Семейные курьезы 4

Семейные курьезы 4


ПАПИНЫ ИГРЫ

Матвей курил на кухне, тоскливо глядя сквозь заиндевевшее окно на маленький заснеженный московский дворик. Там, у полусгнившего, наспех сколоченного доминошниками стола, вот уже битый час терпеливо топталась кучка его друзей.
Главный распорядитель редких вечерних трапез Лев Куровой, поглядывая на окна квартиры Матвея, время от времени подавал ему сигналы, призывно распахивая полы куртки, где в каждом боковом кармане соблазнительно поблескивали горлышки двух бутылок отнюдь не кефира.

Матвею нестерпимо хотелось оказаться сейчас там – у покрытого снегом стола, но жена Марьяна, случайно заприметившая известную всему району «могучую кучку», зорко следила за мужем.
Сегодня дом был почти пуст: старшие Черкуновы отправились в оперу, сын Антон рванул с друзьями в кино, так что в квартире помимо Марьяны и Матвея находилась лишь пятилетняя дочь Нюся.

Еще раз тоскливо посмотрев в окно, Матвей двинулся было в сторону коридора, но тут же тормознул, увидев в проеме двери застиранные спортивные штаны и линялую майку с Микки Маусом – домашнюю униформу супруги.

Следом за Марьяной на кухню вбежала Нюся и, вскарабкавшись на стул, утопила свой курносый носишко в яркой, «с котятками», чашке с кефиром.
- Прекрати курить при ребенке! – скомандовала жена, нырнув с головой в раскрытые недра холодильника.
- Хорошо, - с готовностью согласился Матвей. – Пойду курить на улицу! Там мороз за двадцать, но я все равно пойду – ради ребенка!
- Нетушки-фигушки, - Марьяна вмиг раскусила тактику мужа. – Иди, кури на балконе, заодно белье снимешь, а то совсем мне помогать перестал!
- Да ты чё? – возмутился Матвей, поняв, что теряет последний шанс выбраться из дома. – В чем мне тебе помогать-то? Телевизор смотреть или с подругой по телефону трепаться?
- Я все выходные с ребенком вожусь! – тут же взорвалась супруга. – А ты когда в последний раз ей хоть книжку читал?  И задвижку на туалет второй месяц поставить обещаешь!
- Затопырь глаза и не вережжи!  - Матвей терял последние капли самообладания. – Сделаю я тебе эту задвижку! Где мои инструменты?
- На  бал-ко-не! – вкрадчиво, отделяя каждый слог, проговорила Марьяна. – И про белье не забудь – задубело уж поди на морозе!
- Ага! Я, значит, на мороз, а дома жрать нечего! – невпопад, уже не сдерживаясь, бушевал Матвей. – Кастрюли-то все пустые!
И он многозначительно потряс парой стоявших на плите действительно пустых кастрюль.
- Жри кур! – во всю мощь заорала Марьяна, потеряв над собой контроль и метнув в сторону Матвея синий пластиковый таз. – Куры в сковородке!

Подхватив на лету падающий таз, тихо чертыхаясь и промямлив «Нашла курвоеда…»,  Матвей поплелся в соседнюю комнату к балкону, открыл дверь и, кряхтя, перевалился через непонятно кем и зачем спроектированный высокий приступок, сразу же напустив в комнату холод. Попытавшись было закрыть за собой, он пару раз безуспешно подергал за деревянные дверные выступы и, не добившись никакого результата, прокричал:
- Хозяйка, дверь за мной прикрой, дом стынет!
И уже для себя:
- И тут задвижка сломалась… Вот черт!..

Марьяна вбежала в комнату, и ежась от потоков идущего с улицы холодного воздуха, торопливо повернула щеколду. Пообещав мужу вернуться через пару минут, Марьяна охнула и помчалась в ванную, где старая стиральная машина дергалась в последних конвульсиях режима «отжим».
Вытащив чистое белье, она вновь охнула и побежала в «главную» комнату – по экрану заранее включенного телевизора уже шла заставка очередной серии «И все-таки я люблю».
Стащив с кресла упирающуюся Нюсю и выпроводив ее за дверь, Марьяна уткнулась в экран, вмиг позабыв все земные печали.
… Очнулась она лишь на финальных титрах – от надрывающегося звонками телефона.
- Да? Ох, это ты, Лен… Да смотрела, смотрела… Правда, он сволочь?.. Ну почему сразу, как мой? Мой?!..

За долю секунды по лицу Марьяны промчалась такая гамма чувств, что хватило бы не на одну серию самого захватывающего экранного романа.
Пулей вылетев из кресла, женщина с воплем помчалась в детскую, где в центре комнаты на ковре сидела Нюся и, хохоча, показывала маленьким пухлым пальчиком на балконную дверь, по ту сторону которой стоял Матвей.
Он стоял почти смирно, лишь изредка подергиваясь. На его голове красовались трусы, поверх плеч были намотаны полотенца и наволочки. Все это разноцветье покрывал задубевший на морозе пододеяльник, торчащий в разные стороны неровными углами. К груди Матвея был прижат синий пластиковый тазик.
В целом это полутряпичное создание мало походило на Марьяниного мужа, скорее на тысячелетней давности мумию. Выдавали Матвея лишь глаза, сверкавшие словно черная глубина студеного заброшенного колодца.
Марьяна рывком повернула щеколду и распахнула балконную дверь. Мумия, пару раз дернувшись, деревянно шагнула в комнату.
- Ох, Матюша… - жалобно запричитала жена. – Водочки… Сейчас я тебе водочки…
- Да я!.. – загрохотала мумия.
Но неожиданно вместе с морозным воздухом комнату заполнил заливистый детский смех и пятилетняя Нюся, подбежав к отцу и дернув за задубевший угол пододеяльника, повернулась к матери, радостно тараторя:
- Ты вот все ругаешься и ругаешься на папу, а он со мной через дверь так играл! Так играл!..