Я любовь свою запрячу...

    Пруденс Дойл выскочила из автобуса, поддернув длинный подол шикарного платья. Под мышкой левой руки она прижимала к себе огромную коробку, перетянутую кроваво-красной лентой. Подарок для Киана Крюгера.
      Киан и Пруденс дружили с детства - в общей сложности, вот уже двенадцать лет. С тех самых пор, как Киан вырос настолько, чтобы перелезать через забор (и умелыми подначками вовлекать шестилетних девочек в свои игры). Родители их также были дружны - до определенного момента. Когда Пру и Киану исполнилось по пятнадцать лет, обе семьи переехали. Дойлы - в местечко попроще, Крюгеры - в более фешенебельный район. И начавшие было зарождаться мечты о будущем браке детей растаяли, как утренний туман. Конечно, Пруденс еще навещала друга, и даже сделала вокальный номер на его семнадцатилетие, но и тут их дружбу подкосили обстоятельства: патриарх семейства Крюгер, Николас, обвинил отца Пруденс в краже инноваций. Был суд, но решение так и не вынесли за недостаточностью улик. Это было достаточно давно, чтобы забыть - Киану и Пруденс. Но как к тому относился дедушка Николас, один Бог ведал.
      Но Пру надеялась на лучшее - на то, что ее не спустят с крыльца, например.
      Хотя бы потому, что платье она взяла у подруги, и его требовалось вернуть в таком же идеальном состоянии, что и получала.
      Особняк Крюгеров был огромный, сияющий, будто свадебный торт, по размерам - больше, чем спортивный комплекс, где Пру работала на ресепшене. И выглядел куда новее. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, чтобы унять сердцебиение, прежде чем войти. Она ожидала, что ее встретит слуга, но никого в холодном длинном коридоре не было. И - просто распахнутая входная дверь. Кого другого бы эта совокупность признаков испугала, но не Пру. А, подумала она, все понятно, Крюгеры отпустили прислугу, чтобы не мешалась на празднике, а гости только что ушли. Права она была только в одном - особняк Крюгеров действительно только что покинули все друзья семьи. День Рождения закончился. А постоянной прислуги Крюгеры не держали, на том настоял Люк, отец Киана. Видится мне в этом что-то непозволительное, всегда говорил он, что-то рабовладельческое. Пру помнила это еще с детства. Она вообще знала хорошо всю семью Крюгеров, и они знали ее, жаль, что теперь все было не так гладко между ними, как могло бы.
      В конце коридора Пру скромно постучалась и открыла дверь на два пальца. Огромный зал, длинный, словно боа-констриктор стол, на одном конце которого сгрудились над последними блюдами Крюгеры. Мать, отец, дядя и сын. Дедушки не было.
      Все разом повернулись на скрип двери, умолкнув. Люк, долговязый мужчина в огромных очках, приподнялся, напряженный, как доберман, но Пру просунула в дверную щель плечо, и Крюгеры расслабились.
      - Пруденс! Какой приятный сюрприз! - приторным тоном воскликнула Бренда, мать семейства. Ее крашеные в платиновый кудри топорщились, как у Диснеевской Мериды. Надеюсь, никто из рядом сидящих не сжевал их случайно вместо макарон, подумала Пру, удерживаясь от смешка.
      Тут из-за стола встал Киан. Он галантно подал руку Пруденс и подвел к столу.
      - Сядешь на место дедушки, ладно? Чтобы рядом со мной.
      Надо сказать, Киан был хорош, как голливудский актер или солист бойз-бэнда. В свои ровно-девятнадцать он походил на очень молодого Иэна Сомерхолдера. На мгновение Пру стало стыдно за свои отросшие корни и дешевую помаду цвета фуксии. Должно быть, рядом с ним я смотрюсь ужасно, подумала она, Крюгеры привыкли к такому роскошеству, а я...
      Но никто ни словом, ни взглядом не принизил Пру. Казалось, и разногласия между семьями Дойл и Крюгер позабыты - хотя бы на один день. Киан взял Пруденс за руку под столом, будто у него не было подружки.
      А она была. Чирлидерша, естественно. Подрабатывающая моделью в журнале. Все точно так, как положено по канонам Американской Мечты. Но Пру, в общем-то, было плевать.
      - Мы давно тебя не видели, как ты жила все эти два года? - спросил Люк. Когда он говорил, на мгновение стали видны неровные нижние зубы.
      Пру опустила глаза, ковыряя ногтем вышивку на платье. Подарок она положила на колени себе.
      - Ну, как-то... нормально.
      - Мы давно тебя не видели. Ты прямо-таки расцвела. Хорошо, что ты все-таки пришла поздравить Киана. Он нередко тебя вспоминал.
      - Ну я... я действительно давно не была у вас. А мне хотелось кое-кого повидать.
      Послышалось шуршание одежды - то Бренда толкала Люка локтем. Но тот не понял ее намека, и матери пришлось встать, сказав громко и нарочито весело:
      - Ну, мы пойдем, на кухне еще чаю выпьем. Киан, а вы пока тут с Пру пообщайтесь... потанцуйте.
      Отец, дядя и мать вышли. Пру сжалась от неловкости - теперь она осталась наедине с Кианом. И это ее совершенно не устраивало.
      - Знаешь, я что-то тоже хочу чая, - ха-ха, в отличие от твоих родителей, на самом деле, я же не трескала праздничный торт и... рыбу, судя по тарелкам, и жаркое... - ты иди на кухню, а я сейчас подойду. Руки помою и приду.
      - Ладно, - Киан недоуменно пожал мужественными плечами и с недоуменной улыбкой встал из-за стола, - ванна направо, а столовая налево отсюда. Разберешься?
      - Вполне.
      Киан вышел, и Пру поспешила в ванную. Не совсем затем, чтобы помыть руки. Ей требовалось смочить шею и лоб, чтобы унять сердцебиение. Она действительно пришла сюда из-за своей давней любви, наконец, спустя столько лет вдруг осознанной ею со всей беспощадной ясностью очевидности и невозможности.
      Пру склонилась над белоснежной раковиной, глядя на то, как убегает вода в слив. Вот так и все мои мечты, подумала она, ничего не останется от них, даже воспоминания. Под мышкой она все еще держала свой подарок для Киана.
      Когда Пру закрыла кран и заозиралась в поисках полотенца для рук, ее окликнули. Из смежной комнаты вышел Николас Крюгер, дедушка Киана, хозяин семейного бизнеса. Что там было, за дверью из матового стекла - джакузи, гардеробная? Не угадать. Но одет Николас был не в халат. Он казался просто сбежавшим с Дня рождения внука - но отчего? Дед хитро прищурился, глядя на Пруденс.
      - Милая, сто лет тебя не видел! А помнишь, как два года назад ты пела у Киана на празднике? Чудесно было. Может, и сегодня споешь?
      - Праздник закончился, - сказала Пру, неловко переступив ногами. Николас приблизился к ней, провел рукой по спине, пропуская пряди волос меж пальцев, и тут девушка заметила, как ужасно от него пахнет алкоголем. Все стало ясно - Николас не сам сбежал, это кто-то из семьи отвел его в ванную, чтобы дедушка не натворил глупостей.
      В том, что Крюгер-старший (самый-самый старший) способен на импульсивные поступки и в трезвом состоянии, Пру не сомневалась. Она еще помнила, как Николас брызгал слюной, выдавая нелепые обвинения на суде, куда он вызвал ее отца.
      - Как у тебя волосы отросли, уж до лопаток почти, - мурлыкал Крюгер, шаря ладонью по спине девушки.
      - Да. Это я еще подстриглась. Ну, ладно, знаете, я пойду. Там, Киан... Я подарок...
      Николас обвил девушку руками и прижал к покрытой белыми волосами груди, виднеющимися в прорехе расстегнутого ворота. Пру изумленно пискнула. Она не была лучшего мнения о дедушке Крюгеров, но не ожидала от него ничего по-настоящему ужасного, а потому попробовала высвободиться из его захвата и скрыться. Куда там! Крюгер схватил Пру за рукав, и она замерла, боясь порвать чужое платье.
      - Ну же, миленькая, я знаю, ты сюда пришла только ради меня. Чтобы искупить грешки своего папочки, - Николас подтягивал девушку к себе за ткань платья, будто паук, - мы только немного поцелуемся по-родственному, и пойдешь восвояси к своему, кому там...
      Но рука старика сжала ягодицу Пру совсем не невинно! Пруденс почувствовала головокружение. Она не могла поверить, что это происходит с нею. Переполненная возмущением и отвращением, с трудом умещая происходящее в своем сознании, девушка оттолкнула Крюгера, сморщившись. Подарок выпал из-под мышки на пол. А дедуля отшатнулся, крякнул, и, поскользнувшись на мокром полу, рухнул на пол. Голова его столкнулась с бортиком ванны, и белы мрамор мгновенно окрасился кровью.
      Пру застыла, не чувствуя рук и ног. Казалось, Николас не дышит.
      Наверное, девушка посмелее проверила бы у старика пульс. Потрусливей и поглупей - завизжала. А Пруденс просто молча ринулась вон из ванной, на автомате подхватив свою коробку, приготовленную для Киана. Помятую, намоченную, расползающуюся от давления локтя.
      В зале Пру чуть было не столкнулась с остальным семейством Крюгер, но вильнула в боковой коридор, который едва помнила с прошлого своего посещения. И все же, прежде, чем уйти, ей хотелось в последний раз взглянуть на мужчину, ради которого она вообще пришла в особняк, где ее никто не ждал. Страх помутил разум Пру, и страсть вдруг взошла атомным грибом, неуместным в сложившейся ситуации, но неодолимым. Пру глянула через полупрозрачную дверь в зал - но предмета ее обожания там не было.
      Ну, что ж поделать, подумала она. Страх нарастал, вот он уже поглотил все прочие чувства, и любовь в том числе, погнал Пру прочь, как одуревшую антилопу, преследуемую гепардом. Она бросилась в коридор, ведущий к выходу...
      По нему шел Люк Крюгер. Пру бросилась прямо на него. Вцепилась свободной рукой в воротник, привстала на цыпочки, шепнула:
      - Я приходила сюда каждый раз только из-за Вас.
      Она попыталась чмокнуть Люка в щеку, ткнулась губами в холодную скулу, чуть не сбив с мужчины очки... Отпустила его, бросилась вон, чуть не потеряв туфлю, будто Золушка.
      Особняк остался позади.
      Все осталось позади.
      Подарок вывалился из коробки, Пру прижимала к боку только мятый картон.
      В голове у нее стучало только: не испачкай платье! И она поддернула подол, вскакивая в распахнутую дверь автобуса.