Лисий чертог. Бусина седьмая

БУСИНА СЕДЬМАЯ

Когда я закончила рассказ,  и наконец, подняла взгляд от языков пламени, моё внимание привлекла высокая фигура. Мужчина стоял в тени, прислонившись к  стволу дерева. Атос наблюдал за мной на протяжении всего повествования. Но сейчас, заметив, что я тоже смотрю на него, щурясь от света костра, он сделал шаг назад и растворился во мраке.

Сказка была завершена, и люди начали расходиться.

Я ощупала бок. Пока я рассказывала историю о Чертоге, боль ни на секунду не затихала. Док сказал, что я, вероятно, родилась в рубашке — ни один из внутренних органов не задет,  кинжал Кэрка лишь разрезал кожу и чиркнул по ребру. Хотя по мне так это была не удача, а жест милости со стороны моего товарища. Скорее всего, он сам сдержал свою руку. Обидно, что только-только сняв бинты, скрывающие грудь, я облачилась в бинты, врачующие моё тело. Прикосновение к боку отдалось болью, и я раздражённо опустила руку к ноге, задев что-то прохладное. В ногах валялся мой шлем. Подняв его, я начала привычными движениями стряхивать с него грязь. Правило номер один — никогда не снимать шлем — было нарушено Кэрком. Но стоило ли об этом жалеть? Я совсем забыла, что такое свежий ветер ласкающий кожу. Мир, ранее сузившийся до прорезей в шлеме, теперь стал широким и будто более полноцветным.

Мой шлем. То, что подарило мне имя, и, возможно, изменило мою жизнь раз и навсегда.

В один из дней своего отчаянного бега по югу страны, я устроилась служанкой в придорожную таверну. Это жалкое строение стояло на перепутье двух торговых путей и, несмотря на протекающую крышу и всего четыре места в крытой конюшне, пользовалось спросом. Сюда заезжали странствующие рыцари, мелкие торговцы и бандиты. Радушный красномордый хозяин «Тёплого угла» никому не отказывал в ночлеге, если гость платил не обещаниями, а монетой.

Работа у меня была муторная: приходилось много стирать, чистить, разносить еду по комнатам. Отбиваться от грязных рук на моих бёдрах и не менее грязных намёков. Именно тогда я впервые остригла свои шёлковые каштановые кудри, которые раньше спускались до самого пояса. Свою гордость и то, что мать называла главной моей красой. Но в таверне «Тёплый угол» жила уже девушка без матери, красоты и гордости. Ей такие волосы были ни к чему.

Имена я меняла с каждым новым местом, и в таверне меня знали как Арианну. Хозяин думал, что я  беглая преступница, но за сокращение жалования великодушно не сообщал обо мне представителям закона.

Самым сложным, пожалуй, было общаться с постояльцами. Для некоторого типа мужчин, девушка, даже с перепачканным сажей лицом и обкорнанными волосами, оставалась желанной добычей.

Именно эта мужская жадность до беззащитных служанок и привела лисий шлем в мои руки. Я так и не узнала, кем был его  владелец — просто один из постояльцев таверны, заказавший в комнату поздний ужин. Он даже не начал со скабрезных комплиментов, как это обычно бывало. Просто подкараулил, когда я принесла еду и, заломив мне руку за спину, повалил на кровать. Я была испугана, да. Но когда я увидела, что насильник даже не снял шлема, такого странного и нелепого, во мне впервые за время скитаний вскипела ярость.

Жизнь в бегах научила меня действовать по обстоятельствам: и я, схватив свободной рукой с подноса глиняный кувшин, разбила его о шлем нападавшего. Мужчина отпустил меня. Он выпрямился и стоял, шатаясь.  Я соскользнула с кровати и схватила валявшуюся кочергу… Остановилась я лишь, когда мужчина затих. Здесь часто случались драки, поэтому на шум никто не обратил внимания.

Это был первый убитый мной человек. Человек ли? Те чувства, о которых я читала в романах: боль и отчаяние из-за отнятой жизни — ничего этого не было. Вместо этого я, стоя над телом, ощущала странную радость. Подобное чувство проснулось во мне спустя много времени… когда избивала кулаками в кровь солдата, толкнувшего меня. Но в «Тёплом угле» страх перелился через край, словно молоко из наполняемой крынки, и залил растущий пожар ярости.

Я украла кошель незнакомца и сбежала из таверны. Правда по непонятной причине прихватила ещё и шлем, который  на долгие месяцы скрыл моё лицо от людей.
Теперь бесполезный  он лежал у меня на коленях. Кэрк повредил одно из «ушек» своим мечом, что придало шлему вид провинившегося питомца. Костёр уже потух.
— Я тебя не брошу, ты останешься со мной,— я ласково, словно зверька, погладила шлем. — Как напоминание обо всём, что было. Я не надену тебя снова, но всегда буду помнить, какие возможности ты открыл для меня. Так, я разговариваю со шлемом… Кажется, мне всё-таки нужен друг.

***

Я свадьбой пьян, цветёт дурьян,
И краше всех одна.
Невеста-цвет, прекрасней нет,
Нежна и холодна.
Как Алой Розы лучший день,
Зовёт нас всех встречать.
Алайле ветер будет петь,
А солнце — целовать…

— Отвратительный мотив. И стихи на редкость нелепые, — я подошла к своему старому знакомцу, единственному барду в легионе Розы — Ауссирио. Перекупленный нами у Белых Лилий, он нёс свою поэтическую чушь под звуки арфы, раздражая всех у кого был вкус к настоящей музыке. — К слову, с чего ты вдруг поешь про невест?

— А, ведь это же Лис — наш мальчик-солдат, неожиданно перевоплотившийся в девушку, — Ауссирио перебрал струны арфы. — Ну, могу посвятить что-нибудь и тебе, пока ты ещё нас не покинула:

Девица шлем с лисой надев,
Пошла на бой с копьём,
Её смелейшую из дев
Мы дружно…

Я резко перехватила его запястье, заставив замолчать и инструмент,  и певца. Меня могли презирать после истории с обманом, но поединок с Кэрком научил людей относиться ко мне с опаской.

— Что про невест, Аусси?

— Последние новости и последний заказ. Алайла и Крамер женятся. Мне приказали написать эпос по этому случаю, а я не в настроении, — бард начал дёргать себя за жидкую бородёнку.

Меня вряд ли могло что-то удивить, но свадьба посреди этого бедлама была верхом глупости. Прошло совсем немного времени, как захоронили несколько сотен солдат, павших у крепости Рэймис, еще не стихли стоны раненых, а эта парочка решила закатить свадебный пир. Видимо им давно уже не терпелось, или были веские причины, может даже связанные с ключом. Бедный Атос… Гостевание в его палатке, красноречивые взгляды, что он бросал на Алайлу. Вряд ли у них был роман, но мой учитель, и я это видела, был по-юношески влюблен в прекрасную госпожу нашего легиона. На что он надеялся?  Подобный неравный брак возможен только в сказках — вспыльчивый мальчишка-крайниец и высокородная дама с состоянием. Принцессы  всегда выбирают принца.

Вот она и выбрала своего принца, сложно представить как теперь будут распределены силы в легионе. Атос и так частенько не принимал участия в управлении, взять хоть историю с ключом. Теперь против него выступала супружеская пара, у которой нет секретов друг от друга. Было ясно — Атоса эта свадьба ставила в довольно шаткое положение.  Да еще удар, нанесенный историей со мной— ученик, оказавшийся не тем, за кого себя выдавал. Смерть Кэрка…

Оставив певца с его бездарной музыкой, я направилась в изумрудный шатёр Крамера, надеясь застать и жениха, и невесту. Всю ночь я придумывала  фразы, которые хотела бы сказать Алайле. В истории с ключом мне многое было непонятным, но я чётко видела её начало и конец. Меня заставили выкрасть некий магический артефакт, который лишал рассудка человека, держащего его. Силы ключа я почувствовала на себе, когда на выходе из замка Рэймис начала видеть кошмары из своего прошлого и убила мальчика-рыцаря Жёлтой Череды. Алайла, которой я передала ключ, не спрятала его, а спустя несколько дней передала  Кэрку. Не сомневаюсь, что идея надеть его на шею также принадлежала ей. Они виделись тем утром, это подтвердил и сам капитан.

Бессмысленная разведка, в которую отправили меня и Кэрка, имела лишь одну цель  — удалить нас из лагеря. Я никогда не ходила в разведку, что наталкивало на мысль, что в отряд я попала по одной простой причине: я как и Кэрк знала, что именно мы нашли в замке Рэймис. Мы видели ключ и догадались о его силе. Я была уверена, что Алайла знала, как всё закончится. Скорее всего, она надеялась, что в битве с демонами Кэрка падёт весь отряд. Я спутала её планы. Но что может одна жалкая девчонка? Останься я в Розе, для меня  могли бы найтись  еще смертельные задания, в этом я не сомневалась.

Сейчас, распахнув полотно, служащее дверью, мне, наконец, пришло в голову самое уместное прощание.

Они оба были здесь. Изучали приколотую на стену шатра карту Королевства и что-то тихо обсуждали. Обернувшись на звук, Алайла легко улыбнулась и собиралась уже что-то сказать, но я заговорила первой.

— Я ухожу. Сдала оружие, и все мои счета к легиону закрыты. Я знаю, кто виновен в смерти Кэрка. И когда  вернусь, а я вернусь — я буду сильнее. И убью этого человека, — я пристально смотрела на Алайлу, игнорируя Крамера.

— Смелые слова, —  судя по тому, как холодно прозвучал голос Крамера, он был в курсе истории. Значит, убийц было двое. — Смешно слышать их от беспомощного бывшего легионера.

— Смелые и бессмысленные. Дружок, ты, в самом деле, думаешь, что нам стоит тебя опасаться?

Алайла отошла от карты и, скрестив руки на груди, внимательно осмотрела меня с ног до головы. Я почувствовала себя лошадью на ярмарке. Хотелось спорить с ними, объяснять, что смерть Кэрка не пройдёт просто так, что мои угрозы — не пустые слова. Но это было бы  глупо.

— Я всё сказала. Поздравляю со свадьбой, — я развернулась к выходу.

— Один вопрос, — в голосе Алайлы прозвучало плохо скрываемое любопытство. — Почему ты надела шлем? Как видишь, женщина при определённых талантах может и не скрывать своё лицо, даже в легионе.

Я только усмехнулась и вышла. Пусть хоть что-то останется загадкой для этой стервы.

***

Проходя между нестройными рядами палаток, я размышляла, как много изменилось за прошедшие месяцы в легионе. Мои двухгодичные скитания до Алой Розы были словно размазанный по полотну этюд, а жизнь здесь за столь короткий срок стала законченной картиной. Я знала в легионе каждый уголок и многих людей. Кто-то ненавидел меня, кого-то ненавидела я. Но именно здесь я обрела имя и снова смогла смеяться.

У каждого костра или шатра была своя история. Вон синяя палатка лазарета с серебряными звездами и грубыми стежками, перекрывающими широкий разрез в человеческий рост. Эту палатку порезал Лунн: дурак и пьяница, который хмельнымотлёживался в ней после ранения. Лунн с чего-то решил, что находится в тюрьме, и начал в прямом смысле прорубать себе дорогу к «свободе».

А вон справа седлают красивого молодого коня с коричневыми ногами и длинной белой гривой. Когда я пришла — он был ещё жеребёнком. Насколько я знаю, он отойдёт отряду Ферроса, где ему дадут имя. А вот и сам Феррос, сидит и наблюдает за конём.

Капитан  перевел взгляд на меня и едва заметно кивнул. Мы, конечно, вряд ли пожмём друг другу руки, но и у нас было что-то общее — Кэрк.

— Лис… — на мое плечо упала рука, и я от неожиданности вздрогнула. Но сзади оказался всего лишь Сильвелл. — Или как тебя сейчас называть, я даже и не знаю.

— Всё так же — Лис.

— Я просто хотел сказать: спасибо. Наверное, никто тебя так и не поблагодарил.
Я вопросительно посмотрела на парня. Он выглядел странно мрачным — таким я видела его впервые. Да и за что ему благодарить меня?

— Я уезжаю завтра вечером. После твоего рассказа моя любовь к Алайле остыла. Бывает так, ты влюблён в кого-то и не замечаешь признаков его безумия. Не слушаешь людей, игнорируешь всё, что видишь сам. Но потом происходит что-то страшное. И ты понимаешь, как сильно заблуждался… — легионер устало повесил голову.

— Ты даже не представляешь, насколько мне знакомо это чувство, — тихо проговорила я и пожала ему руку.

— Атос в кабаке в ближайшей деревне. Возможно, ты захочешь проститься с ним. Правда, он наверняка мертвецки пьян, — Силльвел нервно передёрнул плечами. — Я бы не рискнул к нему сейчас подходить. Но вы много времени проводили вместе…

Я кивнула бывшему соратнику. Правда, я и так догадывалась, где мне искать моего бывшего учителя. Попрощавшись с Сильвеллом, я направилась к выходу из лагеря, ведущему к деревне и кабаку. У меня осталась единственная работа здесь: самая тяжёлая и, может быть,  неосуществимая.

***

Кабак находился не в самой деревне, а чуть в стороне. Полагаю, это было сделано, чтобы не мозолить глаза деревенским парням выпивкой и музыкой. Хотя, может быть, дело было в частых драках, которые всегда случались в подобных местах. Все любят выпивать, но никто не хочет, чтобы бедлам переезжал в твой дом и происходил у тебя на пороге.

Я вошла в задымлённое помещение: чад, дешёвый табак и какие-то испарения, перемешавшись, наполнили воздух резкой вонью. Под высоким потолком висели связки сушёного лука, а наверху в сизый дым уходили лестницы, по которым сновали служанки с кружками и подносами.

Атоса было трудно не заметить. Он, словно Поглощающий, расчистил  вокруг себя пространство, вызвав страх и неприязнь у окружающих. Огромный генерал одиноко сидел за угловым столом и успел видимо уже изрядно поднабраться. Об этом говорил ряд пустых бутылей из-под какого-то дешёвого пойла, выстроившийся на столе. Упершись пустым взглядом в свои кулаки на грубой деревянной столешнице, он выглядел уснувшим с открытыми глазами. Но  вдруг очнулся, взял полупустую бутылку и осушил её в один приём.

— Ещё, — крикнул он хозяйке кабака, мясистой женщине неопределённого возраста, которая отложив грязную тряпку, принесла ему пару новых бутылей, а затем вернулась за стойку. Своей отвратительной тряпкой она натирала пивные кружки. От этого вида у меня к горлу подкатила тошнота.

Мне хотелось верить, что сейчас Атос заливает боль от утраты Кэрка. Но в тайнике моей души под замком хранилось другое знание: Алайла выбрала Крамера.

— А я всё думал, когда ты появишься… — проговорил Атос, продолжая смотреть на свои руки.  Но его слова без сомнения были обращены ко мне. Я тихонько присела на скамейку напротив него.

— Что именно ты пришла сказать, моя леди? — он сделал ударение на последнем слове.

— А что я могу сказать? Да я девушка, да я врала тебе. Если это делает меня плохим человеком…

— Это делает тебя лгуньей, а мне этого достаточно, чтобы больше никогда не говорить с тобой, — он жестом указал мне на выход и откупорил новую бутылку.
Я привыкла подчиняться его приказам и советам на тренировках. Поэтому раньше, чем я осознала, моё тело поднялось со скамейки и сделало пару шагов. Но я вспомнила Кэрка и его просьбу.

— Я хочу, чтобы ты ушёл из Розы вместе со мной.

Атос посмотрел на меня недоумевающим и каким-то блуждающим взглядом. Было видно, что он очень пьян. Другого бы эта доза свалила. Даже не отвечая на мои слова, он мрачно рассмеялся и уставился на бутылку.

— Я серьёзно. Ты ведь подозреваешь, что произошло с Кэрком, и кто в этом виноват…

— Замолкни!

Но сейчас меня уже ничто не могло остановить:

— Ты сидишь здесь и пьёшь. Хотя у тебя-то хватило бы силы разобраться.

— Заткнись! — он поднялся.

— …ну ладно, не разобраться. Но уйти! Не участвовать больше в этом.

— Я предупреждаю тебя, — Атос обошёл стол.

— … а ты напиваешься, как последний трус, потому что не понимаешь, что происходит в родном легионе. И какая великая печаль! Аристократическая гордячка выходит за другого…

Кулак с размаху врезался мне в лицо. И я упала на пол, прижав ладонь к разбитым губам, сквозь пальцы сочилась кровь. Мне даже сначала показалось, что я выплюнула несколько зубов, но это оказались лишь орехи, слетевшие с соседнего стола.

— Обычно я не бью женщин. Но некоторые из них слишком много болтают, — голос Атоса доносился откуда-то издалека, сквозь красный туман боли.

Где-то внутри меня появилось знакомое чувство ярости начало подниматься откуда-то из области живота. Я знала, насколько силён Атос: он при желании кулаком мог забить человека насмерть. Его удар сейчас сбил меня с ног и разбил мне губы. Всего лишь. Даже пьяным и озлобленным, он считал меня настолько беспомощным противником, что сдерживал себя. Я нащупала слетевшее при моем падении с соседнего стола глиняное блюдо из-под орехов.

Подскочив с диким криком из какой-то мешанины ругательств, я обрушила тарелку на Атоса. Он успел закрыть голову локтём, но блюдо всё равно разбилось на части. Атос зарычал, а я, не контролируя себя, зарычала в ответ. Последние месяцы я восхищалась им, и единственным моим желанием было походить на него. Если бы я могла со стороны взглянуть на эту картину — то увидела бы, что мы стали почти близнецами в этот миг. В чаду кабака высокий парень в доспехах и низкая девушка в мужской одежде, рычащие как звери, с одинаковым выражением злости, исказившем лица, в почти одинаковой стойке. Я схватила стул за спинку и подняла над головой, он зеркально оторвал от пола скамью.

— А теперь медленно и аккуратно поставьте мою мебель на место.

Мы одновременно обернулись  и увидели, что кабатчица достала огромный арбалет и теперь целилась в нас. Мы тихо, словно провинившиеся дети, поставили своё «оружие»  на пол.

— У нас тут пристойное заведение! И если вы не умеете себя вести, то выметайтесь, — от гнева владелица кабака покраснела ещё сильнее, чем была до этого. — Ну же, чего ждём? Живо!

Отступая назад и держа руки на виду, мы вышли через неприметную дверь на задний двор кабака. Здесь рос развесистый платан, увешанный созревшими плодами. Первым к дереву подошёл Атос и, упершись спиной, съехал прямо на землю. Я обошла дерево и села так же с другой стороны. Ярость стихла.

Внезапно я начала хохотать, да так, что слёзы полились и начали жечь разбитые губы. Атос с другой стороны ствола не выдержал:

— Что?!

— Это же задний двор. Ахахаха! Дерево на заднем дворе кабака!! Это же — пи;сательное дерево. Мы сидим тут… — и снова засмеялась.

Сначала Атос закашлял, потом, не выдержав, тоже засмеялся. Мы хохотали, как случалось на тренировках, пока я не охрипла.

— А я думаю, чего так мокро сидеть, — сказал Атос. Приступ хохота возобновился, и у меня уже начал болеть живот, а затем и бок. Рубашка покраснела — похоже, открылась рана. Чертыхнувшись, я заглянула на сторону Атоса. Он сидел, свесив свои пепельные космы на лицо. При свете зарождающейся луны я увидела только улыбку на его полных красивых губах.

— Разве я стала хуже от того, что я девушка, — произнесла я почти шёпотом. — Разве я сильно изменилась. Стала глупее? Медленнее? Разве Лис не может быть девушкой, чтобы быть твоим учеником?

Он ответил не сразу, но когда заговорил, голос его был чётче — словно он протрезвел:

— Это слишком многое меняет…

— Но что?

— Ударив в таверне Лиса, я бы думал, что парень получил  по заслугам. А сейчас… — он поднял голову и посмотрел на небо, и я с удивлением заметила, что он, кажется, совершенно протрезвел. — А сейчас я чувствую себя виноватым и думаю, что подпортил хорошенькую мордашку.

— Если от таких мыслей ты будешь меньше колотить меня по лицу — я, знаешь ли, не против, — и коснулась распухшей губы. Он перевёл на меня взгляд и улыбнулся совсем так же, как бывало в прежние дни.

— Атос, я не могу уйти без тебя. Я обещала это Кэрку и…

— И?

— И ты мой друг. Единственный и потому лучший.

Теперь молчание затянулось на пару секунд дольше. Внезапно его огромная ладонь  опустилась мне на голову. Я так испугалась, что зажмурилась, боясь, что он мне свернёт шею как цыплёнку. Но он неожиданно разлохматил мне волосы, потрепав по затылку.

— Твой шлем всегда мешал сделать это, — сняв руку, он потёр переносицу. — Как твоё настоящее имя?

Я недоумённо подняла брови:

— Лис.

— Нет, ты знаешь — девчачье имя. Как мне звать тебя.

— Лис, — произнесла я более уверенно. Другого имени у меня не было. Но он, слава богам, кажется, удовлетворился этим ответом.

— Лис, скажи, ты мечтала в детстве о той башне, о которой рассказывала? — я утвердительно кивнула. — Почему?

— Хотела открыть один из трёх ларцов. А может и все сразу, — я нахмурилась, вспоминая. — А ещё надеялась, что смогу снова разделить все чувства и забрать себе «смелость» и «силу».

— Похоже на тебя, — он тихо рассмеялся. — Ну что ж — силу и смелость я подарю тебе сам. А до башни мы  с тобой дойдем  и увидим там три заветных ларца.
Я пыталась понять — он  просто решил разыграть меня, или… Видимо сомнения отразились на моём лице.

— Твоя сказка более подлинна, чем ты думаешь. Я видел эту башню на севере несколько лет назад. Она настоящая: белая башня с хрустальной крышей. И целое море лис вокруг, даже океан лис, я бы сказал.

***

Рассветный туман стал рассеиваться. Я стояла на перекрёстке дорог и отчаянно зябла. Атос отправился из кабака обратно в лагерь, заявив, что ему нужно кое-что забрать. Мне оставалось только надеяться, что по дороге он не передумает ехать со мной. А ещё он мог встретить Алайлу, и позвать её с собой… Брр, ну и мысли.
Пока его не было, я сменила повязку, чертыхаясь и обливаясь холодным потом. Первое моё серьёзное ранение, но, по словам Дока, лишь царапина. А что будет, если меня пырнут посильнее? Вероятно, я вообще перекинусь. Может, стоит забыть о своем желании стать мечницей прямо сейчас, раз я такая нежная?

— Подвезти? — Атос приближался верхом на своём красивом каштановом жеребце. Я видела коня пару раз около его шатра, но ни разу в бою. Может это специальная «путешественная» лошадь? За жеребцом следовала лошадка попроще, чей повод был приторочен к седлу теперь уже бывшего генерала. — Ты стоишь тут как призрак.

— У меня болит бок, — мрачно сказала я.

— Так я и знал. Как только объявила себя девчонкой началось: у меня болит то, у меня болит сё, я хочу есть, сапог натёр ногу, — он усмехнулся. — Взбодрись. У меня для тебя есть подарок.

Спешившись, он протянул мне меч, завёрнутый по эфес в мешковину.

— Это принадлежало Кэрку. Мне почему-то показалось, он был бы рад, что меч достался тебе.

Услышав имя, я вздрогнула — шрам на боку был ничем по сравнению с пустотой внутри от убийства Кэрка. Но освободив от ткани клинок, я невольно присвистнула. Лезвие было не из металла, а из какого-то тёмного камня. Непрозрачный, напоминающий чёрное матовое стекло, клинок выглядел мистическим артефактом. Именно его я увидела у Кэрка при битве около замка Рэймис.

— Что это за материал?

— Чёрный корунд. Не драгоценность, не металл — а так, нечто среднее. Такие мечи очень популярны на Симме. Они прочны как наши стальные, но выглядят очень здорово. Это, пожалуй, всё.

Я рассматривала меч. Не очень широкое лезвие от острого конца до середины пересекала тонкая трещина в тёмном камне.

— Хорош подарок. Он же разваливается.

— Как мне рассказывал сам Кэрк, эта трещина тут со времен его вытески. Он словно с судьбой играл, каждый раз ожидая, что во время битвы меч в руках развалится. Но упрямое лезвие всё держалось, — Атос нежно  провёл по тёмной поверхности пальцами и протянул меч мне. — Можешь рискнуть, если хватит смелости.

Я развернулась и сделала пару рубящих ударов, рассекая холодный утренний воздух. Меч приятно лежал в руке и был значительно легче моего последнего оружия.

— А у этого меча есть имя?

Атос расхохотался:

— Имена мечам дают короли, которые никогда не бывали в бою, и романтичные юнцы, которым нечем себя занять. Для настоящего бойца имя меча — всегда одно «меч». Тебя что, воспитывали на книгах о рыцарях?

Я покраснела:

— Я знала одного аристократа, у которого был меч Бурелом.

— Держу пари, нахальный и глупый мальчишка, — Атос вскочил в седло и, освободив повод лошади, кинул его мне. — Ну, ты идёшь? У нас долгая дорога впереди.

Он уже отъехал достаточно далеко, когда я, седлая кобылку, тихо проговорила:

— Да, нахальный и глупый был этот аристократ… а ещё очень злой, — и в голове на миг опять раздался противный треск рвущейся ткани.

***

Я понимала, что сплю, но проснуться не могла. Я шла по лесу, держа за руку рыжеволосую девочку. Мне почему-то было страшно взглянуть в её лицо, поэтому мы шли, шли, а я видела только её макушку.

— Тебе придётся сделать выбор, — глухим старушечьим голосом  сказала девочка. — Тебе надо будет очень быстро уходить, не теряя ни секунды. Только так ты выживешь. И тебе придётся оставить что-то ценное.

— Я не понимаю. Это всё сон, — произнесла я, и как только  прозвучало последнее слово, под ногами разверзлась земля и я провалилась сначала в темноту, а затем погрузилась в воду. Ко лбу прикоснулась рука, на морщинистом запястье был  красивый браслет из зеленых бусин в шесть нитей.

— Иногда поражение — это новый путь. А отступление — единственная дорога к победе.

— Это всё какая-то чушь. Мне никогда не снятся такие заумные сны, — я погружалась всё глубже, пока не коснулась ногами твёрдого дна. Вопрос дыхания меня не волновал. Это ведь был сон.

Под водой я оказалась перед огромным чёрным зеркалом. Раму украшала сложная лепнина, изображавшая множество переплетающихся лис, а само стекло словно замёрзло. В отражении я увидела себя. Вернее мне сначала показалось, что это я. Но потом заметила, что единственное сходство — это мой шлем со стальными ушками.
В зеркале стоял мужчина в моём шлеме. Он был высок и худ, из под шлема струились песочного цвета волосы. В руке у него была тонкая сабля. Он прикоснулся к зеркалу почти прозрачными пальцами, и я против своей воли коснулась стекла в том же месте.

… и проснулась.

***

Первые дни нашего путешествия меня постоянно терзала одна и та же мысль. Что заставило Атоса уйти со мной? Это я была бурьян-травой без дома и семьи. В легионе меня ничто не держало, и я сбежала оттуда, потеряв только место у костра Кэрка.

Атос был не таким. Для него Роза была больше чем домом — это была работа, семья, любовница, сама жизнь. Когда я шла в кабак, то проигрывала в уме десятки исходов нашего разговора, но ни при одном из них Атос не уходил со мной.

Как же получилось, что мой крайниец смог так лихо отбросить все свои привязанности. Поначалу я думала, что дело в Алайле. Он был влюблен в неё, и я не знала, насколько далеко продвинулись их отношения. Известие о свадьбе, которую прочил лорд Строгосс, могло сильно ударить по самолюбию Атоса. Обычный мальчишка с Края и высокородная леди — у них бы никогда ничего не вышло. Я знала как никто другой, что птицы, сидящие на разных ветках, не бывают счастливы вместе.

Возможно, его побег из Розы был просто выходкой обиженного ребёнка. Пусть поплачут, поймут как им без меня плохо, пусть ищут меня и уговаривают вернуться. Я не знаю, что сказал Атос Крамеру и Алайле, прощаясь, но за нами никто не гнался.

Я пыталась осторожно выяснить, почему он принял решение уйти. Мне было страшно напрямую спросить: «Ну и зачем ты вздумал идти со мной к башне?». Вдруг он задумается, и поймёт, что у этого путешествия нет ни одной достойной причины. Но как только я задавала вопрос, как-то касавшийся этой темы, Атос сразу же его обрывал, словно сам боялся задуматься от чего он бежит. Лишь однажды я подобралась к решению загадки, когда Атос заговорил о своих амбициях.

— Лис, тебе кажется, что это здорово быть известным бойцом, когда все встречные мальчишки, затаив дыхание, смотрят вслед, — устало произнес Атос, даже не поворачивая головы. — Мне тоже так казалось, когда я пришёл в легион. Только дело в том, что генералу требуется не только махать мечом и покорять сердца. Надо подлизываться к знати, считать расходы на провиант, проворачивать какие-то тёмные и не всегда понятные дела.

Он вздохнул, видимо вспомнив о битве при замке Рэймис, и продолжил:

— Я никогда не считал себя особенным умником. Всё о чём я мечтал мальчишкой, это стать знаменитым. Но я не догадывался, что вместе со славой на меня навалится проклятая куча других забот. После гибели Кэрка я впервые задумался, что не справляюсь. И из-за моей глупости гибнут люди. Не просто люди — мои друзья. Может, мне и не стоит быть генералом. Мне надо подумать об этом подальше от легиона и Алайлы с Крамером. Порой мне кажется, что они вкладывают свои мысли в мою голову. А всё, чего я хочу сейчас, разобраться — чего хочу я сам.

Это был не лучший ответ на мой вопрос, но это всё — что я смогла вытянуть из Атоса. Поэтому оставалось только надеяться, что он будет размышлять о своем пути в жизни подольше. Ведь путешествие к башне стало моей мечтой, других-то у меня не было.

На одном из привалов Атос решил поохотиться. Пока мы проходили лесистые холмы, вокруг было полно дичи. Впереди на севере нас ждали горы и пустоши, и второго шанса поесть свежего мяса могло не представиться ещё очень долго. Он исчез со своим кинжалом среди деревьев сразу, как я села разводить костёр, но пропал на слишком долгий срок.

Я спохватилась, что его нет, лишь когда солнце начало клониться к закату, и отправилась на поиски. Несмотря на лёгкость движений и скорость, которую я развивала на наших совместных тренировках, вести себя тихо в чащобе я не могла. Шумя, словно лось в чаще, я кругами бродила вокруг нашего лагеря, пока не нашла Атоса. Он сидел на корточках и вглядывался в мшистый холмик, расположенный под ветвями старой ивы:

— Где тебя Войя носит? Я думала, что на тебя напали… медведи… ну или ещё кто!
Он лишь приложил палец к губам и указал на холмик. Сначала я ничего не видела — трава, мох и редкие цветы — белые лесные звёздочки. Но присмотревшись, я заметила копошение и уже через секунду разглядела пятерых или шестерых белоснежных  крольчат, игравших возле норы.

— Кролики, — это всё, что пришло в голову. Зверята копошились, и то ли не замечали нас, то ли были не пуганы человеком.

— Да, маленькие такие.

— Мяса с них точно не много.

Атос бросил на меня такой  взгляд, что я готова была провалиться сквозь землю.

— Я не собираюсь пускать их на мясо!

— Но ты же вроде как на охоту пошёл.

— Кхм, да, но…— Атос снова поглядел на малышей. Ещё не потерявшие детский пух, они играли, перебирая маленькими лапками. Их розовые носики смешно подрагивая, беспрестанно двигались. — Лис, ты слышала про кызыл-каам?

— Похоже на ругательство.

— Это на тилльском. Ты ведь знаешь эту страну, прилегающую к Королевству с севера. Они вообще довольно воинственные ребята: постоянно кочуют, захватывают новые земли, но у них есть непреложное правило. Они никогда не трогают детей. Могут забрать в рабство женщин, перевешать мужчин, но ни один волос не должен упасть с головы ребёнка.

Потому что те ещё не дошли до своего кызыл-каам. Каам — это что-то вроде жизненного пути, дороги в жизни. А кызыл это цель или предназначение. У каждого человека должен быть кызыл-каам, не важно зло он принесёт или добро. Нельзя убивать детей, потому что они ещё не воплотили свою судьбу, как бы ужасна она ни была. Один прерванный кызал-каам может привести к обрушению законов мироздания и мира, каким мы его знаем. Во всяком случае, в это верят в Тилле.

Атос замолчал, наблюдая за игрой крольчат.

— Я поняла, — кивнув, я уселась на траву,— цель в жизни, детей нельзя убивать. Но сознайся, ты это приплёл ради красного словца. Всё дело в том, что ты находишь этих крольчат ужасно милыми. И не можешь их воспринимать как добычу. Посмотри только на их беленькие ушки.

Уголки рта Атоса дрогнули, но он сдержался:

— О чём ты говоришь, Лис. Я генерал, меня не умиляют всякие там маленькие пушистые твари. Просто мяса с этих тушек на один укус.

Мы сидели на траве и продолжали смотреть на копошащихся крольчат. Мне показалось, что я чуть лучше поняла, почему Атос сбежал со мной из легиона. Может для него я стала поводом больше не жить войной и не слушать крики из лазарета. Атос теперь мог остановиться и смотреть на играющих под ивой крольчат. От войны  рано или поздно все устают. А вот за крольчатами можно наблюдать бесконечно.


***

—… я всё-таки не думаю, что нам стоило нападать на тех бандитов.

— Почему, ведь они были «плохими парнями»?

— Да! Но они отпинали меня по рёбрам! Это, между прочим, очень больно. И они забрали мой кошель с деньгами!

— Ну, а зачем ты им это позволила?

Я схватилась за голову. Такие разговоры стали в последнее время слишком частыми. Атос решил странным образом разнообразить мое обучение. В пути помимо тренировок он время от времени отыскивал, то бандитов, то разбойников, то ещё какой-нибудь сброд — и не оставлял мне выбора кроме как вступить с ними в драку. С первыми тремя я на удивление быстро справилась. Правда во время боя обнаружила, что они — крестьяне, лишь недавно решившие сколотить банду и не умеющие пользоваться оружием. Вторым моим испытанием стала парочка мечников: драться они умели, но решили не связываться и попросту сбежали от меня. Ну а третьи…

— Атос! Их было семь! Ты же видел, что их было семь!

Он, то ли прекрасно притворялся, то ли, в самом деле, недоумевал:

— Да, семь, и они вполне могли убить тебя. Мне пришлось выходить, а этого в плане не было. Ещё раз спрашиваю, зачем ты им позволила себя уронить и пинать?

— Просто я не достаточно хороша… — со скрытой обидой заметила я.

— Ты достаточно хороша, — его голос звучал вполне уверенно. — Если бы ты не знала, что я могу помочь, и думала, что это вопрос жизни и смерти, ты без проблем расправилась бы со всеми семерыми.

— О боги… — продолжать спор не имело смысла. Кожа на рёбрах посинела, а только успевшая затянуться рана на боку вновь открылась. Мне было больно, я была зла, и что самое ужасное, я начинала верить в ахинею, которую нёс Атос.

— Дело не в таланте или каких-то особых приёмчиках. Не в тяжести меча и не в силе удара. Я сильнее тех семерых, но ты держишься только в паре со мной.

— Я боюсь смерти, — внезапно выдала я.

— Все боятся…

— Нет, я имею в виду, что это мой основной двигатель. Страх собственной слабости и нежелание умереть.

Мы помолчали.

— В следующий раз не наблюдай за дракой. Я должна знать, что тебя нет поблизости.

***

Мы остановились в каком-то крохотном посёлке у подножия горной цепи. Для меня это были гигантские каменные насыпи до небес, но Атос упорно называл их «кочками» и уверял, что до настоящих гор им далеко.

Восточные поселения всегда поражали меня тем, что снаружи казались крохотными, а изнутри выглядели ещё меньше. Дома, выстроенные из светлых ясеневых брёвен: низкие, с покатыми крышами, словно распластавшееся под солнцем животное, — покрывали небольшой участок ровной поверхности у подножия гор. В местной таверне, под которую был переделан обычный жилой дом с соломенной крышей и низким потолком, мы заказали обед.

Расплачиваться пришлось Атосу, так как великолепная семёрка бандитов украла все мои деньги. Хозяин таверны вынес нам мутную куриную похлёбку и ломти серого, ещё тёплого хлеба. Несмотря на подозрительный запах из плошки, мы накинулись на еду. С набитым ртом я задала вопрос, который мучил меня уже давно:

— Ты сказал, что я достаточно хороша — как ты думаешь, после тренировок я смогу победить Алайлу?

Атос задумчиво почесал нос ломтём хлеба:

— Вполне. У неё определённо более изворотливая техника — ты в этом деле не сильна. Но при должной ярости… — заметив мой взгляд, он резко оборвал разговор. — Не начинай, пожалуйста!

Мы продолжили есть молча. Алайла с первого дня нашего путешествия стала камнем преткновения. Выяснив, что наши точки зрения совсем не сходятся, было принято общее решение — не обсуждать её персону, смерть Кэрка, ключ и всё с ними связанное ни под каким предлогом. Но так как во мне всё ещё бурлила обида на Атоса за его неспособность увидеть правду, я раз за разом провоцировала его и заводила подобные разговоры. Атос дураком не был и быстро ловил меня.

Хозяин принёс две кружки душистого, явно сваренного по прошлой осени, пива. Однако Атос широким жестом загрёб их себе и распорядился принести мне воды.

— Что ты такое творишь? — возмутилась я.

— Маленьким девочкам нельзя пить пиво. Это напиток мужчин, — он отхлебнул, и его глаза удовлетворённо заблестели. Над верхней губой осталась пивная пена.

— Я старше тебя! Отдай мне моё пиво!

— Не докажешь, — решительно заявил Атос.

Я надулась. Внезапно дверь кабака открылась, и вошёл молодой мужчина, измотанный на вид. Как и большинство селян к востоку от Центрального тракта, он носил свободную рубаху навыпуск, украшенную вышивкой, которая обычно изображала основной вид труда жителей того или иного края. Здесь, похоже, это было взращивание пшеницы.

— Добрые рыцари, могу я поговорить с вами? — таким тоном обычно просят о заранее невыполнимой просьбе. — Я староста этой деревни. Меня зовут Хиал.

— Староста? А не слишком ли ты молод для старосты? — Атос развернулся к мужчине, а я воспользовалась его невнимательностью и выхватила свою кружку. В блаженстве приникнув к ней, я вдруг с ужасом поняла, что пиво было совсем невкусным. Видимо скрыть разочарование не получилось. Атос искоса смотрел на меня и посмеивался.

— Все мужчины старше меня ушли в легионы. Война… — Хиал поёжился. — У нашей деревни беда. Демоны похищают девушек в Крылатой пещере, в ущелье, что лежит по дороге на ту сторону гор. Я обращаюсь ко всем рыцарям, которые держат путь в том направлении. Отклонитесь чуть от своей цели и помогите вернуть дочерей нашей деревне.

У старосты был   вид человека, потерявшего всякую надежду.  Нам сразу стало ясно — он много раз просил о помощи, но уже не видел в этом смысла. Атос подумал о том же:

— И сколько рыцарей согласились?

— Один. Он ушёл неделю назад, но не вернулся. Возможно, он просто передумал нам помогать и продолжил свой путь.

— А чем вы собираетесь расплачиваться за услугу?

— Наше селение поставляет только пиво… Но вы можете взять в жёны одну из девушек. Вы или ваш юный друг.

— Смотри-ка, тебя снова принимают за парня, — Атос подвинул ко мне и свою кружку. — Ну что? Пиво или жену?

Староста стушевался. Он видимо не мог понять, в самом ли деле я девушка в мужской одежде или просто рыцарь шутит.

— А у вас есть кузнец? Такой, который занимается бронёй и всем прочим, — я отодвинула от себя невкусное пиво.

— Да, конечно, — старосте явно стало легче от того, что больше не требовалось определять какого я пола.

— Тогда мы возьмёмся за дело. В обмен на отлично выполненный женский доспех: наплечники, щитки на бедра и нагрудник. Нагрудник на женщину. С грудью — я похлопала себя по груди, а староста вновь начал мучительно краснеть и бледнеть попеременно.

— Меня только забыла спросить, — вздохнул Атос. — Зачем тебе эти девушки и демоны?

— Ты сам часто повторяешь, что мне нужна практика. А что может быть лучше демонов?

— Ладно, — мой учитель вздохнул и обратился к старосте. — Расскажите подробнее о похищениях.

— Демоны появились около месяца назад. Сначала просто тени в горах, мёртвый скот, кучи нечистот, не похожих на звериные. Затем девушки, которые собирали в горах травы, стали приходить напуганными и  не хотели туда возвращаться. Но и объяснить толком не могли, что там такого страшного они увидели. А потом самые смелые возвращались в горы на сбор и пропадали. Мы перестали пускать наших женщин далеко от дома, но они стали исчезать с полей, даже днём. Один из демонов забрал мою невесту, — губы Хиала побелели, а кулаки сжались. — Он стоял от меня не дальше, чем вы. Был похож на огромную обезьяну с белой шерстью и красными глазами. Не говорил, а только рычал. Перехватил Алеонис как мешок и исчез. Я даже сделать ничего не успел.

— А почему же ты сразу не кинулся за своей невестой? — иногда Атос бывал предельно точен и жесток в своих замечаниях.

— Я собирался. Но тогда я уже был старостой, — парень опустил голову. — Если я уйду, старостой назначат 12-летнего мальчика. А сейчас страда.

Повисло молчание. Чтобы нарушить его, говорить пришлось мне:

— Ты сказал: «Крылатая пещера». Почему именно она? Девушки ведь пропадали повсюду?

— Именно там что-то впервые начало пугать наших сборщиц. Именно в ущелье вокруг пещеры падал замертво скот. Именно туда я пошёл бы за Алеонис.

— Доесть-то нам можно? — Атос с тоской взглянул на пиво.

— То есть вы согласны, доблестные рыцари?! То есть рыцарь и дама… то есть…

— Если хочешь, чтобы мы не передумали, просто исчезни. Хотя постой. У вас здесь есть Уделы Мрака или Света, без разницы какие?

— Нет. Ближайший в двух неделях пути на юг.

Атос вздохнул с облегчением и выпил свою кружку в один приём. Вот это сила воли.

Решение было принято - у нас появилась интересная цель.

Следующую главу можно прочитать по ссылке: http://www.proza.ru/2015/08/22/649

Иллюстрация - Александра Гладыш.
Сайт книги - foxlot.ru