Пушкин, я вас любила

«ПУШКИН, Я ВАС ЛЮБИЛА»

Ему тридцать. Он — Поэт. Он — Талант. Он — Гений.
Ей шестнадцать. Она —  Красавица. Так случится по судьбе, что их пути пересекутся, и он поймет, в один миг почувствует: Она. Она! Она — Моя!!! «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив», - напишет Пушкин своей жене Наташе Гончаровой через четыре года после первой их встречи.

«ХОРОШИЙ ПОЭТ - ЭТО ВОВСЕ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ХОРОШИЙ МУЖ»

Он увидит ее на московском балу «в белом воздушном платье с золотым обручем на голове» зимой в 1829 году. Пушкин, у которого был «смертельный шарм и магнетическое обаяние», который мог вскружить голову любой  красавице, сам оказался во власти этих чарующих глаз. Ее царственной осанки. Он ничего о ней не знал, он ее почувствовал. Это было как «удар молнии».

Он потеряет покой. Он будет искать с ней встречи. Он сразу поймет, что хочет  жениться. Жениться на Гончаровой Наташе. В своем воображении он уже рисует картины нежных сцен семейного счастья, где он - добродетельный муж, отец семейства. Он попросит руки у ее матери. Ему не откажут: в ответ услышит уклончивые обещания, что нужно «Потерпеть».

Он будет задыхаться в Москве, потому что ему невыносимо видеть ее на московских балах, наблюдать, «как зреют ее формы, как пробуждаются ее глаза, как набирает уверенность ее улыбка».

Он уедет на Кавказ. Ему нужно будет вырваться из Москвы; ему просто необходимы опасности и приключения, чтобы ненамного забыть эту юную красавицу: «Скажите, в странствиях умрет ли страсть моя?»  Но настоящее не «умирает», не забывается. Никак не забывается. Через несколько месяцев он вернется в Москву и все мысли будут о Наташе.

«ДЕВУШКИ РОЖДАЮТСЯ НА СВЕТ ЗАТЕМ, ЧТОБЫ ВЫГОДНО ВЫХОДИТЬ ЗАМУЖ»

«Девушки рождаются на свет затем, чтобы выгодно выходить замуж», - так считает Наталья Ивановна Гончарова, мама Наташи; поэтому воспитывала своих дочерей в большой строгости, большей, чем даже у послушниц в обители.

Весь распорядок дня был подчинен строгому режиму, безоговорочному  послушанию во всем. Образование сводилось к урокам танцев и французскому: «Без знания французского и без умения танцевать кадриль ни один богатый жених замуж не возьмет».

На Наташу возлагались особые надежды, потому что две старшие дочери Натальи Ивановны не слишком соблазнительны: «Катерина была рослой, массивной и мечтательной», «Александра, по несчастью, косоглазой».

Красота Наташи была ослепительной, она произвела «сенсацию»: все были восхищены и околдованы этой «робкой и холодной нимфой». У нее было удивительное сочетание классически правильных черт и грациозность стана: «Ростом высокая, с баснословно тонкой тальей, при роскошно развитых плечах и груди».

Наташа была скромна до болезненности. И эта скромность, «такая редкая спутница торжествующей красоты», еще больше возвысила ее в глазах влюбленного поэта.

«СКОЛЬКО МУК ОЖИДАЛО МЕНЯ ПО ВОЗВРАЩЕНИИ!»

Он вернется с Кавказа и окажется снова на пороге дома Гончаровых: «Сколько мук ожидало меня по возвращении! Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с каким приняла меня м-лль Натали... У меня не хватило мужества объясниться».

Наталья Ивановна больше всего будет опасаться появления Пушкина, который может вскружить голову дочери «своими приливами страстей, продолжительными визитами, письмами на четырех листах, взглядами, как в лихорадке, и дрожащими руками». Она боялась, что Пушкин может испортить все и расстроить ее планы.

«УЧАСТЬ МОЯ РЕШЕНА. Я ЖЕНЮСЬ...»

Через год «расчеты» Натальи Ивановны не оправдаются: завидных женихов, которые смогли бы по достоинству оценить все прелести ее дочери, не найдется. Она станет терпимее к Пушкину. Он осмелеет и снова заговорит о женитьбе. Она выслушает его с благосклонной «гримасой на устах» и задаст три вопроса, на которые «велела ему ответить искренне и по размышлению зрелом»: «Во-первых: полагает ли он себя способным, несмотря на свое столь разгульное прошлое, о котором всей Москве ведомо до мельчайших подробностей, сделать счастливой такое чистое дитя, как Наташа? Во-вторых: позволит ли его материальное положение удовлетворять запросы Наталии, привыкшей ни в чем себе не знать нужды и достойной находиться в высших кругах русского общества? В-третьих: не двусмысленно ли его положение в отношении правительства? Не состоит ли он под надзором полиции?»

Он непременно ответит «чистосердечно и подробно, умоляя проявить терпение и снисходительность».  Не скроет и свои сомнения, это будет касаться Наташи: «... будучи всегда окружена восхищением, поклонениями, соблазнами, надолго ли она сохранит на это спокойствие? Не возникнут ли у нее сожаления? Не будет ли она тогда смотреть на меня как на помеху, как на коварного похитителя? Не почувствует ли она ко мне отвращения? Бог мне свидетель, что я готов умереть за нее; но умереть для того, чтобы оставить ее блестящей вдовой, вольной на другой день выбрать себе нового мужа, - эта мысль для меня ад». Какая мудрость и какое предвидение...

Пушкин ответит и будет ждать вестей от Гончаровых. Ему принесут записку от них, он развернет «дрожащими руками» и прочитает одно слово, и этим словом будет: «ДА!»
 
«Я НИЧЕГО НЕ ИМЕЮ ПРОТИВ ТОГО, ЧТОБЫ ПРИБАВЛЯТЬ ЖИРУ И БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ»

Начнутся приятные хлопоты. Он получит благословения своих родителей. Состоится официальная помолвка. Эта новость разлетится по всему Петербургу и Москве. Одни с восторгом поздравляют. Для других это известие болезненно. Елизавета Хитрово, так безнадежно влюбленная в поэта, недоуменно напишет ему: «Я всегда думала, что гений поддерживает себя полной независимостью и развивается только в беспрерывных бедствиях, я думала, что … однообразное счастье убивает деятельность, располагает к ожирению и делает скорее добрым малым, чем великим поэтом!» На что Пушкин ответит: «Дело в том, что я человек средней руки и ничего не имею против того, чтобы прибавлять жиру и быть счастливым, - первое легче второго».

Пушкин торопится жениться, но Наталья Ивановна вдруг снова начнет упрямиться и по-прежнему считает, что «заключила негодную сделку, вручив свою дочь» разнесчастному литератору. Она заявит, что не может выдать без приданного, которым они не располагают, что этот «неладно скроенный союз» следовало бы отсрочить. Она все еще надеется подыскать для Наталии более подходящую партию.

Пушкин непреклонен. Он выскажет желание самому оплатить приданое. Дед Наташи, Афанасий Николаевич, проживавший в Калуге в имении Полотняного завода, вызовется помочь в этом щекотливом деле и предложит один вариант. У него в подвале мертвым грузом лежит «...  в двести пудов, бронзовая статуя Екатерины II, заказанная в Берлине в память о посещении царицей усадьбы». Надо сказать, статуя совершенно неудачная, но если переплавить в металл, возможно выручить определенную сумму. Дед невесты попросит походатайствовать перед императором о разрешении сего «мероприятия». Пушкин согласится. Он обратится с просьбой, получит милостивый ответ, что нет возражения, но в данный момент цена на бронзу невелика и выгода от продажи будет минимальной.

«ТЕБЯ МНЕ НИСПОСЛАЛ - ТЕБЯ, МОЯ МАДОНА»

Как бы то ни было, Пушкин счастлив от предвкушения полного счастья и пишет своей невесте: «Тороплюсь — целую ручки Наталье Ивановне, которую я не осмеливаюсь еще называть маменькой, и вам также, ангел мой, раз вы не позволяете мне обнять вас. Поклоны вашим сестрицам».

В это время в Петербурге на Невском проспекте в книжном магазине выставят «картину, изображающую Св. Деву Марию с младенцем Иисусом». Пушкин найдет полное сходство мадонны со своей невестой: «Я мало бываю в свете. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадоной, похожей на вас как две капли воды». Эти строки он посвятит своей мадонне, которая вскоре станет  его женой:

Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал — Тебя, моя Мадона,
Чистейшей прелести чистейший образец.

А женитьба, намеченная на май, перенесена на сентябрь. В августе умирает, как на грех, его дядюшка и из-за траура свадьбу отложили еще на шесть недель: «Надо признаться, что никогда еще ни один дядя не умирал так некстати».

«ЧЕРТ МЕНЯ ДОГАДАЛ БРЕДИТЬ О СЧАСТИИ, КАК БУДТО Я ДЛЯ НЕГО СОЗДАН»

К этому скорбному событию добавятся новые объяснения Натальи Ивановны, которая никак не хотела смириться, что свадьба ее дочери все-таки состоится: и «сцены следовали за сценами». «Она кричала, и Пушкин кричал. Ошеломленная Наталья не осмеливалась ни возразить матери, ни огорчить жениха».

Пушкин отправится в Болдино, чтобы принять во владение имение и крепостных, которые выделил ему отец по случаю женитьбы, а перед отъездом напишет своей невесте: «Если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, а вы решили  повиноваться ей, - я подпишусь под всеми предлогами, какие ей угодно будет выставить, даже если они будут основательны, как сцена, устроенная ею мне вчера, и как оскорбления, которыми ей угодно меня осыпать. Быть может, она права, а неправ я, на мгновение поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае вы совершенно свободны; что же касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам, или никогда не женюсь».

Одна мысль, что Наташа, его Наташа «может принадлежать какому-нибудь блестящему молодому дворянину, числящемуся по архивам, или дурно напомаженному генералу в гроздьях крестов и звезд» приводила его в такое удручающее состояние, справиться с которым было нелегко.

«НАША СВАДЬБА БЕЖИТ ОТ МЕНЯ»

Через несколько дней Пушкин получит письмо от Наташи, в котором она «обещает выйти за него замуж — с приданым ли, без приданого». Счастливый Пушкин ответит юной невесте: «...  Еще раз простите меня и верьте, что я счастлив, будучи с вами вместе».

Пушкин догадывается что Наташа его не любит, не могла еще полюбить: нужно время. Она привыкнет. Она полюбит. Он готов ждать:

И, может быть, - на мой закат печальной
Блеснет любовь улыбкою прощальной.

Никогда еще столько мыслей, столько музыки не будоражило его душу, никогда еще ему так не писалось, как в ту Болдинскую осень!

В это время свирепствует  холера и въезд в Москву будет закрыт. Он застрянет в Болдино на долгих 75 дней. Он будет ждать долгожданных писем от своей невесты: «... мой ангел, отвечайте мне хоть по-чухонски, да только отвечайте». «Письмо ваше короче было визитной карточки».

Но свадьбе быть! Долгожданное венчание состоится 18 февраля 1831 года в церкви Вознесения Господня у Никитских ворот.

«Я ЖЕНАТ И СЧАСТЛИВ»

Друзья Пушкина и знакомые «увидят» в нем перемены. Это будет совсем другой человек: «С тех пор, что он женился, это совсем другой человек — положительный, рассудительный, обожающий свою жену. Она достойна этой метаморфозы, так как утверждают, что она столь же умна, как и красива». «Всем казалось странным, что у Пушкина, который жил все по трактирам, такое вдруг завелось хозяйство». «А женка Пушкина очень милое творение. Я более и более радуюсь тому, что он женат. И душа, и жизнь, и поэзия в выигрыше».

Пушкин действительно счастлив: «... Я женат — и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось — лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что кажется, я переродился». «... Женка моя прелесть не по одной наружности».

После венчания он привезет жену в квартиру на Арбате, которую он снимет накануне: «Она располагалась на втором этаже и состояла из пяти комнат, щегольская уютная гостиная была оклеена диковинными обоями под лиловый бархат, с рельефными набивными цветами. Большие печи до самого потолка выложены фаянсовыми изразцами». Через несколько месяцев им придется съехать с этой щегольской квартиры и перебраться в Царское село в квартирку поскромней, подальше от «петербургских и московских сплетен и расходов».

Холера до сих пор свирепствует, и двор переедет в В Царское село, где произойдет встреча императора с четой Пушкиных: «Поскольку он женат и небогат, надо ему помочь сводить концы с концами». Так Пушкина примут на государственную службу в Коллегию иностранных дел. Ему назначат жалованье, допустят до архивов.

«МОЖНО ПОДУМАТЬ, ЧТО ЭТО ВЫ, А НЕ НАТАЛЬЯ, ОЖИДАЕТЕ РЕБЕНКА»

Они будут ждать первенца. Пушкин заботливый и нежный супруг. Он переживает за Натали, он тревожится за нее и за их будущего малыша. Он вынужден уехать в Москву, чтобы решить финансовые вопросы, и с тревогой пишет своей жене: «Надеюсь увидеть тебя недели через две; тоска без тебя; к тому же с тех пор, как я тебя оставил, мне что-то страшно за тебя. Дома ты не усидишь, поедешь во дворец, и того гляди, выкинешь на сто пятой ступени Комендантской лестницы».

«Душа моя, женка моя, ангел мой!Сделай мне такую милость: ходи 2 часа в сутки по комнате, и побереги себя. Вели брату смотреть за собою и воли не давать... Если поедешь на бал, ради Бога, кроме кадрилей, не пляши ничего; напиши, не притесняют ли тебя люди (слуги) и можешь ли ты с ними сладить. За сим целую тебя сердечно».

«Пожалуйста, не стягивайся, не сиди поджавши ноги, и не дружись с графинями, с которыми нельзя кланяться в пояс. Я не шучу, а говорю тебе серьезно и с беспокойством... Пиши мне лучше о себе — о своем здоровье».

«Милый мой друг, ты очень мила, ты пишешь мне часто, одна беда: письма твои меня не радуют. Что такое vertige? (головокружение) Обмороки или тошнота? Виделась ли ты с бабкой? Все это ужас меня беспокоит. Чем больше думаю, тем яснее вижу, что я глупо сделал, что уехал от тебя. Без меня ты что-нибудь с собой да напроказишь». Наташа будет ревновать, он успокоит: «Москва еще пляшет, но на балах я не был... Не люблю я твоей Москвы».

Пушкин тревожится и переживает за малейшие недомогания своей супруги, на что сестра скажет ему: «Можно подумать, что это вы, а не Наталья, ожидаете ребенка». Пушкин будет рядом при родах: «Отзывы на стоны роженицы... стали вопли и рыдания ее благоверного». Но все обойдется. На свет появится дочь,  очаровательная чернявая малышка: «Представьте себе, что жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей персоны. Я в отчаянии, несмотря на все мое самодовольство».

С рождением дочери Наташа стала еще красивей: материнство сделало ее еще прекраснее.

«С ТВОИМ ЛИЦОМ НИЧЕГО СРАВНИТЬ НЕЛЬЗЯ НА СВЕТЕ — А ДУШУ ТВОЮ ЛЮБЛЮ Я ЕЩЕ БОЛЬШЕ ТВОЕГО ЛИЦА»

Пушкин счастлив, счастлив семейной жизнью, он безумно любит своих девочек. Он тревожится за них, когда снова придется уехать в Москву, где с министром народного просвещения посетит Московский университет. Он будет польщен, когда на лекции профессора русской словесности И.И. Давыдова, министр, обращаясь к студентам и указывая на профессора скажет: «Вот вам теория искусства, а вот и самое искусство,» - прибавит он, указывая на Пушкина. Поэт будет польщен, но мысли все его будут в Петербурге, все мысли о Наташе и дочери Марии.

Они обмениваются письмами, где «держат» отчет друг перед другом. Наташа будет обвинять в «тысяче воображаемых измен», а Пушкина интересует все: «Я же все беспокоюсь, на кого покинул я тебя! На Петра, сонного пьяницу, который спит не проспится, ибо он пьяница и дурак; на Ирину Кузьминичну, которая с тобой воюет; на Ненилу Ануфриевну, которая тебя грабит. А Маша-то? Что ее золотуха...? Ах, женка душа! Что с тобой будет?» «Какая ты умненькая, какая ты миленькая! Какое длинное письмо! Как оно дельно». «Благодарствуй, женка... Кстати, смотри, не брюхата ли ты, а в таком случае береги себя на первых порах. Верхом не езди, а кокетничай как-нибудь иначе».

«Вчера только успел отправить письмо на почту, получил от тебя целых три.  Спасибо, жена. Спасибо и за то, что ложишься рано спать... а ты так тиха, так снисходительна, так забавна, что чудо. Что это значит? Уж не кокю (рогоносец) ли я?»

«Женка, женка!...  но оставим это. Ты, мне кажется, воюешь без меня дома,  сменяешь людей, ломаешь кареты, сверяешь счеты, доишь кормилицу. Ай да хват-баба! Что хорошо, то хорошо». «Благодарю, душа моя, за то, что в шахматы учишься. Это непременно нужно во всяком благоустроенном семействе; докажу после».

Через год у них родится мальчик и назовут его Александром! «... С умножением моего семейства умножаются и расходы», «... кроме жалования, определенного щедростью его величества, нет у меня постоянного дохода», - так Пушкин обратится к государю Александру Николаевичу и сообщит ему, что задумал написать он о Пугачеве и просит разрешения побывать в тех местах, где еще живы свидетели тех событий.

Он отправится в Оренбургские степи и будет писать домой: «Милая женка, вот тебе моя подробная Одиссея». «Вот, мой ангел, подробный отчет о моем путешествии». «Машу не балуй, а сама береги свое здоровье, не кокетничай 26-го. Да бишь! - не с кем. Однако все-таки не кокетничай... Тебя целую крепко и всех вас благословляю: тебя, Машку и Сашку».

«Я веду себя хорошо, и тебе не за чем на меня дуться. Письмо это застанет тебя после твоих именин. Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете — а душу твою люблю я еще больше твоего лица. Прощай, мой ангел, целую тебя крепко».

«КАБЫ НЕ СТЫДНО БЫЛО, ВОРОТИЛСЯ БЫ ПРЯМО К ТЕБЕ, НИ СТРОЧКИ НЕ НАПИСАВ. ДА НЕЛЬЗЯ, МОЙ АНГЕЛ»

Он будет скучать по своим детям, по любимой жене:  «Пиши мне часто и о всяком вздоре до тебя касающемся». «... я все еще люблю Гончарову Наташу, которую заочно целую куда ни попало. Addio mia bella, idol mio, mio bel tesoro, quando mai ti rivedro». (итал. «Прощай, красавица моя, прекрасное мое сокровище, когда же я тебя опять увижу...»)

«Как бы ты была мной довольна! За барышнями не ухаживаю, смотрительшей не щиплю, с калмычками не кокетничаю — и на днях отказался от башкирки, несмотря на любопытство, очень простительное путешественнику. Знаешь ли ты, что есть пословица: на чужой сторонке и старушка божий дар. То-то, женка. Бери с меня пример». «Честь имею донести тебе, что с моей стороны  перед тобой чист, как новорожденный младенец. Дорогою волочился я за одними 70 и 80-летними старухами — а на молоденьких засцых шестидесятилетних и не глядел». «В деревне Берде, где Пугачев простоял шесть месяцев, имел удачу- нашел 75-летнюю  казачку, которая помнит это время, как мы с тобою помним 1830 год. Я от нее не отставал, виноват: и про тебя не подумал».

«ЗНАЕШЬ, КАК ПИШЕТ СТИХИ ПУШКИН»

Он вернется в Болдино и будет приводить в порядок все записки о Пугачеве: «Не стращай меня. Женка, не говори, что ты искокетничалась; приеду к тебе, ничего не успев написать — и без денег сядем на мель. Ты уж лучше оставь меня в покое, а я буду работать и спешить».«Не мешай мне, не стращай меня, будь здорова, смотри за детьми, не кокетничай с царем... Я пишу в хлопотах, никого не вижу».   «Коли царь позволит мне «Записки», то у нас будет тысяч 30 чистых денег. Заплотим половину долгов,  заживем припеваючи».

Он попытается развеселить ее, расскажет, что в соседних губерниях разносится слух, как «Пушкин пишет стихи»: «... перед ним стоит штоф славнейшей настойки — он хлоп стакан, другой, третий — и уж начнет писать! Это слава». А в действительности, не все так слагается у него гладко: «Бог знает, что со мной делается. Старам стала, и умом плохам. Приеду оживиться твоей молодостью, мой ангел».

Расскажет, что слава о ней, его Наташе, ее красоте дойдет и до их местной попадьи, которая уверяет, что «ты всем взяла, не только лицом, да  фигурой». С особой нежностью он расспросит о Машеньке: «Что моя беззубая Пускина? Уж эти мне зубы» - а каков Сашка рыжий? Да в кого-то он рыж? Не ожидал я этого от него».

«ГУЛЯЙ, ЖЕНКА; ТОЛЬКО НЕ ЗАГУЛИВАЙСЯ И МЕНЯ НЕ ЗАБЫВАЙ»

Наташа попытается вызвать у него ревность, чтобы он побыстрее приехал к ней, к детям, но вызовет не только ревность, но нелицеприятные слова в свой адрес. Не сдержится поэт и назовет ее «сучкой, за которой бегают кобели»: кокетство не в моде и почитается дурным тоном.

Он посоветует ей прочитать  басню Измайлова о Фоме и Кузьме, но сердиться долго он не сможет на свою Наташу и тут же пишет: «Теперь, мой ангел, целую тебя как ни в чем не бывало; и благодарю, что ты подробно и откровенно описываешь мне свою беспутную жизнь. Гуляй, женка; только не загуливайся и меня не забывай. Мочи нет, хочется мне увидать тебя...» «Я не ревнив, да и знаю, что ты во все тяжкое не пустишься; но знаешь, как я не люблю все, что пахнет московской барышнею... Если при моем возвращении я найду, что твой милый, простой, аристократический тон изменился, разведусь, вот те Христос, и пойду в солдаты с горя». «Машу целую и прошу меня помнить. Что это у Саши за сыпь? Христос с вами. Благословляю и целую вас».

Уже на следующий день он напишет другое письмо и пожалеет, что вчера был груб с ней и письмо получилось «немного жестко». Он попытается еще раз объяснить, что кокетство с чужими мужчинами ни к чему доброму не приведет, «хоть оно и имеет свои приятности», но лишает молодую женщину уважения.

Он понимает ее, но просит понять и его, понять главное - для чего они расстаются: «Женка, женка! Езжу по большим дорогам, живу по три месяца в степной глуши, останавливаюсь в пакостной Москве, которую ненавижу, - для чего? Для тебя, женка, чтоб ты была спокойна и блистала себе на здоровье, как прилично в твои лета и с твоею красотою. Побереги же и ты меня. К хлопотам, неразлучным с жизнию мужчины, не прибавляй беспокойств семейных, ревности».

«БЕЗ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СВОБОДЫ ЖИТЬ ОЧЕНЬ МОЖНО; БЕЗ СЕМЕЙСТВЕННОЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ НЕВОЗМОЖНО»

Теперь придет Наташино время сердиться. Она будет ревновать, потому что почувствует холодок в письмах Пушкина: «Какая ты дура!...» Он объяснит причину этого холода: он поймет, что их письма читают: «... никто не должен знать, что может происходить между нами; никто не должен быть принят в нашу спальню. Без тайны нет семейственной жизни». «Мысль, что кто-нибудь нас подслушивает, приводит меня в бешенство». «Пожалуйста, не требуй от меня нежных, любовных писем. Мысль, что мои распечатываются и прочитываются на почте, в полиции, и так далее — охлаждает меня, и  поневоле сух и скучен».

Удручает его и имение, которое он получил в наследство от родителей: «Вероятно. Послушаюсь тебя и скоро откажусь от управления имения. Пускай они его коверкают как знают; на их век станет, а мы Сашке и Машке постараемся оставить кусок хлеба. Не так ли?»

«ДА ВЕДЬ ЛЕТНИЙ САД МОЙ ОГОРОД»

Наташа уедет с детьми к своему деду в Полотняный завод, а Пушкин останется в Петербурге. Милая, милая Наташа начнет ревновать, начнет сердиться и браниться: «Нашла за что браниться!... За Летний сад и Соболевского. Да Летний сад мой огород.  Вставши от сна иду туда в халате и туфлях. После обеда сплю в нем, читаю и пишу. Я в нем дома, А Соболевский? Соболевский сам по себе, а я сам по себе. Он спекуляции творит свои, а я свои. Моя спекуляция удрать к тебе в деревню».

«ТЫ СЛИШКОМ ХОРОША, МОЙ АНГЕЛ, ЧТОБ ПУСКАТЬСЯ В ПРОСИТЕЛЬНИЦЫ»

Наташа намерена хлопотать за своих сестер: пристроить их при дворе, на что Пушкин, мудрый Пушкин, напишет своей жене: «Во-первых, вероятно, откажут; а во-вторых, коли и возьмут, то подумай, что за скверные толки пойдут по свинскому Петербургу. Ты слишком хороша, мой ангел, чтоб пускаться в просительницы. Погоди: овдовеешь, постареешь, тогда, пожалуй, будь салопницей и титулярной советницей! Мой совет тебе и сестрам быть подальше от двора; в нем толку мало. Вы же не богаты».

«ЖЕНКА, БРОСЬ ВСЕ ЭТИ ВОЕННЫЕ ХИТРОСТИ»

Она снова уедет на лето с детьми в Полотняный завод, а он останется в Петербурге печатать своего «Пугачева». Она сердится, ревнует, ведь он остался в Петербурге!

«Ты, женка моя, пребезалаберная (насилу слово написал)... я перед тобой не только прав, но чуть не свят». «... пишу холодно и коротко по обстоятельствам тебе известным, не еду к тебе по делам, ибо печатаю Пугачева, и закладываю имения, и вожусь и хлопочу — а письмо твое меня огорчило, а между тем и порадовало; если ты поплакала, не получив от меня письма, стало быть ты меня еще любишь, женка. За что целую тебе ручки и ножки». «Целую Машу и заочно смеюсь ее затеям. Она умная девчонка, но я от нее покамест ума не требую; а требую здоровья».

Наташа замолчит на неделю, не будет писать ему письма: «Что это значит, жена? Где ты? Что ты?» «Женка, брось все эти военные хитрости, которые мучают меня за тысячу верст». «Целую твой портрет, который кажется мне виноватым. Смотри...» «Побранив тебя, беру нежно тебя за уши и целую — благодаря тебя...»


Жизнь оборвется внезапно... До страшной дуэли на Черной речке остается чуть больше двух лет. Ему бы Жить. Творить. Любить. Быть Мужем и Отцом. Растить детей и внуков. Написать еще столько светлых произведений, но это будет такая короткая жизнь с ее страстями, с ревностью. Это будет Любовь! И она его тоже Любила!...