон ушли на тот свет. Он не знает, как жить. То работает, то деньги пропивает. Ничего не держится у него в руках. Бабы ему на улочках говорят, мол, дай нам на чулочки денег, мы тебя ночью в постельке приголубим, покажем тебе киску, полижешь ее, чтобы нас сделать счастливыми. Айя!

       Не ладится у Димки житуха, ведь пить надо, а денег нет. Дочь беременна, денег на аборт нет. Хата есть, баба есть, гитары стоят у стены. Взял в кредит новый Фендер и новый Гибсон. Приходят на тусовку к нему друзья. Курят план, играют на гитарах. На стенах плакаты Дорс висят. Жена ходит в храм на молитву. Муж пьет пиво в парке и играет на гитаре. Фенечки на руках, народ идет мимо. Кидают ему денег на пиво в чехол. Ну прошли года в дым. Сорок лет в никуда. В пустоту ушли они. Димка мечтал, чтобы его отшлепал по жопе молоденький мальчик. Это даже во снах ему снилось. Он даже жене своей Ирине не мог об этом сказать, ведь она могла бы его не так понять. Он подыскивал себе мальчика для банды, желательно, чтобы чуваку было не больше двадцати лет. Он дал объявление в интернет, мол, ищу ударника для игры в гараже, минимальный навык игры вполне приемлем. Играем психоделик-рок. Ему через час написал блондин-подросток. Фотография блондина сотворила с гормонами Димки нечто удивительное. Он чуть-чуть поколдует над фотографией подростка, чтобы пацан непременно пришел к нему в гараж на репетицию и сделал бы его сон явью.

    Он приказал пацану снять с себя семейные трусы, тот отказался, тогда Димка с силой разорвал их. Мол, у нас тут летом кондиционер не работает, а потому сними с себя штаны для начала, ибо на бариках тебе будет очень жарко играть. Не парься, давай снимай с себя одежду. Вдруг в голове Димки возникла картина: Ирка лежит на кровати, поглаживает свой клитор. Она мокрая, ждет только его, чтобы он показал ей, как правильно трахаться. Он забрался на нее и в следующий миг запихал свой *** прямо в ее горячую сочную щель. В этом ничего утонченного нет. Пока он созерцал свое видение, пацан вышел за дверь гаража и пошел своей дорогой. А видение захватило Димку так сильно, что он не заметил пропажи мальчика. После трех жестких фрикций он пальнул жидкой генетикой и обмяк.
      
          Димка сидел на полу с гитарой в подъезде и созерцал, как двигаются соседи туда-сюда. Один сосед с мусорным ведром шел вниз, другой с новой бабой вверх по лестнице шел. Он в этом доме живет уже сорок пять лет. Все одно и тоже. Ничего не меняется. Водка и травка не могут ему помочь. Депрессняк накатывает. Хочется повеситься. Но вот мечта у него была. Создать свой дворец для секса. Он станет там арабские фантазии воплощать. Он бы смотрел на свой гарем и гонял бы лысака день и ночь. Кажется, что тогда бы он и был счастлив по-настоящему. Ну еще «роллс-ройс» под домом и яхту в бухте тоже бы было бы не плохо иметь. Отдых в Индии весьма был бы нужен ему. От нечего делать Димка поднялся в квартиру на этаж и открыл газету на тему «секса по телефону». Кажется, что ему непременно надо поговорить с прошмандовкой по телефону говорливых ****ей. Может быть, она приедет к нему жить, он скажет ей, что богат, а она поверит ему.


9.


       Ирка испытывала большое желание заполучить петушка Димки в свою горячую и сочную щель. Димка же от напора эндорфинов сбросил свой панцирь на пол. Он больше не ощущал границ, определяющих его личность, он слился с энтропией воедино. Он обещал ей вылизать жопу, ноги целовать обещал ей, если она не пойдет мыть посуду на кухню, а останется с ним в зале на диване. Его любовный штырь нашел приют во рту Ирки. «Мужики – это просто ходячие члены. Роботы из мяса и костей. А размышлять и чувствовать они не способны от природы. Сплошная физиология и ни капли души» - говорил ей Димка, поглаживая при этом ее белые волосы.

      Димка курит травку на балконе, вдруг видит соседку, что выходит из подъезда. Тетке сорок лет, работает в кафе официанткой. Вдруг ощущает он, что у него в паху уже закипает любовный сок. Казалось бы: столько лет видел ее и никогда не думал о ней как о женщине, но теперь ему вдруг стало казаться, что она самая желанная для него на всей планете. Столько раз видел и никогда не хотел ее, но тут вдруг захотел ее он ужасно сильно. В голове крутилась песня «Raw Power». О, как бы он сейчас желал засунуть свой любовный мускул в ее ****у. Да, он бы потрудился над тем, чтобы она кончила. Обычная соседка. Он собирается пережить и ее в том числе. Всех пережить собирается. Он создает реальность. Родина для него – Советский Союз. Он здесь родился. Смерти нет, есть что-то другое. Испытание. Подвиг. Долг – это Родина. Это – сопротивление. Это – война. Люблю советскую песню, воспитался на ней. 

   В оргазме мужики ведут себя как чертовы эпилептики. Большинство мужиков так сильно по жизни задерганы, что, оказавшись в ****е, спускают через пару минут. Димке снился странный сон. В том сне его все хиппи-товаришщи лежали мертвыми на поле. Кто-то отравил их некачественной кислотой. Он бродил по полю и натыкался на их трупы. Но почему-то во сне он дико ржал, видя трупы своих друзей. Их было пару сотен. Зрелище смерти умиляло парня. Пейзаж поля растворился в ночи. Он посмеивался над глупцами, что накинулись в приступе жадности на дешевую кислоту. Эти глупцы верили в исключительность другой человеческой твари. После этого сна Димка целый месяц не мог выйти из квартиры. Стены не пускали. У стен, как оказывается, тоже есть руки. И не только руки…


    Димка сидит на набережной, в руках гитара, играет блюз, подругу хочет найти. Жена дома сидит с ребенком. Дочке пару лет. Молоком коровьим кормит дочь. Муж же пытается привлечь внимание девушек. Они смотрят на него, смеются, фотографируют его, а он все сидит и играет. За день он дико устает, денег ему никто не кидает, все считают, что он играет даром, чтобы люди радовались. Но Димка все равно играет, чтобы форму не терять. Жена пусть дома сидит. Нечего ей тут ходить. Матросы идут, они с парохода сошли, ищут себе кабак, кинули в шляпу пару долларов. А дома ждет его жена и ребенок. От этих мыслей хоть в петлю лезть ему охота. Димка все-таки не рад жизни. У него есть домик в селе. Бабка ему оставила. Домик ограбили бомжи. Вынесли лодку, ложки, кружки, холодильник, одеяло, кровать, топор, мопед. Бабка копила всю жизнь эти вещи для внука, но все эти вещи в дым ушли. За одну ночь домик остался без вещей самых главных для жизни человека. Димка ужаснулся: люди злые повсюду, все норовят украсть, обмануть, аж плакать ему хочется от обиды. Бабка все-таки не верно жила. Надо было все вещи раздать бедным, а потом уже гроб себе покупать и под землю ложится. Дочь и жена – это просто тираны для него. Он проклял день, когда встретил Светку. Проклял свою дочь. Они для него самые страшные враги на свете. 
   
       Снова спит в номере гостиничном, снова санитары в белых халатах, но это уже не сон. Это реальность. Он бьется с ними, но они сильнее его, крутят ему руки, забрасывают в мешок белый и увозят в свои края. Он теперь кричит им: «Права не имеете, вы продажные твари, вы продались олигархам, вы просто тля, вы даже не можете пикнуть». Димка ощущает, что теперь его песенка спета. То хиппи его сюда привели, он продался с потрохами им, а потому и в дурдом попал. Нечего было ЛСД баловаться. Санитары дают ему таблеток, а после этого запирают его в кабинете. Там врачи сидят на стульях, смотрят на него, а он пытается им дать свою фенечку, они говорят, нам такое не надо, шел бы ты отсюда, ты не наш пациент. Мы тебя видеть тут не хотим, ты не с нашей планеты.


10.


      Думает Димка, как в Индию поехать. Денег нет на дорогу. Пить пиво устал. Все уже не то. Старым стал. Будет жить в горах. Там кетамин есть. Но денег нет, он стоит на перроне, просит денег у толпы. На колени встал, икону в руки взял, взгляд направлен на землю. Никто не дал ему ни рубля. Все жадные. Никто не любит его, все ненавидят его. Он портит своим видом мещанские взгляды о рае на земле.

    Тот, кто думает в одном направлении: Бездна или Ничто, то умный малый. Тот, кто думает во всех направлениях, тот псих. Всякий псих – постмодернист. В замке сидит он, смотрит на портреты дедов, что воевали за Берлин. Ему понятно, что ужасающая пустота обычного супружества только утаивает неистовый разгул. Димка все-таки не может жить в замке. Тут  портреты предков жгут своим взглядом его спину. В замке жаркие комнаты, ночами они дико нагреваются, такие жаркие, что вода в них кипит. Спать в них невозможно. А днем эти комнаты ледяные. В них вода становится льдом. Замок этот достался ему от деда. Но этот замок никто не купит. Он ужасающе пустотен и абсурден. В нем жить просто невозможно. Двери по ночам со своих петель выходят и летают по темным коридорам. В камине живут летучие мыши. В подвалах живут лисы-обортни. У реки он пьет вино, смотрит на камыши, из них выходят коты огромные. Жуткие глаза у них. Они спешат в город, дабы там пить водку. Кругом бегают люди. Вокруг парка. Они требуют отставки мэра. Прощаются с матерями. Идут на фронт. Гитлер дал им наказ. На Москву идти. В Москве же Сталин дал военным приказ: пить водку до последнего удара пульса, перепить немцев любой ценой, переплюнуть их в этом бою. Идти на запад. Банду фашистов громить. Кто водки больше выпьет тот и победит. Фашисты или Красная армия? Вот диплом пишет Светка, она будет за Димку горой стоять. Жена все-таки. Тридцать лет в космосе. Она физик-атомщик, работает в ПТУ, лекции читает на тему популярной физики. В метро стоит она с авоськами, ждет мужа, а муж снова пьяный лежит в канаве, напился с дружками, снова спит на дне канавы. В замке Димку художники споили водкой. Пьют и картины свои показывают, а Димка рот раскрыл и смотрит на холсты, хочет тоже рисовать. В замке еще музыканты сидят, курсы открыли, к ним парни ходят, вот Димка и пошел в замок учиться музыкальному искусству. Вот, напившись водки, он говорит, что Пушкин всегда опаздывает, что Толстой Лев любил детишек, что Тургенев всего боялся, а Гоголь вечно падал. Музыканты, играют свою оперу, а Димка бежит к окну, чтобы на коня с высоты сигануть. Кони внизу пасутся. В стогах бабы сидят, они поджидают Димку. В замке мозги ему запудрили парни. Тут дочку его совратили художники, она пришла к ним рисовать розы, а они с нее платье сорвали и набросились всей толпой. После этого она в газету написала письмо, мол, в замке хулиганы живут, бандиты, плохие парни. Пьют только и рисуют бесов, уродцев на холстах своих. Куда же власть смотрит? Доколе это безумие будет продолжаться? Русь, проснись, дай нам ответ. Вот такое письмецо написала в газету дочь Димки. Ей все опостылело. Быт, нравы, обычаи горожан. Это все масса для нее пустая. Она теперь на кладбищах живет, спит с готами, могилы роет, чтобы ощутить себя живой. Батя ей денег на аборты дает, в переходах играет, зарабатывает, как умеет. Музыканты, увидев дочку, говорят, мол, киса, ты тут самая желанная дама в замке, мы тебя тут так все любим. Наш самый дорогой гость. Оставайся с нами жить. Куда тебе идти-то? Димка уже ходил в замок, но там все такие красивые, что он не знал, что им сказать. Вороны в замках летают, каркают, буквально настроение поднимают жителям замка таким своим карканьем.
      Димка, надев шинель деда, пошел в огород копать картошку, а после в подвал пойдет пить вино. У него в мыслях желание найти пулемет, чтобы готов всех пострелять как собак. Готы совратили его дочку. Теперь она спит с ними в подвалах городка. В больницах работает санитаркой, шьет детские костюмы на заказ, а ночами спит с готами, дома почти не бывает. Дедовская шинель тяжела. Он от усталости забился в будку и стал скулить. Все-таки тяжко жить на белом свете. Работы столько, что жилы лопаются. Картошку накопает, продаст на рынке, потом пойдет в переход играть, там бросят ему прохожие копейки. Вот теперь жена его еще пилит: мало несешь в дом, давай получше работай, у нас дочь уже взрослая, надо ей приданное купить будет. Как я устала от твоей хиппанской жизни. Все это в прошлом, будет тебе дурью маяться, взрослей давай. Тебе уже скоро пятьдесят лет будет, а ты все играешься, с хиппи кислотой балуешься после рынка. Что я не видела? Видела. Как ты в подвалах с ними кислоту пробовал недавно. 
        Димка выпил водки с утра и понял, что жизнь прекрасна, его мать умерла от рака, дочка с готами ходит на пляж, жена сидит дома и читает Льва Толстого. Он так любит падать на «метлу», что не может контролировать этот процесс. Всех, кого он знает, он достал своей болтовней. Пьет алкоголь и часами без умолку базарит о чем угодно. У него есть подруга одна в селе, которая пьет много лет и так же может часами нести всякую чушь. Она тоже несет всякий вздор и не видит себя со стороны при этом. Эта такая тема алкоголиков. Нести всякий бред с умным видом часами.
      Сирены зовут странника идти в море. Крабов ловить. Сирены плывут вдоль берега. Они на глубине. До берега метров сто. Они поют страстными голосами. Вдруг одна из них плывет к берегу. На камень забирается. Обнаженная лежит на камне. Странник подходит к ней, снимает с себя одежду. На камень лег он рядом с ней. Она накрывает его черной шалью. Она забирается на него сверху. Странник качает ее на себе. Полнолуние. После всего странник идет купаться в море, а она на камне решает уснуть. Ее сестры зовут ее на глубину. Они поют песни. Сирены дают знать ему о том, что она будет с ним. Мол, крабов будете вместе ловить, вам терять нечего. Свет лунный льется на красные скалы. Море шумит. Легкие волны бьются о скалы. Эта ночь необычайна великолепна.

      Человек себя ненавидит, ибо не может забыть о себе. Музыка – это иллюзия, которая искупает все другие. Если все вещи пусты, кто кого должен прославлять? Факт небытия мало кого волнует. Дед, доживший до ста лет, можешь сказать, что в жизни у него был лишь один час счастья. А горечью сплошной был окружен этот час счастья. Меланхолия отделяет нас от мира. Она является искуплением этого мира. Мы здесь для того, чтобы принять муки. Раздумье – это признак того, что ты выдохся. 


11.


       Мчится по трассе машина, в ней водитель сидит, смотрит на дорогу. Вот авария произошла. Автобус сбил легковую машину. Она ему навстречу попала. Дети из машины в поле улетели от удара. В темноте их еще искать надо будет. Спасатели тушат пожар. Автобус горит. Пассажиры падают на землю и кричат: «Вся власть на небесах».
 
       В барах сидели белые барышни, на них была красная форма и надпись на груди «Красные бригады» была ярко-черной. Это просто продавщицы. Тут шоколад можно купить или ягоды лесные. Тут даже молоко продают и торты. Одна из них дает ему свой телефон. На, звони, будем любить друг друга. Мной тут мало кто интересуется. У меня на руке татуировка «Жизнь – это ништяк». Так что звони, будем общаться. Нам бы тут свой бар открыть, чтобы самим деньги делать. Давай, помоги, мы сможем все, нам все по плечу, мы богатыри, для нас преград нет. Таня, обняв водителя, сделала ему приятное: поцеловала его в лоб. Теперь авария забылась. Он уже не помнит ничего об этом. Все смерти остались за бортом. Все мысли ушли прочь. Покой наступил. Долгожданный покой. Ночь.
   
      Машина мчится по трассе, за бортом осталась атомная станция, дым валит из труб, звезды отражаются в воде Южного Буга. Возле Крыма миллионы дальнобойщиков. Они все стоят тут уже неделю. Ждут звонка. Может быть, таможня пропустит их. Водитель говорит, мол, я тут вожу картошку в Киев. У меня там рынок свой. Я простой мужик, которому жить хочется красиво. Тут на дороге стоят толпы панков. У них тут своя тусовка. Они танцуют под звуки панк-рока, в баре пьют пиво, бросают камни в автомобили, что мчат по трассе. Мир наступил на планете. 
- Эти панки, просто козлы! – говорит тихо водитель.
- Верно, им жить надоело, мы так не вели себя в 60-ые, мы били в спортзале груши, мы качались в спортзалах, мы просто гопники с длинными волосами и бородами, - отвечает Димка.
- А я вот в лагерях просидел сталинских лет двадцать. За пустоту. За тягу к тому свету. Не понимаешь что ли?
- За что? Еще раз. Не понимаю. Чертовщина какая-то дикая.
- За книгу одну. Ну такая книга сильная. Ее на Земле уже нет.
- Какую? Кто автор?
- Да вот написал книги про то, как устроено НЛО. Я лично писал. Теперь ее спалили КГБисты. Чтобы люди не верили в НЛО.
- И что потом?
- Сталин велел меня посадить. Думал, что я на США работаю. А я сам. Сам все делал. Все расчеты сам творил. Никто не помогал мне. Своим умом до всего дошел. Жил впроголодь. Одежду не носил. В сарае писал книгу. Аскетом был таким я молодым в ту пору. Вот это я понимаю «масть идет». А моя жена донесла на меня в КГБ. Вот и вся история. Видишь, как быстро я тебе обо всем рассказал. Боль длится до сих пор. Ночами снится лагерь. Собаки, стенка, колючая проволока. Вроде бы пустяк, но эти двадцать лет в дым ушли. Такое ощущение, словно бы я и не жил двадцать лет. Простые истины толкую тебе тут. Живи своей жизнью, политикой вообще не интересуйся. Она мозги сушит, от нее все беды. Все быдло в политику лезет. Они гадят друг на друга и улыбаются. Вот так. Кто бы мог подумать, что я тебе это все скажу. Ты первый, кто слышит эту историю. Я никому еще ее не рассказывал. Картошкой торгую и рад. Богу молюсь. Храмы вижу – крещусь. Бог – это энергия. Ноутбук купил сыну новый. Он стоил две тысячи долларов. Но я купил ему и сын рад. Пишет на нем программы. Получает миллионы рублей за эти программы. Вот тебе так и надо. Программы писать и деньги получать. Все в твоих руках. Тебе надо жить своей головой. Без попов, без страны, без друзей. Хватит лжи. Мы тут все лжем. Кругом ложь. Все врут. Кто не врет? Небо, дождь, море, реки.

     В магазине придорожном водитель покупает кофе. Ему продавщица наливает кофе.
- Почему не замужем? – спрашивает водитель.
- Так ведь я была замужем, но муж плохой попался. Ужасный. Я бросила его. Развелась. Просто подонок. Мучил меня своими придирками. Панк-рок слушал, пиво пил, слушал фолк-рок, психоделик-рок. Кислоту ел.
- Давай свой телефон. Я тебе позвоню.
- На работе нельзя мне общаться.
- Я тебе ночью позвоню.
- Хорошо. Вот мой номер. Пишу на листке.
- Вот это отлично. Молодец. Мир вам, люди.


      Туман на дороге, леса стоят справа, море слева, дорогая змеей вьется, звезды светят, в космосе космонавты летают, песни поют, грибы кушают, жарят картошку, чай пьют. На земле люди гибнут за металл. Воздух насыщен озоном. Гроза идет сильная. Тучи над городом двигаются медленно. В лесах шли крестьяне в город. В их сумках лежала дичь. Красные флаги горят в костре. Националисты сбегаются с городов в лес, дабы там копать землянки. Сталин преследует их за инакомыслие. Вот и все.

      Машина мчится по трассе. На заправках жуки-носороги ползают, их собирает водитель в коробочку. Водитель смотрит на дорогу, видит кафе, останавливает машину возле кафе, надевает черную кофту. Эта кофта пахнет девицей, которую он катал прошлой ночью по трассе. Он дал кофту ей, чтобы той не было холодно, когда он сидел с нею в машине и молчал. Всю ночь он смотрел с нею на звезды. Говорить не мог ни о чем.

      Вот и сын ему звонит, мол, папа, я тут экзамен сдал лучше всех, пули летали над площадью, но я все равно пошел на экзамен. Водитель доволен сыном. Боец растет у него, безумный боец. Сын думает, что живет своей головой, но отец его направляет. Бизнесу учит, политическим делам. Картошку везет на рынок, сын будет продавать ее, а он снова поедет за ней туда, где она стоит копейки. Димка, сидя в баре, мечтает умереть за страну. Простым солдатом хочет быть. Винтовку вместо гитары получить желает. Умереть на поле боя за кусок земли. Просто абсурд. Но в этом и сила. Пить устал, здоровья уже нет. Кончились силы жить. Наркотики уже не может употреблять. Все бесит. Бабы в первую очередь.

       Автомобиль по мосту мчит, внизу река течет, в ней плавают девушки. Водитель остановил машину на берегу. Вышел из машины. Подошел к ним и крикнул: «Эй, девицы, давайте-ка вместе купаться. Я тоже плавать люблю. Могу далеко заплыть, у меня плавки треугольной формы». Они смеются и уплывают далеко, туда, где нет островов, а он не знает что делать. Стоит на берегу и видит реку, но в реке их уже нет. Острова вдали сверкают синим цветом. Это поездка для него оказалась сложной. Картошка в машине лежит. Целые ящики и мешки. Ему надо ехать на рынок, но он встревожен: девицы куда-то уплыли.
 
     Что-то не так идет. Вдали берега. Он смотрит на берега, думает, что это свобода. Мол, плыть бы туда, чтобы забыться навеки. На островах бы сидеть, а не картошку возить. Все это было сурово. Река огромная, переплыть ее адски трудно. Вон рыба плывет, она без головы, такая рыба смешная. Он пытается ее ловить. Ловит голыми руками. На берегу песики лают. Он пытается угодить им. Бросает им косточки, что лежат в его карманах. Тут вновь его охватывает трепет. Он вспоминает, как пахнет девица, с которой он на заправке сидел. Запах ее убивает его, он готов снова видеть ее. Мадонна ему снится по ночам. Сидя в грузовике, он видит ее белые ноги, они огромные, они заполняют собой пространство. От земли до небес. Он кричит ей: «Хей, бэби, я плыву к тебе, мы с тобой одной крови». Вдали берега, а за ними другие берега. Нет конца и края берегам. Все искрится. Берега пылают синим цветом. За стенами ресторана пустота разливается. Он сидит в ресторане и смотрит на барменшу.
- Почему не замужем? – спрашивает он ее.
- Да нет парня нормального, нет, а потому и одна, - отвечает она ему.
- А ты хорошо искала? Дорс слушала? Осушала Байкал до дна? Ловила звезды ртом? Понимала людей без слов? Шла впереди стада ослов?
- Крючок в горле, мысль в Орле, длинный нос – источник бед, попадет на обед. Да, в социальных сетях у меня анкета есть, но пишут одни дибилы. Нормальные не пишут. Нормальные в Сетях не живут. Мы тут все психи. Мы сами с усами. Мы просто людишки. Ждем перемен. Сердца наши требуют перемен. Наши ладони хватают небо, и мы летим в звездные миры. Нового дыхания хочется. Но нет его. Я одна. Никто не интересуется мною. Все врут мне. Все хотят от меня лишь секса. Все не то. 

       Снова мчит он по трассе, за окном столбы летают, дома кружатся. Картошку в центр везет. Будет продавать на рынке. Спать охота. Кажется, что бабка бежит через дорогу. А то и собака. Бабка ребенка в руках держит. Когда мозг устает, то можно увидеть некие вещи, которые были тут до тебя. Например, бабка переходила улицу, ты видишь ее лицо, видишь ее глаза. Она тут утром была, но мозг твой устал, ты видишь ее силуэт, очертание, тебе надо спать, ибо аварию можешь сделать. Хотя бы часик поспать. Иначе никак. Вот он видит собаку, она бежит, она скулит. Время сворачивается. В полях ежики бегут дружно,  а над ними воронье каркает. Димка на фронт добровольцем хочет попасть, чтобы умереть за пустоту. Просто мечтания в час ночной, завтра утром он будет думать иначе. Будет проклинать войну, военных, будет песни петь о том, что мир и любовь – это все, что движет им по жизни.



12.



       В баре сидит он, слушает джаз, а вокруг пляшут медведи. Димка Бутырский пьет пиво в стриптиз-баре и говорит подружке случайной:
- У меня навес «Метла», я болтаю без умолка, я одержимый бесом.  Я хочу, чтобы няша любила меня до безумия, чтобы болела мною одним. Чтобы готовила мне все, но мало думала, ведь я буду думать. Я буду главным в доме. Вы все для меня шиншиллы. Женский пол слаб. Жена пусть готовит, я буду гулять. А она пусть дома сидит с детьми и готовит мне обеды. Буду в компьютерные игры играть. Вот игра «Дум» вышла. Там на Марсе ученые нашли дырку в ад. Стали ее исследовать, но оттуда повалили монстры. Их тьма. Вот и надо их убивать, чтобы им было плохо. Никакая девица мне не сможет дать того, что мне могут дать компьютерные игры. Секс и алкоголь лишь слабая замена иной реальности. Пластинки раньше собирал. Рок, джаз, но все это не то. Прошлое все это. Не мое. Чужое. Чужую жизнь жил я. Думал, что рокер. Но реально вообще не рокер. Пластинки все свои отдал друзьям. Около десяти тысяч штук. Это все лишнее. Пыль. Никому это не надо. Это просто иллюзия. Мы тут рабы системы, мы тут все в иллюзиях. Совсем нет сил прыгать выше неба, мы все уже погибли. Без няши нет сил жить. Нет желания существовать. Няша – это наше все. Няша – это просто кусок послушной плоти, что утолит желания моего члена. Член во мне кипит и завывает. Я раб своего члена. Умные женщины не нужны мне. Только няши, кисы.
     Вдруг к нему на колени прыгает блондинка.
- Парень, вы не меня ищете? – спрашивает она и целует его в губы. Он же плюет ей в лицо и смеется. После этого Димка быстрым шагом идет на сцену, берет гитару, бьет по струнам и хриплым голосом поет:
- Зори тут тихие, мы одинокие, мы тут сидим себе в комнате день и ночь. Мамая моя, люби меня, я буду петь ради тебя. Кто моя няша? Кто мой котенок? В поле кричит чей-то ребенок. Золотом львы покрываются дружно. Видимо, это им позарез нужно. Мы летаем снаружи всех измерений. Хой! Твари янтарь добывают, леса вырубают, скоты. В Житомире бандиты янтарь китайцам продают. Я вот в автобусе увидел Ее. Боялся подойти. Она моя вторая половинка. Простая девица без макияжа и без айфона. Скромная и застенчивая. Она словно из годов послевоенных. Серьезная такая. Думал подойти к ней, но испугался ее очарования. Она ведьма. Кто я такой перед ней? Раб всего лишь. В метро их масса. Люди едут в пусоту. Кто моя няша? Где она? Кто даст мне спасательный круг?
         
      Вот кладбище на холме, его река подмывает, гробы в воде плавают, Димка смотрит со своего балкона на эти гробы. В них кости, кожа. Простые вещи. Кладбище рассыпается, склепы рушатся. Вода все размывает. Кладбище стерто с лица земли. В огородах, что залиты водой, плавают гробы. В селах мужики пьют пиво, девкам боки и животы мнут. Баня топится, в огороде бабки песни поют, на гармошке деды играют. Димка у реки сидит и на баб смотрит. Вот две бабы в воду зашли. Они ему не нравятся. Они толстые. Пузатые. Ужасные бабы. Какие-то старые даже. Волосы у них седые. Такие ему не нужны. Не няши. 

        Димка видел, как бабы собачку в воду тянут, та гавкает, не хочет идти купаться. Малые в песке роются, мужики смотрят на голых баб и хотят еще детишек сделать им, дабы было чем себя занять перед смертью. Вдали трубы завода дымят, этот пруд такой огромный, что кажется, будто бы это море. Одна из баб стала говорить о том, что купила себе золотой браслет и золотые серьги. Дома у нее лежат они в шкафу. Мол, она богатая, у нее даже машина в гараже стоит. Джип. Сын из Японии пригнал. Другие бабы охают и причитают. У них такого сына нет. Им тоже хочется золота и брильянтов. Димка эти бабы не по вкусу. Толстые, да и блондинки в придачу. Они не знают кто такой Гитлер. Они не знает что такое квантовая физика. Это просто биомасса. Плодится и размножается как бактерии.
   
     Все это от ума. Им кажется, что они будут вечно жить. Нет. Никак нельзя им вечно жить. Не получится. Бабы смеются, едят мясо. Мужики пьют пиво и смотрят на детей. Их дети рыбу ловят и семечки едят. Вот будут скоро янтарь добывать. Китайцы скупят у них весь янтарь. Им все денег хочется больше, чтобы купить джип. Бабы говорит им: «Эх, денег хотим, машину, дом, квартирую. Дети в школу скоро пойдут. Работайте, скоты!». Мужики пьют водку и ищут работу. Кто во что горазд. Кто воровать, а кто на стройке бетон мешать и в церковь ходить, грехи отмаливать. Няши Димку привлекают. Но их почему-то ужасно мало. Они не понимают его чувств, хотят от него только прозаических вещей, думают, что он лошадь.
   
      У костра сидит он с ноутбуком, теперь все будет новым, ему кажется, что он уже не будет видеть во снах свои школьные годы. Она ему часто снится. Вот он экзамен сдает по алгебре. Ничего не знает. Ему двойку ставят, а он идет после экзамена пить пиво в парк, там парни на гитарах играют, они волосатые. Они ему наливают стакан вина, он пьет за рок-музыку. Все танцуют. Включили приемник. Играет джаз. В парке девушки появились. Мечтают о рае, сидя на скамейках, смотрят на волосатых парней. Снова вино льется рекой. Вот тут за обелиском река течет. Все голые прыгают в реку и плывут на остров. Смеются. Димка ощущает себя тут как дома. Тут его компания. Он понимает их без слов. Тоже будет волосы себе отращивать. Пусть отец кричит, ему плевать на отца. Рок-музыка – это все для него.

    После школы ему дома сидеть не охота, идет в парк пить вино, слушать, как парни играют на гитарах свои песни. Тут приятно ему, хмель в голову ударит, станет так легко, словно бы ты в раю. Никаких забот и тревог, а дома родители злые сидят, мешают ему жить. Он даже кровью своей в тетрадке написал, мол, сатана, отдаю свою душу в обмен на талант, хочу рок играть, ведь рок – это моя религия. Тетрадка эта в подвале лежит в сундуке, он ее спрятал от взрослых. Он не станет таким как они. Он будет играть на гитаре свои песни, сатана может помочь ему, ведь сатана добрый дух. Обелиск вон стоит уже миллион лет. Никто не знает кто его поставил. А на нем имена солдат, что погибли на Марсе. В ту пору Марс атаковал землян. Пришельцы пытали женщин земных, чтобы те дали им свою силу. Ужасные времена, но они прошли. Марсиане были как ангелы. Летали по небу, заставляли женщин с ними спать. Обелиск тут стоит у реки как напоминание о тех темных днях планеты Земля.

     Вот и выпускной вечер настал. Димка в кожаном пиджаке сидит за столом, пьет вино, слушает Дорс, девочки все с учителями болтают, а Димка пьет себе и в ус не дует. Ноутбук в руках, он в Сети ищет концерты Дорс. Кажется, что этот концерт он еще не слушал. Сейчас включит и все с ума сойдут. Но никто не вникает в эти звуки. Все плевать на Дорс. Все серые такие, тогда Димка выпивает сам пару бутылок вина, чтобы еще больше уйти из этого мира обывателей и мещан. В голове звуки песен Дорс. Ноутбук валяется под столом. Он сломался. Никто не знает из одноклассников где он живет. Никто не хочет до дома его донести. Он спит, упав лицом в тарелку супа, а учителя ходят вокруг с важным видом и смотрят косо на бывшего ученика. Хиппи предали его, напоили ужасным вином, от него тошнит, кружится голова, руки трясутся. Дорс не дали ему того, чего он хотел. Может быть, панк-рок даст ему силу? Лето уже прошло. Он в одиночестве сидит в подвале, вот луна вышла из-за туч, ему кажется, что Джа не приедет на встречу. Выкурил пару косяков, но Джа не пришел. Все идет не так, как он хочет. Все пошло под откос. Меркнет океан его мечтаний. Музыка в его голове звучит, то небесный хор.

     Тут в парке стайками стали появляться панки. Ирокезы, булавки, клей, кеды. Вот это не хиппи, реально, тут злость, ненависть. Димка ощутил себя панком. Стал анархию рисовать везде черной краской. Анархию в кровь. Тут концерты в парке устраивать стали. Вот это новая вера. Новая жизнь. Старый мир рухнул. Дети цветов пошли под откос. Теперь Секс Пистолс слушает Димка, он ощущает драйв, безумный вой ночной луны. Обелиск отражает звезды. Ночью, сидя у реки, он видит массу звезд. То галактики. Их миллиарды. Никто не знает их названий. Они ничьи. Так же как и он. Он никому не принадлежит. Он ничей. Обелиск тут стоял всегда. Это начало земли. Тут переход из мира тьмы в мир света. Мир городка и мир лесов. Обелиск между мирами находится. В лесу орки живут, тролли, ведьмы. Туда Димка и думает пойти, ведь люди так скучны. Не интересны они ему.
   
         Ночью кто-то кричит под школой. Истошно вопит. Димка берет свой кастет и бежит в сторону школы. У школы стоят две машины. Одна врезалась в забор, а другая стоит у стены здания. Одному парню, другу водителя «Лады, голову разбили о лобовое стекло «Жигули». Другому же парню, другу водителя «Жигули», разбили голову о лобовое стекло «Лады». Куча крови на лобовых стеклах, тапочки и футболка смятая валяется на земле. Дворовые друзья помогли бандитов прогнать и двух парней в больницу отвезти. После сломали двери и ножом весь салон порезали. Димка не успел догнать бандитов. Их было человек семь. Димке два пострадавших водителя рассказывать стали. Мол, сидим на пороге школы и пиво пьем, слушаем рок-музыку, наши магнитолы настроены на волну радиостанции «Рок против коммунизма». Ну и тут на нас нападают гопники-титушки. Мол, мы им мешаем своей музыкой. Пока они говорили Димке о происшедшем, приехал следователь и три машины полиции. В каждом полицейской машине сидели парень и девушка. В черной форме, на манер американской полиции. Кто-то из друзей водителей купил им пиво. Но тут полицейские стали говорить им о том, что так стресс не снимают. Димка тогда взял и кастетом выбил заднее стекло «Лады», мол, вот так я умею снимать стресс. Следователь похлопал парня по плечу и сказал: «Сидел уже где-то?». «Нет, но могу исправить» - ответил Димка и выбил с помощью кастета заднее стекло «Жигули», а водители пили пиво и смеялись. Им казалось, что это все трын-трава, ведь главное, что они остались живы. Ведь били-то не их, когда была драка, то водители убежали к себе домой, дабы вызвать милицию. Дома они поели, переоделись и подошли к своим машинам, которые выглядели не ахти как. Полицейские сказали, что из 37 тысяч тех, кто пришли записываться в полицию, отобрали лишь 2 тысячи. Мол, им платят 8000 гривен. Водитель Сява и Женек, давали показания следователю. Полицейские шутили, что это их первый день рабочий. Только сегодня он заступили на службу. В центральных районах города дела ужасные: бомжи воруют, бьют людей, мажоры-водители сбивают пешеходов и уезжают с места дорожно-транспортного происшествия. Девушка-полицейский пожаловалась, что им дали плохие рации и фонарики. Уже сели они. И тут приезжают к школе два джипа, из них выходят автоматчики и начинают прочесывать район школы. Но те бандиты убежали в сторону парка еще минут десять назад. Теперь они словно ветер в поле. Сява сказал, что у него есть боевой пистолет, и он будет стрелять в тех, кто напал на его машину и на его друзей. Он даже помнит морды обидчиков.
    
        Тут вот возле школы учителя стоят на праздничном плацу: ругают на чем свет стоит учеников, мол, ученики плохо ведут себя: пиво пьют, траву курят, не думают о будущем своей страны, не хотят спортом заниматься. В парке учителя собрались кушать огромный торт, который испек им мэр города. Торт шоколадный, с кусочками лимона и ананаса внутри. Учителя теперь ходят вокруг школы, патрулируют ее, дабы титушки никого не порезали и ничего не украли. Полицейские патрули ежедневно ездят вокруг школы, дабы никто из мужиков и не думал о том, что тут может появиться клоака преступной группировки. Бабушки, сидя на скамейке у подъездов, дудят в дудку, когда видят грязных типов, которые похожи на титушек. Мэр города сказал по телевизору, что город отстоит нашествие титушек, которые размножились в переходах метро в неимоверных количествах. Шахты Донбасса поставляют гопников, которые едут по всей стране, чтобы сеять хаос и смерть. Орки не пройдут. Мордор будет уничтожен. Бабушки в подъездах смотрят телевизор, молятся, когда слушают речи мэра, ведь он им так нравится, он так их любит, все делает ради них. Им кажется, что это рай. Настоящий рай. Димка же решил вместо школы поработать охранником в супермаркете «Ашан». Стоит себе целыми днями у полок с конфетами, поедает их по-тихому. К покупателям относится прохладно. На них и не смотрит. Стоит у кассы и смотрит на айоне новый фильм «Апокалипсис нашего времени». Суть фильма вот в чем: планета Земля, коммунизм уже наступил, мол, новая вера, новый эон. Но тут пришли в парк панки и стали бить апостолов, что летают в командировки в иные миры. Кидать в них камнями стали панки. Приехала полиция. Мол, вы чего? Какие оборванцы! Всех под арест. Симпатичные девушки в черных формах надевают наручники на парней. А те говорят им одно лишь слово: спасибо, с вами хоть в ад, хоть ан край света, милые няши. Панки берут бутылки пива с собой в участок, дабы там выпить хорошенько и попеть песенки. Да, работа охранника трудна. Все время на ногах. Кости уже трещат у парня. Ему бы в лес. В лес бы ему мигом. Никто не понимает этих механизмов: дом, работа, семья, дети, телевизор, весна и так по кругу. Сидя за партой в школе, Димка часто вспоминал ту ночь у реки, когда он смотрел на звездное небо. Вот оно. Вот это нирвана. Тут реально все во всем. Остановка игривого ума. Звезды мерцают, обелиск отражает их свет, в парке никого, все сидят дома, вдали река змеей передвигается, а тихо так, словно в космосе. Панки заманили Димку в свое логово, в подвалах пьют пиво, нюхают клей, курят план, слушают Дэд Кеннедис. Работа в супермаркете осталась за бортом. Да и сам Димка теперь за бортом жизни. Они избавился от прошлого, словно самоубийца прыгнул в окно. Он выпил так много пива, что забыл почти все о себе. Эпоха Водолея. Земля под водой вся будет. Эпоха Рыб прошла навеки. Вода исцелит людишек от тупости.

      Димка дома сидит на диване и глядит на стены серые, на стенах разводы от дождя желтые. Вдруг эти желтые разводы становятся многоножками. Они ведут сражение с другими многоножками. Зрелище увлекает парня. Тоска в душе, а точнее, вообще нет желаний никаких, он теперь стариком ощущает себя. Он целый день наблюдает за этим сражением. Даже в школу не пошел. На другой день он снова смотрит на стены и видит, как эти пятна танцуют. Снова в школу лень идти. Сидит и смотрит на танец этих пятен. Некуда идти, некуда спешить, вот эти пятна его заворожили навеки. Школа за бортом осталась. Никаких желаний уже нет. Пятна на стенах он уже целый год созерцает. Дивные пятна, они двигаются, кажется, что это и есть истинная жизнь. Ни зарплаты, ни семьи, ни родины. Димка нашел себе развлечение, за которое не надо платить. 

      Димка вышел во двор, огляделся, ему тошно. А тут говорит ему дед, что сидит на крыльце.
- Я тут десять веков сижу. До царя еще сидел. Я из иного мира. Эй, парень, хватит думать, давай на завод идти, пластинки тебе не нужны, то все не твое. Давай рубанок в руки бери и шкафы учись делать. Вот это будет тебе праздник. Труд есть праздник. Без труда не будет чуда. Сможешь ли ты работать на заводе? Я тебя устрою на завод. Рок-музыка тебя испортила. Ты сатанеешь от нее. Не желаешь быть частью пролетариата. Юмор у тебя тяжелый, ты даже не ходишь на собрания наши трудовые. Мы в сельсовете всегда их устраиваем по пятницам. Все пятна на обоях созерцаешь дождевые? Тебя год не было на улице, ты вообще помнишь мое имя? Забыл ее имя? Твоя девушка ушла от тебя. Она тебя просила стать иным? Давай рубанок в руки бери и на завод иди. Хватит спать. От всего сердца прошу, будь рабочим. Заводы тебя ждут, давай, иди туда, будешь человеком. Совесть в тебе проснется. Титаном будешь, друг мой, могучим титаном.
   Димка тихо отвечает:
- Все суета сует. Все суета. Все пустота. Исусик не помог. Да тут сонный такой я, целыми днями в постели лежу, играть на гитаре не могу, в Сеть заходить не хочу. Там все чужое. Может быть, мы просто движемся в Ночь.
    Дед же, беря кота на руки, говорит в ответ:
- А я создал миф, что я военный, воевал в ту войну. У меня дома книги стоят про войну, пиджак висит с орденами, справка нужная лежит. Мне пенсию платят. Я почти всю жизнь говорю всем, что воевал, что убивал немцев, что храбрец: и в окопах Сталинграда гореть приходилось. Воть! Но врал же все время всем. Врал. Я врал, чтобы вкусно кушать, чтобы слава была, чтобы любили меня. Я на заводе-то для фона работал. Делал вид, чтобы все думали, что я труженик, а на деле - лодырь я беспросветный. Алкоголь не мог купить в те годы. Власть не давала народу расслабляться. Врал им, чтобы власть иметь. Ради власти и славы чего только не сделаешь. В армии с тебя снимут инфантильную семейную корочку. Простак славит Гитлера. Германия превыше всего! Простота хуже воровства. Мы тут сами свою войну устроили, мы сами рушим свои города, нам просто нечем заняться, воюем, чтобы не скучать. Фантазии мало в нас, вот и на танки садимся. Веры в Бога нет, вот и убиваем себе подобных, мы просто звери, а не люди, мы хуже животных.

    В лесу сидит Димка на траве и сомнения его берут: нужен ли он кому-то или нет. В городах его не ждут друзья. Все они отказались от него. Решили, что он опасен. Просто отказались от него. Им теперь легко, ведь он вдали от них. Они даже не думают о нем. Он же, сидя под сосной, ощущает себя чужим. Мир чужд ему. Нет островов. Никто не поймет его вселенскую тоску, а ведь он луч света в этом темном царстве, так по крайней мере он считал. Луна светит, серебрит просторы лесные, совы ухают на ветках. Бродит он по лесу без всякого смысла. Не знает куда идти. Леший водит его и смеется над ним. Не будет он в город идти. Там для него нет ничего ценного. В лесу умрет, лес отпоет. Так ему в данный момент кажется. Так он думает и ощущает эти сумерки в лесах.

    Он найдет свою вторую половинку, он станет знать смысл жизни. Димка теперь ходит в театр, пытается там найти девицу, которая станет его вдохновлять, понимать без слов. Кажется, что она даст ему стимул, чтобы спасать мир от лжи. Да, парень будет жить не по лжи, бросить пить водку и слушать рок-музыку. Будет работать в поте лице своего и хлеб добывать для нее. Перед ним море возможностей лежит, стоит лишь найти ее и тогда все станет на свои места. Будет смысл жить, он станет иным, бросит кататься на мотоцикле. Не будет в барах до утра пить. В баре сидят девицы, им хочется любви, он молча сидит за столом и смотрит на них. Они смеются. Он видит, что это лишь сон. Кто скажет, что это не сон?


13.


   Человек есть система фраз. Димка сидит на берегу реки, он ощущает проблему боли, он хотел подрывать все системы фраз. Вода заливает поля. Прорыв к боли у него вышел не хилый. Систему фраз разрушает и ощущает себя свободным. Вот рыбаки рыбу ловят на холме. Он им кричит: «Фонарь не гасите, мы тут пророки, мы тут все можем. Жму ваши руки!». Рыбаки молчат. Им не до парня. Тогда Димка идет купаться и плывет к ним, распугивая рыбу. Рыбаки все равно молчат. Им не нравится, что он рыбу распугивает, но они не могут ничего сказать. В золотом Веке есть мудрость, бессмертная жизнь. Океаническое блаженство зародыша. Вот тут тождество между субъектом и объектом.

    Матросом хочет быть Димка. Сидит в порту целыми днями напролет. Алые паруса все ждет. Может быть, его принц заберет в свою сказочную страну. Приплывет на огромном корабле и возьмет его к себе на судно в качестве матроса. Было бы здорово. Кругом одни моряки. И он такой морячок. Новичок в этом деле так сказать. Только он, море и мужчины. Что может быть лучше этого?

    В порту пиво пьют матросы, он пьет с ними, до утра сидят в таверне, смеются, нечего им терять. Они тут молодые мальчики. Им море дало приют. Тут сотни кораблей стоят в порту. Тут грузчики сбрасывают на берег драгоценные ковры, булки, бананы, чай, золотые камни, опиум, кофе. В трюмах рабы сидят, ждут своего часа. Может быть, их купит богач из Индии, а после они будут служить у него в великолепном дворце.
   
      Корабли океаны пересекают туда-сюда. Все на борту знают, что смерти нет. Опиум можно покурить, когда сплин наползает, можно в карты сыграть, вина выпить. Да мало ли что еще можно делать на корабле! Матросы любят тут друг друга, ведь у них тут мужское братство. А это вам не шутки.

   Димка вечно испытывает головокружение от юбки. При этом говорит, что он стоит на позиции патриархата. Что женщин надо менять. Без этого острота чувств затухает. Он в Сети на сайтах знакомств завел себе множество анкет, выбирает себе девицу, которая была бы красива и при этом умна. Старается блондинкам не отвечать. От них зло одно в мир идет. Если бы была его воля, то он бы уничтожил всех блондинок. Радио слушает, сидя в кафе, рассматривает девиц, что пьют чай, кажется, что они ему нравятся, ему охота с ними знакомство завести, ведь день только начинается.

    Уехал Димка из Москвы в село, решил быть ближе к народу, ближе к богу. В селе он на околице встретил бабку, она староверка, сидела в лагерях за веру лет двадцать.
- Эй, голубь, чаго это ты тут забыл?
Димка, поглаживая свой малиновый ирокез, ответил ей:
- Мать, бога ищу, думаю, что у вас тут есть старцы или святые старухи.
- Бе-е-ес! – вдруг заорала бабка.
- Чего? – переспросил парень.
- Бе-е-ес! – снова крикнула она ему в лицо.
Как оказалось, бабка увидела, что Димка сам Вельзевул, Антихрист. Брови у Димки сбриты, уши проколоты серьгами и булавками, губы проколоты. Малиновый чубчик у парня.
- Бабушка, а как вы к относитесь к голубым? – вдруг зачем-то спросил Димка.
- Бе-е-с! – снова крикнула бабка.
- У, старая, все с тобой ясно! – ответил ей Димка. Теперь он понимал, что в этом селе живут старые полутрупы, которые выжили из ума и стали олухами. Им теперь ничего нельзя сказать. Они все время защищаются от духа времени. Совсем консервами жуткими стали. Нет тут благодати, нет духовности, одно лишь мракобесие у селян. Надо срочно ехать обратно в Москву. Там есть Сеть, девицы, бары, дискотеки. Там можно легко убить время. Тут же сто лет одиночества тебе обеспечены до гробовой доски. Не, село – это полный отстой.
     Пришел дед с войны, сел на лавочку, посмотрел на Димку, а тот пьет пиво на крыльце.
- Я воевал за тебя, за твой мир, а ты не уважаешь меня, пьешь тут пиво, - начал говорить тихонько дед, - танки шли на запад, а я их гранатами закидывал, мой взвод взорвался на мине, а я один выжил. Ради тебя выжил, ты пиво не пей, живи, бабу найди себе, размножайся, чтобы человеком быть. Воевал я, так тошно теперь, как вспомню глаза убитых товарищей. В них одна лишь пустота. Вот в одном селе мы высадились, мы шли и шли по снегам. Метель гудела, бились провода судорожно, месяц летал над землей ванильный. А мы должны были найти базу врага. Мы всю ночь шли по сугробам, собаки лаяли на нас, но мы не стреляли по ним, нам было жаль их, ведь они твари божьи. Все под богом ходим. Наш отряд вышел к одному селу, а в селе враг и сидел…
      Димка уже не слушает деда, он пошел себе к метро, чтобы уехать к реке. Дед же рассказывает эту историю дальше сам себе. Люди, что идут мимо, говорят друг другу: «О, вот шизик сидит, смотрите, после войны вернулся. Совсем крышу сорвало». Дед всю ночь рассказывал эту историю, но его никто не слушал. Ему просто хотелось выговориться. Наболело. Все в дым. Все годы в никуда. Война шла четыре года, но толку с нее никакого. Деда никто не слушает. Он никому не нужен со своими тараканами в голове.