Житие чиновника. Гл. 33. Пролог к реваншу

 Или      РЫНОК НАБИРАЕТ ОЧКИ

     Первый тайм оппозиция проиграла. Но война с властью всегда воодушевляет массовостью. Озверевшие тарифы эту массовость множили. Утверждал тарифы Совет. Кто ж был и виноват в этой гадости, как не он самый?

     Так вот – не он! Но знали об этом только два депутата: я и Полянский. Нет, знали и остальные, но не о них речь: на митинги протестов с плакатами КПРФ они не ходили. И спокойно продолжали утверждать подготовленные бухгалтериями расчёты. В расчетах всё было верно. Уж комиссия Папорова не послабит удавку наглым коммунальщикам, но и не понизит планку тарифов на уровень ниже выживаемости производителей коммунальных благ.  Листовки, исполненные под контролем и с рекмендациями самой Скачковой, «примой» митинговых премьер, содержавшие пункты о грехах контор и офисов, одаряющих население поборами за свет, газ и прочее, лежали перед взором комиссии. Гневные тексты таких документов называли резервы, которые должны снизить стоимость потреблённых благ. Это, прежде всего, честная бухгалтерия в подсчётах, ну и минимальный штат организаций, скромный офис, дешёвый лимузин главы фирмы. И не царская оплата труда работников. Особо начальства. Правда, против чего не могли возразить составители приговоров, так против отпускной цены «продукта». Ни Чубайс, ни Вяхирев не спрашивали, сколько могут заплатить Борисоглебские пользователи за богом данные прихватизаторам богатства Российских недр, ставших в их руках сказочными энергоносителями.   А именно это обстоятельство и определяло всю гадость «платёжки»! Всё же остальное превращалось в мелочь и слёзы самих поставщиков услуг.

     Впрочем, не лишне знать и о некоторые событиях, приблизивших развязку, выразившихся в двух моих «финтах».
     Первый касался, грубо говоря, «подкопа» под систему.   
Солидарность с организованной группой протеста коммунисты, разумеется, проявляли. Сама Скачкова была частым гостем у меня и у  Золотухина. Мы её очень хорошо понимали. Она нас – не очень.  Наше недовольство тарифами, принятыми, что называется «внатяг»,  не убеждало активистку ни на грамм. Моё рассуждение о том, что не Совет, а СИСТЕМА виновата в росте цен, не принималось на веру. «Путин – хороший!» Этот лозунг был охранной грамотой правой оппозиции против революций: как бы без них, революций, улучшить жизнь законопослушного гражданина. Приглашение на заседание комиссий по тарифам (хоть и законодательной, где буянил Водолазский), не встречали согласия. И я решился на откровенную, как и на проведение Первомая без публичного шествия, афёру.  В чём она?

     Рассуждая здраво, приходишь к мысли, что цены на нефть и газ провоцируют повышение цен на ВСЁ. Но, поскольку бедные хозяева недр не могут купить очередной лайнер или остров на экваторе, им нужно регулярно повышать цены на своё добро. И они спокойно это делают, потому как хозяева! И Госдума терпит этот порок, утешаясь собственными заработками. Ведь случись революция в результате её бунта, возникшая в Кремле  советская власть не будет им платить элитным жильём и лимузинами с  мигалками. Хороший Путин, естественно, друг рынка и частной собственности, утверждал, что ХОЗЯИН  - это  свято! Тупик?

     Выход лежал на поверхности: во всех Зак.собраниях, именно провинций, где депутатам не платят прикуп, должны быть люди, способные объявить власти локаут: «Долой олигархов! Недра - нации!» Да и недвижимость негодяев вернуть бы народу. Где они наши профсоюзные здравницы за счёт государства? Где наши….?   
Впрочем, не так круто. Не поймут даже самые невоздержанные депутаты. Но мысль, даже более мягкая, призвать все Думы  и Советы хотя бы области, поддержать такой призыв, поставить Власть перед фактом: Народ в лице своих избранников требует ПЕРМЕН! – страшила несбыточностью. Испугается наш славный Совет такое утвердить.

     Перед майской демонстрацией я озаботился этой хренью всерьёз. На собрании коммунистов зачитал следующий текст:
«Обращение к Совету народных депутатов г. Борисоглебска-района.
Собрание коммунистов Борисоглебской организации КПРФ, состоявшееся  …. с.г. обращается через своих представителей в Совете с предложением и призывом поддержать требование митинга жителей города, гласящее:
«Мы обращаемся к местной власти: будьте со своим народом, изыскивайте возможность защитить жителей района от наступления на их права реформаторов. А народ готов вместе с вами заявить о несогласии с курсом грабительских реформ».

     На этой основе считаем целесообразным выработать обращение к Госдуме с требованием принять решение о приостановке реформ ЖКХ, либо о достойном их государственном финансировании. Одновременно предлагаем через газету «КОММУНА» обратиться ко всем органам муниципальных образований области с призывом поддержать эту инициативу Борисоглебцев.

     Считаем, что на заседании  Борисоглебского Совета народных депутатов за принятие обращения следовало бы проголосовать поимённо, а итоги голосования опубликовать в местной печати.
По поручению коммунистов   А. Сорокин».
     Собрание поддержало без проблем.

     Чтобы не вышло промашки, в закулисьях Совета я разговорился с большинством депутатов, провоцируя на недовольство реформами. ВСЕ как один ворчали и ругались, кляли власть и строй, дураков и хозяев. Унижали Госдуму непотребными прозвищами. Оставалось спросить: а вслух это заявите? Публично!
Иные отвечали с усмешкой:
-   А ты?
-   Да – по фиг! Хоть сейчас!
-   Ну, так и я!

     Обнаружив, что большинство депутатов заряжено положительно, я поручил Полянскому огласить текст, хотя и побаивался,  не подведёт ли? Однажды он уже проголосовал за ранее согласованный пункт о повышении коэффициента соц.налога с предприятий (он иногда был рабом хозяев своего завода, да осудишь ли?), проголосовал за БОЛЕЕ низкий коэффициент, консолидировано с директорами  БКМЗ. Но тут не подвёл. Прочёл с выражением.

     Эффект был ошеломляющим. Поддержали единогласно! Даже аплодировали. (Постановление №766 от 8 мая 2003 года.)
     Но.
     Бражина, редактор районки, вопреки собственным опасениям и оговоркам, обращение напечатал в нашем «Вестнике». А вот «Коммуна» дала слабину.
И хуже всего то, что коммунисты области, чувствительно одобрив нашу инициативу, не смогли пробить статью в «Коммуне», сославшись на рыночные условия публикации. И уж совсем плохо,  что даже в своём партийном «Возрождении» не напечатали. Наша парторганизация недоумевала, а я отметил факт как сигнал к недоверию. Лидеры областной КПРФ сами были сидельцам разных Дум, и неосмотрительно подпрыгивать в своих креслах решались не запросто.

     Второй финт был с площадью.  Митинговой. Тут уж я дал слабину.
Ввиду  «неумеренной» агрессивности рынка, администрация искала меры по смягчению и охлаждению пыла торгующих масс. Вопросы было бы предпочтительнее решать в кабинетах,  тем более  что вопросы были «решаемы». Но пристрастие лидеров рынка  к публичности, к самоутверждению, к противостоянию до победы, лишало их чувства меры. На трибуну звали самых голосистых и неудержимых, порой не сочетающих правду с вымыслом.

      Будем справедливы, процент таких негативных, с позволения сказать, показателей, был не очень и высок. Да и простительно возбуждённому голодному человеку требовать крови вместо хлеба. Но администрация прониклась интересом к прецеденту.  Сообщалось, что места для митингов надо не фиксировать, а согласовывать. А это значит, что можно оговорить отказ от предоставления «неудобной» (для власти) площадки под публичные акции. Под разными предлогами. Ну, там, «День детского рисунка на асфальте». Или - срочного ремонта трещин на нём. Но всякий раз, циклясь на подобных поводах ради отказа, запросто можно заработать подозрение в боязни властей народных акций. Не лучше ли сделать горожанам подарок? На все времена отдать им или Болотную площадь, или, если у нас, площадку перед «Летним»? И тень, и красиво, и подальше от глаз начальства. Говори што хошь!

      Короче, 17-ю голосами за при 4-х – против был принят вариант, обещавший всем митингующим прекрасные условия для информации города о своих печалях. Читающим эти строки, небезразлично будет знать, кто голосовал против любезности заботливых властей, отдавших народу райский уголок в городе:
Фоминых Е.В.: Я против, почему мы загоняем людей в сквер. Они хотят на площади! Это – недемократично (запрещать. А.С.).
     Полянский В.С.: Я поддерживаю Е.В.Фоминых. Это недемократично, диктовать людям условия.
     Ну и Водолазский, кажется, с Верещагиным.

     Я, поддавшись мнению Стрельникова В.А. (командира Авиаучилища), сказавшего: «Главное – безопасность людей, там в сквере нет  машин, не надо перекрывать движение транспорта». - проголосовал  «За». Но митинги проводил-таки на площади. По привычке. Или, может от любви быть на виду у власти? Да и все остальные там же проводили. Просто теперь народ имеет выбор, где митинговать. Правда «Летнего» кинотеатра уже нет, а Очневу в его Мясокомбинате, как и Чубайсу, до лампочки электоратная мутота. (Что немаловажно, новый секретарь КПРФ проводит митинги теперь именно у Мсокомбината.)
Два этих эпизода решающей роли не сыграли, но первый, усугубил отношение области к творцам закона и их «пастырю» в нашем Совете, второй разозлил народ в городе: плати им (власти) по платёжкам сполна, да ещё и не огрызнись под священными окнами бюрократов! Активность взыграла на порядок мощнее,  рынок стал увлечённо готовиться к новому раунду.

     Неожиданно коммунистам стало известна расстановка сил у рыночников. Они планируют митинг с небывалым размахом и с претензиями к КПРФ, засевшей в муницмпальном Совете. В главных коммунистах числился, конечно, Глава, его пособник Сорокин и почти вся депутатская банда, за исключением Водолазского и его соратников, Попова и Верещагина (Владимира Семёновича).
 Коммунисты решают провести свой митинг. В тот же день. На пару часов раньше рыночного.

За день до этого и у Главы собрался совет по нормализации обстановки. Все замы и силовики администрации. В отсутствии Главы, совещание (впрочем, скорее собеседование) вёл первый зам. Золотухин. Обрисовав обстановку как критическую (вторичный приезд областных «пожарных»  мог кончиться разбором административных «головёшек» - запал у оппозиции был непредсказуемый!), Борис Александрович предложил высказываться. Молчание присутствующих было ему ответом.  Первый зам определил позицию как «сложную» и выразил неожиданное соображение:
     -   Ну, я думаю, всё утрясётся. Альберт Сергеевич обещал с митингами всё «разрулить».

     На меня посмотрели как на мессию, и только Зоя Анатольевна Шильникова, оценив почти благостную картинку, скептически сказала как бы самой себе:
     -   Ну, а кому ж ещё и рулить? Будем «надеяться»…
И был в её словах абсолютный резон. В отличие от остальных, она, начальник городского отдела образования, знала, как поддаются «рулёжке» осерчавшие на жизнь педагоги, которые и составляли на тот момент активную  часть несистемной, понимай - ни черта не управляемой, оппозиции! (Что я Пед. кончал, она, конечно, знала).  Золтухин же, ничтоже сумняшеся, выдал за спасительную версию всего лишь наш дружеский разговор в приёмной за минуту до его выступления:
     -   Как, Сергеич,  в курсе, какой сюрприз рынок нам готовит?
     -  Да, какой там сюрприз? Нам уже известно. Мы на час раньше будем на    площади…
     -   О! Молодцом! Ну, пойдём в кабинет, там об этом и речь будет.
Прикажете опровергать его надежды? Я и с мыслями не успел собраться, как умудрённые жизнью чины выпорхнули из кабинета, не дав никому заподозрить их в знании лучшего варианта войны с мятежной площадью.

     Зашедший ко мне через час Валерий Александрович,  проинформированный уже о моей роли в спасении жизни на вверенной ему епархии, спросил о намерениях и перспективах:

     -   Чего ждать будем?
     -   Дождя, - ответил я рассеянно.
     -    Понятно.  Молодец, что шутить изволишь. А ещё чего?
     -   Какие шутки? Обещают в полдень дождь. После нашего митинга. Если сильный будет - не будет рыночников на площади. Они морозов и дождя боятся.
     -   Ты больше на себя полагайся, а не канцелярию небесную. Соображай, что говорить будешь.
     -   Ничего, кроме правды.
     -   За неё тоже, случалось, головы отрубали. Ну, желаю успеха. Тебе не в первой.
     Мне показалось, что он хотел погладить меня по голове.