Под псевдонимом Грак. Глава третья. Машенька

            
 


Осенью 1965 года неожиданно раздался звонок. Была суббота и Алексей был дома один. Мила с Машенькой поехали накануне на дачу, чтобы подготовиться к приему гостя из Германии по просьбе Серегина.
-Была бы жива моя Радочка, я бы вас не потревожил, Алексей.
-Ну, что вы, Андрей Николаевич. Надо, значит надо. И потом, мои все равно собирались на выходные поехать на дачу. Так, что без всяких стеснений. Милости просим. От нашего имени пригласите и Лилю с семьей. Давно не собирались на чаепитие с фирменным пирогом Радмилы Устиновны.
 Он открыл дверь и обомлел. На пороге стоял человек в черном длинном плаще, в шляпе, опираясь на красивую трость. Незнакомец смотрел на Алексея своими темно-карими, улыбающимися глазами, не решаясь произнести слова.
-Ты?! Жив!
-Как видишь, Алька, жив и не вредим, разве, что ногу немного повредили, но ничего-терпимо.
-Рудик, как я рад тебя видеть, заходи в дом.
Он обнял друга, и долго не хотел выпускать его из своих объятий, словно боялся вновь потерять.
-А мы с Серегиным тебя давно похоронили. Ну, рассказывай, не томи душу, а-то лопну от счастья. Живуч, сукин сын. Откуда ты и как меня нашел?
Рудик смотрел на Алексея и в памяти всплыла их последняя встреча в лесу, осенью 1943, когда приезжал с инспекцией в разведшколу Штольца. Тогда и он от радости завалил Алексея вопросами, и тот еле успевал отвечать на них. ”На чужой сторонушке рад своей воронушке”-вспомнил он русскую поговорку. Настоящей дружбе ничто не сможет противостоять, если она скреплена кровью, испытана временем- подумал он и рассказал, как его адъютант предупредил его о провале операции в бункере Гитлера, случайно узнав от своего брата, служившего в гестапо. Тот не знал, что его брат тоже был в числе заговорщиков. Узнает позже, когда в его руки попадут списки офицеров, подлежащих немедленному аресту.  Правда, он тогда помог им скрыться, но на границе с Францией их задержали. Один из солдат узнал адъютанта Гирша и доложил начальству. Их арестовали, но спустя два часа, начался артобстрел со стороны американцев, что опять их спасло. Им удалось скрыться в одном из бомбоубежищ, слившись с толпой. Потом после долгих скитаний по освобожденной Франции, Гирш решил остаться, а он эмигрировал в Аргентину. Работал там на машиностроительном заводе, и постепенно дорос до начальника цеха, а потом - профсоюзная деятельность, которая стала его призванием.  В начале 60-десятых вернулся в Германию. Сейчас приехал в Москву по личным делам.
-Сменил фамилию, имя… Понятно. И как тебя сейчас называть, синьор помидор?
-Менять ничего не пришлось.
-Семья, дети?
-Не обзавелся. Сначала, Оленьку не мог забыть, все вспоминал последнюю нашу встречу в сентябре 1940-го. Я должен был вернуться обратно в Швейцарию, и она хотела мне что-то сообщить, но Мила тогда ее отговорила, сказав, что сначала надо удостовериться, а потом поставить в известность.
-Так, значит… ты ничего не знаешь?
Рудик посмотрел на друга, не понимая, что тот имел в виду.
-О чем ты, Алексей,- серьезным видом спросил он друга.
-Проехали, значит эта новость будет для тебя сюрпризом. Какие у тебя планы на вечер?
Рудик сказал, что собирается навести Серегина, собственно, он оказался здесь, именно, по его инициативе. Вечером он будет свободен.
-Так, это тебя мы будем чествовать сегодня у нас на даче? Ну, дает генерал, скрыл от меня, что нашел тебя. Все с намеками говорил по телефону, мол я тебе подарок приготовил, которому цены нет. Да, хороший нам наставник тогда достался, с ним не соскучишься.
-Это уж точно!
-Ладно, ты приляг, отдохни с дороги, а через пару часиков я тебя разбужу, пройдемся по местам былой юности. Мы с Милой каждое утро 19 октября ходим в парк им. Горького. Садимся на нашу старую скамейку и предаемся воспоминаниям. После них на душе такая благодать, будто заново вернулись в прошлое. Трудное выпало время на нашу молодость, но мы старались быть лучше, быть первыми во всем, не смотря на все трудности.
- Знаешь, я выжил благодаря своим воспоминаниям. Всегда чувствовал, что Оленька где-то рядом и как ангел защищает меня. Ты не поверишь, Леша, бывало сижу за расчетами допоздна, и чувствую будто она стоит надо мной, и шепчет мне «вставай Рудик, пора отдохнуть, утром найдешь ошибку». Представляешь, находил.
Алексей больше не мог спокойно смотреть как воспоминания об Оле болью отзывалось в душе друга. Он глубоко вздохнул, чтобы снять с себя груз молчания, который и ему стал невмоготу и произнес.
-Рудик, то, что я собираюсь тебе сообщить -очень хорошая новость для тебя. У тебя все в порядке с сердцем?
-Да, а что? Оленька жива?
-Нет. Помнишь, ты говорил, что она хотела тебе что-то сказать, но Мила ее отговорила.
-Конечно, помню.
- Она хотела тебе сообщить, что у вас будет ребенок.
Рудик сначала побледнел, не в силах был произнести и слова, словно его всего парализовало, а потом он схватил обеими руками голову и зарыдал, как ребенок. Слезы катились по его щекам, и он без умолку что-то шептал. Алексей расслышал лишь “я знал, я чувствовал это, Оленька”. Он принес ему воды. Успокоившись, Рудик спросил Алексея, что стало с ребенком, и где он сейчас.
-Леша, не поверишь, все эти годы у меня было какое-то предчувствие, что в моей жизни что-то должно измениться, что-то должно произойти.
-У тебя есть дочь. Оля назвала ее Машенькой в честь твоей матери. Правда, она носит ее фамилию, сам понимаешь. времена были неспокойные, так нужно было. После смерти тещи мы с Милой взяли ее к себе на воспитание. Мила не могла иметь детей.
-Она знает обо мне?
-Конечно. Мы с Милой ей рассказали о вашей любви, когда ей исполнилось семнадцать. Обещалась найти тебя. Очень умная, вся в тебя.
-Замужем?
-Нет. Закончила ин.яз – переводчица немецкого языка, а потом решила стать еще и юристом. Когда начинаю ругать за ее “усердие в учении “в ущерб личной жизни, Мила всегда упрекает меня, мол, “забыл какими вы были в молодости. С Олей ждем вас на Набережной; час, два, а вас все нет. Потом вдруг объявляетесь, уставшие и слова от вас не услышать. Видите ли, у Серегиных на даче они картошку копали.” Представляешь, оказывается они знали, что мы им врали про картошку.
-Что ты говоришь?!-, улыбнулся Рудик-, а парень, у нее есть друг?
- Тут один ухлестывает за ней, хороший парень. А Машенька ни в какую, все заладила, как попугай- тема исчерпана, больше прошу меня этим вопросом не донимать. Закончил высшую школу милиции, работает в МУРе. Андрей Павлович Серебровский. Я как замечу его под нашим окном, тихо говорю Миле-князь Серебряный собственной персоной явиться изволили, чем потчевать будем, мать. Они оба как ополчатся против меня-приходится сдаваться. Не догадываешься, чей сын?
Рудик посмотрел на Алексея, пытаясь вспомнить что-то, а потом сделав удивленный взгляд, произнес:
-Не может быть! Пашкин сын?
-Собственной персоной. Высокий, с зелеными глазами, как у Ольги Гайковны, и с кудряшками, как у деда. Ростом только в отца пошел, а в остальном- в нашего кавказца-политолога.
-Вот так судьба! Смотри, как все обернулось.
-Мила тоже самое сказала. Пашка ведь через нее записки посылал Оле, а та упорно их рвала, не читая. Но, я не думаю, что это он их специально познакомил. Он даже не знал о ее существование. Мы случайно встретились на похоронах Третьякова, на Ваганьковском кладбище. Маша шла впереди нас, а Андрей с родителями за ней. Слышал, как он отцу сказал” папа, вон та девушка, о которой тебе говорил.” Так, что их встреча, я думаю, просто была чистой случайностью.
-Ты сам-то веришь в то, что сказал? В нашей жизни, как и в нашей “шпионской” работе, случайностей не бывают, а бывает тонкое переплетение случайностей и совпадений, как знак судьбы.
-Значит, судьба-голубушка так решила. У отца не получилось, может у сына что-то да получится. Ладно, отдыхай, а- то не сдюжишь. Столько еще свалится сегодня на тебя, как бы Серегин еще чего-нибудь не припрятал на десерт. Старик совсем сдался после смерти Радмилы Устиновны.
В двенадцать часов они вышли прогуляться по Москве, вспоминая, как познакомились с сестрами на Красной площади 1-го мая, а потом долго гуляли по парку Горького. Воспоминания о юности им казались глотком того божественного напитка, который их словно “воскрешал из небытия”, заставляя вновь и вновь испытать все то, что было тогда, почти сорок лет назад- первая любовь; первый поцелуй в ночной тишине, после которых стыдливо опускали глаза и прислушивались к биению сердец, готовых выпорхнуть из тел, как птички, запертые в клетке. Как потом всю ночь готовились к урокам, и на утро сонными приходили к Серегиным, засыпая во время занятий. Радмила Устиновна догадывалась, что с ними. Строгий сделав вид, задавала один и тот же вопрос” что мальчики, опять допоздна гуляли по Москве?”, а они в ответ лишь отрицательно качали головой. В парке играла музыка, как тогда, но песня звучала новая, которую Рудик слышал впервые.
-Хорошая песня, про нас написана. Кто автор?
-Марк Фрадкин. Кажется, она впервые прозвучала в 1958. Я только вышел из тюрьмы. когда она стала звучать по радио, потом- в фильме''Добровольцы’’ ее исполнял главный герой. Отличный фильм. Советую посмотреть.
Рудик слушал молча, задумавшись о чем-то. Слова песни заставили его вновь оглянуться в их с Алексеем прошлое. Все было в том отрезке жизни, за который они готовы были все отдать, лишь бы не предать забвению, а помнить и беречь все то хорошее и плохое, что с памяти не стереть, потому что все плохое (война и гибель Оли, аресты и незаслуженное обвинение в предательстве), и хорошее тесно переплелось, как клубок шелковых нитей. Успели навестить и могилу любимой фрау Ашкенази(Радмилы Устиновны ).Они положили ей на могилку ее любимые белые лилии ,и долго молчали, а потом вспоминали, как она заслушивалась  монологом Гамлета, которого декламировал Рудик. Время так быстро пролетело, что они даже не поняли, что их давно уже заждались на даче.
-Влетит нам от нашего куратора. Надо успеть к трем часам быть на месте.
 Наконец настала долгожданная встреча двух близких людей-отца и дочери. Часы отстукивали время, не сбиваясь со своего ритма- четко, как барабанная дробь, но им казалось, что время остановилось, остановились и часы. Их монотонный бой, скорее был похож на отдаленное звуки потока вод, спокойно скатывающегося по склонам гор. В доме царила атмосфера взаимопонимания и любви. Рудик почувствовал это с первых же минут, когда переступил его порог. На него, стоя у окна и протирая слезы смотрела Мила, как две капли похожая на его Оленьку. Она подошла к нему первая, и прижавшись к его груди не могла долго успокоиться. Алексею пришлось ее успокоить, дав валерьянки. Машенька подошла к нему и протянув руку произнесла по- немецки:
-Вот вы какой, господин Гросс. А потом через секунды две дрожащим голосом сказала:
-Здравствуй, папа.
Рудик не знал, как ответить дочери, которую не видел двадцать четыре года: не был рядом, когда она родилась; не убаюкивал ее по ночам, чтобы отдохнула ее мама; не был рядом, когда она сделала первые в жизни шаги; не слышал ее первый детский лепет и слово’’ мама”, которое она произносила с трудом, наверное, чувствуя, что рядом не мама, а -бабушка. В первом классе одноклассники ее часто дразнили, говорили, что у нее старая мама, а у них –молодая, на что та всегда отвечала, что ее мама самая красивая и добрая, и что у нее огромное сердце, поэтому она так рано постарела. Он обнял ее, лишь тихо прошептав:
-Прости, если сможешь, моя маленькая Оленька. Я не знал о твоем существовании.
 После” торжественного чествования” иностранного гостя было решено пойти на озеро, оставив Рудика с Машенькой дома.
-Пусть побудут наедине. Им есть о чем поговорить-, сказал Серегин Алексею.
-Да, Андрей Николаевич, вы правы. Надо им дать время спокойно пообщаться. А вы расскажете мне, как вам удалось спустя столько лет найти Рудика.
-Да, пожалуй. Надо же как-то убить время, любуясь красотой природы, совмещать так сказать приятное с полезным. Жаль, что ваша учительница не с нами, не дожила до этой встречи. Я ведь ей слово дал, что обязательно добьюсь пересмотра дела о провале”Бернского стрелка'', она до последнего не верила, что ее Руди способен на предательство. Всё твердила мне, что его подставили, решили убрать из-за его родства с инженером Гроссом, который работал в промышленной империи Крупа. Изначально, мы же сами решили использовать эту связь и отправили его в Германию к дяде -для учебы, тщательно подготовив все документы, в которых не было ни одного упоминания о его пребывания на территории СССР, а потом приглашали в Союз, как специалиста, чтобы не раскрывать его, как агента.
-Понятно, почему тогда он исчез, а потом вдруг объявился, как снег на голову. Стратег, ничего не скажешь. Старому другу и тому не доверился.
-Таков был приказ, не обижайся Алексей. Ведь в случае провала операции по его внедрению, вся наша работа за последние пять лет пошла бы насмарку. Права была моя Радочка, что не поверила бредням Меньшикова относительно Рудика.


         Глава вторая.         У озера

Мила с Лилей шли впереди, обсуждая последние новости Москвы, о новой политической фигуре, о его дочери, о ее страсти к мужчинам и к бриллиантам, которыми была всегда увешана, как новогодняя елка в Кремле, во время светских приемов. Артем с сыном Рудиком(назвать внука в честь своего одаренного ученика попросила свою дочь Радмила Устиновна ) сидели у берега озера и смотрели на закат солнца. Их силуэты показались вдали, и Лиля крикнула, что есть мочи:
-Мужики, давайте к нам, там холодно!
Около озера была беседка со всеми удобствами. Стол, стулья, большой сейф-шкаф, в которым было все для дружеского чаепития. Андрей Павлович, взяв топорик, пошел за березовыми ветками, а Алексей- к роднику, за пресной водой. Женщинам было дано задание заняться уборкой беседки, которая за ночь успела запылиться. Закончив уборку женщины присоединились к Артему, который, прижав крепко к груди сына, рассказывал про свое детство и мечту стать летчиком.
-Сынок, надо ставить перед собой цель и всегда стремиться к ней. Никогда не сворачиваться с пути при малейших трудностях, потому что эти трудности для того и даны, чтобы проверить насколько человек целеустремлен, и хватит ли у него силы бороться за нее.
-Я буду, как деда, ловить шпионов-, ответил мальчик, и увидев мать, подбежал к ней- мама, мама, папа сказал, что если буду хорошо учиться, то, когда вырасту, смогу ловить шпионов, как деда. Его глаза горели от радости, как маленькие звездочки, сверкающие на ночном небе.
-Чудо мое-, обняв сына, ответила Лиля-, папа прав, надо очень много и очень хорошо учиться, чтобы стать как дедушка.
Вокруг стояла тишина, озеро словно впало в спячку. Тихая гладь вдалеке переливалась от последних лучей солнца, которое медленно опускалось за горы, покрытые ельником. Давно они так не отдыхали вместе. Радмила Устиновна была зачинщицей всех их посиделок на открытом воздухе. Не стало ее, и все разбрелись по своим “норкам”(так называла в шутку квартиры в хрущевках).Мила вспомнила последнюю их встречу и разговор, в котором она просила ее рассказать Машеньке  о ее родителях.
-Милочка, мой Руди жив, я уверенна, он обязательно приедет к нам. Помяните мое слово. Андрюша слово дал, что разыщет его. Ты же знаешь, он и Алешенька мне были как родные, а сердце матери всегда чувствует, что с ее детьми. Оно у нее –вещее.
Мила вздохнула глубоко, чувствуя, как комок пристал к горлу от воспоминаний. Хотелось кричать, дать свободу эмоциям, которые душили ее, не давая спокойно дышать. Она отошла в сторонку и спрятавшись за деревом, тихо заплакала, чтобы не привлекать к себе внимание.
-Оленька, сестричка, не дожила ты до этого дня. Рудик вернулся, и Машенька выросла, вся в него. Только твоя родинка на ее шее и твоя улыбка сильно напоминают мне тебя. Мы похожи с тобой от рождения, а они похожи по жизни.
С озера подул легкий ветерок, воздух стал слегка сыроватым, стало легче дышать. Оно словно чувствовало состояние ее души и давало ей возможность дышать в полную грудь, тем самым облегчая притупившую боль, засевшую глубоко в ее сердце. Закат солнца был неописуемо красив. Его ярко-желтая окраска сменялась оранжевым, а потом плавно переходила в красную, отражаясь в воде. По мере того, как солнце садилось за горизонт, его цвет медленно тускнел, нагоняя тоску.
- Тетя Мила, нас зовут-вдруг рядом раздался голос Лили.
 Мила тайком утерла слезы и, как ни в чем не бывало, с ней направилась к беседке. Мужчины играли в шахматы, а самовар тем временем пыхтел, как паровоз, прося открыть кранчик для успокоения, чтобы умерить свой “пыл”. Мила разливала чай, а Лиля разрезала мамин фирменный пирог с клубничным вареньем, который пекли всегда по особому случаю. Сегодня как раз был повод- возвращение” блудного сына” в родные пенаты, так назвал приезд Гросса в Советский Союз после “длительной командировки “его бывший куратор. Алексей был прав насчет него, когда Рудику в разговоре сказал, что тот, наверняка, приготовил что-то на десерт. Вдалеке показались два силуэта. Это были Рудик с Машей, которая что-то воодушевленно рассказывала.
-Читает отцу стихи Гейне -, произнесла Мила.
-Точно.  Смотри- ка, и он, кажется, ей что-то читает-. ответил жене Алексей.
Они поднялись на веранду и Маша обняв отца громко, как школьница на праздничном вечере, с гордостью произнесла:
-Danke sch;n, Herr Gross. (Большое спасибо, господин Гросс)
- Ich bin froh, dass es dir defallen hat.(Очень рад, что тебе понравилось)
-Творчество Генриха Гейне было моей дипломной работой.
Через два часа они вернулись в дом. Улучив момент, Алексей уединился с генералом в своем кабинете. Вскоре к ним присоединился и Рудик.
-Андрей Николаевич, так расскажите, наконец, как вы нашли Гросса-, попросил бывшего куратора Алексей.
-Года два назад, я получил ответ от старого друга на мой запрос по делу “Бернского стрелка”. Он работал в то время в КГБ и у него был доступ к секретным архивным документам. Вот я и попросил его неофициально, по возможности, просмотреть бумаги по этому делу. Выяснилось, что за год до провала нашей группы в Берне, в ставке разрабатывался план по расширению агентурной сети, которая должна была охватить почти всю Австро-Венгрию, Польшу, Чехию. Немудрено, что в группах мог бы оказаться двойной агент. Это и могло стать причиной провала операции в Берне. Нашего “Бернского стрелка”, действительно, на момент ареста всех членов группы, не было в городе. Подозрения сразу пали на него, потому что он отвечал за безопасность группы, и свой отъезд в Берлин он не согласовал с Центром. Хотя в жизни всякое бывает: может, просто не успел, или не видел в том необходимости. Ну, как вам мой рассказ-, спросил Серегин у  Рудика-, мне продолжить, или дать слово гостю?
-Нет, генерал, продолжайте, у вас хорошо получается, я бы сказал-излагаете факты правдоподобно.
-Узнав обо всем, Рудик понял, что его приговорят к смерти. Времени на доказательство своей непричастности к провалу у него не было. К тому же, с подачи Меньшикова судьба его была уже предрешена-виновен и точка. Тогда и возник у него замысел поиграть в детскую игру”отгадай-ка”. Он попросил своего дядю устроить его на работу на свой завод. За короткий срок он смог завести нужные связи, а главное-друга в лице Гюнтера Эрдмана, который вскоре стал возглавлять одну из групп 3-го отдела Абвера(Военная контрразведка). В Центр стали поступать сведения о новых технических разработках в оборонной промышленности Германии, некоторые из которых до сих пор хранятся в архиве под грифом секретности. К сожалению, Герману Михайловичу не удалось просмотреть те папки, его срочно отозвали обратно, но в одном он был точно уверен, что наша разведка и после войны пыталась найти этого таинственного агента под псевдонимом ''Грак''.Я понял, что у меня один выход-установить связь между этим секретным агентом,о котором никому и ничего не известно и моим подопечным- Рудольфом фон Гроссом. Нужно было построить стройную, доказательную цепь в моей версии, суть которой состояла в том, что Рудольф фон Гросс и есть наш таинственный агент. Я понимал, что выдвинутая мною версия должна была быть безупречной во всех отношениях и основывалась на неоспоримых доказательствах. Помог мне и сын Паши Серебровского в розыске людей, которые могли бы пролить свет на это дело. Он нашел в списках немецких военнопленных несколько фамилий, которые упоминались в деле Гросса, конечно, нами не исключался тот факт, что это могло быть простым совпадением. Но нас ждал сюрприз, который нас порядком удивил. Один из военнопленных оказался очень полезным нам человеком и сведения, которыми он располагал были весьма ценными. Рудик удивленно посмотрел на генерала, спросив:
-Андрей Николаевич, не хотите ли вы сказать, что этим человеком оказался мой адъютант Гирш? Но, каким образом, он оказался в России?
-Любовь, мой дорогой, любовь. Влюбился ваш Гирш в русскую медсестру Галюшу, которую прикрыл собой во время нападения, скрывавшихся в лесах, фашистов на санитарную часть. Он пролежал в госпитале несколько месяцев, врачи сразу сказали ей, что у парня нет шансов выжить, но девушка оказалась упертой. Выходила и привезла в родной Сталинград. Город стоял в руинах и нужны были специалисты, рабочие руки. Особого внимания он не привлекал к своей особе: работал на стройке, растил дочь и сына, кстати сын- твой тезка. Тогда на стройках работало много немцев, и двое из них признали в нем адъютанта штурмбаннфюрера Рудольфа фон Гросса, тут же доложили начальству, а те в свою очередь – в Комитет госбезопасности. Продержали несколько месяцев на Лубянке, а потом по ходатайству генерала Авилова его отпустили домой. Мне показалось это очень странным. Оттуда просто так никого не выпускали, значит он рассказал им что-то важное, раз решили, что на свободе он будет полезнее, чем на тюремных нарах. С него были сняты все подозрения в участии массовых убийств мирного населения, так как он всю войну провел в канцелярии Абвера. Этот факт подтвердил другой свидетель, который рассказал о нашем таинственном агенте под псевдонимом” Грак” с которым часто виделся Гирш, и которого этот факт спас от лагеря для военнопленных.
-Как думаешь, Рудик, кто бы мог быть тем свидетелем, который хорошо знал тебя и Гирша? Ему показали фотографии нескольких офицеров и солдат, среди которых была и твоя фотография в форме обер-лейтенанта СС.  Тот сразу признал тебя.
-Мой радист. Только ему было известно о моем позывном. Он работал в маш.отделе и был хорошим шифровальщиком. Кристиан Бауэр. Его отец был антифашистом, но об этом кроме меня никому не было известно, поэтому мне сразу удалось его завербовать. Парень просто выполнял свою работу, и сказать, что был идейным нацистом, было бы несправедливо по отношению к нему. Когда узнал о расстреле отца в Маобите, несколько дней ходил как призрак. Только я знал причину, а остальным и невдомек было, что в главном органе их ведомства засел маленький шпион, который смог перехитрить всю их конторку.
-Да… Рудик, такие вот дела. Он сейчас живет в Уругвае. Стал писателем. Написал книгу о тебе с громким названием”Под псевдонимом”Грак”, а Гирш получил советское гражданство и живет сейчас в Липецке вместе со своей семьей. У тебя будет время встретиться с ним. Это мой подарок тебе, я уже позаботился об этом.
-Спасибо, генерал, вы так много сделали для меня.
-Вернуться не хочешь? Пока жив, могу еще чем-то помочь.
-Пока не думал об этом.
-А ты подумай. Специалисты твоего уровня всегда затребованы. К тому же, тебя посмертно представили к награде. Получишь ее и спокойно можешь работать дома. Ваша учительница была бы очень рада твоему возвращению. Она всегда читала вслух монолог Гамлета “Sein oder nicht sein'', когда вспоминали тебя. У тебя есть взрослая дочь.  Леша хоть и вырастил ее вместе с Милой, как родную, но ты все же- ее отец, не забывай об этом.
-Спасибо, Леша, за Машу и за все, что вы сделали для нее.
-Брось, Рудик, мы сделали только то, что должны были сделать. Помни всегда, что двери нашего дома всегда открыты для тебя. Если вернешься, мы с Милой будем только рады. Может с твоей помощью сможем выдать Машеньку замуж. Если так дальше пойдет-не дождаться нам внуков.
-Ладно, сыщики-разведчики, уже поздно, пора спать. Завтра после обеда надо быть в форме. У нас будут гости. Кстати, приедет и Бауэр на презентацию своей книги- бестселлера, так принято называть на Западе остросюжетные романы про шпионов. Не терпится узнать, удалось ли ему расшифровать слово “Грак”. У вас не спрашиваю, потому что вы знаете, а если вашу загадку разгадал и он, то это будет настоящей сенсацией-гром средь бела дня. Представляю, как заерзают в своих креслах многие наши ассы во главе с Авиловым, которым так и не удалось разгадать ваш фокус-покус из далекого детства.
-Этот сможет-, ответил, слегка улыбаясь, Гросс-, если, конечно, ему удастся восстановить картину моего жития-бытия в России, и проследить весь путь от простого инженера до офицера Абвера.