Терновый венок надежды. Ч. 7. Гл. 65-71

=====================================
Часть Седьмая. Светловолосое счастье
=====================================
_______________________
Глава 65. Безумие
_______________________

***
Когда-то слезы должны были закончиться.
А затем - на пустыре выросло оно. Выросло безумие.

Дюжая доза алкоголя, высосанного в одиночку. Быстрые шаги через туннель, по Искье - и уже в Неаполе.
Достать ключи из кармана, плюхнуться за руль своей красной малышки.
 
Педаль газа уходит в пол. Ветер в ушах, разъяренно трепет волосы.
Мчу за город. А там и вовсе отдаюсь в лапы безрассудства.

Музыку на всю. Закрыла глаза - и наслаждаюсь мгновением.
Изредка открываю веки - и пока везет, лишь тогда поворот. Занос - и вновь... наслаждаться слепой дурманящей скоростью и острым оскалом смерти.

Шон перед глазами.
Как меня подбирает с асфальта и несет к машине. Как впервые увидела его лицо... так близко и ясно. Забавные сережки в виде черепков...  А вот я угоняю его тачку. Дальше теснимся в попутке. Его шутка, что "упаси господи, чтобы была его женой". А вот злится у кассы, что обычно его колу выпивают. А вот он уже лопает свои наггетсы. Ломает мобильный. Хакерские штучки в лэптопе. Делает мне операцию. Мастерские виражи на дороге. Его шуточки. Улыбки...
Спасает из авто. Взрыв. Я отрываюсь от погони копов. Достаю пулю... Наша близость в лесу...
А вот мы на парковке... на капоте. Его жаркие объятия. Похотливые, страстные поцелуи по всему телу. Желание, такое яркое, безудержное. Животное... охватывающее, увлекающее нас с головой.

И вдруг удар. Резкий удар подушки безопасности прямиком мне в лицо.
Не могу нормально двигаться.
В голове туман. Едва ли что могу сообразить, что произошло.
Оглядываюсь по сторонам.
Переда авто практически нет. Все смяло, словно картонный коробок.
Влетела в громадно дерево.

Силой пытаюсь выдрать ноги из-под завала.
Вроде нет переломов. И вновь повезло. Черт бы его побрал!

Замерла вдруг на месте. Осела, опускаясь обратно в кресло. Оглядываюсь по сторонам - но почему-то нет загорания. Нет того, против чего я сейчас совсем не буду протестовать. Нет моего огонька. Того самого, от которого зря я тогда сбежала...

И тут внезапно, словно саркастической насмешкой, Nature решает мне дать едкую пощечину за свои мечты. Засветилась молния. Прогремел гром. Еще немного - и огромные, словно плевки, капли стали стремительно падать с небес мне на лицо, руки, плечи, спину... Еще миг - и настоящий ливень сорвался с туч.
Гневно чертыхнуться, попытки прийти в себя, прогоняя туман опьянения, - и выбраться наружу.

Петляя, словно школьница с выпускного, пошагала я по фривею в сторону города. Обратно.
...лениво допивая остатки алкоголя.

Чертова жизнь. Даже сдохнуть по-человечески не получается.

...

Шаг за шагом. Шаг за шагом... и уже перед глазами другая парковка. Предательство. Мое предательство.
Как его скрутили. Как кол в грудь загнали.
А дальше, будто в неком тумане, и не я то была вовсе... - суд. Суд ТХПМ.
Наш пристальный взгляд друг другу в глаза. Мой отчаянный, глупый, украденный поцелуй.

Еще один глоток спиртного - пусто.
"МАТЬ ТВ...!" - отчаянно ору от дикой боли и швыряю бутылку в сторону, разбивая ее вдребезги об асфальт.
Дождь становится еще сильнее, словно желая окончательно смыть с лица земли такую нелепость, как я.

Бессильные ковыляния - и повалиться на землю. Дико, отчаянно заорать, завопить на все горло, ненавидя себя больше всего на свете. Гневные удары кулаками об асфальт, баламутя лужу, да только - глухо. Не докричаться, не унять свою боль... Рухнула плашмя. Сдалась... Больные потоки ливня, моих слез, и грязи с холма, что был по ту сторону дороги... казалось, хотели укрыть меня с головой, смывая на обочину.
Инстинктивно скручиваюсь, словно эмбрион, и отдаюсь холодному дурману. Слепому, молчаливому равнодушию...

И вдруг рев мотора. Быстро надвигается на меня новое физическое испытание. Новая... прекрасная боль. Ведь на мгновения - но она все же заглушает сердечную.

Прикрыла веки - жду. Жду.

Но завизжали шины, занос, движение - и справился, ублюдок.
Остановился. Хлопок двери. Быстрые шаги.
Присел рядом и силой отскреб, поднял с земли. Сжал в объятиях.
Неловко, едва хватает сил сквозь угар распахнуть веки и взглянуть на наглеца.
Обмерла, боясь даже слюну сглотнуть.
Поцеловал в щеку - и еще сильнее сжал, невольно закачал из стороны в сторону.
- Терпи, девка. Терпи. Самое страшное позади: он жив, ты его спасла. А остальное - переживется. Терпи.
- Убей меня, Матуа. УБЕЙ! - отчаянно закричала я и попыталась вырваться из его хватки, оседая на асфальт. Удержал.
- Мы справимся, - приподнял, еще сильнее сжал и поцеловал в макушку.

...
Силой утащить меня в автомобиль, уложить на заднее сидение - и пулей умчаться от позора в Рим.

***
Несколько дней, чтобы прийти в себя. Нарисовать вновь маску приличия - и отправилась в Арагонезе... дальше играть роль бездушной с*ки.

__________________________
Глава 66. Финальный залп
__________________________

***
И вновь дела... вместо бессмысленного самобичевания. Попытки чужими историями затмить, хоть на миг, свою...
Очередное судебное заседание, да только даже имен не удосужилась запомнить: ни тех, кого обвиняли, ни тех, кто обвинял.

Мысли где-то у потолка, ковыряясь в глупых предположениях, что могло толкнуть сих недалеких упырских тварей на столь откровенную жестокость по отношению к людям.

Но вдруг во мне что-то дрогнуло, порождая волну странных, отнюдь не связанных с происходящим в зале, переживаний. Резко ухватилась за софу. Глубокий вдох, прогоняя видения, и резко встала. Все обмерли от моего внезапного участия.
Уверенные шаги на выход, не роняя ни слова. В последний момент подлетаю к Луи и, хватая его за руку, тащу за собой.

Быстрый бег по лестнице, а затем к туннелю. К выходу с Искьи.
Не задавая лишних вопросов, Матуа прилежно следовал за мной.
Еще немного - и свет блеснул в глаза.
Картина, ужасающая мой разум, вмиг заставила замереть на месте.
Передо мной стояла та самая Мария. Та, которую так страстно и отчаянно, всем своим сердцем, любит мой Хирург.
Ее... человека, так безрассудно осведомленную о нашей сущности. Но ужасно даже не это, а то, что если она сделает еще шаг и окажется там, где ей отнюдь нельзя быть, - обратного пути уже не будет. И начинается новый круг ада...
Резко кинулась я вперед, догоняя Луи.

Внезапно девушка попыталась коснуться рукой стражника, отчего тот инстинктивно отреагировал на угрозу - и оттолкнул ее назад. Мария попятилась, дернулась, но не совладав с собой, рухнула на землю.
Словно тысяча чертей вмиг вселились в моего Луи Батиста: великан у входа тотчас рухнул на землю, корчась от неистовой боли. Выбежали мы наружу. Матуа резво кинулся к гостье. А я: еще шаг - и присела рядом со стражником, забирая муки того  на себя (невольно скривилась, но затем совладала с собой, сделав глубокий вдох). Тут же  бедняга расселся на земле, пытаясь отдышаться от ужаса. С опаской, временами, поглядывал на Поверенного.

- МАРИЯ, ТЫ КАК? – настойчиво, едва сдерживаясь от крика, прорычал Матуа, вглядываясь ей в лицо.
Тяжело сглотнула девушка.
- Нормально.
- Что-то болит?
- Нет, - дернулась от встречи взглядов, словно кипятком кто обдал.

Замерла я в удивлении, жадно наблюдая за каждым ее движением.
Эта боль, что сейчас взорвалась в  ее сердце, странным образом, эхом отбилась во мне, заставляя невольно поежиться и задрожать.

Встала я. Шаг ближе.
Матуа же в это время обнял за талию Марию и помог встать, выровняться на ногах. Разворот и направился  к туннелю.
Торопливо преграждаю путь.
- Луи.
- Да?
- Насколько я правильно поняла, это та самая… Мария?
- Да.
- Тогда не стоит. Не стоит ей идти в замок. Помни, если она попадет внутрь – то назад уже прежней не вернется.
- Виттория… - раздраженно скривился.
- Думаю, сможете побыть наедине и все выяснить на «Queen notte». Как вариант? А с твоим отсутствием на суде я сама разберусь.
Резко выставила вперед руку, разжала кулак - и на ладони заблестел ключ: не мне сегодня плавать на ней.
- Спасибо, - растерянно от неожиданности прошептал Матуа и тут же его выхватил. Отстранился от Марии… коротким, проворным движением стянул с себя атласную черную мантию и протянул мне. Ловко подхватила  я одежину и, немного скомкав, прижала к груди.
- У вас час. За это время никто по тебя не хватится, час смогу удерживать иллюзию,  но не больше.

- А ты, ублюдок… - обернулся Луи к стражнику. -  Я с тобой еще разберусь. Не думай, что будешь жить после того, что сделал!

Радостно, робко улыбнулась я, наблюдая, как двое влюбленных спешно устремились к своему внезапному, трепетному, хоть и короткому, но счастью.
Разворот к стражнику - и едва слышно шепчу:
- Не бойся. Не тронет. Сейчас перебесится - и всё пройдет. Я видела, что ты не нарочно.
- Благодарю, - несмело прошептал тот.


***
Неторопливо опустилась рядом с Матуа на пол, у самой кровати. Бережно сложила руки у него на коленях и сверху умостила подбородок.

- Я же вижу, что что-то произошло. Что-то серьезное. Не молчи, Луи.
- Думаю, здесь ты мне не помощник. Прости, Виттория, но…
Нервно закусила губу. Глаза в глаза:
- Это из-за Искьи? Из-за Нее ты не можешь мне рассказать?
- Ты же знаешь, что я не верю в Божество Искью. Так что дело не в ней.

Нервно фыркнула.
Тишина разлеглась между нами. Каждый застрял в своих тяжелых мыслях.
Упертая сволочь. Как же он меня бесит этой своей гордостью, желанием быть всегда и во всем самостоятельным и сильным: какие бы не были проблемы, всё, в итоге, решать самому. Вот тебе и дружеское доверие, взаимовыручка.
- И долго я буду ждать ответ?
- Что? – от удивления вздрогнули его брови.
- Делаешь вид, что не слышишь?
- Я задумался.
- Задумался, не задумался, а ты, как мой друг, обязан всё рассказать.
- Чтобы ты попыталась мне помочь?
- Да.
- Вот этого я и не хочу, - резко встал, отчего я невольно отдернулась назад, выпуская его из хватки.
- То есть семьдесят лет нашей дружбы… Это – так, свист впустую?
- Конечно же, НЕТ. Наша дружба очень много для меня значит. И потому я не буду впутывать тебя во все это.
- Луи, хоть я и обещала никогда не читать твои мысли, но…
- Да ты что?
- Да. Искья прорвет твой ментальный щит за долю секунды! - нагло рисую излишнюю самоуверенность. - Просто… Я бы не хотела, против твоей воли…
- Вот и не надо.
- Луи, - резко вскочила. – Луи, я тебе всё всегда рассказывала! Всё… даже…
- Даже о Шоне?
- Даже о нем! - запнулась, немного лукавя. - А ты? Разве я против твоих отношений с Марией?
- Вот это и плохо. Плохо, что ты готова ради меня идти против всех канонов и устоев. Против своей же Искьи. Против своих убеждений. Кто ты будешь после этого? Мы сами казнили много хороших… ради Правды. Справедливости, мать ее так… А теперь? Теперь что? Ты плюнешь на всё и всех… ради моей прихоти?
- А вот это, Матуа, подло! Подло вот так поступать! Ты вечно играешь с моей верой, когда тебе это нужно. А если… я вдруг наконец-то уверую, что я – и есть Искья?
Надула губы. Отвернулась. Обиделась…
- Девочка моя, - подошел ближе и дружески обнял за плечи. – Ведь даже если ты и готова пойти против всего, что было в нашем мире до этого… тебя не поддержат Судьи. Древние.
- Они – мои братья. А значит…
Нервно рассмеялся.
- Как ни странно, они помнят об этом, лишь когда это им выгодно.
Тяжелый вдох.
- Всё, Матуа. ТОЧКА. Последний шанс – иначе буду читать твои мысли. Все, без перебора. И все твои пошлости всплывут наверх.
Расхохотался:
- Я их не боюсь.
- Так мне можно? – ехидно улыбнулась, полный надежды взгляд в глаза, не без притворства. - Можно?
- Нет.
- Гадёна… - Резкий разворот - вырвалась я из объятий. Шаг к кровати и присела на край: - Я жду. И я серьёзна… в своих намереньях.
- Мария беременна… от меня.
Словно током прошибло меня с ног до головы. Ужас, в паре со странными чувствами, волной прокатился по телу. Глубокий вдох.
- ЧТО? – неосознанно вскочила на ноги. Глаза в глаза.
- Ты сама просила правды.

Беременна... Господи, от моего Матуа... Мария... беременна.
В голове вторились странные, страшные и прекрасные слова, взрываясь своей противоречивостью. В душе холодело от ужаса осознание всего того, что за этим следует.
Какие решения примет Луи. И какие будут от этого последствия...
- И… и… - испуганно заметала  я взгляды по комнате. Попятилась. – Но как?
- Это случилось тогда, когда я ее лечил. Она была перенасыщена моею кровью, вот, видимо, потому и прошло успешно оплодотворение…
- А ты… ты уверен? Может… может, она ошиблась?
- Виттория, - тяжелый вдох. – Милый мой друг. Успокойся.
Присел на край кровати.
Белею, седею от страха.
- И? И что теперь ты собираешься делать?
- Я отправил ее на Эйзем.
Замерла, застыла я, не шевелясь. Глаза мои выпучились, а сердце, казалось, остановилось.
Миг – и дико завопила от ужаса:
- ЧТО? ЧТО-О-О??? Ты рехнулся? Ты же после этого ее не увидишь!

Еще мгновения на осознания… жестокой правды.

- Или… или…  - бросилась к нему в ноги, схватила руки в свои ладони. - Скажи, скажи, что я ошибаюсь?
Слезы мои подступили к глазам, а у виска застыло дуло непринятого решения.
Пристальный, отчаянный, полный мольбы, взгляд в глаза.

- Я буду просить изгнать меня из Ордена Искьи. Знаю... Знаю, что из Поверенных не «увольняют». Так что… это - единственный шанс.
ВЫСТРЕЛ.
- Нет, - нервно дернулась назад. Отпрянула от него, словно от ядовитого, разъедающего кожу, очага. Застыла, испуганно прикрыв рукой рот. Тяжелый вдох.  – Нет, ты этого не сделаешь. Матуа… Луи… Нет…

- Сегодня будет Совет. Там я и подниму этот вопрос.
- Ты не посмеешь! - слезы жгучей рекой покатились по моим щекам, а в сердце открылась новая, не менее животрепещущая, рана.
- Прости… - тяжело вздохнул. Опустил взгляд в пол. – Прости.
- Асканио тебя не отпустит. Убьет…
- А ты?
- Ты идиот?
- Ни Асканио, ни Искья… Я знаю… Не глупый. Не надеюсь зря на чудо, но попытаться…
- Я тебя НЕНАВИЖУ! – вскочила. Короткий шаг от этого бездушного дьявола в сторону. – НЕНАВИЖУ!
…и тут же взорвалась в дымку, растаяв, как мираж.

- Прости…

***
Это были самый жуткий момент моей проклятой жизни.
Мало того, что отобрали любимого, так теперь и единственного друга пытаются убить.

...одного спасла от смерти. Что ж? Теперь второго тащите на плаху?
ЗА ЧТО?!
Я ТЕБЯ, СУДЬБА, СПРАШИВАЮ, ЗА ЧТО ТЫ ТАК СО МНОЙ?

Изгнать? Никто никогда не изгонял и не отпускал из Ордена Поверенных! Удар по престижу, по непоколебимой вездесущей власти Ордена. Никто этого не допустит. Аско этого не допустит! Самолично ради своей чертовой империи прикончит моего Матуа.
Он для него никто. Никто. А посему даже сомнения не будет, что важнее: репутация или один вшивый упырь.

_____________________
Глава 67. Суд Матуа
_____________________

***
Почетные приветствия. Лживые, жеманные улыбки.
Совет собрался.

- Матуа, Вы говорили, что есть к нам какое-то срочное дело. Что же, мы с братьями готовы его выслушать, прежде чем перейти к насущным проблемам. Вы как?
Короткая, тяжелая пауза - и выстрелил:
- Я готов.
...

Решаюсь отворить дверь.
По красной дорожке - прямиком в раскаленный котел. Черти собраны. Пир начался...
Не смотрю на него, на своего подлого Федора Алексеевича. Не смотрю на этого гадкого предателя, на мерзкую сволочь, что так бездушно сейчас рубит меня без топора...

- Слушаем, - повелевая, отозвался Асканио.

Вышел в центр. Выпрямился. Гордый, пренебрежительный взгляд на нас.

- Я, Луи-Батист Матуа, Поверенный Искьи, прошу… - короткая пауза, запнувшись, прежде чем выбить табурет из-под моих ног, чтобы петля уже окончательно обхватила мою шею и исполнила свой бесовский приговор. Продолжил: – Прошу отпустить мои клятвы Ордену Искьи, Ордену Вампиров, дабы я смог воссоединиться со своей ЖЕНОЙ и ребенком. Я знаю, помню, до последнего вдоха своего буду помнить данный обет Искьи… и не отрекаюсь от верности ей, но не могу больше нести службу Поверенного в силу прежде названных обстоятельств.

- Так- так, - словно смакуя сим кровавым блюдом, в растяжку проговорил Колони. Бездушного Судьи Искьи.

Вот он момент. Момент правды.

Тотчас подлетела к Луи стража и резким ударом сбила с ног.
…на колени.
Ехидно улыбнулся мой друг. Глаза заблестели, наливаясь ненавистью.

- Я не буду спрашивать, кто знал о твоем отступничестве. Не буду искать нити. Ты сам пришел с повинной. Просьбой? Ты и сам знаешь, что у нас не отрекаются от Ордена. Как не отрекаются от Бога. Он либо есть в сердце, либо нет. Так как, Матуа, есть в твоем сердце Бог?
- И Бог есть, и Искья.
- Но выбираешь ты вампира и ее дитя?
- Смертную и НАШЕ дитя.
Нервно вздернул подбородком вверх Аско, до конца осознав глубину происходящего:
- Значит, полукровки замешаны. Что же… тогда понятно. Многое теперь понятно. Где эта дева?

- На Эйземе.
Передернуло. Передернуло сего ублюдка.
Как же он ненавидит этот Орден. Бельетони. Ведь там Бельетони: старые счета. Старая тема, вот только новый повод мстить за ту свою прежнюю беспомощность и боязнь.
Расправил плечи; гордая осанка; озлобленный взгляд:
- И ты хочешь отречься от Искьи, дабы примкнуть к Эйзему?
- Нет. Дабы упростить тяжесть  неверности Искьи. Не быть под ее защитой. Стать открытым для кары и негодования других, не называя неласку, возмездие от Ордена. Нести ответственность за свои ошибки единолично. Я – недостоин Искьи.
- Недостоин, ты прав. Прав, Матуа. Прав. Н-н-но! Ты же понимаешь, наверняка, понимаешь, не бывало такого, чтобы Орден отпускал послушников. Не бывало, и не будет. Понимаешь?

С*ка ты, Колони. Ведь знаешь, что было. Не Поверенных, но... все же отпускали.
Давно... но отпускали.
И в какой-то миг резко стихли страхи внутри меня. Тишь наступила. Штиль... перед грозной бурей. Огромной, бессердечной, вездесущей, смертельной бурей.

Нехотя кивнул Луи и печально улыбнулся:
- Понимаю.
- Это хорошо. Хорошо, что понимаешь. Палачи!

Вмиг подсудимого за плечи схватило двое исполнителей казни.
Глаза мои тотчас широко распахнулись, хватая любое, даже крохотное, движение. Время учтиво замедлилось...

Не дрогнул Матуа.

- И ты думаешь, Аско, я позволю тебе это сделать? – холодный, ровный, могильный голос откуда-то изнутри меня, словно сама Судьба сейчас смеется над сими глупыми попытками править целым  миром, столь наивного, слабого, мелочного мальчишки.

- Не надо, - тяжело вздохнул Луи Батист.

Встала я с софы… Растянутые, плавные, неспешные движения. В центр залы, рядом с дорогим сердцу существом.
Гордо выпрямилась перед братьями… Презренный взгляд Асканио в глаза.

- А разве Искья другого мнения? – насмешливо (хотя и с опаской) крикнул братец. – Разве? Моя дорогая… Она дала предписания нам… не для каждого отдельно, а так, как должен жить из нас… всякий. Так что, Виттория, СМИРИСЬ.

- Я – ЕСТЬ  ИСКЬЯ. И   Я   БУДУ   ПРИНИМАТЬ   РЕШЕНИЯ. А не глупые своды правил.
- Побойся, побойся своих слов, сестра!
- Чего же? – короткий, с вызовом шаг навстречу.
- Когда-то я тебя уже наказал. Хочешь повтора?

- С тех пор уже много чего произошло в наших судьбах. Например, то, что последние триста лет ты поклоняешься… МНЕ.
Нервно скривился.
- Не тебе, моя дорогая, НЕ ТЕБЕ. Как избрала Богиня тебя в свои Хранители и Оракулы, так и передумать может. Твой разум помутнел. И не Справедливость движет нынче тобой.
- Возможно, - еще один шаг ближе, - возможно. Нет! Точно. Так и есть. Не справедливость. И ЧТО?
Уткнулась взглядом в его черные угли глаз.
- Что молчишь? И ЧТО? ЧТО С ЭТОГО?
Тяжело сглотнул. Короткий вдох. Отвернулся.
- Не зли меня, не зли, девка.
- Я тебя не боюсь. БОЛЬШЕ не боюсь. Понял?

Вдруг резкое, молниеносное движение – Асканио сорвался с кресла.
Не успела среагировать: кол в грудь, в сердце - и пала на пол. Глаза мои обмерли, словно мертвые. Но еще видят.
И в ушах еще звуки дразнят слух.

- Унесите в темницу, - словно гром, раздался гадкий, повелительный голос Асканио. – Есть еще кто… радикально настроенный? Есть еще кто… возомнивший из себя Божество?

- Ты за это заплатишь!  - послышался голос Луи...
Насмешливо фыркнул Колони.
- Ба, кто отозвался. Неужто щенок умеет еще и лаять?
Смолчал, прожевывая ярость.
- Рассмешил, право, рассмешил ты меня, Матуа. Правда, всё равно это тебя не спасет. Прости…
ЧЕТВЕРТОВАТЬ и спалить к чертовой матери!

- Только троньте его, и тут же все рассыплетесь в прах! – гневно завопила я.
Все обернулись на голос.
Стояла своим неприкаянным духом у дверей.

- Братец, за то столетие, подаренное тобой, под землей, я не только обрела Искью, но и обуздала свои способности. Лишив меня тела – не лишил сил. Мой ДУХ силен! Глупец!

Ликующая, едкая улыбка.

- Неужто? – рассмеялся Асканио.
Вдруг… из моего призрачного тела огромными, багровыми реками стала сочиться… из десятка страшных, рваных ран, кровь.

- Продолжим, милая, или все же пожалеем тельце?

- Рви, кусай, грызи мое тело! Хоть ПОДАВИСЬ! – и вдруг на последнем слове в долю секунды взорвались стекла. Разлетелись окна. Стеклянный купол, что был над нами, рассыпался в дребезг. Сотней, тысячей мелких осколков, хрустальными слезами посыпался вниз.

Погасли свечи.
- Я разорву тебя на куски. И в душе ничего не дрогнет, - прорычала во мне доселе неведомая сила. – Я! Я – ИСКЬЯ !   Я – ТВОЕ   БОЖЕСТВО!   МОЛИСЬ,   НА МЕНЯ,   КУТЕНОК!   МОЛИСЬ! – в мгновение подлетела к Асканио и жадно вцепилась руками за горло
(остальные же братья, послушники смиренно замерли).
Я жаждала видеть его сердце на своих ладонях. Я жаждала смерти на своих руках. Все то, что он так отчаянно сие долгое время преподносил мне.
– Я   ЗАБЕРУ   ТВОЮ   ЖИЗНЬ,  ЗАБЕРУ   ТВОЮ   ДУШУ… ЕСЛИ   НЕ   БУДЕТ   ПО-МОЕМУ!

Замер, побелев, словно камень. Зрачки его не шевелились. А грудь не вздымалась больше от вдохов.
Мир вновь замер, остановив время.

Я смотрела в это лицо, принимая самое сложное решение.
Убить. Убить его - за всё, что учинил. За всё, на что обрек. За всё, что еще непременно сделает.

Миг - и моргнул, паскуда. Стал задыхаться, словно из крови его убрали весь воздух.
Отчаянный взгляд молил объяснить, что происходит. В конце концов, спасти. Не шевелюсь я, лишь злобно сверлю взором, сгорая от пылающего соблазна.
"Умей прощать," - внезапно послышалось за моей спиной. Резко обернулась, но видение тут же растаяло, словно выдумка. Хотя узнала. Успела я уловить взглядом ее лик: моя милая... Баттиста.

Тягучее... несмелое... болезненное осознание; принятие решения - и нехотя уставилась на своего подсудимого. Глубокий вдох,
...отступаю.
- Ты отныне всегда будешь мне подчиняться, если того будет требовать судьба. Ты будешь слушать меня, даже если это сломает твою гордость и покалечит самолюбие. Ты даже не представляешь, во что меня превратила твоя жестокость. Ты даже не представляешь, чем я стала из-за тебя. И теперь, я - твой крест. Тяжелый, неподъемный крест. Неси меня, волоки по земле, в жутком одиночестве, пока не искупишь все свои изуверские прегрешения...всю свою - бессердечность. И только лишь твоя жизнь - бескорыстно отданная за другую, сможет освободить тебя от сего мерзкого, вечного  проклятия. Да, сегодня я тебя отпускаю, ведь мудрее тебя. Добрее. И сильнее. И всегда так будет. За что и благодарю...
Дыши.

____________________
Глава 68. Обещание
____________________

***
Фундамент заложен. Остается не дать сгнить брусу - и возвести, наконец-то, жилище.
Я догадывалась, что Матуа не успеет добраться до Эйзема прежде, чем произойдет самое страшное. Более того, остается лишь надеяться, что этот ужас уже не произошел.

Мигом бросаюсь духом через шальные мили навстречу светлому будущему моего Хирурга.
Еще немного - и уже Эйзем виднеется впереди.

***
Кабинет Клариссы.

- Перечитай… и внизу запечатли свое согласие,  - проговорила Аббатиса протягивая сверток бумаги девушке.

Тактичное мое покашливание, дабы привлечь внимание присутствующих.
От сей внезапности бедная Мария вмиг содрогнулась и испуганно отпрянула от стола.
Резкий разворот.

Жеманно улыбаюсь.

- Виттория? Какая неожиданность, – холодный, мерный тон монахини.
- Я так и думала, что Матуа не поспеет вовремя. Простите, что без спроса… и предварительной записи.
- Да как же Искья и по записи? – ехидно улыбнулась та.
- Да все мы… - люди. Были когда-то, - рассмеялась невольно я. – Так… чего я пришла?
- Да, чего? – язвительно передернула мои слова женщина: хоть и был у нас с ними неписанный союз и добрые отношения, но та слава, которая вот уже сколько веков бродит за мной, не дает ей, полной предубеждений и страхов, полукровке... покоя: рисуя в ее воображении меня скорее бездушным бесом, нежели порядочным, благодетельным существом. - Да еще Дух, без тела… Что-то произошло… страшное? Важное?

- Я спешила оградить новую мою послушницу от неверных действий.

От удивления дрогнула ее бровь:
- Мария теперь принадлежит к Ордену Эйзема.
- Но обет еще не дан? Правда?
- Матуа ж был твоим другом. Неужели не хочешь пожалеть его чувств?
- А я за этим и пришла, Кларисса. За этим. Матуа больше не Поверенный, а обыкновенный Член Совета Искьи.
- Это тебе так твоя Богиня сказала?
- Это Я так решила. И Совет постановил.
- Я не отдам тебе полукровку.
- Делить нерожденного? Не кажется глупым?
- Я не шучу.
- Я тоже, я тоже. Вот как родится дитя, как достигнет девятнадцати годков, так пусть и принимает решение – быть с Искьей, или же с Эйземом. Справедливо?
- Чего же я не верю твоим словам, девочка моя?

Расхохоталась я, право, не ожидая такого открытого негодования и презрения в мою сторону.
- Я слово даю, а не пустые речи веду. С восемнадцати лет – полгода у нас поживет, подучится, полгода – у вас. А дальше… Дальше - выбор за полукровкой: родительский Орден, или схожих по сути.

- Согласна, - гордо вздернула головой Аббатиса. – По рукам.
- А… - неожиданно осмелилась на участие Мария.
Резко перебиваю ее я, мило (лживо) улыбаясь; повелевая, обняла за плечи.
- Не стоит, не стоит волноваться, Мария. Лучше поспеши на выход. Там тебя уже ждет… Матуа.

Короткий, вопросительный взгляд девчушки на Клариссу...
Тягучие мгновения притворства, и монахиня все же улыбнулась ей в ответ:
- Рада, что всё наладилось.

Виновато потупила бедняжка взгляд в пол.
Взвесить… «за» и «против» - и, наконец-то, короткие, быстрые шаги на выход.

***
Не провожаю ее. Замерла, почувствовав за спиной знакомый, пристальный взгляд.
Резкий разворот.
- Ба, какие гости,  -  ироническая ухмылка так и исказила его лицо. Бельетони.
Отвечаю тем же: радушием и усмешкой:
- Решила узнать, как ты тут без меня.

Шаги ближе. Замер рядом. Внимательный, изучающий взгляд в глаза.
И вдруг вновь заговорил:
- Я слышал, нынче у вас на Искье очень весело?
Невольно поджимаю губы, но все еще рисую на лице безмятежность и радость:
- Твоими молитвами, мой старый добрый знакомый. Всё обошлось. И теперь все мы будем ждать чуда.
Широко улыбнулся. Вдруг поднял руку в надежде обнять за плечи, но тщетно - провалился сквозь дух.
Лицо его на мгновение вытянулось, а брови изогнулись:
- Даже так? Никакого доверия?
- Глупости тоже мне скажешь.
Разворот - и пошагала прочь, на выход, по коридору. Не последовал за мной. Но вдруг серьезным, холодным голосом, отозвался вслед:
- Через девятнадцать лет все равно придется его делить. И уже ничего с этим не поделаешь. Ты же сие... осознаешь?
Обмерла я. Тягучие рассуждения -  обернулась.
Лживая улыбка:
- Осознаю. Но и ты... особо ни на что не надейся.
Прищурилась ненароком, ухмыляюсь.
Рассмеялся:
- Время покажет, Виттория. Время... покажет.
Несмело, нехотя киваю я головой, хотя и не соглашаюсь. Миг - и растаяла, словно выдумка, оставив собеседника ни с чем.

__________________________
Глава 69. Братская любовь
__________________________

***
Буря утихла. Снежинки устало кружились, оседая пеплом побоища на моей душе.

Мария с Луи поселились в Арагонезе. Матуа старательно исполнял свои новые обязанности, являясь на важные заседания Совета и Суда, остальное же время полностью посвящал своей молодой, беременной жене. Ревновала ли я? Ревновала?

Конечно же...
да.

Без зла, без каких-либо вмешательств. Но... ревновала.
...тихо, едко исходила от странных, неправильных чувств, отчего еще сильнее ненавидела себя, стыдила и отчаянно корила. Я понимала, что не любовь меня к нему тянет и требует оного обратно. Я не завидовала их счастью, когда сама глядела в глаза жуткому горю. Отнюдь. Это были другие мысли. Просто... забрали мой кислородный баллон - и теперь приходиться самостоятельно карабкаться по жизни дальше, довольствуясь тем воздухом, который успела схватить при погружении... Еще тогда... когда рядом был Шон.
Эта себялюбивая жажда того, чтобы  и дальше мой заботливый "брат" жил моей жизнью, а не своей собственной, была настолько явно нелепой, жестокой и безрассудной, что всячески я пыталась ее не только скрыть, но и гневно, тщательно подавить. Удушить, словно мерзкую гадюку. И это было тяжело, тяжело и страшно. И с каждым разом оставалось все меньше сил на сие тайное, отчаянное сопротивление...
А посему последующее решение было принято быстрее как спасательный акт, нежели наказание или безысходность: я всячески стала избегать их; а вернее, избегать того, кто мне отныне больше не принадлежит, и кого просто нужно отпустить; того, кому, действительно, нужна отныне свобода... от меня.
С Марией я, конечно, (в какой это степени было возможно в сиим моем положении) сдружилась. Однако это была скорее притворная любезность, нежели искренность и открытость. И пусть они оба чистосердечно пытались, когда на это выпадал шанс, оказывать мне поддержку, дарить свою любовь, внимание и дружбу, но я от этого всего еще больше начинала злиться и непроизвольно бунтовать. От неугодного, излишнего, не такого, как хотелось бы эгоистическому сердцу, внимания я еще сильнее уходила в себя и испепелялась от собственной никчемности и омерзительности. Я стремительно стала закручиваться в свой кокон, с головой уходя в желчное безумие... одиночества и лжи. Нелюдимость. Озлобленность. Депрессивность. Мизантропия. Я превращалась в жуткое существо. Существо, на которое даже самой было гадко в зеркало смотреть, а не то что... другим показывать.

...вот и пустилась я  в бега.
Сначала Рим. Затем - Лондон.

Мысли о Шоне стали больным наваждением, и уже больше ни о чем и ни о ком я не могла мыслить, кроме как о нем. О том, что пережили. На что решилась с ним. И о том, как, в итоге, поступила.
Всё это полностью заполнило мою голову, отравляя трупным ядом каждую клетку организма. Рассудок поплыл. Медленно, но уверенно рождалось зловонное, трепещущее душу, безумие. И то, что поначалу смотрелось жутким и безрассудным, в итоге оказалось лишь тихим шумом дождя перед истинным раскатом грома.

Очередная ночь тяжелых дум и нервного срыва. Нет сил сосредоточиваться над книгами, над делами или рутинной работой по дому.
Забросить все - и выйти на улицу.
Небо чистое, звезды искрами заманчиво мерцают на небесах, да только все это больше не захватывает разум. Маниакальная тяга, давая неведомые доселе силы, ведет меня туда, куда не стоило бы идти... во что бы то не стало, не стоило. И тем не менее... шаг за шагом. Шаг за шагом... в собственное пекло. В собственный ад.

Тайно прибыть на Искью... Шаги знакомыми тропами - и вот уже направляюсь к утесу.
Лишь на мгновение дать себе запнуться, выуживая из памяти тот страшный день, а затем движение - и приземлиться именно там, где схоронена моя душа.
Рухнуть на колени перед своим палачом - и неистово, отчаянно завопить, не смущаясь, не стыдясь, не сдерживаясь ни в чувствах, ни в боли, ни в ярости.

Слезы соленой, жгучей рекой  стекают по щекам, по груди и срываются на землю, а внутри полыхает свирепый пожар, испепеляющий сердце в миллионный раз, но все еще не вынуждающий его окончательно остановиться.
Задыхаюсь. Жадно хватаю воздух, но, увы тщетно:  лютая ненависть и презрение к самой себе гневно разъедает жизнь внутри меня, требуя сдаться.
- Прости меня, прости меня, ШОН!  ПРОСТИ! СЛЫШИШЬ, ПРОСТИ! - безнадежные, разъяренные удары кулаками об землю - и рухнула плашмя на все еще рыхлые следы предательства. Гребу, гребу на себя осколки черной вечности, но бесполезно: могила не хочет меня забрать в себя. Нет места там... предателям. Нет.
...скручиваясь от спазмов рыданий и боли клубком, разворачиваюсь, устремляю взгляд на свод своего личного захоронения: одиночества под холодными небесами; моей свободы, которая жалит больнее неволи; моей жизни, что пахнет дурнее тлена; моей любви, что не достойна даже... надежды.

...

Время карабкалось вперед. Боль угасла под давлением безысходности. Рыдания стихли, а немые слезы и вовсе превратились в холодный, пустой взгляд. Небо залилось кровью. Близился восход.
Нужно было убираться, пока никто не увидел сие мое падение. Не увидел столь жуткую тайну, которой место лишь в душе моей. Но мысль о том, что меньше ярда между мной и Шоном, что рукой подать - и этот ужас закончится, одно движение - в один рывок, пусть и нарушая все мыслимые и немыслимые каноны и правила, сводила меня с ума сильнее всякого горя.


...и в какой-то момент чаша весов с безумием перевесила рассудок.

Живо сорвалась на колени и стала отчаянно грести землю руками. Слой за слоем. Я чувствовала, как рассудительность яростью вместе со слезами вытекала из моих глаз, высвобождая внутри еще больше места для помешательства. Кровь, что временами проступала на руках от излишнего, больного усердия, с новой волной будоражила взорвавшуюся похоть запретного. Освободить, исправить. Починить. Сделать всё возможное, дабы отмотать время назад и принять другое, нужное сердце, а не разуму, решение...
И вдруг кто-то склонился рядом со мной (отчего я замерла, словно пойманный вор). Нагло, дерзко приблизился  и мерзко зашипел мне в ухо:
- Ты думала я не догадаюсь? Ты думала, я оставлю тебя одну хоть на секунду с этим твоим бунтарством? Хочешь - убей меня, раз тебе так будет легче. Убей! Но только я тебе не позволю рушить всё то, что мы так рачительно сколько веков строили ценой не только твоих, дорогая сестра, усилий, но и платой чужих жизней. Тебе плевать. Ты думаешь теперь отнюдь не головой и трезвым рассудком. Это - твой выбор. Но так и знай, сдыхая, я утащу и его за собой. Не я, так другие - достанут этого мерзкого ублюдка из могилы или же найдут в любом другом конце света - и сожгут к чертям собачим. Ты его спасла от смерти - так дай этой твари хотя бы отбыть свой поганый, мелочный срок. Ибо иначе - иначе сама проклянешь себя за то, что содеяла. И никто тебе больше не поможет: ни ты, ни он, ни твоя Искья, ни даже Бог.

Тяжело сглотнула я.
Гнетущие мгновения рассуждений - и, наконец-то, приняла решение.
Несмело выпустила землю из своих рук. Побеждено, склонила голову. Закрыла веки.

Секунды на осознание своему судье - и нехотя, неспешно отстранился. Встал. Шаг назад.
(не оборачиваюсь)

- Еще раз тебя увижу здесь, - продолжил, - пинай на себя. Причем ты даже и не узнаешь, что его уже не стало среди нас.  Пока ты будешь держать слово, я не трону его. Обещаю. Но хоть раз оступись - и можешь уже сразу начать забывать этого гнусного коротышку. Всё уяснила?

- С*ка ты, Асканио.

Тихая насмешка:
- И вам того же, Виттория.

Резкий разворот, пошагал прочь.

____________________
Глава 70. Аетфе
____________________

***
Я знала, что Асканио сдержит свое слово. Причем оба варианта.
И, действительно, не спасет уже ни меня, ни Шона... моя Искья. Этот ублюдок, за все время своего существования, предусмотрительно в каждой точке нашей маленькой планеты обзавелся верными мерзкими, беспринципными и бесчеловечными, шестерками. И если будет на то его воля - в любое мгновение захлопнется мышеловка, разодрав жертву,  пусть даже и кот на тот момент уже будет... мертв.
Придется подчиниться. В этот раз... подчиниться. Тем более, что цена уже не столь непомерно велика, как было ранее...

Тем же утром уехала на Аетфе.
Когда-то я исполнила обещание: отреставрировала сей дивный, таинственный, мистический мир, спасши его от безжалостного разрушения и окончательного забытья. Теперь  же он мне платил добром в ответ: заботой, теплом и, каким-никаким, но покоем. Я обрела новый дом. Правда, и не совсем такой, который следовало бы искать: полный больного веселья, алкогольного, хмельного забвения, вместе с тем и едкого, болезненного одиночества; он лишил меня привычной жизни, подарив взамен болеутоляющий и мыслеубивающий дурман.
Днем я бродила по округе, наслаждаясь молчаливой природой, а по ночам топила боль в рюмке и пыталась громкой музыкой заглушить собственные укоры и нападки.

Очередная такая ночь. В глазах - пелена угара, а нервы натянуты такой струнной, что едва себя контролировала. Кровь напористо закипала в сосудах, требуя расправы, требуя жертвы, требуя чужую боль, дабы подменить ею свою...

Прикрыты веки. Звуки уже едва ли пробиваются к сознанию. Двигаюсь в такт ощущениям...
Но вдруг где-то вдалеке, напористо (словно запах дивного блюда для оголодавшего) раздался невнятный крик. Резко распахнула я глаза и увидела, как молодой человек силой пытался утащить за собой девушку на второй этаж, к vip ложам.

Тотчас напряглась я, загоревшись от дикой, больной жажды. Уничтожить. Я хотела тут же вмешаться и более того... медленно и мерно выудить из этого гадкого подонка жилой за жилой... его жизнь. Голодная, похотливая ухмылка исказила мое лицо. Очи вспыхнули яростью. Резкий рывок вперед, 
... но вдруг... кто-то ухватил меня сзади, вынудив в момент остановиться: не успела совладать с собой, и, потеряв устойчивость, плюхнулась обратно. Подхватил, помог выровняться на ногах, но следом, нагло обняв за талию, обратно прижал к себе. Откровенно близко, плоть к плоти,  а после и вовсе жаркое дыхание обдало мой висок.
- Не стоит.
И вправду, еще миг - и девушка язвительно рассмеялась, поддалась похотливой игре и последовала за своим истязателем.
Побеждено обмерла я. Прикрыла веки. Еще мгновение - и музыка, внезапно пробившая брешь в сознании, заставляет себе отдаться. Начинаю едва заметно двигаться, постепенно наращивая темп. А затем и интерес пробуждает разум, заставляя не только следовать позывам тела, но и услышать свой пьяный рассудок.
Попытка провернуться, не размыкая его рук, - поддался. Немного отдалилась. С презрением смотрю в очи сего бесстрашного охальника.
Бельетони. Лицом к лицу.
Ехидная ухмылка искривила мои губы. Не останавливаюсь, все еще двигаюсь под музыку (а тот стоит, словно статуя; лишь пристальный, изучающий взгляд в глаза). Ну же... что же будет дальше в сем странном спектакле?
Вдруг обнял за пояс и притянул вплотную к себе. Невольно рассмеялась я под очередной волной алкогольного опьянения.
Жаркий шепот на ухо.
- Не сопротивляйся.

Изумленно вздрагиваю бровями.
Поддаюсь...
Вдруг разомкнул объятия, но тотчас крепко ухватил за руку.
Еще миг - и уводит за собой...
Быстрые шаги в туннель.
- Бельетони,  я еще не настолько пьяна, чтобы тебе отдаться, - не выдерживаю долгой интриги и громко захохотала, но все еще иду за ним.

Повороты, потайные хода катакомб - и наконец-то замерли у одной из комнат. Открыл дверь и втащил меня за собой.
Взгляд в глаза.

- И? - ухмыляюсь. Выжидаю. - Ты же не думаешь, что наступил тот день, когда я готова пуститься во все тяжкие? - и вновь прыснула от смеха, едва ли не поперхнувшись слюной.
Вдруг ответил  ядовитой ухмылкой. Разжал хватку - и отпустил меня.
Неспешные шаги по комнате -  присел на край стола. Руки скрестил на груди. Пристальный взгляд в глаза. Прожевал какие-то свои мысли. Возможно, шутки и издевки, и наконец-то заговорил:
- Я не знаю, что у тебя произошло. Вернее, мне плевать. Но то, что дальше за всем этим следует - я уже не могу пропустить мимо себя.
(и снова не сдерживаюсь - бесстыдно хохочу над его словами)
- Да? И что же следует?
Короткая лживая (его) улыбка, и вдруг на лицо спадает серьезность и некая печаль.
Отчего я тут же невольно устыдилась, помрачнела и замерла в ожидании продолжения.
- Я вижу в тебе - себя, - короткая пауза, - не сегодняшнего, нет. А именно того, который все еще был на грани. Когда еще метался между добром и злом. Вижу в тебе то безумие, которое вот-вот прольется через край - и всё, обратного пути не будет. Как сорвался я, так и ты рухнешь. Я же вижу, как ты стала неистово ненавидеть весь этот чертов мир. Презирая всех и каждого. И как бы это не было забавно осознавать, - ровно с той силой, с которой когда-то так отчаянно любила его, бескорыстно защищая от глупцов, подобных мне. А теперь ты его ненавидишь. И готова с легкостью разрушить всё то, что так упорно создавала. Именно этого я тебе и не позволю. Я не дам всё испортить, как бы сие тебе не хотелось.

Неожиданно (даже для самой себя) заулыбалась, рассмеялась я над сказанным. А дальше жуткая, мерзкая мысль залезла в голову. Обмерла я:
- И что ты мне сделаешь? Убьешь?

Ухмыльнулся. Встал. Прошелся по комнате, к выходу. Но в последний момент - застыл.  Взгляд на меня через плечо:
- Хотел бы - давно убил. Я лишь желаю, чтобы ты остановилась и взглянула на себя со стороны, заглянула  к себе в душу. Найди там своего демона - и укроти его. Окстись, пока не поздно. Пока в тебе еще есть добро, причем в большей мере, нежели зла.

Резкое движение - и захлопнулась дверь.
(оставив меня одну в комнате)
Живо кинулась - к кованному полотну, дергаю на себя - тщетно.

Грубо, недальновидно, вырываюсь духом вперед (тело осело, рухнуло на пол, получив ушиб от рядом стоящей мебели - чертова кровь вмиг проступила на теле и духе).

Бегу за подлым Бельетони следом.
Рывок - и резко хватаю его за локоть, отдергивая назад. Силой разворачиваю к себе лицом. Глаза в глаза.
Гневно рычу:
- Неужто ты думал меня удержать нелепой дверью?! ИЛИ ЧТО?

Ухмыльнулся. Без зла. По-доброму.
Отчего невольно опешила я.

- А ты подумай, стоит ли противостоять такой возможности, которую я тебе вручил? Ты же сама хочешь сейчас грубой оплеухи, дабы остановить свой ход по течению и наконец-то прийти в себя. Всем нам бывает больно, но мы сильные. Потому еще живы. Потому еще судьба нас балует встречами, будоражащими нашу кровь. Разве не так?
Двусмысленный взгляд в глаза.
Замерла в стыде.
- Я знаю, что четыре века назад не ошибся, поверив тебе и уступив. Потому сейчас я - добрый дяденька, а не злобный черт с вилами и плетью. Умерь свой пыл сама и рассуждай трезво. Насладись одиночеством, без этого твоего бессмысленного пьянства и дурного веселья. Просто тишиной, покоем и одиночеством... и до тех пор, пока оно не откроет тебе в твоем разуме всю истинную картину происходящего. Пока не найдешь все нужные тебе ответы и не примешь достойные решения. Здесь. Здесь, а не на своей Искье. Здесь, подальше от  сумасбродного современного мира и  твоего пошлого Арагонезе, от всех тех алчных, помешанных лишь на себе, особей. Оставь все свои беды там. Останься здесь, один на один с собой, - и окончательно приди в себя.
А как все завершится, и будешь готова вернуться обратно в наш котел, воспользуйся ключом. Тем, что лежит на столе. Поверь, все бесы тебя дождутся. Ни одна тварь не сдохнет. Уж такие мы... послушные в сем деле.

Еще один вдох, резкий разворот - и пошагал прочь, а после и вовсе скрылся за поворотом.

...
Растворилась и я.

***
Последовала совету.
...Взгляд в потолок - и тяжелая ночь полная тугих мыслей.
А ведь и вправду, куда выведет меня эта дорога? Более того, не особо это мое отступничество помогает пройти сие  гадкое испытание. Пятнадцать лет. Даже если я и протяну этот срок, сохранив хоть что-то приличное в себе, не факт... более того, вероятнее всего, дальше ничего лучшего не будет. Его в моей жизни... не будет.
Шон меня не простит. Не... простит. Вот и всё...
Просто, нужно смириться. Смириться со всем этим, пережить тяжелое время его мучений. И всё - отпустить. Найти в себе силы отпустить. Как когда-то Ферни, как Тому, как Вителеццо...
Черт! Но это же Шон! Шон, мой дорогой ШОН!
Но тем не менее... взять и отпустить.

...А отрыть его сейчас, и что из этого выйдет? Этот сукин сын не сможет втихую исчезнуть с глаз долой Ордена, сам по себе раствориться, да хоть на той же Аляске. Нет. Зуб даю, тут же потребует, а там и сам примется спасать своих друзей от сей злой участи.
...И все начнется с новым оборотом, вот только уже шанса оправдать их больше не будет. Да и я лишусь права на слово. На веру. На судейство... и на какое-либо другое влияние.

Так что придется смириться. Останется каждый на своем месте. И будем ждать. Ждать, пока Nature не сжалится... и не отпустит нас восвояси.

______________________
Глава 71. Русое чудо
______________________

***
На Аетфе прожила несколько недель. Потом уехала в Рим. Купила там новую квартиру, так, что бы никто о ней не знал, жила в полной изоляции, взаперти.
Но как не скрывайся от этих бесовских созданий - все равно... найдут.

Стук в дверь.
Неспешно поднялась с кровати. Шаркаю к двери.
Провернула барашек замка и лениво потянула на себя полотно.

Асканио.

- Чего тебе? - не особо удивляюсь.
- Я зайду?
Немного помедлила, взгляд около, а потом на него:
- А стоит?
Ухмыльнулся.
- Наверно, нет. Ладно. Я хотел как-то иначе тебе об этом сообщить.
Похолодело все внутри. Замерла, не дыша. Полный страха взгляд ему в глаза.

- Позавчера Мария родила. Девочку. Две четыреста восемьдесят.

***
Отлегло, от сердца отлегло. Слезы, на короткий миг замерев на ресницах, тут же сорвались с глаз,  а в душе затрепетало радостное волнение.
Неспешно попятилась.  Глубокие вдохи, чтобы прийти в себя. А губы так и раздирает улыбка...
Хотел, было, Колони подойти ближе. Но тут же отдернулась. Провернулась, взгляд в лицо:
- А Матуа? Почему он мне не сообщил?
Несмело пожал плечами:
- Наверно, потому, что твой телефон отключен вот уже сколько недель. А ехать за тобой у него сейчас нет возможности... и времени.
Взгляд около:
- Как она?
- Кто?
- Девочка?
-  Отлично. Хорошо держится.
- А Мария? - взгляд на Асканио в ужасе предположений.
- Он ее еще не обратил. Решили, что первые месяцы  будет сама вскармливать ребенка. А там... Но все равно ты им нужна...
- Да, да, конечно, - лихорадочно закивала я головой; бешено заметала взгляды по сторонам. Ищу во что одеться...
Бросаюсь к шкафу. Хватаю первые попавшееся платье.
Отворачиваюсь - снимаю ночную рубашку и ныряю в выбранную одежину.

Несмелые шаги ближе ко мне:
- Давай помогу.

Поддаюсь.
Взвизгнула молния.
Мигом метнулась к комоду, за расческу  -  и силой разодрать непослушные, спутанные волосы...

***
Еще один вдох - и робко, тихо открываю дверь. Взгляд тут же уткнулся на сидящую с маленьким, белым сверточком на руках, Марию.
Слезы с новой силой полились из моих глаз.
Улыбается мне, машет головой, зазывая ближе, молодая мама.

Шаги. Движение вперед, а ужас карабкается по спине, будоража память своими жуткими воспоминаниями.
...Ведь и я когда-то могла вот так сидеть на кровати и кормить своего ребеночка. Нашего с Ферни ребеночка...
Еще миг - и замерла я, вглядываясь в красное, слегка поморщенное личико светловолосого чуда. Аккуратно опустилась на колени (дабы не издать лишнего, ненужного звука), руками прикрываю рот, сдерживая силой чувства. Дрожу.
- Жозефина наша, - едва слышно, нежно прошептала Мария. - Правда, такой же смешной вид, как и у  сосредоточенного Луи?
Улыбаюсь, усмехаюсь... глотая очередные, жгучие, полные радости и неистового счастья, слезы.
- Ангелок, наш ангелок, - шепчу в ответ... Еще миг -  и несмелым движением коснулась крохотной ручонки...

***
- Прости, Мария, что не было меня рядом... в столь трудный момент.
Улыбнулась та:
- Поверь, мне хватило злобного доктора Луи Батиста. Я думала, он быстрее родит, нежели я.
Не сдержалась и расхохоталась я:
- Матуа принимал у тебя роды?
- О да, он на отрез отказался от участи других. Только, разве что, пару медсестер допустил. Если бы не было так больно, я бы, наверно, смеялась над его видом. То еще испуганное, забавное зрелище.
Смущенно улыбнулась я:
- Он хороший доктор.
- Верю, только излишне нервный и истеричен.
- Нервный? Истеричен? - удивилась я. - Никогда не видела его хоть на  долю выведенным из своего холодного равнодушия в процессе выполнения обязанностей.
- Если бы. Вот Кармина подтвердит, - кивнула куда-то в сторону. Последовала я за ее движением головы - только сейчас заметила рядом с нами девушку. Пристыжено усмехнулась... и вновь перевела взгляд на нашу малышку.
- Хочешь ее подержать? - вдруг дрогнула, ожила Мария. - На, я не против.
Протянула мне сверточек.
Руки мои задрожали, а в глазах от страха начало мутнеть.
- Я... я... не знаю, как... Я боюсь... ей сделать больно.
- Да не переживай так. Кармина, помоги, пожалуйста.
Тут же кинулась к нам девушка.
Глубокий мой вдох - и приготовилась,
...один выдох - и под весом крохи прогнулись мои руки.
Секунды рассуждений, попыток совладать с собой  - и решилась, аккуратно, бережно прижала к своей груди, родную.
Взгляд в это милое, забавное, драгоценное личико.
И вдруг, очередная, непослушная, слеза моя сорвалась вниз, прямиком ей на щеку. Поморщилась, скривилась та, но не закричала.
Шмыгнула я носом и виновато улыбнулась:
- Я ее точно сейчас разбужу.
- Да не бойся ты, Виттория. Привыкай. Ты же ее крестная.
Взглядом выстрелила я Марии в глаза, ища насмешку. Но нет - лишь искренний, полный надежды, взор.
Поддаюсь. Еще сильнее усмехаюсь. Взгляд на маленькую Жозе.
- Непременно. Моя девочка. Я с радостью стану твоей крестной мамой. С превеликим, безмерным, удовольствием...

***
Эта маленькая крошка, Жозефина, стала для меня тем самым глотком свежего воздуха, который был так... крайне необходим. Лишь благодаря ей я наконец-то нашла силы поднять голову и решилась дальше идти по своему жизненному пути.
Эта девчушка заполнила меня всю, уводя мысли от страшного прошлого и беспросветного будущего, давая новые надежды... и новый смысл этого бездонного бытия.

С Марией мы очень сдружились. По-настоящему, искренне, открыто. Как и хотелось, как и должно было быть изначально. Ведь она мне подарила, сама того не ожидая, что-то очень громадное, очень значимое, важное, самое светлое за все мое существование: подарила возможность ощутить себя матерью. Она мне даровала то, о чем я сама, с замиранием  сердца от ужаса, страха и потаенного желания, лишь могла отчаянно мечтать. То, на что я уже никогда не надеялась, ведь смирилась с выбором, решением Господа, что я не достойна сего. Не достойна, ведь не зря он тогда отобрал у меня его, нашего с Ферни... малыша. Тогда, когда я еще была человеком, и не совершала столь жутких и гнусных поступков, к которым меня принудила последующая, будучи вампиром, жизнь.
Что уже тогда говорить о нынешнем негодовании в мою сторону Всевышнего?
За эти мои проступки, грехи, и это мое глупое...  несовершенство.

...
Дни напролет мы проводили вместе, с наслаждением наблюдая, как растет наше русоволосое, с глазами Луи... счастье.

Но близился миг. Тот жуткий день, когда мы вынуждены были принять важное, серьезное, и неотвратимое, решение. Решение нашей разлуки. Решение перемен.

Видя то, во что превращаются "особи", которые рождаются от вампиров и полукровок, а затем растут, хоть и под присмотром Ордена, но с полным осознанием нашей тайны и сущности, становилось жутко. Как бы мы не пытались втолковать им, что люди ничем не хуже нас, более того, их жизни куда ценнее наших в силу их недолговечности и хрупкости, но... увы. Бесовская кровь и нужда питаться на сих, в чем-то непохожих на нас, существах в голове молодого поколения рождала неправильные выводы... и решения. Рождала неоправданное завышенное самомнение, черствость и жестокость.

Жозе нужно было спасать. Любой ценой. Даже ценой... моего нового, невосполнимого горя.
Нам непременно повезло, что в этой девочке текла и человеческая кровь, кровь полукровки, а значит она не привязана к той гадкой... "диете", на которой сидели мы. Так что, вплоть до того дня, пока не придется исполнить данный обет Клариссе, можно смело пытаться скрыть от нее это проклятое, скверное упырское общество со всеми его мерзкими проявлениями.
Искья отныне ей закрыта. Закрыто всё то, что так плотно меня окружает... А значит, и разделяет с ней. Разделяет...


- Ты же будешь к нам приезжать, тетя? Да? - не унималось маленькое создание.
- Непременно, Жо. Разве я могу иначе? Ты же моя девочка, доченька моя. Но ты слушайся маму и папу. А то приеду - они мне нажалуются и я обижусь. Идет?
- Папа вредный.
- Папа строгий, но он желает тебе лишь добра.
Скривилась та, показав мне язык. Притиснулась ко мне, жадно обняв за пояс, - крепко обняла  и я  ее в ответ, за плечи.
- Все будет хорошо, моя рыбка. Всё... будет... хорошо.