Пятая заповедь

ПЯТАЯ ЗАПОВЕДЬ
Тема размышления от 5 августа 2015 года

Я сидел в машине на переднем сидении, за приоткрытым стеклом было летнее утро – солнечное, теплое с тихим ветерком, дуновение которого я чувствовал на своей коже. Во дворе, окруженном многоквартирными домами из белого кирпича, было тихо, многие жильцы к этому времени уже уехали на работу, стихла суета раннего утра, я никуда не спешил, и у меня возникло чувство, что сегодня воскресение.
Но вдруг тишину нарушил грубый, надрывистый, мужской голос:
- Давай, иди быстрей, … ! - В окончании этой не сложной фразы прозвучало не цензурное слово, то ли в качестве присказки, то ли намеренного оскорбления – не берусь судить. В нарушившем тишину голосе слышались раздражительность, нетерпение, пренебрежение. В ответ на эти слова прозвучал тихий, сломленный голос:
- А? Что?
- Я сказал, давай, иди быстрей, … ! - Снова прозвучал грубый голос, но уже значительно громче. Ответа или нового вопроса от другого человека не последовало.
Через несколько секунд, мимо меня прошел мужчина сорока лет, опрятно одетый, он шагал уверенной походкой победителя, следом за ним, прихрамывая на правую ногу, которая не сгибалась в колене, шел старик… Он шел за своим сыном кротко и тихо, не требуя к себе уважения и сострадания. Очевидно, он уже привык и смирился с подобным обращением.

В этот момент я вспомнил своего деда, а точнее те эпизоды, когда моего терпения не хватало, и раздражение переполняло мою душу. Когда он уже стал совсем беспомощным – не мог сам ходить, вставать с кровати, держать ложку, разборчиво говорить, только смотрел кротко и тихо, а в глазах его было так много умиротворенности, благодарности, тишины, неба. Раздражение появлялось во мне, когда он слишком долго проглатывал кашу с ложки, когда слишком много интересовался о том, о чем мне говорить не хотелось, когда он звал меня к себе по всяким «пустякам», когда вместо каши он снова и снова просил дать ему конфеты…
Я знаю, он был благодарен за все и никогда не обижался, но сейчас, когда его нет на земле, я бесконечно сожалею о каждом грубом слове, которое проронил, о том, что мог бы дать ему больше любви и принятия, но, то время уже не вернуть.  Дед ушел, а моя раздражительность осталась. Теперь замечаю, как она предательски вырывается наружу по отношению к моей маме…

Старик прошел мимо машины, в которой я сидел, его сын шагал впереди, больше не оглядываясь на пожилого отца. В моем воображении представилась картина из далекого прошлого, в котором меня еще не было, но был этот старик, только он оказался молодым сильным мужчиной. Он не спеша шел по тротуару, ветер теребил его волнистые темно-русые волосы, на вид ему было около тридцати лет, и жизнь только набирала свои обороты. В след за мужчиной шагал мальчик трех-четырех лет, держа в руках красный флажок. Отец мальчика шел медленно, чтобы его сын не отставал. Мальчик о чем-то рассказывал своему отцу и периодически задавал вопросы из разряда «почему», но поскольку он еще плохо выговаривал некоторые буквы, то его отцу приходилось внимательно вслушиваться и расшифровывать сказанное. Где-то в стороне дворник «заширкал» своей метлой, ветер подул сильнее, упавшая листва, шурша, закружилась в хороводе, и разобрать слова мальчика становилось еще сложнее. Когда малыш задал очередной вопрос на своем наречии, его отец, не сумев расслышать и расшифровать сказанного, остановился, сел на корточки рядом со своим сыном и, оказавшись с ним лицом к лицу, сказал: «Что родной? Я тебя слушаю». А когда мальчик устал идти и начал отставать, мужчина подхватил его и посадил себе на плечи. Мальчишка, держась обеими руками за отцовскую шею, продолжал задавать свои «детские», но очень важные вопросы, а красный флажок трепетал на ветру в крепкой руке отца.

Прикусывать язык, не допуская грубых слов, угашать волну раздражения, которая порой накатывает по отношению к маме, мне помогает старая фотография, которая хранится в моей памяти. На этой фотографии изображены я и моя мама: мне всего один год, а мама, такая молодая и красивая держит меня на руках, такого маленького и беспомощного. И вместо раздражения в моем сердце появляется благодарность, за то, что, не смотря на все трудности и обстоятельства, мама заботилась обо мне, утешала, когда я плакал, и убаюкивала на своих руках, чтобы я уснул, читала мне сказки и отвечала на мои бесконечные «детские» вопросы…
Как же я теперь могу обидеть ее?

Пятая заповедь, которую Бог дал человеку, призывает нас уважать и почитать своих родителей: «Почитай отца твоего и мать твою, [чтобы тебе было хорошо и] чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исход 20:12). Таким образом, почитание родителей напрямую связано с долголетием. А долголетие, чаще всего, это следствие хорошего здоровья и других благ. В «Новом завете» Иисус Христос не отменяет ветхозаветную заповедь, а напротив, напоминает о ней и предупреждает нас о последствиях: «Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет» (От Матфея 15:4). В Его устах древняя заповедь звучит также ясно и однозначно, как если сказать: «Не прыгай с колокольни – разобьешься!»