Там, где солнце с другой стороны. Ч. 2

Там, где солнце с другой стороны или Когда за окном не туристическая Мексика

Часть 2, удивленная

Аэропорт Мехико не встречал, он подозрительно присматривался. А нас пробирал холодок при виде местной полиции, которая должна, по идее, вселять спокойствие, что даже в этом уголке мира, мы под защитой. Ан нет, полицейских почему-то хотелось обойти и не смотреть в глаза из какого-то непонятного инстинкта самосохранения или от того, что они как сошли из кинофильмов про наркокартели и продажную полицию. Но их не обойдешь. Муж опять-таки из итальянской доброжелательности на все их строгие инструкции кивал, до тех пор, пока я не предположила, настойчиво пробираясь сквозь мозговые дебри европейского благополучия, что, понимая язык лишь как испанский вариант итальянского, и будучи воспитанным, можно ненароком кивнуть на вопрос, а не везешь ли чего-то эдакого, и после также с улыбкой заслушать зачитку прав, кивая и улыбаясь. Европейское благополучие задумалось, и кивать и улыбаться перестало на много часов вперед. Зато я никому ни на что не кивала, но в безудержном желании выглядеть везде и всегда прекрасно и с естественно идеально летящей прической, додумалась положить в дамскую сумочку колбочку сухого средства для укладки всем известной всепогодной фирмы. Моей единственной мыслью было верное предположение, что это не жидкость, а факт, что это белый порошок в Риме и Мадриде вообще не вызывал ассоциаций, в Мексике же он вызвал ассоциации сразу и у всех. Мою сумку выудили из просветки, открыли, проштудировали и уверенно-радостно извлекли сей продукт. Открыли. Высыпали на руку. Передо мной промелькнула вся моя жизнь и вся моя тупость сжалась в бедном бьющемся сердце. Сценарии задержания и, в лучшем случае, ожидания благополучных экспертиз неслись в моем воспаленном воображении в черную дыру неизвестности ближайшего будущего. И здесь уже я начала улыбаться и дергаться в сценках исполнения в лицах и руках процесс укладки волос, практически выкрикивая название производящей фирмы в попытках отнести мозг и память зверски выглядящего офицера в обыденный ленный вечер с его Кончитой на диван к телеку, ведь и эта реклама где-то влетела однажды в его мозг с кашей всего вяло просмотренного… Я спиной чувствовала, как мозг и память мужа в этот момент несутся ко всем просмотренным экшенам и криминальным драмам, и всей своей задней частью молила его прощения. Сработала ли логика, или чувство уже итак скрупулёзно исполненного долга, или Кончита смягчила сердце бравого солдата, но мне был дан приказ пройти восвояси.
Ожидание следующего, уже местечкового рейса, напряжения с нас не сняло, так как моя половина услышал в заключительной речи на таможне, что его особо досмотрят по прилету в славный город, название которого сложно произнести. Мы ждали этого момента весь полет. По прилету было принято решение срочно отправить половину на курсы испанского во избежание иных психических травм от итальянского перевода.
Спустившись с трапа, мы буквально сразу шагнули в аэропорт-домик, все как в лучших фильмах все о том же. В том же раю нас ждал расслабленный сиестой водитель, на длинном сериальном испанском рассказавший нам про жизнь водителя, аэропорта и чего-то еще, и отправивший нас, некурящих, покурить на зашкаливающей жаре с зашкаливающей влажностью, нас и шесть наших чемоданов.
Далее был путь, как нам казалось, в никуда. То мы видели джунгли, то покинутую землю, то бешеную местную трассу. Уже дорога вызывала просто желание выжить. Водители управляют здесь машинами как пилоты Формулы 1, находясь при этом в полуспящем расслабленном философском состоянии, иногда сопровождающимся пением романтичных песен.
И вот он, вот он, Мексиканский залив (ни океан, ни море, а залив, второй, который нам довелось увидеть и пожить рядом, первым был Персидский, о чем я напишу позже, потому что Мексика отодвинула в моих воспоминаниях даже захватывающий и необычный Ближний Восток, и наши там приключения).
И вот мы здесь, обнимая трущобы, отель смотрит моим окном на бесконечную водную гладь. Вечером и ночью молнии трещат каждую секунду, да-да, они здесь трещат, цыкают и шепчут, а не только сверкают, гром гремит и дождь лупит в окно будто лапами, и волны, белые волны во тьме окна. Ощущение какой-то адовой красоты.
А место, где мы должны найти дом, разрешенный службой безопасности, называется «Параисо», ...называется раем.  На момент я была в сериале, была героиней мыльной оперы. Мы прибыли с агентом для осмотра дома, и вся моя россейская душа, плачущая по просто мариям вместе с богатыми, которые тоже, и с изаурами, и всеми донами, затрепыхалась. Я стою и не верю. Трехэтажные апартаменты, с балконом, выходящим в залу, с тремя спальнями, с садом. Я принцесса.
Только вот нам достался последний оставшийся свободный дом, самый пожуханный, сбивающий с ног при входе, но в деталях как поюзанный номер трехзвездного отеля в глобальных декорациях картин в стиле Пикассо. И в придачу к дому досталась Хуанита, которая вошла, когда я мечтательно стояла на балконе второго этажа, ожидая в воспаленном от влаги и жары мозгу, прихода архитектора Мендисобаль. Это была хозяйка, благообразно подававшая руку для приветствия, и начавшая визжать почти нецензурно при попытках сбить цену и договориться о ремонте. В течение нескольких минут хрустальные грезы выстроились в замок мечты и обидно раскололись так скоро.
На обратном пути настроение наше попытался поднять полицейский кордон с автоматчиками, выстроившимися для перехвата кого-то или чего-то. Они выкрикивали приказы всем прохожим убираться подальше с дороги. Все встали поодаль, включив мобильные видеокамеры, при том, что телефон нам доставать запрещено на улице. Но и тут постигло разочарование, может потому, что полиция как-то забыла выключить мигалки гигантских размеров, а преступники забыли мобильные дома, и им стало не интересно ехать на шоу.
Итак, испуг и дискомфорт не были вознаграждены ни домом донны, ни экшеном супермена. Поникшие, мы вернулись в отель, взяв по дороге газету, где на первой полосе освещалось убийство какого-то крутого лидера картеля, с крупными фото дядьки, очень похожего на нашего водителя…
А завтра будет новый день. Прекрасный и пугающий. Но я могу видеть из окна волны, и даже белую верхушку фонаря, который я в первый раз в порыве надежды приняла за белый корабль вдали, произведя на мужа глубочайшее впечатление и даруя ему радость и хохот в эти печальные дождливые дни.
Конец удивленной части.