Росинка и Ортия. 35. Предложение

Росинка и Ортия. 

35. Предложение.

...Они по-прежнему сидят за столом, Диана и Росинка на длинной, а Клара Федотовна Вострецова, когда-то в прошлом Клэр Лесгафт - на короткой стороне углового диванчика. Но теперь все несколько иначе. Диана все грустнее, ей по-прежнему кажется, что сегодня она совершила нечто очень дурное. И ее эмоции... И Росинка, и Клэр это чувствуют. И Алина, и госпожа Лесгафт пытаются, по возможности, ее успокоить, но пока, увы, не слишком успешно...

- Диана, твои ощущения... – их общая Старшая на секунду отводит свой взгляд, а потом снова возвращает его своей «дистантной воспитаннице». Она смотрит на нее очень внимательно, как будто у нее возникла какая-то интересная идея. Вот только ее реализация может быть... не столь уж проста. – В общем… это нормально. Это реакция на твое внутреннее освобождение. Тебе трудно принять себя прежнюю. Все-таки Ирина права, твой «нравственный перфекционизм»... Это нечто!

- Ты разве не считаешь, что я была недопустимо жестока с Алиной? – Диана Ортия, похоже, готова отказаться от своего прозвища, которое когда-то принимала как должное.

- Безусловно, ты поступила с нею весьма жестоко, - Клэр, похоже, в чем-то с ней согласна. Но все же, далеко не во всем. – Однако не забудь, у тебя были обстоятельства, существенно смягчающие твою вину.

- Какие же это «обстоятельства»? – Ортия горько усмехается. Похоже, что усилия Старшей смягчить у нее это самое чувство вины, вовсе не кажутся убедительными самой провинившейся.

- Первое, это то, что Алина сама попросила тебя об «исполнении». У тебя просто не было возможности ей отказать, - Клэр говорит это все вполне серьезным тоном. И Росинка молчаливо поддакивает ей кивком головы.

- Я поначалу собиралась просто обнять ее и успокоить, - не сдается в этом приступе самообвинения Ортия. – Или хотя бы провести «исполнение» чисто символически, не причиняя девочке боли. Это все полностью было в моей власти. Но я... подалась этому мерзкому желанию устроить ей своеобразный ритуал «посвящения» в мои личные воспитанницы. Болью и слезами. Без жалости.

- Ты действительно этого захотела? – Клэр даже как-то прищурилась, глядя на свою «дистантную воспитанницу».

- Да, я захотела поступить с Алиной именно так! – Ортия однозначно и жестко обозначила себя виновной. – Именно так, жестоко и... несправедливо! Я сама не знаю, почему... Меня обуяло внезапное желание излить на нее свой гнев, и в то же время, сделать ее «своей», обозначив свое особое, исключительное право властвовать над нею. Как будто она и впрямь моя личная нераздельная собственность!

- Насчет твоего чувства собственности в отношении Алины, все не так уж просто, - самым серьезным тоном, без тени улыбки сказала Клэр. – Ты ведь четко понимала, что именно ты инициировала ее как Высшего ментата?

- Да, - вздохнула Ортия и, смущенно опустив глаза, добавила:
- Я даже… приревновала ее к тебе… посчитала предательницей, неблагодарной! Поэтому все так и получилось… Гнусно и жестоко… Прости меня, Аля!

- Я не сержусь и не обижаюсь, честно-честно! – голос Росинки сама искренность. Ортия же, на секунду заглянув в ее голубые глаза, прикусила губу и снова опустила очи долу, не в силах простить себя, несмотря на все благородство своей воспитанницы, а скорее даже не считая себя вправе им, этим благородством, воспользоваться. И Алина снова опечаленно покачала головой.

Клэр как-то тяжело вздохнула, и тоже покачала головой, как будто пытаясь подобрать нужные слова. Ведь как-то нужно попытаться преодолеть это подавленное состояние той, кого они сейчас общими усилиями пытаются успокоить и привести в норму!   

- Кстати, помнишь, ты ведь, кажется, вчера сказала, что помогла ей родиться. Ну, как Скользящей? – напомнила она своей «дистантной воспитаннице».

- Помню, - вздохнув, ответила Диана. - С моей стороны это было не слишком-то скромно… Присваивать себе ее личные заслуги. 

- С твоей стороны это было объективно, - самым серьезным тоном произнесла их общая Старшая. А потом добавила, в ответ на молчаливое несогласное выражение лица одной, а также на восторженное удивление другой, расставив все точки над «i»:
- Алина теперь твоя духовная дочь. В буквальном смысле этих слов.

- Это правда! – Росинка восторженно улыбается и кивает головой. Как будто Клэр только что озвучила ее собственные мысли. Вернее, высказала то, что эта девочка ощущала, но не могла четко выразить словами.- Диана! Это все  так и есть!

- Не может быть… - Диана недоверчиво качает головою. – Так просто не бывает…

- Бывает! – Росинка снова кивком головы подтверждает сказанное их общей Старшей. – Все это правда, я это чувствую! И Клэр тебя не обманывает! Все именно так, как она говорит! Поверь, я бы сейчас почувствовала малейшую фальшь или неискренность! Клэр не лжет!

- Спасибо, Аля! – Клэр чуть насмешливо улыбается этой искренней девочке. А потом вновь обращает свое сугубое внимание смущенной и растерянной воспитательнице. – Я действительно вовсе не собираюсь тебя обманывать. Ты совершила то, что считалось невозможным. Ты действительно произвела на свет это чудо.

- Но как? – воспитательница в полной растерянности.- Я ведь… вовсе не собиралась делать ничего подобного!

- Ну, что тут скажешь… - Клэр вздохнула и очень адресно улыбнулась своей «дистантной воспитаннице». – Да, ты действительно не собиралась этого делать. Но ты же в курсе, что любые роды это  весьма спонтанный процесс. Здесь у тебя та же история. Ты ввела девочку в ее внутреннее пространство через себя, как посредника, на «своей» волне. Потом ты ее непроизвольно поддержала энергией и помогла преодолеть барьер. Вспомни, сама ты окончательно инициировалась как Скользящая совершенно самостоятельно и совсем иначе. Через попытку представить то, что происходило в «электронных мозгах» автомата по продаже газированной воды. Ты сильно хотела пить, а денег, даже на стакан воды, у тебя, сбежавшей в город интернатской девочки, не оказалось. Ты всегда была гордячкой, и потому просить у прохожих мелочь на воду сочла ниже своего достоинства. Ты попыталась заставить этот аппарат исполнить твой приказ, детально представив, как его детали выполняют твое желание. Потом твое стремление и обретенное сходу умение властвовать над этими бездушными электронными машинами, нашли применение куда более серьезное. Ты провернула нечто подобное с входными контрольными и таможенными терминалами Клайпедского аэропорта, которые ты перенастроила так, что они тебя как бы и не заметили, а дальше, расшалившись, заставила поверить троих пограничников в то, что ты, якобы, уже совершеннолетняя, и имеешь право самостоятельно лететь за границу. В довершение всего, ты прошла в игровой зал аэропорта – ты знаешь, что помещения «дьюти фри» в числе немногих мест, где у нас дозволено присутствие «игорных заведений» - и весьма сурово расправилась там  с одним из «одноруких бандитов», получив себе небольшую сумму «начального капитала». Забавно, но все это у тебя получилось просто блестяще! 

- Да, все так и было… - растерянным голосом подтверждает Диана. И тут же утоняет:
- А у Вас… у тебя это было как-то иначе?

- И да, и нет, - отвечает ее Старшая, и объясняет ситуацию. – Естественно, в те времена никаких автоматов такого рода не существовало. Но мне случилось оказаться в ситуации, когда нужно было спасать от смерти любимую собаку. Ее сбила карета, и шансов выжить у несчастного животного не было. Я поступила почти как ты, с той лишь разницей, что я  пыталась заставить живое существо исполнить мое горячее желание. Но, на самом деле, видимо, для инициации достаточно любой серьезной попытки совершить невозможное, изначально четко представив будущий результат, необходимый именно тебе. Это, вероятно, активирует дремлющие в нас способности, и разрушает барьер, стоящий преградой на пути нашего развития.

- Значит, мы очень разные,- сказала Диана. - В момент инициации я была одержима себялюбием. Отсюда все то, что со мною потом случилось…

- Инициация Скользящей всегда была случайной,- поясила Клэр. – И ее, этой инициации, обстоятельства накладывают свой отпечаток. Но я уверена, все это поправимо, при исходных правильных задатках личности, и последующей правильной работе.

- Значит, я изначально поддалась злу… - Диана, похоже, вновь склонна осуждать себя. 

- Зло вошло в тебя случайно и пыталось захватить тебя изнутри, используя твою гордость, тщеславие и эгоизм, - Клэр почти согласилась с нею. Но только почти! – И все же, твоя гордость была светлого рода. Изначально ты жаждала Служения, а не господства над окружающими. Поэтому, ты и не поддалась злу до конца. Ну, а то, что ты прошла через смертельную опасность, во многом очистило тебя и позволило начать с тобою работу по восстановлению тебя такой, какой ты должна была стать. Но до ментальных полетов ты доросла не сразу. Кстати, также как и я. Мы с тобою развивали свой Дар постепенно, буквально «подстегиваемые» весьма неприятными приключениями. От простого к сложному. От чудес для себя лично, пусть и разных, до спасения тех, кто нуждается в нашей помощи, хотя и вовсе незнаком с нами.

- Значит, мне повезло! – Росинка улыбнулась обеим своим Старшим. – Я сразу начала с полетов!

- Я думаю, ты первая Скользящая, кого, наконец-то, удалось инициировать правильно! – улыбнулась Клэр. – Мы с Дианой изначально были сиротами в этом Мире, который понемногу, и в целом весьма-весьма неохотно открывался нам для приложения наших исходных талантов. И мы обе сами осваивали те возможности, которые были внутри нас. Без помощи и мудрого наставничества. Диана своими силами ввела тебя в Мир Чудес и защитила тебя там. Твоя Старшая спасла тебе жизнь, и тем самым приняла на себя ответственность за то, что с тобой будет дальше.

- Скажи... а ты с самого начала знала о том, что... Алина инициировалась у меня в Кабинете, на «исполнении»? Ты ведь... контролировала каждый случай, когда я... наказывала девочек? Так? – Диана говорит, запинаясь через слово. Кажется ей очень неловко от того, что она всерьез подозревает свою Старшую в тотальном контроле и вопиющей бестактности.

- Да нет, конечно же, нет! - Клэр на секунду отвела свой взгляд в сторону, как будто ей было очень неловко все это объяснять, но потом все же вернула свой взгляд «дистантной воспитаннице». Более того, дальнейшее она поясняла ей глядя прямо в глаза. И, судя по всему, полностью, даже призывно, открыв ей себя «изнутри». Дескать, проверяй, сканируй, прочувствуй меня! Я от тебя теперь ничего не скрываю! Совсем ничего! - Сказать по правде, я просто боялась вмешаться и испортить все дело. Поэтому до сегодняшнего дня я всячески уклонялась даже от удаленного периферийного сканирования твоего Кабинета. И ни в коем случае не вмешивалась в твои «исполнения».

- Почему? – взгляд Ортии требовательный, но ее Старшая, похоже, готова ответить на любой ее вопрос. Не исключено, что даже и честно.

- Когда вопрос о Марии, как о потенциальной Скользящей, был в основном закрыт, я решила, что твое участие в работе по «исполнениям» должно иметь какой-то иной смысл. Ну, помимо, собственно, наказательного. Как-то в разговоре с коллегами ты проговорилась, что для тебя все это лишь повод начать с каждым ребенком, который к тебе обратился, особую работу, где боль наказания играет весьма незначительную роль. И ты категорически отказалась тогда что-либо пояснить, ссылаясь на педагогическую тайну. Вот тогда я сообразила, что ты позволяешь себе работать с ними как ментат, сверх и вне официальной программы. И пришла в восхищение от этой твоей идеи. Я поняла, что ты сама себя объективно делаешь некой «ловушкой» для той, кого нужно инициировать как Скользящую. Рано или поздно, но девочка, которой ты поможешь, образно выражаясь, родиться, сама придет к тебе, и ты сама сообразишь насчет порядка инициации. А может быть, все произойдет и само собой, вполне спонтанно... Я не знала, как это все будет происходить на самом деле, поэтому и не имела права влиять на твои действия в ходе самих «исполнений». Просто потому, что ты должна была все сделать сама.

- А почему тогда ты взяла шефство именно над Алиной? – Диана задает, пожалуй, самый неудобный вопрос. Ведь ТАК угадать с будущей подшефной было просто невозможно! – Ты сразу поняла, что она и есть та самая предсказанная Скользящая?

- Я надеялась на это, ОЧЕНЬ надеялась, - Клэр смотрит в глаза сначала Диане, а потом и Росинке и искренне, даже как-то радостно улыбается им обеим - После твоего, Аля, «огненного демарша» мне, в принципе, все стало ясно. Понимаешь, Алина, то, что ты сделала, твой очень мощный и удивительно аккуратный рефлекторный удар Белым Огнем... Это был совершенно иной уровень ментальной работы, почти невозможный для обычного пирокинетика! Совсем другая степень энергонасыщенности. Особый контроль синергетических проявлений множества ментальных процессов. Тех самых, что происходят очень быстро, почти мгновенно и практически одновременно, так что их можно контролировать исключительно на уровне особых рефлексов! В общем, для меня вопрос о твоей личности был почти что однозначно решенным. Я даже почти не боялась ошибиться, очень уж ярким был этот твой «предвестник». Поэтому я и не явилась на педсовет. Ну, просто, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Ведь все же знают, что я достаточно жестко критикую Диану, и не должна была «отдавать» тебя ей на «растерзание» без упорной борьбы! Но я просто уклонилась от дискуссий, а потом пришла к Иванцовой и официально уведомила ее о том, что беру над тобою шефство.  Я очень рассчитывала на то, что «исполнение» сдвинет тот самый барьер в твоем состоянии, который, в принципе, готов был прорваться, и ты действительно окажешься той, ради кого все это было затеяно.

- Как здорово, что Вы не ошиблись! – улыбнулась Росинка.

 - Я действительно не хотела для Алины этой боли, - Клэр обращается к Ортии. - Поэтому и просила тебя быть с нею помягче, не применять ничего, что может ее обидеть, даже случайно. Я знала, что ты, скорее всего, не поддашься на мои уговоры... Но я надеялась, что ты меня поймешь, и проведешь «исполнение» чисто символически. А еще я очень надеялась на то, что этого все равно хватит для того, чтобы Алина стала Скользящей. Я следила эти дни за Алиной, и почувствовала, когда она, наконец-то пришла в твой кабинет. Мне было нелегко, но я тогда, скрепя сердце, вынуждена была довериться твоей тактичности, сняла нашу девочку с периферийного контроля и буквально затаилась в ожидании. Я откуда-то уже вчера знала, что все это обязательно произойдет, и потом только ждала подтверждения этих своих озарений. Ну, а сегодня, после инициации, которую ты, Диана, по моим расчетам, должна была обязательно провести, я собиралась «обыграть» расклад с твоим неизбежным общим ментальным ослаблением. Да, я с самого утра собиралась, при необходимости, «взломать» твою ментальную защиту и дальше уже работать с тобой «изнутри» твоей личности. Поэтому, ты уж извини, но именно с сегодняшнего утра я тоже была вся «на взводе», в полной готовности импровизировать. И моя утренняя грубость была из этой же серии.

- Ты... ЗНАЛА, что я сорвусь на Алину? – Диана поражена безрассудством своей Старшей или, возможно даже, просто ее безжалостностью. – Или ты... СПЕЦИАЛЬНО провоцировала меня на эту жестокость?

- Не то, и не это, - Клэр со вздохом отрицательно качает головой.  – Когда Аля пришла ко мне, я сразу поняла, что «исполнение» уже состоялось. И мне, почему-то, стало очень стыдно. И за то, что я в какой-то степени виновата в ее страданиях. И за то, что я некоторое время наблюдала за нею как за «объектом», хотя уже успела к ней искренне привязаться. Я обняла Алю и... почувствовала, что она действительно как-то вся переменилась. Что у нее внутри происходит нечто неописуемое, но весьма знакомое мне по моим изначальным ощущениям, что-то до боли родное! И самое главное, я поняла, что мне, без крайней необходимости, не стоит непосредственно вмешиваться в этот странный процесс, что это теперь дело сугубо двоих, Старшей и младшей, Ортии и Росинки. И я в этой ситуации могу оказаться совершенно лишней. Я очень боялась помешать оптимальному продолжению этой вашей общей работы. Поэтому мне пришлось не просто закамуфлировать свои обычные ментальные проявления, но и на время, до нашей встречи в лесу, там, на дистанции, полностью погасить любую ментальную активность. Но ведь общую сенситивность никуда не денешь! Я просто откуда-то чувствовала, что Алине сегодня еще предстоит сильная, очень сильная боль. И как-то пыталась, если уж не предотвратить, то, хотя бы, смягчить это неизбежное. Просто потому, что боялась и за нее и за тебя, Диана! Поверь, я просто хотела, чтобы вам хоть как-то, хоть в чем-то было легче. Чтобы Вы вдвоем могли вытерпеть то, что вам предстоит, вот и все!

- Спасибо! – Росинка снова улыбнулась своему Шефу. А потом такую же искреннюю улыбку подарила сидящей рядом с нею за столом любимой Ортии. Но та по-прежнему чувствовала себя перед нею виноватой, и упорно прятала свои глаза от взгляда девочки.

Это не укрылось от внимательного взгляда Клэр. И она кое-что пояснила им обеим, обращаясь, впрочем, скорее к Старшей, чем к ее воспитаннице.

- Во всякой ситуации, связанной с нашей работой, всегда имеется больше, чем одна сторона, - произнесла она весьма многозначительно. – Вот и у того обстоятельства, что ты, Диана, спасла Алю и инициировала ее, своя оборотная сторона тоже есть.   

- Какая? – спросила осторожно Ортия.

- Эта девочка действительно стала частью тебя, - Клэр была как никогда серьезна. – И ты… В общем, никто уже не сможет быть тебе духовно ближе, чем она. Даже Мария или я. Но и малейшее непонимание с Алиной может причинить тебе сильную боль. Пойми, Диана, самые нестерпимые страдания нам причиняют наши самые близкие люди. Это естественно. Даже у обычных людей все обстоит именно так. А уж у ментатов… Но нам, увы, от этого ничуть не легче. И если боль нам причиняет по-настоящему близкий человек... Мы мучаемся куда сильнее обычных людей. Отсюда и твоя реакция на то, что случилось сегодня. Увы, ты не могла поступить иначе. Постарайся принять это. И как-то простить саму себя. Пожалуйста, Диана!

- Я не могу, - тихо произносит Ортия.

- Аля, ведь ты простила ее? – Клэр озабоченно смотрит на девочку.

- Да, конечно! - Росинка кивает, подтверждая ее предположение. – Но Диана… Она никак не может это принять, сколько бы я не повторяла ей, что все в порядке, что я не обижаюсь! И я не знаю, что я еще могу сделать для нее.

- Не надо ничего делать, - Диана, кажется, совсем уже пала духом. – Я... просто не заслуживаю такого благородства с твоей стороны.

- Я понимаю, - Клэр теперь смотрит на нее с каким-то сочувствием. – Это твой личный внутренний кризис, особый кризис Высшего ментата.

- И как это меня оправдывает? – голос Дианы почти насмешлив, но в нем уже чувствуется напряжение на грани истерики. – Разве мои личные эмоции дают мне право вести себя так отвратительно и безжалостно?   

- Вчера вечером ты активировала Алину, отдав ей немало своей энергии. Той, что помогала тебе сдерживать твою собственную «темную» составляющую, - многозначительно уточнила ее Старшая. - И «Тьма» немедленно воспользовалась этим общим твоим ослаблением. Ты просто не смогла ей сопротивляться.

- Я обязана была держать свои эмоции под контролем! – Диана почти что рассержена всеми этими, крайне неуклюжими, попытками Клэр хоть как-то ее оправдать. – Я не имела права поддаваться своему гневу и раздражению!

- Но ведь ты тогда совершенно не владела собой, – мягко напоминает ее  Старшая. И, предвидя ее дальнейшую реакцию, добавляет:
- И не говори мне про «профессионализм», не надо! Таких ментальных испытаний, какие выпали на твою долю за эти сутки, лично мне испытывать ни разу не доводилось, уж ты мне поверь!

- Ты считаешь, что это... – Диана затруднилась с точным определением, и с какой-то тайной надеждой посмотрела в глаза своей собеседницы.

- Это «отходящая» боль, - Клэр охотно пришла к ней на помощь. – Ты пытаешься судить себя, но не понимаешь, что должна рассматривать ситуацию в контексте, с позиций той, которая только что родила.

Диана усмехнулась этому сравнению.

- Да, это так! – Клэр, похоже, вовсе не шутит, - Пойми меня, Диана, вчера случилось чудо! Чудо, предсказанное много лет назад! Скользящая родила Скользящую! А сегодня уже Алина, в свою очередь, помогла твоему исцелению!

- Ценой собственной боли! – Росинка видит, что ее первая Старшая «накручивает» себя, но она все еще стесняется вмешаться, выступить и указать ей на это. – Ценой своих собственных страданий от моей жестокости!

- Аля! - негромко произносит Клэр. – Если бы ты знала о том, как это на самом деле больно, я имею в виду «исполнение», ты... пришла бы сюда?

- Да! - Росинка не колеблется ни секунды с однозначным ответом.

- А если бы ты знала, что эта твоя боль... – Клэр опять на секунду замолкает, а после озвучивает нечто достаточно жестокое, - пойдет на пользу твоей Старшей? 

Та, что когда-то носила венецианскую маску, смотрит в глаза Алины особым выразительным взглядом. И девочка все понимает. Все-все, сразу и точно.   

Она поворачивается к Ортии, прижимаясь ногой к ее колену, и берет ее обеими руками за локоть, крепко-крепко, чтобы, как говорится, не убежала. Воспитательница переводит на нее свой взгляд, и Алина наконец-то получает возможность встретиться с нею глазами. И сказать, четко обозначая каждое слово, как значимое:
- Если бы я знала, что это тебе необходимо... Я попросила бы у тебя двойную... тройную порцию! Столько, сколько тебе будет нужно, ну, чтобы ты наверняка излечилась! И чтобы тебе было хорошо!

А вот это она сказала зря. Диана прикусила губу, покраснела лицом и прикрыла глаза. Что-то блеснуло у нее на ресницах.

Слезы? Ее, Алины-Росинки, Старшая ПЛАЧЕТ?! Но отчего?

- Аля! – отрывисто произносит, скорее даже командует Клэр, сопровождая произнесение имени Росинки кивком головы в сторону окна, где на подоконнике стоят графин с водой и хрустальные стаканы. Росинка мигом отпустила локоть своей Старшей, вскочила и пулей метнулась в указанном ей направлении. Живо налила из графина стакан воды и бегом бросилась обратно. Отдала его Клэр и присела обратно на угловой диванчик рядом с Дианой. Клэр поднесла хрустальный стакан к губам своей «дистантной воспитанницы», и почти силой заставила выпить почти половину его содержимого.

- Тебе… легче? – спросила она Диану, как-то сочувственно покачав головой.

- Да... спасибо! – голос Ортии почти сорвался на всхлип. Но только почти.

Все-таки она сдержала себя и смогла, открыв покрасневшие, но так и нерасплаканные глаза, твердо посмотреть в лицо своей Старшей.

- Я виновата, - тихо, но твердым, почти что стальным голосом произносит она.

- Ты просто чувствуешь себя виноватой, - ее Старшая с нею не согласна, но сама Диана Ортия, в свою очередь, явно не соглашается с той, кто, оказывается, всю дорогу ее «вела». И она коротко, молча и отрицательно мотает головой.

- Хорошо, если посмотреть на вещи трезво и непредвзято, ты действительно виновата, - кажется, ее собеседнице просто надоело убеждать свою «дистантную воспитанницу» в обратном. – Но степень этой твоей вины не столь уж велика. Алина вовсе не сердится, на тебя, ведь так? 

Голос их общей Старшей вовсе не требовательный. Кажется, что она вовсе и не настаивает на том, чтобы Росинка непременно согласилась с ее точкой зрения. Но девочка сама охотно кивает головой, молчаливо подтверждая ее слова. Впрочем, Росинка в этом разговоре вообще предпочитает пока что просто помалкивать. До выяснения всех обстоятельств, которые, оказывается, очень даже неоднозначные...

- Лично я считаю, что ВСЕ, - Клэр подчеркнула это слово, - твои виновные действия обусловлены исключительно обстоятельствами твоего излечения. И не только ими.

- А чем же еще? – Ортия как-то жестко усмехнулась, и уточнила, резко обозначив свою позицию:
- Ну, кроме моей собственной внутренней мерзости, за подавление которой отвечаю я и только я!

- Я тоже отвечаю за то, что все произошло именно так, - Клэр говорит все это вполне серьезно. – Поскольку именно я выбирала стратегию твоего лечения. К сожалению, получилось далеко не все. Но это было лучше, чем просто ничего не делать. 

- Ты предупреждала меня о том, что я веду себя неадекватно и должна остановиться, - Диана намекает на голос и визуальный образ Вострецовой, так тревоживший ее во время «исполнения». Теперь-то она знает, что именно тогда происходило, и зачем это все было нужно! – Ты пыталась остановить меня и вразумить, заставить проявить милосердие к Алине. И у тебя тогда ничего не вышло. Моя жестокая половина оказалась сильнее.


- Да, я пыталась смягчить твои действия, - Клэр, кажется, еще раз пытается хоть как-то снять с нее это жгучее ощущение стыда, которое сейчас переполняет Диану, стыда за ее собственное поведение. – Но в том, что Алина получила от тебя... такую боль... По всему выходит так, что в этом есть и моя вина.

Диана вновь горько усмехается, но ее Старшая качает головой в знак того, что адресат ее слов по-прежнему неправа. Ну, с ее, субъективной точки зрения.

- Я ведь могла «выключить» тебя, - поясняет она свой мимический жест. – Ну... дистанционно. И я все время... медлила с этим. В надежде... 

- В надежде на что? – голос у Дианы раздраженный, почти что рассерженный. Она явно не хочет, чтобы ее Старшая продолжала попытки хоть как-то ее успокоить. Она уже решила, что виновна, и не собирается уступать. – Чего именно ты ожидала? Что я засеку Алю до потери сознания?!

- Мне необходимо было добиться такого твоего состояния, при котором бы ты сама почувствовала стыд от того, что с нею сделала, - Клэр отвечает на ее жесткий и отнюдь небезосновательный выпад вполне спокойным тоном. Как будто ничего иного сейчас она от нее и не ожидала. – Без этого воздействовать на тебя, и осуществлять «глубокое погружение» в твою память и чувства, не имело ни малейшего смысла. Прости меня, Аля! – она обратилась к Росинке, лицом обозначив свое искреннее сожаление. – Я действительно могла избавить тебя от этой боли, я и вправду имела такую возможность. Но, увы, для лечения Дианы твоя боль была необходима. Прости!

- Я понимаю! – Росинка смотрит ей в глаза и как бы дает понять своему Шефу, что согласна с этим ее нелегким решением. – Я не сержусь!

- Спасибо! – Клэр отвечает ей каким-то искренне благодарным взглядом. Кажется, ее всерьез беспокоит тот факт, что она так и не вмешалась в чрезмерно суровое «исполнение». Хотя, оказывается, вполне могла, как говорится, принять меры.

Алина и в самом деле не сердится, да и собственные ее воспоминания о жестком (скорее жестоком!) знакомстве со жгучими хлесткими ударами прутьев на пресловутом «Алтаре Ортии», уже как-то смягчились, померкли, вытесненные другими, последовавшими за всем этим, почти столь же яркими впечатлениями. Красные с синевой полосы на «нижней» части ее тела после «Q-17» почти не болят. Осталось только легкое саднящее «послевкусие», как ни странно, скорее приятное. Во всяком случае, Росинку оно почти что уже и не беспокоит. Беспокоит ее сейчас совсем другое.

Любимая Ортия ввела ее в Мир настоящего Волшебства. И боль от наказания, того самого, которого Росинка сама для себя добивалась, желая восстановить особые отношения со своей Старшей, Алина сейчас принимает как своеобразную «плату» за входной билет в этот особый Мир. Без обид на Диану, хотя она, безусловно, была с нею очень строга, и заставила двенадцатилетнюю девчонку пролить немало вполне себе искренних слез. Но Росинка не в претензиях. Награда, которую она получила, этого стоила!

Кстати, к вопросу о награде. Сейчас для Алины это не столько ее особые способности, и не только обрывки тайн, к которым ее сегодня допустила ее первая Старшая (и это только начало! Дальше, наверняка, все будет еще круче, Росинка это чувствует!). Главная ее награда, это близкие люди. Их двое. И Клэр, ее Шеф, которая, оказывается, вовсе не та милая математичка, образ которой Росинке столь привычен. И Ортия, к которой она со вчерашнего дня испытывает странное чувство.

Уважение, восхищение, восторг... Все вместе взятое сразу, и все не то...

Ради простого уважения к Ортии она вряд ли бы сегодня отправилась «на прогулку» в кленовую аллею, с последующим весьма неофициальным визитом в этот кабинет для «сеанса экстремальной болевой терапии». А после всех этих приключений, после жгучей боли и горьких слез, все стало еще сложнее. Ей, прорыдавшейся на кушетке, безжалостно высеченной девчонке, довелось увидеть, как железная характером, суровая и прекрасная Диана Ортия перед этой самой кушеткой упала на колени. Как та, которая буквально только что столь безжалостно ее исхлестала, сама потеряла сознание. Ежу, да и любому другому зверю-животному, или птице, понятно, что Диана в тот миг была в шоке от того, что сама же только что и сотворила в отношении двенадцатилетней девочки.

И услышав о том, что виной всему этому всплеску жестокости некая «темная» сторона личности ее первой Старшей, фактически болезнь, за которую, по авторитетному мнению Клэр, Диана вовсе не в ответе, Алина тут же ухватилась за это оправдание. Ну да, Ортия не может быть жестокой! А то, что случилось... Ведь это же потрясло саму Диану! Да еще как!

Алина еще раз с ужасом вспомнила белое как мел лицо воспитательницы, с каким-то ужасом и отвращением отбросившей хлесткие прутья в сторону, на пол, и как во сне шагнувшей к кушетке, бросившейся перед нею на колени. Как глаза Дианы закрылись и она чуть не рухнула, привалившись к лежаку, обитому черной кожей. Как тогда она, исхлестанная девчонка, напугалась! Как, забыв о собственной боли, пыталась привести ее в чувство!

Да-да, она, Алина-Росинка, тогда едва смогла, чуть придя в себя сама, удержать свою Старшую так, чтобы та не упала. Она трясла Диану за плечи и, наконец, заставила ее прийти в себя, вернула ее в сознание. И даже после всего испытанного ею, после всей этой боли, она для себя самой так и не смогла назвать Ортию жестокой истязательницей. Нет, истязательница не упала бы тогда на колени, сломленная шоком от того, что совершила. И не попросила бы у Алины прощения. И не пустила бы Росинку туда, далеко в прошлое, в глубину собственных воспоминаний, в святая святых своей собственной Души...

Нет, Диана Ортия хорошая! Она ни в чем не виновата! И если бы Алине снова пришлось выбирать, провести обычный субботний вечер среди подруг, или же прийти на это незапланированное «исполнение»... Да, она тогда примерно знала о том, что розги от Ортии это больно. Но вовсе не подозревала, до какой же степени это «больно» может быть нестерпимым! И все-таки, если бы ей вновь пришлось выбирать, прийти сюда, или не прийти, она бы и в этот раз не колебалась ни секунды! А если бы точно знала, что это спасет Диану от ее «внутренней Тьмы» - судя по боли, которую эта «Тьма» ей причинила там, на «Алтаре Ортии», еще какой «темной»! – она и впрямь согласилась бы на куда большее количество жгучих ударов! Алина так и сказала об этом своей Старшей. Впрочем, это все равно не помогло и, кажется, что Диана Ортия по-прежнему готова уйти из Центра, не в силах совладать с этим страшным ощущением своей внутренней неправоты.

А ведь тогда...

Она же, Алина-Росинка, едва вошедшая в Мир Волшебства, навсегда останется без своей Старшей!

Да, конечно, Клэр, ее Шеф, все равно останется с нею рядом. Та самая Дама из каких-то старинных Времен, которая, стала теперь Старшей для них обеих, не бросит ее, едва пришедшую в этот Мир Скользящую, ни в коем случае не бросит! Но вот любимая Ортия...

Да! Любимая, несмотря ни на что! Невзирая на воспоминания о жгучей Боли, той самой, в которой Росинка тонула меньше чем два часа назад. Несмотря на слезы, которыми она залила ту самую кушетку, обитую черной кожей. Вопреки всем этим ее страданиям на том самом «жертвенном Алтаре».

Господи, как же все сложно! А ведь Алина вовсе не считает ее виновной. И она всецело согласна с мнением своего Шефа. Вот только как убедить в этом саму «провинившуюся»?

Впрочем, кажется, у Клэр есть какой-то план. Возможно, имеет смысл его поддержать?

Эта мысль как-то даже согрела Росинку. И она решила обязательно помочь своему Шефу в реализации ее идеи об альтернативном...

ЧТО-О-О?! ОПЯТЬ?!

Да что за глупости такие сейчас лезут Алине в голову? Да не может же такого быть! Просто не может быть ничего подобного! Или...

Росинка усилием воли буквально остановила на месте «ураган» собственных мыслей. И позволила себе снова-сызнова вмешаться-вступить в разговоры двоих своих Старших. И не зря...

- Диана, я все понимаю, - как-то сочувственно замечает Клэр. При этом, она смотрит на свою «дистантную воспитанницу» очень внимательным взглядом. И Росинке отчего-то становится совсем неуютно, когда она слышит эти самые слова. – Сейчас ты действительно чувствуешь свою вину, как нечто мучительное. Причем, именно для тебя одной, ведь Алина на тебя уже не сердится, а лично я готова вновь и вновь повторять, снова и снова говорить  тебе, что ты ни в чем не виновата. Но, мне кажется, что ты действительно сейчас не можешь сама расстаться с этим тягостным ощущением. Тебе действительно нужна моя помощь.

- Да, - отвечает Ортия, и Росинка готова поклясться, что в этот самый миг на глазах у ее первой Старшей опять блестят слезы.

- Я помогу тебе! – говорит Клэр. – Есть один способ. Жесткий, но действенный. Как раз для твоей ситуации.

Росинка вся похолодела. Она как-то сразу поняла, что сейчас произойдет, что именно предложит любимой Ортии ее, Алины, Шеф...

Она умоляюще посмотрела на Клэр. «Нет-нет! Только не это! Это ведь тоже... жестоко!» - говорит ее испуганный взгляд. Но ее Шеф, которая явно оказалась в курсе переживаний своей юной воспитанницы, снова отрицательно качнула головой, так что это заметила только сама Алина. Взгляд этой эффектной и совсем не по возрасту - хотя Росинка по-прежнему не в курсе ее, Клэр, точного возраста! - красивой женщины с проседью в каштановых волосах - почти как у самой Ортии, только основной их тон несколько... рыжее, что ли! Ну, самую капельку! – снова жестко и четко обозначил ее прежнюю позицию: «Не вмешивайся!»

Алина, присмирев, промолчала. Но дальнейший разговор двух своих Старших она слушала с беспокойством, все возрастающим и понемногу переходящим в нечто похожее на молчаливый протест, или иную «тихую» форму возмущения. Но пока что у нее хватало благоразумия не высовываться, и просто не мешать Клэр «отыгрывать» явно заранее продуманную роль. Несмотря на все ее, Алины-Росинки, несогласие с этой суровой ролью! 

- Какой способ? – кажется, Диане это все не слишком-то интересно. Во всяком случае, ее голос звучит достаточно спокойно. Вернее, она почти что безразлична к этому предложению.

Может быть, это и хорошо? Может быть, к тому жестокому варианту, который сейчас озвучит ей Клэр, она и вовсе не проявит никакого интереса? А уж потом, не важно, сегодня вечером, или завтра утром, Алина как-нибудь сама придумает, как вернуть ей, Диане Ортии, душевное спокойствие и эмоциональное равновесие!

- Ты ведь, помнится, сожалела о том, что не получила в свое время от Семигиной натурального образца проведения «исполнения», ну непосредственно на твоей собственной коже? – Клэр произносит слова, от которых на спине Росинки выступает холодный пот. Она как-то зябко передергивает плечами, мурашки бегут ее по коже. Ей неуютно, очень-очень неуютно…

Она ведь ЗНАЛА! Она ведь откуда-то точно знала, что ее Шеф предложит именно эту, на первый взгляд вполне логичную, простую и даже в чем-то банальную альтернативу. Как раз в духе того, что сейчас заставляет испытывать (какое же точное слово!) стыд саму психолога-«исполнительницу»!

Действительно, все просто до элементарности. Из серии «клин клином вышибают!» И если, как сказала сама ее первая Старшая, в ходе «исполнения» эта самая «исполнительница» позволила себе лишнее, почему бы не дать ей прочувствовать на собственной шкуре, что это такое? В назидание и для демонстрации эдакой извращенной или просто примитивной «справедливости»?

Как говорится, «принцип Талиона»* в действии.
Око за око.
Зуб за зуб.

И зад за зад...

Это грубоватое дополнение к старинной поговорке как-то само собою пришло Алине Росинкиной в голову. А следом пришла еще одна мысль, как говорится, простая и незамысловатая, но достаточно неожиданная. Скорее даже крайне нелогичная.

Клэр уверена, что причинить жгучую боль любимой Ортии, за то, что она сделала сегодня с Росинкой, и в чем она, Диана, сама себя винит уже второй час подряд, это правильно. Эффектно и в чем-то даже справедливо. Вот только согласна ли на это та, кто сегодня уже принял на себя такую боль? Согласна ли на это она, Алина-Росинка?

Нет.

Просто нет и все тут.

Н-да... Кажется девочка, находящаяся «в чину учимых», готова взбунтоваться против главенствующего мнения тех, кого она, в принципе, безмерно уважает. И тех, с чьей точкой зрения, в данной конкретной ситуации, она, Алина-Росинка, категорически не согласна!

Она ведь, несмотря на свое малолетство, тоже Скользящая! И в смысле пресловутых «Прав Волшебства», она теперь, еще со вчерашнего вечера, ровня им обеим! Пусть даже она, как говорится, и без году неделя находится в этом странном и, естественно, почти что неосвоенном статусе Высшего Ментата!

И это ее, Алины, тело сегодня хлестала жгучая лоза Дианы Ортии! Так что, по тому самому, неписаному праву пострадавшей, она тоже вправе решать, что именно, наказание или полное и безоговорочное прощение получит ее первая Старшая за то, что она с нею, с Росинкой, сделала!

Хватит жестокостей на сегодня! Еще не далее, как нынче поутру, Клэр была весьма убедительна, доказывая то, вроде бы простое и, на первый взгляд, очевидное обстоятельство что, дескать, в их Светлом Мире следует всячески избегать всего подобного. Что проявлять в обыденной жизни безжалостность это в принципе недопустимо, да и просто неправильно. Что милосердие превыше всего... И прочие высокие и важные Истины, гуманистического плана. Вот только пусть теперь она сама вспомнит свои же собственные слова да на эту же тему!

Она, Росинка, долго молчала. Хватит.

Да, она уже точно решилась бунтовать. Вот только осталось как-то поудачнее вставить хотя бы одну свою реплику в этот странный диалог обеих ее Старших. Тот диалог, «на розговую тему», который продолжается между ними и идет, как говорится, по нарастающей.

- Я помню, - Диана кивнула головой в знак подтверждения. - Я хотела, чтобы меня тогда, в первый же день, когда я согласилась на «исполнения», «посвятили в болевые искусства». Вернее, я потом очень жалела о том, что Семигина этого не сделала. Я уверена, «горячие» воспоминания о чем-то подобном вполне бы могли привести меня в чувство. И Алина не получила бы от меня... ТАКОГО! – Диана жестко выделила это свое крайнее слово, обозначающее все то ЛИШНЕЕ, что она позволила себе совершить за эти несколько часов.

– Тогда бы ты не почувствовала того стыда за все совершенное, без которого я не смогла бы вмешаться в твою ментальную сферу, – парирует ее Старшая. – Пойми, Диана, мне нужно было добиться такого твоего состояния, при котором  ты не просто перестала бы сопротивляться моему воздействию, но и сама начала бороться с этой «внутренней Тьмой»! Все ведь на самом-то деле зависело только от тебя! Одна бы я никак не сумела, просто не смогла бы помочь тебе сделать правильный Выбор и излечиться!

- Значит, я была больна... - голос у Дианы несколько странный. Трудно сказать, принимает ли она факт своей условной болезни как повод для прощения самой себя, или напротив, считает это обстоятельством, усугубляющим ее вину.

- Пойми, Диана, - Клэр мягко сжимает руку своей «дистантной воспитнницы», - твой случай был очень тяжелым.

- Я... – в глазах Ортии застыло отчаяние, и Алина с жалостью смотрит на нее, вовсе не зная, чем могла бы помочь ей, своей Старшей, наконец-то отыскавшей ту, перед которой всю жизнь преклонялась, и сегодня, наконец, смогла преклонить свои колени. – Разве я была настолько дурна, что меня вовсе нельзя было излечить? Ну, с самого начала, еще в Питере, или когда я служила в Батальоне? Неужели я действительно такая дрянь?

- Вовсе нет! – Клэр как-то быстро, особым легким движением проводит по ее лицу своими пальцами. И выражение лица Дианы сразу меняется. Теперь она готова слушать и услышать. И принять все то, что от нее, похоже, таили довольно долго.

- Я все время порывалась тебе открыться, - призналась Клэр, - и все время откладывала этот разговор. Пойми, в силу твоего специфического эгоизма, ты изначально была склонна к этой духовной заразе. И после инициации сразу подалась именно в том направлении, которое способствовало твоему дальнейшему заражению. Увы, лечить тебя моральной терапией... Получалось, конечно. Вспомни, какой ты попала к нам, в Учебный центр гвардионок, который вы называете Гвардионским факультетом, и какой оттуда вышла! Но для того, чтобы  ты окончательно излечилась, нужно было тебя провести через нечто, провоцирующее выплеск всей той «ментальной дряни», которую ты умудрилась «насобирать» за пять лет странствий по самым злачным местам нашего Мира. Той самой дряни, что чувствовалась при глубоком сканировании, и не давала тебе полностью раскрыть свои возможности. Здесь терапии было недостаточно. Она только загоняла остаток болезни вглубь, с непредсказуемыми последствиями. И я решила пойти на определенный риск. Вручить тебе работу, которая рано или поздно спровоцирует кризис.

- «Исполнения» это действительно зло? – тихо спросила Диана. – То зло, которое должно было вытянуть изнутри мою ментальную заразу? Но так ли уж оно необходимо? Ну, если учесть опасность для наших девочек?

- Поначалу я думала именно так, - кивнула головой Клэр. – И тогда мы с Людой Семигиной попытались «сыграть на обострение». Помнишь, она как бы передала тебе символическую эстафету по ведению «исполнений». И еще целый год дистантно присматривала за тобой, контролируя тебя через Аллу Веденскую, завуча по воспитательной работе. Ну, пока не ушла в другой отдел Министерства Просвещения. Но увы, в конечном итоге все оказалось сложнее...

- И Вам не было страшно за наших девочек? Ну, тех, кто приходили ко мне на «исполнения»?  – казалось, Диана в шоке – Ведь они могли пострадать, также как Алина!

- Такое было крайне маловероятно, - Клэр сделала отрицательный жест рукой. – Мы были наготове, и контролировали твои ментальные проявления дистанционно. Первые семь лет ты находилась под наблюдением нескольких ментатов-универсалов, которые, сменяя друг друга, под общим руководством Веденской, осуществляли периферийное сканирование Дианы Рязанцевой. Потом я заменила их всех лично собою. Прости, но ты всю дорогу была у нас «под колпаком».

- И все-таки, Алине досталось, - голос у Дианы тихий и какой-то... смирившийся с чем-то крайне неприятным, тем, что «застряло» где-то там, внутри, и никак не желает выйти наружу и избавить ее от своего мучительного присутствия.

- Довольно тебе так мучиться всем этим, - спокойным, совершенно (sic!!!) спокойным тоном заметила Клэр. – Не надо так страдать. Я готова для тебя сделать все, что нужно.

- Что именно? – Росинка видит на лице своей первой Старшей легкую усмешку. Как будто она сейчас смеется над чем-то своим, глубоко личным и, скорее всего, весьма неприятным. 

- Я готова воспользоваться теми самыми лозами, что ты приготовила для наших девочек, - Клэр, наконец-то, произносит то, что так боялась услышать Росинка, – и применить их к тебе самой. Самым строгим образом. Поверь мне, я хорошо помню, как это следует делать.

- Розги для «исполнительницы»... – голос Ортии наполняется какой-то насмешливой грустью. – Как символично!

- Я действительно могу тебе помочь, - тихо произносит Клэр. И добавляет:
- Если ты этого сама захочешь.

- Вы ведь знали? – теперь Диана смотрит ей прямо в глаза. Она зачем-то переходит «на Вы», но Клэр не протестует против такого семантического отчуждения той, которая ей, безусловно, очень дорога. Той, кого она вовсе не хочет терять, и кого, несомненно, надеется заполучить в близкие подруги и помощницы. – Вы знали, что я боюсь попросить Вас об этом! Что я просто... трусливая дрянь!

- Неправда, - Клэр отрицательно мотнула головой, и Росинка по-прежнему молча повторила этот ее мимический жест. – Ты вовсе не такая. Просто ты боялась оскорбить меня своей просьбой. Вот и все. Не унижай себя, не надо.

- Вам ведь противно это делать, - Диана смотрит на свою Старшую вполне серьезно. Росинка замерла, боясь пошевелиться. Она все еще надеется на то, что Диана передумает, что Клэр не станет принуждать ее к боли. Просто потому, что это... неправильно!

Впрочем, Клэр, формально, как бы и не настаивает на этом своеобразном «исполнении» для «исполнительницы». Но, судя по лицу самой Дианы Ортии, она уже готова принять нужное ее Шефу решение, готова принять эту боль. Просто для того, чтобы заглушить ее, Дианы, личные и чрезмерно затянувшиеся моральные страдания. Которые, самой ее первой Старшей, похоже, вовсе не кажутся чересчур надуманными.

- Я справлюсь, Диана, не волнуйся, - Клэр по-прежнему смотрит ей прямо в глаза. – Конечно, мне это все не слишком-то приятно. Но я действительно хорошо помню, как именно все это следует делать, ты уж об этом не беспокойся. Я действительно помогу тебе. Мне не сложно.

- Тогда я в Вашей Власти, - Росинке больно слышать эти слова, но она все еще молчит, хотя уже готова, всем существом своим готова заорать. На весь Центр, на всю округу, на весь Мир: «Прекратите! Не смейте! Я против!»

- Ты действительно этого хочешь? – слова Клэр выражают сомнение, а вот тон, которым она это все произносит, явно поддерживает ее, Росинки, первую Старшую в почти уже принятом ею Решении. Значит, ее Шеф действительно «считала» эту невысказанную просьбу в мыслях Дианы. И просто хочет использовать это ее странное желание для того, чтобы раз и навсегда покончить с этой нелепой историей.

- Да, я прошу Вас наказать меня за то, что я сделала с бедняжкой Алиной, - Диана говорит это, глядя прямо в глаза своей взрослой собеседнице. И ее, почему-то, нисколько не смущает тот факт, что упомянутая «бедняжка», во-первых, сидит с нею рядом за одним столом, как говорится, здесь и сейчас. А во-вторых, вовсе не высказала своего мнения по этому вопросу, а уж тем более, не высказала его в поддержку всех этих жестоких и неправильных слов.

- Добро, - голос у Клэр по-прежнему тихий, но его никак уж не назовешь нерешительным. Собственно, Решение ими обеими, похоже, уже принято. Остается только его исполнить. Исполнить, так сказать, «исполнение». И она уточняет, просто так, для проформы:
- Когда ты будешь готова?

- Прямо сейчас! – Ортия действительно решилась, и сейчас уже переубедить ее почти невозможно. Да это, наверняка и не нужно. Клэр смотрит на свою «дистантную воспитанницу» с полным одобрением. Она готова сделать то, что по ее мнению должно избавить Диану от этого мучительного чувства вины. Вины даже не перед несправедливо наказанной ею девочкой, Алиной Росинкой. Скорее уж вины прежней Дианы перед новой.

Да, они все решили, и готовы приступать к «исполнению» для «исполнительницы». Вот только есть небольшой «нюанс». Один единственный, но очень даже значимый. Обладающий собственной безусловной субъектностью. Готовый в этот раз, как говорится, эту свою субъектность отстаивать, «по полной программе».

Этот «нюанс» сам подает свой возмущенный голос. И голос этот звучит отнюдь не в пользу Решения, только что принятого ими обеими, без учета позиции той, кто имеет свое и весьма обоснованное мнение по этому вопросу. 

- А я?! –  внезапно услышали они возмущенный голос Росинки. – Вы не подумали о том, что я тоже что-то думаю по этому поводу? Это ведь именно меня касается! Простите, но я тоже вправе здесь хоть что-то решать!



*Известный древний принцип условной «справедливости», скорее «воздаяния», предполагаемого адекватным. В реальности, столь примитивный вариант работает через два раза на третий. Если вообще работает. А чаще и вовсе действует «в минус». – прим. Автора.