Парадокс Эйнштейна

                В соавторстве с Григорием РОДСТВЕННИКОВЫМ
                http://www.proza.ru/avtor/bobr632009

                антисемитам всех стран посвящается


    В половине второго ночи Эйнштейн в последний  раз попытался объяснить любовнице  основные постулаты теории  относительности,  затем немного поиграл для неё на скрипке, и снова остался не понят, зевнув широкозадая немка сначала покрутила пальцем у виска, а на утро сбежала в Мюнхен с молодым коммерсантом.

    И жена Эйнштейна постоянно твердила ему, что жизнь в Германии сейчас неспокойная, всякого посмевшего утверждать, что пространство и время категории относительные запросто могут в «дурку» упрятать. Но это не пугало великого учёного:

    — Ну и что? — гордо вопрошал он. — Подумаешь в дурку. Там сейчас весь цвет общественной и научной мысли, есть с кем пообщаться, поспорить и пофилософствовать.

    Решительно отложив скрипку, Эйнштейн поднялся с кресла, оделся, прихватил для солидности трость и бодро вышел из дома. Купив по дороге на углу Цветочной улицы букет чайных роз, он осведомился у продавщицы где тут ближайший сумасшедший дом, и, поблагодарив растерянную тётку, имевшую указание о сумасшедших докладывать куда следует, направился быстрым шагом в указанном направлении, а тётка, плюнула ему в след с досады:

    — Ишь ты,  видать, шмуля заблудился, ну иди-иди, там тебя хватились поди…
В приёмном покое Эйнштейну сиделка и доктор вежливо объяснили, что приём психов ограничен, для экстренной госпитализации необходимо иметь рекомендации двух членов партии заверенные в гестапо. Но если вы  еврей достаточно при себе иметь  направление и соответствующие документы от погромщиков из штурмовых отрядов.
А когда доктор вышел из приёмной, тронутая чайными розами сиделка, честно объяснила Эйнштейну, в чём его ошибка:

    — Работать не хочешь, жидовская морда? Лучше проваливай из Германии!

    Учёный хотел бурно протестовать и даже открыл рот, но в этот момент кто-то настойчиво взял его под руку. Это был подошедший санитар в грязном, заляпанном жирными щами халате. Его лоснящиеся губы растянулись в улыбке, а на кончиках усов повисла тушеная капуста:

    — Господин, хочет в сумасшедший дом?
Вид этого неприятного типа и его заговорщицкий шёпот вызвали отвращение, подавив которое, Эйнштейн молча кивнул.

    — Всего за тридцать марок ты можешь у меня…, —  Зашептал санитар, прихватив толстыми, как сардельки пальцами, попытавшегося отстраниться Эйнштейна, и продолжил, едва не касаясь его уха горячим смердящим дыханием и мокрыми усами. — А мой приятель Фриц сфоткает тебя за этим занятием, и считай что пропуск в сумасшедший дом у тебя в кармане!

    Перспектива попасть в «дурку» через смену сексуальной ориентации не вдохновила учёного, помнившего те времена, когда студентки спешили попасть в его дон-жуанский список с не меньшим рвением, чем на его лекции. Всемирно известный физик физически ощутил невозможность дальнейшего нахождения в контакте со свинорылым санитаром и предложил ему 30 марок за то, чтобы он исчез. И тот исчез мгновенно и бесследно.

    В отчаянии, рассерженный Эйнштейн покинул приделы сумасшедшего дома и показал язык первому встречному жандарму. Жандармское лицо побагровело, а его обладатель немедленно догнал учёного и крепко схватил его за воротник:

    — Ты кого дразнишь, сморчок?

    Свирепая физиономия жандарма, оскаленная пасть и бульдожьи глазки, напугали бы любого, неудивительно, что от неожиданности Эйнштейн сбивчиво ответил:

    — Простите великодушно, кажется,  меня тошнит, мне плохо…

    Жандарм брезгливо оттолкнул Эйнштейна, на всякий случай принюхался, и поспешно ушёл, сообщив:

    — Евреи травят милосердный немецкий народ всякой дрянью, сколько мы ещё будем терпеть это безобразие….  Да, кстати, тут рядом больница.

    После этой встречи, не искушая судьбу, великий учёный припустил в противоположенную сторону, и вскоре дома сообщил о сделанном им открытии:

    — Видимо когда Гитлер провозгласил лозунг: «Германия – для немцев!» он имел в виду, что и сумасшедшие дома тоже для них. Я решил, я поеду в Америку, я буду делать им бомбу, и из-за океана стану язык показывать!

    Не привыкший ничего откладывать в долгий ящик, месяц спустя сойдя с парохода Эйнштейн стряхнул с каблуков пыль фашистской Германии и ступил на горячий американский асфальт.

    Бомбу сделали играючи.
   
    Не сразу, но она вдруг показалась ему штукой весьма проблемной, о чём он решил переговорить с американским президентом.

    Аудиенция длилась недолго. Президент радостно вскочил навстречу ученому из инвалидного кресла. Не слушая опасений учёного, он закричал: «Ура! Молодец! Ну, теперь мы этим жидам покажем!»

    «Каким жидам?» — опешил Эйнштейн.

    — Да всяким, русским, немецким, японским, китайским, швейцарским, да хоть бенгальским!

    После этого откровенного разговора до конца своих дней Эйнштейн писал воззвания против милитаризма, простодушно призывал к власти разумное мировое правительство и играл на скрипке печальную музыку. Но к тому времени этого гениального человека уже во всём  мире давно и окончательно признали…  чокнутым.