Обскурия Возвращение в Тоттенбург X Тени теней

О бог мой - Солнца златоглавый лик
Кумир людей, отец всех ясных дней
Убереги меня от стрел, мечей и пик...
И моей тени, как от тысячи теней
Я сокрушу всех словом и мечом
Тебе клянусь я в этом всей душой
Но тени меч и слово ни по чем
Когда паду я, она встанет надо мной.
                дон Бальтазар Торос


Серыми, как камень глазами отец Гемма смотрел в пустое небо Тоттенбурга. У них с этим небом было много общего. Оно возвышалось над землей также как и он над своей паствой. Оно опустилось к земле под грузом тяжелых дождевых облаков, как и инквизитор, осунулся под грудой незаконченных дел. И они оба должны были как можно скорей утолить жажду своей земли и своих людей. Жажду дождя и жажду крови.
-Закройте окна, брат мой. - Велел он Александру, закончившему возиться с его облачением. - Как известно, поветрия и открытые окна причина всех болезней, равно как открытые души и умы причина грехов.
-Как известно, ваши полномочия достаточно широки. Но... - Клирик затворил оконную створку, украшенную витражом с рыцарем Яном - победителя лунарков и покровителя Пегасии. - Но стоит ли брать на себя роль народного лидера? Пусть дож бы и расхлебывал то, что заварил.
-Мы причастны к этому не меньше. - Гемма взглянул на свой наборной панцирь, каждая пластина которого была украшена солярными крестами. Доспехи были начищены, а "перья" булавы заточены также же идеально, как и его острый язык.
-Да, к вам на исповедь просится некий дон Дрейк. - Александр поспешил сменить тему разговора. - По мне, так он почти карикатурный идальго с длинными усами и непомерной набожностью.
-Так это же отлично! - Инквизитор загадочно улыбнулся. - Будь добр, позови его сюда, прежде чем выйти к своей пастве. - Гемма провел мозолистыми пальцами по седеющим волосам, стриженным коротко по моде Древней Империи. - Седею, лысею, а скоро еще и бородой зарасту как маг-огнепоклонник. А? - Бросил он вслед уходящему клирику.
-Ну что вы! - Откликнулся тот, выходя из обители. - Вы... пока что вы идеально выбриты.
-"На монахинь из хора он смотреть побежал, а не к службе готовиться!" - Проскользнула в голове Геммы по-старчески ворчливая мысль. - "Хотя сегодня там действительно есть на кого посмотреть. Не гарем князя - выборщика, конечно же. Но лучше бы всем подстилкам Маркуса оказаться сейчас здесь, в моем храме, да хоть на лунарских галерах. Но только не там, где они сейчас!" - В дверь тяжело постучали.
-Войдите, сын мой. - Инквизитор не только слышал, он и ощущал скрытую мощь своего гостя. - Да, да, я ожидаю именно вас!
               
                * * *

Ветер затих, умолк еле слышный шорох листьев и даже едва различимый плеск волн стал еще тише. Следопытка слышала грохот своего сердца. А может это был далекий отзвук камнепада в горах или бой лунарских барабанов по ту сторону моря. Хрипло прокаркал ворон. Или нет, это дож тяжело прокашлялся, прочищая больное горло.
Таких как ты давно уже изгнали
Забвенья чашу до конца теперь испей
Отныне дом твой - храм печали
А твой доспех - лишь серебро цепей
Прощай, моя стальная Аранэя!
Твой сладкий яд стал кровью моих вен
Но ты ушла, и я уж не жалею
О жизни, что я взял тебе взамен - Продекламировал Бальтазар с балкона на всю округу и Луна невольно улыбнулась.
-Ты носишь одну косу. - Она бережно погладила густые локоны следопытки. - Это значит, что у тебя есть муж, не так ли? Тогда почему же ты еще...
-Был... - Лиса поддалась ласковым пальцам лунарки и воспоминания о былом показались уже не такими тяжелыми. - Меня выдали замуж в двенадцать, перед самым началом замятни, четыре года назад. Игорь был против жениха, выбранного нашими родителями. Он был из Соколов, из враждебного нам рода. - Следопытка приоткрыла глаза, почувствовав, что теперь лунарка гладит ее только одной рукой. Второй Луна взяла со столика кубок с вином. Лиса грешным делом подумала, что ее любовница решила доставить удовольствие себе самой, и теперь улыбалась своим мыслям. - "Они не такие уж гиденисты, как о них говорят." -  Уверила она себя. - "Или, по крайней мере, умеют держать себя в руках... Ой!" - Вдали прогремел колокол, зовущий на заутреню. Мужчины покинули балкон и, проскользнув сквозь комнату, раскланявшись, удалились.
-Твои мысли, конечно, тоже ничего, но лучше продолжай вслух. - Лиса покраснела от смущения. Как можно было забыть о том, что Луна читает ее мысли? Хотя, именно из-за этого в ее объятьях можно было забыть о чем угодно. Однако, лунарка неотрывно смотрела на поверхность вина, даже не пригубив его.
Что случилось? - Лис потянулась для поцелуя.
-Колокол уже смолк, а рябь... В общем, ненавижу этот шмурдяк из винограда и яблок, это "вино"... - Луна ответила на ее порыв. Их губы сомкнулись, и следопытка почувствовала вкус ее крови. - Продолжай.
-Жених мне тоже не понравился, но что я могла сделать? - Лиса не сводила глаз от лунарки, а та перелила содержимое кубка в мелкую блюдцу и уставилась на нее. - А вот мой братец мог. Он спровоцировал его на поединок прямо между свадьбой и брачной ночью. И зарубил его своим любимым топором. Красным, со странными узорами. - Она вздохнула. - В общем, так замятня, наша братоубийственная война и началась.
-Это мужской мир, моя сладкая. - Лунарка отвела пальцами медный локон, упавший на лицо следопытки и заправила его за ухо. - И война тоже их, не стоит себя в том винить. И так по обе стороны моря Штормов, уж поверь!
-Тогда если нет разницы, почему ты сейчас здесь? - Лиса очень боялась обидеть ее. Всю жизнь не боялась почти ничего и почти никогда, а теперь испытала великий страх. Страх потерять свою Луну.
-Потому что здесь я могу хоть что-то изменить. Возможно, даже к лучшему. - Их взгляды встретились, отдающий багровым карбункул встретился с пламенным янтарем. - Да, здесь есть синие, воюющие с красными и серые, спорящие с черными. Но именно в споре и борьбе рождается истина. А в каждом лунарке есть и синий и черный, и Ночь знает какой. Им нет дела до внешних перемен. У них тысячелетиями не меняется ничего. А жить и думать также как твои синебородые прадеды иногда просто глупо, подчас опасно и почти всегда трусливо. И... я не твоя. Прости.
-А я не хочу, чтобы что-то менялось. - Больше всего Лиса хотела сейчас заглянуть в глаза лунарки. Убедиться в том, что она ее обманывает. Но испугалась обжечься холодом ее равнодушного взгляда. - К Ночи мужиков с их войнами, честью и шароварами! Мне достаточно наших юбок и стилетов.
-И копий! - Улыбнулась Луна.
-Изредка. - Следопытка улыбнулась в ответ. - Но я клянусь, что убью любого мужика в платье! А что все - таки с вином?
-Какой из музыкальных инструментов считается древнейшим? - Лунарка сложила ноги по традиции своего народа и мелодично похлопала ладошами по коленям.
-При чем здесь это? - Опешила следопытка. - Не имперские лютни, не ирийски арфы, не трубы... может рога? К чему это?
-Ты спросила меня, что с вином, а я спросила тебя о музыкальном инструменте, верно? - Лиса кивнула. - А ответ на оба эти вопроса один - Барабаны.
               
                * * *

В оружейной было темно и тихо. Пока что. Лишь только свет дня упадёт из узкой бойницы на серые стены, увешанные смертоносным железом, как сюда тут же повалят взволнованные горожане. Слишком бедные чтобы иметь хорошее оружие, и слишком обременённые работой для хорошего владения им, но в тоже время слишком гордые, чтобы стоять в стороне от битвы. А сейчас здесь был только дож и его немногочисленная свита. Бальтазара облачали два самых верных из его кузенов и его Топоров-Тур и Обур. В крестильной книге они само собой именовались иначе, Виктором и Вальдемаром. Но кто в бою называет друг друга такими напыщенными именами. На его чёрный стёганный костюм со вставками из позолоченной кольчуги Топоры одели стальной нагрудник из закреплённых на шарнирах пластин, наплечники и латные поножи с кольчужными сабатонами. Голову Бальтазара венчал позолоченный лёгкий остроконечный шлем. Этот бацинет не имел забрала и был украшен символом Солнца. Шлем Бальтазара как - будто говорил о том, что его обладатель не только бесстрашен, но и избран Пирром. Что он не прячет лицо за личиной забрала и открывает его навстречу всем смертям, подобно простому солдату. Оружием дожу служил фамильный меч Торосов-Диомах. Клинок был, по сути, двуручным фальшионом, единственным в своем роде и выкованным из парных сабель поверженного врага Тоттенбурга Алголя Первого. Щиты Бальтазар не любил, больше полагаясь на расторопность своей гвардии. А вот стилет на поясе был для него как родной.
-Я сам застегну оставшиеся ремни и одену перчатки. Снарядите лучше себя. - Велел он своим братьям.
Доспехи гвардии дожа были столь же красивы, как и дожеские. Только украшены были не золотом,а латунью и медью. Тела воинов защищали доспехи из элементов кольчуги, латных  прикрытий кистей и суставов, а также набранных под красным бархатом бригантных панцирей, наручей и поножей. Головы Топоров венчали остроконечные шлема с широкими полями. А основное оружие соответствовало их названию. Они, как оружие, так и сама гвардия пришли в Старую Империю,а затем и в Тоттенбург с Севера и за века службы изменились лишь отчасти. Простые двуручные секиры с серповидными лезвиями со временем обрастали шипами и крючьями и всё чаще украшались цитатами на древнеимепрском, нежели рублёными рунами Драммера. А белокурые и рыжие в былые времена Топоры смешавшись с местным населением, всё чаще были кудрявыми брюнетами. Но за то их глаза не потеряли зеленого и голубого блеска родных фиордов и гор. Виктор взвесил свое оружие в одоспешенных руках. Его секира имела два семетричных лезвия. Он увидел такое оружие в наскальных рисунках, украшавших древние гроты под городом. Теперь оно стало еще тяжелее, да и латы заметно стесняли движения. Все это было привычно, но... - "Какой Ночи!" - Подумал он. - "Наши доспехи хороши против имперского оружия. Но лунарская сталь куда легче, да и биться с ними нужно куда резвее!" - Он снял бригантину, налокотники и оплечья, оставив из брони только длинную кольчугу.
-Ещё бы сетку рыболовную напялил! – Заявил Вальдемар с улыбкой. И махнул своей секирой обухом вперед. И этот молотоподобный обух не уступал в грозности острию. Но как только его оружие аккуратно коснулось плеча Виктора, двусторонняя секира уже дважды проскользнула по панцирю Обура.
-Как? Разрубленным надвое?! - Парировал Тур. И братья хрипло рассмеялись.
Самым неброским и тихим в стенах оружейной был кавалер Конрад. Из его прежних доспехов в пригодном состоянии были только изношенный чёрный поддоспешник да вороненная кольчуга с капюшоном и длинными рукавами. Он облачился в нее, подобрав себе кожаные набедреники и поношенные латные перчатки. Багровое сюрко сменил чёрный плащ ордена Кроноса, покрытый кирасой из бычьей кожи и подпоясанный старомодным широким ремнём с Соколом в ножнах от Нетопыря. На голову кавалер водрузил такой же шлем, что и у Топоров, но без следа украшений на добром металле. И что важнее - он очень удобно садился на голову. Вооружение Конрада завершали кинжал с клиновидным лезвием, разумеется, одноручный чекан.

-Выходим! - Скомандовал Бальтазар. - Мы должны быть первыми во всем. И на стенах и в бою! - Черная бородка дожа приняла смешную форму в надменной улыбке.