Полеты во сне и наяву

     Потянувшись, Майя лениво вышла на застекленную веранду многоэтажного особняка. Это было очень необычное строение. Поверхность стен местами полностью поглощала солнечные лучи, местами полностью их отражала, создавая удивительное впечатление бликов и «черных дыр». Все многочисленные родные и близкие еще спали. Майя оказалась самой «ранней пташкой». После продолжительного сна она с удовольствием прогревала на нежном ласковом солнце свои отвыкшие от свежего воздуха части тела. Без движения пила кофе и баловалась сигарилой. Курила Майя красиво, со вкусом, как, в прочем, она делала все, чем занималась. Она была поистине королевской крови. Этот год для нее был очень важен. Ей предстояло выйти в большую жизнь и обрести свой дом.
     Вдруг совсем рядом раздалось назойливое жужжание. Майя подняла глаза и чуть не упала со стула. Прямо на лужайке, не обращая внимания на специально приспособленные дорожки и разметку, приземлился знакомый потертый шевралет. Закадычная подруга Муха уже вовсю осваивала территорию. Мухой называли ее все кому не лень. Она была выходцем из простой многодетной семьи Мухиных. Сколько она помнила себя, жили всегда более чем скромно, перебиваясь случайными заработками. Мухины привыкли спать по минимуму, так как жизнь всегда требовала борьбы за нее, что поднимало семейство ни свет ни заря. И тем не менее, окружающие часто потешались над братьями и сестрами, говоря, что они «в пролете». Муха привыкла к этому, и потому, не долго думая, взлетела выше тех, кто смеялся. Она была на короткой ноге почти со всей золотой молодежью родных мест. Майя была ее лучшей подругой. Они практически не расставались в прошлом году. Жизнь свела их при странных обстоятельствах, поэтому обе были уверены, что это судьба. Именно благодаря их знакомству и легкому, открытому характеру Муха и вращалась в элитных кругах, где ее искренне полюбили за неординарность и бесшабашную простоту взглядов и, как следствие, действий. Природное чутье никогда не подводило Муху. С его помощью она всегда удачно не доходила до той грани, когда простоту называют «хуже воровства». 
     В силу сложившихся жизненных обстоятельств, о которых мы рассказали выше, когда Майя только проснулась, Муха уже сделала полный облет новостей и событий и, voila', встречала подругу во всеоружии. Летчик она была отчаянный и корыто свое любила. Не смотря на его раздолбанность на первый взгляд, шевролёт, как она его называла, мог вполне поспорить с любимой игрушкой самой Майи – ягуаром, которого та называла «мой тигр». Ей во всем больше импонировала полосатость, нежели пятнистость. Обе обладали незаурядной внешностью. Одна - урожденная блондинка, время от времени ударявшаяся в рыжину, а порою загоравшаяся глубокими черными прядями на контрасте; другая – жгучая брюнетка, отливавшая иссиня-зеленым перламутром, такая же по натуре: никакой конкретики, все на эмоциях, попросту – омут. Когда они неслись вместе, все расступались, освобождая им путь, кто из уважения, кто из страха, но равнодушных не оставалось.
Вот и теперь, в самом конце весны, они весело жужжали о планах на ближайшее будущее.
- Нет, в «Первоцвете» сейчас нечего делать, там уже все закрывается потихоньку, не сезон почти. Народ крайне неинтересный, заползают изредка только зеленые совсем жучки, ни одного стоящего!
- А может в «Разгуляево»?
- Тоже не пойдет, там еще никто не очухался, это мы с тобой на середину лета оставим.
- Ну тогда тронулись уже, что ли? Сориентируемся на местности!
И они рванули с месте, перекликаясь в дороге. Солнце звало их к новым высотам и свершениям.
     По пути они залетели сначала в «Тюльпан». Это была симпатичная, хоть и без претензий, сеть кофеин, расположенных в это время года еще очень густо. Их вывесками пестрели каждая улица, каждый перекресток. Рассчитанные на широкого пользователя они были разукрашены в самые яркие и самые нежные цвета, порою весьма неожиданные для заведений подобного рода. Подружки с удовольствием съели по французской булочке, перемигнулись с парой-тройкой старых знакомых и полетели далее. Народ попроще шнырял толпами, благо не повсеместно. Все спешили: кто по делам, кто по случаю. Некоторые удивлялись, увидев в такое время Майю, а к Мухе они уже успели привыкнуть. На пути встречались новые, только что открывшиеся заведения, где пока кормили вкусно и без добавления пищевых химических компонентов. Можно было наесться до пуза, и ничего потом не будет – пару часов полетов в режиме виражей, и ты снова худая и голодная. Ночевать можно было там же. С заходом солнца все двери плотно закрывались, и никаких сквозняков не просачивалось во внутрь. А с первыми лучами, освежившись утренней росой, они отправлялись дальше за приключениями. Порхали и резвились.
 К середине лета заведения становились все более богатыми и представительными. Однажды подружки зависли в «Пионе». Такой роскоши они не видели нигде, ну, может быть, еще в «Белой Розе», но там она более утонченная. Бывали моменты, когда погода слегка портилась и им становилось немного грустно. Муху в такие моменты мучила ностальгия. Один раз в подобный денек она уговорила Майю слетать в «Голубой вагон». Это было заброшенное место с сомнительной репутацией.  Мимо него постоянно дефилировали телки, наведовались набегами кобели, когда по одному, а когда стаей, как дикие волки, опасаясь показывать свой норов по одиночке перед тем, кто сильнее. Попахивало отбросами и отходами жизнедеятельности обитателей.  Муха отрывалась там по полной, видимо к ней все-таки в полной мере можно было применить словосочетание «из грязи в князи». Происхождение давало о себе знать. Но нрав ее оставался прежним,  и она удивительным образом вписывалась в любую атмосферу. Майя никогда не была в подобном месте, и оно привело ее в ужас. Только окинув взглядом, она сразу поставила на нем крест. Её возмущало здесь все, начиная с запахов, которые сводили с ума, заканчивая видом этих обшарпанных стен с унылым освещением. Даже солнце не хотело заходить сюда прямо: все время как-то бочком проскальзывая и убегая куда-то, сказавшись очень занятым. Только дождь и примитивное окружение, которое понятно, чего хочет, когда смотрит на тебя голодными, влажными от вожделения глазами, дурно пахнущее и еще дурнее воспитанное. Она чувствовала себя в этой обстановке героиней сказки «Принц и нищий», конечно выступавшей в роли принца, или, в данном случае, принцессы. Оставив Муху ностальгировать, она коротко сообщила, что будет в «Разгуляево», и если той надоест, то пусть присоединяется…
     «Разгуляево» благоухало не смотря ни на что. Это был земной рай! Здесь были открыты и «Колокольчики», смотровые площадки которых были расположены от земли на разных уровнях, летние веранды и открытые  кафе «Гвоздика», «Душица» и многие другие большие и малые заведения. Неожиданно, но даже «Чертополох» расцвел, завоевав себе здесь место под солнцем. Завсегдатаи и просто случайнопрохожие здесь были все вежливы и воспитаны, что бросалось в глаза и приятно ласкало слух особенно на контрасте с «Голубым вагоном». Не торопясь перемещались кто на «лётах», кто пешком по приятным и опрятным разноуровневым кафе и ресторанам. Вкушали общались и пропадали, преимущественно парами. А так как Майя оказалась здесь в одиночестве, то волей-неволей она обращала внимание на посетителей, особенно также одиноких. Вот за столиком старый усатый джентльмен. Он требователен и серьезен. Официанты носятся перед ним пулями, видимо давно знают этого жучилу, наверняка постоянный клиент. Увидев Майю, глаза его заблестели, как лацкан его костюма. Но, как это не странно, Майя таких жуков видела и в «Голубом вагоне», что вызвало у нее вновь прилив омерзения, поэтому она поспешила перевести свой взгляд куда-то вдаль, притворно заинтересовавшись видом на улицу.
 На летней веранде в «Ромашке» пели караоке. И тут она влюбилась!! Как он был прекрасен! Как был чудесен его голос! Он любил жизнь во всех ее проявлениях, это чувствовалось в каждом взгляде, жесте и движении. Он улыбался и дарил комплименты всем проходившим мимо красоткам и не очень. И каждое слово было правдой, и каждый вздох истинным. И каждая загоралась ответной улыбкой, каждая хотела пуститься в пляс, и жужжать в паре с ним, и любить, любить, любить… Майя смотрела на него во все глаза. Высокий рост, косая сажень в плечах совершенно не скрывали его уже оформившийся от сытой и довольной жизни небольшое пузико, которое ничуть не портило впечатления, а наоборот, даже придавало значительности. Он был хорош собой и знал об этом. Все вокруг двигалось и пестрило, и только Майя сидела застыв и непрерывно гипнотизируя своего кумира, ибо именно им он стал для еще совсем неопытного и романтичного сознания молодой особы. Когда он исполнил «Полет шмеля», то полностью завладел всем её существом. И своей обездвиженностью, своей лаконичностью и вызовом она наконец-то привлекла к себе его внимание. Он был польщен тем, что столь юная королева очаровалась им. Слово «любовь» не входило в его ежедневный рацион. Он был самовлюблен и поэтому с пониманием относился к дамам, готовый продлить их очарованность и устроить для всех праздник жизни. Так случилось и в этот раз. Он закружил Майю, увлек, околдовал. Она была счастлива. Но как не долго длится счастье в таких отношениях! Как только солнечные лучи стали реже, а воздух прохладнее, наш герой вспомнил о своих годах, женах (!!) и совершенно неотложных делах. Охладел, остыл, замкнулся и потихоньку исчез, оставив вместо себя чудный букет цветов. Майя все-таки была действительно королевских кровей, поэтому воспитание не позволило ей грустить долго, тем более, что холода уже подошли не на шутку близко, а она все еще не стала хозяйкой собственного дома. Она вспомнила вдруг и о своих делах, и, надо сказать, очень вовремя. Завела мотор и полетела на медоносы. Там туда-сюда сновал народ из обслуживающего персонала. Они были не богаты, но трудолюбивы. Они занимались делом, не шатались праздно. Были воспитаны и пахли вполне приемлемо. Руководствуясь этим, Майя решила, что именно здесь и найдет она самый подходящий материал для своего дома. Прожужжав над полем, Майя собрала круг почитателей, поэтов и просто работяг попроще, которым нужна была работа. Они исполняли каждое ее желание. Они служили ей, своей королеве. А она повелевала и властвовала так, как умела это делать только такая, как она. Она любила своих вассалов и по-своему заботилась о них. Для них же было наибольшим счастьем – быть у ее ног, прикоснуться к ее бархатистому тельцу, воспеть ее красоту и доброту.

Послесловие.

     Однажды, когда солнце уже почти ушло на покой, позволяя цветам, травам и деревьям приготовиться к приходу холодов, Майя последний раз вышла на остекленную террасу. Мимо пролетел знакомый шевролёт, хотя он теперь еще больше походил на «мухолет». За рулем сидела все та же Муха. Она раздобрела, но оставалась все еще знойной и завидной женщиной. Панцирь ее лоснился и как всегда отливал то серебром, то изумрудом. В шевролете толкались, плевались, кусались множество маленьких мушек. Он выглядел еще более побитым и потасканным, а глаза Мухи потухшими…
     По тротуару еле ползли навстречу друг другу потрепанный, когда-то красивый шмель, теперь словно засыпающий на ходу, и старый-престарый, но все еще усатый черный жук. Они первые чувствовали приближение конца. Приближение вечной зимы и смертельных холодов.
     Майя выстраивала свое будущее, свой дом, свою империю. У нее было много дел. Она уже больше никогда не выходила в большой мир. Зачем? Ведь у нее теперь есть все, что необходимо для жизни.