Росинка и Ортия. 37. И выпал снег...

Росинка и Ортия. 

37. И выпал снег*... 

...Они снова пьют чай, почти как вчера, но уже втроем... И Клэр, мудрая Клэр объясняет им все происходящее. А также то, что им предстоит. И это все очень даже... неоднозначно. 

- Аля, - Клэр очень серьезна. Она поставила чашку на блюдце и внимательно смотрит обеих на своих подопечных, пытаясь донести до них то, что считает очень важным, - не знаю, наверное, тебя огорчит моя кажущаяся жестокость, но...

Она чуть смущенно замолчала.

- И в чем именно выражается твоя жестокость на сей раз? Что именно ты для меня придумала? – Росинка ничуть не пугается. Слезы от испытанной боли на ее лице уже высохли. Она вновь весела и с трудом прячет улыбку в кружке ароматного чаю, только что налитого ей любимой Ортией.

- Я вынуждена определить для тебя особый порядок воспитания, - Клэр вовсе не шутит, она изо всех сил пытается настроить своих «девочек» на серьезный лад. – Прости, но так нужно.

- Какой такой «особый» порядок? – это уже, с вежливой улыбкой, интересуется Диана. 

Клэр на мгновение замолкает и внимательно смотрит на психолога-«исполнительницу», вспоминая то, что было чуть раньше...

Сейчас Ортия снова одета в свою форменную белую блузку. Правда, уже без галстука, да и пиджак «от Покровкина», остался висеть на спинке ее «начальственного» кресла. Красные с синим отливом, припухшие полосы от ударов хлесткой лозы уже смазаны тем самым загадочным гелем «Q-17». Ибо, как справедливо заметила Клэр, «почесывать зудящие спину и плечи, это, знаете ли, совсем не комильфо!» Поэтому, она, как Старшая для обеих наказанных, приказала Диане, не одеваясь, присесть, на тот самый оркестровый стул, где чуть раньше, ерзая, пытаясь смягчить зуд от подобных горячих следов, пристраивалась ее воспитанница. Естественно, одежду Ортии, выложенную там, Алине перед этим пришлось переложить на кушетку.

А потом, их общая Старшая, аккуратно, со знанием дела, намазала следы наказания на спине Ортии этим весьма эффективным средством. Потом, чтобы не терять времени даром, сделала сидящей на стуле воспитательнице мягкий массаж шеи, иногда переходя и на верхнюю часть ее плеч, слегка, старясь не касаться тех мест, которые были затронуты наказанием. Дождавшись, когда блеск нанесенного на кожу геля исчез, она улыбнулась Росинке, приказала подать Диане одежду и помочь ей привести себя в порядок. Девочка, с восторженной улыбкой, кивнула ей в ответ, и принялась помогать Ортии одеваться, откровенно любуясь телесной красотой своей Старшей. 

И вот уже чашечки бюстгальтера прикрыли грудь психолога-«исполнительницы», бретельки легкой шелковой комбинации, ранее спущенной до пояса, вернулись на ее прекрасные плечи. Диана надела поданную ей с поклоном Росинкой белую блузку, застегнула на все пуговицы, кроме самой верхней, но оставила ее «навыпуск», не заправляя в юбку. Наконец, Ортия, уже в одетом виде, чуть сверху смотрит на восторженно взирающую на нее воспитанницу, а потом...

Порывисто обнимает ее, в знак полного и безоговорочного доверия. И в знак благодарности...

...А сейчас Ортия и Росинка сидят на диванчике рядом, там, в чайном уголке. Естественно, пьют чай со знаменитыми пряниками Ортии. Вот только сейчас главная за этим столом отнюдь не Диана, а именно она, Клэр.

- Простите, меня, девочки, но на самом деле все очень серьезно, - Клэр смотрит на них обеих как на любимых детей. Да они, в общем-то, такие и есть! Ну, учитывая ее реальный возраст и опыт... – Вам обеим придется учиться. У нас есть шанс воспользоваться вашими особыми обстоятельствами, особой взаимной настройкой. Поэтому, уж простите меня, но Вы вместе будете исполнять одно, как ты, Диана, любишь выражаться, многофункциональное педагогическое назначение, лично от меня.

- Мудрено! - отозвалась на ее полушуточную фразу Ортия. Всем своим видом она дала понять, что Клэр, нашла, однако, не самое лучшее время для воспоминаний об их давних запальчивых спорах на теоретических семинарах по проблемным аспектам реализации воспитательных воздействий! Впрочем, Старшей виднее... – А чуть доступнее объяснить можно?

- Ты ведь вчера обещала Алине, что с понедельника для нее начинается новая жизнь, где розог будет больше, чем пряников? Я правильно поняла из твоих мыслей, ведь так? – спросила Клэр, явно намекая на предыдущий их мысленный диалог, который, несомненно, дал Старшей возможность не только рассказать Диане о себе, но и прочесть ее, Ортии, воспоминания об обстоятельствах вчерашнего исполнения.

- Обещала, - кивнула, улыбнувшись, Ортия, - но Клэр... если Вы все же против...

- Во-первых, не забывай, что мы уже «на ты», - мягко напомнила госпожа Лесгафт. – Во-вторых, ты вчера ошиблась, и именно в дате. Все началось уже сегодня.

- А ведь ты была права! – улыбнулась воспитаннице Ортия. – Все случилось именно так, как ты предсказала!

- Прости... – Алина смущенно опустила глаза. – Я не хотела...

- Скромня-а-ашечка! – Ортия ласково треплет ее за ушко. Росинка смущенно улыбается.

- В-третьих, - произносит Клэр и, сделав короткую паузу, со вздохом, продолжает:
- Увы, Диана, ты не ошиблась в главном. Тебе придется прибегнуть к строгости. Алину, к моему глубокому сожалению, придется сечь. И очень часто.

- Вот это сюрприз! – с несколько озадаченной улыбкой покачала головой Ортия. – А кто-то мне всю дорогу твердил о том, что девочка заслуживает куда более мягкого обращения!

- Заслуживает, - Клэр снова вздыхает, - но еще больше она заслуживает развития своих способностей. И ты, кстати, тоже. И именно поэтому тебе придется делать то, что я сказала. Для тренировки.

- Я согласна! – Алина, похоже, вовсе не боится обещанной строгости. – Я готова принять от вас обеих наказания, которые вы мне определите.

- Ей действительно стоит научиться терпеть сильную боль? Но... Так ли уж это необходимо надо? – Диана колеблется, она сейчас в несколько двойственном положении. С одной стороны, Клэр, на правах Старшей между ними троими, всего-навсего подтвердила, одобрила только то, что и сама Диана изначально определила для этой талантливой девочки, в точном соответствии с требованиями Павловской школы. С другой стороны, сегодняшнее «исполнение», откровенно говоря, заставило ее совсем по-иному взглянуть на страдания воспитанниц, которых она до этого дня преспокойно раскладывала на кушетке. И теперь у нее сильно поубавилось желания быть принципиально строгой, особенно к Росинке.

Н-да...

Сечь эту доверчивую девочку, со всеми ее специфическими заморочками... А стоит ли вообще причинять ей боль?

- Я понимаю, строгость воспитания действительно важна, особенно для одаренных девочек, таких как Алина, - сказала она после секундного молчания, - Но розги... Так ли уж это ей необходимо?

- Вопрос! - Клэр этой репликой обозначила, что она тоже не в восторге от такой перспективы. – Лично я не считаю телесное наказание безусловно необходимым для исправления каких-то существенных нравственных недостатков или пороков детей, и особенно Алины. Я вообще считаю, что поркой порока не перебороть.

- Поркой порока не перебороть! – повторила за ней Росинка весьма шаловливым тоном. И как бы невинно уточнила:
- А как точно будет, «не перебороть» или «не перепороть»? Просто хочется запомнить, очень красивая скороговорка получается!

Вместо ответа, Диана снова ласково оттрепала ее за ушко. Клэр с видимым удовольствием понаблюдала за этой очаровательной картиной, и когда почти суровая воспитательница, и чуть смущенная символическим «наказанием» воспитанница вернули ей, наконец-то свое внимание, продолжила.

- Я считаю, что девочка вовсе не нуждается в чрезмерно строгом обращении, - сказала она, улыбаясь воспитаннице. - И вообще, в идеале, для нее следовало бы исключить телесные наказания, даже как альтернативную меру.

- А вдруг я испорчусь? – Росинка явно расшалилась и шутливо «проверяла» границы того, что ей реально дозволено в общении с двумя взрослыми женщинами. – Начну шалить и грубить всем напропалую?

- Накажем, - спокойно ответила Клэр. – Но вовсе без розог. Кстати, получится и больнее, и страшнее. Мы просто будем считать тебя маленькой девочкой, не заслуживающей нашего доверия, лишим права посещать этот кабинет, и заставим говорить с нами «на вы»

Сказав это, она откровенно подмигнула Ортии. Та ответила ей тем же мимическим жестом.

- Кошмар... – Росинка произнесла это слово самым жалобным тоном, сделав вид, что почти испугалась. Ну, почти! :-)

- А еще мы запретим тебе есть пряники, - тоном изысканно-жестокой садистки продолжила запугивание воспитанницы Диана. -  Между прочим, детям сладкое вредно. Так что, эта беспрецедентно суровая мера спасет тебя от стра-а-ашного кариеса! А если будешь возмущаться, мы напустим на тебя Карла Теодоровича с лекцией о пользе чистки зубов! Вот тогда ты у нас точно попляшешь!

- Вы это серьезно? – Алина уже почти поверила в то, что ее Старшие способны на такую бесчеловечную жестокость. – Тогда лучше розги... Я согласна хоть каждый день, правда-правда! Только не такие ужасы...

- Розги это для серьезных девочек, а не для шальных бестий! – как бы серьезным тоном заметила Клэр. – Телесное наказание нельзя исполнять без взаимного доверия секущей и воспитанницы. Уж поверь мне на слово, ведь это именно я когда-то внедряла в Академии практику «исполнений», наставляла воспитательниц, да и сама применяла розги к девочкам, бывало даже по нескольку раз в неделю.

- Ты... – Ортия смущенно сделала паузу, как бы ожидая позволения продолжить в столь личном вопросе и в столь личной манере, но Клэр ободряюще улыбнулась, как бы подтверждая тот факт, что именно так и об этом говорить и можно, и даже нужно. – Ты тоже когда-то столкнулась с чем-то подобным? Ну, когда страшно сечь? Я ведь действительно испугалась. Первый раз за пятнадцать лет!

- Я... так громко кричала? – смутилась Алина. – Прости, в следующий раз я постараюсь вести себя потише...

- Просто умом я понимала, что ты объективно ни в чем не виновата, - Ортия сказала это почти виноватым тоном, - но я не могла тебя не наказать, очень уж я на тебя рассердилась... И когда увидела, как ты плачешь... Оказывается и наказание «по желанию» это тоже больно... И не только той, которую сечешь...

- Я пролила немало детских слез, пока до меня начала доходить эта немудреная истина, - вздохнула Клэр. – Я знаю, что иной раз «исполнения» необходимы... Но, Боже мой, как же я счастлива, что мы прибегаем к этому нечасто, и только по желанию самих девочек!

- Ну, а в чем все же состоит «жестокость»? – Алина попыталась уточнить ситуацию. Все-таки грядущие перемены, в том числе и «наказательного плана», резко меняли ее привычную жизнь, и ей очень хотелось узнать подробности того, что именно ей предстоит.

- Твои провинности... – Клэр никак не могла подобрать нужные слова. – В общем, они, почти что, и ни при чем. Лично я против боли и унижения для Алины.

- Я нисколечко не унижена! - запротестовала Росинка. – А боль... Ну, потерплю, если это так нужно.

- Как раз тебе боль терпеть и не следует, - серьезно заявила Клэр. – Вопрос в другом.

- В чем же? – Ортии стало очень интересно, как их Старшая намерена поступить. Ведь от ее слов о нежелательности розог для Алины и грустных замечаний о необходимости сечь эту милую девочку, фраз о необходимости причинять ребенку сильную боль и в то же время нежелательности терпения этой боли, за версту веяло пресловутым «когнитивным диссонансом». – Мне что, следует сечь Алину, за ее провинности, чисто символически? А какой в этом смысл?

- Сечь ее тебе придется достаточно строго, - спокойно-наставительно заметила Клэр. – Но вот степень этой строгости... В общем, Диана, будь с девочкой чуть помягче, чем сегодня. Полагаю, что при исполнении основной части наказания, ты хлестала слишком сильно. Ну, а крайние твои удары, которые ты нанесла и вовсе безжалостно, были совершенно излишними. Да и кровь у Алины выступила именно из-за этой твоей крайней серии ударов. Конечно, в прежние суровые времена, которые я очень хорошо помню, такое повреждение кожи от розог сочли бы совершенно несущественным, и даже я, наверное, лет сто назад не стала бы упрекать воспитательницу в излишней строгости и неуместном служебном рвении. Но Диана! Благодари Бога за то, что Карл Теодорович никогда не увидит того, что ты сегодня натворила! Уж он бы... Ты, конечно, сильна и ловка, я не спорю, но Медик со скальпелем, защищающий Честь и Здоровье нашей воспитанницы... Знаешь, в этом случае даже я бы тебя не смогла спасти...

Диана тяжело вздохнула. Медик, в отличие от Вострецовой, не был ее оппонентом просто потому, что считал розги от Ортии чем-то вроде полезной страшилки для девочек. Пару раз, так, машинально, она читала его мысли на эту тему, и узнала тогда много интересного. Оказывается, честный и благородный Врач был совершенно уверен в том, что ее «исполнения» наверняка осуществляются через верхнюю одежду, и не более опасны, чем похлопывания «ротангом» от Аполлоныча. О том, что наказание воспитанницы вполне может дойти до легкого повреждения ее нежной кожи он и помыслить не мог. И узнай Карл Теодорович о чем-то подобном, он вполне бы мог дойти и до желания лично расправится с негодяйкой, посмевшей обидеть девочек! Так что в словах их Старшей не было никакого преувеличения.

- Кстати, Алина, - Клэр посмотрела на девочку весьма выразительно. – Будь уж так любезна...

- Я буду молчать, - Алина даже содрогнулась, представив, что Врач может сделать с ее Старшей, если она, Росинка, не дай Бог, проговорится. – Я не расскажу, никому и никогда. Клянусь!

- Ты, самое главное, не показывай! – вполне серьезно посоветовала Клэр, и девочка кивнула в знак согласия.

Ортия благодарно улыбнулась воспитаннице.

- Пусть то, что вы будете делать, останется педагогической тайной, - продолжила Клэр. – Реальные, пусть и незначительные провинности Алины должны стать поводами к ее телесному наказанию. При этом, прошу тебя, Диана, будь очень умеренна. Боль от наказания должна быть именно такой, как я тебе сказала. Но даже это не главное.

- А что же главное? – Ортия все еще не может понять того, что будет дальше, и что именно от нее требуется. Ее одновременно и ругают за излишнее причинение боли  девочке, и в то же время требуют от нее эту самую боль причинять. Бред какой-то!

- Ты должна будешь снимать у Алины эту боль, - серьезно сказала Старшая. – Причем, прямо по ходу «исполнения». Научись делить ее пополам и иногда забирать ее себе полностью.

- А я смогу? – с сомнением произносит Ортия, начиная понемногу понимать, что в задумке их Старшей все не так уж и просто.

- Это тренировка, - ответила Клэр. – Лично я умею это делать. И у Алины сегодня тоже все получилось, даже без специальной подготовки. Она тебе расскажет, как именно она это делает, а ты вместе с нею отработаешь это упражнение.

- Ничего себе «упражнение»! – Алина от удивления широко раскрыла глаза.

- Подожди, ты хочешь... - Ортия тоже сильно удивилась этому странному предложению.

- Это поможет вам обеим развить ментальную связь друг с другом. И в целом повысит вашу чувствительность к «тонким воздействиям». – Клэр была совершенно серьезна. – Видишь ли, боль... Она может влиять на ментатов по-разному. И в плюс, и в минус.

- То есть? – удивленно спросила Диана.

- Пожалуй, я могу открыть вам эту странную тайну, - задумчиво сказала Клэр. - Когда-то, много лет назад, меня спасли от смерти гвардионки Ее Величества Елизаветы, супруги Императора Николая. Да-да, того самого, Николая Благого, портрет которого висит у тебя за спиной, - она указала глазами на портрет Императора Просветителя. - Так уж получилось, что Иван Петрович, да-да, тот самый Павлов, которого мы с вами так почитаем, услышал мои ментальные вопли. Тогда меня, семнадцатилетнюю девчонку, случайно инициировавшуюся Скользящую, истязали, заставляя принять предложение об участии в заговоре против Императора. Его враги считали ментата идеальным орудием убийства. И добивались от меня участия в этом страшном деле. Меня подвесили за руки, срезали с меня одежду, и били кнутом по спине. После десяти ударов я уже была готова согласиться почти на все, только бы меня уже не мучили! Но убить того, кто, по слухам, был единственным нашим заступником... Этого я себе позволить не могла. Потом от боли я просто потеряла сознание... Когда я очнулась, меня тут же подвесили обратно и собирались истязать каленым железом. Уже раскалили на угольях железные щипцы, их мне даже показывали издалека... Я кричала от страха, звала на помощь, а они смеялись, говоря, что никто мне на помощь уже не придет...

- И как же ты спаслась? – Диана с удивлением слушала эту фантастическую историю из древних времен.

- Императорская чета заехала выпить кофе в одной ресторации, в двух кварталах от дома, в подвале которого меня пытали, - продолжила свой рассказ Клэр. -  Их сопровождали Иван Петрович Павлов, а также адъютант Императора и несколько девушек из созданного тогда подразделения гвардионок, телохранительниц Императрицы. И в той ресторации Иван Петрович чуть не потерял сознание от моей боли. Едва придя в себя, он рассказал обо всем, что ощутил моими чувствами, и сообщил, что может привести туда, где происходит весь этот ужас.  Николай приказал одной из гвардионок оставаться с Императрицей и увести ее подальше. Второй телохранительнице он приказал бежать за подмогой. А две оставшиеся девушки отправились с ним, а также с Павловым и императорским адъютантом, Рустамом Ибрагим-беком ко мне на помощь, ибо Государь в подобных случаях никогда не медлил!

- И они тебя спасли? – Алина с благоговением смотрела на живую легенду.

- Спасли! – улыбнулась Клэр. Чувствовалось, что это ее воспоминание было одним из самых светлых моментов в ее долгой жизни. – Ты знаешь, что гвардионок всегда подбирали из милых и симпатичными девочек, что смотрятся эдаким «псевдовоенным» декором в императорской свите. Их и сейчас многие считают забавным излишеством. Но уж ты, Диана, в курсе того, что они реально умеют! Не дай Бог какому-нибудь идиоту столкнуться с гвардионками в реальном бою! Эти хрупкие девочки, что кажутся декоративными «военными цветочками», искренне верны Императорской семье. Даже тогда, в те времена, когда их был не целый Батальон, а всего-то полтора десятка, они были готовы легко и просто разменять несколько жизней противников на одну свою, а за угрозу тем, кого они охраняют, просто уничтожали на месте безо всякой жалости. Говорят, Ибрагим-бек тоже оказался весьма веселым рубакой! Они втроем вмиг расшвыряли всю эту компанию истязателей. Но я, к сожалению, ничего этого не запомнила. Когда я очнулась, я уже лежала на животе в палате дворцового лазарета, на соседней койке с одной из девушек, которую ранили в том бою. Император Николай, оказывается, лично снимал меня с дыбы, на которую перед тем меня подвесили. В тот миг, когда он отвернулся, один из заговорщиков попытался ударить его в спину ритуальным кинжалом, тем самым, которым, по их замыслу, я должна была убить Императора. Девушка закрыла его собою. У нее была весьма нелегкая судьба до того, как она, по воле Императрицы, попала в гвардионки. Но в том бою она доказала свою верность. Потом мы с нею дружили. Она, спустя десять лет, даже командовала этим «декоративным» подразделением. С тех пор, я не прерываю с ними связи, знаю всех их командиров поименно, и до сих пор, по возможности, бываю, инкогнито, в их казармах. Я помогаю им, а они... Ну, ты-то, Диана,  теперь уже в курсе того, как мы с ними когда-то вместе работали!

Ортия смущенно опустила очи долу.

- Здорово! – восторженно выдохнула Алина, на языке которой уже крутился добрый десяток вопросов, но она выбрала тот, который ей показался главным. – Но... Причем здесь боль? После тех истязаний ты что, стала сильнее, чем была до этого? Ну, как ментат?

- Наоборот, - грустно покачала головой Клэр. – Пытки почти сломили меня. На три долгих года я утратила почти все ментальные способности. На память о случившемся там, в подвале, у меня так и осталась седина в волосах.
Это в семнадцать-то лет! Но Иван Петрович был уверен, что все поправимо, и три долгих года занимался моим восстановлением. Со мною перепробовали самые разные методики, и, в частности ту, которая предназначена вам, мои дорогие девочки. Конечно, не сама по себе, а в системе со многим другим, она тогда мне помогла.

- И ты... – Ортия скептически покачала головой.

- Боль это сильный стимул, - спокойно сказала Клэр. – Я прошла через него в разных вариациях. Поэтому я имела право предостерегать тебя от увлечения им. И сейчас имею право назначать его Вам обеим.

- Понимаю, - вздохнула Диана.

- Пока еще нет, - улыбнулась Клэр, - и именно поэтому я стараюсь тебе все объяснить. Видишь ли, Диана, мы, Скользящие, сильно отличаемся не только от обычных людей, но и от ментатов. Например, мы почти не стареем. Вернее, наш организм, в развитом виде, сам находит оптимальный для нашей личности возраст. А затем сохраняет его для нас, поддерживая нашу телесную оболочку в этом состоянии. Я, кстати, обычно кажусь гораздо старше этого возраста, за счет определенных усилий. Но стоит мне испытать положительные эмоции, например, от общения с вами, и я вполне могу «помолодеть» лет на десять – двадцать.

- Я это заметила! – подтвердила Алина. – Но только я подумала, что мне просто показалось...

- Ты правильно заметила! – утвердительно кивнула Старшая. – Когда я «отпускаю» себя на волю, я выгляжу очень молодо. Но, увы, это не всегда удобно.

- И мы будем... тоже такими же... молодыми? - Ортия сильно удивилась подобной перспективе. 

- А разве сама ты выглядишь на свои сорок с лишним? – задала ей встречный вопрос математичка, и Диане пришлось молчаливо признать ее правоту.

- Насчет молодости... – снова улыбнулась Клэр. – Поймите девочки, вы действительно, обе еще очень молоды! Да-да, Диана, ты тоже еще молода, Росинка же вообще ребенок. Вы толком еще не развили свои способности. Ну, что поделаешь, Диана, я держала тебя в поле зрения и, откровенно говоря, не слишком торопилась. Прости, для меня, наверное, четверть века это не такое уж большое время. Но к тому моменту, когда мы тебя вытащили из Испании, ты уже имела стаж «самодеятельной» работы «в негатив» лет пять. Еще семь лет после этого, мы тебя аккуратно приводили в чувство, превращали «Крошку Ди», «благородную воровку» и «разорительницу казино», в Диану Рязанцеву, честную молодую женщину, преодолевшую свои комплексы, отбросившую прежнюю личность как никчемные обноски. В женщину, с которой можно будет иметь дело. Ты помнишь, что потом тебя пристроили служить здесь. И вот уже восемь лет я за тобою непосредственно наблюдаю, и вижу, как ты понемногу меняешься. Теперь у тебя есть шанс изменить себя полностью. Но только вместе с этой девочкой, вместе с Алиной. На сегодня ты раскрыла свой потенциал процентов на тридцать, и не с самой лучшей стороны. Вместе вы сможете раскрыть свои таланты едва ли не полностью.

- За счет розог? – почти серьезно спросила Алина. Вообще-то она, в принципе, понимала, что говорит глупость, но ей, почему-то, захотелось обратить внимание именно на этот момент.

- Да нет, считай, что розги это просто повод для общения, - рассмеялась Клэр. -  Просто у Вас возникла уникальная ситуация настройки «духовного пространства» на одну волну. Такого раньше не бывало. И я вынуждена, при всей своей неприязни к болевым практикам, требовать от вас именно этого.

- И что, мы сможем... – Алина недоговорила, но стало ясно, что девочка начинает вдохновляться перспективами.

- Вы сможете многое, - подтвердила Старшая. – Та же телепатия на неограниченном расстоянии для вас будет нормальна. Да и другие практики «тонких воздействий» вам станут вполне доступны. В перспективе я хотела бы отправить Вас в «свободную охоту», на поиски других ментатов. Вдруг Вам удастся как-то прочувствовать еще одну Скользящую, и инициировать ее?

- Давай вернемся к розгам, - Ортия поддержала свою воспитанницу. – Как часто нам все это нужно будет делать?

- По мере провинностей Алины, - чуть грустно улыбнулась Клэр. И обратилась к девочке, которой все это предстояло терпеть: 
– Надеюсь, у тебя не возникнет желания целенаправленно нашалить?

- Ни в коем случае! – горячо возражает Росинка. И, похоже, что она говорит вполне искренне...

- Я попробую снимать с нее боль одновременно с сечением, - Диана уже не возражает против реализации ее же собственной идеи. Естественно, в столь странном и, скорее уж, гуманном :-) варианте! И уточняет:
- Но что делать... если у меня не получится? Ну, снимать боль?

- Тогда Алина опять будет вся в слезах, - Клэр многозначительно покачала головой. – Не думаю, что тебе это понравится. По-моему, сегодняшнее «исполнение» заставило все же тебя понять, что сечь ребенка, который тебе симпатичен, это ой, как непросто!

- Да уж, - вздохнула Диана.

- Тогда ты справишься! – Клэр, то ли полна оптимизма, то ли просто надеется на ее благоразумие. – Иначе, больно будет Вам обеим, но по-разному. Алине от розог, тебе от стыда за то, что не сумела снять с нее боль. Учись! Я уверена, у тебя все получится!
 
- Тебе не кажется, что это... слишком сурово? – Ортия, как говорится, обжегшись на молоке, теперь на воду дует.

- Пользы от этого я вижу больше, чем возможных проблем, - ответила Клэр. – Просто всегда помни, что реальная строгость этой работы, все эти страдания нашей милой Алины, зависят только от тебя.

- Аля, - Диана смотрит на Росинку с какой-то тревогой, мол, как бы не было тебе уж слишком... больно! – Что ты нам скажешь? Подумай, не торопись!

- Я согласна, - теперь Алина смотрит на нее очень серьезным взглядом. – Я объясню тебе, как нужно снимать боль. Я знаю, как это делать, и я тебя научу! У тебя обязательно все получится так, как надо! Даже не сомневайся!

- Придется тебе учиться! – с улыбкой поддержала воспитанницу Клэр. – Мне кажется, что Алина будет для тебя не таким уж плохим педагогом! :-) 

- Ага, вот только, если что не так, больно будет именно Але, - Ортия вздыхает в своих огорчениях.

- Моральные страдания от того что ты не сумела смягчить ее боль, достанутся тебе, - Клэр говорит это вполне серьезным тоном. - А наша юная учительница, – здесь она ВЕСЬМА адресно улыбнулась Росинке, -  будет стыдиться того факта, что не сумела тебя обучить. А вот если вы сможете поделить телесную боль напополам, она будет вполне умеренной, и у вас обеих вовсе не будет никаких моральных проблем! Ну, а в части «красного и горячего», - Клэр намекает на следы от розог на коже Росинки, которые Диане предстоит оставить хлесткими прутьями, - «Q – 17» вам в помощь! Если хочешь, я поделюсь с тобою кое-какими собственными рецептами. Но мне кажется, что твой обычный вариант лечения девочек вполне себе оптимален.

- Надеюсь, - вздохнула Диана.

А потом улыбнулась Росинке.

- Аля! – сказала она. – Пожалуйста, налей воды в чайник! Там, сбоку, около подоконника, есть бутыль. Перелей, пожалуйста, остатки и вскипяти!

- Сделаем! – Росинка буквально выпорхнула из-за стола, мигом оказавшись в указанном месте, нашла трехлитровую пластиковую бутыль, полную менее чем на одну треть, принесла, перелила ее содержимое в электрический чайник и щелкнула тумблером. А потом эффектно взмахнула пустой пластиковой емкостью, дескать, а с этим что делать?

- Спасибо, Аля! – Диана отреагировала на ее исполнительность благодарной улыбкой. – Пожалуйста, верни ее на место. Потом нальем.

- Хорошо! - откликнулась Росинка. Она направилась обратно, поставила бутыль туда, где она стояла раньше. И, сделав шаг назад, по направлению к столу, обратно, взглянула в темноту, через окно, на улицу, сквозь щелку в вертикальных жалюзи в «японском» стиле.

- Ой, как интересно! – воскликнула она. И мигом «раздернула» пластиковые шторки в стороны, дернув за специальный белый шнурок. – Смотрите! Как там красиво!

За окном кружились... Даже не снежинки. Крупные снежные хлопья.

Клэр и Диана встали-поднялись из-за стола, подошли к девочке, восторженно взиравшей из окна в темноту. Алина оперлась ладонями на широкий подоконник и жадно любовалась медленно, красиво падающими снежными хлопьями, похожими на новогодние карнавальные комки белой ваты, символически обозначающими снег под домашней новогодней елкой!

- Как на юге! – улыбнулась Диана. – Здесь, в Камских лесах, такое встретишь редко. А вот в Средиземноморье, когда иной раз зимой, ну, чаще под Рождество, идет снег, он падает именно так, очень красиво!

- Ой, смотрите! – Росинка указала туда, вниз, где по белому покрывалу, едва-едва, так, самую малость, прикрывшему землю, кое-где уже сновали вполне себе деловитые фигурки в спортивных куртках.

- Все-таки кое-кто из наших коллег разрешил девочкам выйти лепить снеговиков! – то ли с наигранным возмущением, то ли с искренним восхищением заявила суровая Ортия. - И это в такое позднее время, когда детям уже пора ложиться спать! Безобразие!

- Это старая добрая традиция! – улыбнулась Клэр. – Когда выпадает первый снег, нужно обязательно отпустить девочек поиграть во дворе! Не важно, вечером, днем или рано утром! Это всегда, с самого первого года Павловской Академии считалось особым Праздником! Поэтому...

Госпожа Лесгафт широко улыбнулась, а потом повернула обеих своих подопечных, и Старшую, и младшую, к себе. И приобняла их, обеих и сразу.

- Я люблю Вас, мои милые, - прошептала она им. – Я счастлива, что вы обе... здесь, рядом и со мною! Спасибо вам, мои девочки! Спасибо Вам за то, что вы есть!

Странно, но обе ее воспитанницы в ответ промолчали. Просто слова иногда бывают лишними. Обе Скользящие, и Старшая, и ее ученица это прекрасно поняли, и сумели выразить свои эмоции безо всяких слов.

Наконец, госпожа Лесгафт (или все же Вострецова?) чуть отстранила от себя своих девочек и взглянула на них, мягко улыбнувшись, явно любуясь их смущением и каким-то странным, несколько влажным блеском их глаз.  Тактичная Старшая не стала выяснять причины столь трогательного и многозначительного визуального эффекта. Ибо стоит ли уточнять некоторые вполне себе очевидные и правильные вещи? :-)

- А теперь, мои милые девочки, я, на правах вашей общей Старшей, - она многозначительно подмигнула своим ученицам, - отдам вам свои распоряжения на этот час. Прошу вас исполнить их незамедлительно и точно! 

- Слушаем! – Росинка и Ортия произнесли это слово совершенно синхронно, даже не переглянувшись.

- Диана, я понимаю твои волнения по поводу распорядка дня и организации отдыха наших девочек. Но будь так любезна, выведи своих «страусят» на Праздник! Поверь, они это заслужили!

- Будет исполнено, мой Командир! – Ортия то ли шутит, то ли говорит всерьез, по голосу не поймешь.

- Ступай! – Клэр отпускает ее и многозначительным тоном добавляет:
-  А нашу девочку сейчас я забираю и поговорю с ней отдельно. Встретимся внизу!

- Хорошо! – кивает головой Диана и, подмигнув Алине,  пропускает их к дверям.

Клэр, подойдя туда, вынимает ключи, которые она, как, несомненно, помнят Уважаемые Читатели, несколько ранее забрала у Росинки. Госпожа Лесгафт отпирает замок и, открыв дверь, с улыбкой возвращает бренчащую связку Хозяйке Кабинета. Диана с молчаливой улыбкой забирает протянутое ей. Потом она идет к встроенному шкафу, где находятся ее одежда и обувь, на ходу вынимая «мобилку», чтобы обрадовать старосту своих «страусят». Ведь те сейчас, наверняка, мучаются детской обидой на непонятливость своей воспитательницы, которая, с их точки зрения, наверняка, просто не сообразила, что они тоже, в принципе, не прочь поучаствовать в общем веселье. Сообщать девочкам о том, что Диана Ортия в эти часы была несколько... э-э-э... занята :-) наверное, все же не стОит... 

- Пойдем, Алина! – госпожа Лесгафт тянет Росинку за руку. – Нам с тобою по пути.

Кивнув Диане, которая уже успела вызвонить свою старосту, Зину Вотинцеву, и начала с нею деловой разговор по «праздничному поводу», Росинка, вслед за своим Шефом, вышла, наконец, из кабинета Ортии.

- Ты действительно умница, Аля! – тихо сказала ей Клэр, когда они оказались уже в коридоре. – Я очень рада тому, что ты справилась. Скажи, а ты действительно простила Диану? И ты готова с нею работать и дальше? Ну, в смысле, работать с нею ОСОБЫМ образом?

- Конечно! – Росинка искренне ей улыбается и уточняет: - Но ты ведь тоже будешь меня чему-то учить? Правда?

- Правда! – усмехнулась ее Шеф. И спросила, ну так, чисто для проформы:
- А ты готова исполнять мои приказы?

- Готова! – кажется, Росинка просто счастлива от подобной перспективы.

- Тогда быстренько сбегай в вашу с девочками комнату и переоденься в спортивный костюм и куртку. И обуйся так, чтобы играть на снегу. Да, и забери с собою пальто! – Клэр указала ей на «скамейку» из «пуфотабуретов», где все еще лежала ее, Росинки, верхняя одежда.

- Сейчас возьму! – Алина забирает и пальто, и пакет под ним.

- Отлично! – кажется, Клэр ею вполне довольна и поэтому продолжает распоряжаться:
- Тогда жду тебя через... десять минут внизу, на первом этаже учебного корпуса. У бокового пожарного выхода. Успеешь?

- Конечно! – Росинка мгновенно сориентировавшись в пространстве и времени, как-то подозрительно быстро и легко исчезла за поворотом, прямо таки «проскользнула» по направлению к Спальному корпусу воспитанниц.

Госпожа Лесгафт-Вострецова почему-то не стала проверять, а не воспользовалась ли эта милая, но весьма неосторожная девочка своими ОСОБЫМИ способностями. Но отметила так, для себя, как необходимость, время от времени брать ее на «периферийный контроль», точно так же, как она когда-то брала Диану. Все-таки, Алина Росинкина теперь Высший ментат, не далее как вчера инициированная Дианой Ортией. А потому должна быть в высшей степени серьезна и осмотрительна. Тем более, что она, эта милая девочка, уже успела за эти сутки испытать на своей нежной шкурке множество удивительных приключений, в том числе и несколько... болевого свойства. 

Впрочем, без обид и по-доброму! 

Ну, в конечном-то итоге! :-)



*Название настоящей главы было позаимствовано Автором из начальной строчки изумительного стихотворения Ирины Тульской.

Вот из этого:

И выпал снег, явившись ниоткуда,
Смешав пространства неба и земли.
Он был везде, Рождественское чудо,
Которого дождаться мы смогли!

Исчезли двор, скамейки, сквер, дорога,
Невзрачный ряд фонарных серых тел.
Снег шёл и шёл, и мягкой лапой трогал
Всё то, что серым видеть не хотел.

Полный текст можно прочесть здесь:

http://www.stihi.ru/2012/01/04/1742

Ценсор настоящей Книги, всю дорогу стоящий на страже Нравственности, Справедливости, Порядка, Грамотности писАния Русским языком, а также Авторских Прав, категорически потребовал сделать ссылку на первоисточник. Автор не Пушкин, соответственно, с Ценсором не ругаеццо, на него не обзываеццо, и ваащще не выпендриваеццо. Ну, почти! :-)

Ну что тут поделаешь, понравилсо Ценсору стих. Не меньше, чем Автору.

И что? Так тоже бывает! :-) – прим. Автора.