Пробка от Шампанского. Рассказ

Дарья – журналист, и по моей рекомендации работала у нас, в Комитете по радиовещанию и телевидению, но потом снова вернулась в газету, сказав: «Слишком всё это у вас для меня суетливо, хлопотною», и вот теперь, перед Новым годом, позвонила мне, мы встретились и теперь она сидит за столом напротив меня, а я, стоя, открываю принесённую ею бутылку «Шампанского».

- Ой, еще б немного, и пробка мне - голове!..  Да, конечно, ею еще никого не убило, для этого надо что-то потяжелей. А, впрочем... С Валюшкой был случай… Нет, не буду сейчас о ней, чуть позже… Нет, и не проси. Мы еще о нас с тобой не наговорились, так что давай вначале выпьем за нашу встречу, наговоримся вволю, а потом… Ну вот, опять ты… как была прилипалой, так и осталась. Зачем нам - о грустном?.. А потому о грустном, что Валюшки нет… она уже в ином мире… Не знала? Ну, тогда… Хорошо, давай тогда начнём с неё, если настаиваешь, а потом уже – о нас… Но вначале скажи: когда в последний раз видела её?.. Лет пять как… и мельком. Ну да, вы же с ней - не очень, это я… А потому, что была она довольно трезвым, неунывающим человеком и очень терпеливым, чего во мне – не очень-то… Ага, некая разность и притягивала друг к другу. Да и жили почти рядом, так что невольно… Ну да, знаю, знаю, что и вы когда-то были подругами… Не подругами? Ну ладно, просто в Фиму были влюблены. Кстати, наверное, ты сейчас и прицепилась к ней, что был он для вас - один на двоих... Ладно, ладно, верю, что «не поэтому, а просто». Но тогда-то он предпочёл её, и естественно, что ты хочешь сейчас узнать, как и что - у них… как жизнь сложилась... Да по-разному складывалась, как и у всех, но думаю, что выбор меж вами сделал он правильный… А потому, что только Валентина и могла терпеть все его неудачи, а, вернее, его восприятие своих неудач, а ты… Нет, не смогла бы. Ты уже через несколько лет от него упорхнула бы... Ну, не упорхнула, а ушла. И потому, что не хватило б у тебя терпения сносить все его жалобы на свою судьбу, а у Валюшки… Да, хватило. И до самого конца... До какого? Не торопи. Если настаивала на разговоре о Валентине, то изволь хотя бы сейчас быть терпеливой, чтобы могла я добрести до того самого конца.

Понимаешь, теперь-то я почти уверена, что мужчина интуитивно подбирает себе женщину, которая с годами станет ему и матерью. Кстати, поэтому Ефим и выбрал не тебя, а Валюшку, и этим попал с первого раза в десятку, ведь у художников интуиция отличная!.. Ой-ой, не бурчи, может и ты смогла, если бы… Ну, хорошо, и ты смогла бы, если бы… а вот Валя - без «если бы», и с самого начала их жизни понесла неудачи своего мужа стоически, когда он уже через месяц совместной жизни остался без заказов на картины из-за несогласия с председателем Худфонда. Ведь время-то какое пакостное было! Эти самые заказы распределяло Областное Управление Культуры и Фудфонд, и если художник с охотой писал в стиле соцреализма портреты членов ЦК, орденоносных передовиков производства и тружеников колхозных полей для красных уголков фабрик и заводов, то и процветал, а если не угождал… Вначале «руководящая и направляющая» заказы сокращала, потом и совсем могла не давать, не позволять устраивать авторские выставки. И шлейф за такими, «отмеченными вниманием» Обкома, волочился потом постоянно, поэтому приходилось искать им случайные подработки на стороне, где-то что-то расписывать, что-то и где-то оформлять, или самому находить заказчика на портрет, пейзаж. В общем, как тогда писали, под неустанным приглядом «партии и правительства» житьё и у художников было не из легких, как и у…  Ладно, ладно, больше не буду о том времени... увлеклась, еще не отболело.   
   
Так вот, Валюшка жалобы мужа стала принимать с первого дня, и успокаивать его, поддерживать…Конечно, молодец. Кто скажет, что не молодец? Но дело в том, что к такому мужья привыкают, вот и Фима. Вначале не все свои неудачи выплёскивал на жену, а потом привык и…  А ведь работа и у Валюшки была не из лёгких, - каждый день с больными людьми. Кстати, они и познакомились-то в больнице, когда он туда попал с чем-то, и она ну очень душевно за ним ухаживала! Вот и приучила своей душевностью к тому, что потом и с небольшими болячками шел к ней, а уж с большими!.. И болячки эти ой как отражались на положении семьи! Денег-то у них всегда не хватало и Валюшка частенько забегала ко мне, чтобы взять в долг, а он… Помню, пожаловалась мне как-то: «Сказала сегодня мужу, что, мол, получать от тебя зарплату нерегулярно мне очень неудобно, так что давай договоримся так: лишние деньги оставляй у себя, а мне каждый месяц выдавай столько же, сколько и я получаю». А он и ответил: «Но ты же говорила, что можно меньше!», и вроде как обиделся. А долгов у них было!.. не говоря уже о том, чтобы диван новый купить, а то спала она на тахте, которая держалась на трех ножках, а вместо четвертой – гиря... Ну что я могла ей посоветовать?.. Вот то-то ж. А жаловалась мне Валентина не часто, поэтому, наверное, и запомнилось… Как-то сказала она мужу, что сыну, мол, нужна куртка к зиме, а её Фима, как и всегда при таких разговорах, начал сердиться: «Пусть носит ту, что есть». Но она подстегнула его: «Он уже вырос из неё». А Ефим на этот её подхлёст лишь повернулся к ней спиной, чтобы нырнуть в свою комнату, но она догнала его фразой: «Хорошо, пусть носит. Только ты сам ему об этом скажи». Но сказал ли, нет? А зима приближалась, и пришлось Валюшке самой шить куртку… как, кстати, и пальто себе. Ведь она и шила, и вязала… Ну да, может, и зря. Может, и не надо было ей всем этим заниматься, дабы не расслаблять главу семейства, пусть бы не забывал о том, что жену и детей обеспечивать нужно и что… Да, да, ты права. Надо было ему еще какие-то постоянные заработки искать, чтобы не занимать деньги у соседки, а он… Как-то предложила ему Валюшка поехать осенью на уборку свёклы… подруга ей подсказала, что муж её ездил на Украину и заработал столько, что зимой и на службу не надо было ходить. Так вот, предложила ему такой же выход из положения, а он сразу и сдался: нет, мол, не выдержу там... Да нет, был он, как и в молодости, еще здоровым, крепким мужиком, даже не помню, чтобы Валя говорила о его болезнях, а вот - «не выдержу», мол… А что она… Да ничего. Промолчала. Знаешь, когда рядом человек близкий по мироощущению, то стараешься не замечать его недостатков, и этим невольно портишь его. Ведь все палки – о двух концах, поэтому... При чём тут палки? А при том. Ведь трудно уследить появление той грани, за которую нельзя переходить в уважении, любви, и если не заметить эту грань вовремя, то даже любовью можно испортить человека... А вот так. Незаметно тот расслабляется и часть своих обязанностей начинает перелагать на любящего, что и с Ефимом произошло, а когда «переложенного» для Валюшки стало слишком много, то она и… Давай-ка еще по бокалу «Шампанского». И не чокаясь… поминая Валюшку. Может, она сейчас - вместе с нами… Не веришь? А я не могу вот так, категорично… Слушай, завари еще и кофейку, а я найду записки о ней...  Ага, пишу... вернее писала, когда ты меня этим заразила... Нет, давно уже не пишу. Но эти сегодня отыскала и хочу тебе почитать, ведь сегодня дата, как она... Согласна?.. Вот и хорошо.   

Да-а, всего несколько записей… А жаль. Ну что ж, зато пришло их время. Слушай.
«Уже довольно поздно вечером забегала Валентина, и я услышала: «Иногда на меня налетают вот такие злые мысли: как наше государство замордовало народ «высокими социалистическими идеалами», так и Фима меня - своими. Ведь держит семью на грани выживания! Ну, стыдно, стыдно мне за него перед детьми! На днях сын купил себе туфли на нищенскую стипендию, а он: «Вот и пусть теперь одевается за свой счет». Как же тоскливо стало! Да и вчера, когда занимала деньги у дочки до своей зарплаты и пожаловалась ему, что неудобно, мол, как-то перед нею, то бросил: «Чего напрягаешься? Живи, как живётся». А ведь это мне приходится экономить, изворачиваться, выгадывать, чтобы накормить семью! Живу с ним, и ощущение, что за плечами – рюкзак, который вначале вроде бы не замечала, а с годами… Нет, что-то не так у нас… не то… надо что-то менять.»
Да нет, ничего у них тогда не изменилось. А, впрочем… В материальном отношении нет, а во взаимоотношениях… Понимаешь, конечно же чувствовал Ефим свою вину перед семьей за то, что не может обеспечить как надо, а преодолеть себя, чтобы зарабатывать деньги на какой-то нелюбимой работе не мог… как его друг художник-оформитель, пишущий свои картины только вечерами и по выходным… Ой, да, конечно, ты бы заставила его!.. ты бы не допустила! А вот я сомневаюсь, что воспитала бы по-своему... Да потому, что такие натуры, как Фима - хрупкие штучки. С ними надо обращаться бережно, иначе… Вот Валя. На что терпеливо и бережно - с ним… а он всё равно срывался иногда на такое!.. А вот на какое, слушай:
«И опять у моих друзей конфликт. Вчера, сразу после завтрака, Валя вдруг услышала от Фимы: «Сейчас еду деньги выбивать». Удивилась: «Как это выбивать? И у кого?» «За рекламный плакат… для кооператоров». Испугалась: «Фим, не надо бы тебе так зарабатывать, ведь кооператоры и так еще не очень-то поощряются, и ты можешь их подвести этим своим «выбивать.» А он вдруг и закричал: «Но вы меня совсем в угол загнали!» Имеет в виду Художественный Фонд… и Валюшку. Она попробовала остепенить его: «Ну что ты говоришь? Разве я требую от тебя денег?» А он – еще крикливее: «Требуешь! Ты упрекаешь меня, что тот больше получает, тот...» «Да мало ли что я иногда скажу! Ты - тоже… А если имеешь ввиду те деньги, которые мне хотелось бы регулярно от тебя получать, так они только - на текущие расходы, чтобы…». И заплакала. А он хлопнул дверью и ушел. Жалко мне Валюшку, но чем помочь? Не знаю».
И что скажешь на это? Наверное, что-то вроде: «Подруга, ты, сидя в кресле и попивая кофе, слишком отвлеклась своими записками и забыла о той самой пробке от «Шампанского», да?.. Смеешься. Значит, угадала. И ты права, увлеклась я. И вот почему. Когда еще у вас работала, то что-то странное со мной происходило. Помню, наснимаем киноматериала, просмотрю, потом надо осмыслить его, выстроить, смонтировать, а ведь работали-то в спешке, - «Быстрей-быстрей!» И вот зачастую идёшь на монтаж, а в голове – пустота. С чего начать, какие эпизоды за какими клеить, какой темпо-ритм задать очерку или сюжету? А начнёшь монтировать с какого-то эпизода и пошло-поехало! Цепляется одно за другое, этот план поясняет предыдущий, другой тащит за собой именно тот… Вот и сегодня у меня пошло-поехало, так что ты уж потерпи… как Валюшка, доберусь я и до пробки, но пока вот о чем хочу. Пословица есть: «Муж и жена – одна сатана». Нет, не то... лучше эта: «Муж и жена – одно тело, одно дело, один дух». И в этой пословице есть правда. Ведь Валя и Ефим хотя и были довольно разными, но постепенно тот самый «дух» становился у них общим... А вот в чём проявлялось. Та её прозрачная и неунывающая трезвость, которая так мне нравилась, с годами словно мутнела, и иной раз даже оторопь брала от её неожиданных суждений, - уж очень отличались от прежних. Ведь Фима в какой-то мере был мистиком, вот и она… Вначале я стала выслушивать её сны, в которых повторялся один и тот же мотив: она – в незнакомом доме или городе… и никак не может из него выбраться, а потом… Но сперва прочитаю тебе еще одну запись о ней, которую сделала после нашей вылазки в лес… я, Валюшка и Фима. Слушай.
«Прекрасный сентябрьский день! Мы бредём в молодой посадке леса. Какие же ярко-зеленые и стройные крепыши эти молодые ёлочки с берёзками!  Да еще вокруг - вереск стайками, шуршащий мох под ногами. Красота!.. Я и говорю Валюшке:
- Какая же убаюкивающая благодать вокруг, да?
Она тоже прислоняется к берёзе:
- Ага. И даже в этой благодати тонет звучание моей натянутой струны.
- Что, опять у Ефима нет заработков?
- Да нет, я - о другом. К этому почти уже привыкла. Я же его понимаю, людям нравятся картины… как размалёванные яркие фотографии, а он совсем не так пишет. А тревожно мне… Последнее время всё чаще мелькает: а любил ли он меня? Ведь если любят, то…
Но тут как раз Фима вышел из-за ёлки, и она воскликнула: 
- А вот и Фима! – И почти шепчет мне: - Ну что, в этой благодати легко и весело спросить его об этом?
И засмеялась. А я говорю:
- Попробуй…   
- Фимушка, - Валюша улыбнулась и голос её стал похожим на урчание кошки: - а может, ты вовсе меня и не любил, а просто ценил достоинства?
Он приостановился, блеснул очками и, не ответив, скрылся за деревом. Я засмеялась:
- Вот те раз! Похоже, твой Фима почувствовал неладное и испугался.
А она снова тихо ответила… словно только себе:
- Я-то надеялась, что он спросит: почему, мол, так думаешь?
И подошла к одинокой берёзке, постояла возле неё, но ко мне - спиной, обернулась:
- А я бы сказала ему среди этих веселеньких елочек легко и шутя: маловато, мол, защищал меня от безденежья, не возил «на юга», чтобы хоть там почувствовала себя женщиной, а не…
- Да ладно тебе, Валюш, как-нибудь еще… в другой раз скажешь, - улыбнулась как могла веселее, а она, усмехнувшись, ответила:
- Ладно, так ладно. А сейчас... – Опустилась на траву, прислонилась к березке и почти пропела:
- Вот упаду лицом в траву и зарыдаю… наяву. Услышит ли? – И прислушалась, а потом улыбнулась грустно: -  Нет, кажется не услышал. Ну, что ж, тогда... - И почти прокричала: - Ну, коль молчишь, иди сюда! Обедать будем... как всегда.
- «Обедать» твой Фима обязательно услышит.
И он показался, подошел, снял рюкзак, сел рядом с нами и Валя, не сбиваясь с поэтического «размера», добавила:
- А вот и термос наш китайский, и бутерброды с колбасой…»   
Ну и как ты – к этой моей записи?.. Да-а, не хотелось тогда Валюшке омрачать проблемами ту нашу тишь да благодать.

Ну вот, после такого мажора, можно - и к пробке… что от «Шампанского»,. Но дальше, к сожалению, без минора – никак...  А потому, что… как пишут в романах, «события разворачивались стремительно и бесповоротно». И об этом - вот эти два отрывка из последних записок о Валентине:
«У Ефима – неглубокий инсульт. Валентина лечит его, хлопочет над ним, как над ребенком, пробует заставлять расхаживаться, но кажется, это мало помогает. Ко мне забегает лишь для того, чтобы отдохнуть от своего «ребёнка», и сегодня у нее вырвалось: «Через мои руки прошло очень много больных и по опыту знаю: если человек захочет жить, то будет бороться с болезнью всеми оставшимися силами и  зачастую побеждает, а мой Ефим… - Замолчала, встала, подошла к его акварели с лужайкой среди берез, постояла, обернулась: - Он совсем не борется, а лишь жалуется, жалуется, жалуется, а это значит…»
И последняя запись:
«Как-то Валюшка призналась, что когда они в Загсе расписались с Фимой, то он обнял её и тихо прошептал: «Будем любить друг друга до конца жизни и умрём в один день». Друзья открыли «Шампанское», пробка вылетела, ударилась в потолок, а потом – ей по голове и кто-то пошутил: «Говорят, что такое – не к добру». И вот теперь она всё чаще и чаще стала вспоминать это и думать: «А, может, эта пробка и впрямь – предзнаменование?»
Ну да, я и бросилась её отговаривать что, мол, всё это - чушь, бред, мистика, которую надо из головы – вон! А она сидела, смотрела на акварель мужа и молчала... Да нет, больше не говорила о пробке… А, впрочем, где-то недели за две до смерти Ефима вошла ко мне уже поздно вечером и сказала: «Кажется, тогда… с пробкой, не напрасно… - И замолчала, зная моё отношение к тому случаю, но договорила: - Иногда кажется, что не выдержу и первая…»

Ну, а потом были самые трудные для неё дни, - похороны Ефима. И на кладбище я подумала: «Ну вот, это от переутомлений Вале казалось, что муж будет виноват в её смерти». Потом все сели в автобус, дети – по своим машинам, предложили и ей – с ними, а она захотела еще побыть у могилы… одна, пообещав приехать домой на такси. И почему так решила?.. Да понимаешь, эта страшная авария и случилась, когда она ехала домой... Говоришь, что это просто случай? Может, и случай, но всё же…Ты очень категорична, а я… Знаешь, человек, несмотря на свои познания в философии, технологиях многого не знает. Вот, смотри, я подхожу к этому пейзажу, смотрю на него. И вроде бы художник не выписал деталей, полутонов… ёлочки-то, березки у него - лишь намёком, да и облачка над лесом, лёгкое марево от только что разогретой земли, робкие, боящиеся оторваться от земли подснежники - тоже… Вроде бы всё это – простые цветовые пятна, брошенные на холст небрежно, но!.. Но во мне словно некая волна поднимается. Теплая волна, пронизанная искринками радости. Скажи, что это? Почему? Да и явление наших снов, неожиданных поворотов судьбы… А-а, всё же согласна, что есть для нас непостижимое! А, значит, и Валюшкин «случай», как ты говоришь, с желанием Ефима умереть в один день… Не веришь. А вот я не могу принять этого как простое совпадение.