10-11 августа 2015

На этот раз променад в Москву и обратно на второй день внезапно обрушившийся жары. Несмотря на то что были предупреждены заранее, эффект оказался, что надо! Причём, если воскресенье провёл относительно комфортно в прохладе моей особенной комнаты, которой любая жара не страшна, за исключением жара натопленной печки, то в понедельник уже не расставался с полотенцем! Хорошего человека должно быть много, поэтому ему непредрассудительно, иначе говоря, не западло, пользоваться полотенцем как большим носовым платком. Своего крестника Миша также вывозил к его родным. Несколько дней тому он ухитрился поменять пароль в айфоне Леры, вследствие чего она потеряет все данные за последние полтора года! Кроме того, Лера самостоятельно потеряла крестик на цепочке и наушники, не считая мелочей типа разбитой сахарницы. Доехали неплохо, я уж было раскатал губы, но протезист, оказавшийся на месте, был не готов работать со мной, поскольку получить слепки по всяким разным обстоятельствам сможет только к двум часам дня! Так что оказался дома и занимался проблемами компьютера: восстанавливал связь, нарушенную Мишей с его компаньоном, обновлялся, снова столкнулся с проблемой неактивированной офисной программы «Ворд», которой пользуюсь постоянно. В это время строители закупали необходимый материал, заказывали окна и двери для террасы зимнего (поскольку из бруса) и крыльца летнего (только потому, что щитового) дома. Засидевшись в мягком кресле, еле дошёл до стоматологии, где терпел  столько, сколько нужно, а потом вернулся восвояси ждать, когда Миша переделает свои дела, отправится к Лизе и попутно поможет мне с тяжело нагруженным рюкзаком. Всё в итоге получилось неплохо. На станции меня встретило такси, заказанное по телефону Олей. Опознавательным знаком мне послужило оранжевое полотенце…. Фронт работ не завтра, так послезавтра снова вплотную приблизится к моему убежищу, капищу, святилищу. И не раздумывая сел на велотренажёр, чтобы начать, как водится, с нуля. Аминь. У Лизы начались схватки сразу после прокола околоплодного пузыря! Врачи решили, что самое время это сделать именно сегодня. Так что сегодня 11 августа 2015 в 15 часов 30 минут родилась Алиса 54 см роста при весе около 4 кг! Нашего полку прибыло! И снова жизнь сначала, как это было с рождением каждого нового члена семьи! В это время ребята работали над каркасом навеса над новым входом в летний дом! День сегодня выдался умеренно жаркий сравнительно с двумя предыдущими днями. С Богом!
22 октября 1968
Ясный чуткий вечер. Совершенное зеркало слуха: любой слабый шорох вблизи, как и всякий шум издалека отражается в нём. Лужи вторят источникам света, тускло отсвечивая почти неподвижной тонкой плёнкой ещё не ледка, уже не воды. Фонари выстроились по росту. Первый крупный и высокий, на него и не взглянешь без прищура, а последний едва можно различить и кажется снежком на земле, забытым кем-то из запоздалых загулявших прохожих. Как легко дышится свежим демисезонным воздухом без бремени лет и опыта, накопленного за три четверти прожитой жизни. Ибо пишу по уже написанному, точней торопливо набросанному; иду от круга до круга света, небрежно отброшенного сверху вниз фонарями. В кругу света, словно на большой сцене чувствуешь себя неловко в окружении незримой публики, наблюдающей за каждым шагом. Прожектор ведёт и не выпускает из своего заколдованного пространства. Резко сворачиваю с освещённой аллеи и тут же, упираясь в кромешную темень, инстинктивно выставляю вперёд руки. Вдруг краткое холодное прикосновение к лицу, будто поставили точку. Ещё одно и ещё…. Неужели снег?! Подставляю ладони.
Снег всё гуще и гуще, но вот в плавный спуск нежных снежинок вклиниваются резкие линии дождя, перечёркивая первые робкие движения зимы. Далее сплошной осенний мокрый шум. Спешу под укрытие.
Думаю о поэме о любви, но записываю пока то, что сохранилось в памяти. Мир между полюсами встречи и разлуки, первых и последних впечатлений. А между ними жизнь: всё, что было, и чего не было; всё, что происходило, и то, чего не могло быть никогда, но что могло легко вписываться в то, что существует всегда в духовном умозрительном мире. Поэму тогда я всё-таки написал, но она и двух лет не просуществовала в первоначальном виде, хотя и входила в мой представительский репертуар, который не стеснялся читать перед самой взыскательной московской публикой. Остались осколки и отрывки, разбросанные, в основном, по ранним книгам, опубликованным много лет спустя. Продолжение следует.