Край света. Новая эра

              КРАЙ СВЕТА: НОВАЯ ЭРА.

   – Два дня назад Кэтлин Строн вместе с детьми покинула своё именитое поместье, и уехала в Приозёрье.
   – Странный выбор. Вы не находите, Джессика? – спросила Инесса.
   – Вовсе нет. Кто-то из её дедов владел огромным поместьем там. Кажется, Кэтлин снова повезло, раз она умчалась ранее намеченного срока. Наверно, есть ради чего так спешить.
   К ним подошла Ольга Торф. Она была одинокой женщиной, однако до глубины души любила сплетни замужних дам. Ей было всего двадцать три, в её возрасте неприлично влезать во взрослые разговоры. Но её проницательный взгляд, покладистый характер, прекрасные манеры и удивительная сообразительность, присущая не каждому, предавали ей некоторый шарм. Даже Инесса Биг-Сьюиз, одна из завидных придворных дам, питала некий интерес к её личности.
   – Добрый вечер, Джессика. Добрый вечер, Инесса. Надеюсь, моё появление не помешало Вам.
   – Что Вы, что Вы? – радостно проговорила Джессика. – Мы только что обсуждали отъезд Кэтлин. Как Вы считаете, можно ли променять прибрежную зону Холмистого королевства на невзрачные, однообразные просторы Приозёрья?
   – Должно быть, на то есть причины, – ответила Ольга. – Я не могу судить, поскольку ничего об этом не знаю.
   Инесса лукаво посмотрела на эту молодую особу.
   – Кстати, я слышала, что Вы помолвлены, – проговорила она. – Позвольте узнать, кто же Ваш избранник?
   Ольга немного покраснела и окончательно поняла, что скрывать от посторонних давно не имеет смысла.
   – Станислав Элт-младший.
   Джессика и Инесса изумились: Станислав был сыном военного советника, Станислава Элта. Этот молодой человек оказался прирождённым мастером военного дела и в некоторых случаях даже преуспел. Об этом человеке говорили с искренним интересом, всюду жаловали в гости и называли в его честь детей. Огромная почесть ещё молодому человеку. Но он стоил того. Уверенный, красивый, умный, Станислав помогал каждому, кому он мог хоть чем-то помочь.
   – Я не ослышалась? – медленно спросила Джессика. – Вы говорите про сына военного советника?
   – Нет сомнений, Джессика, – ответила за неё Инесса. – Честно говоря, я заинтригована. Это не менее интересная тема, чем отъезд Кэтлин Строн. Вы не находите?
   Ольга Торф смутилась.
   – Пожалуй, не стоит смущать Вас, – продолжила она. – Знаете, вчера мне встретился слуга любимого нами Клавдия. Он оказался таким учтивым! Я бы не отказалась от такой прислуги. Он рассказал, что на этом вечере будет весьма уважаемый гость. Это будет вроде сюрприза нам.
   – О да! – поддержала её Ольга. – Я что-то слышала об этом. Вроде как вечер посвящён ему.
   Джессика была не в восторге от услышанного. Чтобы придворные дамы восхищённо говорили о прислуге и верили им на слово, – это неслыханно.
   – Мне не кажутся слуги достойными нашего внимания. К тому же, Клавдий лично мог намекнуть. Ему прекрасно известно, что некоторым не нравятся сюрпризы. Иногда ко встрече с определёнными людьми необходимо готовиться неделями.
   – Вы слишком критично относитесь к этому. Говорю же, что ничего страшного не случится. У Клавдия хорошее окружение. Он не станет устраивать вечер в честь неприятного ему человека.
   Клавдий был правой рукой короля. У него в распоряжении состояла вся южная часть королевства. Семь лет назад именно Клавдий предложил поделить Темноводье на несколько территориальных единиц для более удобного контроля. Затем его назначили управлять самой огромной и богатой из них. Сюда съезжалось множество людей для установления рыночных отношений, в поисках труда или по другим причинам. Денежный оборот в провинции составлял четвёртую часть казны королевства, и на Клавдия были возложены огромные обязанности. Через два года он возродил морскую торговлю, обогатив свою провинцию на сотни рабочих мест и увеличив казну на одну пятую. Ещё через год Клавдий добился от короля разрешения принимать высокопоставленных чинов от имени Его Высочества. С тех пор каждые две недели в его имении проводились вечера, на которых встречались и обсуждали те или иные проблемы люди тех или иных сфер деятельности, хоть чем-нибудь связанных с политикой.
   Инесса Биг-Сьюиз восхищалась Клавдием до самозабвения и была готова сделать всё, чтобы завладеть им. Ей ничего не стоило избавиться от соперниц, поскольку её красота и положение давали повод конкурировать с ней лишь немногим. Однако Клавдий не стремился найти спутницу жизни, предпочитая тратить время и силы на королевство, пока ещё здоровье позволяло это делать. И потому при всём желании Инессы ни одна из её попыток не увенчалась бы успехом. Ей оставалось лишь покорно ждать момента, когда Клавдий начнёт сдавать позиции и станет более доступным.
   – Здесь наши мнения различны, – настаивала Джессика. – Я всегда оповещаю гостей о своих планах.
   – Позвольте, – раздался голос приближающегося Станислава.
   Джессика чуть не подпрыгнула от неожиданного появления этого молодого человека.
   – Добрый вечер, – очарованно произнесла она.
   Он подошёл к Ольге и, поцеловав её руку, повёл к выходу.
   – Моё сердце сжимается, Инесса. Это чудо! Они так подходят друг к другу.
   – Думаете? У них всё только начинается.
   – Будет Вам. Кажется, небеса к ним милосердны.
   Неожиданно в зале стало очень шумно, и дамы не сразу поняли, что происходит. Лишь через минуту они обратили внимание на спускающегося по лестнице старика. Он выглядел бодро, хотя морщины дарили ему возраст самого Солнца. Седые, малочисленные волосы, трость в руке, прищуренные маленькие глаза, маленький горбатый нос и несколько зубов, сияющих одиноко по всей ширине улыбки. Серый вечерний костюм местного пошива весьма красиво смотрелся на его худой фигуре, а покорёженные временем и трудом руки были украшены несколькими перстнями. Этот человек передвигался плохо, но его здоровье удивляло всех. Он хорошо слышал и понимал, говорил без запинки, хотя голос был немного хриплый. Он видел всех, кто присутствовал, и желал лично поздороваться с каждым. Но Клавдий и его приемник, идущие рядом, советовали поприветствовать всех взмахом руки и пойти в сад, где было куда меньше суеты. Лично с ним смогли поздороваться и пойти следом лишь несколько крупных представителей всех отраслей королевства, в числе которых был и Станислав Элт-старший.
   – Боже мой, – выговорила Инесса. – Я и понятия не имела, что он ещё жив. Я многое бы отдала, чтобы хоть пару минут пообщаться с ним.
   – Полностью Вас поддерживаю, – изумлённо проговорила Джессика.
   – Станислав, я прошу, позволь мне посмотреть на него, пока он ещё здесь, – самозабвенно умоляла в дверях Ольга. – Ведь это же живая легенда.
   Станислав – в свою очередь – не мог ей этого позволить в силу того, что они уже опаздывали. На сегодня была назначена встреча с её родителями. Последние хотели благословить их на совместную жизнь, и опоздание выглядело бы неприлично.
   Он иронично усмехнулся – мол, мало кто из приближённых к королю имеет такую возможность, а что говорить про них.
   – Ты совсем не понимаешь, глупая. Скажи, пожалуйста, зачем тебе беспокоить этого мужчину? Ну, о чём он будет с тобой разговаривать?
   – Грубиян! – выдала Ольга и нахмурилась.
   Она демонстративно вышла из парадной и направилась к карете. Приказав извозчику трогаться, Станислав залез в карету следом за надувшейся от обиды Ольгой и сел напротив. Она отвернулась. Скрип колёс и покачивание предали ей некую комичность, и он не смог сдержать улыбки.
   Они медленно ехали к её родителям, и становилось не по себе от одной мысли, что скоро они обвенчаются. Мерная поступь лошадей в этот вечер почему-то уводила в забвение. Уже безлюдные улицы напоминали о той поре, когда в детстве тёмной зимней ночью забирались в тёплые постели, а за окнами плясала вьюга. Но воспоминания неожиданно оборвались голосом извозчика: «Приехали!» Карета остановилась.
   Станислав вышел первым и подал руку Ольге. Она вышла без его помощи и обиженно вошла в дом. Он отпустил карету и вошёл следом.
   В парадной их ждали родители Ольги. Её отец, высокий, красивый мужчина пятидесяти пяти лет, учтивый, но строгий, уважающий семейные традиции, являлся негласным представителем Клавдия по культурному наследию королевства. Мать, низкорослая худощавая женщина, была лишь фермером, однако познания в медицине заставляли изумляться многих. Они встречали пару с распростёртыми руками, желая каждому долгой здоровой жизни…

   ** *
 Ольга сидела возле зеркала. Обида на Станислава постепенно прошла, но при его появлении она специально отвернулась и скрестила руки. Нахмурившись, Ольга встала и подошла к окну. Во дворе кошка охотилась за воробьями, пёс дремал, и она без всякого интереса, но с демонстративным усердием начала наблюдать за происходящим. Станислав закрыл дверь, подошёл к ней и обнял. Тихое, мерное подрагивание пламени свечей совершало таинственный обряд. Лёгкий ветерок, проникающий через окно, наполнял комнату свежестью. Пение птиц завораживало, и казалось, что в этот час не было никого, кроме них. «Ну же, скажи, что любишь меня», – умоляла его в своих мыслях Ольга. Но вслух она боялась что-либо произносить. Ей было страшно нарушать молчание, которое позволило обнять её. Желание быть с ним наедине как можно дольше наполняло всё её существо. Не могла она длительное время обижаться. Он не достоин этого. Она повернулась к нему и поцеловала в губы. Он улыбнулся.
   – Дурочка, – произнёс Станислав.
   – Сам виноват, – тихо упрекнула она, рассматривая милые ей черты его лица. – Ведь могли же остаться на пару минут. Когда ещё будет возможность?
   Станислав смотрел ей в глаза и понимал, что они полны искренней нежности к нему. «Разумеется, она не знает», – думал он. Ольга была для него больше, чем возлюбленной, больше, чем женой. Она была для него всем. И ради того, чтобы сгладить свою вину и порадовать любимую, ради её улыбки, искреннего удовольствия, изумления от неожиданности, он был готов открыть одну из своих тайн. Тех тайн, которых открывают немногим, самым близким. Но эта тайна стоила её улыбки, её нежных прикосновений и проницательного взгляда. Когда Ольга восхищалась, находилась в восторге, то выглядела такой счастливой! Так счастливы бывают дети, когда на зимние праздники дарят им лакомства. И Станислав не мог не радоваться вместе с ней. Он любовался ею и чувствовал себя наисчастливейшим человеком на свете.
   – Такая возможность представляется очень редко, – с нежностью продолжала упрекать она. – Разве тебе не интересен этот человек? Он единственный, кто из людей тех лет дожил до нас... Его история уникальна. Тем более если услышать её из его же уст.
   – Любимая…
   – Да, дорогой?
   – Ты хочешь встретиться с ним? Поговорить, узнать обо всём?
   Она была несколько озадачена таким предложением, но не подала виду.
   – Разумеется. Неужели ты думаешь, что я злилась без причины? Ах… да ты ревнуешь! Милый, ну что ты? Я же просто хочу…
   – У тебя будет много времени теперь, – прервал он её. – Ты будешь часто видеться с ним. Поскольку этот человек приходится мне дедом, то после твоего переезда ко мне у вас в распоряжении останется всё свободное время.
   Сперва Ольга приняла его слова за шутку. Однако Станислав смог убедить её в правдивости своих слов и даже привёл несколько фактов в доказательство. Она была довольна и не смогла выразить свою радость лучше, чем крепкие объятия. Прижавшись к нему настолько, насколько могла, эта девушка поняла, что не всё на свете будет зависеть от её желаний. Но ей достаточно было присутствие мужа, коего смогла когда-то очаровать своей красотой.
   – А правда, что Кэтлин Строн уехала в Приозёрье? Я слышала, как Инесса Биг-Сьюиз  говорила об этом с Джессикой Вольтон.
   – Ты общаешься с этими торговками сплетен? – удивился он.
   Станиславу не нравились многие придворные дамы в силу их излюбленного занятия распускать слухи. Он избегал многих и вёл разговор только из-за своего положения. В сущности, именно положение и давало ему повод в иной раз уйти от разговора, сославшись на массу дел. А Джессику Станислав яростно ненавидел. Эта амбициозная женщина с присущей ей манерой мнить себя выше остальных досаждала всем и каждому, кто хоть чем-то не пришёлся ей по нраву. В этом случае Инесса оказалась более сдержанной и воспитанной. Однако вторая недалеко отстала от Джессики – позволяла себе при всех унижать человека за какую-нибудь мелочь. Прислуга вовремя не поднесла вино, или кучер не подал лошадей прямо к порогу дома, – этой самонадеянной даме не было известно значение слова «перебор». А жаль, поскольку через год, будучи сильно больна, обругала доктора за его маленькие глаза.
   Парадоксально, но даже на ложе смерти она позволила себе обругать свою надежду на спасение. Доктор, не вытерпев унижений, повесился, и на следующее утро Инесса скончалась.
   – Почему ты так строг к ним?
   – Когда-нибудь ты поймёшь меня. Давай поговорим о чём-нибудь ином.
   Что-нибудь иное означало для него всё, кроме войны, его семьи и женских сплетен и догадок. Он не любил говорить о вещах, пагубно воздействующих на людей, к числу которых относил и оружие, не терпел всяческих рассуждений по поводу его отца, считая это только личным, индивидуальным правом. А что касается сплетен, так всякий раз Станислава начинало трясти, когда он слышал эти бессмысленные разговоры и лукавства, выдумки и злобные козни. Его выворачивало наизнанку, если слышал, как кто-то говорил о личных проблемах другого человека, о его тайнах, осуждал поступки, повторяя их сам. Нет, это общество казалось Станиславу далёким от идеала. Идеальное общество в его понятии означало полную ответственность, взаимовыручку, бескорыстие, отрицание самовозвышения. Все люди должны работать во благо общества, иначе начнётся хаос – так представлял себе Станислав путь к совершенствованию. В отличие от своего отца, предполагающего под идеальностью постоянное самобичевание для более лучших личных результатов, молодой Станислав считал, что затрачиваемые для себя силы могут быть полезны при использовании таковых для нужд народа, нежели для своих потребностей. Здесь Ольга была согласна с его отцом, ведь полная самоотдача коллективу губила личность человека. То есть в таком случае каждый становился рабом, бездушным орудием. А поскольку каждый будет отдавать, то попросту некому будет брать. Результат деятельности принадлежал бы всем и никому. Бессмысленная жизнь, опустошение индивидуальных качеств, беспрепятственный и в некотором роде насильственный суицид. По иронии судьбы эти двое смогли полюбить друг друга. Чаши весов сравнялись, и их общие решения укротили убеждения каждого по отдельности.
   – Почему вы скрываете своё родство с ним? Я бы гордилась этим!
   Он промолчал. Не каждому приходилось быть потомком великого человека ещё при его жизни. Станислав боялся выставлять это на суд людской, считая чем-то личным; боялся никому ненужных каверзных расспросов, так и норовящих кольнуть в больные места. Ему не нужны лукавые разговоры о послушном мальчике. Станислав был самим собой независимо от того, что его дед был великим человеком. Он не хотел жить в тени, не хотел становиться горделивым выскочкой только потому, что кто-то из его предков добился славы. Этот молодой человек жил своим умом, работал своими руками и по своему усмотрению, и это получалось у него как нельзя лучше. И его дед гордился им, поскольку Станислав был самим собой. Быть самим собой – огромный труд, достойный почтения. Станислав не гнался за призрачным величием, навеянным родством, не пытался изображать из себя умелого человека с гениальными намёками, он просто был им. Он был собой.
   – Почему же ты молчишь? Поговори со мной.
   Она вела себя как ребёнок. Станислав обнимал её и чувствовал себя счастливым; всё его существо ликовало. Это прелестное, наивное как дитя создание казалось ему беззащитным, легкоранимым, недалёким. Молчание было единственно верным решением, оно лучше всего показывало его любовь к ней. И Ольга знала. Она желала провести время в молчании и всё же пыталась говорить о чём-то, ведь это молчание становилось неумолимым; она не могла долго выносить тишину, поскольку желание отдаться ему усиливалось с каждой секундой. «Нет, я не вытерплю этого!» – думала она. Но Станислав продолжал молчать.

   ** *
   Рассвет. Недавно трава покрылась пеленой жирной росы. Только что показались первые лучи солнца, и день постепенно начал завоёвывать новые территории у ночи. В предрассветные часы всё вокруг наполняется каким-то таинством, и тихое ожидание далёкого, и при этом такого тёплого чуда начинает сводить с ума. В последние моменты всё затихает полностью, словно время остановилось, словно сама Вселенная притормозила свою пульсацию, чтобы наблюдать, как торжественен горизонт, обличённый в светло-синие и розовые тона. И как только появляется первый лучик тёплого солнца, происходит чудо. Это чудо несёт горизонт, он дарит надежду. И в этот момент вся природа начинает оживать с бешеной, молниеносной скоростью, словно горная река, закупоренная в снегах вершин, нашла единственный путь вниз.
   В это утро любовались рассветом и Ольга со Станиславом. По неведомой им причине их тянуло на такие, столь простые и одновременно волшебные вещи. Что-то подсказывало им, что вскоре они сами станут родителями чуда. Ольга прижималась к нему и думала о предстоящей церемонии венчания. Её переполняло смешанное чувство страха и жажды предстоящего. Станислав был тем, о ком она мечтала, и теперь странная дрожь овладевала ею при одной только мысли, что он будет принадлежать ей до самого окончания мира. Он, в свою очередь, размышлял над тем самым, что так тревожит все семьи: проблемы достатка. Разумеется, Станислав мог пользоваться своим положением, но ему не хотелось, чтобы его дети выросли в тени своего отца. «Может, старик был прав? – думал он. – Возможно, не стоит отказываться от имения?»
   Год назад его дед предложил ему переехать в своё поместье в Приозёрье. Это означало, что Станислав должен распрощаться со всем привычным для него миром, бросить все дела, своё место в обществе и переехать на задворки мира. Но это стоило того. Огромные пастбища, многочисленный скот, земли для пахоты, надёжная прислуга, природа во всей красе тех далёких мест. Он давно мечтал жить в таких условиях, когда работаешь для удовольствия, и твой труд оценивается по заслугам и уважается всеми. По-крайней мере, он смог бы воспитать детей трудом, дать им представление о достижении каких-либо высот только через свои руки. И Станислав был готов к этому, он собирался поговорить с родными, но единственной преградой была Ольга. Как она могла отнестись к этому? Её окружение много значило для молодой особы, а тяжкий труд, предстоящий вдалеке от дома, мог разрушить ещё не состоявшуюся жизнь навсегда.
   В дверь постучали. Через мгновение зашла пожилая служанка с подносом в руках, на котором находились свежие пряники и чай из лесных трав. Поставив на стол, она пожелала хорошего дня и удалилась.
   – Как думаешь, стоит ли нам беспокоить его сегодня? Ты говорил, что у него какая-то важная встреча с Клавдием.
   – Стоит. Он не откажет нам, поскольку я уже неделю у него не появлялся. Каждую неделю прихожу к нему по два раза, но в последнее время дела заставили реже справляться о его здоровье.
   Она поцеловала Станислава, выпила чашку чая и начала собираться. Станислав предупредил, что будет ожидать её во дворе, и вышел.

   ** *
   Инесса, как обычно, нарядилась в своё любимое сине-белое платье и ходила по всему залу. Она пыталась привлечь к себе внимание кавалеров других дам, поскольку считала себя важной персоной. Однако в этот вечер ей повезло куда меньше, чем в прошлый раз – только Джессика Вольтон и её супруг обратили на неё взор. Инесса в полном недоумении подошла к ним и грустно проговорила, что возраст начал напоминать о себе.
   – Все рассказы о природных маслах, – пожаловалась она, – неправда. Как ни крути, всё равно все признаки моих годов на лицо.
   – Что Вы, Инесса? – попыталась успокоить её Джессика. – Просто из всех присутствующих мужчин не нашлось ни одного прилежного человека. Они ещё не осознают, что Вы очень привлекательны. Кстати сказать, сорок семь – не так много. Посмотрите на слугу Станислава Элта – Джо так выглядит, словно его вытащили из склепа двести лет назад.
   – Но бедному Джо довелось быть холмечанином. Они все к пятидесяти годам становятся похожи на мумии. А я уже не чувствую в себе той привлекательности, хотя она должна быть. Вы слышите, Джессика, мне плохо, – и Инесса демонстративно отшатнулась. – А где же сын Станислава? Я бы хотела с ним исполнить вальс…
   Джессика предположила, что Станислав Элт-младший появится чуть позже, хотя на самом деле она и понятия не имела, что вчерашний вечер был последним, когда он и Ольга присутствовали. Никто из них и не знал, что молодая пара намечала переехать в имение его деда. Да и какое, в общем-то, дело у остальных к этому имению? Разве что только позавидовать да распустить бессмысленные слухи. И действительно, стоило только кому-либо прознать об их планах, так все стали бы разговаривать лишь об отъезде молодожёнов. Кстати сказать, ни Ольге, ни Станиславу не было дела до сплетен – их мысли были полны предстоящим путешествием по невиданным им просторам других королевств.
   – Не кажется ли Вам, Инесса, что Клавдий ищет личную выгоду в общении со стариком? – спросила Джессика, дабы отвлечь собеседницу от её страданий.
   – Зачем Вы так грубо отзываетесь об этом человеке? Он стар, но навряд ли заслужил оскорбление в виде упоминания о возрасте… К тому же, Клавдий имеет больше возможностей при контакте с самим королём, нежели с кем-либо ещё: у него и так много полномочий, а власть над ним имеет только король.
   – Увы, Инесса! Я лишь констатировала факт.  Хочу Вас заверить, что всё же есть некая подоплёка в его отношениях с этим человеком. Знаете, будь моя воля, я не отказалась бы перенестись на полвека назад и посмотреть, что же привлекло его в этом старце…
   – Вы страшный человек, Джессика, – прищурив правый глаз, выговорила вторая.
   Джессика рассмеялась. Она поняла намёк Инессы. Принимая во внимание характер обеих, и та и другая в силу своей вспыльчивости, неустойчивого настроения вполне могут сотворить что-либо ужасное и остаться чистыми. К тому же, у обеих редко складывались отношения с людьми, да и то лишь с теми, кто был похож на них самих. Однако, независимо от характера и мировоззрения, многие мечтали жить в те времена, когда этот человек был молодым. Живая легенда, он пережил две войны, смог восстановить разрушенную империю, добился перемирия с горными обитателями. Не каждому под силу потерять всех родных и при этом полностью отдаться тому миру, который отобрал самых близких людей.
   Появился Клавдий. Станислав Элт спускался следом, а Джо, прихрамывая на правую ногу, пытался пробиться к ним сквозь толпу и подать по кубку вина. Уроженец Холмистого королевства, сын нищенки и фермера, оказался прекрасным слугой. В отличие от остальной прислуги, каждый шаг которой необходимо контролировать, он обладал отличной сообразительностью. Джо никогда не упускал какой-либо мелочи, а если необходимо было кого-то заменить по хозяйству, он с успехом справлялся с новой работой. Станислав Элт-старший не оставлял это без внимания и при удобном случае поощрял.
   – Я сегодня видела кучера Станислава, – продолжала Инесса Биг-Сьюиз. – Он оговорился, будто бы молодая пара собирается уехать из Темноводья куда-то на юг.
   – Так и должно быть, Инесса. В этот вечер Вы как-то странно ко всему относитесь. Может быть, Вы немного приболели?
   – Нет! Я вполне здорова! Но мне думается, что у всех поехала крыша. Скажите на милость, разве могут здоровые люди в самый разгар сезона уезжать отсюда? Это нелепо, – не унималась она. – В это время года сюда как никогда съезжаются со всех королевств, и уехать без особых причин – грех.
   Инесса никак не могла смириться с тем, что никто не обращал на неё внимания. Даже назойливый Мартин, подхалим с рожденья, в этот вечер крутился вокруг да около Клавдия. Этот двадцатидвухлетний юноша был племянником Кэтлин Строн, но его судьба оказалась менее милосердна, чем у неё – родители погибли пять лет назад. С тех пор он нашёл удачный способ зарабатывать на хлеб, находясь неподалёку от богатых людей и всюду придумывая различные жалостливые истории. В этот раз Инесса была готова слушать их вплоть до утра, чтобы не чувствовать себя одинокой. Тем временем Мартин продолжал льстить каждому встречному, по неведомым никому причинам избегая встреч не только с Инессой, но и с Джессикой.
   Впрочем, Джессике не было никакого дела до этого хулигана (а он был ещё и весельчаком-хулиганом), и его отсутствие в её кругу предавало ей уверенное спокойствие. Она не терпела людей многим младше неё потому, что считала их не догоняющими её в развитии и оттого несколько занудными. Этого нельзя было сказать о Клавдии и многих остальных, поскольку они не судили людей по возрасту. Они предпочитали искать собеседников по интересам в независимости от их сословия и жизненных приоритетов. У Клавдия и Станислава была привилегия карьерного роста, различные предприниматели стремились создать монополию и так далее, но все они собирались и обсуждали общие проблемы. Само собой, эти две дамы весьма выделялись в этом обществе. Их приоритеты оказались весьма скудными по отношению к приоритетам присутствующих, в то же время весьма безжалостными, категоричными… Во все времена находилась ложка дёгтя в бочке с мёдом. Однако никто не придавал особого значения присутствию данных особ в силу вежливости. В конце концов, раз в две недели можно было вытерпеть их лукавства ради спокойного решения своих дел.
   Инесса заметила, что Клавдий направился в их сторону. На её лице засияла улыбка. Джессика чуть поправила свой марафет и двинулась ему навстречу. Клавдий подошёл, поцеловал руку обеим и поприветствовал.
   – Не желаете ли исполнить вальс? – тут же начала Биг-Сьюиз и неожиданно переменила тему. – Не скажете ли, почему сегодня не видно младшего Станислава? На моей памяти, ещё не случалось, чтобы он отсутствовал – с самых пелёнок отец водил его по вечерам.
   – Позволю себе заметить, – ответил ей Клавдий, – что я не могу постоянно следить за ним – на то и есть его отец. Однако, чтобы утешить Ваш интерес, скажу: мне довелось услышать, будто молодой человек уезжает в ближайшие дни куда-то на юг. Но пока подтвердить это не могу.
   – Я же говорила Вам, Инесса, – вымолвила Джессика. – Молодой паре необходимо отвлечься от повседневности.
   – Вы меня не так поняли, – возразил он. – Он уезжает, насовсем.
   Дамы изумились.
   – Хотите сказать, что мне не с кем будет танцевать и говорить по душам? – расстроено проговорила Инесса.
   – Не переживайте так – здесь ещё много прекрасных людей, и все они в Вашем распоряжении. Разумеется, кроме тех, кто пришёл со своими возлюбленными. К тому же, я походатайствую, чтобы он навестил Вас перед отъездом, если хотите.
   – О, благодарю Вас! Вы сделаете большое одолжение! – искренне обрадовалась она. – Что я могу для Вас сделать?
   – Ваше присутствие уже большой подарок! Так что для меня самого будет в радость увидеться с ними и благословить перед дорогой.

   ** *
   Они вошли, и старик радостно полез обниматься.
   – Ну, как ты, дед? Со здоровьем всё в порядке? – поинтересовался Станислав.
   – От меня не так просто избавиться, как кажется, – произнёс с ехидной улыбкой тот. – Я ждал вас. Присаживайтесь… Куда-куда? Идите сюда, к камину.
   Ольга села рядом с ним, а Станислав направился к столу за бутылкой виски.
Разлив её по бокалам, он подал каждому и сел в свободное кресло. Она улыбнулась. Ей было приятно, что он всё же не обманул, и этот восьмидесятилетний человек действительно оказался его родственником. Что же она могла спросить у него? Что она хотела знать? В её голове кружилась масса вопросов, и все были слишком интересными.
   – Как отец?
   – Ничего, дед. Всё идёт так, как они и планировали. Я к тебе пришёл вот по какому поводу…
   – Я всё знаю, – прервал его старик. – Мне хорошо ясны мотивы и характеры любого человека. За свою жизнь мне пришлось насмотреться всего, что только может увидеть человек за короткое пребывание в этом мире.
   – Ты меня пугаешь…
   Старик улыбнулся. И в правду, он пережил многое из того, что выпадает человеку на своём веку. Но это ещё не означало, что ему пришла пора уходить в мир иной. Нет, он намеревался ещё посмотреть, что же будет дальше, поразмыслить, остался ли мир прежним, или всё-таки что-то в нём меняется.
   – Вы решили переехать. Я знал, что когда-нибудь ты уедешь туда. Что ж, пожалуйста. Я буду рад, если Вы найдёте там то, зачем живёте. По-крайней мере, мои усилия не пропадут даром.
   – Скажите, – начала скромно Ольга, – а как Вам удалось выжить в тех местах?
   Старик прищурил правый глаз и хлебнул виски.
   – По этому поводу слухи правдивы. В один прекрасный момент я понял, что то королевство вовсе не являлось врагом нам, и заключил с ним перемирие. Кристур, мой выживший брат, сперва был против, однако мне удалось его убедить. Вскоре я приехал в Приозёрье вновь, и уже с полной уверенностью, без опасений, нажил себе целое состояние этими руками, – и он показал свои ладони.
   – Всем известно, что из шести братьев уцелело только двое, – продолжила она. – Нужно иметь огромную волю и большие силы, чтобы вдвоём возродить великую империю. Ведь соединить враждующие королевства – это мало кому под силу…
   – Начну с того, что нас было не шесть, а восемь. Солиан Толь, правитель Заовражья, и Крив Стоун, соправитель Светлолесья (тогда ещё Королевства Трёх Святых), ныне почти всеми забыты. Однако они многое сделали для нас. К тому же, мы восстанавливали отношения со всеми втроём, а не как принято считать – на пару.
   Ольга немного смутилась. То ли она неправильно что-то понимала, то ли народ чего-то не знал, в чём-то ошибался.
   – Поговаривают, что все братья, кроме Вас и Кристура, погибли, – спросила она. – Это утверждение ошибочно?
   – Да. По мнению большинства, один из моих братьев исчез без вести и погиб. Оно так и было – он исчез. Но я прекрасно знал, где он, что с ним, и какие планы вынашивает.
   Удивлению молодой пары не было предела. История, бытующая в народе, гласила, что только двое остались живы после второго вторжения южной коалиции. По словам же его деда выходило, что пропавший брат не только оказался жив, но и находился в поле зрения младшего из всех братьев. Что получалось?
   – Послушайте, поверье гласит, будто бы он пал где-то в горах…
   – Пожалуйста, – прервал её старик, – зовите меня по имени. Мы с вами теперь родны, а это означает, что и вам нужно знать скрываемую больше пятидесяти лет истину. Никто не знал, в том числе и я, что случилось с Торилом. Однако через несколько месяцев после известия о его исчезновении мне посчастливилось вспомнить одно обстоятельство. Когда началась осада Горного (в то время это была столица, процветающий город), мы с ним провели один манёвр ради спасения своих жизней. Подогнав катапульту, мы перелетели через внешние стены, когда враг прорвался. В спешке никто из нас не заметил, что мы катапультировались на восток, а не по плану – на запад. В момент расставания я направился на юг, в места, про которые легенда ни чем не искорёжила правду. А Торил пошёл на север, якобы по направлению к моим войскам. Да, он дошёл, но до отдельной части, охраняющей северные границы королевства. Основная же часть армии стояла подле Отона, намного западнее. В тот момент, по давнему согласию Широкополья и Северного Пригорья, резервные силы королевств должны были напрямую наносить удар по ключевым местам противника, то есть идти напролом сквозь штыки и стрелы. Поскольку горные обитатели были увлечены разгромом одного из прекраснейших городов империи, Торил взял-таки столицу горного королевства, и всё нашествие рухнуло разом. Мой брат не слал вестей, но было понятно, что отступление горных отродий – его рук дело.
   – Почему же он не вышел на связь с вами? Почему он посчитал правильным быть пропавшим для народа?
   – Это вполне понятно – потенциальные враги обвинили бы нас в нападении, если бы он действовал от лица нашей империи. А поскольку его считали погибшим, то ему оказалось проще простого остановить и южную коалицию путём набегов тех же самых горных обитателей.
   – Значит, это его мы должны благодарить.
   – Нет, не только его. Как повелось в нашем мире, мёртвые не возвращаются к жизни. Если, конечно, на то не было веских причин. То бишь, и войну выиграл не он, а мы. Никто не должен знать о его спасении. Перепрыгни мы стену в сторону запада, он тут же бы погиб – там стояли войска южан. Чистая случайность, не отображённая в летописях. Это означает, что дальнейший исход, как не крути, зависел не от него.
   – Но фактически…
   Верион рассмеялся. Фактически это и не война была вовсе, а так, кровная месть горного князя Торилу.
   – Знаешь, Ольга, чтобы быть героем, не нужно упоминать своё имя в летописях. Не нужно возноситься за счёт мнений народа. Нужно быть собой и делать так, как считаешь нужным – лишь бы не во вред остальным: вот тогда только человек будет героем. И Торил стал им. Он исчез намеренно, и правильно сделал. Но это уже личное. Пойми, своим исчезновением он дезориентировал врага. Пусть никто никогда не узнает, что же на самом деле было, но он остался жив. И была у него семья. Он переехал на север после войны, а затем мне пришла весть от его жены. Я и понятия не имел, что он женат. Да, она написала, что у них есть дочь, только сам он скончался. Ровно двадцать лет назад умер Торил, в возрасте семидесяти лет. Вот только тогда я убедился в том окончательно, что брат был жив. Через пять лет скончался и последний – Кристур. Вот уже чуть больше пятнадцати лет я один несу бремя, рассказывая о том, как всё было, советуя Клавдию в политике. В Холмистом королевстве через несколько лет после набега на Отон произошла гражданская война. Это было ужасно. Мне пришлось наблюдать за этим. И что самое интересное – Торил тоже был там. Мы даже встретились с ним лицом к лицу. Но эта встреча была секундной: он мчался во весь опор во дворец короля. Тяжёлое время выдалось…
   Станислав заметил, как по его щеке сбежала слезинка. Он встал, подошёл к старику и вытер её.
   – Успокойся, прошу. Ты прожил не зря и можешь рассказать об ошибках того времени, чтобы мы не повторили их.
   – Понимаешь ли, Станислав. Я всё виню себя, что не сберёг никого из братьев. Я тогда сбежал из империи, бросил её. Однако я был ещё молод, и Торил сам просил меня уехать, чтобы в случае погибели всех моих братьев я мог донести правду до народа…
   – Вы справились с этим, – попыталась убедить его Ольга. – Если бы Вы не уехали, то ничего бы от прежней империи не осталось…
   – Ты права, Ольга. Но знаете, я открою вам обоим один маленький секрет, который Вы должны сберечь навеки.
   Ольга и Станислав, затаившись, смотрели на него. Он хлебнул виски, посмотрел на огонь в камине, и затем продолжил:
   – Есть одно письмо, которое адресовано лично мне. Оно написано одним из моих покойных братьев. Письмо гласит, что всё у брата в порядке, ни в чём нет трудностей и так далее.
   – Ну, написано в те годы, когда не было войны, – проговорила Ольга. – Что в этом удивительного?
   – О, милая Ольга! – тихо протянул Верион, придвинувшись к ней. – В этом весь фокус и заключается.
   – Что-то мы тебя не поймём, дед, – сказал Станислав.
   – Меня-то уже давно все поняли, а вот эту околесицу, что написано в письме, ни одному человеку никогда не понять. Последний из братьев – Кристур, – умер пятнадцать лет назад. Это я уже говорил. Письмо написано его рукой, и подпись его. Однако прочитайте-ка надпись на обороте…
   Верион достал письмо из кармана и протянул его Ольге. Её глаза округлились до такой степени, что попросту могли выкатиться из орбит. Станислав приподнялся и тут же сел. Надпись гласила: «Почтенному гостю на вечерах Клавдия Вериону. Кристур».
   – Клавдий стал устраивать вечера несколько лет назад, – медленно и с дрожью в голосе произнёс Станислав, не веря увиденному. – Кристур скончался пятнадцать лет назад. Как такое возможно?
   – Вот и сам не пойму, – спокойно ответил дед. – Ещё не было такого, что бы кто-то присылал посылку с того света…
   – Может быть, мы не понимаем уже, что случилось с нами самими?
   – Согласен с тобой, Ольга, – проговорил Верион. – Просто я уже стар для подобных шуток. Пришла новая эра, и вам в ней править, а мне нужно на покой.
   Он поднялся и медленно пошагал на покой. «Бедный старик, – подумала Ольга. – Не мог же он сам написать это письмо? Ведь он так одинок! Столько лет жить и вспоминать братьев, отдавших жизни за его спасение…»

   Эпилог
   Между тем, никто так и не узнал, что же на самом деле представляло собой это письмо. Что до Торила, то смогли разузнать лишь о его захоронении, не больше. Последний действительно прожил последнее время где-то за северными границами империи. А Верион… Верион по-прежнему является почтенным представителем той далёкой эпохи, когда во мгле люди пытались сберечь единственный лучик надежды. И хотя его здоровье стало шалить, в свои девяносто он держится молодцом.

                Конец