29-й путь Петербургский Инкуб

_________
_________
_________
_________

Я – петербургский Инкуб. Бреду по страстеисчислениям. Огненным протокам лет. Безвременных. Я исчезаю, появляюсь, укутанный в плащ бледных, с расцветием крови, ночей. Смола блестящих от слезливой тени улиц тонет в настойчивой мути разбитых сапог. Преследую прошлые звуки, заветренные в настоящем молчании. 29-й путь.

Этот город другой. Он меняется быстрее, чем успеваешь привыкнуть. Поначалу казался трамплином, затем – палачом. Даже был собутыльником. Никогда не покидал пост Надзирателя. Шумный бал недостойных по стилю людей проводил под маской снисходительности. Впоследствии – бросал в Неву. Он изменился, мой Санкт-Петербург. Но мы менялись вместе. Два брата, связанные смертью, заклеймённые один другим.

Я покидаю полумрак мансарды. С неё всё чаще слышен саксофон. На крышах собираются бродяги лунных рек, приверженцы утробных придыханий. Укрощает пыл. Я возвращаюсь только ради вида – вдаль, бурлит чёрная вена, вечно жадная до шторма. Рядом с окном две полки. Справа: Ардбег, Талискер, Лагавулин, Лафройг. Слева: Песни Невинности и Опыта, Грейвэри Пэйв, Холм Грёз и Степной Волк. Я смешиваю полки, по случаю, в разных пропорциях. Их содержимого всегда хватало, чтобы не сойти с ума.
 
Я выхожу, всё чаще незаметно; Якоб дремлет, в холле стойко держится жжёная корка гаванских сигар. С некоторых пор хозяин дома и мой старый друг стал слишком чувствителен к сирийским табакам: я понимающе курю на улице. Сразу, лишь только за порог, под мерёжу дождя, я жгу француженку, уже прожжённую, из тех, что открывают свой бордель. Целую перегар копчёных губ, надкусанных сушёных до горенья фруктов.

Сквозь видную реальность, по невиданной черте, когда дома античных гроз свиваются с руинами абстрактных эпилепсий. Когда проходящий лицом человек обращается после скелетом. Когда перила мостов обвивают ладони и жалят. Когда из трещин мостовых стреляют дроби пушкинских времён. С тех пор, когда последняя чума, всё изменилось. Бледные ночи почернели. Люди потускнели. Стервятникам проще сливаться с людьми. Я вижу гарпию меж статуй Эрмитажа. Я слышу шелест хвоста наги, с электрички на перрон.

Город изменился. Мой Санкт-Петербург всегда похож на сироту. Чуть что: прячется, обижается, обрастает шипами. Только сейчас эти шипы впиваются мне в кожу по-настоящему. С тех пор, как наряды громад и гранита делим мы на двоих. С тех пор, как проклятье розария сохранило мне жизнь, ценой заключения.

Город слышит меня, не смеётся. Он сам не в восторге от близости. Я слежу за ним, а он за мной. И его перемены отражаются на моём состоянии. Преддверие новой чумы? Так и есть. Только в сотни раз хуже.

Васильевский остров, всё больше времени я провожу на нём, самый близкий к заливу. Изредка посещаю вишнёвую пани, высматриваю одиноких певцов у запоев Невы. Странное время наступило: буря, заскочившая под кожу, набухшая до нестерпимой боли, но никак не вырвется наружу. Как опухоль. Вот-вот – и всё, но занавес завис на резкой ноте.

Видящих смыло неестественной волной. Без них простыли переулки и притоны. То ли мой Петербург, мой Инкуб, то ли мир без тенденции кверху – среди редких по-встречных в глазах только сажа и пыль, и загробная музыка тешьбы. Этот внутренний клич. Этот дикий контакт. Всех раздело на тонкие части.

Исаакиевский шлем давит на плечи. Набойки на опорах берегов чинятся каждый день. Кулич Спаса на-кровного объеден. Ржавый затворник Павла – на таблетках – спит.
 
29-й путь. От одного к другому прохожу его, лишь только на твоём лице, мой Петербург. Ты молчишь. Сейчас ты Надзиратель, оглядывающийся за спину через каждые несколько секунд. Сфинкс с нервным тиком. Тебе неважен ни Гэбриел Ластморт, ни любой другой тот, кто способен с тобой совладать. Тебе важно лишь то, что тебя не должно угнетать. Ты не знаешь, что это.

Твои белые, бледные ночи, подходят к концу. Твоя мантия рвётся, как глыбы домов под блокадой. Всё повторяется. Всё повторяется сильно. Сильнее, чем раньше. Я – петербургский Инкуб. Твоя честность и злость. 

…
____
____
____
_________
Предисловие, описывающее состояние и мир вокруг героя, Инкуба, Гэбриела Ластморта, на момент второго романа. Представляется в качестве сопровождения к композиции Sequence 29.

Послушать можно: http://vk.com/stincubus?w=wall-21833231_71