Эхо ложных лабиринтов

 ...Чайник тихо и размеренно плевался паром.
  - Громкие у вас сверчки, - голос гостя был задумчив.
  - Вполне вам верю, - хозяин отложил трубку на медное блюдце, налил кипятка в заварочный чайник, закрыл его крышкой и опустил сверху ватный чехол в виде спящей на клубке кошки. - Я не выхожу, вы же знаете. Не сравнить.
  - Да, - кивнул гость, глядя, как хозяин берёт с блюдца трубку, делает глоток дыма, как тени возникают во впадинах щёк и тут же пропадают. - Вы не выходите.
  Он повёл пальцами по парапету беседки.
  - Не выходите, - продолжил он, - но знаете больше тех, кто всегда вовне.
  - У меня есть интернет, - пожал плечами хозяин, выпуская струю дыма в наливающийся синевой воздух, - а люди все и всегда те же, что были, есть и будут.
  - Люди меняются, - возразил гость.
  - Всё меняется, - чуть склонил голову хозяин, - и остаётся неизменным. Экклесиаст понял это так давно, что наших с вами предков ещё и не существовало. Вопрос только лишь масштаба наблюдения. На интервале лет и десятилетий мы меняемся. На интервале жизни поколений - нет.
  Он погладил пальцем вышитую на чайном чехле кошку - трёхцветную, с зелёными глазами и чёрными безднами зрачков.
  - Кошки неизменны, - сказал он, поглаживая вышитое кошачье ухо, - люди тоже. Всё прочее просто иллюзия.
  - Вы демотивируете, - заметил гость, - демотивируете насмерть.
  - Почему? - спросил хозяин, подымая крышку с керамической банки. - Вы полагаете, что ваша жизнь имеет смысл за своими пределами?
  - Не совсем понял, - говорит гость.
  - Если вы не проживёте свою жизнь, - отвечает хозяин, вынимая из банки стопку крекеров, - то другой у вас не будет. Ждать сейчас, чтобы жить когда-нибудь потом значит умереть и тихо разлагаться.
  - И опять не совсем понял, - голос гостя стал отстранённым.
  - Вы поняли, - возражает хозяин, - потому и обиделись. Живите сейчас и наплюйте на свою роль в грядущем.
  Он вынимает новую стопку крекеров и кладёт на блюдце, на котором уже лежит первая, рассыпавшаяся в желтоватую горку.
  - Живи здесь и сейчас, - хмыкает гость.
  - Потому что больше тебе жить негде, - парирует хозяин.
  - А как же цель? - спрашивает гость. - Должна же быть у человека цель?
  - Должна, - кивает хозяин, вынимая из накрытого клетчатой скатертью ящика чашки, - без цели человека нет. И цель достигается движением к ней и поражением цели, а не ожиданием, пока цель придёт и поразит вас. Потому что иначе обычно в итоге приходит к вам лишь поражение и ничто иное.
  - Вы уже поразили свою цель? - спрашивает гость.
  - Хороший вопрос, - признаёт хозяин, - в первую очередь потому, что я не знаю, какова моя цель.
  - Парадоксально, - замечает гость.
  - Я живу, - замечает хозяин, - и много трупов поражённых целей осталось за спиной.
  - И куда же вы думаете целиться теперь?
  - Чем больше их было, - говорит хозяин, ставя на стол розетки для варенья, - тем больше я понимал, что то, что вовне меня, ничего во мне не трогает. И поражённые цели - просто пыльное ничто. Все дела мои рассыпались, стоило мне только пройти мимо, и цена им - прах. Стоит ли искать новую цель вовне, чтобы вновь насладиться веянием праха?
  - Соломон гордился бы вами, - сказал гость, и отстранённость в его голосе уходит. - Но вы не ответили.
  - Да, - соглашается хозяин, - не ответил. Но просто сейчас я не знаю, какая цель внутри меня должна быть достигнута. А когда достигнута - должна ли она быть поражена.
  - Вы парадоксальны, - повторил свою недавнюю реплику гость, - вы ведь хорошо писали когда-то.
  - Я и сейчас пишу, - пожимает плечами хозяин, - просто не публикую.
  - Какой же смысл тогда писать? - спрашивает гость.
  - Раньше я поражал цели, - отвечает хозяин, - и те рассказы, о которых вы говорите, были прямы и, простите за каламбур, целеустремлённы. То же, что я пишу сейчас, имеет только одну цель - понять, что есть я, что живёт во мне, что во мне требует того, чтобы я прозрел и направился к нему. Может, оно машет мне издали, а я смотрю прямо на него и не вижу.
  - Вы ведёте дневник? - спросил гость.
  - Практически, - кивнул хозяин, - даже, наверное, некоторую летопись своих мыслей.
  Он поставил блюдце с крекерами на середину стола, поставил рядом с ним розетки со смородиновым вареньем, чашки и поднял вязаную кошку с заварочного чайника.
 
 
 
  - Значит, ваша текущая цель, - сказал задумчиво гость, принимая чашку - поиск цели.
  - Да, пожалуй, - согласился хозяин.
  - Странное, должно быть, ощущение? - гость поднёс чашку к губам и сделал глоток, глядя на хозяина через край.
  - Да, - сказал хозяин, - очень. Иногда мне кажется, что я - заряд в старой ручной гранате.
  - Поясните, - попросил гость.
  - В гранате РГ-42 внешний корпус простой, тонкого металла, при разрыве он практически не создаёт серьёзного поражающего воздействия - просто клочья лёгкой жести. Для создания потока поражающих осколков там используется стальная лента, свёрнутая несколько раз внутри корпуса. Лента находится внутри корпуса, а внутри витков ленты - взрывной заряд.
  Хозяин взял в руки чашку, поднёс к губам, сделал глоток.
  - При разрыве заряда стальная лента распадается на поражающие фрагменты - давление раскалывает её на множество частей. На ней для этого сделаны насечки, чтобы металл легче ломался. Внутреннее давление раскалывает ленту, разрывает оболочку и выпускает смерть в мир.
  - Вот как, - сказал гость. - Впечатляет.
  - Наверное, - сказал хозяин.
  - Почему же вы чувствуете себя зарядом? - спросил гость.
  - Потому что я не понимаю, - ответил хозяин, беря с блюдца крекер, - ни ленты, ни оболочки, ни руки, что вставила запал и бросила меня в мир. Во мне бродят какие-то силы, странные, неясные, неуправляемые. Стоит потерять над ними контроль, дать им свободу, и они разорвут ленту в клочья, разлетятся и ранят всех, до кого дотянутся.
  Гость молча смотрел, как хозяин разламывает крекер надвое.
  - Всю мою жизнь мне казалось, - продолжил хозяин, - что я - это рука, которая держит гранату, рука, которая вставила запал и отпустила рычаг. Теперь же мне кажется, что всю эту жизнь я был просто внешней оболочкой, безобидной, беспомощной, вся суть которой - скрывать то, что внутри.
  - Почему же теперь - заряд? - спросил гость.
  - Теперь я ощущаю, - сказал хозяин, - что я не был не только рукой, но не был даже и оболочкой, потому что эта оболочка не была мной, а была чем-то внешним, чужим, привнесённым. Эти вещи перестали что-то для меня значить, наполнять моё сознание, и я обнаружил, что мне важно то, что внутри всего этого, то, что заставляет мои мысли двигаться. И чем дальше, тем больше мне кажется, что я теряю над этим контроль, а иногда - что контроля этого у меня никогда и не было.
  - А лента? - спросил гость.
  - Лента? - спросил хозяин и скривил губы. - Она тоже что-то мне чужое. Хотя бы потому, что я не знаю, какие последствия она за собой повлечёт при разрыве - может, ранит полмира, а может, просто опадёт хлопьями ржавчины рядом. Лента беспомощна, бездумна, жестока, непредсказуема. Мертва, в конце концов. Она получает смысл при взрыве.
  - Странные аллюзии, - сказал гость, - отчего-то вспомнился “Дневник померанцевого дерева”.
  - Не знай я вас хотя бы немного, - хмыкнул хозяин, - я был бы просто озадачен таким заявлением. Почему именно он?
  - "Страдаю навязчивой идеей, что я померанцевое дерево", - процитировал гость, - простое предложение и множество вложенных один в другой смыслов. Я так впечатлился, что даже прочитал в Википедии, что такое померанец.
  - И? - спросил хозяин.
  - Померанец, - сказал гость, - это цитрусовый, вроде маленького грейпфрута, на вкус, как пишут, кислый с горьким. Листья и толстая кожура насыщены вместилищами эфирных масел. Ветки с колючками.
  - Одно внутри другого, - сказал хозяин, - да, аллюзия хорошая.
  Он положил немного варенья из розетки на крекер, положил его в рот.
  - Силы, что бродят внутри, - сказал гость, - неясные и непонятные…
  - Бог с ними, - сказал хозяин, сделав глоток из чашки. - Не вижу смысла копаться в их внутренностях.
  - Вы меня снова озадачили, - сказал гость. - Какой же смысл вашего к ним интереса?
  - Я хочу понять, какие они, - сказал хозяин, - что они есть. Если они часть меня - то что есть эти части.
  - Как можно узнать, какова вещь, - спросил гость, - если не влезть внутрь неё, не понять, как она работает?
  - Вы знаете, как работает двигатель внутреннего сгорания, - сказал хозяин, - понимаете, как работает конденсатор и полупроводник, какие процессы протекают при вспышке топлива в цилиндре. Но понимаете ли вы, что есть ваш автомобиль?
  - Средство передвижения, - пожал плечами гость.
  - Именно, - кивнул хозяин.
  - Тогда странны ваши желания познать свои внутренние законы, - сказал гость. - Какая разница, какие в вас бродят силы? Вы - это вы. Будьте собой и всего занятий. Пишите. Выходите из дома. Ходите в кабаки, наконец.
  - Я писал, - ответил хозяин, - болтался где ни попадя, напивался в кабаках. Всё это прах. Это всё не я.
  Гость почесал коротко постриженное темя.
  - Кажется, тупик, - сказал он. - Внутренние законы знать не хотите, их суммарное проявление отрицаете.
  - Да, - согласился хозяин, - тупик.
  - И что делать? - поинтересовался гость.
  - Не забивать себе голову логикой, - ответил хозяин, - именно логика, если задуматься, больше всего мне напортила.
  - Опять противоречите, - заметил гость - думать без логики невозможно. Дурака валять - безусловно, но думать - увольте.
  - Вы снова правы, - согласился хозяин. - Но есть в этом противоречии одно но.
  - Какое же? - поинтересовался гость и сделал хороший глоток из чашки.
  - Вы знаете, - ответил хозяин, - что я люблю старую иностранную фантастику? Не ту, что исключительно научна, эта навевает на меня сухую тоску и пахнет прахом, а ту, что близка сказке?
  - Вроде бы что-то такое в ваших текстах мелькало, - согласился гость.
  - Так вот, - продолжил хозяин, подливая чай в чашку гостя. - Среди них сильно выделяется Андре Нортон, та, что постоянно шла на стыке волшебства и технологии.
  - Колдовской Мир, - кивнул гость. - Ведьмы и прочее.
  - Именно, - кивнул хозяин, - но сейчас я вспоминаю один из её истинно научно-приключенческих романов.
  - Вы полюбили противоречия, - заметил гость.
  - Да, - согласился хозяин, - в этом романе речь шла о лабиринте, в котором человек, лишённый фантазии, просто и надёжно терялся.
  - “Саргассы в космосе”, - заметил гость.
  - Они самые, - кивнул хозяин. - Помните, как можно было выбраться из лабиринта?
  - Подобранная звуковая трёхтоновая комбинация, кажется, - ответил гость.
  - Это, - сказал хозяин, - так сказать, решение по умолчанию. А ещё?
  - Не припомню, - ответил гость, - слишком давно читал.
  - Тот лабиринт, - сказал хозяин, - был построен из стен не слишком большой высоты. Два человеческих роста, кажется.
  - Да, - медленно сказал гость, грея ладони чашкой, - они взобрались на верх этих стен, прорезав ступени бластером, кажется?
  - Именно, - кивнул хозяин, - взобрались и пошли поверху.
  - Отец Браун, - сказал гость, - “Небесная стрела”.
  - Чтобы поразить цель, - продолжил хозяин, - не обязательно подходить к ней вплотную, чтобы ударить её ножом. Нож можно и бросить.
  - Да, - сказал гость.
  - Вот и я, - сказал хозяин, - оказавшись в жизненном тупике, пытаюсь понять, как выйти из двумерной логики.
  Он взял чайник и наполнил свою чашку.
 
 
  - Слова лгут, - сказал гость после долгой паузы.
  - Почему вы заговорили об этом? - спросил хозяин. - Хотя с сутью сказанного вами я, в общем, согласен.
  - Мы вкладываем в слова какую-то свою суть, - ответил гость, - свой смысл, который они приобретают в контексте беседы, контексте мысли, контексте предложения, контексте нас, в конце концов. Потом мы выпускаем слова, и они становятся свободными, холодными, чужими. Мы смотрим им вслед и видим, как они создают совсем не то, чего мы хотели.
  - Наша душа взорвалась, металл смысла раскололся на части слов, слова пролетели бездну между нами и нашими собеседниками и поразили их, - сказал хозяин.
  - И на языке их кислый и горький привкус, а глаза слезятся от брызг жгучего масла, выбитого ударом из мыслей, скрывающих их души, - продолжил гость.
  - Да, - сказал хозяин, - именно так. Сюрреалистическая картинка.
  - Значит, именно поиск внутреннего смысла вас интересует сейчас? - спросил гость.
  - Не совсем, - ответил хозяин, немного подумав. - Как я сказал и как только что сказали вы, внутренний смысл не существует вне внутреннего контекста. Я ищу несколько иного.
  Он сделал глоток из чашки и зажёг спиртовку под остывшим чайником.
  Бросив спичку на медное блюдце, где лежала его трубка, он продолжил.
  - Если нет возможности познать внутренний смысл, не став иным, меньшим, чем ты есть, - сказал он, - то остаётся только одно - понять смысл, который рождается, когда внутренний смысл начинает смыкаться со смыслом внешним.
  - Заковыристо, - заметил гость.
  - И потому мне не нравится, - кивнул хозяин, - все верные решения обычно просты.
  - Или состоят из множества самодостаточных простых вещей, - заметил гость.
  - Согласен, - кивнул хозяин, беря в руки трубку и кисет.
  - Вы знаете, - сказал гость, наблюдая, как хозяин набивает трубку табаком, - я последнее время занят моделированием тепловых потерь.
  - Вот как, - заметил хозяин, помахивая погашенной спичкой и бросая её на медь курительного блюдца. - Продолжайте.
  - Я моделирую поток газа в стволе скважины, - сказал гость, - двигающегося от разогретого пласта к поверхности.
  Хозяин молча курил, слушая, и тени ложились на его щёки и пропадали.
  - Там много кудрявых решений, - сказал гость, - интегральные и дифференциальные формы, линейные и фрактальные поведения, ламинарные и турбулентные потоки - много чего. Но внутри всей этой вакханалии лежит очень простой принцип.
  Гость сделал глоток чая из чашки.
  - Принцип этот очень простой, - сказал он, - и суть его в том, что тепловая энергия через стенку из твёрдого вещества утекает тем сильнее, чем выше разность температур на этой и той стороне стенки. Ну и толщина стенки, конечно, играет роль, но в целом дело именно в перепаде температур.
  - “О, если бы ты был холоден или горяч”, - сказал хозяин.
  - Да, - кивнул гость, - те, что не холодны и не горячи, теплом не обмениваются.
  - Осмос, - сказал хозяин.
  - Осмос, - кивнул гость, - электропроводность, газодинамика, броуновское движение и много чего ещё, я подозреваю.
  - Схожий принцип, - сказал хозяин и задумчиво сделал глоток дыма.
  - Да, - сказал гость.
  - Хорошая мысль, - сказал хозяин, - интересная. Единый принцип в разных системах обеспечивает разные, но единые по своей сути процессы - и всё основано на обмене энергией.
  Гость кивнул.
  Хозяин подкрутил огонь спиртовки под закипевшим чайником.
  - Это надо обдумать, - сказал он, - кажется, тут может быть решение.
  - Рад, что пригодилось, - ответил гость.
  - Благодарю, - кивнул хозяин.
 
 
 
  - Именно поэтому вы перестали разговаривать? - спросил гость, наблюдая, как хозяин наливает чай в чашки.
  - Болтать - да, стараюсь, - ответил хозяин. - Но вряд ли стоит говорить, что именно поэтому. И размышления и воздержание от перепалок пришли вместе.
  - И какова же была причина? - спросил гость.
  - Вы знаете, что такое поляризация? - спросил хозяин. - Думаю, знаете.
  - Поляризация - изменение своих свойств в ответ на некоторое общее внешнее состояние среды? - спросил гость. - Например, свет, проходящий через поляризующую пластину, виден только при определённом положении наблюдающего относительно пластины?
  - Да, - сказал хозяин, - именно это.
  - И что же в вас поляризовалось? - спросил гость.
  - Не уверен, что во мне, - сказал хозяин, намазывая крекер вареньем. - Но точно уверен, что многие из тех, с кем я с таким наслаждением болтал, начали поляризовываться под воздействием внешних событий и мне эта их метаморфоза крайне не понравилась.
  - Например? - спросил гость.
  - Не хочу называть имён, - сказал хозяин, - да вы и сами разберётесь, скажу другое - я обнаружил, что в ответ на некоторые внешние события многие люди, которых я считал не только хорошими знакомыми, но и друзьями, обнаружили такое избирательное их восприятие, что мне это стало неприятно даже с учётом моей довольно развитой толерантности.
  - Приведите пример, - попросил гость.
  - Например, нападки на религию и Церковь, - сказал хозяин и положил в рот крекер.
  - Вы же знаете, что многие из тех, с кем вы общаетесь, не верят ни в каких богов, - сказал гость, внимательно глядя на жующего хозяина. - Например, я.
  - Знаю, - кивнул хозяин и запил крекер чаем.
  - Вы полагаете, что мы должны себя вести как-то по-другому? - спросил гость, и голос его стал резче и суше.
  - Я ничего не полагаю, - ответил хозяин, - у каждого есть свобода вести себя так или иначе. У нападающих на Церковь и религию - нападать, у меня - воздержаться от общения с ними.
  - Странно, - заметил гость, и голос его стал терять возникшую было сухость, - раньше вы вели себя иначе. Я помню ту длительную дискуссию, где вы долго и терпеливо объясняли неверные особенности мирского восприятия клира и его задач и прав в свете Православия. Кажется, этот тред время от времени даже перечитывают.
  - Нет, - сказал хозяин, - его не перечитывают. А те, кто читал, забыли почти сразу.
  - И вы опустили руки? - спросил гость.
  - Я не проповедник, - ответил хозяин, - я простой стареющий человек. И осознание этого факта очень многое заставило меня переосмыслить.
  - Вы решили, что стареете, - сказал гость, - и решили похоронить себя?
  - Я однажды писал ответ на пост одного из моих корреспондентов, - сказал хозяин, - и вдруг задумался - а чем я, собственно, занимаюсь? Пикируюсь с человеком, у которого текущая цель - облить дерьмом произвольно выбранную и не понимаемую им идею? Отмываю от дерьма даже не идею, потому что идея сраму не имет, ибо не жива, а просто его текущее отвратительное настроение, которое он решил поправить за счёт называния чего-то и кого-то дерьмом? То есть попросту копаюсь в дерьме, которое льётся из чьей-то поносящей ментальной задницы?
  Гость промолчал.
  - И я задумался, - продолжил хозяин, беря трубку и выбивая из неё пепел, - а какую часть это занимает в моей жизни? Какую долю?
  Он набил трубку табаком и прикурил.
  - Я взял карандаш, - продолжил хозяин, - и посчитал свои посты, лайки, комментарии. И я ужаснулся.
  Он затянулся.
  - И я задумался - а сколько у меня времени? Не говоря уж о кирпичах и масле? Какова средняя продолжительность жизни? Сколько мне осталось? И сколько из этого оставшегося я проведу в дерьме, если буду поддерживать прежнее к нему отношение?
  Гость молчал.
  - Я понял, - сказал хозяин, - что живу в состоянии постоянного дефицита - времени, сил, дел, радости, возможности, жизни наконец.
  - Факт общеизвестный, - заметил гость.
  - Общеизвестный, - кивнул хозяин, - и общенепонимаемый. Вы знаете такое самурайское упражнение - “сегодня меня ждёт смерть”?
  - Не уверен, - сказал гость.
  - Самурай, вставая утром, - сказал хозяин, затянувшись и выдохнув клуб дыма, - должен говорить себе - сегодня меня ждёт смерть. Я должен быть таким, чтобы, умерев, оставить по себе достойную память. Все мои дела должны находиться в таком состоянии, чтобы достойно завершиться с моей смертью или достойно и правильно продолжиться.
  - Утопия, - сказал гость.
  - Может быть, - сказал хозяин, чуть пожимая плечами. - Но ещё - цель.
  - Вы же говорили, - заметил гость, - что ищете цель. Чем эта вам не угодила?
  - Она меня не удовлетворяет постановкой, - ответил хозяин, - меня не слишком интересует память обо мне, хотя бы потому, что очень мало тех, кто будет обо мне хоть что-нибудь помнить. Я уже говорил вам, что все мои дела очень быстро рассыпаются в прах. Рассыплется и память. Пятьдесят френдов в фейсбуке? Из них только один приехал узнать, что со мной. И то я полагаю это грандиознейшей новостью.
  Гость почесал темя.
  - Вас совсем не волнует память о вас? - спросил он.
  - Если бы не волновала совсем, - ответил хозяин, - я бы не разговаривал с вами сейчас. Вы бы зашли, мы бы быстренько попили чаю, я сказал бы, что всё со мной в порядке и вы бы строчили новые посты уже через час.
  - Вы предложили посидеть ещё когда я списывался с вами, - сказал гость.
  - Именно тогда я и посчитал это грандиознейшей новостью, - ответил хозяин.
  - Я польщён, - сказал гость.
  - А я благодарен, - ответил хозяин.
 
 
  - И что вы решили по поводу этого самого дефицита? - спросил гость, когда трубка хозяина перестала извергать дым.
  - Я решил, что надо понять, зачем мне эта самая жизнь, - ответил хозяин, кладя трубку на медное блюдце. - И я задумался о тех силах, которые во мне бродят.
  - Ведь нельзя же понять их действительного внутреннего смысла, вы говорите, - заметил гость.
  - А мне не нужен внутренний, - сказал хозяин, - мне нужен их смысл в контексте моей жизни. Если в автомобиле есть колесо, то оно должно крутиться. Вот я и погрузился в созерцание работы внутренних колёс.
  - И как? - спросил гость.
  - Темно, - ответил хозяин, - понять форму и суть колёс нельзя, потому что они внутри.
  - Тупик? - спросил гость. - Снова?
  - Нет, - ответил хозяин, - просто затруднение.
  - И как же вы из него собрались выходить?
  - “По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы”, - процитировал хозяин.
  - Вот как, - заметил гость.
  - Да, - сказал хозяин, - слова Христа.
  - Ладно, - сказал гость, - если абстрагироваться от религиозной темы - вы хотите понять первоначальную цель ваших внутренних сил по результату их действия?
  - Вроде того, - кивнул хозяин, - но неверно работающий механизм следует неверным целям.
  - И снова тупик, - заметил гость. - Вас это не утомляет?
  - Если оставаться в тупике, - заметил хозяин, - это не добавляет ни сил, ни терпения.
  - Хорошо, - сказал гость, - но как же вы тогда?
  - Я вспомнил старое доброе тестирование, - ответил хозяин, - в программировании и вообще разработке программного обеспечения эта отрасль достаточно хорошо развилась.
  - И в чём суть? - спросил гость.
  - При тестировании вы помещаете систему в различные внешние состояния и смотрите, как она себя поведёт, - ответил хозяин, - с учётом её внутренней свободы.
  Гость моргнул.
  - Кольцо замыкается, - сказал он и взял в руки чайник.
  - Крышку придерживайте, - посоветовал хозяин, - не очень плотно держится при наклоне.
 
 
  - И как вы двигаетесь сейчас? - спросил гость, делая глоток из чашки.
  - Я представляю, что я мёртв, - ответил хозяин, - и слежу, что из этого во мне рождается.
  - Как это? - гость поставил чашку.
  - Очень просто, - ответил хозяин, беря крекер. - Просто вы говорите себе - я умер сегодня утром. Если вы решили сказать это себе утром, то говорите - я умер вчера вечером.
  Он сунул крекер в рот.
  - Следующий вопрос - а что это значит? Что изменилось? Что умерло вместе со мной? Что осталось жить? Чего мне жаль?
  - Много вопросов, - медленно сказал гость и обхватил ладонью чашку.
  - В самый раз, - сказал хозяин, наливая себе чаю. - И по ответам я понимаю, что меня волнует, что мне важно, что я могу и должен сделать. И с каждым таким шагом я начинаю понимать, а для чего вообще я.
  - И что же? - спросил гость.
  - Ответы меняются со временем, - ответил хозяин, - какие-то вещи с каждым разом всё сильнее блекнут, оказываются пустыми и ложными, какие-то, наоборот, всё больше усиливаются.
  - Если не секрет, - попросил гость.
  - Быть достойным, - ответил хозяин, - не тратить своё время и свободу на зло. На его создание и общение с ним.
  - Вот как, - тихо сказал гость.
  - Именно поэтому я начал сводить общение к минимуму, - ответил хозяин.
  - И что, - спросил гость, - все ваши знакомые оказались замаранными злом?
  - Слишком пафосно для атеиста, - хмыкнул хозяин, - и отнюдь не все меня разочаровали.
  - Кто же? - спросил гость.
  - Те, - ответил хозяин, - что под воздействием внешних событий не меняются. В их лентах всё как и раньше - выпивка, котики и красотки.
  - Вы променяли дискуссии на бухло, котиков и сиськи? - спросил гость.
  - Я променял людей, чьи ленты наполнены злом, - ответил хозяин, - на людей, чьи ленты наполнены радостью. Пусть простой, неглубокой, даже пошлой - но радостью.
  - Вы хотите быть на них похожи? - спросил гость.
  - Хотите ли вы быть похожи на одуванчик? - спросил хозяин. - Или вон на сирень? Или вон на кошку, что дремлет и в пол-уха слушает нас под этой сиренью?
  Гость молча сделал глоток.
  - Я не хочу походить ни на кого, - продолжил хозяин, - но мне приятно их общество. В этом обществе я могу жить и понимать, что я жив достаточно, чтобы что-то сделать. А что именно - я пойму, куда уж я денусь. Вот и всё.
  Гость молча допил чай из чашки.
  - Надеюсь, - сказал хозяин, - я вас не обидел.
  - Нет, - ответил гость, но голос его был скован.
  - Пойдёмте, - сказал хозяин, - я покажу вам комнату.
 
 
  - Вот, - сказал хозяин, открывая дверь комнаты на втором этаже, - ваша комната. Ванная и туалет - там, окно, если хотите, закройте. На нём сетка, но иногда собаки лают и утром у соседей петух поёт. Вайфай без пароля, розетка и зарядка - вот. Что-нибудь понадобится, скажите. Я пойду подумаю над вашей идеей.
  - Какой? - спросил гость.
  - Про обмен, - ответил хозяин, - кажется, у меня появились мысли по этому поводу. Так что пару часов точно не усну. Понадоблюсь - зовите.
  Он вышел, оставив гостя одного.
  Тот сел на кровать, достал из кармана телефон, включил его, поймал сеть.
  Открыл приложение Фейсбука и начал печатать.
  “Наш старый знакомый изменился. Очень жаль, но дело не в том...”
  Пальцы его остановились.
  Из окна повеяло ветерком.
  Он посмотрел в стеклянную створку окна, увидев там только своё отражение, потом перевёл взгляд на телефон в своих руках.
  Немного подумал, стёр набранное, выключил телефон и сунул в карман куртки.
  Сбросил ботинки, выключил свет и лёг поверх покрывала, заложив руки за голову.
  Почти сразу раздалось лёгкое сопение - гость уснул.
 
 
  На веранде хозяин налил в чайник воду из кувшина, зажёг спиртовку и поставил чайник на огонь.
  Сел в кресло.
  Несколько секунд спустя раздался шелест листьев сирени, мягкий толчок и лёгкий цокот когтей.
  - Мурр, - сказала кошка, идя по парапету.
  - Иди сюда, - сказал хозяин, похлопывая по колену.
  Кошка спрыгнула с парапета на его колени, легла, подобрав лапы и окружив себя хвостом.
  Он опустил руку, запустил пальцы в трёхцветную шерсть и начал почёсывать кошачий загривок.
  Кошка замурлыкала.
  Человек чесал кошку, слушал тихий шум спиртовки и смотрел на растущий лунный серп в небе.
  - Ты сотворил мироздание, - сказал человек вполголоса, - и Царство Твоё, и Слава, и сила Твоя отразились в нём…
  Он сидел и смотрел в небо, почёсывая кошку и рассеянно улыбаясь мыслям.
  Когда чайник вскипел, и он потянулся выключить спиртовку.
  Кошка спрыгнула с его колен, глянула на него снизу вверх и сказала:
  - Мяурр! Мя! Мяаа!
  Он поглядел на кошку.
  - Вот как. А звуки бы хорошо бы и верноподданнее издавать, моя дорогая. Хотя бы чуть-чуть.
  - Мяа-аа! - сказал кошка в ответ и побежала в дом, задрав хвост трубой.
  Человек покачал головой и пошёл следом.
  Насыпав корма в кошачью миску и долив воды в другую, он вернулся на веранду.
  Поевшая кошка пришла чуть позже и свернулась калачиком у него на коленях.
 
 
  Солнце карабкалось в небо по склонам кровель, когда на лестнице раздались неуверенные шаги.
  - Чаю? - спросил хозяин у сонного гостя, осторожно спускающегося со ступенек.
  - Неловко вас напрягать, - сказал гость.
  - Куда вы поедете, пока не проснётесь, - спросил хозяин, - к ближайшему столбу?
  - Ладно, - ответил гость, - хорошо.
 
 
  Дымок курился над чашкой.
  Гость потихоньку пил, обхватив чашку ладонями.
  - Вчера я хотел написать про вас, - сказал он.
  - Но не сделали, - сказал хозяин.
  - Вы смотрели ленту? - спросил гость.
  - Нет, - ответил хозяин, - я ещё не заходил. Просто вы сказали “я хотел”.
  - Верно, - гость сделал ещё глоток. - А знаете, что в нём могло быть?
  - Вы были обижены, - сказал хозяин, - так что текст, думаю, был бы для меня в чём-то обидным.
  - Да, - сказал гость.
  - Но теперь вы не хотите его писать таким, каким вчера задумали, - сказал хозяин, вынимая крекеры из глиняной банки, - иначе не заговорили бы об этом, я полагаю.
  - Да, - согласился гость, - вы полагаете верно.
  Хозяин кивнул, раскладывая варенье по розеткам.
  - Мне приснился сон, - сказал гость.
  - Расскажите, - попросил хозяин и взялся за свою чашку.
  - Мне снилось, - сказал гость, - что у меня в руках странная граната, старая, похожая на консервную банку. Я выдернул кольцо, и она разорвалась у меня в руках.
  - РГ-42, - заметил хозяин, - цилиндрическая, похожа на банку консервов.
  - Когда граната взорвалась, - продолжил гость, - я увидел, что руки мои в крови и какой-то едкой, дурно выглядящей и, наверное, столь же дурно пахнущей гадости.
  Хозяин бросил на гостя взгляд и сделал глоток.
  - А потом ко мне подошёл мой друг, - продолжил гость, - старый друг, давний. И я протянул ему руку, но потом понял, что я делаю. И я показал ему изгвазданную ладонь.
  - И что сделал ваш друг? - спросил хозяин.
  - Он достал из кармана флягу с водой, - сказал гость, - и полил. Я мыл руки под струёй и они становились чистыми. Порезы и раны от взрыва затягивались.
  Хозяин кивнул.
  - Хороший сон, - сказал он, - страшный, но хороший. Вам легче?
  - Это ещё не всё, - сказал гость.
  - Прошу прощения, - сказал хозяин, - продолжайте, прошу вас.
  - Я повернул голову влево и увидел, что мы стоим у деревянной, дощатой стены, доски которой прибиты горизонтально, а сквозь щели свищет ветер.
  Гость поёжился и сделал глоток.
  - На этой стене висело зеркало, - сказал он, - и я увидел в нём себя.
  Хозяин молча смотрел на него.
  - Моё лицо было порвано, - сказал гость, - окровавлено и залито той же самой жидкой дрянью.
  Он стиснул чашку ладонями.
  - Я обернулся к другу, - продолжил он, - и увидел, что друга нет. Только фляга на краю старой фаянсовой раковины, висящей под зеркалом. Я взял флягу, перевернул её и увидел, что она пуста и воды, чтобы отмыть лицо, в ней больше нет.
  Хозяин глядел на гостя.
  - Что было потом? - спросил он.
  - Ничего, - ответил гость. - Потом я проснулся.
 
 
 
  - Я сейчас задумался о ваших вчерашних словах, - заговорил гость после паузы.
  - Каких? - спросил хозяин.
  - Про то, что надо говорить себе, что я умер вчера, - сказал гость.
  - И что же? - спросил хозяин.
  - Я только что сделал это, - сказал гость, - и теперь мне кажется, что мой мозг наполнен острыми, ломкими иглами. Стоит пошевелиться, и они вопьются вглубь и разорвут меня.
  - Вы впечатлительны, - сказал хозяин, и по его тону было неясно - одобряет он это или осуждает. - Впечатлительны и в то же время скованны.
  - Почему? - спросил гость.
  - Мёртвые не чувствуют боли, - сказал хозяин. - Боль - свойство жизни.
  - То есть у меня не получилось? - спросил гость.
  - У вас всё получилось, - сказал хозяин, - просто вы так хотите жить, что не можете принять и мысли об умирании. Это нормально, я полагаю.
  - У вас такое было? - спросил гость.
  - Нет, - ответил хозяин, - но не потому что я просветлён, а потому что я изначально ощущал себя почти мёртвым. Жизнь утекала сквозь пальцы, и текучесть её была абсолютной.
  - Квантовая жидкость, - сказал гость, - гелий-3.
  - Может быть, - сказал хозяин, - я не слишком разбираюсь в физике.
  - Гелий-3 - изотоп, при термоядерном разложении которого выделяется огромное количество энергии, - сказал гость.
  - Больше чем от урана? - спросил хозяин.
  - Не уверен, - сказал гость, - распад урана - качественно иной процесс, не термоядерный, но в любом случае - в отличие от урана, гелий-3 вполне можно добывать в атмосфере планет, просто сепарируя атмосферные газы.
  - Хорошая фантазия, - сказал хозяин. - Может стать реальностью.
  - Да, - кивнул гость.
  Он сделал последний глоток из чашки и спросил:
  - Можно мне ещё?
  - Конечно, - ответил хозяин, - как же иначе?
 
 
  - Слушайте, - сказал гость пару чашек спустя, - я вот сижу и думаю - вы действительно считаете болтовню злом?
  - Нет, - сказал хозяин, - я считаю злом болтовню, основанную на зле и направленную только ко злу.
  - А критерии поточнее есть? - спросил гость.
  - Если человек чем-то возмущён, расстроен, обижен, раздавлен, - сказал хозяин, - и просит, требует, предлагает что-то сделать полезного - например, убрать лёд с дорожки, помочь кому-то, наказать кого-то за явный факт, в конце концов - это меня не возмущает. Может ранить, но не возмущает. Человек хочет чего-то сделать, что-то изменить.
  - А что возмущает? - гость сделал глоток, чуть поморщился, снял с губы прилипшую чаинку, взглянул на неё и брезгливо отбросил в сторону.
  - Возмущает, - продолжил хозяин, - когда человек просто берёт какое-то положение, обычно общее место, давно потрёпанное по языкам и клавиатурам, выставляет его как факт и показательно тычет пальцем, больше ничего и не собираясь с этим делать.
  - А какая разница? - спросил гость.
  - Если человек наступил в дерьмо и говорит всем - вот там и там нагажено, аккуратнее, если будете проходить, или пишет письмо в префектуру - в районе таком-то не убирают, или даже сам показательно берёт лопату, убирает и говорит - мужики, давайте все чистоту наведём или хотя бы гадить не будем - это нормально. К этому можно относиться по-разному, но это - нормально. Человек что-то сделал. Пусть даже чисто пиара ради, но сделал.
  Хозяин налил чаю себе.
  - А если человек просто показывает пальцем на кучу дерьма - смотрите, дерьмо! - и на этом считает своё участие завершённым, то…
  Хозяин пожал плечами.
  - Первый сказал - там дерьмо, второй сказал - это вот дерьмо, - сказал гость, - разница-то какая?
  - Первый не просто сказал, а что-то сделал, - ответил хозяин, - второй - нет.
  - Велики труды, - фыркнул гость.
  - Первый человек стоит на перекрёстке и говорит всем проходящим - пожалуйста, помогите мальчишкам, начавшим колоться, жалко их! помочь можно там-то и так-то, - сказал хозяин, - второй сидит в кресле и пишет - третий год количество наркоманов не уменьшается, власти вконец охренели.
  - И что, второй неправ? - спросил гость.
  - Что лучше, - спросил хозяин в ответ, - если хороший человек сделал что-то глупо или неправильно, ошибся, но сделал, а плохой надменно процитировал общее место и не сделал ничего?
  - В общем случае, - осторожно ответил гость, - лучше первое. Но бывает же…
  - Я знаю, - прервал его хозяин, - как благие помыслы порой открывают дороги в Ад. Но знаю также, что те, кто стоит в распахнутых дверях Ада и только и занят тем, что вопит - “врата уже вечность как распахнуты, ну вы представьте, и никто даже в паху не почешет!” - тот уже в Аду.
  Хозяин чуть шмыгнул носом, успокаиваясь.
  - А ведь всего-то нужно, - сказал он, - это сделать шаг из этих врат.
  - В религию? - прищурился гость.
  - Не верите в Христа, - сказал хозяин, - не верьте, не верите в Магомета - не верьте. Но помните - придёт Сатана и вы поверите ему.
  - “Мусульманин”, - сказал гость.
  - Да, - кивнул хозяин, - именно.
  - То есть всё-таки в религию, - скривил губы гость.
  - Да хоть в окопы, - отрезал хозяин, - но из дерьма. Главное - из дерьма.
  - А с чего вы взяли, - спросил гость, поёжившийся при слове “окопы”, - что те, кто тычут пальцем, не хотят из этого дерьма выйти?
  - Потому что они из него не выходят, - пожал плечами хозяин, - потому что они его непрерывно городят и воротят вокруг себя. “Чиновники - ворьё”, “менты - преступники”, “попы - мошенники”, “вокруг - быдло”, “Рашка - дерьмо”... Знакомо?
  Гость поёжился и не сказал ни слова.
  - И да, есть чиновники-воры, и их много, - сказал хозяин, - есть менты-преступники, и их много, есть попы-мошенники и лицемеры, и да, немало, вокруг люди частенько ведут себя как быдло, на наших улицах частенько можно вляпаться…
  Хозяин посмотрел на гостя.
  - Но ведь не все же подонки, - сказал он, и пальцы его, стиснутые в кулаки, побелели, - не все, не везде и не всегда. Есть хорошие и прекрасные люди. Есть везде.
  Гость молчал, глядя, как тяжёлые борозды пролегли по щекам хозяина.
  - Те, кто тычут пальцем, - сказал хозяин, - делают это потому, что хотят жить в дерьме. Все дерьмо, везде дерьмо и всегда дерьмо, а они - хоть только на минуту - в белом. И чтобы казаться белыми, они готовы забросать, затопить дерьмом весь остальной мир. Это ведь так просто - всё и вся объявить дерьмом, а самому отстояться на фоне. Отстояться, ничего не делая. Совсем ничего.
  Гость откашлялся.
  - Ну так ведь огромное же количество ситуаций, - сказал он, - когда сделать-то ничего и нельзя. Вот мои знакомые, у них бизнес…
  - Ценность каждого высказывания, - перебил хозяин, - определяется ровно тем, что вы готовы для его подтверждения или опровержения сделать. Если ваши знакомые занимаются бизнесом, действительно занимаются, то они так или иначе ищут выход. Если же они просто стоят опустив руки - они уже не бизнесмены. Они уже проигравшие.
  - Мне сложно с вами спорить, - сказал гость.
  - Я перешёл все рамки гостеприимства, - сказал хозяин, остывая. - Простите меня, пожалуйста. Простите, если сможете.
  Он поглядел под куст, откуда за беседой внимательно следила, прижав уши, кошка, усмехнулся через силу и сказал гостю:
  - Понимаете, я не хочу жить в дерьме. Просто не хочу. Ни белым, ни коричневым - никаким. Не хочу и всё.
  - А если вокруг всё и правда - одно дерьмо? - тихо спросил гость.
  - Тогда я возьму лопату, - ответил хозяин, - и противогаз.
 
 
  День завершался. Кипящий металл заката поджигал облака, красными брызгами стекал по крышам домов, заставляя воздух над ними дрожать.
  Хозяин сидел на веранде с ноутбуком, пил чай, что-то печатал.
  Свернувшись пёстрым клубком, кошка спала рядом на плетёном стуле, на котором утром сидел гость.
  Вот она открыла пасть и широко зевнула.
  Человек поглядел на кошку, устало вздохнул, сделал несколько наклонов, вытягивая шею, потом поднял ватный чехол и налил себе очередную чашку чаю из чайника.
  Открыл браузер, вошёл в фейсбук.
  В ленте гостя был обширный пост, начинавшийся словами:
  “Если сравнить этот мир с лабиринтом, составленном из тёмных и дурно пахнущих тупиков, становится страшно. Но ещё страшнее становится, когда понимаешь, что в каждом из этих тупиков кто-то сидит и, надменно тужась, упорно и целенаправленно делает его…”
  Дальше текст переходил в троеточие. Над текстом стояла картинка - встающее над развалинами старого деревенского сортира солнце.
  Хозяин усмехнулся и развернул ленту комментариев.
  “Вы там с этим анахоретом совсем ох*ели?! Это, видать, заразное...”
  “Слушайте, это же секта. Нас нае**ли, господа. Расходимся...”
  “Слушай, ты же нормальный человек? Ну я тебя всю дорогу за такого держал...”
  “Вот из-за таких как вы...”
  Гость был в сети.
  Хозяин щёлкнул его аватарке в полосе чата и напечатал:
  “Как успехи?”
  Гость откликнулся почти сразу:
  “Минус восемь френдов в первые полчаса.”
  Хозяин улыбнулся.
  “Так проходит мирская слава.”
  Троеточие появилось на пару секунд в чате, показывая, что гость что-то печатает.
  Потом пропало.
  Несколько секунд гость молчал, а потом от него пришло короткое сообщение:
  “Пусть не задерживается”.
  И смайлик в конце.
  Хозяин улыбнулся и напечатал:
  “Хотите чаю?”
  Гость вспыхнул сначала троеточием, а потом словами:
  “Бублики - с меня. Через час буду.”
  Хозяин снова улыбнулся и написал:
  “Жду.”
  Закрыв ноутбук, он встал, взял ведро и вышел за калитку. Идя за водой к колодцу, он напевал что-то весёлое и здоровался с гуляющими соседями.