Крылья- 17. Творец

Ловя парусами попутные  ветра, я приближалась к Солнцу. Можно было просто шагнуть, не тратя времени на смены галса.  Но уверенности в силах было ещё маловато. Казалось, что  промахнусь и сгорю.  По этой причине, почувствовав, что с трудом справляюсь с притяжением светила,  некоторое время присматривалась к звезде на расстоянии, оставаясь во владениях  Меркурия. Внимание привлёк  какой- то непонятный объект, зависший в  лучезарной короне.   Используя силы случайных космических попутчиков,   приблизилась к нему и поразилась тому, что  не жарко.  Паруса с жадностью впитывали в себя солнечную энергию, перерабатывали, передавали мне. Она, в свою очередь, изменяла  тело. С тем, что происходило внутри, ещё предстояло разобраться,  а кожа  превратилась в  гибкую  чешуйчатую  броню, не  понятного на солнце, цвета.  Наконец, я остановилась прямо напротив  сооружения, напоминавшего  взорвавшийся, позади меня, мир.   Для того чтобы попасть туда,  необходимо было   выйти под  сжигающее Солнце, от которого уже не спасала никакая  защита.
Пытаясь найти решение задачи, обратила внимание  на бездну под ногами, вдруг превратившуюся  в зеркальную рябь речного мелководья. В успокоившемся отражении  увидела себя. Отражение  уходило  куда- то глубоко- глубоко вниз. И была ли там опора, не известно.  Как у мангрового дерева.  Ни корней, ни побегов. Физически ощущая своё одиночество,  неприкаянно повисла на ветвях Мирового Дерева и, конечно же, сорвалась в  отчаяние. Никого, кто бы назвал дочерью .  Никого, кто бы назвал мамой. Я падала в удушье слёз, не желая сопротивляться мороку солнца. Положение спас случайный астероид.  А, может, Судьба. Кто- то из них  выстрелил мной в нужном направлении и,  с нужной скоростью.
Немного обгорев, Демон   пробил  невидимую оболочку и, кубарем покатился  по траве перед крыльцом огромного дома,  похожего на  дворец, в котором   я  выросла.   Потолки уходили ввысь, дальние углы теряли  очертания, коридоры пугали  бесконечностью.  Показалось, что место для рождения  сыновей, найдено.  Здесь я занялась  лечением  ожогов. Потом смывала с себя остатки тысячелетнего ожидания и трансформ. Еду заменил  продолжительный сон.  Отдохнувшее тело  не захотело одеваться. Серо- зелёная атласная чешуя легко стала смуглым покровом  без малейших признаков возраста и болячек.  Уступая привычке, Демон,  всё- таки,   натянул  комбинезон из сгоревшей кожи и, доедая  её остатки,  отправился исследовать мир за стенами дворца. 
Он   оказался   скучным.  Идеально прямые дорожки, делили траву, кусты и деревья на, строгие квадраты, овалы, пирамиды. Каждый листочек и травинка были аккуратно  упакованы в восковую оболочку, зелёного цвета. Она не требовала влажной уборки, но и не давала жизни. Тишина  мира  нарушалась только моим сопением. Соскучившись,  Демон круто  развернулся на месте и,  направил в  искусственное  небо  требование, ставшее естественным продолжением  хлопнувших  парусов.  » Гром и молния!» Огненные зигзаги сорвались с высоты. Немой мир оглох от небесной канонады. «А дождь», капризно переспросила я  через несколько минут ожидания.  Разверзлись хляби небесные, летний, все - сокрушающий дождь, со всего маху, обрушился на зелень в упаковках. Я стояла, задрав подбородок, ловя открытым ртом, дождевые струи. Вскоре, вымокло всё, вместе с  внутренностями. Утопая в грязи по щиколотку, вернулась на крыльцо. Сидя на ступеньках,  Демон  прикидывал,  нужна ли ещё гроза, достаточно ли влаги, что можно запустить в грязь в качестве строительного белка для жизни.
В   голову ничего не приходило, омытое нутро  просило  есть.  Даже затосковалось: «Курочку, жаренную сейчас бы».   Досадливо хлопнув ладонями о колени, начала вставать со ступенек.  В воздухе промелькнула  куриная тушка аппетитного золотисто- коричневого цвета.   Ловя её,  я вывалилась под дождь. Остальное уже было делом техники.  Обильно поужинав, Демон  пренебрёг  чистотой ради жизни и,  выбросил   отходы под не иссякающие струи. Оставив всё, как есть,  мы отправились спать. 
Утром третьего дня Демон  остановил  потоп, закатил  штанишки по колени и, принялся  творить. Пока не подсохла  грязь, созидание происходило само собой.   Скользкий  первобытный  кисель, в который превратилась за ночь земля, вытекал из- под ног, заставлял размахивать  руками и парусами, ловя равновесие, сочно называть   то, что хотелось  получить.
 Распогодилось,  Демон  возгордился, увидев   плоды своего вдохновения.   Безжизненная зелень  буйно цвела.  Яблони, вишни, груши соседствовали с боярышником, рябиной и иргой. Эти цветущие красавицы переплетали  веточки с сиренью, черёмухой и лимонником. Дом обвивали  девичий виноград, хмель и вьющиеся розы.  Без всякого намёка на очерёдность цвели ландыши, жасмин, флоксы, шиповник, ирис и что- то ещё, вызванное  в междометиях и коротких словах.
В твёрдой уверенности в собственном всемогуществе,  я пошла вдоль дома. Повинуясь взмахам руки, огород  зарастал  чистотелом, одуванчиками и горчицей.  Травы  мгновенно начали  цвести, над ними появились пчёлы, шмели и осы. Работы им прибавилось, когда  настал черёд  малины, винограда  и смородины.   В общий букет  добавились   запахи  картошки и тыквы.  Вдруг, за спиной каркнула ворона. Я удивилась и оглянулась. На земле хозяйничала куча помощников.  Вороны, галки, воробьи и синицы собирали веточки для гнёзд, копались  в почве, добывая,  неизвестно что.   Сороки, трясогузки, скворцы и зарянки  наполнили воздух птичьим гомоном. К нему добавилось заполошное кудахтанье кур, появившихся из- за пройденного угла. Я уже не размахивала руками, просто стояла и сочиняла. В босую ступню ткнулся чей- то нос. То был ёж, чуть  дальше,  в траву скользнула змея.  Охотник  отправился следом, а под ногами муравьи спешили по своим делам, суетились солдатики и прыгали кузнечики. На   траве появилась тень коршуна. Она накрыла  кучку цыплят, помогавших маме справиться с дождевым червяком. Не вмешиваясь, я повернулась и,  пошла дальше. За спиной кукукнула кукушка. Три раза. Наверное, тысячелетиями мерила.
Выйдя за угол, замерла в немом восторге. Ничто, уходящее прямо в солнце.  Здесь, видимо, никто не бывал и «вид из окна»  не продумывал. Только купол угадывался  далёкими бликами, отражающими вспышки на солнце.  Естественно, появилась дорога, петляющая между холмами, заросшими донником. Идти туда уже не хотелось, навалилась усталость. Было решено, что завтра вот там поставлю лес и засажу его берёзой, осиной и дубом. Вот тут кину опушку с зарослями папоротника, тысячелистника и  пижмы.  Чуть ближе придумаю земляничные поляны, вот здесь у меня будет поле Иван- чая. Пройду дальше и найду место для заливных лугов,  обильных сенокосов,  и речки.  Планы отняли последние силы. В конец, одурев от шквала запахов, звуков  и цвета, я « забросила» себя  в комнату, повалилась на кровать, ударилась об угол подушки и потеряла сознание.
Четвёртый день начался с того, что выйдя на крыльцо,  Демон  спугнул   курицу, дремавшую на яйцах.  Громко выказывая  своё недовольство, незадачливая наседка, соскочила с места и побежала прочь со двора.   Тут же   была, придумала жаровня, стол и стул. Из воображения к жареным яйцам, достались  свежие огурцы  и помидоры. Потом  нарезался  салат ножом, очень кстати, подвернувшимся под  руку. Салат  заправился  сметаной, в которой стояла ложка. Сметаны оказалось много, к ней добавился   творог.   Как- то сам собой, в намешенной   массе появились  изюм и сахар. Пока кипятился и настаивался чай,  «сходила»  за, поспевшими одновременно, вишней, клубникой и смородиной. Медитируя под запах укропа, завалившего стол,  некоторое время любовалась люпинами и крупными, степными маками, нашедшими ночью  место в разнотравье палисада.
Умиротворённое созерцание нарушили голоса, приближающиеся из дома.   Оглянувшись,  я   увидела, огороженное изящными перилами, крылечко. То самое, на котором сейчас хозяйничала.  Только столов и стульев прибавилось.
 Демон ставил детскую мебель.