Яйца Фаберже Глава XXII

Представитель ставки
Для России плохо не то, что люди воруют, а то что, считают это нормальным, иногда даже геройским делом. Через неделю после выгодного выезда на передовую Остап Бендер и Огурцов снова приехали на командный пункт командира 2-го стрелкового корпуса.
- Сызнова лезем дьяволу в пасть! - нудил Василий, внимательно объезжая многочисленные воронки.
В укутанной снегом мёртвой деревне то там, то тут можно было рассмотреть чернеющие ямы неряшливых следов частых артобстрелов. От нацеленных артиллерийских снарядов на промёрзшей земле остались чёрные пропаханные борозды, а навесные мины крупного калибра оставляли круглые дыры с чёрными обгорелыми следами вокруг.
- Назвался грузчиком - полезай в кузов! - мрачно пошутил великий комбинатор и нырнул в нутро крайней командирской хаты.
Командир корпуса седой полковник Шокодько стоял перед побеленной известью русской печью. На её лицевой стороне была встроена голландка, топка которой служила для разогрева чугунной плиты. Невысоко над полом в печке имелась вместительная полость, где ярко горели дрова. Отверстие в топку было достаточно широким и прикрывалось чугунной заслонкой.
- Физкульт привет боевым товарищам по оружию! - громко начал встречу Бендер.
Полковник был худ, морщинист и угрюм. Плохо гнущейся жёлтой ладонью он оглаживал висячие сивые усы и пожаловался на военную жизнь:
- Не хватает боеприпасов, маловато артиллерии, не все бойцы получили валенки...
Выпить и закусить он не предложил, слёзно жалуясь на нехватку продуктов и махорки. Остап решил не тянуть животное за тестикулы и сразу перешёл к делу:
- Мне необходимы акты подбития немецкой техники от вашей части. Готов выполнить любые строительные работы, разумеется, в разумном объёме.
- А затем тебе эти акты? - подозрительно глядя на визитёра, спросил Шокодько. - По ним из финансового отдела всё равно ничего не выбить…
- Это мои проблемы! - заверил он.
Предложение Бендера явно озадачило прижимистого полковника. Он подошёл к печке и пошевелил дрова кочергой. Дрова горели на чугунной решетке, которая прикрывала подпечье. Оно выполняло две функции: туда из топки сыпались головёшки и пепел, навстречу поступал воздух, создавая тягу. По окончании топки печная зола выгребалась кочергой через специальную дверцу.
- Жил в нашем городке один печник, - сказал он после томительной паузы, - который зарабатывает на жизнь кладкой печей. Клал он печь одному скупому заказчику и когда уже выкладывал трубу, почувствовал он, что хотят его на денюжку прокинуть. И печник принял меры. Когда подошло дело к оплате, то выяснилось, что денюжек ему отсыпят гораздо меньше, чем договаривались. Он сказал: «Коли так, то попробуй-ка протопить...»
Великий комбинатор не понимал, куда клонит полковник, но терпеливо слушал его неторопливую речь:
- Жадюга затопил и получил полную комнату плотного дыма.Пронизанный мыслью, что хитрый печник забил чем-то трубу, он с помощью зеркала посмотрел наверх, предварительно вытащив заслонку закрывающую дымоход. Ответом ему было голубое небо в жерле трубы. Затопил ещё раз - полная комната дыма. Опять посмотрел в трубу - небо видно. Пришлось ему давать недостающие деньги печнику. После расчёта мастер залез на крышу и бросил в трубу половину кирпича, которая и разбила вмурованное внутри трубу стекло.
- Оригинально! - положительно оценил Остап.
- Вот такая страховка на всякий случай…
- Ради денег люди готовы на всё - даже на доброе дело… - пошутил Бендер.
Хозяин снова завёл нудную шарманку про нехватку ресурсов. Великий комбинатор догадался, что печника пытался обмануть он и притворно посочувствовал горю полковника. Тот ещё долго жаловался на нерадивых интендантов и вороватых поваров.
- Так что там с актами подбития? - красноречиво глядя на трофейные швейцарские часы, - спросил Остап.
- Будут тебе акты, - заманчиво пообещал Шокодько, - только в обмен на двести полных комплектов обмундирования для красноармейцев.
- А где я их возьму?
- Это твои проблемы! - ответил он. - Только смотри, и сапоги нужны и котелки с ложками.
Бендер ехал обратно злым на весь свет. Разговаривать не хотелось, а у Огурцова как назло рот не закрывался. Великий комбинатор его не слушал, обдумывая как выполнить требования жадного полковника, только иногда кивал головой для приличия. Он включился, когда Василий сказал:
- А помнишь, как лихо мы взяли тыловой склад с заморскими деликатесами?!
- Стой! - внезапно заорал Остап.
Огурцов с перепуга так резко нажал на педаль тормоза, что пассажир влетел лбом в дверцу «бардачка».
- Это идея! - похвалил оторопевшего шофёра Бендер, потирая буйнорастущую шишку.
Так как приближалась ночь, решили заночевать в придорожной деревне. Постучались в крайнюю низкорослую хату. Встретила их пожилая хозяйка Ефросинья радушно.
- Дочь и внучка на окопных работах, - зачем-то сказала она. - Скушно одной…
Хозяйка решила угостить служивых горячими щами. А потом, порывшись в куче зерна, извлекла спрятанную бутылку самогона из доморощенной сахарной свеклы и призналась:
- Берегла до особливого случая!
Она села рядом с Василием, ненароком прижавшись крепким бедром, и разлила самогон в дореволюционные гранёные стаканы и предложила:   
- Выпьем за скорейшую Победу!
Остап горячо поддержал тост, одним махом выдув двести граммов ядрёного мутного первача. Ему сразу стало так хорошо, что неприятный разговор с жадным полковником стал забываться.
- Баба липнет ко мне, как муха... - Огурцов напротив, напрягался. - А я, получается тогда кто?
Бендер отправился спать на печку, а хозяйка снова налила ему самогона. Чокнулись, выпили, закусили. Баба предложила служивому отдохнуть на чердаке, где хранилось духмяное сено:
- Там тепло и тихо…
Он согласился, забрался и мигом уснул. Но вскоре услышал шорох. Это поднималась Ефросинья, предлагая вместе с подушкой и себя «под бочок». Рассказывая об этом утром, Василий сильно смущался. Бендер спросил:
- И ты, конечно, не растерялся и «отстрелялся на отлично»?
- Выполнил все упражнения, кроме как «с колена» - не получилось... – игриво ответил он. - Сено проваливалось…
Ефросинья тоже светилась, как после пасхальной бани. Остап даже позавидовал товарищу и откровенно спросил бабу:
- Где ты ж этому ремеслу так научилась?
- Ведь я прожил со своей половиной более 20-ти лет и не предполагал о таких способах? - смущённо признался Огурцов.
- Та шо там могла знать твоя Матрёна в станице! - гордо сообщила хозяйка. - А я ишо в германскую войну в «заведении» в Ростове-на-Дону служила, господ офицеров ублажала!.. Вот откедова моя школа.
Они задержались в гостеприимном доме до обеда. Ефросинья сноровисто приготовила борщ и накрыла на стол. Из очередного тайника появилась новая бутылка самогона.
- Умеешь ты привадить мужика! - обнял её за округлый стан Василий.
После второго тоста она рассказала, что овдовела в ту войну в возрасте двадцати лет и с тех пор замуж больше не вышла. Бендер спросили её:
- Как же ты столько лет одна жила?.. Тебе разве не хотелось?
- Хотелось, конечно. Ведь все мы люди, все мы человеки...
- Ну, и как же ты обходилась-то? Ведь солдатики к тебе на постой не каждый день просились?
Разговор перемежался фривольными тостами Остапа и, видимо, это
подвинуло тётку на откровение, не свойственное пожилым деревенским женщинам.
- Ну как?.. Спустишься, бывало, в погреб... - немного смущаясь, ответила Ефросинья. - Выберешь в бочке солёный огурец побольше, засунешь его между ног со словами: «На, жри, сволочь!»
- Женщина - это гвоздь, на который острослов вешает свои шутки, проповедник поучения, а грешник оправдания. - Пафосно заявил великий комбинатор.
- Вот так и обходились... - окончательно смутилась хозяйка.
После сытного обеда постояльцы стали собираться в дорогу. Ефросинья сварила им десяток яиц, и по-собачьи глядя в глаза Бендеру, предложила:
- Заночевали бы ишо соколики…
- Пора на фронт, - нарочито торопился он, - немец ждать не будет!
- Я бы вас двоих обслужила, - хозяйка набралась смелости и выложила главный козырь. - Ежели не побрезгуете…
Остапу было искренне жаль добрую женщину, провожавшую свою молодость в последний путь, и он крепко обнял её за мягкие плечи.
- В следующий раз… - пообещал он и вышел на улицу, где Огурцов возился с машиной.
Следующую неделю великий комбинатор посвятил подготовке документальной базы предстоящей нахальной операции. На дело с ним выехали «Пахом» и Василий.
- Больше напора и наглости, - наставлял Бендер напарников, - военные люди – вечные рабы субординации!
Вскоре перед суровыми воротами крупного тылового склада появился солидный командирский автомобиль, из которого вышел представительный офицер в сопровождении двух бойцов охраны.
- Открывай! - приказал он солдату на контрольно-пропускном пункте.
Красноармеец в рваной шинели не посмел задержать важного человека, и они прошли к кабинету начальнику склада. Открыв с ноги хлипкую дверь, Остап начал нагнетать ситуацию прямо с порога:
- Почему ты советского бойца вырядил как чучело и поставил его, мать вашу, на КПП!.. Чтобы это, так сказать, чучело стояло там? Там ходят полковники! Офицеры ходят и женщины, прошу заметить, ходят тоже! А ты, наряжаешь солдата в рваное тряпьё!
Мужества у тщедушного начальника склада хватило только на закономерную просьбу:
- Прошу предъявить документы!
- Уполномоченный представитель Ставки верховного главнокомандования Бендер! - он сунул испуганному кладовщику в нос изготовленную накануне бумаги.
Форму бланка он подсмотрел в штабе фронта и как мог, воспроизвёл его по памяти. Печать на документ он ляпнул своей строительной организации.
- Но кто в армии смотрит на печати… - давно знал командор.
Расчёт оказался верным. Работник глубокого тыла, задрожал, услышав магические слова, а рассмотрев смертоносную бумагу поплыл совсем. Он вытянулся по стойке смирно и заученно отрапортовал:
- Гвардии кладовщик Шкляев!
Для упрочения полученного эффекта великий комбинатор ещё минут десять грозно орал на него. В общем, представитель Ставки был полон эмоций, а гвардии сержант - унижения. Когда клиент окончательно дозрел, Остап приказал:
- Полная инвентаризация!
Человек такое существо, у которого мстительность очень быстро сменяется сочувствием. Бендер даже подумал, что слегка переборщил и как бы кладовщик не умер от ужаса.
- Не губите! - Шкляев бухнулся на колени.
Только успокоив дрожащего сержанта, и задав ему наводящие вопросы, он понял, в чём дело. Остап планировал обнаружить крупную недостачу на складе, чтобы шантажом получить требуемые полковником Шокодько 200 комплектов солдатского обмундирования, но вышло несколько иначе.
- У меня маленький излишек… - плакался несчастный Шкляев.
Из его каптёрки и верхних ящиков над шинельными вешалками Огурцов и Иван изъяли солидный излишек: 250 новых бушлатов, 200 алюминиевых фляг в чехлах, 420 округлых солдатских котелков, 400 комплектов парадного обмундирования, 230 комплектов красноармейского обмундирования.
- Неплохо! - удивлялся Пахомов.
Окончательно комиссию добили два мешка алюминиевых ложек, коих, при пересчёте, оказалось ровно 2200 штук.
- И это из одной каптёрки…
- Недаром говорят, - присвистнул Бендер. - У хорошего старшины снега зимой не выпросишь. Особенно там, где его много. Василий - оформляй акт изъятия материальных ценностей.
Добычей забили всю машину так, что Огурцов едва довёз их обратно. Отсортировав нужное имущество, они отвезли жадному полковнику выкуп и забрали желанные акты подбития.
- Теперь мы богаты! - радовался Остап. - Мечты сбываются. Кто бы мне сказал, что можно стать миллионером на войне ни за что бы, ни поверил! Теперь нам яйца Фаберже явно ни к чему. Ведь старушка война, словно волшебная курочка несёт вкусные золотые яички.
Единственный момент, который смущал великого комбинатора в сложившейся ситуации – отсутствие у него боевых наград. На бесконечных попойках, которые он устраивал для командиров тыловых частей, те хвастались боевыми медалями и орденами. 
- А у меня ничего нет, - иногда жалел он. - Героями не рождаются, а становятся!
Постепенно у него созрел хитроумный план. Однажды он притащил откуда-то два комплекта немецкой военной формы и приказал «Пахому» и Огурцову одеть её.
- Зачем? - удивились они.
- Я написал представление на награждение нас ордена, - терпеливо объяснил Бендер, - но для штаба фронта нужны доказательства нашего подвига.
- Какие ещё доказательства? - непонимающе буркнул Иван.
- Обычно собирают рапорта командиров соседних частей, но в нашем случае соседей нет, поэтому нужны хотя бы фотографии.
- А где фотоаппарат возьмём? - вопросительно поинтересовался Василий.
- Обижаешь… - командор извлёк из вещмешка трофейный аппарат.
Следующий час они посвятили оригинальной фотосессии. Великий комбинатор заставлял подельников принимать различные замысловатые позы, изображающие убитых немцев во всех частях деревни.
- Возьми автомат в правую руку и ложись на спину, - на ходу импровизировал он, - а ты, «Пахом» падай ничком, будто срезанный пулемётной очередью…
Для пущей убедительности они купили у оставшихся колхозников литр крови, зарезанной накануне свиньи и щедро полили её серую вражескую одежду.
- Брависсимо! - оценил Остап результаты. - Сегодня отдам плёнку на проявку, потом в печать и уже завтра фотки уйдут в наградной отдел штаба армии.
- Лихо! - обрадовались тихие артисты из народа.
- Считайте, что награды у нас в кармане, в смысле на груди! - уточнил Бендер. - Слушайте меня внимательно, иначе я вас неправильно дезинформирую!.. Готовьте на гимнастёрках дырочки под боевые ордена… Участие в грандиозной пьянке по такому случаю всех бойцов «УВСР-5» считаю строго обязательным!    
 
продолжение http://www.proza.ru/2015/08/14/23