Тоже был август...

  Она потянулась. Ещё рано. А хозяйка уже и прибраться успела и завтрак сготовить. Под полотенцем молоко и булочки. И огурчик. Вкусно!

  Есть Алина не хотела. Аха, записка: выполоть грядку после лука, полить морковку. Смешно, как малолетке, вечером же договорились...  Конечно, она  сделает. Работы  на час. Но пока надо собраться.

  За неделю,  что она здесь "отдыхает", вещей у неё прибавилось. Денежек - тоже.
  Взяв ещё теплую булочку,  вдруг подумала:
   - А может остаться  совсем?  Вон, сосед Мишка,  замаял свистун!   Девок в деревне нет,  а парней полно! Правда, в большинстве - пьяницы и неудачники. А он - ничего! Любить будет. Детей нарожает! Корова есть. Бычка на откорм возьмёт! Ой,  размечталась...
   Не заметила, как сьела две булочки. Хватит!

   А на вокзалке было холодно и голодно. И каждый второй мужик пытался затащить куда подальше... За две ночи она до такой степени возненавидела себя... Но делать было нечего....

   Хорошо подвернулась эта тётка, нагруженная как верблюд. Озиралась по сторонам,  знакомых  искала... От помощи не отказалась. И сама помощь предложила, поверив, что от поезда отстала. И что ехала, куда глаза глядят, тоже поверила...

   А в смешных ценах на 3 тысячи не разгуляешься... Но  никто не заметил, как  спряталась под курточкой  неплохая тоненькая блузка.  И очки затемнённые, которые она примеряла около часа, тоже  перекочевали в её мини-сумочку.
   А на рынке глупая бабка совала деньги под клеёнку, где лежал товар. Колготки она купила... А вот красненькую бумажку взяла на сдачу.
   Хозяйка вся сияла:
   -   Ну и экономная же ты,  Алина!

  С грядками справилась быстро.  На душе кошки скреблись. Сейчас поняла, что это такое.  И откуда они берутся - тоже поняла...

  Автобуса сегодня нет. Её не спохватятся. В последнее время она частенько уходила на речку  до вечера. Думала... А   пешком ещё лучше.  Лесочком возле дороги - никто и не заметит. А  дальше: очки тёмные,  джинсики  скромные, блузон  не вызывающий -  всё честь по чести...  Любая машина подберёт. До автотрассы и... вперёд!

   Серёжки золотые она давно приглядела. Давние. Тяжёлые. Пригодятся...
   В тумбочке  тысяч 7 лежит. Пенсия недавно была. Все не возьмёт: тётка хорошая. Пополам поделим. Ещё пятёрка рыночная; на продуктах сэкономила  тысчонки две... Маловато, но что уж есть...
   А там - по ситуации...

  Ну всё. А вот холодильник почистить придётся.  Голода она боится больше всего на свете. С  детства. Этот зубастый желудок рвёт на части всё, что рядом,  не слушая увещеваний... А потом начинает  кружится голова и руки сами хватают то, во что  можно  вгрызться  онемевшими от  слюны дёснами... И  будет счастливое урчание и  боль от  толчков, ударов, затрещин... Нет, это  уже в воспоминаниях. Сейчас  она никому не позволяет поднять на себя руку. Но ещё  надо посмотреть, что лучше: терпеть  боль расплаты или в угоду желудку расплачиваться болью. Не физической... А впрочем , осталось ли в ней что-то не физическое.

  Да, пора бежать отсюда. И как можно скорее. Прости, тётка. Вот ты-то будешь болеть, дурная, своим дурацким сердцем. Ничего, выдержишь! И я выдержу. У нас с тобой одно общее - мы сильные...

  Палка, подставленная к двери, как восклицательный знак, сообщала прохожим, что  дома никого нет - заходить не стоит.


PS.        Серёжки она не взяла. Положила на "луковую" записку.
           Так ли думала, уходя, тоже не знаю.
           На нашем вокзале я её больше не встречала.
           Но уже  два года - помню. Тоже был август...