Гуляет строка

Виктор Матюк

Гуляет строка

Гуляет по пожелтевшей бумаге строка, она ложится из-под обуха топора с вечера и до утра,
Ей не хватает зноя и тепла, вокруг сплошная темнота и скованы уста, рядом толчея и теснота!
В мыслях - текучка, в голове то ли рынок, то ли толкучка, мрак чуть ниже, извини же
За несносные претензии, дело не в моей рецензии, запах лесной гортензии
Сбивает с толку все мысли мои! Гуляет строка, дрожит ослабшая за ночь рука,
Привет – пока, уж лучше на пять минут замолчу я, повернусь лицом к ручью
И буду неспешно думать думу грешную, в этом краю уже вторую ночь подряд не сплю,
Мысли загодя не тороплю! Неспешно навстречу высокой цели иду, но кто-то преграждает путь,
Мне бы немного уснуть и опосля яркой звездой вновь на рассвете сверкнуть!
Я оставил мысль одну, и она легко нырнула в темноту, я же со своего пути не сверну,
Дальше один пойду, она мне ставила в вину, что сильнее её люблю свою верную жену!
Не приемлю чужих обид, ну, что за вид открывается из окна? Суть бытия и вправду грешна,
А на мои уста упал метеорит, он мне всю ночь вредит, сам не спит и мне покоя не даёт,
Постоянно врёт, я же вижу наперёд, куда шальной народ неспешной походкой идёт?
Ему хочется быть первым, занять бы очередь за водкой, на закусь взять ржавой селёдки,
И сохранить свои нервы, напиться в доску и сесть в чужую скрипучую повозку,
Я же и мой тёска – мы одеты не ярко и не броско, на мне штаны в крупную полоску,
А у него на голове очень модная причёска, нас ждут на перекрёсте две молоденькие соски!
Хотя на творческой ниве слог не в меру ретивый встал на дыбы и что ты ему в тот миг не говори,
Ему наплевать, будешь ли ты своё творчество прерывать или дальше захочешь во тьме шагать?
Строка моя больше года страстно не целует меня, рядом бушует полымя, кажись, печалюсь я зря!
После проливного дождя влагой наполнится родимая земля, и хлынет вода из степного ручья,
А смутные времена бросятся наутёк, всему – своё время, всему - свой срок! Отдохну чуток,
Сниму с одной ноги потный носок, прилягу в теньке, мозоль появилась на ноге! Ничего себе!
Когда я подошёл к преддверьям творческого рая, из-за ворот вышла Муза худая,
Судя по внешнему виду, баба шальная! Таких баб нутром не воспринимаю,
Но лепестки полевых цветов для них ранним утром небрежно срываю, и венок из них сплетаю!
Обуза земная, разутая и хромая постоянно мне в ночи о себе напоминает! Муза та,
Чья прелесть и красота издали не видна, во стократ сильней меня,
Она бог весть, что возомнила из себя! У неё есть своя боевая сотня,
Она вторгается ко мне среди белого дня по воле господней, и напоминает гончего пса,
Она лает даже на всесильные и любвеобильные небеса, лишает бедного проводника покоя и сна!
Темнота мы, темнота! Мучась и печалясь, Муза о чём-то замечталась, тихо со мной зашепталась,
И так сталось, что пришлая строка пошла мне не в радость! Жалкое меньшинство
Проявляет богохульство, ведь в седой голове нет ничего, всё, что было, уже прошло,
Осталось лишь потное чело, но и оно раскалено добела, Муза к нам сама неспешно с небес сошла
И радость принесла, но её никто не встретила у открытого настежь окна! Баба та с ума сошла!
Мои строки глухи, они встали вровень с разрухой и ходят слухи по селу, что вдохновение наяву
Решило на прочность испытать свою судьбу! Я же по бурной реке сомнений без робости плыву.
Тем и живу, и тем безумно дорожу, а та, которой всю ночь праведно служу, точит косу свою,
Господи, с кем я дружу? В мозгу, как в дремучем лесу, надо нос держать по ветру,
Снимаю короткие гетры, мысль сорвалась при свете и улетела прочь на рассвете!
Сами рассудите, видно по всему и вы думать не хотите, как вдохновению выплачивать кредиты?
Слова знаменитые боятся выступать открыто против выражений тех, что понукают грех,
Голос разума слепя, Муза не слышит саму себя! Она превращает меня в козла отпущения,
Вот-вот грядёт светопреставление, не успел мой слог набрать высоту,
Как был отброшен на лету больше чем на одну версту, но попав в пустоту,
Потерял свою напевность, нежность и членораздельную красоту!
Авось, всё вернутся восвояси ближе к утру, Бог даст, и я на час-другой усну,
Чтобы потом нарушить всеобщий закон, старинные слова ищут схрон и вертятся на языке,
Перо всегда торчит в моей руке, словно ствол ивы в холодном прибрежном песке!
Бумага при мне, полный беспорядок на письменном столе, но суть бытия спрятана в рукаве!
С каждым часом ближе срок, когда дымок от сигарет снимет всеобщий запрет
На творческий забег на длинную дистанцию, мне бы съездить во Францию, но нет квитанции
За оплаченный заранее билет я там не был девять лет, хотя  меня нигде не ждут,
А дни бытия стремглав идут, и не кончается их незавидный путь! Жуть вокруг,
Быстро проходит мимолётный испуг, забудь всяк сюда входящий о смысле жизни настоящей,
Полным обвалом грозящей, нам бы с Музой встречаться почаще,
Но лично я всегда не хочу жить в чужой узде, нынче я на коне, а она едет на старом осле!
Я давно сижу в дорогом седле, а она по полчаса отдыхает на трухлявом пне!
О приближающейся старости напоминают едва заметные следы душевной усталости,
Слова уселись на древо жизни и стали такими капризными, что даже не верится,
Что капризам нет ни края, ни конца! Холодный пот струится с лица, боль в области ребра,
Хочется вволю  повеселиться, но у исписанных слов грустные лица! Пришлось усомниться
В верности пути, которым намерен я дальше неспешно брести! Господи, отведи и помилуй
И не заставляй силой менять в моей избе треснувшее стропило!
Даст Бог к утру мои белоснежные крылья вновь вернутся в страну изобилья,
Где нет ни войны, ни насилья! Там все мечтанья держатся в глубокой тайне,
Толку от Музы сегодня не добиться, приходится лишний раз кипятиться,
И вот ты нашел нужное слово, оно – не ново и не старо, но всё равно
Мысль завертелась, не исчезла смелость, уста широко открылись,
Как будто времена на корню изменились! Я же с грустью вспоминаю о священном чувстве,
Зову вдохновение на помощь, но рядом вертится ложь, что посеешь, то пожнёшь!
Идти надо только вперёд, наш путь выбирает господь, слова мчатся по моему следу,
Идут и едут, прибудут к обеду во вторник или в среду, я же с разбега ныряю в гущу событий,
Плыву по наитию, пытаюсь, во что бы то ни стало дослужиться без скандала
До чина боевого  генерала! Ну и время настало! В сумраке златоглавого храма
Залётная строка попыталась распластаться, но ей пришлось с носом остаться,
Сегодня воля господняя влияет на наши поступки и дела, она сумятицу внесла
В законы письма, словно малое дитя, каждое слово, в памяти храня половину дня!
А опосля и Муза проснулась, она из последних сил встрепенулась, о порожек запнулась,
Но разумом не свихнулась, среди толпы не потерялась, лишь почувствовала на себе усталость!
Всему виною грядущая старость! Муза глумится надо мной, нет, не над судьбой, а над тьмой,
Что следует по пятам за мной! Перед изгородью уходящих дней в гуляющей строке моей
Блекнет доблесть и честь, но сила и мощь там тоже есть, ей бы на краешек стула присесть,
Прилично поесть и выпить колодезной воды, чтобы избавиться от бытовой мишуры!
Слова для высоких строк были рождены, но, судя по всему, они уже не верят никому,
Не по своей воле теряют высоту и чахнут на лету, и даже сейчас их судьба втаптывает в грязь,
Ей никто из нас – не указ, страсть проходит мимо нас не в первый и не в последний раз!
Последняя строка с утра с себя одежды сорвала, перемешала все цвета, окромя одного,
Цвета серого, но «Голого раздеть невозможно» - чей-то голос взывает с небес грозно!
За сердце часто не хватаюсь, молюсь и на рассвете чаще всего от души каюсь,
С потерянным временем не считаюсь, изредка в галоп срываюсь и вновь каюсь, каюсь, каюсь!
Пришлые мысли порвали мой старенький парус и утлый чёл отдан на волю океанских волн,
Из него слышен протяжный скул и робкий стон, и только Святой Семион увидел яркий огонь
В чреде сменяющихся времён! Гнусная порода  добавляет каплю дегтя со своего локотка
В бочку мёда, пьяна она, но слегка, и потому трезвонит во все колокола с вечера и до утра!
Она убегает от яркого луча, природа та и вправду горяча, словно печать из чёрного сургуча,
Она может прожечь даже шкура африканского слона! Разбрызгивая землю над собой,
Стремится сбежать по стезе иной, не приняв бой с роком и судьбой, но дух тлетворный
Отдыхает под покосившимся намедни забором, и слушает досужие сплетни и раздоры,
У него нет времени поднять голову в гору, а там бы он увидел церковь в селе «Конские раздоры».
В хоре разношерстных голосов слышен голос чужой, но не мой, какое-то время спустя,
Появилась резкая боль чуть выше правого локтя, а потом вновь тишина, моя Муза прощена,
Но не смущена потоком греков своих, она тычет указательным пальцем в сторону других!
Ветер в голове затих, но через краткий миг вновь возник,
Но с меньшей силой дует в сторону поседевшего Днепра,
Унылая пора, очей очарованье, приятна мне жара,
Но вот-вот сюда вновь нагрянут холода и что тогда?
Звонят колокола, брошены на самотёк неотложные дела,
Бегу на колокольню, там дух господний гуляет по храму пустому,
Я же робко подхожу к дверному проёму, он такой же, как у меня дома!
Ветер колышет травы, я же прячу свою пятерню и не потому, что порывов ветра боюсь,
Я просто-напросто без оснований бешусь, вот прорвусь сквозь высь небес туда,
Где во все времена можно безболезненно снять собственный стресс и вернуть к жизни интерес
И тогда отсюда отступит беда! Мои бы слова да господу в уста,
Но от них через краткий  миг не останется и следа! Чреда разрух развеет мысль в прах и в пух!
Закончен ликбез, чья-то мысль упрямо звенит над ушами, словно мощный колокол в храме!
Муза моя готова рубить голову сама, только избавить бы мои строки от увесистого ярма,
Ей надела тьма, и она вот-вот сойдёт с ума! Кому, как не тебе, готовиться к борьбе?
Так написано на твоей судьбе, я давно достиг возраста мужского, и не вижу ничего плохого
В резко брошенном слове, эта мысль вновь вдохнула в тело жизнь, только крикнула:
«Посторонись! Потерян всякий смысл падать вниз, там скользкий карниз,
Над головой – высь небес, и сладостный поток тщеславия, его струя с толку собьет тебя,
А на фига тебе нужна вся эта мышиная возня? Она длится три ночи и два полных дня! »
В ответ – гробовая тишина! Суета сует, всё суета! От винта, господа, здесь чуждая для нас среда!
Беда не приходит одна! Ветер подхватывает брошенные на произвол судьбы слова,
И уносит навсегда их в сторону старенького шалаша, где когда-то вместе со мной Муза жила,
Нынче она ушла в бега, осталась без угла и одного сапога, а виноватая душа стонет упрямо
За стенами старинного храма! Ей бы не угодить в колдобину и яму, тогда не обобраться сраму!
Я же в бездну шагнул, чтобы забыть уличный шум и гул, качнулся подо мною старенький стул,
Ветер с гор в мою сторону внезапно подул, горькую слезу с век легко смахнул, и пала роса
 С потемневшего чела, можно спать спокойно до утра! Дотоле ещё никому
Не удавалось пройти через ересь и тьму, озарять себя случалось, и стезя в тот миг расширялась!
На этот раз так не сталось, во всех членах усталость, не в радость она, словно нежеланная жена!
А душа расправляет свои ветви, избавляется от пожухлой ботвы, и только досужие мысли мои
Никак не могут оторвать ноги свои от просторов любимой земли!

г. Мариуполь
14 августа 2015 г.
2:50