Терновый венок надежды. Ч. 10 Эпилог Гл. 98-100

========================
Часть Десятая. Эпилог
========================
_____________________
Глава 98. Асканио
_____________________

***
Не успели стихнуть залпы прежней битвы, не успело эхо рассеяться, развеяться над полем бытия, как вдруг раздались новые выстрелы, решетя былой уклад, кромсая, словно ножницы полотно.
Срочный созыв Совета Ордена Искьи.
Я, Матуа, Маркантонио, Матиас, Ар... и инициатор события - Асканио.
Вышел в центр залы. Пристальный взгляд на меня, на товарищей.  И решился:
- Я, Асканио Колони, член Совета Искьи... будучи пленником обстоятельств, - тягучая пауза, подбирая слова,  - вынужден отказаться от дальнейшей службы Ордену, вынужден сложить свои полномочия и представить себя как нейтралитет между двумя конфессиями, однако не снимаю своей верности и лояльности к былым родным чертогам. Я не требую к себе снисхождения и дарственных отступных. Не требую даже понимания. Лишь принятия и смирения. Я поступаю так из благих целей, и хоть по собственной воле, но скрипя сердцем. Буду рад, если отпустите восвояси. А нет - то готов принять свою участь, только прошу снисхождение для своей... жены.
- Жены? - взволнованно вскочила я, словно меня током пронзило.
Вмиг уставил на меня взгляд. Печально ухмыльнулся:
- Я готов ответить за свой выбор, сестра. Если ты того пожелаешь.
Хотела, было, кинуться, но от волнительного шока не смогла и пошевелиться более.
- Виттория? - взволнованно позвал меня Матиас. Не шевелюсь.
- Я думаю, - вдруг отозвался голос Матуа. - Раз уже прецеденты были, то и сей случай... вполне можно рассмотреть спокойно. Почему сразу выход из Ордена? Насколько я знаю, целибат и целомудрие - это не удел членов Совета.
- Моя жена - из Ордена Полукровок. Так что отныне наши пути обязаны разойтись. По крайней мере, это условие Эйзема.
Ужас спустился по моему позвоночнику, леденя кровь.
- Вот с*ка неудовлетворенная, - вдруг послышался гневный, тихий рык (самого себе под нос), полный негодования, голос Ровере.
- Аско, - отчаянно позвала я, впервые осознав, что его теряю. Что без него... мне, действительно, страшно. Впервые осознав всю ценность его присутствия в моей дрянной, долгой жизни.
Понял, уловил интонацию.
Мило, едва заметно ухмыльнулся.
Сглотнул скопившейся ком слюны. Тяжело вздохнул.
"Я уже и не думал, что когда-то дождусь твоей любви, понимания... сестра, - послышался внезапно его голос в моей голове, отчего невольно вздрогнула, но затем вмиг совладала с собой и не подавала больше виду своего замешательства. - Не переживай: никуда не денусь от тебя, всегда буду рядом, как и прежде. Всегда буду оберегать, как и обещал... когда-то. Однако... прошу, отпусти. Отпусти, родная. Теперь у тебя есть Шон, а у меня... моя Рита. Прошу, отпусти."
- Только если ты там будешь искренне счастлив, - несмело отозвалась я.
- Непомерно, - вполне серьезно изрек мой брат. Вдруг ласково, загадочно улыбнулся.
Робко, неуверенно и я усмехнулась ему в ответ, сама еще до конца не осознавая, что происходит... и что вообще случилось в жизни моего, такого скрытного, неприступного, Колони.
- Вот и хорошо, - вдруг вновь вмешался в разговор Матиас. Живо вскочил на ноги - и прошелся к другу. Протянул руку - куцые сомнения и дрогнул, отреагировал на него Аско, пожал ладонь. - Поздравляю, в смысле, печально, что всё так вышло, - продолжил свою речь Ровере, -  но уж как есть, - приблизился, и вкрадчиво, дабы мы не услышали, прошептал. - Познакомь хоть с ней, засранец.
Коротко, невольно улыбнулся на это Колони.
Впервые я увидела его таким искренним с кем-то еще, кроме Жо.
- Облезешь.

***
Видела эту Риту мельком. Странная жизнь - так вплотную сотрудничать с Эйземом. Редко, но все же бывать в монастыре - и ни разу... не столкнулись они лицом к лицу. Почти два десятка лет глухих поисков, ожидания... И лишь теперь, когда в его жизни появилась Жо, когда он решил свое бытие посвятить кому-то, кроме себя и меня, их встреча состоялась. Едва ли не унеся жизнь бедной... Амели.
Я рада, что так все закончилось, разрешилось. Бесспорно рада, хотя и не видела Аско уже много месяцев.
В дальнейшем многое прояснится: к примеру то, что хоть Колони ушел из Ордена, но не без помощи своего верного друга Матиаса делла Ровере, все еще имел доступ и влияние на происходящее внутри конфессии. Бизнес свой оставил, которым владел в рамках возможностей Ордена, однако хватка и мастерство этого существа и без того дали о себе знать: не прошло и года, как он уже владел приличным капиталом, который не просто хранился в банке, а вертелся с такой скоростью оборота, что рос не по дням, а по часам.
Позже мы узнали, что Рита беременна.
Какая же ирония судьбы: он так "недолюбливал" полукровок, но в итоге... отдал свое же  сердце одной из них.
С подачи, Ровере, эти и последующие дети Асканио, судьбу которых так неосмотрительно не оговорила Кларисса,  сразу же после рождения были приняты в Орден Искьи и возведены в статус "Приближенных" - и уж тут карга ничего уже не могла поделать. На войне, как на войне, - стоило ей просчитывать на сто шагов вперед происходящее, а уж коль не справилась - смирись и пожинай плоды, молча.  Что, в принципе, и происходило.
Никто не смел выказывать к молодой семье негодование. С одной стороны - защита Эйзема, а с другой - Искья: никто из нас не афишировал случившееся, не объявлял об отречении Асканио. Орден Древних по-прежнему старался заступаться за Колони. А уж с отсутствием  сего вечного "судьи" на заседаниях мы, нет-нет, да что-нибудь придумывали. А после это и вовсе не стало нормой.. Так и жили, тем более что самая главная угроза,  а именно - Бельетони, совсем исчезла из горизонта нейтральных особей.
...Правда, с собой, безжалостно, утащив и мою дорогую Жо. Как и "обещал", как когда-то заявил Доминик, излишне со мной откровенничая, что, если и женится, то исчезнет с поля боя навсегда: спрячет свое сокровенное в закромах и будет наслаждаться обретенным счастьем. Я знаю, что он следит за всеми нами, за врагами, за былым родным домом, хоть и не заявляет о себе напрямую. Следит, и коль что, всегда выступит с войной, ну, а пока... доколе вокруг тихо, то и зверь наш больше не рычит, делая вид, что дремлет.

Неужто, и вправду, наступило счастье для всех нас? Все мы нашли свою вторую половину, и каждый обрел долгожданный покой? Даже уже Ар де Ивуар перестал быть одиноким старцем, отыскав себе единомышленницу и верного друга сердца. И имя сей дивной женщины не менее громогласное, нежели ее деяния - Ева. Ее звали... Ева.

_____________________________
Глава 99. День благодарения
_____________________________

***
Когда мы получили от них письмо, то я прочитала его не меньше пяти раз, прежде чем уверовала в истинность происходящего.
Шон подошел ближе, со спины, и крепко обнял. Взгляд в открытку.
- Я пойду заправлять самолет? Верно понимаю?
- Верно, - перекривила его слова, заливаясь счастливой улыбкой. А мысль уже била колоколом по сознанию: неужто правда? Неужто я вновь ее увижу, мою родную девочку?

***
Путь был неблизкий, и уж совсем незнакомый. Семейство Бельетони обосновалось, что не говорите, никогда бы не догадалась... в Австралии.

Вот еще немного - и стали снижаться на посадку.

Внизу нас дожидались, кроме хозяев, мой друг Матуа и его Мария.
Горячие объятия, пылкие приветствия, радостные, счастливые улыбки.
- Прежде, чем все отправимся за стол, мы бы с Жо хотели... кое-что вам рассказать, а вернее кое-кого показать.
Тягучие, волнительные минуты...
И, наконец-то моя девочка, моя Жо стала спускаться аккуратно по ступеньках, неся что-то в руках. Враз кинулся к ней Доминик и помог завершить маневр.
Еще миг - и, оторвав от груди, сверточек дала возможность взглянуть на милое, прекрасное детское личико. Обмерла я, не шевелясь. Боясь даже дрогнуть.
- Поздравляю, ровно два месяца назад все вы стали дедушками и бабушками. Моя жена родила нам дочь, а вам - внучку.  Анисию.
Дрогнула я, устремив взгляд в непонимании на Жо. Но та тут же, с ухмылкой на устах, переглянулась сначала с Шоном, а затем посмотрела на меня и коварно заулыбалась.
Нервно дрогнула я, рыча (едва слышно) Крегу на ухо:
- Ты что ей рассказал?
- Не боись, без подробностей.
Хотела, было, еще что гаркнуть, но вмиг раздался детский плач, привлекая к себе внимание. Тотчас ринулся схватить малышку Доми, но уже резкий шаг вперед сделал Луи, отчего Бельетони отступил.
Несмелое, волнительное:
- Можно?
- Д-да, конечно, - замялся отец. - Прошу, дед. Наслаждайся.
И лукаво рассмеялся.
Еще миг - и мой старый друг ухватил свою кровинку на руки, бережно прижал к груди. Закачал,  малютку, что-то уже ей сюсюкая, мурлыкая, напевая себе под нос. Заметались, забегали взгляды, то на детское личико, то на Жо, то на Марию, то на меня. Рдеет от смущения. Волнуется, а на глазах заблестели слезы.
- Девочка.
- Ага, очередная, - язвительно подколол его Шон. Шаг ближе, обнял за плечо - уставился на малышку. - Глаза Жо.
- Ага, такие же опухшие, - съязвила молоденькая мамочка.
Рассмеялись мы.
Еще миг - и осмеливаюсь на движения уже и я. Едва ли не в унисон с Марией подошли ближе, обступили дедушек и давай наблюдать, радоваться своему... громадному, совсем нежданному счастью, боясь даже вздохом... нарушить покой, умиротворение сей столь прекрасной крохи.

***
- Как рожала? Где?
- О! - вскрикнула Жо и откинулась на спинку, дожевывая курицу. - Доми мне нашел лучших специалистов. Те, бедные, я думала, со страху сами быстрее родят, нежели я. Чуток помучилась, но затем сильно прыгнуло давление. Раскрытия толком не было. Ой, то еще веселье. В общем, не долго думая, сразу куча уколов, анестезия эпидуральная - и уже взвалили на стол. Кесарево делали. Страшно было, просто жуть. Но оно того стоило.  Я видела, как ее достали. Показали мне.
- А Доминик с тобой был?
- Пф! Тот еще вопрос! Он вообще, удивительно, как дал вам ее на руки взять. Это такой диктатор - что просто спасу нет. У него врачи ходили, кланяясь и по стеночке сторонясь. Сам следил за ходом операции. Будто что-то в ней понимает.
Рассмеялся Бельетони, прожевал еду, подошел ближе, обнял за шею - и поцеловал в макушку. Шаг назад, оперся плечом на стену - и вновь пристальный взгляд на нас.
- Хоть бы сел да нормально поел. Уснула?
- Там бабушка воркует. Меня выгнала к вам.
- А ты и послушался?
- Ага.
- Надо будет спросить у нее, как это ей удалось.
- Это - магия, Жо. Магия...
- О-о-о! Точно, - взревела моя малышка. - Я вам потом после ужина кое-что покажу.
- Ну, началось! - с притворным недовольством произнес Бельетони. Но затем миг - и в унисон оба рассмеялись, сообразив, вспомнив что-то свое. Поддались мы - улыбнулись. Но больше от этой их слаженности и милых, добрых споров. Давние, тайные мои тревоги отступили. И если когда и были сомнения - то теперь они развеивались в прах.

...
- Кстати, - вдруг вновь отозвалась Жо, - а знаете почему одни полукровки стареют, а другие  - нет?
- Почему? - не удержалась я.
- Все дело в душе, - тотчас сделала умный вид моя девчушка и закивала поучительно пальцем. - Состарившаяся душа в состарившейся плоти, а молодая - в молодой. Вот почему мой Доминик такой моложавый шкодник, - ехидно расхохоталась Бестия и метнула на мужа колкий взгляд, - эта упертая зараза отнюдь не хочет взрослеть!
- А то, - отозвался вдруг Бельетони, даже не думая обижаться на подобные заявления. - Буду я еще глупостями себе голову забивать, нет уж, дорогая. Хочу твоей заботы и ласки. Хочу чтобы и меня мамочка баловала, а не только нашу Ани. А то еще придется мне ходить, бурчать себе под  нос и сетовать на унылое житье-бытие.
Шаг - поцеловал вновь в макушку. Замер за ее спиной.
- А ты и так это делаешь, - едко расхохоталась та, и вновь взгляд через плечо.
- Полно врать, козюлечка. Кто еще из нас брюзга?
- Че-го? - резво вскочила со стула и тут же кинулась на своего провокатора. Живо ухватил в объятия, прижал к груди. Короткие попытки сопротивления - и наконец-то сдалась. Обвисла, обмякла; провернулась к нам лицом, наградила счастливым, умиротворенным взглядом, а сама уже поплыла, тая в нежных чувствах к своему захватчику.
- А, да, все хотела спросить. Как там Мигель?
- Мигель? - отозвался Луи. - Да ничего, слава Богу. Работает там же, в аудиторской компании. Недавно повысили. А так есть невеста, вот буквально пару недель назад нас познакомил с ней. Хорошая девушка. Живут вместе, может, скоро поженятся.
- А зовут-то как?
- Зовут? Зовут Николь.
- Человек?
Загадочно ухмыльнулся Матуа. Короткая пауза:
- Человек.

***
Вышли на веранду.
Я и Доминик.
Немного прошлись по двору - и сели напротив входа в дом, в беседке.
- Виттория, - вдруг первый отозвался Бельетони.
- Стой, - резко перебила его я. - Дай скажу... прежде чем... В общем, куда бы потом разговор не зашел.
Кивнул головой, молча подначивая. Ухмыльнулся.
Тяжелый мой вздох.
Пристальный взгляд в глаза:
- Прости меня, Доминик. И пусть я не знала тогда всей сути происходящего, прости. Что не поверила, не дала шанс. Ты когда-то пошел мне на уступки, а вот я... я так не смогла.
Ухмыльнулся еще шире, лукаво щурясь.
- Брось, Виттория. Не вороши прошлое. Каждый получил по заслугам. Да и потом... если честно, - тяжелая пауза, - не потеряв ее, я, наверно, бы никогда не узнал, как эта рыжая стерва дорога моему сердцу. И, если тогда я еще сомневался, то после всего - точно понял, что эту женщину уже никуда не отпущу и ни на что не променяю. Так что, что было - то было. Все случилось именно так, как должно было быть. Одно страшно, что я едва ее насовсем не потерял, причем дважды. Но всё обошлось. Ведь так? И пусть все те беды и непонимания окажутся исключительно в прошлом, - замер вдруг, перебирая мысли. - А я вот смотрю на вас Шоном... и радуюсь, честно. Молодец, что наконец-то покончила с этим своим бессмысленным одиночеством и целомудрием. Счастливой тебе идет быть. Счастливой женой. И, я думаю, - замер вдруг на слове, вглядываясь мне в глаза, - пойдет быть и матерью... Чего не идёте дальше? Я понимаю, - торопливо отозвался, видя мое замешательство, - что это отнюдь не мое дело. Однако... такой он уж я: то одних сватающихся отгоняю, то другому уговариваю подарить дитя.
Заухмылялась. Весело рассмеялась, вспоминая тот день, когда пришла к нему обсудить сватанье Вителеццо ко мне.
Черт, сколько же времени прошло. Сколько воды утекло.
- Не друг, а всё, по-прежнему, печешься обо мне, - едко подколола, сыронизировала я.
Заулыбался, а затем, вовсе, не выдержав, захохотал:
- И все-то ты помнишь!
- Прямиком, как ты.
Ухмыльнулся злокозненно:
- С первого дня я был тебе другом. Да и сама ты это знаешь. Но не мог я развеять вот так просто свой амплуа недружелюбного, злобного демона. Уж слишком долго над ним старался.
Рассмеялась я:
- Не верю, что ты такой мелочный.
Улыбнулся:
- Правильно. Просто, проверял тебя... Я тяжело схожусь... с двуногими, если ты еще этого не заметила.
Прыснула от смеха:
- Я думаю, весь мир уже давно это заметил.
- Вот и не серчай на меня. Ладно, - вдруг живо сменился его тон. - Все это хорошо. И прошлое у нас было веселое. Однако... ты не ответила. Или... это очередной бзик в туманной голове старушки Виттории?
- Сам ты старик, - гневно (наигранно) буркнула я себе под нос.
- Или твой Шон.
- Эй-эй, - вскрикнула я, вполне серьезно, с негодованием, пресекая его  дурную шутку. - Не смей трогать моего Шона!
- Пардон, синьора, - едко рассмеялся Доминик.
- А ведь не отцепишься теперь, да? - оттаиваю тотчас.
Едко заухмылялся:
- В верном направлении мыслишь, подруга. Я добьюсь правды, и если там сидит какой червь - тут же его выковыряю. Сама знаешь, за мной не станется.
- Да это уж точно, за тобой не станется, - глубокий вдох и, смущенно заулыбалась я. Стукнула ладонями по коленям, приводя себя в чувства и сбивая свое волнение. Вмиг нахмурился Бельетони, подозревая неладное. - Так и быть. Мы хотели пока это сохранить в тайне, однако ты же, пиявка такая, уж точно не отстанешь.
- Ты меня пугаешь.
- Ага. Я уже на пятом месяце.
- Чего? - обмер, лицо его вытянулось. Изучающий взгляд, но затем не получив опровержение смехом, зашевелился. - Неужто правда? А по тебе и не скажешь. Хотя, точно... платье вон какое пышное. Как это? Без корсета... Чего-то даже и не обратил внимание...
Молча ухмыляюсь его замешательству.
- И что, твой драгоценный Матуа еще ничего не знает?
- Нет, но уже сегодня скажу, раз тебе растрезвонила.
- Пф,  молодец, - закачал головой, все еще не веря. Затем вдруг миг - и крепко обнял, притянул к себе за плечи. Поддалась. Чувствую, как начинаю заливаться краской.
- Сейчас Шон увидит - и нас обоих убьет.
Рассмеялся. Отпустил, отстранился в сторону.
- Вот теперь я понимаю. А то ишь, какие, ходят они, попусту воздух в легких гоняют. Молодцы. Да и Крег хороший. Сразу, конечно, не скрою, очень удивился твоему выбору. Но теперь, иногда в нем что-то схожее с Жо замечаю, эта их молодость, легкость, взбалмошность... Они дают нам, старикам, силы и желание жить. Причем с новой силой. Так что полностью теперь понимаю, почему именно он, а не такой какой-нибудь сухарь, из тех, кто тебя у власти окружает.
Несмело закивала я головой, улыбаясь:
- Словно вновь двадцать пять.
- И не говори. Словно опять дурак неотесанный.
Не сдержалась, рассмеялась.
Невольная пауза разлеглась между нами. Мысли кружились в голове, порождая странные вопросы. И, наконец-то решилась я на один из них:
- А ведь я помню до сих пор... что ты рассказывал о себе, и о том, что бы сделал, если бы вновь женился.
Ухмыльнулся, смолчал, лишь отвел взгляд в сторону.
- Я рада, - осмеливаюсь на продолжение, - что ты рискнул. Удивительно, кончено, что этой... твоей женщиной, выбором... стала наша Жо. Хотя, конечно, она прекрасная девушка. Естественно, - рассмеялась я от того, что нахваливаю свое дитя. -  Однако удивительно... Что ж, не зря говорят, что пути Господни неисповедимы.
Улыбнулся. Несмело закивал головой.
- Она на нее похожа? - решаюсь я на очередное откровение.
- А? - вздрогнул Доминик в непонимании. Тут же перевел взгляд на меня: - Кто на кого?
- Жо... на первую твою... жену?
Вскинул бровями. Видно было, как неприятно ему было это слышать, и, тем не менее, немного подумав, все же ответил:
- Нет, - скривился, перебирая воспоминания. - Причем ни внешне, ни внутренне. Это  совершенно разные... личности. Истории. Разные реки. И поверь, я очень рад, что у меня сейчас есть Жо, такая, какая она есть, а не...
- А не кто? - вдруг звонко, гневно рявкнула за нашими спинами наша новоиспеченная мать, отчего меня тотчас передернуло на месте, а Доминик лишь резко обернулся на звук. Мило, добро улыбнулся.
- Иди сюда, - махнул ей рукой. Ленивые, нарочно дразнящее растянутостью движения Жозефины, и наконец-то та поднялась к нам в беседку. Еще немного - и, Бельетони, обхватив за талию, тут же притянул девчушку к себе, силой усадил на колени. Нехотя подчинилась, однако все еще разыгрывала свое недовольство, ревность и злость.
- Так что? Вы о ком говорили? - рычит, не унимается жена.
Виновато спрятала я взгляд. Черт, и кто же меня за язык-то тянул?
- О ком? - вдруг отозвался Доминик, тяжело вздохнув. - О моей первой жене.
Вмиг выстрелила я взглядом на Жо, с ужасом ожидая ее реакцию.
Но еще секунда осознания, и раздраженно скривилась, невольно высунув язык.
- Как же я ее ненавижу, - вдруг вкрадчиво (игнорируя мужа) прошептала мне, словно некую тайну.
Удивилась я ее осведомленности. Но и с облегчением выдохнула.
- Хоть уже почти восемь веков назад это было, но, - вдруг вполне серьезно чиркнула зубами от злости, - ненавижу ее.
Понимающе, смущенно коротко улыбнулась я, пряча взгляд.
- Жо, не дури, - отозвался Бельетони. - Я уже толком даже не знаю, не помню, как она выглядела. Только что - чернявая и высокая.
- Во-во, мне и этого много. Забудь! - живо обернулась к нему лицом. Зарычала, забавно хмурясь: - ЗАБУДЬ ЕЕ! Полностью!
- Кого?
- Во. Смотри мне. А то ишь ты какой... вспомнить он решил.
- Это - моя вина... - несмело отозвалась я, каясь в прегрешении.
Живо обернулась ко мне, подмигнула Бестия и искренне, весело улыбнулась. Тут же приставил палец к губам:
- Цыц! Дай мне над мужем поиздеваться.
- Ах, ты, зараза, - живо схватил Жозе за боки и принялся щекотать - дико, отчаянно завизжала та, тут же срываясь на ноги.
- Сволочь! - разворот и вдруг стала его пинать руками. Прикрывается рукой и дико хохочет.
Залилась я румянцем, наблюдая за ними... видя в них нас с Шоном.
- Мать! - вдруг вскрикнул в шутливом отчаянии Доми. - Там дитя твое плачет! Иди в дом!
- Оно такое же мое, как и твое, зараза! И над ним баба с дедом сидит. А ты от расплаты не уйдешь!
Миг - дернулся вперед и, сжав в объятиях, тут же притянул к себе свою женушку. Жадный, деспотический поцелуй в губы. Тщетные секунды трепыхания - и вдруг сдалась, обвисла, несмело отвечая на ласки.
Отвернулась я, в смущении рдея. Взгляд около, на небо.
Несмело встала с лавки. Шаги к выходу из беседки.
- Я вас лучше оставлю.
- Ага, - на мгновение оторвавшись от ее губ, крикнул  Доминик.
Но и тут же послышалось сопротивление Жозе, дикий вопль:
- Не смей! - сквозь смех.
Поддалась своему решению...
Лишь у самой двери обернулась. На мгновение уловила взглядом, как бесстыжий Бельетони уже повалил свою жену на скамейку. Разворот - и, не желая ни себя, ни других более смущать своим вниманием, скрылась за кованным полотном.

***
И вновь в беседке, во дворе. Вот только уже собрались здесь все (все, кроме Марии - та была в доме рядом со своей внучкой).
- О! Как я и обещала! Зацените! - вдруг вскрикнула Жо и выбежала в центр.
Живо выставила руки вперед и замерла. Тягучие мгновения сосредоточения, усердная концентрация - и внезапно прямо воздухе появился огромный водяной шар. Немного повела пальцами вбок - и тот послушно стал двигаться за свой хозяйкой.
- Доминик много чему меня обучил. Но это - мое любимое, - завороженно прошептала девчушка.
Вдруг она отделила одну руку от второй, отчего шар заволновался, но не распался, не рухнул.
Живо закрутила указательным пальцем, словно отковыривая от пузыря: каплю за каплей стала выуживать из общей массы. Затем характерные движения - и этот шар превратился в цветок, от которого шли красивые, утонченные лепестки.
Миг - и огромный водяной раскрывающийся бутон закружился в воздухе, поражая наши сознания своей красотой и нереальностью происходящего.
- Доми, помоги, - вдруг отозвалась Жо и немного подошла ближе к Бельетони.
Ухмыльнулся, нехотя поднял руку вверх муженек и тоже, словно рисуя, стал что-то творить с картиной. Нежные, золотистые переливы побежали по лепесткам, наполняя прозрачность цветом, - а затем миг - и капли, что были на концах, вспыхнули ярким огнем.
Обмерли мы, не дыша.
Пламя разгоралось все сильнее и сильнее, а цветок, словно живой, стал медленно, едва заметно пульсировать. Еще миг - и подняла его у себя над головой Жозе. Трепетные, волнительные минуты - и наша волшебница вдруг развела руки в стороны - отчего вода тут же хлынула порознь, вниз, но девушки не коснулась. Да и к земли тоже... не дошла - замерла заледеневшей раскрытой лилией, повисшей в воздухе. Короткое мгновения - и от внезапного взрыва льдина разлетелась тысячами крохотных бриллиантов, заблестев, зазвенев, издавая чудную, дивную музыку. Я невольно дрогнула, зажмурилась на миг, но едва моим глазам вновь явилась происходящая картина - как уже ничего вокруг не было. И даже след простыл.
- Это невероятно, - едва ли я могла прошептать сквозь шок.
- У-у-у, то ли еще будет! Я многое теперь умею, - вдруг захохотала наша девочка. - Правда, оно пока у меня выходит спонтанно и, почему-то, не всё поддается контролю.
- Научишься, - вдруг отозвался Луи и мило, радушно заулыбался. - Главное, остальных не порань.
- О, это она умеет! - вдруг отозвался Бельетони и загадочно рассмеялся.
В удивлении уставились мы на Жо.
Покраснела, отвела взгляд:
- А ты прям сразу жаловаться.
- А как же? - съехидничал. - Кто же еще меня тогда пожалеет, как не родственники?
- Никто, - с притворной злостью прорычала девчушка и скривилась, показав ему язык.
Закачал головой в негодовании:
- Безобразница.

***
- Ну, что, ребята, - вдруг отозвался Доминик. - Шон, Луи, за мной. Я вам покажу кенгуру!
- Я тебе покажу! Опять наклюкаетесь! - злобно нахмурилась Жозе, смотря на него, на эту наглую тройку, через весь двор.
- А вы, бабоньки, лучше нам на стол накройте, чтобы когда мы вернулись, было чем закусить. Если, конечно, женушка, хочешь, чтобы я к тебе потом ночью на двух пришел, а не как вчера - на четырех.
Пристальный, хитрый, сквозь улыбку взгляд молодой мамаши на своего отбившегося от рук муженька. И вдруг, совсем не смущаясь, показала... неприличный жест своему Бельетони.
Замер, едко, коварно заухмылявшись.
- Пардон, ребята, воспитательный момент.
Резкие, резвые шаги - и тотчас ухватив за поясницу Жо, перекинул через плечо, словно мешок, да потащил к дому. Невольно напряглась я в волнении.
Дико заверещала, заистерила девчушка, гневно пиная по спине руками.
- Опусти! Отпусти, сволочь! Куда в дом?  Там Ани спит! Нельзя туда!
Резкий разворот палача - и понес уже в сад, далеко за беседку.
Взгляды наши с Шоном вдруг встретились - скривился тот, еще миг - и вдруг показал мне кулак, грозя.
Пристыжено опустила я взгляд, смиряясь с происходящим.
Мой Крег, слушала бы я тебя раньше, меньше бы дров наломали. Но... кто же знал?

***
Не пошло и получаса, как, наконец-то, к нам, заскучавшим в беседке, вывалились из сада эти две наглые рожи: счастливый Доминик и замученная, с лохматыми, непослушными волосами, забитой в них травой, но не менее с радостной улыбкой до самых ушей, Жозе, - шагало наше семейство Бельетони.
Еще миг - и, оторвавшись от своей подобревшей жены, обняв за плечи Луи и Шона, потащил куда-то со двора.
- С тебя реальный кенгуру, - недовольным (сквозь смех) голосом пробурчал Крег.
- Да хоть два. Главное - догони его...

***
Всего хорошего - понемножку, тем более что мое нынешнее положение требовало от меня своих поступков. Мария и Луи на первое время остались у них, помогая молодой маме справляться со своими новыми обязанностями, а мы с Шоном - отправились восвояси. Домой. Готовиться к такому трепетному, долгожданному событию. Оставалось еще немного - и я... должна буду у Господа выпросить милостыни... и родить нам сына.

______________________
Глава 100. Сон
______________________

***
Роды прошли успешно. И уже в конце лета на белый свет появился наш... первенец. Матуа предлагал свою помощь в сем нелегком деле, однако мой ревнивый муж (да и мне было бы неудобно нагой явиться взору своему другу) наотрез от сего отказался, причем сам решив и настояв на своем личном присутствии и даже частичном участии в этом волнительном процессе.
Так что, так или иначе, но наконец-то мы с Шоном стали родителями.

Самым трудным вопросом стал момент, как называть это наше... долгожданное чадо. И тут уже было много споров: от простых предпочтений до каких-то, вклинившихся в память, близких и родственников. И тем не менее, ничего общего так и не нашли.
Пока вдруг Шон, очередную ночь проведя в Интернете в поисках, не предложил - Таддеус. Имя, которое кроме красивого звучания, в себе хранило огромный, потаенный смысл: с греческого означало - "данный богом"...
Так в нашей жизни официально появился он - Таддеус Крег, наш родной... сыночек.


***
Завоевав почти все мои бастионы фобий, Шон плавно перешел к страху... сновидений.
- Не зря сон задумала природа. Да даже тебе было бы легче! Ведь сколько раз - проблемы, беды, сопли, вопли - лег спать, и на утро уже все прошло.

Кривлюсь раздраженно, прячу взгляд...
- Викки, но ты сама подумай, какого тебе жить в мире, который с громадной процентной вероятностью - иллюзия? Неужто тебя не пугает мысль, что я - выдумка? И что  будет, если потеряешь сознание?
- Уже было. Ну, или около того.
- Или ты вообразила, что потеряла сознание... бла бла бла. Тогда, может, вообразишь, что спишь?
- Отстань, прошу! - скривилась я и нахмурилась в негодовании. - Как болячка к собаке:  как пристанешь, фиг отцепишься.
- Я просто хочу, чтобы ты поверила, что я, и все вокруг - настоящие!

И так было каждый раз, когда начиналась эта тема.

...
Но а дальше... пришел день, когда мой Шон сумел выстрелить словом в самое сердце, заставляя дрогнуть даже самые далекие, непоколебимые струны этого моего упрямства, и... уступить.

 - Посмотри на нашего ребенка. Посмотри на своего сына. Подумай, если он не настоящий, а выдумка - то стоит ли рискнуть и проснуться, ради того, чтобы выбраться из-под земли и дать ему и себе шанс на настоящую жизнь, а не в твоих грёзах? А если, все же, мы говорим тебе правду, и мы - не вымысел, не плод твоей фантазии, а настоящие: стоит ли этот малыш того, чтобы мама окончательно уверовала, что он - реальный, а не мираж? Ты сама эту жизнь ощутишь по-другому. Викки, посмотри мне в глаза  и скажи: если прежние фантазии тебя не устраивали, и ты  отчаянно искала подлинную жизнь, тогда почему в этот раз - ты сдалась и готова уступить измышлениям? Ну же... я тебе обещаю, когда ты проснешься, когда вновь откроешь глаза - мы будем рядом. Я, Шон, твой муж, и Таддеус, наш сын.

***
Это было погружение, словно в кислоту. Словно добровольно одеть рубаху смерти и ждать пока та придет и заберет...

Я разучилась это делать. Я разучилась спать. Так сильно и долго сопротивлялась этому состоянию, нужде, тяге, что теперь уж совсем забыла, как это происходит, как это делается.

Страх заживо свежевал меня, доводя до жуткой лихорадки, дрожи в конечностях, а безумие едва ли не заставляло выть. А что, что, если... Шон ошибся? Что если вся эта длинная, долгая история, весь этот тернистый путь, от самой Баттисты до Таддеуса, - вымысел? И никого не было в моей жизни, кроме умершего Ферни и предателя Аско?
Ни тебе того же Томы, какой бы он не был, ни дружбы с Ивуаром, ни Доминика и его поддержки, ни Вителеццо и его предательства... ни Матуа и той нашей трепетной дружеской связи, ни ... моего горячо любимого Шона. Ни нашего дитя... и Жо. Что если... весь этот чертов мир, пусть и полный заусенцев, шероховатостей и боли, но вместе с тем светлый и добрый, счастливый, в конце концов, для меня,  - выдумка? Что если... сейчас я, в очередной раз сомкнув веки и силой, с той самой, с которой выкорчевала из себя нужду спать, заставлю погрузиться себя в телесный покой  и сновидения, подписывая приговор собственному счастью?

Собственноручно, на пике своего рая, разрубить все канаты, как когда-то рубила, борясь с измышлениями, и вновь всё потерять. А дальше что? Снова начинать свой тернистый путь с нуля?

Я боюсь. Отчаянно боюсь, сильнее смерти или дальнейшего заточения в земли. Страшнее всего - всех их потерять. Всех, без исключения...

Но Шон прав. У меня есть сын. И я обязана ради него поступить, совершить сей столь жуткий, зверский поступок, дабы нащупав реальность, наконец-то дать оному право на настоящую жизнь, а не миражи и надежды.


И вновь я закрываю веки, меряя усердиями тишину, погоняя в голове ветер, душа мысли и утихомиривая нервы.
...считаю овец.

Прошло, наверно, несколько дней, прежде чем мои усердия, силы стали побеждать упрямство и страх. Та магия, что давала мне возможность творить чудеса и сопротивляться естественной нужде плоти и разума  в отдыхе, сейчас услышала меня... и поддалась.

Еще миг - и вдруг завертелись необычные картины в голове, склеиваясь в странный калейдоскоп обрывочных воспоминаний и измышлений. Попытки куда-то бежать, от кого-то прятаться, и вдруг я оказываюсь под землей. Нет, не лежу, как прежде. А стою, в полный рост, да только везде, и над головой - плотная толщь земли, а руки мои прибитые к телу и не имеют возможности пошевелиться. Раскрыла я веки - и больше нет сил моргнуть. Темнота вокруг. Хотя отчетливо знаю, где я, непременно узнаю этот запах - родная земля...

И вдруг новый водоворот - и я уже бегу по чистому полю, к пяти могилам. Мой Шон - рухнула я на колени и начала грести руками захоронение. Вот только в этот раз никто уже не сопротивляется. Никто не бросается ко мне, силой пытаясь прервать жуткие, запрещенные действия. Тягучие минуты, руки в крови, а воля еще тверже - и появилась чья-то кисть. Но это не Крег. Рука женская... а вот и вовсе - драгоценный перстень. Узнала. Тот самый, который мне подарил Фернандо. Это - моя рука?
Поднимаю взгляд вверх - и уже стоит мой первый муж около меня, пристальный взгляд в глаза, загадочно улыбаясь. Но затем вдруг его губы исказило отвращение. Полный пренебрежения, негодования взгляд обрушился на меня:
- Ты все-таки меня предала.
- ЧТО? - нервно дернулась в сторону. - Ты же умер! Умер! И сам приказал жить дальше! Слово с меня взял!
- И ты послушала!
- Это несправедливо! Не смей!
Вмиг исчез, словно тень в полдень, а за моей спиной внезапно появился кто-то иной.
Резко обернулась.
И вновь мой Фернандо, вот только уже совсем иной, такой, каким я помню его при той, нашей далекой, тайной встречи, на Аетфе.
Нежно улыбнулся:
- Не слушай его. Это - твой страх, твоя совесть. Они глупы. Глухи... и слишком слепы. Я рад, что ты меня отпустила. Я обрел покой. Будь счастлива и никогда и нигде не ищи меня. Я не вернусь. Прощай.
Резко дернулась к нему на последнем слове - но вдруг тот растаял.
Поежилась.
Мигом срывалась на ноги - и уже помчала, побежала к утесу.

Да только еще шаг - и оказалась на передовой, в том самом дне, когда я вернулась на фронт к своему Федору Алексеевичу.
А что бы было, если бы я пошла к нему навстречу до конца? Если бы еще тогда... позволила себе любовь?
Шаг ближе.
Обернулся, увидел меня. Заулыбался.
Но внезапно я обмерла в ужасе: и тогда никогда не бывать в моей жизни Шона, ни Таддеуса, ни Жо.
Еще одно мгновение - нахмурился Луи, чуя неладное. Замер в замешательстве. А я всматриваюсь в эти глаза - и ничего, никого... кроме брата, там не вижу.

Резкий разворот - и помчала уже в другую сторону.
Мимо Ферни, мимо Томы, мимо Вителеццо, мимо вновь появившегося (только уже не в белом халате, а нынешнем виде) Луи, Доминика... прямиком к своему Шону.
Замерла в шаге, жадный, счастливый взгляд.

Улыбаюсь.
- Я тебя нашла.
Стоит. Молчит, на лице - равнодушие. Но вдруг миг - и губы его дрогнули. Опустил на секунду взгляд, а затем пристально, хитро щурясь, уставился мне в глаза. Ухмыльнулся:
- Ну, так иди ко мне. Мы с сыном уже тебя заждались.

Миг - и вдруг вспыхнул свет. Вокруг стало пустынно и белым-бело. Еще биение сердца - и неожиданно послышался навязчивый, упертый, гневный крик... детский крик. Узнала голос своего мальчика:
- Мама! Мама, вставай! Хватит спать! Мама!

Резко вздрогнула я от прикосновения.
Миг - ... и распахнулись мои веки.


***
Миг - ...и  распахнулись мои веки.

Живо перевела взгляд, невольно повернув голову набок.
Туман рассеивался, а взор медленно наводил фокус.
- Я тебе что сказал?! - вдруг кто-то кинулся в мою сторону. Еще раз проморгать, и наконец-то заметить, как рядом со мной пристыжено замер мой горячо любимый Шон... и перепуганный Таддеус.
- Всё-таки не выдержал, разбудил, - сквозь смех прорычал мой Чертенок и, выпуская руку проказника, быстро подошел ко мне ближе. Присел на корточки рядом с кроватью. Нежно провел по волосам, короткий поцелуй в губы - и нежно так, заботливо прошептал: - Девочка моя, добро пожаловать в реальность. И помни... мы тебя очень любим... и ты нам нужна.
Слезы жгучей рекой тут же сорвались с моих ресниц, а по коже побежали от его дыхания мурашки.

***
Спуститься вниз по лестнице - и замереть в волнении.
Тотчас все устремили на нас с Шоном и Таддом взгляды.
- Беги, - скомандовал мой муж, выпуская из своей хватки мальчишку - уже прожогом вырвался на улицу к остальной ребятни: Анисии и Фёдору Бельетони, Марку и Эндрю Дейнли, Рэйдену Смит, близнецам Тьери и Арно, Элене, Амели и Веронике Колони.
А вот и улыбки волной прокатились по лицам моих дорогих друзей, разговоры которых наконец-то стихли и все внимание прикипело лишь к нам: Ар и Ева, Кайл и Майя, Грэм и Деляра, Мэт и Мэйса, Асканио и Рита, Луи и Мария, Жозефина и Доминик, Маркантонио и Матиас (вместе со своими очередными невестами) отозвались, приветствуя нас теплом.

Сильнее прижал меня к себе Шон и тихо, едва заметно, шепнул на ухо:
- А то ишь, какая... захотела она от нас избавиться. По делам, красавица. По делам...