И здесь тоже водятся тигры

Сквирк.
Звук был едва слышен, словно он существовал только где-то там, глубоко внутри головы, лишь в зоне слышимости внутреннего уха, или наоборот, далеко снаружи, достаточно далеко, чтобы его ПОЧТИ нельзя было услышать, но достаточно именно в той мере, чтобы слуховые органы могли сообщить о нем мозгу.
Сквирк.
Альберт - мальчик возраста десяти лет - лежал неподвижно, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Вполне возможно, что этот звук мог ему присниться, но когда он повторился во второй раз, эта мысль мгновенно была сведена на нет. И, словно в подтверждение, снова и в третий раз:
Сквирк.
Альберт сел в кровати. Безмятежно светились зеленые цифры электронных часов на столике рядом, комната на три четверти была заполнена темнотой, и тишина звенела в ушах. Звенела ПУГАЮЩЕ громко.
За окном в свете луны под свежим ветерком ранней осени качались ветви деревьев, бесстыдно и в очень короткие сроки, как дешевая стриптизерша-проститутка, сбросившие свои одежды, и их тени щупальцами скользили по полу комнаты. Звук издавали не они - от них и до окна было метра полтора, и Альберту даже не нужно было подходить к окну, чтобы убедиться в этом. Это он знал наверняка.
Он откинул смятую простыню и опустил ноги на пол. Обнаженные ступни коснулись жесткого ворса ковра и в это же время звенящая тишина, почти достигшая какого-то пика, лопнула струной, уступив место тому же:
Сквирк.
Альберт поднялся с кровати и подошел к двери. Рука его взялась за холодную ручку, а горло само сглотнуло. Он открыл дверь.
В коридоре было темно. Из комнаты родителей - на противоположном конце этого маленького коридорчика - доносился мерный храп. Они не слышали этого звука. А посередине коридора, по левую руку, из-под двери в отцовский кабинет пробивалась еле заметная полоска света. Не от ламп освещения и не от телевизора, поскольку телевизора там не было.
От компьютера. Того самого, за которым так часто сидел Альберт в свободное время. Вернее, в то свободное время, когда ему разрешал отец. А разрешал он всегда.
Медленно, словно тьма была густой, Альберт двинулся к полоске света.
Он миновал слившиеся с темнотой висевшие на стенах картины - репродукции пейзажей известных художников в дешевых рамках и закрытые стеклами, и остановился перед полоской света. Не отрываясь и не моргая он смотрел на эту полоску, и казалось, что она становится шире, будто дверь, на самом деле открывающаяся в сторону, очень медленно, по миллиметру, поднималась вверх, и света становилось все больше. Свет подбирался к пальцам его босых ног, и было в нем что-то противоестественное, что-то не такое. Или просто страшное.
Глаза заслезились и мальчик сморгнул. Полоса света вернулась туда, где она была. Ему просто показалось.
Он взялся за ручку и все вокруг исчезло. В мире больше ничего не было, кроме ручки и его руки, лежавшей поверх нее. И еще его глаз, которые все это наблюдали. И больше ничего - ни страха, ни даже обыкновенного любопытства, - больше ничего не было. Он повернул ручку и открыл дверь. Тусклый свет бросился ему в лицо.

Компьютер стоял на столе напротив двери. Вся стена справа сверху донизу была заставлена книгами - по юриспруденции, по менеджменту, по экономике, изданиями кодексов; а в углу слева, у окна, стоял шкафчик, за стеклом которого находились разные сувенирчики-безделушки, которые коллекционировал отец. За столом, у стены стояло кресло, и монитор всегда был развернут в сторону кресла, так что когда кто-нибудь входил в эту комнату, или, вернее, кабинет, он видел только его заднюю стенку. Но сейчас он был развернут экраном к двери.
Распахнув дверь, Альберт стоял и смотрел на экран. И чем дольше он смотрел, тем шире становились его глаза.
Внутри монитора, за стеклом, находился тигр. Настоящий тигр в натуральную величину. Виден был он не весь, а только часть его головы с одним глазом. Другая часть, с другим глазом, как и все остальное туловище, было где-то там. Там, где в этом мире пустота, воздух. Но ТАМ был другой мир. И еще была видна лапа тигра с огромными когтями, которая скребла по стеклу. Отсюда и происходил этот звук -
сквирк
но теперь с еле слышным дребезжанием. Тигр пытался выбраться наружу.
Он скреб своей огромной лапой по стеклу и монитор ходил ходуном. Когти издавали противные звуки при соприкосновении с гладкой поверхностью, тигр не унимался. В нарушение всех законов реальности стекло начало выгибаться наружу и, кажется, можно было ощутить на ощупь каждый острый бугорок - когти, там, где они соприкасались со стеклом. Казалось, вот еще чуть-чуть, еще немного, и стекло поддастся, распорется под силой когтей как целлофан или как лист бумаги. И пришелец из другого мира, нереального, окажется в этом, реальном. Слышно было шумное пыхтение, как будто его издавал не зверь, а человек. Скребок. Другой. Стекло натягивается все больше и кажется, сейчас не выдержит, сейчас прорвется...
И мальчик закричал. Он кричал громко и долго и разбудил родителей, но даже не зная об этом, и кричал, уставившись пустыми глазами в никуда, когда они прибежали на его крик и начали успокаивать, не обращая никакого внимания на включенный компьютер и развернутый монитор с пустым экраном. Кричал, когда они вызвали врачей, и кричал все то время, пока врачи ехали к ним. И лишь когда ему поставили укол успокоительного, а потом еще один, и положили на носилки, он замолк. Он замолчал, но глаза его остались широко раскрыты. Он ушел в себя. Ушел далеко.

Он очнулся. Пришел ли он в себя после шока, или после того как успокоительное, которое ему ввели, перестало действовать - он не знал. Голова не соображала, перед глазами все расплывалось, взгляд никак не мог сфокусироваться.
Альберт закрыл глаза и посидел еще немного. Потом снова открыл. Зрение пришло в норму и он смог разглядеть окружающую обстановку. Пол, на котором он сидел, был покрыт толстым слоем какого-то мягкого материала. Стены - к одной из них он прислонился спиной - тоже были обиты тем же материалом. Мягкие кнопки через равные промежутки. Шесть плоскостей, покрытые мягким серо-зелено-голубого цвета и никаких окон. Свет падал высоко сверху, через маленькие отверстия, закрытые частой сеткой.
Мальчик попытался пошевелить конечностями, но двинулись лишь ноги. Руки были в рукавах рубашки, а рукава были завязаны на спине.
Он уперся спиной в стену и принялся отталкиваться босыми ногами, поднимая тело. Действие давалось с трудом, но он все-таки поднялся.
Неожиданно кусок прямоугольной формы стены напротив двинулся с места. Дверь.
Мальчик чуть повернул голову и увидел высокого лысоватого человека в белом халате - доктора - который с еле заметным напряжением приближался к нему.
- Очнулся? - доктор сверкнул слишком уж широкой улыбкой. - Да, малыш доставил ты нам хлопот. Поставили тебе даже не один укол успокоительного, положили на носилки, а ты вдруг  пришел в себя и как принялся вырываться! Одного санитара покусал, другому вцепился ногтями в лицо. Хирург до сих пор швы накладывает.
- Где я? - прошептал мальчик. Каждая губа будто весила по полтонны.
- В больнице, - доктор еще раз неестественно улыбнулся. - Не беспокойся, мальчик, ты всего лишь в больнице.
Он запустил руку в карман и вытащил оттуда наполненный шприц с пластмассовым колпачком на игле.
- Сейчас поставим тебе укольчик и ты снова уснешь. Не волнуйся, все в порядке.
Доктор снял колпачок и надавил на поршень. Прозрачная жидкость брызнула через отверстие в игле.
- Не беспокойся, все в порядке, - повторил доктор и подошел к Альберту.
А взгляд мальчика был устремлен за его спину, туда, где рядом с дверью, на стене, по которой будто кто-то вдруг провел лезвием, образовалась широкая щель, а потом оттуда вылезла большая лапа оранжевого цвета с черными полосами и большими когтями и неслышно опустилась на пол...
Доктор почти ввел иглу, когда что-то в застывшем, окаменевшем мальчике его насторожило. Он резко повернулся туда, куда был направлен взгляд мальчика...
И тигр взмахнул лапой. Шею доктора словно стерли резинкой. Его голова полетела к стенке, отскочила и упала на пол, лицом к мальчику. Взгляд остановился на лице Альберта, рот два раза открылся и закрылся, словно пытаясь что-то сказать, а потом глаза закатились.
Тело доктора, все еще сжимая в руке шприц, стояло вертикально, и кровь тоненьким фонтанчиком била из артерии между плечами - там, где раньше была шея.
Тигр взмахнул лапой еще раз и ноги доктора согнулись и упали на пол, а туловище, начиная от паха и выше, отлетело к стенке и осталось лежать там.
Альберт статуей стоял у стены и смотрел, как тигр подошел к туловищу доктора и принялся неспешно его поедать. Дверь была приоткрыта, но мальчик не мог сделать ни шага. Он не мог даже кричать, его парализовало целиком и полностью. Он мог только стоять и смотреть, как туловище доктора по частям исчезает в пасти тигра, слушать треск разрываемой одежды и плоти, когда тигр принимался за следующий кусок, и хруст костей и влажное чавканье, доносящееся из пасти тигра и смешивающееся с его довольным урчанием.
Когда с туловищем было покончено, тигр принялся за ноги. Голова его иногда поднималась и мальчику казалось, будто тигр ему подмигивает.
И тогда мальчик смог закричать. Тигр проглотил последний кусок ноги и словно удивленно посмотрел на него.

Медсестра, услышавшая крик, осторожно вошла в комнату. И увидела сидящего на корточках в углу посреди огромного кровавого пятна мальчика в смирительной рубашке, покрытого кровью с головы до ног, и что-то круглое, лежавшее рядом с ним. Что-то, что она сначала приняла за голову манекена из магазина одежды. Это и оказалось головой, но не манекена.
Медсестра отпрянула и расширившимися от ужаса глазами посмотрела на мальчика.
Альберт видел, как тихо закрылась дверь за ее спиной, видел, как из прорези в стене позади сестры снова показалась такая уже знакомая лапа... Но он промолчал. Он снова ушел в себя.
Теперь уже навсегда.