000000000000000000000000000000000000000000000000000000000
000000000000000000000000000000000000000000000000000000000
000000000000000000001111111111111000000000000000000000000
000000000000000000011111111111111100000000000000000000000
000000000000000000111111111111111110000000000000000000000
000000000000000001111111111111111111000000000000000000000
000000000000000011111111111111111111100000000000000000000
000000000000000111111111111111111111110000000000000000000
000000000000001111111111111111111111111000000000000000000
000000000000011111111111111111111111111100000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000111110000001111111000000111110000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000111111111111111111111111111110000000000000000
000000000000011111111111111111111111111100000000000000000
000000000000011111111111111111111111111100000000000000000
000000000000001111111111111111111111111000000000000000000
000000000000000111111111111111111111111000000000000000000
000000000000000111111111111111111111110000000000000000000
000000000000000011111111111111111111100000000000000000000
000000000000000000111111111111111110000000000000000000000
000000000000000000001111111111111000000000000000000000000
000000000000000000000011111111100000000000000000000000000
000000000000000000000000111110000000000000000000000000000
000000000000000000000000111110000000000000000000000000000
000000000000000000000000111110000000000000000000000000000
000000000000000000000000111100000000000000000000000000000
000000000000000000000000001111100000000000000000000000000
000000000000000000000000000111000000000000000000000000000
000000000000000000000000000001110000000000000000000000000
000000000000000000000000000000100000000000000000000000000
Давним, неизвестным вечером короткий мужик с поседевшей бородой и в затертых штанах, замученный, бронзовый от загара, рухнул на облезлый стул и стал ждать ужина. Каморка маленькая и душная, окна маленькие и не открывающиеся, от чего приходилось оставлять входную дверь открытой. Супруга бегала по каморке, подгоняемая нетерпимостью оппонента.
- Ну все, садись. Новость есть!
- Какая?
- Ты из дома выходила сегодня? Вышла бы- узнала!
- Дел было предостаточно. К тому же, пусто как-то на улице было. Чего я там пропустила?
- О-о...
- Ну?
- Стоял я, как обычно, у станка, вата в ушах, так что ничего не слышно. Кто-то из наших сумел так громко крикнуть, что весь цех обернулся в сторону входа:
- Э-эй!!! Все за мной, сейчас вы сдохнете от восторга!
- Мы не такие уж впечатлительные! Чего там, говори скорей!
- Я уверен, что вам понравиться, скорее!
Все, как один, выбежали из цеха, не выключив станков. Зазывала вел нас переулками и петлями, создавался вид погони толпы за тощим рабочим. Некоторые прохожие, заинтересованные торопящейся толпой, тоже присоединились. Когда многие начали задыхаться, он резко остановился и развел руками.
- Смотрим, господа!
Мы стояли у главной ратуши столицы, когда труп царя выносили какие-то люди на внешнюю сторону крепости, спотыкаясь о кусты и неожиданно появляющиеся камни. У них на плечах и воротниках суконных мундиров нашиты три белых ящера, пронзающих копьями землю.
- Чего-то я о таких не слышала!
- Конечно не слыхала, они же тайная партия! Но разрослись, кажется, неслыханно. И царя выносили тоже без официальной огласки. Под фундаментом крепостной стены, в заранее выкопанную яму сбросили его, каждый хорошенько плюнул туда и стали закапывать.
- Ну что, пролетарий, о прежней своей жизни можете забыть! Изменения не заставят себя ждать.
- А это в лучшем или в худшем смысле?
- Конечно же в лучшем! Но все зависит, на самом деле, от вас!
- Стойте! Как звать-то вас?
- Ха-ха! Читайте газеты, дорогие, скоро все узнают!
- Ну, если вы того стоите, то мы с вами!
- Непременно с нами!
Своей уверенностью они ясно дали понять, что спрашивать разрешения ни у кого не собираются. К тому времени подтянулся начальник, стал браниться самыми оригинальными словечками, какие мог придумать.
- Чего не работаете, уроды?! Будто тут революция, что вы посрывались с рабочего места?!
- Так и есть!
- Да, Петр Михалыч, революция!
Набором жаргонных неразборчивых фраз, исходящих из уст разных людей, мы кое-как разъяснили ситуацию.
- Да ну?! Гоните!
- Не-не, чес слово!
На этом представление закончилось. Мы вернулись на рабочие места, взбудораженные и заинтригованные.
- Ну, если так, то смута будет большая!
- Что верно, то верно...
- Ну все, ешь, остыло уже!
Мужик нагнулся над тарелкой, супруга сидела рядом, подрезая чего-нибудь и выпытывала различные подробности.
-- -- --
Среди знати, как и предполагалось, развернулась большая дискуссия. Несмотря на это, существовал десница, владевший правами на престол. У царя было завещание со всеми подробностями этого рода, но его, кажется, закопали вместе с ним или уничтожили вместе с кипой бухгалтерских учетов и важных документов, сожженных в печи и развеянных над морем.
Белые ящеры на месте не сидели и активно занимались своими делами, но те у кого они искали большей поддержки, оказывались старыми, злыми и педантичными. Знать ясно поняла, что скоро окажется на виселице и стала успокаивать взбудораженные и осмелевшие массы, обещая перемены, реформации и прочие уничижения, только бы переманить на свою сторону большинство. По улицам расхаживали сплетники ящеров, кричали всюду о идеалах социализма, таких же абсурдных, как идеалы алкоголизма или тунеядства.
Утром июня, жарким и пышным, когда по улице лениво бродят люди, щурясь и закрываясь от света, не видя ничего дальше двух метров, в ратуше собрался тайный совет по причине текущей перемены. Советы вообще редко собирались, а если и собирались, то без участия царя и смысла в целом. Присутствовали немногие, лишь самые избранные и самые влиятельные в стране. Генералы нервно крутили в руках стаканы, министры гладили облысевшие макушки, секретари и некоторые влиятельные люди стукали костяшками пальцев по дубовому столу, питавшему в себе, как и стены просторного зала, много табачного дыма, пафосных выражений и оправдательных жалоб. Все ждали десницу, который, будучи очень не тактичным, в это самое время накидывал наскоро мундир и расчесывал длинные волосы.
- Извиняюсь, господа, меня только разбудили!- десница потер глаза и устроился в кресле.- И так!
- Извините, Петр Александрович...
- Что! Какая-то срочная новость?
- Очень срочная.- продолжил сенатор Карлин, доставая из кармана платок.- Адмирал полиции не пришел на совет. Видите? Его тут нет!
- Ну ничего, не такая беда!- ответил десница.- Он никогда не приходит, так же, как и государь...бывший государь. Гордыня и удивительная слепота бесит и, зачастую, губит. Так или иначе, я имею больше всех прав на престол, будучи женатым на сестре бывшего царя.
- Допустим, а с ящерами что делать?
- Да как с обычными бунтарями. Вооружаем полицейских, вводим комендантский час, гоняем сплетником и незамедлительно вводим некоторые общественные реформы, они уже давно предусмотрены. Все, что только возможно!
- Боюсь, без революции не обойдется. Это уже давно назревало...
- А мы все таки постараемся!- возразил Петр.
- Петр Александрович,- начал Сардинский, президент хлопчатобумажного треста, молодой, но умелый человек, резкий и бескомпромиссный по натуре.- Мне кажется, что лучшим ходом будет поднятие на трон новой династии...
- Что?! Чего ты там задумал?- осведомился сенатор Карлин.
В комнату вошел мальчик с кувшином, поклонился.
- Разрешите, господа?
- Конечно, Сеня, налей всем вина.
Мальчик скромно прошел, разлил всем в граненые стаканы вина и быстро удалился.
- Так вот.- продолжил Сардинский.- Я советую, исходя из бескорыстных соображений. Это так же безобидно, как сменить старую шляпу, которую нельзя уже починить. Смена династии успокоит народ и притупит бурные настроения. А если на престол выйдут те же потомки тирана и невежды. О-о.
- Вы хотите сказать, что нужно выйти на улицу и выбрать первого встречного?- спросил Петр.- В самом деле, я не гожусь на роль государя и в моей голове давно грезит мечта об отставке, милой семейной жизни. Но я за государство волнуюсь, за будущее.
- Ну, что же, мысль хороша. Поднимем с улицы какого-нибудь оборванца, вырастим и воспитаем хорошего такого попугая, который будет прикрывать все наши дела. К тому же, покончим с самодержавием, правда? Кто за, поднимаем руки! Ну же, поднимаем!
Семь из одиннадцати сидящих, включая десницу, Карлина и Сардинского, проголосовали "за".
- Большинство! Так и поступим!- воскликнул Карлин.
- Кто выступит наставником?- спросил ген. секретарь.
- Давайте, Петр Александрович, вы лучше всего подойдете.
- Согласны.
- Господа, я вообще-то, собирался...
- Ну ладно, вы же волнуетесь за государство! Вы самый подходящий человек для этой ответственной задачи.- возразил Сардинский.
- Хм...- он поколебался и через полминуты ответил.- Тогда у меня одно условие. Точнее просто прихоть.
- Озвучьте, пожалуйста.
- Это будет девочка. Маленькая девочка. Не слишком повредит, даже больше понравиться всем.
- Да без проблем! Пустяк! На том и порешим!
Карлин махнул рукой, занес ее за голову и в такой позе стал ждать завтрак. Все немного расслабились, вспомнив о частично решенной проблеме и с энергичностью занимались проеданием гос. бюджета.
- М-м...Хорош поросенок! Мальчик, передай повару серебряк!
- Хорошо.- мальчик поставил на стол квашеную капусту, взял серебряк и выбежал в кухню. Для повара это было оскорблением, потому что он зарабатывает в десяток больше и власти косвенно имеет намного больше, чем все эти тунеядцы.
Петр сидел во главе стола, лицом ко входной двери, которая в это время была заслонена тяжелой позолоченной балкой. Он вел себя
наиболее цивилизованно, несмотря на свое внешнее безобразие, как бы в контраст с остальными господами. Уважал спорт, из-за чего заочно обзывался "черномазым" и любил простой ручной труд, из-за чего так же имел дурную репутацию среди господ благородных кровей. Его длинные волосы, завязанные в косу, во время трапезы падали в тарелку, оставаясь всегда жирными и грязными.
- Петр Алексеевич, состригите вы их, зачем они такие длинные?- спросил Сардинский.
- Это мой стиль, понял? Больше ни слова об этом!
- Хм...
-- -- --
На следующий же день, точно такой же, как и вчера, господа в сопровождении четырех охранников вышли на охоту. То были наши знакомые: Сардинский, сенатор Карлин, Петр и Костинович- верховный судья и очень кичливый человек, также присутствовавший на совете. Все они вышли на охоту за царицей, если можно так выразиться. Захватили с собой мешочек леденцов, выбрали самые бледные костюмы, чтобы не смущать никого и отправились в самую кишащую часть города- центральную площадь. Она представляет из себя пересечение шести мощеных дорог, где люди бегают вперемешку с лошадьми и повозками, торопящимися неизвестно откуда и куда. В центре огромная чугунная скульптура, изображающая богатыря, держащего за шею сокола.
- Жарко сегодня.- сказал Петр.
- Да, жарко.- ответил Карлин.
- Дай леденец, пожалуйста.
- Не для тебя предназначается.- десница взял себе один леденец и спрятал мешочек в карман пиджака.
- А мы не могли экипаж нанять?- спросил Сардинский.- Идти же далеко.
- Как же? Из экипажа не видно ничего, а так легче заметить подходящего ребенка.
- Тоже мне оправдание. А как мы выбирать будем, и вдруг окажется, что у него родители есть?
- В смысле? Если он будет оборванный, грязный и тощий, значит, то, что надо.- ответил Петр.
- По моему, все дети нищего рабочего класса тощие, грязные и оборванные.- сказал Карлин.
- Ну нет, не надо так обобщать. Если что, мы спросим у местных о нем.
- Да, спросим у местных.- поддержал Петр.
Господа перешли два квартала, дали милостыню одному попрошайке, проявившему на этот счет большие стремления и свернули на большую улицу, прямо ведущую к центру.
- Я бы ни за что не взял, если бы мне предложили деньги на улице.- сказал Карлин.
- Сенатор, если бы вам хотелось кушать, то взяли бы что угодно. Вы же никогда не нуждались ни в чем, кроме...- Сардинский хотел сказать ума, но промолчал.
- Кроме чего?
- Да нет, ни в чем...Я хотел сказать, опыта жизненного. Вы родились в роскоши, воспитаны в роскоши и живете в роскоши, пытаясь судить о нищенстве. Мне эта тема немного ближе, чем вам.
- Сардинский прав. Вы ничего не смыслите в жизни простого человека.
- Чего наехали на меня?! Не смыслю и не собираюсь смыслить! Сами же не лучше!- Карлин сдвинул брови и отвернулся от господ, рассматривая резные окна главной улицы. Для него простые люди были не больше, чем куры-несушки, источником крова и бесплатного пропитания. Что касается мнения остальных господ, то они менее избалованы, в особенности Сардинский, вышедший из семьи бедного рыбака. Когда его спрашивали, как так у него получилось, он сморщивался и говорил, что это долгая история, о которой неприятно вспоминать. "Главное- это настоящее положение дел"- говорил он: "А прошлое лучше зарыть куда-нибудь поглубже..."
- Ну не грусти, возьми конфетку!- ухмыльнулся Петр.
- Пошел ты!- с тем же злостным видом крикнул Карлин и выхватил пару леденцов.- Совсем меня не цените!
- Пришли! Центр города!
Господа остановились у памятника, Сардинский сел на широкий гранитный пьедестал и развел руками.
- Та-ак! Что мы будем делать?
- Будем искать...Охрана! Пробежитесь по району и если встретите маленькую бездомную девочку, сразу зовите нас! Живо!- крикнул Петр и четверо здоровых мужиков разбежались по разным сторонам.
- Мы остались без охраны.- с некоторым дрожанием в голосе сказал Карлин.
- Да ничего! У меня револьвер на всякий случай!- сказал Петр и достал из пиджака короткий карманный револьвер.
- Успокоили, конечно! Не удивлюсь, если вы ни разу не стреляли из него!
Прошло пол часа, и стражники по очереди стали возвращаться. Первый вообще никого не встретил, за что получил затрещину от Карлина. Второй находил только мальчишек и тоже получил затрещину. Третий встретил маленькую девочку, но не смог ее догнать и получил две затрещины. А четвертый, пришел позже всех, запыхавшийся и сказал:
- Ваши величества, вон тама лежит девочка, полуживая, полумертвая.
- Ну так пойдемте! Что творится в этом городе! Не найти ни одной бездомной девочки, когда они так нужны!- Карлин толкнул стражника, приказывая вести к месту. Через некоторое время он понял всю глупость сказанной фразы, но оправдываться было уже неудобно.
Они пошли по северной улице, на удивление безлюдной и грязной. Дорога проложена не по правилам, поэтому перекосилась и разошлась во многих местах, создавая трудности для повозок и экипажей. Небо было ясное и солнце как бы следовало за господами, подогревая их облысевшие макушки, и высушивая недавние лужи на дороге. В конце концов они завернули в узкий переулок, в который едва пролезает один человек и остановились перед телом, лежащим меж двух старых товарных ящиков.
- О-о, Господи! Она еле живая!- воскликнул Сардинский.
- И к тому же без чувств.
- Так, вроде дышит. Охрана, аккуратно берем ее на руки и бежим скорее в больницу!- крикнул Петр.
Один из стражников, который ее и нашел, взял на руки и понес быстрым шагом в сторону больницы, находившейся неподалеку от центральной площади. Все остальные последовали за ним, испытывая некоторое облегчение и в то же время отвращение к данной ситуации. Петр шел рядом со стражником, поглядывая на девочку тревожно и жалостно, как на задавленного колесом голубя. Он по природе своей был очень чуток ко всякому существу, особенно к животным, считая их безобидными и несущими лишь гармонию творениями, чего никак нельзя сказать о человеке.
Костинович за все время прогулки проронил от силы две-три фразы и только молчал, вздыхал и беззвучно шевелил губами. Чин верховного судьи он получил по наследству от знаменитого отца, но сам не очень ему радовался, считая себя слишком неподходящим для этой ответственной роли, требующей недюжинной наглости и героической глупости. Его более всего забавляла роль наблюдателя, он слушал о чем говорят и что творят массы людей, таких же далеких от идеала, как Земля от Солнца. Но в этом как раз весь интерес и заключается: будь все одинаково умные и правильные, жить стало бы ужасно скучно и книги писать было бы тоже не о чем.
Медсестры и все находившиеся в больнице были немного ошеломлены приходу высокопоставленных господ, тем более в таком количестве и с таким больным, казалось бы, не достойным сильно живого внимания. Девушка в белом халате и розовых тапочках подбежала к господам, изобразив искреннее удивление и неискреннее почтение:
- Дорогие друзья, вы принесли бездомную?
- Да.- сказал десница.- Займитесь ей, пожалуйста, и поскорее!
- А охрана зачем, она что-то натворила?
- Не спрашивайте ничего, будьте добры.- отрезал Карлин.
- Да, хорошо. За мной, идемте. А вы можете пока идти. Вы не нужны.
- Господа, пойдемте. Я завтра ее навещу.- сказал Петр и все вышли на улицу. Они поймали проезжающий мимо экипаж и на нем благополучно добрались до дома.
Стражник донес девочку до палаты, поклонился и пошел обратно.
- Вы служите при дворе?- спросила девушка.
- Да, а что?
- Просто, спокойно наверно, делать ничего не нужно.
- Почему же, гоняют часто, туда, сюда, нервозно на самом деле. Еще больше хлопот было до служения при царском дворе.
- Мм, вы такой привлекательный.
- Я же ничего не сделал?
- Так и не надо ничего делать. Вы от природы такой.
- Да?- он немного покраснел, потом сказал: Последний раз мне так говорила мать в детстве.
- Вам идти надо?
- Да, а то влетит.
- Я с вами прогуляюсь, моя смена давно кончилась?
- Хорошо!
Они вышли на улицу и пошли в сторону царского двора, палимые немилосердным дневным солнцем.
- А для чего охранять этих мерзких господ?- спросила девушка.
- От белых ящеров и бунтарей, которых сейчас повсюду набралось.
- А как так получилось, что эти ящеры пробрались во дворец, убили государя и так же беспрепятственно вытащили его через главные ворота? Разве охрана не заметила их?
- Я тогда был в здании суда и не видел ничего. Говорят, какая-то крыса во дворце есть, прогнал всю охрану и лишние глаза, чтобы дать волю разбойникам. Пока никаких подозрений нет, впрочем, их и не будет.
- Понятно. Хорошо, ты не причастен к этому.
- Да, очень хорошо.
Пара так спешила, что прошла всего-то три часа и подошла к стальным позолоченным воротам под вечер. Стражник этот жил в отдельном корпусе, пристроенном к дворцу, вместе со множеством слуг и таких же стражников, работающих посменно. В основной части, состоящей из тридцати шести комнат, постоянно жил только Петр Александрович, его супруга и двое детишек, а так же несколько важных лиц. Остальной массив предназначался для развлечений, пиров и почтенных гостей. По вечерам всегда играл небольшой оркестр для господ, так что переливы виолончелей и медных инструментов слышно было во всем дворце.
Сардинский, Карлин и Костинович разъехались по своим домам на окраине города, считая миссию выполненной. Петр же хлопотал весь вечер, ходил кругами по своему кабинету, чесал лоб и что-то писал, постоянно подзывая дворецкого и передавая ему письма. В один из таких моментов в кабинет вошла Маргарита, его жена.
- Дорогой, мне не нравится твоя идея. Что скажут господа?
- Они согласны, не волнуйся. Девочка не будет обладать никакими правами, все дела буду вести я и члены гос. совета.
- А почему нельзя взять нашу старшую? Какая, собственно, разница?
- Большая, Марго. Наших нельзя подвергать опасности, а та сирота подходит по всем требованиям. Понимаешь?
- Нет, не понимаю. Ты несешь бред.
- Все уже решено и обдумано. Без вариантов.
- То есть, с моим мнением считаться не нужно? Это я из царской династии, не ты!
- Иди и скажи это господам. Твою династию больше никто видеть не желает.
- Это как же? Ты тоже не желаешь?
- Собственно, да. Не желаю.
- У нас есть право! Почему о нем все забыли?!- она топнула ногой и изобразила мину злобного недовольства.
- Грядет революция, черт возьми! Мы делаем все для ее недопущения, иначе всех нас вздернут на виселице! Перестань выступать, ты ничего не знаешь о наших делах!- он немного взял себя в руки.- Все, успокоились. Все это для благополучия нашей семьи, иначе я бы так не поступил.
- Ты дурак узколобый, понял! Дурак!- Маргарита грозно глянула сначала на десницу, потом на дворецкого и вышла, громко хлопнув дверью.
- Я пойду сварю ей кофе?- спросил дворецкий после минутного молчания.
- Пожалуй, Радислав, и мне тоже.
- Будет сделано.- дворецкий вышел.
-- -- --
В полдень следующего дня, прохладный и облачный, в палате очнулась девочка. Сначала она подумала, что оказалась в раю, но отказалась от этого предположения, когда хорошенько оглянулась по сторонам и потерла глаза. Глаза ее тяжело открылись, некоторое время щурились от света и потом изобразили естественное чувство тревоги. Потолок, стены, раскрашенные цветами и расцарапанные гвоздями, пол, были преимущественно белого цвета, выгоревшего и ставшего телесным. Черные занавески были отодвинуты, пропуская через решетку свет пасмурного неба в палату, отражаясь от стен и падая на бледное лицо девочки. Более всего этого ее удивила собственная чистота, грубая, но блистательно белая рубаха и короткие штаны, расчесанные копны рваных волос на голове. Она долгое время трепала в тонкой руке уголок простыни, пока в комнату не вошла старая женщина с подносом.
- Ты уже не спишь, дорогая? Отлично! Я принесла завтрак.- Старая женщина поставила на тумбу рядом с кроватью поднос с кружкой чая и большим куском пшеничной булки. Девочка сразу набросилась и через пару минут уже ничего не было. У нее была жуткая слабость, боль в перевязанных ранах и головокружение, но она считала нужным взять то, что дают, иначе второго шанса может не быть.- Ух, какая ты голодная! Что же, давай знакомиться.
- Давайте. Я Гайка.
- Гайка?
- Так меня дворовые прозвали, настоящего имени не знаю.
- Хм...Я Антонина Сергеевна, служащая этой больницы. А откуда у тебя такие раны? Откуда ты вообще взялась, дорогая?
- Я украла у одного из мальчишек сумку с какими-то вещами, ну, короче, они догнали меня и отделали. Я нигде не живу и сколько помню, всегда бродила по улицам этого города. Зачем я вам нужна?
- Интересно...Как это, прожить всю жизнь на улице, как какой-то щенок. Не бывает такого...- сама себе сказала старая женщина.- Тебя принесли благородные господа в сопровождении охраны вчера днем. Понятия не приложу, зачем ты им нужна. Один из них сказал, что сегодня зайдет проведать тебя. Спросишь у него, дорогая.
- Спасибо вам за уход. Я первый раз в таком хорошем месте.
- Не мне спасибо, а милосердным господам. Надеюсь, их намерения только благие.
- Я могу постоять за себя, и, к тому же, хуже, чем раньше моя жизнь уже не будет.- она замолкла и повернулась к стене.
- Хорошо, отдыхай пока.- Антонина взяла поднос и тихо вышла.
Девочка сразу задремала, поддавшись своей слабости, но удалось ей это не надолго. Через полчаса в дверь вошел Петр в достаточно простом, но изящном синем костюме, положил шляпу у края кровати и сел на стул. Девочка проснулась, услышав звон ведра, об которое он споткнулся и первая начала разговор.
- Здрасьте, господин. Антонина Сергеевна сказала, что вы скоро придете.
- Антонина Сергеевна- это мед. сестра?
- Ну да, она приносила мне завтрак.
- И так, давай знакомиться. Я Павел Александрович Лукин, десница покойного государя. Сейчас временный правитель нашего великого государства.
- О-о, так вы царь?
- Не совсем. А тебя как звать?
- Я...- она рассказала все, что и старой женщине.
- Сколько тебе лет?
- Не знаю, около восьми.- Она немного прикинула, вспомнила некоторые даты своей короткой жизни и подтвердила.- Да, около восьми.
- Ты знаешь, зачем я тебя подобрал?
- Совсем не понимаю, зачем. Однако, это должно быть лучше, чем раньше.
- О да, намного лучше!- он улыбнулся и поправил воротник.- Считай это очень счастливой случайностью. Тебе поручается ответственная миссия, вследствие ты поймешь ее суть.
- Это что-то не очень хорошее, правда?
- О нет! Для тебя только благо! Выздоравливай и мы примемся за работу. Когда ты вырастешь, то будешь безмерно благодарна нашим господам!
- Поглядим.- она лежала на спине, глядя в потолок.
- Ты точно не знаешь о своей родне?
- Мне говорили, мать звалась Марией или Мариной, больше ничего не известно. Это не важно.
- Хорошо. Пусть так. Когда тебя выпишут?
- А я откуда знаю? Хотелось бы поскорее уже.- она улыбнулась.
- Выздоравливай, а я пойду...
- Ага. Жду вашего возвращения.
Петр Лукин встал, забрал шляпу и вышел, громко звеня каблуками по коридору. Девочка проводила его взглядом до двери, потом отвернулась к стене и стала о чем-то размышлять, держа в руках края простыни. У входа в больницу стоял скромный экипаж, где одна из лошадей ритмично отстукивала копытом какую-то знакомую мелодию, летающую в голове, но никак не желающую выйти на поверхность. Десница сел на твердое сиденье и извозчик любезно повернулся к нему.
- Ваша милость, куда дальше?- седоватый извозчик поправил свою затертую шляпу.
- К поместью Седого, будьте добры.
- Хорошо.- он мягко хлестнул двойку и они резко помчались.- Извините за неудобный вопрос, но вы к Седому по приглашению?
- Почему вы спрашиваете?
- Господин Седой последние недели не принимает никого. Я часто подвозил к нему, но мало кто проходит дальше порога.
- Меня он впустит, будьте уверены. Спойте-ка мне песенку, какую-нибудь лирическую. Вы умеете?
- Конечно, господин! С удовольствием!
Лукин облокотился руками на спинку сидения, изобразил едва заметную улыбку, а кучер запел или, скорее, зачитал, но и то, и другое звучало достаточно воодушевленно:
Помчится корабль из дальних краев
И волны морские разрежет бортами.
От смелых свершений и пламенных слов
Подходит быстрее, гонимый ветрами...
Подходит быстрее, гонимый ветрами...
Когда-то, глядя на горящие очи,
За руки держась, ожидая ответа,
Сказал "За тобою вернусь с того света!"
Вскочил на коня, что заждался средь ночи,
Пустился в дорогу, спеша, что есть мочи...
Пустился в дорогу, спеша, что есть мочи...
Из судна на лошадь опять заскочил,
Пришпорил, пошел по тропе через лес.
К мосту над оврагом свой взор обратил,
В дороге короткой снискал интерес...
В дороге короткой снискал интерес...
И вплавь через реку, и вброд чрез ручей,
И вскачь через поле, ползком под горой,
И влет на орле, столько дней и ночей,
Что взяло...
- А мы уже подъезжаем!- оборвал Петр.- Это вы сочинили?
- Да.- торжественно сказал извозчик.
- Тренируйтесь, и когда-нибудь получится что-то стоящее!- он ухмыльнулся и спрыгнул, направившись к калитке.
Извозчик был обижен таким нелестным замечанием и плюнул в его сторону, когда отъехал на несколько метров вперед.
Три раза постучав в массивную дубовую дверь, к ней подошла служанка.
- Кем будете?
- Петр Александрович, по приглашению.- он кричал, думая, что звук не пройдет через такую толстую дверь. Служанка сняла засов и пару цепей, приоткрыла дверь и впустила его. Он часто бывал в этом доме и знал, что Седой обычно читает или дремлет в большой библиотеке наверху. Но сначала он тихо прокрался в его кабинет, осторожно закрыл дверь и пробыл там несколько минут, после чего вышел и направился в библиотеку. Седой, который, кстати, совсем не седой, в это время спал, криво развалившись в глубоком кожаном кресле. На носу его висели очки в серебряной оправе, поперек на подлокотниках лежала какая-то старая трость, облезлая и потерявшая блеск. Петр постучал по косяку двери.
- Бр-р, чего надо?- Седой нахмурил брови, но глаза не поднимал.
- Это я.- ответил Лукин.
- Кто этот я?...А, Саныч! Садись, чаю спросил?
- Конечно.
- Та-ак...- Седой потер глаза, убрал трость за кресло и выпрямился.- Почему так неожиданно явился, нужна помощь?
- Услуга, маленькая и необременительная.
- Внимательно слушаю...
- Помнишь того желторотого, которого ты прижал вчера на Костяной улице?
- Ты следил за мной?- Седой сделал какое-то кривое выражение лица, потер руки.
- Нет, ты что. Я тогда возвращался от господина Кручинского, славно провел вечер. Проходя по тротуару, вдоль свежий яблонь и каштанов, в пяти метрах от себя увидел тебя с парнишей, ты припирал его к стене и горячо твердил что-то. Мне вполне хватило слов "...я не для того погоны собираюсь менять", чтобы вынести для тебя незамедлительный приговор...
- Постой, это не того, о чем ты подумал!
- Я никогда не слышал таких фразеологизмов! Признавайся, ты крыса?!
- Конечно нет, не смей так думать обо мне!
- Довольно! Вставай и вперед!- Лукин вскочил с кресла и вынул из-за пояса пистолет. Седой достал нож и замахнулся, чтобы бросить, но десница сразу выстрелил ему в правое колено.
- Ах тыж...
- Вставай, черт возьми!- Петр выбил у из руки нож и за другую вытянул его из кресла, потом толкнул к стене и достал веревку.- Сволочь, как ты мог, почему? За что ты невзлюбил корону? Но этому под-о-шшш...
Лезвие кухонного ножа плавно, как весло, рассекающее воду, прошло по горлу десницы и вонзилось сбоку, хлынувшая кровь забрызгала волосы и атласовый халат Седого, оба упали на пол.
- Господин Седой, вы живы?
- Гали-ина Алексеевна, вы совсем двинулись?
- Вас вздернули бы, господин Седой!- служанка, старый и уважаемый житель поместья, изобразила жалостное и скорбное лицо.- Жаль Петра Александровича, что с ним делать теперь? О-ой!
- Теперь вздернут только тебя, дура! Думаешь, Саныч мог убить старого друга? О-о...
- Что делать?- служанка залилась слезами.- Получается, меня вздернут?
- Куда ты денешься теперь? Я за тебя не буду вставать, делай, что хочешь!- Седой засунул веревку в карман, дополз до кресла, взял трость и, опираясь на нее, вышел из библиотеки.
Сардинский, первый узнавший об этом неприятном, прискорбном происшествии, сразу же поспешил принимать участие в следствии и направился в поместье Седого. Он немало ладил с теперь уже покойным Петром Лукиным, и больше всех отмечал его, как самого честного и гордого из всех, что ему известны. И если бы ему предложили любовь всей жизни или его коронацию, он бы задумался над перспективами и степенью эгоизма при выборе вариантов. Жена десницы в это время была за пятьдесят верст от города, в гостях у подруги, и когда узнала о смерти супруга, то решила не спешить и закончить дела, а потом только решать такую мелочную проблему. "Да я предупреждала его не лезть повсюду, вот и получил. Не вижу смысла спешить, что с трупом то сделается?"- говорила она.
Сардинский спешно добрался до поместья на той же карете и с тем же извозчиком, что и Лукин день назад.
И вскачь через поле, ползком под горой,
И влет на орле, столько дней и ночей,
Что взяло...
- Мы уже подъезжаем!- оборвал Сардинский.- Сами сочиняли?
- Да.- торжественно сказал извозчик.
- Тренируйтесь, и когда-нибудь получится что-то стоящее!- Сардинский спрыгнул и зашагал к толпе людей, толпившихся у дверей.
- Да чтоб вас всех!- вполголоса проворчал мужик.- Не удивлюсь, если тебя тоже прихлопнут сегодня!
Сардинский помахал рукой своему знакомому полицейскому, сразу давшему ему весть о происшествии, подошел, пожал руку и изобразил короткую натянутую улыбку.
- Добрый день, дорогой.- сказал рыжеволосый коротышка в восьмиуголке и широких брюках с сильно подвернутыми штанинами, фиксированными булавками.
- Не очень добрый, видишь ли, Павел. Пройдем к месту преступления.
- Пройдем.
Они медленно, обходя у дверей и на лестнице скопления людей, прошли в просторную библиотеку, сначала удивившись, как много в ней стоит ваз с растениями, потом, какие они необычные и разнообразные и что ни одно не повторяется и потом с отвращением на то, что лежало на полу.
- Бр-р, какая же мразь могла такое сделать?- вполголоса сказал Сардинский.
- Какой-нибудь громила, лысый и со страшной мордой.- ответил Павел,- Обычно такие такое творят. Подожди, а это сам Седой не мог сделать? Вон нож.
- На нем же крови нет.
- Да, извиняюсь.
- Ну-ка...- Сардинский нагнулся к трупу и перевернул его.- Нет. Сначала провели по горлу, потом воткнули. Дырка маленькая, это либо нож для бумаги, либо какой-то кухонный. Всего вероятнее, кто-то подошел сзади.
- Тут мало слуг и, тем более, мужиков. Не служанка же его полоснула?- возразил Павел, подойдя к Сардинскому.
- Правильно, если бы не была заинтересованной. Впрочем, проще отыскать Седого и допросить обо всем. Пошарь, пожалуйста, в карманах Петра Александровича.
Так они кидались короткими репликами и предположениями, пока полицейский не нашел бумагу, украденную десницей из кабинета Седого.
- Ха-ха, да Седой- крыса!
- Что-что? Дай сюда...Вот это да! Теперь все понятно! Царя убили из-за него или он сам его убил!
-- -- --
На западе города, Вересковой улице, названной так совсем не случайно, в ветхом бревенчатом домишке готовились к вылазке два человека. Окна заколочены, дверь заперта на заслонку и пару цепей, в единственной комнате пахнет яблочным компотом и порохом. Первый- Феня, лысый, в вязаной шапке, длинный и, притом, визуально очень устойчивый за счет больших башмаков. Горбатый нос, являющийся продолжением плоского лба, тонкие губы, будто их прорезали бритвой. Второй- Эдуард, покороче первого, в обрезанных до колена штанах и клетчатой рубашке. Коренастое, плотное тело наоборот, всякий раз норовило упасть, в противоположность с Феней. Уважают азартные игры, постоянно проигрывая друг другу общий бюджет от ремесла. Они перебирали рабочий инвентарь, поглядывали на карты и планы, чистили стволы пистолетов, обвешивались бечевой с карабинами и крючками. В самом деле, мало чего может понадобится, кроме кинжалов и нитей для удушения.
- Значит, как его там? Эд?- спросил Феня, потирая нос.
- Сенатор Карабин...нет, Карлин. Мы видели его, три дня назад выходил из резиденции.
- Ага. А за что его?
- Ящеры не сказали. Важно лишь то, что именно нам, а не кому-либо доверили такую ответственную задачку. Нам, профессионалам!
- Что верно, то верно.- В церкви неподалеку ударил колокол.- Семь! Выдвигаемся!
- Правильно. Не забудь отмычки!- Эдуард вскочил, подошел к окну и посмотрел в щель между досками.- И дым!
- Все, все, пошли!
Товарищи осторожно вышли на людную улицу, Феня пониже натянул свою шапку, Эдуард накинул капюшон. Пробежав вдоль пышной аллеи, стукая пальцами по искусно кованному забору, они свернули и пошли по старинным дворам, будто не менявшимся сотни лет, по грязным переулкам и прочим теням, морщинам большого города. Солнце уже скрылось за домами и от этого они стали увереннее, лица их скрасили глупые улыбки и головные уборы натянулись еще ниже.
- Эд, если бы тебя поставили перед выбором: куча звонких золотых монет или высокий титул. Что бы ты выбрал?
- С чего мне это будут предлагать? За какие заслуги?
- Не знаю...Например, ты спасешь какую-нибудь принцессу или принца. Ха-ха!
- Конечно звенелки, глупости! Титул- это головная боль, опасность и скука. А со звенелками все просто: бросил одну- получил лошадь, бросил две- получил легких женщин, бросил три- вот уже и поместье! А там уже и рабочих нанял, чтобы все убирали и готовили.
- Правильно говоришь, Эд! А когда кончаться звенелки?
- Отправлю пташку той принцессе или принцу, мол, золото кончилось, а долг еще в силе. И вот, у меня опять состояние!
- Это очень умно, Эд!- Феня похлопал того по плечу и той же рукой снял шапку.
- Конечно. Не бойся докучать окружающим, они все жалки и подлы, понимаешь? Никто из них не поможет тебе, если ты попадешь в беду. Они осмеют, плюнут и пойдут дальше, им до нас никакого дела. И мы должны поступать так же, брать у них все, что можно и не задумываться, понимаешь?
- Совершенно согласен с тобой. Когда меня бросили свои же на улицу, малого и беспомощного, никто не обратил на это внимания. Прохожие отворачивались от меня, им все равно было до малого. И тут ты, братишка, дал мне кров и поддержку, обеспечил светлым будущим. Кроме тебя, мне некому доверять.
- Мы подходим, тихо!- Эдуард, а за ним и Феня пригнулись и залезли в кусты у забора к поместью Карлина. Полчаса играли в карты, иногда поглядывая на окна, в которых то зажигался, то угасал свет, ходили разные фигуры, по росту и форме напоминающие грузчиков.
Герои встали, перелезли через ограду поодаль от главного входа, пригнувшись ниже широких окон, почти доходящих до земли, подбежали к дверце на чердак. Эдуард встал на плечи Фене и небольшим усилием отпер ее, потом пролез внутрь, немного прокашлялся от пыли и выглянул.
- Похоже, тебе лучше подождать.- шепнул Эдуард.
- Ты уверен, что справишься?
- Конечно, нужно только избегать случайных встреч, что одному сделать намного проще. Сиди здесь, если я через пятнадцать минут не вылезу, иди обратно.
- Хорошо.
Эдуард аккуратно обходил старые шкафы и стулья, стараясь ничего не задеть, снимал с лица паутину и пытался нащупать выход в дом. Когда это удалось, он подцепил его пальцами и снял, слез и оказался в конце длинного коридора, освещенного настенными свечами. На стенах также можно было заметить роскошные картины с детально прорисованными скалами и холмистыми долинами; были и портреты высоких, статных мужчин и ярко разряженных дам, всех обутых в красные туфельки. Кончался коридор большим зеркалом, которому, разумеется, Эдуард воздал честь и покривлялся, далее свернул и тихонько стал спускаться по каменным ступенькам. Быстро пронеслась служанка, шепча проклятия, за ней и Карлин со злорадной улыбкой.
- Как я люблю злить тебя, ха-ха! Смотри, когда мне это наскучит, ты будешь уволена!
- Господин!
- Бла-бла-бла...!
Эдуард выглянул туда, откуда они вышли, убедившись, что все спокойно, выскочил на Карлина с нитью и попытался накинуть ему на шею, но подскользнулся о бокал, уроненный господином накануне и упал рядом.
- Ну же, дяденька, убейте эту сволочь!- кричала служанка.
- Молчать, дура!- Карлин, тряся руками в страхе вырвался и побежал туда, где грузчики пили чай, перетаскав несколько тонн монолитных шкафов и комодов. Эдуард попытался догнать его, но, увидев, что в той комнате семь человек, сам дался в бега. Выломав ногой задвижку на дверях, он по главному входу выбрался на улицу, а потом растворился в темноте, не освещенной сегодня уличными фонарями.
- Это что еще такое?!- дрожащим голосом сказал Карлин.
- Что там произошло? С дамой что-то не поделили?- поинтересовался один из рабочих, водя стаканом по губам.
- Вы ничего не видели?
- Нет, только слышали, вас и даму.
- Замечательно! Эй, Катя, беги к моим друзьям из полиции, скорее! Скажи, что на меня покушались!- крикнул он и побежал по лестнице наверх, а там уже заперся в своем кабинете.
Катя, та самая, скинула домашние тапочки и темный балахон, накинула выходное платье и быстро удалилась в неизвестном направлении. Но точно не к друзьям-полицейским Карлина.
-- -- --
Девочка тем временем похорошела и желала выбраться на поверхность, что вскоре и произошло. Костинович и Сардинский навестили забытую через неделю. Медленно подходя к больнице они напряженно беседовали.
- Что с ней делать, дружище?- спросил Костинович.
- Не знаю. Еще не придумал. Мы разваливаемся, уважаемый, что предпринять? У кого заручиться поддержкой?
- Совершенно не знаю. Призвать вдову десницы?
- Похоже, что да. Единственный вариант. Только, я ей не доверяю. Она совершенно не подходит, не смыслит в наших делах. Никогда не думал, что возникнет такая проблема!- ответил Сардинский.
- Давай для начала решим, куда деть девочку. Выбросить обратно, отдать на усыновление или...в слуги при дворе.
- В слуги при дворе, точно. Там ей самое место. Как раз один из слуг недавно скончался от туберкулеза, освободив лишнюю вакансию.
Они остановились на секунду перед дверью, потом вошли. Девочка лежала под кроватью и царапала ножом деревянный пол, разбросав по комнате много щепок.
- Эй, девочка, что ты делаешь?
- Ой!- она быстро вылезла, спрятав нож за пояс,- Здрасьте.
- Здравствуйте. Я Антон Васильевич Сардинский, а это- Руслан Сергеевич Костинович.
- А где Павел Александрович?
- Он очень, хм, занят.
- Так что же вы собираетесь со мной делать? Я почти на все согласна, только не обратно на улицу.
- Мы устроим тебя слугой при дворе.
- Вы вытащили меня ради этого?
- А на что ты рассчитывала, девочка?- спросил Костинович.
- Меня зовут Вера, а не "девочка".
- Что же ты раньше не говорила?- Сардинский скрестил руки.
- Я только что его придумала.
- Замечательно. Тогда пошли...
В комнату вошла медсестра.
- Что же она, в больничном балахоне пойдет?- спросила медсестра.- У нас их не так много, знаете ли.
- Накинь пока мой сюртук, а на месте разберемся.- Сардинский снял с себя гнедой сюртук с немного короткими для него рукавами и накинул на Веру, так что полы его тащились по земле.
Все трое неспешно вышли и сели в просторный экипаж без крыши, дали команду извозчику и направились к северному краю, ограниченному рвом полноводной реки, с которой начался город. Дорога была на удивление прямая, без поворотов и терялась в утреннем тумане.
Экипаж остановился, все вышли и два гвардейца в ярко-зеленых мундирах приоткрыли тяжелые ворота, впустив их внутрь.
- Что сегодня на обед? Жареный лосось в лимонном соке, не знаете?- спросил Костинович.
- Не знаю. Вы выучили недельную очередь подачи? Так часто здесь бываете?
- Мы с покойным десницей часто собирались в зале, попить чаю да в шахматы сыграть. Порой, подолгу ждали сборов на охоту, обсуждали некоторые вещи.
- Чудно, когда хозяйка приедет?
- Вы имеете в виду Маргариту?
- А кого же еще?- ответил Сардинский.
- Черт ее знает, через неделю, может. А пока, мы можем делать все, что захотим!
Господа сели на широкие кожаные кресла, бросили шляпы в угол, по обыкновению и переобулись в красные тапочки. Народа в полуденный час было мало, большинство слуг за ненадобностью отдыхали в своих покоях.
- Знаешь, наскучила мне эта жизнь!- воскликнул Сардинский.- Когда я был совсем, то совсем по-другому представлял жизнь влиятельного человека.
- Само собой, Антон. Жизнь простого человека беззаботна, ближе к животной природе. Пить, работать руками, ногами, но никогда головой. Они мыслят и мечтают просто, поэтому и живут так же. Отец учит сына мыслить просто и, тем самым, заковывает его в цепи низшего класса.
Кто мыслит мудро- найдет счастье в горах и отречении. Кто мыслит напряженно- найдет счастье в науках. Кто мыслит хитро, как мы- найдет счастье в политике и управлении массами. Кто мыслит просто- найдет счастье в простой жизни, крестьянской, ремесленнической. А кто не мыслит вовсе- нигде счастья не найдет, и поделом ему!
- Это ты хорошо сказал,- вздохнул Сардинский,- и кто же я, если так рассуждать?
- Одно мне ясно точно: ты слишком мягкосердечен и юн для того, за что взялся. Ты достиг очень многого, о чем многие и не смеют думать, но в чем толк, если на этой вершине не сидит твоя птица счастья? Все, что я могу посоветовать, это подумать и поискать.
- Может просто жениться? Все говорят, что в этом главное счастье.
- Попробуй. Я вот женился, но счастья ни грамма. Брак- есть удавка, которая с годами затягивается и отрезает путь к свободе; Артерии пережимаются, в глазах темнеет и ты уже не видишь дальше вытянутой руки.
Самое, по-моему, ужасное- это необходимость давать кому-то отчет о своих действиях, а я это ненавижу больше всего на свете.
- Тебе хорошо понятно твое место в этой жизни, что правильно, а что нет, что тебе нравиться, а что не нравиться.
- Не мудрено, я старше и опытнее. Но самое главное- я умею отсеивать лишнюю информацию. Это я считаю самым полезным навыком.
Нельзя принимать в себя слишком много информации, иначе она затемнит твой разум и путь, как деревья закрывают огни в окнах спасительного охотничьего домика.
- Как же, мне и читать лишнего нельзя?
- Разумеется. Ты по образованию юрист, а лезешь в техническую литературу. Ты читаешь о тропических растениях, а зачем они тебе сдались? Такие знания просто нигде не пригодятся, ты будешь сидеть на важном совещании, ужинать с семьей, а тем временем думать о том, как выплавляются детали для паровой машины, это ведь так важно.
Думать нужно только о том, что доставляет тебе удовольствие или приносит деньги.
- Ну как же, а если я хочу просто развиваться, получение ответов на вопросы доставляет большое удовольствие.
- Ты в зеркало себя видел? Считал, сколько прыщей на твоем лице? Езжай на море и отдохни, сходи в театр, на охоту, не мучай себя!
- Может, ты и прав.- ответил Сардинский.- Я чувствую себя героем, когда устал и вымотался. Ладно, сыграй-ка на рояле!
- Точно!
Судья допил чай, снял жилет и развязал галстук, сел на круглый стульчик и стал нажимать длинными пальцами на клавиши, выдавливая из них медленную мелодию. Сардинский лег на диван, свесив ноги с подлокотника и закрыл глаза.
-- -- --
Девочка этим временем ходила по длинным коридорам дворца и рассматривала картины в широких позолоченных рамах, которые, по ее мнению, выглядели лучше, чем сами полотна. Одни из дуба, тика, другие из слоновой кости, третьи даже из мрамора и кварца В самом конце встретились фотографии, Вера трогала их руками, но не нащупывала следов краски или чернил. "Как же они сделаны?"
Этот коридор, точнее, галерея, проходил по всему периметру дворца, и Вера вскоре вернулась к широкому фойе, повернула направо и и пошла вверх по лестнице, туда, где играла музыка.
Она сначала постояла в дверях, не решаясь нарушить музыки и вошла, когда судья позвал ее.
- Входи, пожалуйста, садись.- сказал судья, прервав игру.- Чего ты хочешь?
- Ничего, просто поговорить.
- О чем с тобой говорить?- спросил Сардинский, выпрямившись.
- Вам-то виднее, расскажите что-нибудь.
- Ха! Хорошо.- ответил Антон.- Знаете, откуда у меня этот кинжал?- он достал из-за пояса небольшой кинжал с костяной ручкой и надписью на лезвии: "Игра и опасность- синонимы счастья."
- И правда, откуда?- спросил судья.
- Слушайте.
-- -- --
Десять лет назад, когда мне было девятнадцать, я ушел из дома. В карманах ничего не было, кроме ржавых рыболовных крючков и хлебных крошек, поэтому времени на размышления не нашлось, и я двинулся к бухте неподалеку от моего бывшего дома.
Устроиться на торговое судно не представилось трудом, и в тот же день я плыл в Индию с командой из пятнадцати человек, везя лекарства и три тонны рома. Меня, как самого неопытного, любезно обучали, гоняя всюду, не давая перевести дух, по вечерам мы играли, матросы рассказывали сильно преувеличенные истории и наблюдения, приобретенные в плаваниях, громко смеялись и много пили, от чего мне в этих компаниях не было места. Я писал разные байки и мифы, а потом рассказывал их, приобретя вскоре погоняло "Сказочник".
Путешествие продлилось три месяца, и одним туманным утром на горизонте появилась широкая зеленая полоса порта Коччи. Рядом ходило множество похожих судов, рыбацкие лодки, ловцы жемчуга, военные канонерки, все торопились, кричали. При входе в лагуну мне удалось насчитать по меньшей мере три столкновения, плавали щепки, крупные осколки поврежденных кораблей, но никто не останавливался, они просто расходились, будто это какая-то глупая мелочь.
- Плыли дальше на разбитых кораблях?- удивилась Вера.
- Ну, повреждения не такие серьезные, на ходу латали, возможно.
Мы пришвартовались к прибрежной дорожке из плавучих понтонов, обшитых доской и крепленных к этой доске толстыми канатами, бросили трап. К этому времени солнце уже повисло над нашими головами и припекало их, от чего лысые головы матросов стали похожи на булочки, обмазанные яичным желтком.
Капитан первым сошел на понтоны, где его сразу встретил индус в яркой одежде и с тяжелыми от колец и перстней пальцами. Никто из нас ни черта не знал на их языке и их разговор передать сложно, хотя суть стала понятна сразу. Индус в возбуждении махал руками, показывал рукой на север и выражал большое сожаление всем нам.
Капитан изобразил злую и обиженную мину, потер затылок и направился к нам, громко стукая тростью по доскам.
- Братцы, загрузка чая пройдет через три дня, как и положено, а вот пряности задерживаются, по каким-то техническим причинам.
- Ядро мне в зад, сколько же придется ждать?- все зашумели.
- Около недели.- ответил капитан.- Погуляйте, развлечься есть с кем! Я тоже не рад, но без товара никуда нельзя двигать.
Все немного погудели, каждый плюнул в воду и на том волнения прекратились, стали разгружать товар.
Я спрыгнул на понтоны, с понтонов на землю и неторопливо пошел вперед, куда ведет протоптанная тропа. День был в самом своем разгаре, над головой носились перегретые птицы, под ногами постоянно менялась опора, справа стояли ряды деревьев, слева шеренги домов, смуглокожие люди мелькали всюду, куда не посмотри.
Так я прошел несколько километров, обогнув целый квартал и двинулся на юг, не отходя далеко от воды. В голове была лишь одна мысль: " Какое счастье, что я сбежал из дома!" Даже если я сейчас здесь умру, то все равно ни о чем не пожалею, ведь ничто так не лечит, как смена образа жизни, освежающая кровь и разум. Человек живет в низине меж высоких гор и чтобы познать новое, нужно сперва взобраться на эти горы и посмотреть, что за ними; а потом решить, идти на ту сторону или возвращаться обратно.
Когда ноги устали трамбовать городские дороги, я сел под толстый вяз, богатый пышной зеленой кроной и, по обыкновению, закрыл глаза, отпустив узду мыслей. Прошло пять, десять минут, сначала я думал о жизни, какая у могла бы сложиться в этом краю, о ремесле своем впервые пораскинул, о семье, о том как индусы шьют такие сказочные ковры и, вскоре, задремал. Дремота была странная, я вроде бы спал, не смея пошевелиться, но продолжал думать, контролировать чувства. Птицы все еще шумели, как и люди, подвывал ветер, но пошевелиться не удавалось. И хотя я был уверен, что прошло минут двадцать от силы, ощущения стали заметно меняться: воздух похолодел, усилился его поток, стал закручиваться в вихри. Потом в лицо ударило песком, камнем, плетеной корзиной, я свалился на бок, но пошевелиться не мог и стал уже паниковать, как бы меня не пришибло каким-нибудь более массивным предметом. Между пальцев все еще дымилась махорка и стала их обжигать, что было, пожалуй, самым неприятным из перенесенных неудобств.
Этот аттракцион продолжался еще минут пять, пока кто-то не схватил меня под плечи и не потащил в дом. Я был протащен через пару степеней, порог и уложен на диван, мне сняли ботинки, а после брызнули примерно полстакана воды.
Я произвел максимально правдоподобную сцену пробуждения и попытался вспомнить, что в таких ситуациях обычно говорят.
- О-ох...Мне в плечо попал кусок ржавого железного дождевого стока.
- А как вы поняли, что он был ржавый и именно сток?- то была низкая светловолосая девушка, босая, в ситцевом платье.
- О-о. Откуда приехали? Я, кажется, встречал вас, полгода назад. Готов поклясться, вы из моего края.
- Похоже, что да. Зачем приехали сюда.
- Юнга, мое первое плавание.
- Когда отплываете?
- Не с того, кажется, начинается разговор.
- Почему же, это самое важное.
- А вы зачем сюда приехали?
- Живу здесь, сколько себя помню.
- Ну пускай, чаем напоите, с пряниками?
- Вы лежите пока, а я пойду, подумаю!- она улыбнулась и выпорхнула в другую комнату.
Я тоже улыбнулся и сосредоточился на зеркале, прибитом к потолку. Девушка вернулась с подносом, на котором стояли две жестяных кружки и тарелка с неизвестным лакомством, похожим на печенье, но не такое, каким я привык его видеть.
- Пожалста. - она осторожно поставила поднос на столик и села рядом со мной.
- Я Артем. Как вас звать.
- Людмила.
- Кто вас так назвал, не знаете?
- Отец. Похоже, имя подруги его детства. Обычно так делают, правда? Имя, с которым его связывали какие-то приятные воспоминания.
- Не знаю, похоже. У меня тут есть маленькая проблема.
- Ну?
- Товар задерживается и мне неплохо пожить где-то недельку. Кто может помочь мне?
- Здесь чужеземцев не очень уважают, если им нечего предложить взамен. Стало быть, только я.
- Я могу работать, если вам нужна помощь.
- Разумеется.- Люда поставила кружку и откинулась, смотря на вальс мусора за окном.- Я редко говорю на родном языке.
- Клеишься к матросам или живешь с родней?
- Ни к кому я не клеюсь.
- Грустно, когда рядом нет ничего родного. Во всех вещах чего-то не хватает, поэтому они такие чужие.
- Да, я никогда не привыкну ко всему этому.
- Так сколько ты живешь здесь?
- Два года, которые прошли удивительно быстро.
- Ясненько. Ветер успокоился, солнце село, нужно где-то переночевать.
- Да вот, хотя бы на этом диване.- она встала, забрала поднос и начала уходить.- Я встану рано и буду шуметь, короче, добрых снов!
- Спасибо.
-- -- --
Люда, как и обещала, встала рано и начала шуметь.
Я не без труда принял решение подняться и чем-нибудь помочь, встал, пошевелил плечами, болевшими после разгрузки и вышел во двор. Она развешивала белье на длинный канат, натянутый между двух пальм как бы случайно пинала широкий железный таз, стоявший рядом.
- А вот и я ... Люблю рано вставать.
- Ты хочешь помочь? Во-он там ("указывает на задний двор, обросший травой и кустами") куча тяжелых бочек, которые обычно таскают вдвоём: нужно закинуть их наверх (на чердак, где наверняка пауки, которых я жутко боюсь"). Справишься?
- Да, однозначно!
При мысли о пауках на чердаке у меня прошла дрожь по телу, но я все таки решился на этот смелый поступок и робко пошел к бочкам.
После пробы выяснилось, что одна бочка весит около девяноста фунтов и понять ее на три метра в маленькое окошко почти невозможно в одиночку.
Я стоял и думал, как решить эту задачу, но одно обстоятельство все прервало, очень нагло и стремительно, так что я ничего не понял и смог только издать короткий вопль и тяжелый выдох.
Когда я очнулся, был уже полдень. Меня заперли в бамбуковую клетку и привязали руки к колу, вбитому в землю. Жутко пахло всякого рода испражнениями, похоже, там держали свиней, от чего земля приобрела зеленоватый оттенок. На затылке ясно чувствовалась сильная боль и большая шишка. Несколько минут я пытался вытянуть кол, но сидел он глубоко, поэтому я стал пинать клетку и извиваться всем телом в надежде на какой-нибудь результат. Потом, отчаявшись, стал оглядывать амбар, в котором по случайности пришлось оказаться: просторное дощатое помещение, в которое разгружают на время грузы, но это не важно. Справа в углу небрежно разбросаны большие мешки с опиумными шишками и еще чем-то подобным, там же большие ящики с морковью или какими-то брикетами, торчащими из одного приоткрытого.
За что же меня схватили? Через пятнадцать минут я услышал осторожные шаги за спиной, но звука не подавал.
- Артем! Я проследила, куда тебя увезли!
- О, Людочка, позови кого-нибудь на помощь!
- Давай освободим тебя сначала!
- Нет-нет! Вон в тех ящиках наркотики, контрабанда, а это очень не хорошо! Беги в полицию и скажи все! Скорее!
- Ты не знаешь, куда везут это?
- В Британию или штаты, это не важно! Скорее, не попадись никому на глаза!
Люда быстро унеслась, не издав почти шума как заяц и исчезла там, откуда появилась. Мне оставалось лишь ждать и надеяться на минимальные неудобства, какие только можно ожидать от такой страшной случайности.
Вскоре послышался, наконец, скрип ржавых петель на воротах амбара и быстрым шагом вошли три человека, двое из который очень походили на пиратов, а третий был опрятно одетый индус с зачесанными назад волосами.
Все говорили по-индийски, но переводить почти нечего, потому как только индус разглядел мое грустное и обиженное лицо, разразился криком и бросился на оппонентов с проклятиями, и я сразу догадался, что был спутан с другим, но радоваться еще не начинал. Ясно чувствовалось, что никто меня просто так не отпустит: кому нужен лишний свидетель тех плохих ремесел, которыми они решили увлекаться.
Они стояли и смотрели на меня, не зная, что делать. Двое просто стояли, а третий раздавал какие-то команды, от чего в мгновение амбар пополнился грузчиками с оружием за поясами.
Двое из них открыли клетку, дали мне несколько раз по морде, уволокли в один из ящиков и заколотили наспех парой гвоздей. Далее ящик со мной довольно скоро погрузили на судно вместе с остальным и только тогда стало понятно, что Люда обратилась куда нужно.
Началась перестрелка, которую я, к сожалению, почти не увидел, но хорошо слышал. Сначала кричала полиция, потом кричали пираты, после стали кричать все вместе и обмениваться выстрелами из револьверов и кое-где из винтовок, что ясно и совершенно легко слышалось.
Меня пока вытаскивать никто не хотел и я стал ощупывать связанными руками то, с чем посчастливилось оказаться. Это была не морковь, а динамит! Они засунули меня в ящик с динамитом и забыли забрать у меня табак с прилегающим к нему коробком спичек. После змеиных извращений я смог достать спички, прожечь и разорвать веревку, после точным ударом ноги выбил крышку ящика и поднялся в полный рост.
- (свист)...Эй, идиоты! Видите этот огонек?
Я медленно вылез из ящика, отряхнулся, изобразил счастливую улыбку человека, собирающегося что-либо разгромить и уронил огонек спички вниз. Не долго думая, я прыгнул за борт и напрягся, чтобы отплыть как можно дальше от судна.
Поначалу я испугался, что спичка затухла и ничего не получилось, потом я убедился в этом и почувствовал себя полным дураком. Пока пираты отвлекались на меня, полицейские смогли одолеть их, убить несколько, остальных ранить и с немалым удивлением и восторгом встретили меня, вылезающего из воды. С ними подошла и Люда, неуклюже обняла меня и стала переводить то, что говорят полицейские.
- ...Они говорят, что ты молодец, смог помочь им дважды: впервые, когда по случайности попал в плен к этим негодяям, а теперь, когда попытался взорвать корабль и отвлек тем самым их внимание.
- Скажи "Не за что, обращайтесь!"
- Согласишься еще раз на такое приключение?- все рассмеялись.
- Почему нет, главное, чтобы так же удачно все закончилось!
- Верно! Не пострадал ли ты?
- Нисколько, пойдем домой?
- Да.
Когда мы начали уходить, нас догнал один из тех полицейских, его звали Харшад.
- ...Он восхищен тобой, приглашает отобедать сегодня.
- Конечно, я приду, вместе с тобой.
- Чудесно!
Тот вечер прошел превосходно, несмотря на то, я что никого не понимал, Люда послужила переводчиком и передавала все цензуры, как надо. По окончании Харшад подарил мне этот кинжал на память, позаимствованный у пиратов при обыске судна.
- Чем все закончилось, Антон Васильевич?
- Провел еще три дня в Индии, живя с Людой. Я все таки затащил чертовы бочки наверх, мы гуляли по городу, она показывала мне интересные места, старые развалины и новые сооружения, одним словом- незабываемо.
Когда наступило утро отъезда на Отчизну, я оставил записку на столике, так как спала она тогда позже прежнего, но опять позволил почувствовать себя идиотом. Только я взошел на борт, как увидел Люду с двумя мешками на плечах и с сундуком, волочимым по земле.
- Стойте, я с вами плыву!
- Почему так?
- Надоело здесь, Артем, ты напомнил мне Родину!
- Хорошо, сейчас спущусь и помогу! Меня, кстати, Антоном зовут, не Артемом!
Вот так все сложилось. Конец.
- И где сейчас Людмила?- поинтересовался судья.
- Женилась на хорошем моем знакомом, живут недалеко, на Южной улице.
- Пригласишь как-нибудь к ним на обед.
- Прекрасно, благодарю!- сказала Вера и забегала по комнате.
-- -- --
И снова короткий поседелый мужик, теперь уже без мизинца на правой руке, упал на стул и задумчиво стал водить пальцем по тарелке с овсяной кашей.
- Первый раз вижу тебя в задумчивости.
- Может я первый раз серьезно задумался.
- О чем?
- Почему мне все время кажется, что ты моя мать?
- Это и есть твоя мысль?
- Нет. Я хочу уехать из города.
- Не говори глупости, зачем уезжать?
- Как это "зачем"? Мне урезали вчера годовой оклад, команду сокращают, нам скоро есть будет нечего! Казна давно опустела, налоги удваиваются с каждой неделей. Я не хочу так жить.
- Думаешь, там будет по-другому?
- Ну это ляпнул просто, я имел ввиду, изменить образ жизни. Решиться на большие перемены, открыть мир заново. Собственный магазин, булочная, ювелирная мастерская. Я все равно что-то сделаю, с тобой или без тебя, прямо сейчас убегу, не доев каши.
- Нет, кашу доешь. Думаю, ты прав насчет перемен, с каждым днем все тяжелее. Кто-то говорил, что лучшие дела строятся в кризис, как молодые сосны из пепелища старого леса.
- Я три года был подмастерьем кузнеца, потом он скончался и кузнецу продала его сестра. Еще я нанимался к помещику плотником, но он прогнал меня, когда узнал о том, что его сын напоролся на гвоздь в саду. И почему мне так не везет?
- Зачем ты разбрасывал гвозди в саду?
- Он ржавый был, совсем не мой, просто мальчишка решил бегать босиком. Я никогда не думал, чем заниматься, интересовал лишь оклад, поэтому ничто удовлетворения не приносило, как не приносит удовольствия противная еда.
- И что далее? На какую дерзость ты готов ради своего удовольствия?
- Например, сегодня я плюнул в лицо начальнику, и меня выкинули. Думаю, неплохое начало, теперь пути назад нет.
- Ну да, меня спросить совсем не обязательно!
- Ты знаешь, почему я не спросил? Твой кругозор- лишь одна маленькая песчинка, именуемая точкой зрения, и за нее ты никогда не выходишь, боясь потерпеть поражение! Я понятно объясняю?
- Даже слишком.- она закрыла лицо руками, как человек, которому сказали правду. Но такой тип людей предпочитает воспринимать правду о себе, как гнусное оскорбление, а не как факт.
- Я пойду, погуляю, к ужину можешь не ждать.- он вышел из дома, накинув широкополую шляпу и осторожно закрыл дверь. То был самый разгар дня, когда по улице ходят только женщины со связками и босые дети, носятся экипажи и почтовые возы, а все, кому нужная моральная поддержка, в своих домах или трактирах.
Подумав насчет последнего, наш герой туда и направился, шаркая подошвой по тротуару и смотря за медленным движением облаков по направлению к солнцу.
Первое подобного рода заведение называлось "Неваляшка" и стояло на углу улицы между высоких домов, где круглые сутки можно найти себе нового друга или, хотя бы, понимающего собеседника. Он зашел, немного помялся у порога и приблизился к барной стойке. Рядом, склонив голову, сидел зрелых лет мужик с седой бородой и такими же седыми волосами на затылке. Через полминуты они оба так сидели, уставившись на бутылки впереди.
- Как вас зовут?- спросил Седой.
- Игорек, но товарищи принялись называть меня "Пешка".
- Не потому ли, что вы играете слишком незначительную роль?
- Может и так, но скорее всего, потому что я мал ростом.
- Вы бы хотели стать кем-то более влиятельным, конем, скажем, или ферзем? Если пешка зайдет достаточно далеко, то станет кем захочет.
- Когда я шел сюда, то думал о картинах, о живописных творениях. Почему бы не открыть багетную мастерскую, работать только тогда, когда придет заказ, а в остальное время попивать чаек и смотреть на все, что уже сделано. А потом и о семье неплохо было бы задуматься.
- Ты амбициозный человек, таких мечтателей сейчас немого! Мы бы сработались, если ты хочешь, конечно.
- Хочу ли я! Я вчера по собственной глупости вылетел с работы, мне теперь нужны деньги для водворения в жизнь мечты.- Игорь с интересом взглянул на Седого, пытаясь заглянуть внутрь его, достать оттуда все прямо сейчас и не вести пространных разговоров.
- Ладно, ближе к делу. Меня не так давно выгнали из собственного дома, теперь я в опасности и должен бежать за границу. Но в том доме спрятано много денег, очень много, бросить их было бы безумством. Ты понимаешь, к чему я веду?- Седой приподнял голову и оглянулся, сетуя на то, что слишком громко говорит.
- Нам нужно придти и забрать деньги. Но если тебя оттуда выгнали, сделать это будет не просто.
- Поэтому я и обращаюсь за помощью к такому, как ты. План готов, тебе только нужно им воспользоваться и получить по выполнению положенную долю.
- Мне нравиться, продолжай.
- Деньги спрятаны, поэтому, я должен быть уверен, что ты ничего никому не расскажешь. В противном случае, ты и твоя жена сгниют в сточной яме за городом, понятно?
- Э-э, само собой, как тебе угодно. Мне нужны не справедливость, а деньги, вот и все. Можешь полностью довериться.
- Хорошо. Все находиться в комнате моего повара, на первом этаже, по коридору, последняя дверь справа. Чтобы дойти туда, сначала придется убедиться, что его там нет, потому как он еще работает для моей дочери, бывшей жены и всех слуг. Ночью, сам понимаешь, ничего не выйдет, поэтому придется делать все днем. В три часа ты прокрадываешься и осторожно заходишь через черный вход...
- А почему нельзя просто через окно?
- На нем решетка, не знаю, правда, зачем. Так вот, заходишь убедившись предварительно, что никого нет и сразу пригибаешься, потому как слева стол и за ним, скорее всего, кто-нибудь будет стоять. Также, пригнувшись, осторожно крадешься и попадаешь в коридор, тот самый, где теперь слева первая дверь будет твоя. Если она захлопнута и заткнута снаружи тряпкой, значит, никого нет и можно осторожно заходить.
Внутри будет среднего размера комната с длинным сундуком впереди, под окном, на котором спит повар, точнее сказать, главный повар, шеф-повар.
Первый тайник с мешком золота прямо по центру комнаты, стоит только отвернуть ковер и аккуратно снять одну из досок. Визуально и на ощупь покажется, что пол идеален и все доски уложены без вмятин и следов вскрытия, но это не так. Ногтем или чем-то подобным без труда вытаскиваешь гвозди, отнимаешь доску и достаешь мешок из-под слоя соломы. Мешок этот, как все остальные, выбросишь в окно через решетку... Нет, лучше сначала открой решетку, чтобы через окно и уйти.
- А если я выброшу золото в окно, а ты его заберешь и смоешься, ничего мне не оставив? И как мне потом закрыть решетку, чтобы никто ни о чем не догадался?
- Слушай дальше. Второй тайник наверху, в люстре. Снимаешь ее и выкручиваешь крышку, за которую люстра и вешается. Там будет красный кошелек с монетами, его заберешь себе. Потом сможешь убедиться, что денег более, чем достаточно для твоей роли в операции.
Третий совсем примитивен: отдираешь силой плинтус на правом углу потолка и достаешь длинный сверток, на подобие французского багета.
Последний в картине, стоит только сильно дернуть рамку в стороны и она развалиться, открыв доступ к ассигнациям внутри. Их засунь в один из мешков. Самое важное- убрать все на свои места, собрать, прикрутить и вставить, не забудь.
Вот и все, прыгаешь в окно, хлопаешь решеткой, она должна закрыться и сразу в кусты. Когда убедишься, что все тихо, мы (я буду ждать в кустах рябины) уносим добро подальше и на том твоя роль кончается. Есть вопросы- задавай.
- Да нет, ты все хорошо объяснил. Наверно, стоит обращаться к вам на "вы", ты же дворянин.
- Уже, то есть, пока нет, сейчас я преступник, враг народа, так что не беспокойся об этом.- Седой встал со стула, пожал Игорю руку.- Я бы и сам справился, но ты сам видишь (он показал свой без малого семифутовый рост и дряхлое тело, испорченное старостью), что я не могу. Через три дня, ровно в три часа дня, у кустов рядом с моим забором. До скорого.
-- -- --
К воротам дворца подъехала тройка и из экипажа с красными бархатными занавесками вышла Маргарита с сыном и тремя дочерьми в пышных нарядах и грязной обуви. Старшая из дочерей, Вероника, шла ближе всего.
- Мам, сюрпризы- это хорошо, но не такие, что испортят мне оставшуюся жизнь!
- Можешь быть уверена, я тебя в обиде не оставлю.- она погладила Веронику по светлым волосам.
- Но ведь не только в миловидности дело.
- Не хочу врать, но ничего того, о чем ты боишься, быть не должно. Расслабься- так всегда и все поступали, не ты первая- не ты последняя.
- Хорошо. Я думала, что предстану перед широким выбором, а получается, что его нет совсем.
- Почему же, есть.- Маргарита ухмыльнулась.- Ослушаться матери и вылететь на улицу.
- Да, спасибо, я подумаю над этим!
Маргарита ускорилась и первой вошла, уединившись затем с дворецким.
- Письмо пришло?- спросила она.
- Много писем, какое вы имеете ввиду?
- Известия об аукционе, когда он начинается и где?
- А-а, вы об этом. О сроках пока ничего не известно, кажется, это просто слух, думаю, на следующей неделе.
- Кто пустил этот слух?
- Понятия не имею, мадам, я слышал разговор на улице, но о том, кто его устраивает, кажется, никто не знает.
- Странно, подозрительно. Держи меня в курсе, Радислав, это должно быть важным.
- Разумеется, мадам.
- Я иду переодеваться, ты пока разгрузи чемоданы.
- Разумеется, мадам.
Когда был накрыт большой стол, все неторопливо расселись и принялись обедать, некоторые читали перед этим молитву. Дети смотрели в сторону Маргариты, выражая какое-то презрение, потому как раньше на том месте сидел Петр Александрович, еще раньше- царь. Они прекрасно понимали, что произошло с их отцом и также, как отреагировала на это она.
- Мам, ты его любила или с тобой также обошлись, как сейчас со мной?
- Не будем об этом.
- Тогда все ясно.
- Ничего тебе не ясно, ты не знаешь всей истории.- возразила Маргарита.
- Расскажи, почему мы не можем знать?
- Потому что я не обязана никому это говорить, если не хочу, давайте лучше обедать!- она отвела взгляд и сделала вид, что о чем-то думает.
С большим шумом в зал входит Костинович, хрустя пальцами, с полуоткрытыми глазами садиться за стол.
- Верчка, дорогая, чаю и кусок малинового пирога, пжалста.
- Сейчас все будет.- Вера, стоявшая в углу зала все время, выбежала на кухню.
- И вам доброе утро, Руслан Сергеевич!- сказала Маргарита.- Почему вы не у себя дома?
- О! Маргарита, мадам, здравствуйте! Мы вчера с Антонов Васильевичем засиделись допоздна, вели беседу о политике, как сейчас неспокойно и совсем забыли поглядывать в окно и на часы!
- Что вы говорите! Мне не нравиться, как часто вы здесь гостите. Если хотите беседовать, то собирайтесь в частных домах или спрашивайте меня, прежде чем заходить сюда!
- А вот и Антон Васильевич!
Уже более скромно, свежим и опрятным, входит Сардинский, звонко стукая каблуками туфлей.
- Доброе утро...м-м, добрый день. Мадам, мы доставляем вам неудобства? Кажется, без нас это место сгниет от скуки.
- Не в веселье же дело, вы забываете об обязанностях, о своей работе.
- Не забываем, мадам, у нас официальный отпуск!- ответил судья.- Единственный за полгода, между прочим. Меня заменяет судья Лихачев, а Антон Васильевич вообще может гулять круглый год, иногда проводя проверки и собирая советы по некоторым вопросам, вот и все.
- Как интересно, у нас кризис, а вас, будто, никакие проблемы не касаются!
- Если, мадам, проводить сравнение с вами, то вы тоже не о том волнуетесь, о чем нужно. Завтра отъезжают наши представители в иностранный банк, чтобы обсудить условия кредита, который сейчас может оказаться очень полезным, если не спасительным. Но мне кажется, что даже под пыткой его никто нам не даст, ссылаясь на очень накаленную ситуацию, предвещающую очень неприятные события. В первую очередь, для вас, мадам и вашей семьи.
- Я понимаю, о чем вы.- после паузы ответила Маргарита.- Но что же тогда делать? Уехать на время?
- Кажется, эта лучшая мысль, чем та, которой вы помышляете.- заметил Сардинский. Что касается займа, то я тоже приглашен на совещание и постараюсь убедить их самыми тяжелыми аргументами, какие найдется.
- А почему я не приглашен, чем ты лучше меня?- воскликнул судья.
- У вас официальный отпуск!
-- -- --
После трех дней, что Карлин провел в своей комнате, читая книги из огромного шкафа, на который раньше он лишь с трепетом поглядывал, читая надписи на корешках, все таки вышел, когда в газете прочитал заголовок: "Антикварный аукцион открывается 26 июня. Среди знаменитых произведений искусства, таких как..."
- Катя! Где эта девчонка, где полиция, за которой ее посылали?- воскликнул сенатор, ища людей в доме.
- Господин Карлин, вы вышли из комнаты!- миловидная старушка выглянула из кухни.
- Если бы не газета, еще бы неделю просидел. Этому дому нужно освежиться, к тому же я хочу выставить на продажу некоторые из своих картин и старую китайскую вазу.
- Чудесно, господин!
- Где, кстати, Катя?
- Понятия не имею, господин. А что было на выходных, почему вы кричали на нее?
- Да вы что, ничего не знаете?
- Нет.- удивленно ответила старушка.- Поздно было, все спали.
- Удивительно! На меня совершили покушение, и никто об этом не знает!
- Какой ужас! Почему вы не послали за полицией?
- Послал я, черт возьми! Идите вы, хоть кто-нибудь!
- Да-да, конечно!
"Ужас, что твориться!"- ворчал сенатор, выбирая из салатов помидоры, а из вазы только печенье в форме звездочек, оставляя все прочее. Его настроение очень неустойчивое, поэтому сесть и расслабиться для него ничего не стоило: вдохнуть, выдохнуть, закрыть глаза, открыть глаза и вот он уже в прекрасном расположении духа.
За стол села дочь Карлина, Елизавета, вроде бы хорошая, но на редкость стервозная, как гиена.
- Привет, папа, что же ты делал три дня в своей комнате?
- О-ох.- он закрыл лицо руками.- Работал, дорогая, дел навалилось внезапно. А ты чем занималась в последнее время?
- Ничего особенного, развлекалась с друзьями по учебе, пару раз была в театре, как обычно. Каникулы сейчас, ты знаешь. Уже знаешь об аукционе? Говорят, там будет столько замечательных вещей, тебе должно быть интересно.
- Да, сегодня узнал, не хочешь пойти посмотреть?
- Когда это будет?
- Завтра.- ответил Карлин.- Я выставлю там некоторые из наших картин и старую китайскую вазу. За нее должны много заплатить.
- Да, стоит посмотреть, я пойду с тобой.
- Хорошо. А теперь объясни, где ты была, когда меня пытались застрелить в собственном доме?!
-- -- --
Наша Вера довольно хорошо устроилась среди банды слуг, работающих при дворе. Порой убиралась она в покоях господ, собирала плоды, растущие в саду, мыла посуду и делала много других несложных обязанностей.
Слуги были по большей части милыми и чистыми, ничем не примечательные. Самой большой властью во дворце обладал дворецкий, зная много тайн, темных дел и всего того, о чем дворецким рассказывать никак нельзя, рискуя попасть в его цепи. Тогда самым верным остается только убить его.
Радислав всегда вел себя жестоко, никому не давая покоя. Он сознавал свою власть и потому не боялся высказывать мнения, действовать без указа и одобрения. Он-то и сыграет одну из важнейших ролей в дальнейшем.
После захода солнца все слуги собрали на заднем дворе, где впереди шло огромное поле ржи, а слева чистое озеро, откуда специально вылавливали лягушек, чтобы можно было наслаждаться лишь медленным ходом по воде лебедей и большой семьей зеленоголовых селезней, появившихся там с недавних пор.
Маргарита, взяв с них обещание, что после них там ничего не останется и все пройдет в нерабочее время, милостиво разрешила провести День рождения конюха Яши в том замечательном месте.
Был разведен большой костер, на нем сварен ужин, все расселись вокруг и сперва молча сидели. После, когда этап неловких поздравлений кончился, стали прыгать через огонь и веселиться, рискуя разбудить спящих во дворце. Когда одни устали, а другие в доску напились, опять сели вокруг костра, тяжело вздыхая.
- Ну, что далее?
- У нас вся ночь впереди.
Вера, вовремя праздника угнетенная, нагруженная за весь день указами, находясь в трудном положении, только думала, следя за водной рябью, в которой белым фонарем отражалась Луна.
С одной стороны, все то барское отребье, с которым она видится, обложенное со всех сторон благами и все равно несчастное, достойно сострадания, ведь некому дать им добрый совет и открыть глаз. И все же, она тоже чего-то стоит и не обязана им ничем, лишь только случайности, по которой она вылезла из грязного прошлого. Порой кажется, что вся жизнь- одна большая случайность и ничего в ней нельзя выбрать по своей воле. И хотя всегда можно бежать, только куму она нужна, малолетняя, не знающая собственной фамилии.
Все это она понимала и с горечью думала как плохо быть ребенком, не способным позаботиться о собственной жизни, как нужно ему поэтому доверие и верность, как никому другому.
Но положиться совершенно не на кого и нужно думать самостоятельно и искать ответы в том немного, что уже имеется. Так и уснула Вера, лежа в траве и по колено в воде.
-- -- --
Следующий день- день аукциона, на который организаторы сумели заманить почти всю аристократию и офицерье столицы и некоторых окрестностей, представился очень массовым и веселым.
По небу летели отдельные тучки, то закрывали, то вновь открывали солнце, создавая медленное мигание света, как на старом электрическом фонаре.
Судья Костинович в тот день остался ночевать во дворце, а потому в следующий день, вместе с Маргаритой сел в экипаж и направился на место- к старой, не так давно проданной церкви святого И...
- Прошу вперед.- сказал судья, пропуская Маргариту в экипаж.- Скоро начало, нам нельзя опаздывать.
- Само собой.- ответила она.
- Я все таки не понимаю, почему это всех так заинтересовало? Подобного рода мероприятия проводятся каждый день в разных местах, побольше и получше. А тут вдруг- такой сумасшедший интерес!
- Понятия не имею, уважаемый! Все идут и мы тоже.
- Стадное чувство- противная вещь, по-моему.- вздохнул он, вскинув руки на спинку сидения.
- Не называйте это таким словом!
- Почему, если так и получается.
- Среди нашего класса это не употребимо. Каждый воспитывается отдельно, в разных условиях, поэтому каждый становиться неповторимой личностью.
- Все люди одинаково устроены.- ответил судья.- Инстинкты нельзя прикрыть никакими классовыми различиями.
-- -- --
Сенатор Карлин со своей дочерью, почти в то же время выехали в наемном экипаже из дома. Карлин стоял на улице, внимательно смотря в глаза лошади.
- Что за порода, можете сказать?- спросил сенатор извозчика.
- Вас смущает густая расчесанная грива?
- Да, и очень большие глаза.
- Это у нее отроду так. Орловский рысак, ничего особенного.
- Дочка, милая, ты выходить собираешься?!- крикнул Карлин в одно из окон.
- Минутку, подожди, папенька!- донесся еще более грозный ответ.
"Ну и корова! Впрочем, как и все!"- подумал он и стал оглядываться по сторонам, в надежде найти что-нибудь интересное. Когда он все-таки нашел то, что может занять его на время, то сильно взволновался, сжал кулаки, натянул на лоб свой цилиндр и побежал.
- Катя, гадюка, иди сюда!
В двухсот ярдах, на другом конце улицы проходила Катя, с платком на голове и в длинном платье, но сенатор хорошо знал ее одежду и за мгновение безошибочно определил, кто за всем этим скрывается. Через сто ярдов, запыхавшись, он развернулся и пошел обратно.
- А! Ну и беги, все равно убью, если вернешься!
Дочь выбежала из дома, запрыгнула внутрь. Сенатор, взглянув в дальний угол улицы, тоже сел и экипаж резко тронулся, оставив за собой столб пыли.
-- -- --
Ровно в полдень двери церкви распахнулись, у входа встали два парня в суконных пиджаках и потрепанных восьмиуголках, с оружием за поясами. Внутри были выставлены одиночные стулья, за занавесом алтаря склад всех экспонатов. Высокий потолок пестрел восхитительными фресками, когда-то, очень давно, нарисованными одним талантливым мастером.
Из открытых дверей, витражных окон внутрь бил мигающий свет, даже полы сверкали чистотой и изыском. Воздух стоял свежий, избавленный от пыли, пахнущий возвышенно и притворно, впрочем, как и во всяком подобного рода сооружении. Никого внутри не было, никаких признаков торжества и дорогого мероприятия, будто никто никого не ждет и это лишь запоздалая первоапрельская шутка.
Люди стали медленно собираться, занимать свободные места, но никто, кроме тех, что сторожили вход, их не встречал.
Карлин и Костинович встретились, пожали руки и сели рядом.
- Что продаете, Руслан Сергеевич?
- Ничего, просто из любопытства пришел. А может и куплю что-нибудь, если приглядится.
Где организаторы? Почему никого нет?
- Мне это тоже не нравиться.
На весь зал прозвенел чей-то крик, доносящийся снизу, под плиткой, бил по стенам и отражался от них.
- Господи, что это такое!
- Какая-то девчонка под полом!
Все зашумели, начали паниковать и те, что у входа, поняв, что план сорван, захлопнули двери и подтянули к ним телегу, груженую старыми каменными плитами.
- Э-эй, все наверху! Бегите, это ловушка, тут повсюду взрывчатка! Я не лгу, быстрее!!!
Одни бросились к дверям, безуспешно пытаясь их выбить, другие разбежались по разным углам, в алтарь, выбивали окна и пытались пролезть, но ничто успехом не увенчалось, слишком хорошо все было продумано.
- Кошмар, кто это делает, прекратите! Скажите, что все- лишь шутка!
Костинович продолжал сидеть на месте почти спокойно и смотрел вверх. "Как хорошо написано. Жалко, что пропадает!"- меланхолично говорил он и продолжал смотреть, пока его и всех остальных не сдавила взрывная волна, на полмили вокруг прошел мощный ураганный порыв. Через полчаса уже весь город знал о произошедшем и совершенно не понятно, грустить нужно или радоваться.
Все, что следует за этим, излагать нет смысла, потому как почти все действующие лица погибли. Это уже совсем другая история, достойная отдельного повествования.
-- -- --
Стоит лишь рассказать, как эта маленькая девочка, что оказалась под церковью, почему и как она замешана в теракте.
-- -- --
Верочка в белом балахоне с кружевным вырезом на шее, принадлежавшем старой гувернантке, медленно передвигалась по саду и собирала с земли упавшие яблоки: те, что достаточно хороши- в одну корзину, а те что подгнили или треснули- другую корзину. Яблони росли врассыпную на большом участке с мягкой ухоженной травой, который был полюбившимся местом для прогулок.
Рядом с Верой шла Тоня, ровесница Веры и самая младшая из дочерей Маргариты. Ее приятный соловьиный голосок и добрый нрав всегда привлекал всех людей, внушал искреннюю симпатию и уважение.
- Антонина Петровна...- начала Вера.
- Не стоит, для меня все равные друзья, поэтому просто Тоня.
- Хорошо, Тоня. Я хотела бы научиться читать и писать.
- Это просто. Всех детей берут в церковные школы, там тебя этому научат.
- Да, отлично, я пойду учиться. Вся жизнь впереди, это наверняка пригодиться мне.
- А нам дают образование на дому, так лучше. Только вот я почти никогда не вижу детей своих лет. Они что, так же бродят по улицам, как ты раньше?
- Некоторые да, я с кем-то даже знакома, ну а остальные в школах, трущобных дворах и на заводах.
- Работают?- спросила Тоня о последнем.
- Конечно, родительских доходов не всегда хватает.
- Ужас, хорошо, что мне повезло больше.
- Что правда, то правда.- почесывая лысую голову, подхватил дворецкий.- Верочка, отойдем-ка, есть небольшой разговор.
- Говорите, пожалуйста.- Тоня поднялась с травы и ушла.
- О чем говорить?
- Думаю, ты догадываешься. То, что было за шкафом, в тайнике.
- Я случайно увидела. Никому не расскажу, если вы об этом волнуетесь.
- Да, я волнуюсь. Можно поверить тебе на слово, но это слишком опасно.- Радислав сорвал с дерева яблоко, слегка не дозревшее и бросил в корзину.- Знаешь, когда долгое время продумываешь что-то, собираешь данные, потиху готовишь все нужное, то подвергаешь себя серьезной опасности, пытаясь сохранить все в тайне. Поэтому так важно работать только с теми, кому полностью доверяешь, кто верен общей идее и никогда своих не сдаст. Ты узнала тайну и теперь несешь на себе ответственность за нее.
- Что вы хотите взорвать?- спросила Вера. В том тайнике за шкафом было сто двадцать фунтов взрывчатки. Она случайно увидела ее, когда проходила мимо одной из комнат с открытой дверью.
- Тебя это не касается, сукина дочь. Короче, у тебя сейчас два возможных выхода: получить ножом в брюхо или сотрудничать со мной, без вопросов, зачем и почему. Выполнишь хорошее дело и поможешь хорошим людям. Ну, что скажешь?- Радислав потянулся, изобразил зловещую ухмылку.
- Будто здесь есть какой-то выбор.
- А ты не такая глупая. как я думал. Согласна или нет?
- Конечно. Надеюсь, это будет не зря.
- Разумеется не зря. Как говориться, нужно помочь развалиться тому, что и так разваливается. Давай за мной.
После Радислав ввел Веру в то, что ей нужно было знать и объяснил ту роль, которую она сыграет. Конечно, ей это не понравилось, но почему-то она даже не думала о побеге или расправе; то, что долго и упорно объяснял ей дворецкий, очень повлияло, так что она окончательно уверила его в своей верности.
То было за день до аукциона и в церкви началась усердная подготовка: по периметру помещения оторвали плитку и заложили взрывчатку, на крыше, заложив черепицей и самый главный очаг- в подвале. Пол подожгут парни в восьмиуголках, крышу на заднем дворе- Феня и Эдуард, а подвал- Вера.
Последнюю ночь все выполняющие черную работу провели в церкви, заперев вход, растянули циновки, уселись на стулья или просто, на голом полу, заложив руку под голову.
Чувствовалась тревога, волнение перед важным событием, открывающем двери к тотальной неопределенности. Каждый хоть раз думал о правильности совершаемого, сомневался в себе и других. Долго не смыкались веки, бегал взгляд, пытался найти помощь или подсказку, хоть малейшие гарантии будущего. "Не надувают ли нас?"- это скоро выясниться.
Любое зло можно превратить в добро, если этим займется правильный человек. И любое добро можно оклеветать и уничтожить, если приложить к этому хитрость и жадность неправильных людей.
-- -- --
В десять часов все были разбужены и расставлены по местам, согласно плану, и стали ждать. Те, что снаружи, считали пролетающих птиц, а Вера, которая сидела в подвале, считала количество пробегающих крыс.
Рядом с ней лежал коробок спичек, стояли бочки с динамитом и короткий фитиль, который нужно будет поджечь, когда прогремит звук захлопывающихся дверей. Потом нужно будет выбежать по длинному коридору и отойти как можно дальше от здания. Очень просто. Главное- быстро убежать. И она на этом свою роль закончит.
Подходило время, над головой она уже слышала шаги, шум голосов и раздражение. "Время подошло"-думала она.- "Когда уже застучат эти двери? Похоже, все собрались, если такой шум поднялся. Все!" Она кричит, после этого поджигает фитиль и вырывается наружу. Дверь подперли шваброй, но ей не хватило жесткости и единственная преграда на пути была разрушена. Лети, что есть сил. Вера выпрыгивает на задний двор и пролезает в щель забора, после чего падает на землю и закрывает руками голову. "Они думали запереть меня?! Я могла и не выбить ту дверь!"- злобно проворчала она и заткнула еще уши.
После взрыва девочку накрыло забором, от чего она еще часа два лежала под досками.
Воздух стал дымным, пыльным, первое время стояла тишина. Когда Вера очнулась, с трудом вылезла и неуверенно встала, от огромной церкви только жалкие развалины и огонь, стояли пожарные и полиция, множество зевак.
Она размяла плечи, потрясла руками и ногами, стряхнула с себя грязь и пошла вперед, снова брошенная, но уже намного более уверенная в своем будущем.
Перед Аукционом
© Copyright: Андрей Кулевич, 2015
Свидетельство о публикации №215081401323
Свидетельство о публикации №215081401323
Рецензии